Она заплакала. Слезы катились по лицу, а стереть было нечем, руки не подчинялись. Эльф улыбался.
- А я-то все думал, чем тебя достать. Пытать слишком грязно. Разве что не тебя, а дружка твоего, - он кинул взгляд на исправно подкладывавшего дрова Кано. – Или раздеть и посмотреть, что еще с тобой можно сделать. В конце концов ты красивая женщина. Надо же утешить тебя после смерти мужа.
Слезы иссякли.
- Всё? Быстро. Ладно, в следующий раз придумаю что-то получше.
«Зачем я тебе?»
- Она спрашивает, зачем тебе нужна, - подсказал маг, ставший внезапно разговорчивым. – Дура.
- Действительно. Нужна не ты, а то, чем ты можешь стать. Это замечательное заклятье, знаешь ли. Пара дней и связь между телом и волей разрушится насовсем. К тому времени ты совершенно перестаешь ощущать хоть что-то, в том числе и боль. И тело к этому приспособится, изменится там, внутри. Тебя станет сложно убить… И такой тебе я прикажу идти и петь людям… петь такие песни, после которых людишки начнут кидаться друг на друга. Не сразу, после твоего ухода. Совершенный убийца, сладкий убийца. Даже если тебе не дадут причинить большой вред, все равно. Ты говорила, что никто не заставит тебя убивать. Я – заставлю.
«За что ты так меня ненавидишь?»
Это маг передавать не стал, только скривил тонкие губы. Эльф продолжил сам:
- Знаешь, в чем штука… Если ты никогда не пробовал чего-то, о чем говорят, что это плохо, то попробовав можешь вдруг понять, что тебе это нравится. Так сильно нравится, что ни о чем другом думать не можешь. Мой талант был – давать каждому то, чего ему не хватает. Когда понадобились деньги на этот глупый заговор с древней водой, именно я нашел «лунный кошелек». Люди… сделают за пару монет и обещание большего что угодно. Даже украдут, не спрашивая, волшебную вещь.
Сильхе вспомнила «крикуна» в Хартеме, который видимо и спёр подарок Дриана Ву. Выходит, впервые она столкнулась с «заговором», сама того не зная, еще тогда.
Армал поморщился:
- А это был, оказывается, их кошель. С его помощью за ними следил тот, кто их и послал с миссией.
- Смешное совпадение, - в голосе эльфа не было радости. – Пусть теперь следит за тем, что происходит на дне ущелья. Я бросил его туда вместо того, чтобы натрясти еще денег на наши скромные нужды… Хорош мир, где людишки как драконы спят и едят на золоте, а не у всякого инорасца есть деньги чтобы приехать и добыть немного древней воды!
Его лицо исказилось ненавистью… и чем-то еще, похожим на голод.
- От вас все зло. И как было бы смешно, если б получилось с водой... Именно человек показал нам этот путь, - он резко замолчал. Но ненадолго: - Когда пришлось… когда пришли убивать меня и сестру, я попытался использовать талант против людей и смог. Пусть и сделал это неправильно, всего лишь дал им много врагов вместо одного, заставил увидеть врагов друг в друге. – Он усмехнулся. – Это дало странные чувства. А потом все закончилось и оказалось, что я хочу еще. И не могу с этим справиться. Ты сделала меня человеком. И вот за это я ненавижу тебя… так же сильно как люблю за то же самое. Не удивляйся, так тоже бывает.
«Я знаю».
- Если бы иначе… я бы сразу тебя убил. Или не сразу. Но сначала бросил бы в огонь ее, - он пнул лежавшую тут же на земле кинтару. – А еще мне хочется посмотреть на Фолкаэрен. Если там и правда есть вход в какой-то другой мир… Отличный подарок для нас. Уйти, забрав с собой десяток людей на развод, создать наконец место, где никто не загоняет нас в угол. Твой дружок пойдет с нами и будет там жить долго и счастливо. – Он обернулся к Кано. - Ты. Принеси еще дров. И отойди подальше в лес. Шагов на сто. Чтоб не подсматривать, как я буду тут забавляться с твоей певичкой.
Кано ушел, топая как целое стадо лошадей. Но к Этьерри тут же подошла девица-эльф из отряда, державшегося поблизости, но в стороне. Сказала что-то по-эльфийски.
