- Этого местным магам тоже не говорите, - волшебник Дарью пил без сахара или молока, как и она. – Бесконечный артефакт – мечта любого из нас.
- Но не ваша?
Он снова улыбнулся.
- Я могу заниматься чем угодно, если из этого можно сделать приключение. Это когда-то и было моей профессией. Магом я стал почти случайно.
- Расскажите! – попросила Сильхе, заинтересовавшись. – Я бард, мне нравятся хорошие истории.
- «Хорошее» у всех разное, - он поставил на стол свою чашку, все еще наполовину полную. – Если говорить про конец, то он был хорошим. Я нанялся к человеку с хорошей репутацией. То есть денежному и всегда платящему по счетам. Работа несложная – делать некоторые вещи в указанное время в указанном месте, точно по написанному белыми чернилами на квадратах плотной коричневой бумаги. Все указания начинались с «Некто…»
- Вы исполняли «некто-пророчества»? – девушка даже забыла о своем кавии. – Но для кого? Постойте… его звали случайно не Дриан Ву?
- Так и звали. Вы знакомы?
- Не я, спутники мои. – Сильхе задумчиво отхлебнула из чашки. Остывший кавий был так же хорош, как и горячий. – И что потом?
- Потом, - маг Дарью добродушно усмехнулся, - я исполнил пророчество насчет меня самого. «Некто выедет на красной лошади из желтых ворот и примет в лицо зеленую опасность – внезапность горечи сделает его человеком силы». Была неплохая загадка, а на деле я всего лишь зевнул и поймал ртом летящего жука-зеленушку.
Девушка чуть не подавилась кавием.
- И… что? Выплюнули?
- Проглотил, - рассказ явно веселил мага. – И после этого начал чувствовать потоки энергий. Пришлось, конечно, еще учиться идти.
Он опустошил свою чашку, оставив на дне лишь гущу. Увидел, что Сильхе допила и спросил:
- Хотите гадание на остатках?
- Ой нет, мне тут уже предлагали погадать, девочка с самодельными картами… - отмахнулась девушка-бард.
- А, Ланья. Талантливая. Вы не любите гадания?
- Предсказания тоже, - она поморщилась. – Никогда никакой точности, а вариантов трактовки слишком много. На самом деле никогда так и не узнаешь, сбылось оно или нет.
- Так вам все же что-то нагадали? – тут же понял главное маг Дарью. - Можно узнать, что?
- Заглядывание под стол. Это важно перед тем, как принять предложение. Но в итоге я его все же просто приняла.
Он опять улыбнулся:
- И это вызывает у вас недовольство… или тревогу? Беспокоиться не о чем. Если хочется большей точности – верьте, что еще не сбылось и помогайте сбыться. Заглядывайте сами под каждый стол.
- А это будет честно? – удивилась Сильхе. – Напрашиваться самой?
Впрочем, беседа свернула не туда, были проблемы и понасущнее.
- Кто живет в том полуразвалившемся доме в самом начала района магов? – спросила она, меняя тему. – Вчера вечером… из моего друга начали тянуть жизнь оттуда и из пяти других домов.
- Колм, один из настоящих мастеров силы. – Взгляд Дарью сделался заинтересованным. - Но почему жизнь? Ваш друг состоит из магии?
- Да нет. А должен?
Маг наконец нахмурился.
- Мы тянем магию только из магических существ. Ваш друг химера, энергаль или голем?
- Нет, - что-то словно забрезжило в темноте разума. – Голем – его девушка, но с ней ничего такого не случилось. Я подумала… может в Дайже инорасцы то же, что дрова в костре…
- Не инорасцы – волшебные существа или вещи, - терпеливо повторил собеседник. - И если ваш друг был выкачан, значит он такое существо.
Сильхе не понимала… Или не хотела понимать. На самом деле голем на Беллия, а Кано?
- Подскажите, как распознать волшебное существо… голема, - попросила она.
- У них нет своего «ключа», - Дарью подумал и пояснил: - Может иметь форму особого ощущения, света или звука. Возможно, вам доводилось чувствовать или слышать.
Она кивнула, растерянная и потрясенная. У Кано нет своей песни. У Беллии есть. Но именно ей сказали, что она голем.
