Только вот огонь в камине потух, доев все дрова, а значит какое-то время все же прошло. Пришлось снова разжигать. Простое занятие дало возможность отвлечься от неприятных мыслей.
Бригельза возникла прямо перед ней, одетая в мохнатую шубку, с дорожной сумкой и скрипкой. Поклонилась неуклюже из-за одежды:
- Госпожа, я готова. Если хотите, могу сразу нас портануть на остров Норг, к маяку Ра-ан. Правда, оттуда до городов далеко.
В памяти мелькнула легенда, связанная с маяком, но Сильхе отмахнулась. Указала гостье на кресло, села во второе. Девочка поёрзала, устраиваясь, шубка делала ее похожей на колобок. Наверное, зря они с Мэннаром не оделись так же тепло. Песня девочки все еще звучала изменённо и можно было вернуть как было. Но отчего-то рука не поднималась снова трогать чужое, чтобы сделать лучше себе. «Да был бы толк…» - подумала Сильхе с горечью.
Сцена была та же – гостиная, два кресла перед камином. Только теперь она воспринимала это спокойнее. Поменяла чужую песню – изменила и себя? Может быть.
Бригельзе надоело ёрзать, она встала и спросила:
- Если мы прямо сейчас не пойдем на Север, можно я разденусь? Жарко.
Сильхе кивнула.
Под шубкой оказался свитер с меховыми вставками, пёстрая шерстяная безрукавка поверх рубашки с длинными рукавами и шнуровкой, кожаные штаны. Бригельза разулась – носки тоже оказались из меха.
- На острове правда так холодно? – спросила Сильхе, не удержавшись.
- Не всегда. Но ветра дуют постоянно, а я вообще все время мёрзну. – Девочка развязала шарф с большими кистями, сняла и бросила в ту же кучу, к шубе со свитером.
- Если мёрзнешь, почему так рвешься на Север?
Бригельза подняла удивленный взгляд.
- Так с вами же!
Села наконец в кресло, протянула руки к огню.
Сильхе вздохнула. Теперь ей и самой было непонятно, почему она так остро так болезненно восприняла неодобрение Бригельзы ее дома и все остальное. Наверное, просто расслабилась, привыкла за последние полгода, что все хорошо и просто. К тому, что можно ничего не делать, все и так сложится. Словно боясь разрушить хрупкое равновесие, даже отказывалась от выступлений и занималась в основном новым для нее, сначала вынужденно, а потом со всем большим увлечением – училась отменно готовить. Выпросила у мамы бабушкину тетрадку, исписанную рецептами, наполовину на уладском, наполовину на эвлийском. Заодно подучила и язык. Не всегда получалось и вкусно, и красиво, но они с Мэннаром все рано съедали все до крошки…
- Твоя музыка заставляет людей говорить правду, я верно поняла? – спросила Сильхе.
- Просто говорить… То, чего обычно не хотят. Да, правду.
Сильхе не поняла, зачем девочке понадобилось столько накрутить, прежде чем ответить «да». Но это тут же объяснилось:
- На самом деле я не думала, правда или нет, - сказала Бригельза. – Иногда просто нужен ответ, любой.
- И от меня тоже - поэтому и меня заставила…
- Не думаю, что заставила, - призналась Бригельза, перебив. – Мне показалось, что вы сами захотели сказать. Только поэтому я услышала ответ.
Сильхе сама не зная зачем решила ее подразнить:
- Значит, я могла и соврать.
- Нет, не думаю. Понимаете, у меня в этом большой опыт. Когда что-то часто делаешь, то чувствуешь… слышишь фальшь. А еще если моя техника сработала, то человек после того, как все сказал, становится вялым, ему все безразлично. С вами такого не случилось, наоборот, вы рассердились, взяли меня за шкирку. Ваша техника сильнее моей.
- И поэтому ты решила во что бы то ни стало стать моей ученицей? Понимаю. Но чего ты хочешь в конце концов? Прославиться? Заработать много денег? Вписать свое имя в скрижали веков?
Девочка помолчала.
- Я просто люблю музыку. И правда могу быть полезной в путешествии на Север.
Сильхе покачала головой.
- Без мужа мне на острове Норг делать нечего.
- Почему?