- Я не заставляю тебя смотреть! – бросил эльф.
Лучница пыталась настаивать - кажется, повторила то же самое.
- Так нельзя? – Этьерри вышел из себя, казалось, он сейчас ударит ее. – После всего, что с нами делали?
Девица снова как-то его обозвала и отошла. У Сильхе все внутри закаменело.
Эльф протянул руку, стащил с ее головы упрямо там державшийся берет и кинул в огонь. Паутинный шелк и перо, все вспыхнуло и сгорело в один миг.
И тут пришла боль. Наверное, Кано отошел на сто шагов и это было много для них обоих и их связи.
Взвыл, схватившись за голову, Армал.
- Прекрати!
- Что? – не понял Этьерри.
- Верни… этого… У него с девкой привязка на боль. Чем он дальше… тем обоим хуже.
В глазах эльфа появились сначала удивление, а потом злорадство.
- Какая прелесть. Люди всегда сами себе придумают лучшую пытку. И как она такое от тебя скрыла?
- Но мне тоже больно! – завопил маг, его трясло. – От ее мыслей!
- Научись уже закрываться! – рявкнул Этьерри. – И прекрати ее читать! Мне уже все равно, что она думает!
Маг поспешно схватился за ожерелье, вцепился в него так что пальцы побелели. Через минуту облегченно выдохнул через зубы.
- Все, я ее больше не слышу.
Эльф не обратил внимания не его страданья; сел ближе, но рук к Сильхе больше не тянул. Спросил с нарочитой заботливостью и какой-то жадностью:
- Больно? Разрешаю говорить. И можно покричать.
Боль была не такой сильной, чтоб кричать, особенно если не сосредотачиваться. Она отступала и подступала и каждого приступа-прилива Сильхе ждала с нетерпением, потому что заметила, что во время них владеет собственным телом. Не всем сразу. Может шевельнуть пальцами. Чуть изменить положение тела чтобы сесть удобнее. Лишний раз моргнуть. У нее появился секрет, который надо было сохранить, чтобы суметь воспользоваться. Раздражать Этьерри, пока он не ушлет Кано еще дальше, чтоб боль сделалась почти невыносимой. Может, она сделает ее свободной. Их обоих. Она надеялась на это.
- Ну? Кричи!
Приказ был отдан и она закричала, ненатурально и фальшиво, только для «хозяина».
- Нет, замолчи, - Этьерри поморщился и добавил: - Страдай молча, так тяжелее… И утешать не буду. Не заслужила.
Сквозь всю боль и мысли о том, что сделает с ней заклятье она все же ощутила облегчение.
Когда Кано вернулся его шатало и не только под тяжестью собранных дров. Кажется, рыцарю досталось больше. К тому же он давно не ел так нужных ему яблок...
Кто-то из отряда приготовил кашу и все поели.
- Людей тоже надо накормить, - заметил медведеоборотень.
У него оказался красивый тенор, таким бы петь.
- Тебе надо - ты и корми! – бросил Этьерри.
Сильхе думала, этим все и закончится. Но медведь сам принес им с Кано по миске каши и попросил эльфа дать им немного свободы чтоб поесть. Вкуса Сильхе не чувствовала. Почти как тогда, после смерти Друста. Но сейчас она готова была бороться.
- Перекинь управление на меня, полностью, - потребовал эльф у мага сразу после завтрака.
- Но это опасно…
- Думаешь, не удержу? Это всего лишь два человека, еще и под заклятьем. Делай как я сказал.
Маг коснулся ожерелья.
- Сделано.
- Отлично… - Взгляд снова на Сильхе. – Мы идем искать вход в этот твой Мир-в-тени, или место, где твой парень принесет жертву, и людишки станут бессмертными. Забавно, это ведь был твой план. Я считаю его хорошим. – Он встал и изобразил издевательский поклон. – Так что жди, красотка, я вернусь. Марчег! Привяжи их тут где-нибудь, а то вдруг с расстоянием контроль ослабеет.
