- Как ты меня находишь? Вернее, как оказываешься там, где я только буду?
Не самый важный вопрос, но никто же не начинает с самого. К тому же каждому приятно, если говорят о нём.
- Я называю это «дёргать». – Наль улыбнулся, кажется, опять с гордостью. – Иногда, если очень надо, поднимаешься над своими слабостями. Делаешь из слабостей силу. Судьбу. Помнишь Хайдис? Ту дурнушку со второго курса, полусильфиду.
Сильхе кивнула, она помнила. Маленькая девушка, почти незаметная, с тихим но красивы голосом. Она писала стихи и читала, если удавалось уговорить. Потом перестала их писать, кажется. Вся она с волосами цвета утренней зари казалась неподходящей для этого мира.
- Я брал у нее черновики и делал из стихов песни. Чужое легче под себя переписать. Своё если писалось, то худое совсем.
- Я помню некоторые твои песни, - заметила она, не скрывая удивления, - экзаменационные, например. Они вполне хороши.
Наль поаплодировал:
- Чудесное выражение, «вполне хороши», снисходительная похвала от великого мастера слабаку. Чаще всего я откапывал в архиве древние вирши древних поэтов, их и представлял как свои. А потом появилась Хайдис. Но на уроках импровизации мне все равно приходилось туго.
Это она тоже помнила. Созданные по заданию учителей вирши Рейналя заставляли ее морщиться.
- Потом Хайдис ушла из Кан-Тарры и у меня кончились запасы стихов. «Травка» иногда помогала поймать вдохновение. А чаще что-то ещё. Уже после того, как арахна сделала мне свой подарок, - он усмехнулся, в этот рез не ехидно, но и не весело: - Хочешь, тебе подарю? От нее морока одна, хочет играет, не хочет – договаривайся и тогда придется играть, когда захочет она. Музыка и «трава» расширяют мир. Или меня. Я начинаю слышать песни богов… Ты же знаешь, что боги создавали мир пением? Большая часть мелодий превратилась в вещи или свойства, а некоторые до сих пор звучат. Я могу брать их…
- Присваивать, - Сильхе не собиралась перебивать, но не выдержала.
- Взять то, что никому больше не нужно – присвоить? А откуда ты знаешь, что твои песни не на музыку богов, которую ты где-то случайно подхватила? Может в этом и секрет твоего «таланта»… Или вообще любого. Кто может – пользуется, и это правильно! Я беру куски этих песен и впитываю. Мир становится послушным, покорным. Но пустым. Зато эту пустота тоже кокон и вместе с ним я могу оказаться где пожелаю. Сбежать от слабости, бессонницы, тумана в голове, всего что бывает от курения. К кому-то вроде тебя.
Сильхе оценила и способ, и цель.
- А ты? – спросил он тут же.
- Я через Малый мир.
Рейналь нахмурился.
- Этот «маг вышей категории» что-то там говорил про Малые миры…
- Прай Фир? – уточнила Сильхе. - Ты обращался к нему за помощью?
- За сведениями… И за помощью тоже. Но некоторые слишком много болтают. И у тебя остался только один вопрос, Птаха. – Он снисходительно усмехнулся.
Сильхе не знала, о чем спросить. Орден, дракон, ханнат, претензии королей, все слишком переплелось.
- Ну же! – поторопил Наль. - Любые вопросы. Даже то, о чем я по-твоему знать не могу. Отвечу. Единственная возможность упорядочить хаос в твоей голове! Может, если это сделать, ты наконец поймешь, что важно, а что нет!
Она почему-то подумала о Лаувайи. О Спящем. Об ожившем Хаосе. Может, потому, что это было единственное, что она могла спросить, не давая Рейналю никаких новых знаний о себе. Или потому, что должно же было всё с чего-то начаться. Может именно с того, что пять сотен лет назад дракон, у которого так много общего с Лаувайе, помог ему найти свое место на земле?
- Хаос. Я хочу знать, каково его место в этом мире… и в этой истории, - сказала она.