- Потому что по сути это Мэннару туда надо. Полгода назад за мной послали немертвого убийцу, которого мой брат сумел упокоить. При жизни этот человек был с Севера. Мэннар съездить к его родным и рассказать, что с ним случилось, чтобы бывший немертвый перестал быть призраком.
Бригельза смотрела голодными глазами. Ждала чего-то. Не дождалась и спросила:
- Вы расскажете? Целиком, с начала до конца. Я же теперь ваша ученица. Вдруг, не зная чего-то, я совершу ошибку? Или не смогу помочь?
Не очень-то верилось, что она так рвется помочь… Но препятствий к рассказу Сильхе не увидела. В конце концов, рассказывать – значит заново переживать… и заметить в том, что с тобой случилось, новые грани.
- Хорошо. Только пожалуйста, никаких вопросов по время рассказа.
Девочка кивнула, соглашаясь.
Рассказ вышел странным. Сильхе опускала так много, что дыры зияли, руша логику повествования, возмущая, заставляя ёжиться. Но Бригельза слушала, лицо оставалось спокойным и ее личная мелодия тоже. Словно ей ничего не мешало. Словно она слышала в недосказанном достаточно, чтобы понимать рассказ, лишенный основных персонажей - Рюна, дракона Глена, который превратился в просто «лекаря, который случайно проходил мимо», Рейналя… Лишенный ярких красок. Занявший от силы минут пятнадцать, и то лишь потому, что Сильхе то и дело пыталась сделать лакуны менее зияющими.
- Убийца попросил у меня камень с памятью чужих смертей, пообещал, что я его больше не увижу… И слово сдержал – не увидела, пока сама не захотела. Просто потому, что эту историю надо было закончить, и потому, что у меня было много вопросов. Я сама его позвала, песней. Брат был наготове. Когда Гьёрд Ульфо – так убийцу звали при жизни – ответил на мои вопросы, Колль его развоплотил. Перед этим тоже пытался – убийца просто рассыпался ворохом костяных игл, и снова собрался. Голый скелет, скинутые им тряпки на полу подвала… И что-то еще, большее. Печаль или тайна, не знаю. Мэннар не смог это просто так оставить. Костяная игла прицепилась к его рукаву, когда все остальное стало прахом, эта кость – нет. Муж захотел вернуть останки на Север, родным Гьёрда.
Бригельза потеребила шнурок на рубашке.
- Значит, вам так и не удалось тогда закончить историю…
- А что такое по-твоему, конец? – спросила Сильхе, улыбнувшись собственному вопросу. Задай подобный ей – она не знала бы, как ответить.
- Когда из этой истории уже не вытекает никакая другая… Но, наверное, так все-таки не бывает. – Девочка вздохнула. - Со мной никогда ничего не происходит из того, что надо заканчивать. Оно как-то само…
- Разве это плохо?
Бригельза снова потеребила шнурок.
- А я не знаю. Как сказать, хорошее или нет блюдо, если ты его не пробовал? Вот болтали все – ах, как это вкусно, прозрачная рыба до с розовыми водорослями! Я попросила ее как угощение на день рождения, и что? Ну рыба, ну прозрачная. Сквозь нее видно узор на тарелке – забавно. На вкус – как любая рыба. Мне вообще соус больше понравился.
- Любишь вкусно покушать? – уточнила Сильхе.
Бригельза удивилась:
- Кто ж не любит? И не обязательно что-то сложное или знаменитое.
В этом они были похожи… А это привело с собой новую, внезапную мысль.
Сильхе встала.
- Сейчас мы пойдем в гости к человеку, который готовит вкуснее всех на свете.
Бригельза вскочила на ноги, потянулась к шубке.
- Мы портанёмся? Одеваться надо?
Сильхе покачала головой.
- Нет уж, сначала ножками, потом в пролётке. И без вопросов пожалуйста!
Бригельза кивнула. Шубу надевать не стала, только свитер, и прихватила скрипку. Но хватило ее ровно на полчаса. Как только сели в пролетку, хозяин которой был готов отвезти их в загородный район, девочка спросила:
- А этот ваш человек, он кто? Бывший королевский повар?
- Моя мама. Она даст фору половине поваров, - с улыбкой ответила Сильхе.