К сожалению, он ошибся. Контроль не слабел, им велели стоять смирно, и пленники стояли, привязанные к одному дереву так, что не могли друг друга видеть или касаться. Наблюдали сначала уход, а потом возвращение маленького отряда. Эльф вернулся злой, он не нашел ничего и не стал сдерживаться: отправил Кано в лес на двести шагов. Кано двигался неуклюже, как сломанная кукла, наверное, тело затекло, как и у нее, но приказ есть приказ. В этот раз можно было и покричать или хоть повыть, но она сдержалась, помня о своем плане, хотя сил на молчание едва хватило. Как распорядиться, если удастся скинуть оковы чужой воли? И для чего скидывать? Добраться до кинтары? Врагов слишком много, а у нее, скорее всего, не будет и минуты. Стрела в полете остановит быстрее. Позвать на помощь – но кого?
В голове вспыхнуло, словно перед глазами встали строчки, черные на белом, записанные знакомым, её, почерком:
Будет в мыслях лишь боль, но ее иногда даже ждешь
Чтобы выйти к свободе, сберечь свою сущность живую.
И пропев ритуал ты на помощь того позовешь,
Кто в начале толкнул вас на эту дорожку кривую.
Подсказка показалась сначала слишком туманной, а потом слишком ясной. Сильхе и не знала, что ритуал можно исполнить, как песню. «Спасибо, Орег, Мотылек, мой бог. Я не сомневаюсь в тебе, только в себе. Но знаю, что придется пробовать».
Все решив, она молчала, все больше выводя из себя эльфа и жалела только о том, что не может сказать Кано, что у них есть надежда.
В сон она тоже провалилась по приказу «спать». А проснулась от боли. Эльф куда-то ушел и на этот раз взял Кано с собой. Ее снова связали, а сторожить оставили эльфийку с луком, которая сидела под соседним деревом и затачивала лезвие «Третьего желания», наверное, подобрала кинжал в пустоши. От этого в душе чуть потеплело; удалось сохранить хоть что-то, кинжал и обручальный браслет.
Пока боль была не сильной - наверное, они привыкали или связь растягивалась - Сильхе обдумывала, как ей пропеть ритуал, вспоминала подробности. Кажется там уже была мелодия, мерно-ритмичная как капель воды пролитой на стол, и сейчас она слышала ее, хотя не могла с уверенностью сказать, что слышала тогда. Оставалось доверится подсказке бога, а иначе зачем она нужна? Девушка-бард составила фразу, которую надо спеть. Успеть раньше, чем ей заткнут рот, скорее всего, с помощью стрелы в сердце. Но Кано спасется.
И тут наконец боль резко рывком стала жуткой. Сильхе дернулась всем телом. Эльфийка сразу заметила, отложила кинжал, подошла. Стояла, рассматривая пленницу, а та рассматривала ее, старясь отвлечься от боли. Руэлли была светловолоса, но не скажешь, это белый или очень бледное золото, и острижена невозможно коротко. Красивое лицо искажала постоянная гримаса то ли недовольства всем миром, то ли гнева.
Смотреть тоже было больно; из глаз сами собой потекли слезы, скапливались в уголках глаз, делали мир расплывчатым, а он и так уже качался перед глазами…
Сильхе ощутила прохладное прикосновение к вискам и запах каких-то трав. Боль не ушла совсем, но отступила, вернув способность видеть. Руэлли завинчивала пробку маленького флакона, потом убрала в поясную сумку. Увидев, что пленница пришла в себя, предупредила:
- Ненадолго.
Лицо у нее при этом было странное – выражение наконец-то поменялось, сделалось мягче и как-то человечнее. И печальнее.
Сильхе постаралась поблагодарить взглядом.
«Ненадолго» все равно было подарком. Помогло собраться, приготовится к новой боли, повторить мелодию ритуала и сосредоточится на ней. Потом осталось только добиться свободы, чтобы пропеть, а для этого пришлось несмотря ни на что пробовать чужую волю на прочность – пытаться шевельнуться, откашляться, разжать стиснутые зубы.
Свобода пришла к ней с неожиданной стороны.
Эльфийка, оставшаяся сидеть рядом, сказала:
- Не молчи, так и правда тяжелее.
И хотя ее приказы не имели силы, это стало последней песчинкой. Сильхе запела. Так сильно и мощно, что Руэлли отшатнулась. Музыка наполнила мир звоном, вымела боль из тела.
В воздухе возникло знакомое лицо. Господин Дриан Ву.