Что-то негромко зазвенело. Арфа внутри футляра? Сильнее запахло листвой, умытой дождем. Хороший свежий запах. Алое облако клубилось вокруг головы Рейналя. Кажется, это был её запах, будущей арахны. Захотелось протянуть руку и коснуться, или сказать малышке что-то хорошее. И тут Рейналь заговорил:
- Есть ничто, в нем самозарождается Хаос. Свободный Хаос – готовый материал для творения мира и маяк для богов. Старые Боги пришли и сделали из него все, что есть сейчас, упорядочив до совершенства. Но совершенство оказалось мертвым, боги не понимали, в чем тут дело, ведь они-то и совершенны, и живы. Но зачем они вообще творят миры? Чтобы коснуться Хаоса и суметь воспользоваться его главным свойством – способностью к переменам. Меняться и значит жить. Встречать сопротивление и преодолевать его, отвечать на вопросы, решать новые задачи. Поэтому среди богов или людей всегда находится тот, кто думает и действует по-своему, он нужен чтобы боги не задохнулись в своем совершенстве. Он возвращает Хаос в упорядоченный мир.
Сильхе слушала. Рейналь говорил вдохновенно и в то же время отрешенно. Выходит, легенда правдива, и бог, которому вечно все не то и не так, Дон, вмешался и помог миру стать живым.
- Упорядоченный мир еще долго остается подходящим местом для Хаоса. Использует его силу перемен, а ему взамен дает жизнь и душу. В конце концов случаются две вещи: Хаос обретает самосознание, а мир становится слишком упорядоченным для него. Хаос должен полностью раствориться или уйти. Уйти не может – он основа всего, как вода – основа супа. А раствориться значит умереть.
- И тогда ему помогли, - Сильхе решила направить говорившего от легенды к реальности, пусть она и была похожа на легенду. – Пять веков назад.
- Помогли, - как эхо повторил Рейналь, улыбнулся, мягко, прозрачно-мечтательно, лицо стало удивительно красивым. – Последний дракон, творение хаоса, возникший чтобы уравновесить созданий порядка. Он не был добрым или злым. Просто иногда вмешивался в дела мира, чтобы оставить след, чтобы задержаться в мире подольше. Иногда всё, чего мы хотим – просто жить. Но за это есть цена. Вмешиваться и менять – тратить себя, терять что-то. Не вмешиваться – терять всё.
Сильхе задумалась. Получается, выбора нет. Заперся ты где-то и не выходишь, как Лаувайи – проживешь, может, не дольше, чем если бы не прятался, а участвовал в чем-то.
- Дракон основал музей кристаллов с комнатой для Хаоса. Кристаллы – как защитная стена, как стенки стеклянного пузыря, не дают Хаосу растечься по миру и исчезнуть, но погруженный сам в себя, он засыпает. Чтобы сон не перешел в смерть ему нужно иногда пробуждаться. Дракон помог и с этим – создал легенду о Спящей Судьбе. Легенды должны работать и работают пока в них верят, и эта дала Хаосу шанс выживать. Верящие в Спящего люди приходят и отщипывают по кусочку от силы Хаоса, тем самым будят его. Но однажды его разбудил человек, который ничего не просил. Он пришел для того, чтобы испытать себя и свои возможности, спеть в музее, среди кристаллов, уверенный, что совершенная, ясная форма камней поможет ему добиться совершенного звука. Его звали Таль.
Сильхе уже даже не слушала – она видела происходящее, словно была ему свидетелем. И даже могла представить песню, какую Таль, который потом заставил деревья и камни ожить, спел в «Дома Совершенства».
- Мы те, кто есть. Попробуй, возрази.
Мы дети наших осеней и зим,
Осколки звёзд или ошметки пыли.
На что-то да сгодимся там и тут.
Одних согреют, а других сожгут,
Но лучше так чем если б нас забыли.
Она не заметила, что поёт. Песня что-то поменяла для Рейналя, или он посчитал ее новым вопросом и начал отвечать:
- Забыли… да, но когда забывают не так страшно, как если ты забыл себя. Дракон, желая оставить след, совершил ошибку неосторожности: подарил людям свою суть, свою силу, свою песню. Чем больше люди пользовались его силой, тем больше он терял. В конце концов осталось ровно столько, чтобы жить как человек среди людей.