- Ма-а-ма, - протянула Бригельза. И опять вспыхнула догадкой: - Поняла! Вы хотите, чтобы я ей сыграла, применила свою технику чтобы узнать тайну, которую тебе самой выведать не удалось! Тайну вашего рождения?
Сильхе и сама не понимала, зачем везёт ученицу к маме. Просто порыв, которому она последовала.
- В моем рождении нет никакой тайны. Сыграть? Можно, если захочется. Мама тоже любит музыку. Но ты же можешь играть и без «техники».
- Могу, - Бригельза поёрзала на сиденье, скрипнув кожаными штанами. – Но в этом нет пользы.
- Зато есть радость, - попыталась спорить Сильхе.
Девочка уныло кивнула.
- Как скажете, госпожа учитель.
Сильхе поняла, что зря решила, будто разгадала Бригельзу. Просто скучающая девочка из богатой семьи? Есть немного, но не только это. Сказала же она, что всё - музыка? И что она слышит фальшь в событии или слове. Имеет дар – хочет его развивать? Желает получить власть над другими, считает ее признаком взрослости? Или ей просто нравится?
Мама оказалась дома, встретила гостей у порога, одетая в немаркое рабочее платье и старый кожаный фартук, зачарованный на сопротивление огню.
- Звездочка, - она одной рукой, чтобы не прислоняться слегка закопченным фартуком, обняла Сильхе, кивнула Бригельзе. – И тебя приветствую, маленькая госпожа. Кто ты? Названная сестренка моей дочки?
- Ученица, - буркнула чем-то недовольная Бригельза, но все-таки поклонилась. – Здравствуйте, госпожа.
- Всего лишь ученица? Жаль, жаль, я с самого детства жду, что Сильхе обзаведется названными сестричками или братиками, одного своего ей всегда было мало. Голодны? Хотите чаю, кавия, сока, воздушной воды?
- Нет, госпожа, - так же хмуро отозвалась Бригельза. – Ничего не надо, спасибо.
Тупик… Пока Сильхе думала, как из него выйти, девочка сама помогла, спросила, ткнув пальцем в фартук:
- Это вы чем таким занимаетесь? Трубу чистите?
- Хорошо бы… Но для такой работы нужен мастер, иначе выйдет смех и ерунда. Пойдем, покажу, в чем я мастер.
Бригельза пошла, но неохотно. Может, потому, что мама заставила ее оставить скрипку на столе в зале. Пока они шли через весь дом, пока спускались в защищенный подвал, Сильхе попробовала заинтриговать ученицу.
- Снова с отцом взяли партию огненного товара? – спросила она у мамы.
- И большую. Завалили весь подвал, отец не смог привезти все за раз, поехал за второй, а я пока вожусь.
Длинный коридор под домом привёл в большую комнату с железными полками по стенам. Завалено и правда было: остался небольшой узкий проход между поставленными и друг на друга ящиками и подходы к более-менее пустым полкам. На рёбрах полок серели температурные табели. Спокойным серый цвет сообщал, что в подвале и не жарко, и не холодно. Пахло немного резковато, но обоняние быстро привыкало.
Яркие наклейки на ящиках были всех цветов. Бригельза колупнула ногтем ту, до которой смогла дотянуться.
- Что это такое?
Некоторые ящики были открыты и дразнили взгляд мешочками, склянками, картонными тубусами.
- Это? Просто работа. Поможете?
Она сняла с крючка на стене и протянула Сильхе и Бригельзе по кожаному фартуку. Ученица помедлила, прежде чем взять.
- Почему я должна это делать?
Мама посмотрела на девочку с удивлением:
- Ты ничего не должна.
И всё, перестала обращать на нее внимание.
Сильхе едва сдержала усмешку. Родительница ответила именно так, как, пожалуй, сказала бы сама Бригельза и у той не нашлось ответа. Мама… Взгляд не мог, просто не мог охватить её всю, хотя ма и не была гигантом, разве что плечи широкие и очень сильные, очень надёжные руки, помеченные следами встреч с огнём. Вечная прическа-клубок с двумя простыми деревянными шпильками, легкая седина – старость решила ее пощадить, даже в музыке мамы Сильхе ее не слышала, и верила – не услышит еще долго-долго. Предпочтение в одежде - блузка с брюками. Быстрые и точные движения, мягкая улыбка, серые глаза, всегда полные света. Мама. Тепло, любовь, нежность, надежность, жизнь, вся жизнь…
Она ловко вскрыла высокий ящик с надписью по шански. Он оказался полон крошечных пузырьков с цветным порошком. Каждый сверкал как маленькая драгоценность.