- Миссия в опасности. Мы возле Дванхара, - сказала Сильхе.
Всё. Теперь только ждать.
Она и ждала – самое меньшее пощечины или все-таки стрелы, но эльфийка не спешила ни с первым, ни со вторым. Видение исчезло, а Руэлли все смотрела туда, где висело лицо опекуна. Потом спросила, переведя взгляд на Сильхе:
- Кто это был?
Обнаружив, что все еще может свободно говорить, Сильхе ответила:
- Человек один… хороший.
Хотя в хорошести после всего были большие сомнения.
Эльфийка больше ничего не спросила, а когда вернулись остальные, коротко и точно описала произошедшее Этьерри. Вместе с ним вернулся и контроль.
Тот изменился в лице.
- Я же предупреждал… - начал Армал.
- Заткнись. А ты… расскажи, кого вызвала.
Сильхе с радостью вывалила на него все знания о Дриане Ву. Вот пусть помучается поиском ответов, как она.
- Так вот кто… - он коротко переговорил отчем-то с Руэлли на эльфийском. Потом с ухмылкой сказал: - Не хочу отнимать у тебя надежду… но отниму. Ее вообще нет. Этот твой опекун именно тот человек, который дал нам пророчество о древней воде. О том что магия и талант соединятся и вернут в мир его живую кровь и надежду иным расам. Если с этим поможет человек. – Он хохотнул с каким-то взвизгом. – Сам и помог. А магия ваша… хоть она и грязь, но сгодится и такая.
Руэлли порылась в поясной сумке, достала зеленый флакон, протянула Этьерри с настойчивой фразой. Кажется, уговаривала выпить.
- Ни к чему, - отмахнулся он. – Но ты должна загладить вину. Певичка слишком хорошо сопротивляется заклятью. Слишком долго… Скинуть не скинет, но мало ли что еще придумает. Это же бард, они умеют навредить всего одним словом…
Сильхе горько усмехнулась. Наконец нашелся тот, кто подумал об этом. И оказался врагом.
- Помоги сломить ее волю. Знаю, у тебя там и такие зелья есть.
- Нет, - тут же сказала эльфийка на обычном человеческом языке. – Я лечу. Не это.
- Ты теперь лечишь только людей! Вот и лечи её от самой себя.
Сильхе видела, как закаменело лицо Руэлли. Этьерри делал больно не только врагам, своим людям тоже. Как безумец, не щадил никого.
- Нет, - повторила лучница так же решительно.
- Это твоя вина, - повторил Этьерри. – Твоя ошибка. Тебе и исправлять!
- Тебе надо – ты и делай.
- Думаешь, я не пытался? Думаешь, просто так с ней поболтать решил и все выложил?..
- Но это разве не твоя жажда…
- Заткнись! – почти взвизгнул он. И правда, безумец... – Моя жажда тебя не касается. А тем более ее.
И вопреки сказанному снова вперился взглядом в Сильхе.
- Думаешь, мне все легко, да? Пошел и получил, что мне надо, раз такой искусник? А вот нет. После того как натравил людишек друг на друга, я сам никогда не получаю нужного. Раньше тоже не сильно получал, но от этого хотя бы не было так плохо. Словно голоден, и еда перед глазами, а берешь – и это камень. Легче, если выговориться…
Этьерри подошел к Сильхе, поднял ее. Она была ниже ростом и ему пришлось наклоняться. Губы впились в губы – не страсть, но страх. «Друст…» И ведь ничего не сделаешь…
- И это тоже… помогает.
Он отстранился, но все еще держал за плечи. Наверное, собирался сорвать еще один поцелуй… В сердце почему-то не было ярости, только скорбь. И желание сказать…
- Нет.
Слово вылетело легко, но только одно. Эльф оттолкнул ее, Сильхе упала на спину, ударившись спиной о корень. Боль. Она все еще ее чувствовала, не только ту, что внутри, хотя уже второй день под заклятьем. «Чтобы выйти к свободе, сберечь свою сущность живую». Неужели Мотылек заранее знал, что так будет, что их с Кано привязка понадобится?
- Сама теперь видишь? – в голосе эльфа было меньше злобы, чем можно было ожидать.