Рейналь замолчал. Облако висела над его головой, пульсируя короткими вспышками света внутри.
- Ты… - он встал, задев пирамиду холасая и фишки посыпались на пол. – Ты меня использовала!
Сильхе удержалась и не сказала, что он сам предложил. Не ответила совсем ничего.
Наль вышел из-за стола начал ходить по комнате – по всей длине, как зверь по клетке. Только на миг остановился чтобы прикрикнуть на облако:
- Пошла прочь! – и продолжил ходить.
Так вот почему комната длинная и пустая… Рейналя пошатывало, похоже, полученное знание далось ему нелегко. Наконец он остановился.
- Ладно, этого уже не исправить. И жалеть не о чем… Разве что о том, что разбудил этого Спящего. Всего лишь повторил подвиг Таля, - он поморщился. – Надо будет потребовать у арданцев награду за это.
«Придурок, - прозвучал в голове Сильхе голос мужа. – сам не знает, что сделал». «А что? – удивилась она. – Спящий же и раньше просыпался. Если ты слышал – так это ему же и нужно, чтобы жить». «У Лаувайи было убежище, а этот… обрушил стену убежища. Я должен радоваться, моему «серому учителю» теперь не до меня… Но почему-то не выходит».
- Эй, я все еще здесь, - окликнул ее Рейналь, лицо было злым. – И ты должна мне ответ. Расскажи, что за магия на твоем старом клинке, «Трех желаниях».
- Спасать? Почему? – спросила Ортансия.
Мэннар вытер воду с лица ладонью.
- Помнишь легенду о том, как боги мир творили? Есть ничто, в нем самозарождается Хаос, готовый материал для творения мира и маяк для богов. Старые Боги пришли и сделали из него все, что есть сейчас. Так вот, Хаос в конце концов ожил, а жить в мире порядка не смог. Пришлось запереть себя в музее кристаллов…
Слов почему-то не хватало – но те, которые он произнес, отзывались издалека шуршанием страниц. Мэннар не стал противиться. Но то, что начало звучать, его удивило:
- «Во время работы боги посмеивались надо мной: «Лаувайи, какой ты жесткий и колючий! А вот мы возьмем и сделаем из тебя мягкие облака и текучую воду, неразумных тварей и разумных людей. Сделаем всё!» Я еще и сам не был разумным, но сохранил память об их дразнилках. Боги как дети, даже Старые. Быть чем угодно старым - значит помнить слишком много. Так и рождаются миры – когда кто-то их вспоминает. Но это Хаос обретает себя, когда тратит, а боги – теряют. Все что они сделали, взял мир. И только те возможности, мечты и воспоминания, которые не использовали, остались, как черновики мастера. Тот, кто сумеет найти и прочесть такой черновик, обретает особую силу. Если бы я мог, то использовал бы ее, но я Хаос, сила другого порядка. Правда, для меня верно то же, что для всех: меняться - значит жить. Поэтому я оставил щель, возможность делиться собой и получать что-то взамен. И поэтому же ты, Ши, решил из создания Хаоса стать человеком. К сожалению для нас обоих люди прекрасно умеют вбивать клинья в самую мелкую щель, использовать всякую слабость».
Слова еще были, но Мэннар помолчал – хотелось подумать. Что там важного или нового? Пожалуй, только про черновики богов. И про Ши, который решил стать человеком. Он может быть опасен – или полезен.
- Как интересно, - спокойно сказала Танси, смотрела как-то слишком серьезно.
- Напугал тебя? – спросил он. – Не бойся, это скорее всего книга арахны. Сгорела, но не исчезла, осталась в Сильхе, и я могу читать. Сказки на ночь всегда под рукой, представь, как удобно.
Танси не улыбнулась шутке.
- Нормальный транс, ничего страшного, если, конечно, навсегда там не остаться. Но мне кажется, это не всё. Боги создали мир из Лаувайи-Хаоса, Хаос скрылся в последнем убежище, музее кристаллов, но кто-то пришел и разрушил убежище. А еще до этого Лаувайи написал письмо некоему Ши. Создание Хаоса… - Она начала перечислять и загибать пальцы: - Единороги. Гарпии. Арахны. Драконы.