- Ого, - оценила Сильхе. – Готовитесь к чему-то особенному?
- День Золота скоро. Одному вельможе пришло в голову, что фейерверк может быть в виде снопов – не ему первому, но именно он захотел чтобы снопы были разного цвета, а итоговый залп изображал стол, полный даров природы. Поставщик прислал образцы…
- Фейерверки? – наконец догадалась Бригельзы. – Вы делаете фейерверки?
- Ну кто-то же должен их делать, верно? – улыбнулась мама. – Так что, поможешь с разборкой?
Бригельза наконец надела фартук.
- Перчатки там, в кармане, - сообщила мама.
С азартом и ожиданием, что будет, Сильхе принялась помогать. Дело несложное и даже привычное: вскрывать коробки и ящики, осторожно доставать и сортировать и содержимое, уже готовые «свечи» и «тарелки» «небесного света», их составные части, порошки и ингредиенты. Она не спешила и не только во имя осторожности. Уверенная, что мама сразу разгадала характер Бригельзы, повторила за ней: перестала обращать на ученицу внимание, предоставив ей выбор. Поддерживала игру, да еще и свою вела: начала расспрашивать, словно до сих пор не имела дела с фейерверками и не знала, как их делают.
- Это же ланский порошок, чтобы сделать огонь цветным? Мелкий какой…
- Так лучше смешивается. И смотри, всего три цвета, красный, желтый, синий, но из них смешиванием можно сделать еще десяток. В таблетку спрессовать такой мелкий тоже легче.
- А зачем в таблетку?
- Чтобы дольше горело.
- А это фитиль? Зачем узелки?
- Для того же самого – гореть дольше, ну и отсчет времени. От узелка до узелка – минута. Но требуется проверка. В прошлый раз на свадьбе случился конфуз – фитиль горел дольше в два раза. В итоге световые гербы двух семейств друг на друга наложились – сияющий желтый хряк и розовый венок… По счастью, все решили, что так и нужно.
Сильхе не помнила такого случая, подозревала, что мама придумала его прямо сейчас, для разжигания интереса единственной слушательницы. Бригельза начала подходить и рассматривать ящики и то, что в них. Мама продолжала рассказывать, Сильхе – спрашивать, так, словно девочки тут не было и все равно – именно для неё. Они разбирали пакетики, связки и коробочки, перетаскивали их в шкафы по стенам, складывали, составляли в сторону пустые ящики. И трещали о делах фейерверочных.
- Но это же опасно, хранить такое в подвале! – наконец вмешалась Бригельза.
- Опасно, - согласилась мама. - Поэтому подвал не под самым домом и там, в дальнем конце, есть второй выход через сарай на улице. И на стенах артефакты, которые помогают видеть, достаточно ли тут тепло или прохладно.
- Эти деревяшки, что ли?
- Они самые. Куайдское пустынное дерево. Растение выживает в пустыне, где ночью холодища, а днем пекло, только потому, что умеет меняться изнутри… Видишь, сейчас серые. Значит тепло, но не жарко. Начнет делаться теплее – побелеет, или начнет темнеть вплоть до черного, если похолодает.
Никто не говорил Бригельзе, что делать – она сама начала помогать, взяла флакон из ящика, отнесла на полку, взяла второй… Заметила:
- Стекло дорогое. Откуда у вас столько денег?
- У меня – ниоткуда, - мама словно и не заметила бестактности вопроса. – Это любезность продавца. И одновременно попытка заинтересовать меня своим товаром.
- А если не получится заинтересовать? Он зря потратит деньги, да еще и станет посмешищем. Старался, подлизывался, а толку нет.
- Смеяться я точно не стану. Но выбор за мной и это моё право. Продавец понимает это и не будет в обиде, если откажу. В Шан это называют «амаши» - искусство слышать нет. Сильхе, вроде бы есть такая песня?