- И еще: голему нужна подпитка, чаще всего от хозяина: его эмоций, звука голоса, чего угодно. Вы, наверное, видели замерших с ношей на плечах големов-слуг. И как они начинают двигаться снова, стоит на них прикрикнуть.
- Видела, конечно, - она уже едва слышала вопросы, но задавала себе собственные.
Если голем – Кано, то зачем нужна Беллия? Не она же его хозяин. Но обоих связал воедино тот же Дриан Ву, сделав рыцаря влюбленным, а его вечно чем-то недовольную даму сердца послав с ним в поход. Сразу вспомнилось, как утром в Кано проснулась жажда дела, стоило рыжей начать вопить. Скандалы Беллии нужны чтобы он не застрял на полпути? И «лунный кошелек» чтобы следить за обоими. Который, по счастью, приглянулся еще кому-то.
- Вас сегодня никуда не забирают? – спросил маг, помогая выбраться из клубка размышлений.
- Остальных уже. А меня вечером, - она покопалась в кармане, достала карточку с адресом, - вот сюда.
- В бордель? Как музыканта?
- Боюсь, что нет. – Еще и это на ее голову. Ладно, отобьемся. – А что такое Ров Сожаления?
- Единственное место, которое могло бы нас прославить… Если бы о нем рассказывали. Яма, куда сбрасывают мертвые высосанные артефакты. Говорят, там по ночам раздаются голоса и плач, - он сделал страшное лицо.
Сильхе невольно улыбнулась.
- А еще искры сверкают… Я вчера заблудилась и наткнулась. Но как найти при свете дня?
Он не спросил, зачем, просто объяснил. Оказалось, Сильхе сделала вчера хороший такой крюк через западную часть района магов. Она поблагодарила гостеприимного хозяина, но напоследок все же спросила:
- Я могу что-то для вас сделать?
- Нет, и не нужно, - улыбнулся он. – В Дайже так мало хорошего происходит. А я все еще люблю приключения, пусть даже они и происходят не со мной. Это бодрит и дает мне магию.
- Но если приключения дают вам магию, зачем сидите в этом городе?
- Противостояние. Сопротивление. Приключение, которое никогда не заканчивается, - ответил он.
Она не пошла сразу смотреть на яму. В душе боролись злость, растерянность, желание бросить все и сбежать, желание разобраться. Желание забыть то, что узнала. Кому, как не ей, придется сообщить влюбленным, как обстоят дела. Свыкшейся со своим «я – голем» Беллии, рыцарю-кентавру, которого кроме силы должны поцеловать еще тайна и закон. «Не жизнь, а бордель». Плюс настоящий, в который ей предстоит пойти.
Почему-то именно на этой мысли победила злость.
Сильхе вернулась в гостиницу за кинтарой и уже с ней отправилась по нужному адресу. Плевать, что рано, плевать, что из нее, скорее всего, хотят сделать «девочку на час», плевать вообще на всё. Она возьмет пример с Беллии и устроит грандиозный скандал, так что в следующий раз знали, кого зовут. И не просто скандал – музыкальную бурю. Надо встряхнуть этот проклятый город.
«Встряхивать» она начала гораздо раньше, чем дошла до борделя. Прямо на ходу играла так неистово, словно в последний раз. Прохожие отшатывались, а потом почему-то вообще исчезли. Хлопали запирающиеся двери и окна, начал дуть ветер. Он словно нёс Сильхе и ее музыку по улицам, вместе с осенними листьями и тенями, он же и распахнул раскрашенную дверь высокого, похожего на башню здания борделя.
Девушка вернула кинтару за плечо и вошла внутрь.
Обстановка выдавала средний класс заведения. Не слишком поношено, не особо вульгарные драпировки, картинки на стенах можно считать искусством, разномастная мебель без позолоты, но мягкая, девицы разного вида и возраста. И конечно их «опекунша», одетая как какая-нибудь вдова – в темное с кружевами, лет, пожалуй, пятидесяти, с яркими голубыми глазами, и щеками, чуть тронутыми нарисованным румянцем – словно лучи рассвета легли на кожу.