Мэннар вспомнил рассказ Лаувайи. «Не поверишь, но помог дракон».
- Скорее всего именно дракон…
- Который захотел стать человеком и сделал – что? Как из большего сделать меньшее? – перебила девочка.
- Избавиться от лишнего, - ответил Мэннар.
Вопросы Танси были просты и очень конкретны, от них прояснялось в голове.
- Значит отдал свою силу. По законам сказки – позже пожалел и захотел забрать назад. По законам реальности – ничего сделать не может, даже если жалеет. Пролитая вода ушла в песок, на песке выросла трава. Судя потому, какой тут клубок интриг вокруг этой «песни дракона» стоит ее найти и вернуть дракону. Людям такая сила не по плечу.
Мэннар кивнул:
- В Ардане из нее делают гимны, хотят улучшить людей. Сделать сильнее. А потом, наверное, снова пойти воевать, хотя дракон запретил. Или раньше он явится за принцессой.
- А нет ли в книге арахны еще чего-то про дракона? – спросила Танси.
Мэннар попробовал дотянуться до источника знаний. Не нашел вообще ничего, словно уперся лбом в стену. Вовремя не выпущенные на волю слова исчезли.
- Попробуй повтор, - посоветовала девочка. – Произнеси опять слова письма, хоть те,последние.
Он повторил:
- «К сожалению для нас обоих люди прекрасно умеют вбивать клинья в самую мелкую щель, использовать всякую слабость»…
Тут же снова откликнулось, Мэннар начал произносить одну за другой ложившееся на язык строчки:
- «Когда забывают - не так страшно, как если забыл себя. Я говорил – Ши, на что ты собираешься обменять силу? А ты отвечал – на то же что и ты свою, на жизнь. Ты мог бы спрятать свою силу в чем угодно, в убежище, вроде моего, где мир не добрался бы до нее, но совершил ошибку неосторожности: подарил ее людям. Чем больше люди пользовались твоей силой, тем больше ты терял. А потом потерялся и сам. А мне не стать человеком, никак. Я пробовал найти одного, избранного, создал целый орден, но люди превратили все в балаган, к тому же оказалось ты прав, силу можно отдать безвозвратно только тому, кто способен ее использовать. Наверное однажды я сам обрушу стены убежища и отпущу Хаос волнами в мир – пусть даст ему новые возможности и варианты, прекрасные и кошмарные, потому что равновесие – главный закон мира. Но тогда я просто исчезну, а не так я хотел умереть. Пусть не человеком – но существом, у которого было что-то свое, а не только предназначение, исполнив которое становишься не нужен. Даже люди знают, каково это… Люди… Я могу выбрать двух или трех людей и прожить их жизни. Когда-нибудь…»
Это было всё. Страницы перестали шуршать, Мэннар еще раз умылся – простое действие окончательно вернуло в реальность.
- Люди… - задумчиво повторила Танси… - Старость – помнить слишком много. Смерть – когда ты исполнил что мог и ничего больше не можешь… Старение – когда рамки постепенно сужаются, чем ближе ты к концу списка назначенных тебе дел.
- Я ничего такого не говорил, - заметил Мэннар, не понимая, почему её так задело.
- Я начинаю бояться за Сильхе и тебя больше, чем завидовать вам обоим, - девочка тоже плеснула из ведра себе в лицо. - Боги дали вам так много… но даже они не знают, чем это все может кончиться. Если много дано – это зачем-то надо. Для исполнения какой-то одной задачи. А потом, после…
Она замолчала.
- Потом, после, - попытался продолжить Мэннар, - мы будем наконец никому не нужны и полностью свободны.
- Может быть… Хаос-Лаувайи… Значит это он Спящий. И ты можешь с ним говорить. С тем, кто видел начало мира. Но слушай, он же должен знать все ответы! Вообще все, даже на дурацкий вопрос про смысл бытия! И ты ничего такого до сих пор не спросил?
Стало заметно что она еще ребенок. Глаза сверкали, щеки раскраснелись – маленькая богиня любопытства.