Сильхе почувствовала, что может ответить ему и сама, словно контроль совсем ослабел.
- А я-то все думал, чем тебя достать. Пытать слишком грязно. Разве что не тебя, а дружка твоего, - он кинул взгляд на исправно подкладывавшего дрова Кано. – Или раздеть и посмотреть, что еще с тобой можно сделать. В конце концов ты красивая женщина. Надо же утешить тебя после смерти мужа.
Слезы иссякли.
- Всё? Быстро. Ладно, в следующий раз придумаю что-то получше.
«Зачем я тебе?»
- Она спрашивает, зачем тебе нужна, - подсказал маг, ставший внезапно разговорчивым. – Дура.
- Действительно. Нужна не ты, а то, чем ты можешь стать. Это замечательное заклятье, знаешь ли. Пара дней и связь между телом и волей разрушится насовсем. К тому времени ты совершенно перестаешь ощущать хоть что-то, в том числе и боль. И тело к этому приспособится, изменится там, внутри. Тебя станет сложно убить… И такой тебе я прикажу идти и петь людям… петь такие песни, после которых людишки начнут кидаться друг на друга. Не сразу, после твоего ухода. Совершенный убийца, сладкий убийца. Даже если тебе не дадут причинить большой вред, все равно. Ты говорила, что никто не заставит тебя убивать. Я – заставлю.
«За что ты так меня ненавидишь?»
Это маг передавать не стал, только скривил тонкие губы. Эльф продолжил сам:
- Знаешь, в чем штука… Если ты никогда не пробовал чего-то, о чем говорят, что это плохо, то попробовав можешь вдруг понять, что тебе это нравится. Так сильно нравится, что ни о чем другом думать не можешь. Мой талант был – давать каждому то, чего ему не хватает. Когда понадобились деньги на этот глупый заговор с древней водой, именно я нашел «лунный кошелек». Люди… сделают за пару монет и обещание большего что угодно. Даже украдут, не спрашивая, волшебную вещь.
Сильхе вспомнила «крикуна» в Хартеме, который видимо и спёр подарок Дриана Ву. Выходит, впервые она столкнулась с «заговором», сама того не зная, еще тогда.
Армал поморщился:
- А это был, оказывается, их кошель. С его помощью за ними следил тот, кто их и послал с миссией.
- Смешное совпадение, - в голосе эльфа не было радости. – Пусть теперь следит за тем, что происходит на дне ущелья. Я бросил его туда вместо того, чтобы натрясти еще денег на наши скромные нужды… Хорош мир, где людишки как драконы спят и едят на золоте, а не у всякого инорасца есть деньги чтобы приехать и добыть немного древней воды!
Его лицо исказилось ненавистью… и чем-то еще, похожим на голод.
- От вас все зло. И как было бы смешно, если б получилось с водой... Именно человек показал нам этот путь, - он резко замолчал. Но ненадолго: - Когда пришлось… когда пришли убивать меня и сестру, я попытался использовать талант против людей и смог. Пусть и сделал это неправильно, всего лишь дал им много врагов вместо одного, заставил увидеть врагов друг в друге. – Он усмехнулся. – Это дало странные чувства. А потом все закончилось и оказалось, что я хочу еще. И не могу с этим справиться. Ты сделала меня человеком. И вот за это я ненавижу тебя… так же сильно как люблю за то же самое. Не удивляйся, так тоже бывает.
«Я знаю».
- Если бы иначе… я бы сразу тебя убил. Или не сразу. Но сначала бросил бы в огонь ее, - он пнул лежавшую тут же на земле кинтару. – А еще мне хочется посмотреть на Фолкаэрен. Если там и правда есть вход в какой-то другой мир… Отличный подарок для нас. Уйти, забрав с собой десяток людей на развод, создать наконец место, где никто не загоняет нас в угол. Твой дружок пойдет с нами и будет там жить долго и счастливо. – Он обернулся к Кано. - Ты. Принеси еще дров. И отойди подальше в лес. Шагов на сто. Чтоб не подсматривать, как я буду тут забавляться с твоей певичкой.
Кано ушел, топая как целое стадо лошадей. Но к Этьерри тут же подошла девица-эльф из отряда, державшегося поблизости, но в стороне. Сказала что-то по-эльфийски.