А потом Сильхе поняла, что помешала. У дальней стены был театральный помост и на нем давали пьесу – полуодетая девица и склонившийся над ней с явно злодейскими намерениями «демон» в красно-черной рогатой маске. Все смотрели на гостью, открывшую дверь с пинка. И все чего-то ждали. Извинений, наверное. Не дождутся. Именно ее пригласили сюда «можно без инструмента», а какого леса барду делать хоть где-нибудь без инструмента?
«Вдова» разрешила никому не нужное противоречие - пошла навстречу девушке:
- Приветствую, госпожа. Мы ждали вас вечером, и еще не готовы. Но раз так случилось…
По ее щелчку поднесли кресло и угощение, и вот Сильхе уже сидит и запивает печенье хорошим цветочным чаем, а напротив словно отчитывающаяся «опекунша-вдова»:
- И я подумала, раз такой удачный случай и вы приехали к нам, стоит хотя бы посоветоваться…
До Сильхе не сразу дошло.
- То есть вы сделали из моей баллады пьесу?
- Не пьесу – сценки легкого содержания, - призналась госпожа борделя и уточнила: - из шести баллад.
Она перечислила названия; Сильхе постаралась не подавиться печеньем. Ни в одной не было и намека на «легкое содержание». И еще одна странность: все шесть были написаны именно в борделе, в Румно.
…В выбор мест для бардовской практики входили и дома с веселыми девицами. Восемнадцатилетняя Сильхе приняла этот вызов, но быстро поняла, что переоценила себя. Приняли ее в «Истине любви» не сказать, чтоб плохо, просто она там не была нужна и не знала, что играть. Невнимание показалось обидным настолько, что девушка-бард забыла, где находится, перестала то и дело краснеть и просто тренькала что-то. А потом к ней подошел «мальчик» по имени Тахо. Произнес какие-то слова о ее красоте, принес сок и фрукты и сразу ушел работать. Сильхе начала приходить в себя – наблюдать, играть с душой, рискнула спеть, пусть никто ее особенно не слушал. Постепенно обрела уверенность. Никто не собирался ее обижать. Просто у девочек и их «опекунши», тетушки Кайен, своя работа, у нее своя. И ее дело - помогать в их работе, независимо от того, какие чувства вызывает продажа любви. Сильхе стала помогать. Подбирала музыка к каждому посетителю. Военному сыграла марш, при появлении томного аристократа – тягучую и замороченную «Агонию любви», как в лучших салонах, куда-то спешившему и явно волновавшемуся господину - «Полет пчелы», постепенно снижая темп, словно успокаивая. Девицы заметили перемену и начали поглядывать на Сильхе при появлении каждого нового посетителя. К кому-то подобрать подходящее не удавалось и тогда дело спасали классические песни и пьесы. Тахо принес ей обед и немного поухаживал, не предлагая ничего смущающего, хотя к тому времени Сильхе совсем привыкла к откровенности происходящего. Тахо… почему при мысли о ком-то всегда улыбаешься?
Позже она захаживала в «Истину…» и по своему желанию, передружилась с половиной девиц. Там и написала шестерку баллад о любви, жизни и смерти; бордельные девочки переписывали их потом друг у друга.
- Вы знакомы с тетушкой Кайен, госпожа? – спросила Сильхе, найдя лишь одно объяснение совпадению.
- Конечно, давно переписываемся. Она и прислала мне ваши шедевры!
Сценки ей все же показали и от «шедевров» там был только текст, под который совершались всякие интересные посетителю борделя действия. Но Сильхе одобрила, потому что такая трактовка ее повеселила, и потому что потом, в конце, собиралась поговорить о насущном.
- Это прекрасно, - заметила она, когда завершилась последняя сценка. – Хотя очень вольно. Клиентам нравится?
- О да! Мы единственное в городе культурное заведение с таким развлечением!
- Значит, доходы растут, - кивнула Сильхе.
«Опекунша» мгновенно схватила суть:
- По золотому за каждую балладу?
Чем хороши любители искусства – платят, не торгуясь.
- Это достойно, - согласилась девушка-бард, стараясь скрыть бешеную радость.
