Лет не лет, а пару суток точно. Когда легла и пригрелась под лоскутным одеялом, которое они с мамой шили вместе – только Сильхе бросила, решив что шитьё не для неё – она посчитала: потеряла целую ночь, когда возвращала их с Бригельзой из храма, и часов восемь на возвращение от Мэннара. Последние два дня получались короткими, но все равно утомительными.
Перед сном она попыталась увидеть мужа, но не успела – провалилась в сон без сновидений.
Утром все казалось как-то проще. Сильхе решительно начала действовать.
- Жить можешь здесь, - сказала она Бригельзе за завтраком – горячими блинчиками с вареньем и цветочным чаем.
- А почему не в твоем доме?
- Потому что он тебе не понравился… а мне не понравилось, что он не понравился тебе.
- Ну и что? - пожала плечами девочка. – Мне и у себя дома не нравится.
- А где нравится? – спросила мама.
Девочка оттянула рукав, высвобождая сонм цветных браслетов.
- В разных интересных местах. – Она касалась пальцем ярких колечек и перечисляла: - Храм, горы, берег, несколько мостов, остров.
Помолчала, потом тронула ярко-синий браслет и глянула на Сильхе с вызовом:
- На ваш дом, госпожа учитель, я тоже якорь поставила. Надо только бросить что-нибудь в интересном месте, такого же цвета как браслет, и слово сказать. Я пуговицу кинула.
- Не думала, что детей аристократов учат еще и магии, - заметила Сильхе.
- Нет конечно. Только чтению и письму, истории страны и искусства, управлению слугами, танцам и манерам и всякому такому. Скука. Отец считает, что мать зачаровали, чтоб согласилась стать подружкой принца, поэтому магию терпеть не может. Но маму любит и позволяет ей кое-что. «Чистые» артефакты покупать, например. Она начала на меня браслетики вешать лет с четырех, чтоб я случайно не потерялась и вообще. Потом мне рассказали, как еще их можно использовать, - девочка хихикнула. – Магия в доме под запретом, а уроки у меня ведет настоящий маг, только никто, кроме меня, про это не знает. Но я однажды сыграла для него и господин Ву рассказал, кто он такой.
Сильхе не поверила. Переспросила, сомневаясь, что услышала правильно, или что это тот самый.
- Господин Ву… Дриан Ву?
- Точно. Преподает мне философию. Уже полгода… А вы его знаете?
- Не то чтобы знаю… Встречались.
У девочки загорелись глаза и Сильхе вдруг поняла, о чем та подумала.
- Нет, не делай этого, - попросила девушка-бард. – Не заставляй его рассказывать.
- Это что-то плохое? Печальное? Тогда вы сами расскажите. И откуда ваша техника. Вы тоже чем-то болели?
Сильхе встретилась взглядом с мамой. Та улыбнулась словно спрашивая – и что же ты выберешь?
- Пойдем прогуляемся, - девушка-бард встала из-за стола. – Или сначала помыть посуду, а потом гулять?
- Идите уже, - махнула рукой мама. - Сколько там той посуды?..
Снаружи было ветрено и солнечно. Бригельза с любопытством оглядывалась, Сильхе ей не мешала. Девочка очень быстро сделала свой вывод:
- Такая… роскошная дыра. Уже не город, еще не глушь. Все дома разные и все похожи. Наверное, тут и двери не запирают, потому что все знают друг друга. И каждый подметает свой кусок дорожки. Других дел с утра и нет.
- Ты осуждаешь? Что именно? Чистоту? Доверчивость? – спросила Сильхе.
- Неа. Это хорошая игра, «я - хозяин». Но если надоест, будет как везде. Должно надоесть, если каждый день одно и то же. Перестаешь чувствовать, что есть какой-то результат. Вот вы бард и выступаете. Раз выступление, два выступление… вроде бы одно и тоже? Но люди меняются, условия меняются, платят, наверное, то меньше, то больше, - она остановилась. – Я бы тоже хотела попробовать. Давайте как-нибудь выступим вместе, за деньги?
- Зачем тебе? удивилась Сильхе. И догадалась: - Это тоже… игра?