Бригельза возникла прямо перед ней, одетая в мохнатую шубку, с дорожной сумкой и скрипкой. Поклонилась неуклюже из-за одежды:
- Госпожа, я готова. Если хотите, могу сразу нас портануть на остров Норг, к маяку Ра-ан. Правда, оттуда до городов далеко.
В памяти мелькнула легенда, связанная с маяком, но Сильхе отмахнулась. Указала гостье на кресло, села во второе. Девочка поёрзала, устраиваясь, шубка делала ее похожей на колобок. Наверное, зря они с Мэннаром не оделись так же тепло. Песня девочки все еще звучала изменённо и можно было вернуть как было. Но отчего-то рука не поднималась снова трогать чужое, чтобы сделать лучше себе. «Да был бы толк…» - подумала Сильхе с горечью.
Сцена была та же – гостиная, два кресла перед камином. Только теперь она воспринимала это спокойнее. Поменяла чужую песню – изменила и себя? Может быть.
Бригельзе надоело ёрзать, она встала и спросила:
- Если мы прямо сейчас не пойдем на Север, можно я разденусь? Жарко.
Сильхе кивнула.
Под шубкой оказался свитер с меховыми вставками, пёстрая шерстяная безрукавка поверх рубашки с длинными рукавами и шнуровкой, кожаные штаны. Бригельза разулась – носки тоже оказались из меха.
- На острове правда так холодно? – спросила Сильхе, не удержавшись.
- Не всегда. Но ветра дуют постоянно, а я вообще все время мёрзну. – Девочка развязала шарф с большими кистями, сняла и бросила в ту же кучу, к шубе со свитером.
- Если мёрзнешь, почему так рвешься на Север?
Бригельза подняла удивленный взгляд.
- Так с вами же!
Села наконец в кресло, протянула руки к огню.
Сильхе вздохнула. Теперь ей и самой было непонятно, почему она так остро так болезненно восприняла неодобрение Бригельзы ее дома и все остальное. Наверное, просто расслабилась, привыкла за последние полгода, что все хорошо и просто. К тому, что можно ничего не делать, все и так сложится. Словно боясь разрушить хрупкое равновесие, даже отказывалась от выступлений и занималась в основном новым для нее, сначала вынужденно, а потом со всем большим увлечением – училась отменно готовить. Выпросила у мамы бабушкину тетрадку, исписанную рецептами, наполовину на уладском, наполовину на эвлийском. Заодно подучила и язык. Не всегда получалось и вкусно, и красиво, но они с Мэннаром все рано съедали все до крошки…
- Твоя музыка заставляет людей говорить правду, я верно поняла? – спросила Сильхе.
- Просто говорить… То, чего обычно не хотят. Да, правду.
Сильхе не поняла, зачем девочке понадобилось столько накрутить, прежде чем ответить «да». Но это тут же объяснилось:
- На самом деле я не думала, правда или нет, - сказала Бригельза. – Иногда просто нужен ответ, любой.
- И от меня тоже - поэтому и меня заставила…
- Не думаю, что заставила, - призналась Бригельза, перебив. – Мне показалось, что вы сами захотели сказать. Только поэтому я услышала ответ.
Сильхе сама не зная зачем решила ее подразнить:
- Значит, я могла и соврать.
- Нет, не думаю. Понимаете, у меня в этом большой опыт. Когда что-то часто делаешь, то чувствуешь… слышишь фальшь. А еще если моя техника сработала, то человек после того, как все сказал, становится вялым, ему все безразлично. С вами такого не случилось, наоборот, вы рассердились, взяли меня за шкирку. Ваша техника сильнее моей.
- И поэтому ты решила во что бы то ни стало стать моей ученицей? Понимаю. Но чего ты хочешь в конце концов? Прославиться? Заработать много денег? Вписать свое имя в скрижали веков?
Девочка помолчала.
- Я просто люблю музыку. И правда могу быть полезной в путешествии на Север.
Сильхе покачала головой.
- Без мужа мне на острове Норг делать нечего.
- Почему?