- Я не заставляю тебя смотреть! – бросил эльф.
Лучница пыталась настаивать - кажется, повторила то же самое.
- Так нельзя? – Этьерри вышел из себя, казалось, он сейчас ударит ее. – После всего, что с нами делали?
Девица снова как-то его обозвала и отошла. У Сильхе все внутри закаменело.
Эльф протянул руку, стащил с ее головы упрямо там державшийся берет и кинул в огонь. Паутинный шелк и перо, все вспыхнуло и сгорело в один миг.
И тут пришла боль. Наверное, Кано отошел на сто шагов и это было много для них обоих и их связи.
Взвыл, схватившись за голову, Армал.
- Прекрати!
- Что? – не понял Этьерри.
- Верни… этого… У него с девкой привязка на боль. Чем он дальше… тем обоим хуже.
В глазах эльфа появились сначала удивление, а потом злорадство.
- Какая прелесть. Люди всегда сами себе придумают лучшую пытку. И как она такое от тебя скрыла?
- Но мне тоже больно! – завопил маг, его трясло. – От ее мыслей!
- Научись уже закрываться! – рявкнул Этьерри. – И прекрати ее читать! Мне уже все равно, что она думает!
Маг поспешно схватился за ожерелье, вцепился в него так что пальцы побелели. Через минуту облегченно выдохнул через зубы.
- Все, я ее больше не слышу.
Эльф не обратил внимания не его страданья; сел ближе, но рук к Сильхе больше не тянул. Спросил с нарочитой заботливостью и какой-то жадностью:
- Больно? Разрешаю говорить. И можно покричать.
Боль была не такой сильной, чтоб кричать, особенно если не сосредотачиваться. Она отступала и подступала и каждого приступа-прилива Сильхе ждала с нетерпением, потому что заметила, что во время них владеет собственным телом. Не всем сразу. Может шевельнуть пальцами. Чуть изменить положение тела чтобы сесть удобнее. Лишний раз моргнуть. У нее появился секрет, который надо было сохранить, чтобы суметь воспользоваться. Раздражать Этьерри, пока он не ушлет Кано еще дальше, чтоб боль сделалась почти невыносимой. Может, она сделает ее свободной. Их обоих. Она надеялась на это.
- Ну? Кричи!
Приказ был отдан и она закричала, ненатурально и фальшиво, только для «хозяина».
- Нет, замолчи, - Этьерри поморщился и добавил: - Страдай молча, так тяжелее… И утешать не буду. Не заслужила.
Сквозь всю боль и мысли о том, что сделает с ней заклятье она все же ощутила облегчение.
Когда Кано вернулся его шатало и не только под тяжестью собранных дров. Кажется, рыцарю досталось больше. К тому же он давно не ел так нужных ему яблок...
Кто-то из отряда приготовил кашу и все поели.
- Людей тоже надо накормить, - заметил медведеоборотень.
У него оказался красивый тенор, таким бы петь.
- Тебе надо - ты и корми! – бросил Этьерри.
Сильхе думала, этим все и закончится. Но медведь сам принес им с Кано по миске каши и попросил эльфа дать им немного свободы чтоб поесть. Вкуса Сильхе не чувствовала. Почти как тогда, после смерти Друста. Но сейчас она готова была бороться.
- Перекинь управление на меня, полностью, - потребовал эльф у мага сразу после завтрака.
- Но это опасно…
- Думаешь, не удержу? Это всего лишь два человека, еще и под заклятьем. Делай как я сказал.
Маг коснулся ожерелья.
- Сделано.
- Отлично… - Взгляд снова на Сильхе. – Мы идем искать вход в этот твой Мир-в-тени, или место, где твой парень принесет жертву, и людишки станут бессмертными. Забавно, это ведь был твой план. Я считаю его хорошим. – Он встал и изобразил издевательский поклон. – Так что жди, красотка, я вернусь. Марчег! Привяжи их тут где-нибудь, а то вдруг с расстоянием контроль ослабеет.