Не самый важный вопрос, но никто же не начинает с самого. К тому же каждому приятно, если говорят о нём.
- Я называю это «дёргать». – Наль улыбнулся, кажется, опять с гордостью. – Иногда, если очень надо, поднимаешься над своими слабостями. Делаешь из слабостей силу. Судьбу. Помнишь Хайдис? Ту дурнушку со второго курса, полусильфиду.
Сильхе кивнула, она помнила. Маленькая девушка, почти незаметная, с тихим но красивы голосом. Она писала стихи и читала, если удавалось уговорить. Потом перестала их писать, кажется. Вся она с волосами цвета утренней зари казалась неподходящей для этого мира.
- Я брал у нее черновики и делал из стихов песни. Чужое легче под себя переписать. Своё если писалось, то худое совсем.
- Я помню некоторые твои песни, - заметила она, не скрывая удивления, - экзаменационные, например. Они вполне хороши.
Наль поаплодировал:
- Чудесное выражение, «вполне хороши», снисходительная похвала от великого мастера слабаку. Чаще всего я откапывал в архиве древние вирши древних поэтов, их и представлял как свои. А потом появилась Хайдис. Но на уроках импровизации мне все равно приходилось туго.
Это она тоже помнила. Созданные по заданию учителей вирши Рейналя заставляли ее морщиться.
- Потом Хайдис ушла из Кан-Тарры и у меня кончились запасы стихов. «Травка» иногда помогала поймать вдохновение. А чаще что-то ещё. Уже после того, как арахна сделала мне свой подарок, - он усмехнулся, в этот рез не ехидно, но и не весело: - Хочешь, тебе подарю? От нее морока одна, хочет играет, не хочет – договаривайся и тогда придется играть, когда захочет она. Музыка и «трава» расширяют мир. Или меня. Я начинаю слышать песни богов… Ты же знаешь, что боги создавали мир пением? Большая часть мелодий превратилась в вещи или свойства, а некоторые до сих пор звучат. Я могу брать их…
- Присваивать, - Сильхе не собиралась перебивать, но не выдержала.
- Взять то, что никому больше не нужно – присвоить? А откуда ты знаешь, что твои песни не на музыку богов, которую ты где-то случайно подхватила? Может в этом и секрет твоего «таланта»… Или вообще любого. Кто может – пользуется, и это правильно! Я беру куски этих песен и впитываю. Мир становится послушным, покорным. Но пустым. Зато эту пустота тоже кокон и вместе с ним я могу оказаться где пожелаю. Сбежать от слабости, бессонницы, тумана в голове, всего что бывает от курения. К кому-то вроде тебя.
Сильхе оценила и способ, и цель.
- А ты? – спросил он тут же.
- Я через Малый мир.
Рейналь нахмурился.
- Этот «маг вышей категории» что-то там говорил про Малые миры…
- Прай Фир? – уточнила Сильхе. - Ты обращался к нему за помощью?
- За сведениями… И за помощью тоже. Но некоторые слишком много болтают. И у тебя остался только один вопрос, Птаха. – Он снисходительно усмехнулся.
Сильхе не знала, о чем спросить. Орден, дракон, ханнат, претензии королей, все слишком переплелось.
- Ну же! – поторопил Наль. - Любые вопросы. Даже то, о чем я по-твоему знать не могу. Отвечу. Единственная возможность упорядочить хаос в твоей голове! Может, если это сделать, ты наконец поймешь, что важно, а что нет!
Она почему-то подумала о Лаувайи. О Спящем. Об ожившем Хаосе. Может, потому, что это было единственное, что она могла спросить, не давая Рейналю никаких новых знаний о себе. Или потому, что должно же было всё с чего-то начаться. Может именно с того, что пять сотен лет назад дракон, у которого так много общего с Лаувайе, помог ему найти свое место на земле?
- Хаос. Я хочу знать, каково его место в этом мире… и в этой истории, - сказала она.