- Конечно! Всё игра, и жизнь. Но не когда играют тобой… хотя на немного можно и такое позволить… Вы ведёте меня какое-то особое место?
Теперь остановилась и Сильхе. По правде говоря, она собиралась просто бродить, пока обоим не надоест: на ногах как-то легче переносились все эти вопросы, на которые нет ответа и принятие сложных решений. Но что, если пойти показанной дорогой – ответить «да» и привести девочку куда-нибудь?
- Да. Только давай снова без вопросов.
Бригельза улыбнулась:
- Похоже «без вопросов» станет у нас самым главным правилом.
Сильхе не ответила – она лихорадочно искала такое место, куда и правда можно было привести ученицу. Улица, по которой они шли – Дорогого Подарка. Что на ней есть? Цветочная лавка, платяная лавка, ювелирная лавка. Ни с одной из них у Сильхе не было связано особенных воспоминаний. Пересекается этот Дорогой Подарок с Солнечной, та с Вертикальной, Вертикальная с улицей Тихой Воды.
- Игра, говоришь… Значит, поиграем.
Бригельза хмыкнула – но явно подавила возникший у нее вопрос и молчала до самых дверей «Веселого Костяка».
- Это что… игорный дом?
Сильхе не прочитала на лице девочки страха, только любопытство. На это она и надеялась.
- Он самый. Хочешь войти?
Бригельза оглядела дверь. Дверь внушала уважение. Во-первых она была высотой в два человеческих роста. Во-вторых – из цельного ствола железного дерева, поэтому и не открывалась – ни у кого не хватило бы сил сдвинуть с места это чудовище. И не только сдвинуть, но и хоть как-то повредить – на гигантской створке не было ни единой царапины… А вот на врезанной в неё обычной двери– и царапины, и засечки от топоров или ножей выставленных вон посетителей и даже пара полузатёртых слов не для приличного общества. Сильхе постаралась встать так, чтоб заслонить все еще читаемую надпись.
- Но это же нехорошее место… Имею в виду, оно не подходит для девушек, - все же усомнилась Бригельза.
- В каком-то смысле да. Девушку тут запросто могут обидеть… Но именно тут я выступила в первый раз в моей жизни.
Губы девочки сложились в удивленное «о», но похоже слов она все же не нашла. Сильхе заторопилась рассказать и без вопроса:
- Отцу назначил тут встречу поставщик огненного порошка… Мои ма и па фейерверкеры, как ты уже смогла понять. Мама была занята, и отец взял меня с собой… а я взяла кинтару. Потому что с кинтарой было не так страшно… Из-за кинтары и вляпалась. Сидела себе за столиком у окошка, тренькала, а тут мальчишка. Я таких еще не видела – в блестящей жилетке с камешками, каких-то диких штанах чужеземного покроя, из которых можно было две юбки выкроить, и сам хорошенький как картинка. Стоял, то улыбался, то головой качал, а потом говорит: «А спорим, мой младший брат играет лучше?»
Она пропустила вышедшего из игорного дома смуглого мужчину с двумя мечами и продолжила рассказ:
- Я сразу не попалась, говорю – конечно лучше, у него, наверное, и инструмент подороже. А он: «А спорим, что мой младший брат на твоем инструменте лучше тебя сыграет?» Вот тут я не поверила – как это, на моём инструменте и лучше меня? «Спорим, а на что?» «На сто золотых!» Ага, сейчас. Мне хоть и было лет одиннадцать, но цену деньгам я знала. Тем более тем, которых у меня нет. Так что я порылась в кармане и нашла сколько было, примерно пять серебряных, на подарок маме накопила. «Спорим на вот столько». Мальчишка скривился, отошел, потом вернулся и кивнул: «Ладно, спорим, пошли залог выкладывать и условия объявлять». Я посмотрела на отца, он был занят… а идти недалеко. У дальней стены там что-то вроде сцены, на ней скелет с вытянутыми вперед руками, похоже, великаний, ладони как лопаты, в них кружка, куда свободно поместится моя голова. Туда и кладется залог. Тут же колокол висит. Мальчишка кинул монеты в кружку, прозвонил, потом объявил о сути спора… И тут вышел его «младший брат»…
Бригельза догадалась:
- Совсем даже не младший, да?