К сожалению, он ошибся. Контроль не слабел, им велели стоять смирно, и пленники стояли, привязанные к одному дереву так, что не могли друг друга видеть или касаться. Наблюдали сначала уход, а потом возвращение маленького отряда. Эльф вернулся злой, он не нашел ничего и не стал сдерживаться: отправил Кано в лес на двести шагов. Кано двигался неуклюже, как сломанная кукла, наверное, тело затекло, как и у нее, но приказ есть приказ. В этот раз можно было и покричать или хоть повыть, но она сдержалась, помня о своем плане, хотя сил на молчание едва хватило. Как распорядиться, если удастся скинуть оковы чужой воли? И для чего скидывать? Добраться до кинтары? Врагов слишком много, а у нее, скорее всего, не будет и минуты. Стрела в полете остановит быстрее. Позвать на помощь – но кого?
В голове вспыхнуло, словно перед глазами встали строчки, черные на белом, записанные знакомым, её, почерком:
Будет в мыслях лишь боль, но ее иногда даже ждешь
Чтобы выйти к свободе, сберечь свою сущность живую.
И пропев ритуал ты на помощь того позовешь,
Кто в начале толкнул вас на эту дорожку кривую.
Подсказка показалась сначала слишком туманной, а потом слишком ясной. Сильхе и не знала, что ритуал можно исполнить, как песню. «Спасибо, Орег, Мотылек, мой бог. Я не сомневаюсь в тебе, только в себе. Но знаю, что придется пробовать».
Все решив, она молчала, все больше выводя из себя эльфа и жалела только о том, что не может сказать Кано, что у них есть надежда.
В сон она тоже провалилась по приказу «спать». А проснулась от боли. Эльф куда-то ушел и на этот раз взял Кано с собой. Ее снова связали, а сторожить оставили эльфийку с луком, которая сидела под соседним деревом и затачивала лезвие «Третьего желания», наверное, подобрала кинжал в пустоши. От этого в душе чуть потеплело; удалось сохранить хоть что-то, кинжал и обручальный браслет.
Пока боль была не сильной - наверное, они привыкали или связь растягивалась - Сильхе обдумывала, как ей пропеть ритуал, вспоминала подробности. Кажется там уже была мелодия, мерно-ритмичная как капель воды пролитой на стол, и сейчас она слышала ее, хотя не могла с уверенностью сказать, что слышала тогда. Оставалось доверится подсказке бога, а иначе зачем она нужна? Девушка-бард составила фразу, которую надо спеть. Успеть раньше, чем ей заткнут рот, скорее всего, с помощью стрелы в сердце. Но Кано спасется.
И тут наконец боль резко рывком стала жуткой. Сильхе дернулась всем телом. Эльфийка сразу заметила, отложила кинжал, подошла. Стояла, рассматривая пленницу, а та рассматривала ее, старясь отвлечься от боли. Руэлли была светловолоса, но не скажешь, это белый или очень бледное золото, и острижена невозможно коротко. Красивое лицо искажала постоянная гримаса то ли недовольства всем миром, то ли гнева.
Смотреть тоже было больно; из глаз сами собой потекли слезы, скапливались в уголках глаз, делали мир расплывчатым, а он и так уже качался перед глазами…
Сильхе ощутила прохладное прикосновение к вискам и запах каких-то трав. Боль не ушла совсем, но отступила, вернув способность видеть. Руэлли завинчивала пробку маленького флакона, потом убрала в поясную сумку. Увидев, что пленница пришла в себя, предупредила:
- Ненадолго.
Лицо у нее при этом было странное – выражение наконец-то поменялось, сделалось мягче и как-то человечнее. И печальнее.
Сильхе постаралась поблагодарить взглядом.
«Ненадолго» все равно было подарком. Помогло собраться, приготовится к новой боли, повторить мелодию ритуала и сосредоточится на ней. Потом осталось только добиться свободы, чтобы пропеть, а для этого пришлось несмотря ни на что пробовать чужую волю на прочность – пытаться шевельнуться, откашляться, разжать стиснутые зубы.
Свобода пришла к ней с неожиданной стороны.
Эльфийка, оставшаяся сидеть рядом, сказала:
- Не молчи, так и правда тяжелее.
И хотя ее приказы не имели силы, это стало последней песчинкой. Сильхе запела. Так сильно и мощно, что Руэлли отшатнулась. Музыка наполнила мир звоном, вымела боль из тела.
В воздухе возникло знакомое лицо. Господин Дриан Ву.