Что-то негромко зазвенело. Арфа внутри футляра? Сильнее запахло листвой, умытой дождем. Хороший свежий запах. Алое облако клубилось вокруг головы Рейналя. Кажется, это был её запах, будущей арахны. Захотелось протянуть руку и коснуться, или сказать малышке что-то хорошее. И тут Рейналь заговорил:
- Есть ничто, в нем самозарождается Хаос. Свободный Хаос – готовый материал для творения мира и маяк для богов. Старые Боги пришли и сделали из него все, что есть сейчас, упорядочив до совершенства. Но совершенство оказалось мертвым, боги не понимали, в чем тут дело, ведь они-то и совершенны, и живы. Но зачем они вообще творят миры? Чтобы коснуться Хаоса и суметь воспользоваться его главным свойством – способностью к переменам. Меняться и значит жить. Встречать сопротивление и преодолевать его, отвечать на вопросы, решать новые задачи. Поэтому среди богов или людей всегда находится тот, кто думает и действует по-своему, он нужен чтобы боги не задохнулись в своем совершенстве. Он возвращает Хаос в упорядоченный мир.
Сильхе слушала. Рейналь говорил вдохновенно и в то же время отрешенно. Выходит, легенда правдива, и бог, которому вечно все не то и не так, Дон, вмешался и помог миру стать живым.
- Упорядоченный мир еще долго остается подходящим местом для Хаоса. Использует его силу перемен, а ему взамен дает жизнь и душу. В конце концов случаются две вещи: Хаос обретает самосознание, а мир становится слишком упорядоченным для него. Хаос должен полностью раствориться или уйти. Уйти не может – он основа всего, как вода – основа супа. А раствориться значит умереть.
- И тогда ему помогли, - Сильхе решила направить говорившего от легенды к реальности, пусть она и была похожа на легенду. – Пять веков назад.
- Помогли, - как эхо повторил Рейналь, улыбнулся, мягко, прозрачно-мечтательно, лицо стало удивительно красивым. – Последний дракон, творение хаоса, возникший чтобы уравновесить созданий порядка. Он не был добрым или злым. Просто иногда вмешивался в дела мира, чтобы оставить след, чтобы задержаться в мире подольше. Иногда всё, чего мы хотим – просто жить. Но за это есть цена. Вмешиваться и менять – тратить себя, терять что-то. Не вмешиваться – терять всё.
Сильхе задумалась. Получается, выбора нет. Заперся ты где-то и не выходишь, как Лаувайи – проживешь, может, не дольше, чем если бы не прятался, а участвовал в чем-то.
- Дракон основал музей кристаллов с комнатой для Хаоса. Кристаллы – как защитная стена, как стенки стеклянного пузыря, не дают Хаосу растечься по миру и исчезнуть, но погруженный сам в себя, он засыпает. Чтобы сон не перешел в смерть ему нужно иногда пробуждаться. Дракон помог и с этим – создал легенду о Спящей Судьбе. Легенды должны работать и работают пока в них верят, и эта дала Хаосу шанс выживать. Верящие в Спящего люди приходят и отщипывают по кусочку от силы Хаоса, тем самым будят его. Но однажды его разбудил человек, который ничего не просил. Он пришел для того, чтобы испытать себя и свои возможности, спеть в музее, среди кристаллов, уверенный, что совершенная, ясная форма камней поможет ему добиться совершенного звука. Его звали Таль.
Сильхе уже даже не слушала – она видела происходящее, словно была ему свидетелем. И даже могла представить песню, какую Таль, который потом заставил деревья и камни ожить, спел в «Дома Совершенства».
- Мы те, кто есть. Попробуй, возрази.
Мы дети наших осеней и зим,
Осколки звёзд или ошметки пыли.
На что-то да сгодимся там и тут.
Одних согреют, а других сожгут,
Но лучше так чем если б нас забыли.
Она не заметила, что поёт. Песня что-то поменяла для Рейналя, или он посчитал ее новым вопросом и начал отвечать:
- Забыли… да, но когда забывают не так страшно, как если ты забыл себя. Дракон, желая оставить след, совершил ошибку неосторожности: подарил людям свою суть, свою силу, свою песню. Чем больше люди пользовались его силой, тем больше он терял. В конце концов осталось ровно столько, чтобы жить как человек среди людей.