- Нет, тут все честно. Мальчишка был полуэльф, ему что-то около сорока лет, а вышел к нам его сводный братец-человек, двадцати лет от роду. Шум, хлопки, крики «Малышка, выдай ему!» и «Хальч, ну ты и зараза!» В общем пришлось играть и расставаться с деньгами, потому что я дико смущалась, простую мелодию размазала, как взбитые сливки по торту, а братец Хальча в самом деле играл хорошо.
- И отец не помешал тебе проиграть? Хотел тебя проучить?
- Не проучить… научить может быть. Будь игра опасной или жестокой, вступился бы конечно. А так… дал попробовать выбраться самой. Уже потом, по дороге назад, сказал: «Я тебе доверяю». Я как следует проревелась – от переживаний и денег жалко было. В том же году поступила в Кан-Тарру… ну так что? Войдем?
Бригельза без слов открыла маленькую дверь.
Внутри мало что изменилось. На Сильхе пахнуло дыханием прошлого, пылью, хмелем, благовониями, старым деревом, вкусностями с маленькой кухни. Сразу, с порога, игорный дом начинал с посетителем свою игру – притворялся чем-то еще. Столы в два ряда? Вкусные ароматы? Снующие тут и там служанки с подносами? Таверна! Большие овальные окна, по два с каждой стороны и под ними полукруглая ниша с диванчиком? Свисающие с потолка алые драпировки? Бордель средней руки. Сцена меж двух резных столбиков со свечами? Какое-то подобие афиши на заднем плане, составленном из полос темного и светлого дерева? Декоративная башенка с колоколом? Театр.
Сильхе принюхалась – в воздухе не было запаха желтянки. Значит, не поменялось и это – курильщиков сюда не пускали. Но публики хватало. За столами разных форм и размеров сидели и стояли игроки. Мелькали карты, сыпались на стол кости из стакана, фишки сорка, двигались по размеченным доскам фигурки «Смерти короля». Складывались и сметались в корзинку яркие цветные палочки, камешки и стекляшки. Кто-то играл в детскую «Рыбалку», выуживая из большой бадьи бечёвкой с крючком деревянных рыбок. И все почти беззвучно.
- Где хочешь сесть? – спросила она, скользнув взглядом по залу. Отличие от таверны – тут не было барной стойки, только сцена с гигантским скелетом.
- Не к окну. Они на глазницы черепа похожи.
Высоко поднятые над полом слегка неровные овальные окна и правда были похожи на глазницы, а ниша с полосатым диваном между ними – как зубастые челюсти.
- Это нарочно… И он не кусается, - Сильхе провела девочку к тихому спокойному столику у двери. – Костяк на сцене тоже.
- Не очень-то он веселый.
- Зато люди веселые!
Скелет, одетый в богатый алый камзол и шляпу с пером, стоял на сцене в гордой позе. Никаких вытянутых рук с кружкой, как для подаяния: голова-черепушка чуть откинула, одна рука на поясе, вторая лежит на груди, словно скелет говорит – это я сделал! У его ног большой ярко раскрашенный сундук. Кажется, сегодня он изображал пирата или завоевателя новых земель.
- Веселые… но тихие, - заметила Бригельза. – Магия, да?
- Точно. «Пузырь тишины» над каждым столиком, чтоб никто никому не мешал, - объяснила Сильхе. – Должно быть вообще ни звука не слышно, но так тоже не интересно, поэтому «пузыри» просто приглушают.
Подпорхнула служанка. Успевшая нагулять аппетит Сильхе заказала много разного. Бригельза, положившая скрипку на колени, все еще рассматривала скелет на сцене.
- Интересно, это правда великаний?
- Никто не знает. Но есть местная байка о том, кем он был. Здешним игроком, который проиграл все, вплоть до костяка. После смерти остался тут как сувенир ну или предупреждение слишком ярым игрокам.
- Ага, и оно даже работает, - скептически хмыкнула Бригельза.
Служанка притащила поднос, полный вкусностей, быстро расставила тарелки и чашки и исчезла. Тут было и мороженое, которое Сильхе сразу подвинула к девочке.
- Попробуй. Оно тут вкусное.