Всё. Завтра можно будет сбежать из Дайжи. А если не выйдет - использовать музыку… За эту мысль Сильхе мысленно отвесила себе пощечину. Может, у нее и есть власть, но не для этого, не для агрессии. А для чего? Она рассмотрела этот вопрос, завернула и положила на дальнюю полку разума, до более спокойных времен.
Девушка провела хороший вечер, отдыхала, веселилась, оттаивала от ярости и безысходности, играла и пела для девиц и посетителей и можно сказать, честно отработала свою плату. Даже охранник, видимо, бывший вояка, заказал песню о шрамах:
- Да, у всех что-то есть. У каждого. Где-то там
Вечно ноет, царапает, словно паук подмышкой.
Кто-то хочет итога, нечасто, лишь иногда,
В виде шрамов исчезнувших, ставших... ну так, не слишком.
Кто-то хочет вернуть. Боги, демоны, Небеса,
Ну пожалуйста, что вам там стоит, легко играя
Вот её, ту бы самую! Мог бы – тогда и сам,
Ну а так... я же лишь человек, а она - такая...
Кто-то хочет лишь выспаться или того, совсем,
В мир, где шрамы залечены, покорены народы.
Что ж и тут можно так - по кровавой ступать росе
В утро новой, святой, и - пока - не своей свободы.
Получил, что заслужено - носишь, а нет, так нет,
Есть иные причины вступать не в альянс, а в схватку.
Но у всех что-то есть. Просто память, песком на дне:
Только тронь занавесит всё горечью злой - и сладкой.
Девицы не выглядели запуганными, правда, и счастливыми тоже. Но Сильхе давно избавилась от половины своих «это хорошо или плохо, и только так». Продавать любовь неправильно? Да. Но ее покупают и ты ничего с этим не сделаешь. Закрыть все бордели хорошо? Да. А ты можешь? Нет. Мир уже был таким до твоего рождения. Похоть никуда не исчезнет. Как и безысходность. Тут, в «веслом доме», они встречаются.
Сильхе с сожалением отказалась от массажа - она не была готова кому бы то ни было показывать спину. В гостиницу вернулась поздно, Беллия и Гуда уже были там. Сразу показала деньги:
- Завтра можем уехать.
Кентавр, с которым за день ничего плохого не случилось («Так вам!» - злорадно подумала Сильхе о желающих пить чужую жизнь), так и обретался на конюшне; рыжая убежала сообщать ему хорошую новость. Орка подошла, села на пол рядом с девушкой, рассовывающей золотые по тайным кармашкам в поясе.
- Моя богиня говорила со мной той ночью, в Кооне, когда ты играла. И дала обещание. Перемена моей судьбы уже близко.
Сильхе не хотелось разрушать чью-то веру. И все же она спросила:
- Ты же понимаешь, что говорила сама с собой, Гуда?
- Да, чефе, - улыбнулась орка. - Но тем лучше. Когда обещаешь себе - стараешься выполнить. Вот и она мне обещала… Славную драку, славный пир и славный вопрос. Вопрос уже был, у озерного алтаря.
Девушка припомнила.
- Что дальше, после того, как цель достигнута?
- Он. Теперь нужны бой и пир. А потом я получу то, что хочу, и покину тебя.
Девушка-бард огорчилась. Она успела привыкнуть к Гуде. Но и держать ее неправильно.
- Ты свободное существо, и можешь разорвать контракт в любое мгновение, - просто сказала она.
Утром, стоило великанше поинтересоваться все тем же хозяйским тоном, пойдут ли они сегодня работать, три девицы слаженно хором словно долго тренировались рявкнули:
- Нет!!
Хозяйка гостиницы скроила очень ехидную рожу и приказала:
- В пять минут выметайтесь, а то стражу позову!
Они и сами были рады выместись, даже без завтрака. Трактирщица вслед пообещала много хорошего, в том числе что они вернутся. Но возвращаться никто не собирался. Сначала перекусили, а потом Сильхе потащила всех в район магов ко Рву Сожалений.
Днем найти его оказалось сложнее, чем ночью, и смотреть было не на что. Если в темноте что-то посверкивало, то сейчас яма – кентавр обскакал бы ее минут за пять – выглядела как обычный отвал со шлаком, что остается после сожженного угля.