- Потому что по сути это Мэннару туда надо. Полгода назад за мной послали немертвого убийцу, которого мой брат сумел упокоить. При жизни этот человек был с Севера. Мэннар съездить к его родным и рассказать, что с ним случилось, чтобы бывший немертвый перестал быть призраком.
Бригельза смотрела голодными глазами. Ждала чего-то. Не дождалась и спросила:
- Вы расскажете? Целиком, с начала до конца. Я же теперь ваша ученица. Вдруг, не зная чего-то, я совершу ошибку? Или не смогу помочь?
Не очень-то верилось, что она так рвется помочь… Но препятствий к рассказу Сильхе не увидела. В конце концов, рассказывать – значит заново переживать… и заметить в том, что с тобой случилось, новые грани.
- Хорошо. Только пожалуйста, никаких вопросов по время рассказа.
Девочка кивнула, соглашаясь.
Рассказ вышел странным. Сильхе опускала так много, что дыры зияли, руша логику повествования, возмущая, заставляя ёжиться. Но Бригельза слушала, лицо оставалось спокойным и ее личная мелодия тоже. Словно ей ничего не мешало. Словно она слышала в недосказанном достаточно, чтобы понимать рассказ, лишенный основных персонажей - Рюна, дракона Глена, который превратился в просто «лекаря, который случайно проходил мимо», Рейналя… Лишенный ярких красок. Занявший от силы минут пятнадцать, и то лишь потому, что Сильхе то и дело пыталась сделать лакуны менее зияющими.
- Убийца попросил у меня камень с памятью чужих смертей, пообещал, что я его больше не увижу… И слово сдержал – не увидела, пока сама не захотела. Просто потому, что эту историю надо было закончить, и потому, что у меня было много вопросов. Я сама его позвала, песней. Брат был наготове. Когда Гьёрд Ульфо – так убийцу звали при жизни – ответил на мои вопросы, Колль его развоплотил. Перед этим тоже пытался – убийца просто рассыпался ворохом костяных игл, и снова собрался. Голый скелет, скинутые им тряпки на полу подвала… И что-то еще, большее. Печаль или тайна, не знаю. Мэннар не смог это просто так оставить. Костяная игла прицепилась к его рукаву, когда все остальное стало прахом, эта кость – нет. Муж захотел вернуть останки на Север, родным Гьёрда.
Бригельза потеребила шнурок на рубашке.
- Значит, вам так и не удалось тогда закончить историю…
- А что такое по-твоему, конец? – спросила Сильхе, улыбнувшись собственному вопросу. Задай подобный ей – она не знала бы, как ответить.
- Когда из этой истории уже не вытекает никакая другая… Но, наверное, так все-таки не бывает. – Девочка вздохнула. - Со мной никогда ничего не происходит из того, что надо заканчивать. Оно как-то само…
- Разве это плохо?
Бригельза снова потеребила шнурок.
- А я не знаю. Как сказать, хорошее или нет блюдо, если ты его не пробовал? Вот болтали все – ах, как это вкусно, прозрачная рыба до с розовыми водорослями! Я попросила ее как угощение на день рождения, и что? Ну рыба, ну прозрачная. Сквозь нее видно узор на тарелке – забавно. На вкус – как любая рыба. Мне вообще соус больше понравился.
- Любишь вкусно покушать? – уточнила Сильхе.
Бригельза удивилась:
- Кто ж не любит? И не обязательно что-то сложное или знаменитое.
В этом они были похожи… А это привело с собой новую, внезапную мысль.
Сильхе встала.
- Сейчас мы пойдем в гости к человеку, который готовит вкуснее всех на свете.
Бригельза вскочила на ноги, потянулась к шубке.
- Мы портанёмся? Одеваться надо?
Сильхе покачала головой.
- Нет уж, сначала ножками, потом в пролётке. И без вопросов пожалуйста!
Бригельза кивнула. Шубу надевать не стала, только свитер, и прихватила скрипку. Но хватило ее ровно на полчаса. Как только сели в пролетку, хозяин которой был готов отвезти их в загородный район, девочка спросила:
- А этот ваш человек, он кто? Бывший королевский повар?
- Моя мама. Она даст фору половине поваров, - с улыбкой ответила Сильхе.