Сама она нацелилась на крошечные кусочки тушеного мяса на плоской тарелке, соленые грибы на листе салата и уложенные в виде цветка дольки красных, оранжевых и зеленых южных фруктов.
Девочка вяло колупнула мороженое.
- Давай поиграем, - сказала Сильхе, внезапно решив, что ей делать, - я буду рассказывать, пока ты ешь, но как только ты перестанешь жевать – замолчу.
Бригельза встрепенулась.
- Я могу очень медленно есть вообще-то… А о чем вы расскажете?
- Как научилась моей технике. Ну и еще что-нибудь, если успею.
- Идёт! – девочка взяла в рот первую ложку. – И правда вкусно.
Сильхе от нее не отстала; еда ничуть не мешала ей рассказывать. О Мотыльке, волшебной струне в подарок, о том, как девушка училась пользоваться ее силой.
Рассказ получился коротким. Но вряд ли потому, что она ограничилась главным. Не успевшее растаять мороженое было давно съедено; Бригельза понемногу таскала кусочки мяса из тарелки и не задавала ни одного вопроса. До самого конца рассказа.
- А потом? У тебя были приключения?
- Были конечно, - согласилась Сильхе. – И много. Не все приятно вспоминать…
Бригельза помолчала.
- Так вот почему ты такая… Ничего не боишься. Люди не могут причинить тебе вреда. И даже упражняться в музыке не надо, и так умеешь больше всех.
- Разве я это сказала? – спросила в свою очередь Сильхе, беря последнюю дольку фруктов. – Упражняться надо всегда.
- Но ты за все время ни разу не играла! Ну, почти ни разу… - Бригельза огляделась. – Что ты тут делаешь вообще? Можешь же пойти куда хочешь и сделать с любым все, что пожелаешь.
- А зачем? – спросила Сильхе.
Девочка словно удивилась:
- Но все так делают!
- Значит, ты хочешь быть как все?
- Я хочу быть как ты.
Сильхе поняла, что объяснить не сумеет. Если показать… как?
- А давай поспорим? – опередила ее Бригельза. - Ты будешь меня учить… и я научусь не только твоей технике, но и тебе. Твоим уверенности и силе, и…
- Не стоит, - у столика возник словно соткался из воздуха тот, кого Сильхе давно ждала и искала взглядом в зале.
Молодой человек – юноша на грани с детством, золотоволосый и сверкающий – вышитая ярким бисером жилетка, правда уже не на голое тело, а на рубашку ослепительно белого шелка, и столь же ослепительная улыбка, широчайшие алого цвета штаны, из которых можно выкроить две юбки…
- Хальч, - улыбнулась Сильхе.
Он чуть наклонил голову:
- Маленькая спорщица.
Бригельза рассматривала Хальча с таким явным неодобрением, что стало весело. Да, на вид совершенная безвкусица, особенно жилетка… Но этого тоже не объяснишь, поймешь лишь когда сам попробуешь создать нужный тебе образ.
- Почему это не стоит? – спросила девочка с явной готовностью оспорить все, что скажут.
Хальч дёрнул за край жилетки:
- Хочешь надеть?
- Нет конечно, - девочка поморщилась. – Это ужас какой-то. В таком виде я сама себя не узнаю.
- Ну вот, - кивнул полуэльф. – А это ведь просто одежда. Надел, снял, забыл. Чужой путь или образ – чужая судьба. Не сомневаюсь, что сумеешь примерить их на себя, если очень хочется. Но сможешь ли снять и вернуть себя прежнюю? Кто ты была бы в чужой одежде? Кто ты будешь в чужой судьбе?
- А если своей у меня нет?
- А если есть? – Хальч взял что-то из воздуха изящным жестом, подержал в кулаке, потом показал – золотой пятиальс. – Ты - спрятанное сокровище. Самая интересная в мире игра – откапывать клады, скрытые в тебе, добираясь до горшочка с золотом или до единственной монеты. Неужели ты даже не попробуешь? Самый лучшие в мире истории – сказки о кладах.
- Самые лучшие – истории об изменениях, - не удержалась и начала спорить Сильхе.