- Но не ваша?
Он снова улыбнулся.
- Я могу заниматься чем угодно, если из этого можно сделать приключение. Это когда-то и было моей профессией. Магом я стал почти случайно.
- Расскажите! – попросила Сильхе, заинтересовавшись. – Я бард, мне нравятся хорошие истории.
- «Хорошее» у всех разное, - он поставил на стол свою чашку, все еще наполовину полную. – Если говорить про конец, то он был хорошим. Я нанялся к человеку с хорошей репутацией. То есть денежному и всегда платящему по счетам. Работа несложная – делать некоторые вещи в указанное время в указанном месте, точно по написанному белыми чернилами на квадратах плотной коричневой бумаги. Все указания начинались с «Некто…»
- Вы исполняли «некто-пророчества»? – девушка даже забыла о своем кавии. – Но для кого? Постойте… его звали случайно не Дриан Ву?
- Так и звали. Вы знакомы?
- Не я, спутники мои. – Сильхе задумчиво отхлебнула из чашки. Остывший кавий был так же хорош, как и горячий. – И что потом?
- Потом, - маг Дарью добродушно усмехнулся, - я исполнил пророчество насчет меня самого. «Некто выедет на красной лошади из желтых ворот и примет в лицо зеленую опасность – внезапность горечи сделает его человеком силы». Была неплохая загадка, а на деле я всего лишь зевнул и поймал ртом летящего жука-зеленушку.
Девушка чуть не подавилась кавием.
- И… что? Выплюнули?
- Проглотил, - рассказ явно веселил мага. – И после этого начал чувствовать потоки энергий. Пришлось, конечно, еще учиться идти.
Он опустошил свою чашку, оставив на дне лишь гущу. Увидел, что Сильхе допила и спросил:
- Хотите гадание на остатках?
- Ой нет, мне тут уже предлагали погадать, девочка с самодельными картами… - отмахнулась девушка-бард.
- А, Ланья. Талантливая. Вы не любите гадания?
- Предсказания тоже, - она поморщилась. – Никогда никакой точности, а вариантов трактовки слишком много. На самом деле никогда так и не узнаешь, сбылось оно или нет.
- Так вам все же что-то нагадали? – тут же понял главное маг Дарью. - Можно узнать, что?
- Заглядывание под стол. Это важно перед тем, как принять предложение. Но в итоге я его все же просто приняла.
Он опять улыбнулся:
- И это вызывает у вас недовольство… или тревогу? Беспокоиться не о чем. Если хочется большей точности – верьте, что еще не сбылось и помогайте сбыться. Заглядывайте сами под каждый стол.
- А это будет честно? – удивилась Сильхе. – Напрашиваться самой?
Впрочем, беседа свернула не туда, были проблемы и понасущнее.
- Кто живет в том полуразвалившемся доме в самом начала района магов? – спросила она, меняя тему. – Вчера вечером… из моего друга начали тянуть жизнь оттуда и из пяти других домов.
- Колм, один из настоящих мастеров силы. – Взгляд Дарью сделался заинтересованным. - Но почему жизнь? Ваш друг состоит из магии?
- Да нет. А должен?
Маг наконец нахмурился.
- Мы тянем магию только из магических существ. Ваш друг химера, энергаль или голем?
- Нет, - что-то словно забрезжило в темноте разума. – Голем – его девушка, но с ней ничего такого не случилось. Я подумала… может в Дайже инорасцы то же, что дрова в костре…
- Не инорасцы – волшебные существа или вещи, - терпеливо повторил собеседник. - И если ваш друг был выкачан, значит он такое существо.
Сильхе не понимала… Или не хотела понимать. На самом деле голем на Беллия, а Кано?
- Подскажите, как распознать волшебное существо… голема, - попросила она.
- У них нет своего «ключа», - Дарью подумал и пояснил: - Может иметь форму особого ощущения, света или звука. Возможно, вам доводилось чувствовать или слышать.
Она кивнула, растерянная и потрясенная. У Кано нет своей песни. У Беллии есть. Но именно ей сказали, что она голем.