- Ма-а-ма, - протянула Бригельза. И опять вспыхнула догадкой: - Поняла! Вы хотите, чтобы я ей сыграла, применила свою технику чтобы узнать тайну, которую тебе самой выведать не удалось! Тайну вашего рождения?
Сильхе и сама не понимала, зачем везёт ученицу к маме. Просто порыв, которому она последовала.
- В моем рождении нет никакой тайны. Сыграть? Можно, если захочется. Мама тоже любит музыку. Но ты же можешь играть и без «техники».
- Могу, - Бригельза поёрзала на сиденье, скрипнув кожаными штанами. – Но в этом нет пользы.
- Зато есть радость, - попыталась спорить Сильхе.
Девочка уныло кивнула.
- Как скажете, госпожа учитель.
Сильхе поняла, что зря решила, будто разгадала Бригельзу. Просто скучающая девочка из богатой семьи? Есть немного, но не только это. Сказала же она, что всё - музыка? И что она слышит фальшь в событии или слове. Имеет дар – хочет его развивать? Желает получить власть над другими, считает ее признаком взрослости? Или ей просто нравится?
Мама оказалась дома, встретила гостей у порога, одетая в немаркое рабочее платье и старый кожаный фартук, зачарованный на сопротивление огню.
- Звездочка, - она одной рукой, чтобы не прислоняться слегка закопченным фартуком, обняла Сильхе, кивнула Бригельзе. – И тебя приветствую, маленькая госпожа. Кто ты? Названная сестренка моей дочки?
- Ученица, - буркнула чем-то недовольная Бригельза, но все-таки поклонилась. – Здравствуйте, госпожа.
- Всего лишь ученица? Жаль, жаль, я с самого детства жду, что Сильхе обзаведется названными сестричками или братиками, одного своего ей всегда было мало. Голодны? Хотите чаю, кавия, сока, воздушной воды?
- Нет, госпожа, - так же хмуро отозвалась Бригельза. – Ничего не надо, спасибо.
Тупик… Пока Сильхе думала, как из него выйти, девочка сама помогла, спросила, ткнув пальцем в фартук:
- Это вы чем таким занимаетесь? Трубу чистите?
- Хорошо бы… Но для такой работы нужен мастер, иначе выйдет смех и ерунда. Пойдем, покажу, в чем я мастер.
Бригельза пошла, но неохотно. Может, потому, что мама заставила ее оставить скрипку на столе в зале. Пока они шли через весь дом, пока спускались в защищенный подвал, Сильхе попробовала заинтриговать ученицу.
- Снова с отцом взяли партию огненного товара? – спросила она у мамы.
- И большую. Завалили весь подвал, отец не смог привезти все за раз, поехал за второй, а я пока вожусь.
Длинный коридор под домом привёл в большую комнату с железными полками по стенам. Завалено и правда было: остался небольшой узкий проход между поставленными и друг на друга ящиками и подходы к более-менее пустым полкам. На рёбрах полок серели температурные табели. Спокойным серый цвет сообщал, что в подвале и не жарко, и не холодно. Пахло немного резковато, но обоняние быстро привыкало.
Яркие наклейки на ящиках были всех цветов. Бригельза колупнула ногтем ту, до которой смогла дотянуться.
- Что это такое?
Некоторые ящики были открыты и дразнили взгляд мешочками, склянками, картонными тубусами.
- Это? Просто работа. Поможете?
Она сняла с крючка на стене и протянула Сильхе и Бригельзе по кожаному фартуку. Ученица помедлила, прежде чем взять.
- Почему я должна это делать?
Мама посмотрела на девочку с удивлением:
- Ты ничего не должна.
И всё, перестала обращать на нее внимание.
Сильхе едва сдержала усмешку. Родительница ответила именно так, как, пожалуй, сказала бы сама Бригельза и у той не нашлось ответа. Мама… Взгляд не мог, просто не мог охватить её всю, хотя ма и не была гигантом, разве что плечи широкие и очень сильные, очень надёжные руки, помеченные следами встреч с огнём. Вечная прическа-клубок с двумя простыми деревянными шпильками, легкая седина – старость решила ее пощадить, даже в музыке мамы Сильхе ее не слышала, и верила – не услышит еще долго-долго. Предпочтение в одежде - блузка с брюками. Быстрые и точные движения, мягкая улыбка, серые глаза, всегда полные света. Мама. Тепло, любовь, нежность, надежность, жизнь, вся жизнь…
Она ловко вскрыла высокий ящик с надписью по шански. Он оказался полон крошечных пузырьков с цветным порошком. Каждый сверкал как маленькая драгоценность.