- А разве откопать свой клад не значит измениться? Ты проделаешь кучу работы, снимешь кучу слоёв земли, успеешь тысячу раз проклясть все это и тысячу раз снова поверить. – Хальч усмехнулся. – Заставляешь меня говорить как бард. Споёшь для посетителей? Или может быть выступите вместе?..
Перед сном она попыталась увидеть мужа, но не успела – провалилась в сон без сновидений.
Утром все казалось как-то проще. Сильхе решительно начала действовать.
- Жить можешь здесь, - сказала она Бригельзе за завтраком – горячими блинчиками с вареньем и цветочным чаем.
- А почему не в твоем доме?
- Потому что он тебе не понравился… а мне не понравилось, что он не понравился тебе.
- Ну и что? - пожала плечами девочка. – Мне и у себя дома не нравится.
- А где нравится? – спросила мама.
Девочка оттянула рукав, высвобождая сонм цветных браслетов.
- В разных интересных местах. – Она касалась пальцем ярких колечек и перечисляла: - Храм, горы, берег, несколько мостов, остров.
Помолчала, потом тронула ярко-синий браслет и глянула на Сильхе с вызовом:
- На ваш дом, госпожа учитель, я тоже якорь поставила. Надо только бросить что-нибудь в интересном месте, такого же цвета как браслет, и слово сказать. Я пуговицу кинула.
- Не думала, что детей аристократов учат еще и магии, - заметила Сильхе.
- Нет конечно. Только чтению и письму, истории страны и искусства, управлению слугами, танцам и манерам и всякому такому. Скука. Отец считает, что мать зачаровали, чтоб согласилась стать подружкой принца, поэтому магию терпеть не может. Но маму любит и позволяет ей кое-что. «Чистые» артефакты покупать, например. Она начала на меня браслетики вешать лет с четырех, чтоб я случайно не потерялась и вообще. Потом мне рассказали, как еще их можно использовать, - девочка хихикнула. – Магия в доме под запретом, а уроки у меня ведет настоящий маг, только никто, кроме меня, про это не знает. Но я однажды сыграла для него и господин Ву рассказал, кто он такой.
Сильхе не поверила. Переспросила, сомневаясь, что услышала правильно, или что это тот самый.
- Господин Ву… Дриан Ву?
- Точно. Преподает мне философию. Уже полгода… А вы его знаете?
- Не то чтобы знаю… Встречались.
У девочки загорелись глаза и Сильхе вдруг поняла, о чем та подумала.
- Нет, не делай этого, - попросила девушка-бард. – Не заставляй его рассказывать.
- Это что-то плохое? Печальное? Тогда вы сами расскажите. И откуда ваша техника. Вы тоже чем-то болели?
Сильхе встретилась взглядом с мамой. Та улыбнулась словно спрашивая – и что же ты выберешь?
- Пойдем прогуляемся, - девушка-бард встала из-за стола. – Или сначала помыть посуду, а потом гулять?
- Идите уже, - махнула рукой мама. - Сколько там той посуды?..
Снаружи было ветрено и солнечно. Бригельза с любопытством оглядывалась, Сильхе ей не мешала. Девочка очень быстро сделала свой вывод:
- Такая… роскошная дыра. Уже не город, еще не глушь. Все дома разные и все похожи. Наверное, тут и двери не запирают, потому что все знают друг друга. И каждый подметает свой кусок дорожки. Других дел с утра и нет.
- Ты осуждаешь? Что именно? Чистоту? Доверчивость? – спросила Сильхе.
- Неа. Это хорошая игра, «я - хозяин». Но если надоест, будет как везде. Должно надоесть, если каждый день одно и то же. Перестаешь чувствовать, что есть какой-то результат. Вот вы бард и выступаете. Раз выступление, два выступление… вроде бы одно и тоже? Но люди меняются, условия меняются, платят, наверное, то меньше, то больше, - она остановилась. – Я бы тоже хотела попробовать. Давайте как-нибудь выступим вместе, за деньги?
- Зачем тебе? удивилась Сильхе. И догадалась: - Это тоже… игра?
- Конечно! Всё игра, и жизнь. Но не когда играют тобой… хотя на немного можно и такое позволить… Вы ведёте меня какое-то особое место?