- И еще: голему нужна подпитка, чаще всего от хозяина: его эмоций, звука голоса, чего угодно. Вы, наверное, видели замерших с ношей на плечах големов-слуг. И как они начинают двигаться снова, стоит на них прикрикнуть.
- Видела, конечно, - она уже едва слышала вопросы, но задавала себе собственные.
Если голем – Кано, то зачем нужна Беллия? Не она же его хозяин. Но обоих связал воедино тот же Дриан Ву, сделав рыцаря влюбленным, а его вечно чем-то недовольную даму сердца послав с ним в поход. Сразу вспомнилось, как утром в Кано проснулась жажда дела, стоило рыжей начать вопить. Скандалы Беллии нужны чтобы он не застрял на полпути? И «лунный кошелек» чтобы следить за обоими. Который, по счастью, приглянулся еще кому-то.
- Вас сегодня никуда не забирают? – спросил маг, помогая выбраться из клубка размышлений.
- Остальных уже. А меня вечером, - она покопалась в кармане, достала карточку с адресом, - вот сюда.
- В бордель? Как музыканта?
- Боюсь, что нет. – Еще и это на ее голову. Ладно, отобьемся. – А что такое Ров Сожаления?
- Единственное место, которое могло бы нас прославить… Если бы о нем рассказывали. Яма, куда сбрасывают мертвые высосанные артефакты. Говорят, там по ночам раздаются голоса и плач, - он сделал страшное лицо.
Сильхе невольно улыбнулась.
- А еще искры сверкают… Я вчера заблудилась и наткнулась. Но как найти при свете дня?
Он не спросил, зачем, просто объяснил. Оказалось, Сильхе сделала вчера хороший такой крюк через западную часть района магов. Она поблагодарила гостеприимного хозяина, но напоследок все же спросила:
- Я могу что-то для вас сделать?
- Нет, и не нужно, - улыбнулся он. – В Дайже так мало хорошего происходит. А я все еще люблю приключения, пусть даже они и происходят не со мной. Это бодрит и дает мне магию.
- Но если приключения дают вам магию, зачем сидите в этом городе?
- Противостояние. Сопротивление. Приключение, которое никогда не заканчивается, - ответил он.
Она не пошла сразу смотреть на яму. В душе боролись злость, растерянность, желание бросить все и сбежать, желание разобраться. Желание забыть то, что узнала. Кому, как не ей, придется сообщить влюбленным, как обстоят дела. Свыкшейся со своим «я – голем» Беллии, рыцарю-кентавру, которого кроме силы должны поцеловать еще тайна и закон. «Не жизнь, а бордель». Плюс настоящий, в который ей предстоит пойти.
Почему-то именно на этой мысли победила злость.
Сильхе вернулась в гостиницу за кинтарой и уже с ней отправилась по нужному адресу. Плевать, что рано, плевать, что из нее, скорее всего, хотят сделать «девочку на час», плевать вообще на всё. Она возьмет пример с Беллии и устроит грандиозный скандал, так что в следующий раз знали, кого зовут. И не просто скандал – музыкальную бурю. Надо встряхнуть этот проклятый город.
«Встряхивать» она начала гораздо раньше, чем дошла до борделя. Прямо на ходу играла так неистово, словно в последний раз. Прохожие отшатывались, а потом почему-то вообще исчезли. Хлопали запирающиеся двери и окна, начал дуть ветер. Он словно нёс Сильхе и ее музыку по улицам, вместе с осенними листьями и тенями, он же и распахнул раскрашенную дверь высокого, похожего на башню здания борделя.
Девушка вернула кинтару за плечо и вошла внутрь.
Глава девятнадцатая. Пьеса легкого содержания. Славный вопрос, славный бой. Пророчество для орки
Обстановка выдавала средний класс заведения. Не слишком поношено, не особо вульгарные драпировки, картинки на стенах можно считать искусством, разномастная мебель без позолоты, но мягкая, девицы разного вида и возраста. И конечно их «опекунша», одетая как какая-нибудь вдова – в темное с кружевами, лет, пожалуй, пятидесяти, с яркими голубыми глазами, и щеками, чуть тронутыми нарисованным румянцем – словно лучи рассвета легли на кожу.