- Миссия в опасности. Мы возле Дванхара, - сказала Сильхе.
Всё. Теперь только ждать.
Она и ждала – самое меньшее пощечины или все-таки стрелы, но эльфийка не спешила ни с первым, ни со вторым. Видение исчезло, а Руэлли все смотрела туда, где висело лицо опекуна. Потом спросила, переведя взгляд на Сильхе:
- Кто это был?
Обнаружив, что все еще может свободно говорить, Сильхе ответила:
- Человек один… хороший.
Хотя в хорошести после всего были большие сомнения.
Эльфийка больше ничего не спросила, а когда вернулись остальные, коротко и точно описала произошедшее Этьерри. Вместе с ним вернулся и контроль.
Тот изменился в лице.
- Я же предупреждал… - начал Армал.
- Заткнись. А ты… расскажи, кого вызвала.
Сильхе с радостью вывалила на него все знания о Дриане Ву. Вот пусть помучается поиском ответов, как она.
- Так вот кто… - он коротко переговорил отчем-то с Руэлли на эльфийском. Потом с ухмылкой сказал: - Не хочу отнимать у тебя надежду… но отниму. Ее вообще нет. Этот твой опекун именно тот человек, который дал нам пророчество о древней воде. О том что магия и талант соединятся и вернут в мир его живую кровь и надежду иным расам. Если с этим поможет человек. – Он хохотнул с каким-то взвизгом. – Сам и помог. А магия ваша… хоть она и грязь, но сгодится и такая.
Руэлли порылась в поясной сумке, достала зеленый флакон, протянула Этьерри с настойчивой фразой. Кажется, уговаривала выпить.
- Ни к чему, - отмахнулся он. – Но ты должна загладить вину. Певичка слишком хорошо сопротивляется заклятью. Слишком долго… Скинуть не скинет, но мало ли что еще придумает. Это же бард, они умеют навредить всего одним словом…
Сильхе горько усмехнулась. Наконец нашелся тот, кто подумал об этом. И оказался врагом.
- Помоги сломить ее волю. Знаю, у тебя там и такие зелья есть.
- Нет, - тут же сказала эльфийка на обычном человеческом языке. – Я лечу. Не это.
- Ты теперь лечишь только людей! Вот и лечи её от самой себя.
Сильхе видела, как закаменело лицо Руэлли. Этьерри делал больно не только врагам, своим людям тоже. Как безумец, не щадил никого.
- Нет, - повторила лучница так же решительно.
- Это твоя вина, - повторил Этьерри. – Твоя ошибка. Тебе и исправлять!
- Тебе надо – ты и делай.
- Думаешь, я не пытался? Думаешь, просто так с ней поболтать решил и все выложил?..
- Но это разве не твоя жажда…
- Заткнись! – почти взвизгнул он. И правда, безумец... – Моя жажда тебя не касается. А тем более ее.
И вопреки сказанному снова вперился взглядом в Сильхе.
- Думаешь, мне все легко, да? Пошел и получил, что мне надо, раз такой искусник? А вот нет. После того как натравил людишек друг на друга, я сам никогда не получаю нужного. Раньше тоже не сильно получал, но от этого хотя бы не было так плохо. Словно голоден, и еда перед глазами, а берешь – и это камень. Легче, если выговориться…
Этьерри подошел к Сильхе, поднял ее. Она была ниже ростом и ему пришлось наклоняться. Губы впились в губы – не страсть, но страх. «Друст…» И ведь ничего не сделаешь…
- И это тоже… помогает.
Он отстранился, но все еще держал за плечи. Наверное, собирался сорвать еще один поцелуй… В сердце почему-то не было ярости, только скорбь. И желание сказать…
- Нет.
Слово вылетело легко, но только одно. Эльф оттолкнул ее, Сильхе упала на спину, ударившись спиной о корень. Боль. Она все еще ее чувствовала, не только ту, что внутри, хотя уже второй день под заклятьем. «Чтобы выйти к свободе, сберечь свою сущность живую». Неужели Мотылек заранее знал, что так будет, что их с Кано привязка понадобится?
- Сама теперь видишь? – в голосе эльфа было меньше злобы, чем можно было ожидать.
Сильхе почувствовала, что может ответить ему и сама, словно контроль совсем ослабел.