Теперь остановилась и Сильхе. По правде говоря, она собиралась просто бродить, пока обоим не надоест: на ногах как-то легче переносились все эти вопросы, на которые нет ответа и принятие сложных решений. Но что, если пойти показанной дорогой – ответить «да» и привести девочку куда-нибудь?
- Да. Только давай снова без вопросов.
Бригельза улыбнулась:
- Похоже «без вопросов» станет у нас самым главным правилом.
Сильхе не ответила – она лихорадочно искала такое место, куда и правда можно было привести ученицу. Улица, по которой они шли – Дорогого Подарка. Что на ней есть? Цветочная лавка, платяная лавка, ювелирная лавка. Ни с одной из них у Сильхе не было связано особенных воспоминаний. Пересекается этот Дорогой Подарок с Солнечной, та с Вертикальной, Вертикальная с улицей Тихой Воды.
- Игра, говоришь… Значит, поиграем.
Бригельза хмыкнула – но явно подавила возникший у нее вопрос и молчала до самых дверей «Веселого Костяка».
- Это что… игорный дом?
Сильхе не прочитала на лице девочки страха, только любопытство. На это она и надеялась.
- Он самый. Хочешь войти?
Бригельза оглядела дверь. Дверь внушала уважение. Во-первых она была высотой в два человеческих роста. Во-вторых – из цельного ствола железного дерева, поэтому и не открывалась – ни у кого не хватило бы сил сдвинуть с места это чудовище. И не только сдвинуть, но и хоть как-то повредить – на гигантской створке не было ни единой царапины… А вот на врезанной в неё обычной двери– и царапины, и засечки от топоров или ножей выставленных вон посетителей и даже пара полузатёртых слов не для приличного общества. Сильхе постаралась встать так, чтоб заслонить все еще читаемую надпись.
- Но это же нехорошее место… Имею в виду, оно не подходит для девушек, - все же усомнилась Бригельза.
- В каком-то смысле да. Девушку тут запросто могут обидеть… Но именно тут я выступила в первый раз в моей жизни.
Губы девочки сложились в удивленное «о», но похоже слов она все же не нашла. Сильхе заторопилась рассказать и без вопроса:
- Отцу назначил тут встречу поставщик огненного порошка… Мои ма и па фейерверкеры, как ты уже смогла понять. Мама была занята, и отец взял меня с собой… а я взяла кинтару. Потому что с кинтарой было не так страшно… Из-за кинтары и вляпалась. Сидела себе за столиком у окошка, тренькала, а тут мальчишка. Я таких еще не видела – в блестящей жилетке с камешками, каких-то диких штанах чужеземного покроя, из которых можно было две юбки выкроить, и сам хорошенький как картинка. Стоял, то улыбался, то головой качал, а потом говорит: «А спорим, мой младший брат играет лучше?»
Она пропустила вышедшего из игорного дома смуглого мужчину с двумя мечами и продолжила рассказ:
- Я сразу не попалась, говорю – конечно лучше, у него, наверное, и инструмент подороже. А он: «А спорим, что мой младший брат на твоем инструменте лучше тебя сыграет?» Вот тут я не поверила – как это, на моём инструменте и лучше меня? «Спорим, а на что?» «На сто золотых!» Ага, сейчас. Мне хоть и было лет одиннадцать, но цену деньгам я знала. Тем более тем, которых у меня нет. Так что я порылась в кармане и нашла сколько было, примерно пять серебряных, на подарок маме накопила. «Спорим на вот столько». Мальчишка скривился, отошел, потом вернулся и кивнул: «Ладно, спорим, пошли залог выкладывать и условия объявлять». Я посмотрела на отца, он был занят… а идти недалеко. У дальней стены там что-то вроде сцены, на ней скелет с вытянутыми вперед руками, похоже, великаний, ладони как лопаты, в них кружка, куда свободно поместится моя голова. Туда и кладется залог. Тут же колокол висит. Мальчишка кинул монеты в кружку, прозвонил, потом объявил о сути спора… И тут вышел его «младший брат»…
Бригельза догадалась:
- Совсем даже не младший, да?