Рейналь замолчал. Облако висела над его головой, пульсируя короткими вспышками света внутри.
- Ты… - он встал, задев пирамиду холасая и фишки посыпались на пол. – Ты меня использовала!
Сильхе удержалась и не сказала, что он сам предложил. Не ответила совсем ничего.
Наль вышел из-за стола начал ходить по комнате – по всей длине, как зверь по клетке. Только на миг остановился чтобы прикрикнуть на облако:
- Пошла прочь! – и продолжил ходить.
Так вот почему комната длинная и пустая… Рейналя пошатывало, похоже, полученное знание далось ему нелегко. Наконец он остановился.
- Ладно, этого уже не исправить. И жалеть не о чем… Разве что о том, что разбудил этого Спящего. Всего лишь повторил подвиг Таля, - он поморщился. – Надо будет потребовать у арданцев награду за это.
«Придурок, - прозвучал в голове Сильхе голос мужа. – сам не знает, что сделал». «А что? – удивилась она. – Спящий же и раньше просыпался. Если ты слышал – так это ему же и нужно, чтобы жить». «У Лаувайи было убежище, а этот… обрушил стену убежища. Я должен радоваться, моему «серому учителю» теперь не до меня… Но почему-то не выходит».
- Эй, я все еще здесь, - окликнул ее Рейналь, лицо было злым. – И ты должна мне ответ. Расскажи, что за магия на твоем старом клинке, «Трех желаниях».
Глава двадцать девятая. Письма Спящего. Души-искры. Вопросы из «серого листа».
- Спасать? Почему? – спросила Ортансия.
Мэннар вытер воду с лица ладонью.
- Помнишь легенду о том, как боги мир творили? Есть ничто, в нем самозарождается Хаос, готовый материал для творения мира и маяк для богов. Старые Боги пришли и сделали из него все, что есть сейчас. Так вот, Хаос в конце концов ожил, а жить в мире порядка не смог. Пришлось запереть себя в музее кристаллов…
Слов почему-то не хватало – но те, которые он произнес, отзывались издалека шуршанием страниц. Мэннар не стал противиться. Но то, что начало звучать, его удивило:
- «Во время работы боги посмеивались надо мной: «Лаувайи, какой ты жесткий и колючий! А вот мы возьмем и сделаем из тебя мягкие облака и текучую воду, неразумных тварей и разумных людей. Сделаем всё!» Я еще и сам не был разумным, но сохранил память об их дразнилках. Боги как дети, даже Старые. Быть чем угодно старым - значит помнить слишком много. Так и рождаются миры – когда кто-то их вспоминает. Но это Хаос обретает себя, когда тратит, а боги – теряют. Все что они сделали, взял мир. И только те возможности, мечты и воспоминания, которые не использовали, остались, как черновики мастера. Тот, кто сумеет найти и прочесть такой черновик, обретает особую силу. Если бы я мог, то использовал бы ее, но я Хаос, сила другого порядка. Правда, для меня верно то же, что для всех: меняться - значит жить. Поэтому я оставил щель, возможность делиться собой и получать что-то взамен. И поэтому же ты, Ши, решил из создания Хаоса стать человеком. К сожалению для нас обоих люди прекрасно умеют вбивать клинья в самую мелкую щель, использовать всякую слабость».
Слова еще были, но Мэннар помолчал – хотелось подумать. Что там важного или нового? Пожалуй, только про черновики богов. И про Ши, который решил стать человеком. Он может быть опасен – или полезен.
- Как интересно, - спокойно сказала Танси, смотрела как-то слишком серьезно.
- Напугал тебя? – спросил он. – Не бойся, это скорее всего книга арахны. Сгорела, но не исчезла, осталась в Сильхе, и я могу читать. Сказки на ночь всегда под рукой, представь, как удобно.
Танси не улыбнулась шутке.
- Нормальный транс, ничего страшного, если, конечно, навсегда там не остаться. Но мне кажется, это не всё. Боги создали мир из Лаувайи-Хаоса, Хаос скрылся в последнем убежище, музее кристаллов, но кто-то пришел и разрушил убежище. А еще до этого Лаувайи написал письмо некоему Ши. Создание Хаоса… - Она начала перечислять и загибать пальцы: - Единороги. Гарпии. Арахны. Драконы.