А потом Сильхе поняла, что помешала. У дальней стены был театральный помост и на нем давали пьесу – полуодетая девица и склонившийся над ней с явно злодейскими намерениями «демон» в красно-черной рогатой маске. Все смотрели на гостью, открывшую дверь с пинка. И все чего-то ждали. Извинений, наверное. Не дождутся. Именно ее пригласили сюда «можно без инструмента», а какого леса барду делать хоть где-нибудь без инструмента?
«Вдова» разрешила никому не нужное противоречие - пошла навстречу девушке:
- Приветствую, госпожа. Мы ждали вас вечером, и еще не готовы. Но раз так случилось…
По ее щелчку поднесли кресло и угощение, и вот Сильхе уже сидит и запивает печенье хорошим цветочным чаем, а напротив словно отчитывающаяся «опекунша-вдова»:
- И я подумала, раз такой удачный случай и вы приехали к нам, стоит хотя бы посоветоваться…
До Сильхе не сразу дошло.
- То есть вы сделали из моей баллады пьесу?
- Не пьесу – сценки легкого содержания, - призналась госпожа борделя и уточнила: - из шести баллад.
Она перечислила названия; Сильхе постаралась не подавиться печеньем. Ни в одной не было и намека на «легкое содержание». И еще одна странность: все шесть были написаны именно в борделе, в Румно.
…В выбор мест для бардовской практики входили и дома с веселыми девицами. Восемнадцатилетняя Сильхе приняла этот вызов, но быстро поняла, что переоценила себя. Приняли ее в «Истине любви» не сказать, чтоб плохо, просто она там не была нужна и не знала, что играть. Невнимание показалось обидным настолько, что девушка-бард забыла, где находится, перестала то и дело краснеть и просто тренькала что-то. А потом к ней подошел «мальчик» по имени Тахо. Произнес какие-то слова о ее красоте, принес сок и фрукты и сразу ушел работать. Сильхе начала приходить в себя – наблюдать, играть с душой, рискнула спеть, пусть никто ее особенно не слушал. Постепенно обрела уверенность. Никто не собирался ее обижать. Просто у девочек и их «опекунши», тетушки Кайен, своя работа, у нее своя. И ее дело - помогать в их работе, независимо от того, какие чувства вызывает продажа любви. Сильхе стала помогать. Подбирала музыка к каждому посетителю. Военному сыграла марш, при появлении томного аристократа – тягучую и замороченную «Агонию любви», как в лучших салонах, куда-то спешившему и явно волновавшемуся господину - «Полет пчелы», постепенно снижая темп, словно успокаивая. Девицы заметили перемену и начали поглядывать на Сильхе при появлении каждого нового посетителя. К кому-то подобрать подходящее не удавалось и тогда дело спасали классические песни и пьесы. Тахо принес ей обед и немного поухаживал, не предлагая ничего смущающего, хотя к тому времени Сильхе совсем привыкла к откровенности происходящего. Тахо… почему при мысли о ком-то всегда улыбаешься?
Позже она захаживала в «Истину…» и по своему желанию, передружилась с половиной девиц. Там и написала шестерку баллад о любви, жизни и смерти; бордельные девочки переписывали их потом друг у друга.
- Вы знакомы с тетушкой Кайен, госпожа? – спросила Сильхе, найдя лишь одно объяснение совпадению.
- Конечно, давно переписываемся. Она и прислала мне ваши шедевры!
Сценки ей все же показали и от «шедевров» там был только текст, под который совершались всякие интересные посетителю борделя действия. Но Сильхе одобрила, потому что такая трактовка ее повеселила, и потому что потом, в конце, собиралась поговорить о насущном.
- Это прекрасно, - заметила она, когда завершилась последняя сценка. – Хотя очень вольно. Клиентам нравится?
- О да! Мы единственное в городе культурное заведение с таким развлечением!
- Значит, доходы растут, - кивнула Сильхе.
«Опекунша» мгновенно схватила суть:
- По золотому за каждую балладу?
Чем хороши любители искусства – платят, не торгуясь.
- Это достойно, - согласилась девушка-бард, стараясь скрыть бешеную радость.