- Нет, тут все честно. Мальчишка был полуэльф, ему что-то около сорока лет, а вышел к нам его сводный братец-человек, двадцати лет от роду. Шум, хлопки, крики «Малышка, выдай ему!» и «Хальч, ну ты и зараза!» В общем пришлось играть и расставаться с деньгами, потому что я дико смущалась, простую мелодию размазала, как взбитые сливки по торту, а братец Хальча в самом деле играл хорошо.
- И отец не помешал тебе проиграть? Хотел тебя проучить?
- Не проучить… научить может быть. Будь игра опасной или жестокой, вступился бы конечно. А так… дал попробовать выбраться самой. Уже потом, по дороге назад, сказал: «Я тебе доверяю». Я как следует проревелась – от переживаний и денег жалко было. В том же году поступила в Кан-Тарру… ну так что? Войдем?
Бригельза без слов открыла маленькую дверь.
Внутри мало что изменилось. На Сильхе пахнуло дыханием прошлого, пылью, хмелем, благовониями, старым деревом, вкусностями с маленькой кухни. Сразу, с порога, игорный дом начинал с посетителем свою игру – притворялся чем-то еще. Столы в два ряда? Вкусные ароматы? Снующие тут и там служанки с подносами? Таверна! Большие овальные окна, по два с каждой стороны и под ними полукруглая ниша с диванчиком? Свисающие с потолка алые драпировки? Бордель средней руки. Сцена меж двух резных столбиков со свечами? Какое-то подобие афиши на заднем плане, составленном из полос темного и светлого дерева? Декоративная башенка с колоколом? Театр.
Сильхе принюхалась – в воздухе не было запаха желтянки. Значит, не поменялось и это – курильщиков сюда не пускали. Но публики хватало. За столами разных форм и размеров сидели и стояли игроки. Мелькали карты, сыпались на стол кости из стакана, фишки сорка, двигались по размеченным доскам фигурки «Смерти короля». Складывались и сметались в корзинку яркие цветные палочки, камешки и стекляшки. Кто-то играл в детскую «Рыбалку», выуживая из большой бадьи бечёвкой с крючком деревянных рыбок. И все почти беззвучно.
- Где хочешь сесть? – спросила она, скользнув взглядом по залу. Отличие от таверны – тут не было барной стойки, только сцена с гигантским скелетом.
- Не к окну. Они на глазницы черепа похожи.
Высоко поднятые над полом слегка неровные овальные окна и правда были похожи на глазницы, а ниша с полосатым диваном между ними – как зубастые челюсти.
- Это нарочно… И он не кусается, - Сильхе провела девочку к тихому спокойному столику у двери. – Костяк на сцене тоже.
- Не очень-то он веселый.
- Зато люди веселые!
Скелет, одетый в богатый алый камзол и шляпу с пером, стоял на сцене в гордой позе. Никаких вытянутых рук с кружкой, как для подаяния: голова-черепушка чуть откинула, одна рука на поясе, вторая лежит на груди, словно скелет говорит – это я сделал! У его ног большой ярко раскрашенный сундук. Кажется, сегодня он изображал пирата или завоевателя новых земель.
- Веселые… но тихие, - заметила Бригельза. – Магия, да?
- Точно. «Пузырь тишины» над каждым столиком, чтоб никто никому не мешал, - объяснила Сильхе. – Должно быть вообще ни звука не слышно, но так тоже не интересно, поэтому «пузыри» просто приглушают.
Подпорхнула служанка. Успевшая нагулять аппетит Сильхе заказала много разного. Бригельза, положившая скрипку на колени, все еще рассматривала скелет на сцене.
- Интересно, это правда великаний?
- Никто не знает. Но есть местная байка о том, кем он был. Здешним игроком, который проиграл все, вплоть до костяка. После смерти остался тут как сувенир ну или предупреждение слишком ярым игрокам.
- Ага, и оно даже работает, - скептически хмыкнула Бригельза.
Служанка притащила поднос, полный вкусностей, быстро расставила тарелки и чашки и исчезла. Тут было и мороженое, которое Сильхе сразу подвинула к девочке.
- Попробуй. Оно тут вкусное.
Сама она нацелилась на крошечные кусочки тушеного мяса на плоской тарелке, соленые грибы на листе салата и уложенные в виде цветка дольки красных, оранжевых и зеленых южных фруктов.
Девочка вяло колупнула мороженое.