- Ого, - оценила Сильхе. – Готовитесь к чему-то особенному?
- День Золота скоро. Одному вельможе пришло в голову, что фейерверк может быть в виде снопов – не ему первому, но именно он захотел чтобы снопы были разного цвета, а итоговый залп изображал стол, полный даров природы. Поставщик прислал образцы…
- Фейерверки? – наконец догадалась Бригельзы. – Вы делаете фейерверки?
- Ну кто-то же должен их делать, верно? – улыбнулась мама. – Так что, поможешь с разборкой?
Бригельза наконец надела фартук.
- Перчатки там, в кармане, - сообщила мама.
С азартом и ожиданием, что будет, Сильхе принялась помогать. Дело несложное и даже привычное: вскрывать коробки и ящики, осторожно доставать и сортировать и содержимое, уже готовые «свечи» и «тарелки» «небесного света», их составные части, порошки и ингредиенты. Она не спешила и не только во имя осторожности. Уверенная, что мама сразу разгадала характер Бригельзы, повторила за ней: перестала обращать на ученицу внимание, предоставив ей выбор. Поддерживала игру, да еще и свою вела: начала расспрашивать, словно до сих пор не имела дела с фейерверками и не знала, как их делают.
- Это же ланский порошок, чтобы сделать огонь цветным? Мелкий какой…
- Так лучше смешивается. И смотри, всего три цвета, красный, желтый, синий, но из них смешиванием можно сделать еще десяток. В таблетку спрессовать такой мелкий тоже легче.
- А зачем в таблетку?
- Чтобы дольше горело.
- А это фитиль? Зачем узелки?
- Для того же самого – гореть дольше, ну и отсчет времени. От узелка до узелка – минута. Но требуется проверка. В прошлый раз на свадьбе случился конфуз – фитиль горел дольше в два раза. В итоге световые гербы двух семейств друг на друга наложились – сияющий желтый хряк и розовый венок… По счастью, все решили, что так и нужно.
Сильхе не помнила такого случая, подозревала, что мама придумала его прямо сейчас, для разжигания интереса единственной слушательницы. Бригельза начала подходить и рассматривать ящики и то, что в них. Мама продолжала рассказывать, Сильхе – спрашивать, так, словно девочки тут не было и все равно – именно для неё. Они разбирали пакетики, связки и коробочки, перетаскивали их в шкафы по стенам, складывали, составляли в сторону пустые ящики. И трещали о делах фейерверочных.
- Но это же опасно, хранить такое в подвале! – наконец вмешалась Бригельза.
- Опасно, - согласилась мама. - Поэтому подвал не под самым домом и там, в дальнем конце, есть второй выход через сарай на улице. И на стенах артефакты, которые помогают видеть, достаточно ли тут тепло или прохладно.
- Эти деревяшки, что ли?
- Они самые. Куайдское пустынное дерево. Растение выживает в пустыне, где ночью холодища, а днем пекло, только потому, что умеет меняться изнутри… Видишь, сейчас серые. Значит тепло, но не жарко. Начнет делаться теплее – побелеет, или начнет темнеть вплоть до черного, если похолодает.
Никто не говорил Бригельзе, что делать – она сама начала помогать, взяла флакон из ящика, отнесла на полку, взяла второй… Заметила:
- Стекло дорогое. Откуда у вас столько денег?
- У меня – ниоткуда, - мама словно и не заметила бестактности вопроса. – Это любезность продавца. И одновременно попытка заинтересовать меня своим товаром.
- А если не получится заинтересовать? Он зря потратит деньги, да еще и станет посмешищем. Старался, подлизывался, а толку нет.
- Смеяться я точно не стану. Но выбор за мной и это моё право. Продавец понимает это и не будет в обиде, если откажу. В Шан это называют «амаши» - искусство слышать нет. Сильхе, вроде бы есть такая песня?