Мэннар вспомнил рассказ Лаувайи. «Не поверишь, но помог дракон».
- Скорее всего именно дракон…
- Который захотел стать человеком и сделал – что? Как из большего сделать меньшее? – перебила девочка.
- Избавиться от лишнего, - ответил Мэннар.
Вопросы Танси были просты и очень конкретны, от них прояснялось в голове.
- Значит отдал свою силу. По законам сказки – позже пожалел и захотел забрать назад. По законам реальности – ничего сделать не может, даже если жалеет. Пролитая вода ушла в песок, на песке выросла трава. Судя потому, какой тут клубок интриг вокруг этой «песни дракона» стоит ее найти и вернуть дракону. Людям такая сила не по плечу.
Мэннар кивнул:
- В Ардане из нее делают гимны, хотят улучшить людей. Сделать сильнее. А потом, наверное, снова пойти воевать, хотя дракон запретил. Или раньше он явится за принцессой.
- А нет ли в книге арахны еще чего-то про дракона? – спросила Танси.
Мэннар попробовал дотянуться до источника знаний. Не нашел вообще ничего, словно уперся лбом в стену. Вовремя не выпущенные на волю слова исчезли.
- Попробуй повтор, - посоветовала девочка. – Произнеси опять слова письма, хоть те,последние.
Он повторил:
- «К сожалению для нас обоих люди прекрасно умеют вбивать клинья в самую мелкую щель, использовать всякую слабость»…
Тут же снова откликнулось, Мэннар начал произносить одну за другой ложившееся на язык строчки:
- «Когда забывают - не так страшно, как если забыл себя. Я говорил – Ши, на что ты собираешься обменять силу? А ты отвечал – на то же что и ты свою, на жизнь. Ты мог бы спрятать свою силу в чем угодно, в убежище, вроде моего, где мир не добрался бы до нее, но совершил ошибку неосторожности: подарил ее людям. Чем больше люди пользовались твоей силой, тем больше ты терял. А потом потерялся и сам. А мне не стать человеком, никак. Я пробовал найти одного, избранного, создал целый орден, но люди превратили все в балаган, к тому же оказалось ты прав, силу можно отдать безвозвратно только тому, кто способен ее использовать. Наверное однажды я сам обрушу стены убежища и отпущу Хаос волнами в мир – пусть даст ему новые возможности и варианты, прекрасные и кошмарные, потому что равновесие – главный закон мира. Но тогда я просто исчезну, а не так я хотел умереть. Пусть не человеком – но существом, у которого было что-то свое, а не только предназначение, исполнив которое становишься не нужен. Даже люди знают, каково это… Люди… Я могу выбрать двух или трех людей и прожить их жизни. Когда-нибудь…»
Это было всё. Страницы перестали шуршать, Мэннар еще раз умылся – простое действие окончательно вернуло в реальность.
- Люди… - задумчиво повторила Танси… - Старость – помнить слишком много. Смерть – когда ты исполнил что мог и ничего больше не можешь… Старение – когда рамки постепенно сужаются, чем ближе ты к концу списка назначенных тебе дел.
- Я ничего такого не говорил, - заметил Мэннар, не понимая, почему её так задело.
- Я начинаю бояться за Сильхе и тебя больше, чем завидовать вам обоим, - девочка тоже плеснула из ведра себе в лицо. - Боги дали вам так много… но даже они не знают, чем это все может кончиться. Если много дано – это зачем-то надо. Для исполнения какой-то одной задачи. А потом, после…
Она замолчала.
- Потом, после, - попытался продолжить Мэннар, - мы будем наконец никому не нужны и полностью свободны.
- Может быть… Хаос-Лаувайи… Значит это он Спящий. И ты можешь с ним говорить. С тем, кто видел начало мира. Но слушай, он же должен знать все ответы! Вообще все, даже на дурацкий вопрос про смысл бытия! И ты ничего такого до сих пор не спросил?
Стало заметно что она еще ребенок. Глаза сверкали, щеки раскраснелись – маленькая богиня любопытства.