- Давай поиграем, - сказала Сильхе, внезапно решив, что ей делать, - я буду рассказывать, пока ты ешь, но как только ты перестанешь жевать – замолчу.
Бригельза встрепенулась.
- Я могу очень медленно есть вообще-то… А о чем вы расскажете?
- Как научилась моей технике. Ну и еще что-нибудь, если успею.
- Идёт! – девочка взяла в рот первую ложку. – И правда вкусно.
Сильхе от нее не отстала; еда ничуть не мешала ей рассказывать. О Мотыльке, волшебной струне в подарок, о том, как девушка училась пользоваться ее силой.
Рассказ получился коротким. Но вряд ли потому, что она ограничилась главным. Не успевшее растаять мороженое было давно съедено; Бригельза понемногу таскала кусочки мяса из тарелки и не задавала ни одного вопроса. До самого конца рассказа.
- А потом? У тебя были приключения?
- Были конечно, - согласилась Сильхе. – И много. Не все приятно вспоминать…
Бригельза помолчала.
- Так вот почему ты такая… Ничего не боишься. Люди не могут причинить тебе вреда. И даже упражняться в музыке не надо, и так умеешь больше всех.
- Разве я это сказала? – спросила в свою очередь Сильхе, беря последнюю дольку фруктов. – Упражняться надо всегда.
- Но ты за все время ни разу не играла! Ну, почти ни разу… - Бригельза огляделась. – Что ты тут делаешь вообще? Можешь же пойти куда хочешь и сделать с любым все, что пожелаешь.
- А зачем? – спросила Сильхе.
Девочка словно удивилась:
- Но все так делают!
- Значит, ты хочешь быть как все?
- Я хочу быть как ты.
Сильхе поняла, что объяснить не сумеет. Если показать… как?
- А давай поспорим? – опередила ее Бригельза. - Ты будешь меня учить… и я научусь не только твоей технике, но и тебе. Твоим уверенности и силе, и…
- Не стоит, - у столика возник словно соткался из воздуха тот, кого Сильхе давно ждала и искала взглядом в зале.
Молодой человек – юноша на грани с детством, золотоволосый и сверкающий – вышитая ярким бисером жилетка, правда уже не на голое тело, а на рубашку ослепительно белого шелка, и столь же ослепительная улыбка, широчайшие алого цвета штаны, из которых можно выкроить две юбки…
- Хальч, - улыбнулась Сильхе.
Он чуть наклонил голову:
- Маленькая спорщица.
Бригельза рассматривала Хальча с таким явным неодобрением, что стало весело. Да, на вид совершенная безвкусица, особенно жилетка… Но этого тоже не объяснишь, поймешь лишь когда сам попробуешь создать нужный тебе образ.
- Почему это не стоит? – спросила девочка с явной готовностью оспорить все, что скажут.
Хальч дёрнул за край жилетки:
- Хочешь надеть?
- Нет конечно, - девочка поморщилась. – Это ужас какой-то. В таком виде я сама себя не узнаю.
- Ну вот, - кивнул полуэльф. – А это ведь просто одежда. Надел, снял, забыл. Чужой путь или образ – чужая судьба. Не сомневаюсь, что сумеешь примерить их на себя, если очень хочется. Но сможешь ли снять и вернуть себя прежнюю? Кто ты была бы в чужой одежде? Кто ты будешь в чужой судьбе?
- А если своей у меня нет?
- А если есть? – Хальч взял что-то из воздуха изящным жестом, подержал в кулаке, потом показал – золотой пятиальс. – Ты - спрятанное сокровище. Самая интересная в мире игра – откапывать клады, скрытые в тебе, добираясь до горшочка с золотом или до единственной монеты. Неужели ты даже не попробуешь? Самый лучшие в мире истории – сказки о кладах.
- Самые лучшие – истории об изменениях, - не удержалась и начала спорить Сильхе.
- А разве откопать свой клад не значит измениться? Ты проделаешь кучу работы, снимешь кучу слоёв земли, успеешь тысячу раз проклясть все это и тысячу раз снова поверить. – Хальч усмехнулся. – Заставляешь меня говорить как бард. Споёшь для посетителей? Или может быть выступите вместе?..