Всё. Завтра можно будет сбежать из Дайжи. А если не выйдет - использовать музыку… За эту мысль Сильхе мысленно отвесила себе пощечину. Может, у нее и есть власть, но не для этого, не для агрессии. А для чего? Она рассмотрела этот вопрос, завернула и положила на дальнюю полку разума, до более спокойных времен.
Девушка провела хороший вечер, отдыхала, веселилась, оттаивала от ярости и безысходности, играла и пела для девиц и посетителей и можно сказать, честно отработала свою плату. Даже охранник, видимо, бывший вояка, заказал песню о шрамах:
- Да, у всех что-то есть. У каждого. Где-то там
Вечно ноет, царапает, словно паук подмышкой.
Кто-то хочет итога, нечасто, лишь иногда,
В виде шрамов исчезнувших, ставших... ну так, не слишком.
Кто-то хочет вернуть. Боги, демоны, Небеса,
Ну пожалуйста, что вам там стоит, легко играя
Вот её, ту бы самую! Мог бы – тогда и сам,
Ну а так... я же лишь человек, а она - такая...
Кто-то хочет лишь выспаться или того, совсем,
В мир, где шрамы залечены, покорены народы.
Что ж и тут можно так - по кровавой ступать росе
В утро новой, святой, и - пока - не своей свободы.
Получил, что заслужено - носишь, а нет, так нет,
Есть иные причины вступать не в альянс, а в схватку.
Но у всех что-то есть. Просто память, песком на дне:
Только тронь занавесит всё горечью злой - и сладкой.
Девицы не выглядели запуганными, правда, и счастливыми тоже. Но Сильхе давно избавилась от половины своих «это хорошо или плохо, и только так». Продавать любовь неправильно? Да. Но ее покупают и ты ничего с этим не сделаешь. Закрыть все бордели хорошо? Да. А ты можешь? Нет. Мир уже был таким до твоего рождения. Похоть никуда не исчезнет. Как и безысходность. Тут, в «веслом доме», они встречаются.
Сильхе с сожалением отказалась от массажа - она не была готова кому бы то ни было показывать спину. В гостиницу вернулась поздно, Беллия и Гуда уже были там. Сразу показала деньги:
- Завтра можем уехать.
Кентавр, с которым за день ничего плохого не случилось («Так вам!» - злорадно подумала Сильхе о желающих пить чужую жизнь), так и обретался на конюшне; рыжая убежала сообщать ему хорошую новость. Орка подошла, села на пол рядом с девушкой, рассовывающей золотые по тайным кармашкам в поясе.
- Моя богиня говорила со мной той ночью, в Кооне, когда ты играла. И дала обещание. Перемена моей судьбы уже близко.
Сильхе не хотелось разрушать чью-то веру. И все же она спросила:
- Ты же понимаешь, что говорила сама с собой, Гуда?
- Да, чефе, - улыбнулась орка. - Но тем лучше. Когда обещаешь себе - стараешься выполнить. Вот и она мне обещала… Славную драку, славный пир и славный вопрос. Вопрос уже был, у озерного алтаря.
Девушка припомнила.
- Что дальше, после того, как цель достигнута?
- Он. Теперь нужны бой и пир. А потом я получу то, что хочу, и покину тебя.
Девушка-бард огорчилась. Она успела привыкнуть к Гуде. Но и держать ее неправильно.
- Ты свободное существо, и можешь разорвать контракт в любое мгновение, - просто сказала она.
Утром, стоило великанше поинтересоваться все тем же хозяйским тоном, пойдут ли они сегодня работать, три девицы слаженно хором словно долго тренировались рявкнули:
- Нет!!
Хозяйка гостиницы скроила очень ехидную рожу и приказала:
- В пять минут выметайтесь, а то стражу позову!
Они и сами были рады выместись, даже без завтрака. Трактирщица вслед пообещала много хорошего, в том числе что они вернутся. Но возвращаться никто не собирался. Сначала перекусили, а потом Сильхе потащила всех в район магов ко Рву Сожалений.
Днем найти его оказалось сложнее, чем ночью, и смотреть было не на что. Если в темноте что-то посверкивало, то сейчас яма – кентавр обскакал бы ее минут за пять – выглядела как обычный отвал со шлаком, что остается после сожженного угля.
