— Я не прощу себе, если с тобой что-то случится из-за моей прихоти быть рядом с ним. Когда-то Мороэн сказал мне, что долг и люди важнее. Сейчас я с ним согласна.
Тишина заполнила всё вокруг. Иорана часто и громко дышала.
— Я останусь с тобой, — закончила я, и чтобы скрыть нервное напряжение, подтолкнула Правительницу на выход. — Иди, потом поговорим. У тебя там тело заклятого врага, пленница и интриги Совета. Кстати, девчонка действовала самостоятельно. Может, выслужиться хотела, может, отомстить. Оставь её в живых, пожалуйста, она мне пригодится.
— А что будешь делать ты?
— Проверю крышу и поговорю кое с кем. Надо прояснить, кто являлся источником вести о смерти юной некромантки.
Правительница медленно пятилась, не спуская с меня глаз.
— Хранительница Борна, — ухмыльнулась она. — А ты выросла, — развернулась и жёстко зашагала по коридору.
Я снова привалилась к стене и ссутулилась, сжалась, закрывая лицо руками. По ощущениям, я, скорее умерла изнутри, а не выросла, но то, видимо, со стороны видится совсем иначе.
Череда бесконечных, но важных дней мчалась один за другим. Солнечная погода сменялась пасмурной и дождливой, дороги просыхали и снова покрывались лужами. Начало лета выдалось крайне непостоянным и даже злым. Звучный гром пробирал до костей, сверкающие молнии разошлись не на шутку, разбив два дерева и поразив охотника. Похолодало. Местная жизнь замедлилась, исчезли с улиц люди, закрылись во вновь затопленных домах, сетуя на проделки природы. Кэпитские маги ежедневно навещали огороды и следили, чтобы стихии не побили урожай. Одной детворе всё было ни по чём, эти носились под дождём и пускали по разлившимся в городе ручьям соломенные кораблики, собирая на финише медяки с проигравших гонку.
В чуть более важной гонке, призом в которой значились жизни: либо сохранённые, либо утерянные, пока ни выигравших, ни проигравших не наблюдалось. Мы с Иораной каждый вечер собирались в её спальне и перебирали известные факты, свидетельства, догадки и, что важно, показания пленников. В нашем распоряжении имелось достаточно улик, чтобы выставить их на всеобщее обозрение и призвать к ответу виновных. По мнению подруги, нам оставалось лишь определиться с моментом и желательно это сделать до смены Унией магии замка, что случалась ежегодно в первых числах липеня, дабы не попасть не своеобразный пересменок. Она хотела одновременно уведомить надзирающий орган, союзников и, собственно, самих врагов, а также пустить разоблачительную статью в печать и распространить весть по континенту. Грядущий шаг пугал масштабностью. После него в мире обещали произойти серьёзные перемены. Однако, я просила Иорану отложить воплощение плана до тех пор, пока не выясню, кто создал историю cо смертью Смиляны, мне нужны были зацепки, в последствии приведшие бы к предателю среди свободных хранителей. С неделю я тщетно пыталась достучаться до той, кто поделился ложной информацией, но глава Каантар’гуэ на запрос диалога не отвечала. Судя по всему, с началом червеня, читай: месяца отдыха до сессии, Набра занялась своими личными делами, а там уж кто знает, список её развлечений варьировался от сокращения нечисти в пустошах до погружения в мир порока на более свободных землях. Набра предпочитала не скучать в свободное от должностных обязанностей время. Осуждать я не осуждала, но изрядно нервничала, данный Иораной крайний срок истекал через два дня, после которых она собиралась принять решение.
В добавок к прочему, на меня давило ненаписанное, и, соответственно, неотправленное письмо магу, которое теперь после снятия запрета на встречу, вне всякого сомнения, дошло бы до адресата. Я начинала его несколько раз и заканчивала скомканными листами, нужные слова не находились. Что я могла сказать человеку, на глазах которого растворилась в огне? Очевидно, что я не имела другого права, кроме как предстать воплоти и объясниться. Согласованный подложный титул не запирал меня в Кэпите, план посетить Цанте оставался неизменным, однако снесённым на неопределённый срок. Я допускала, что вполне себе недалёкий от исполнения, стоило только разобраться с первоочерёдными проблемами. Если бы не одно «но». Я не знала, когда Роэну донесут обо мне. И случись такое, что посланец опередит меня с признанием, получится… хм… неудобно. Оставлять его наедине с шокирующим сообщением без возможности объясниться… да, пожалуй, это именно то, что меня волновало больше остального. Я хотела озвучить причины своего выбора, подчеркнуть, что я не сбегала и не пряталась. Чувство вины тяготило. А его улыбка в ардэа, что ж, её я прекрасно помнила, и она немного да отрезвляла.
Я отогнала болезненное воспоминание и посмотрела в окно. По высокому стеклу лупили грузные капли дождя. Стихший пять часов назад ливень вновь собирался с силами. Я поднялась с кровати и медленно подошла к распахнутым створкам балкона, прикрыла их и на мгновение замерла, рассматривая небольшой сад. Из-за низких облаков он потемнел до обеда и волнительно пах влажным грунтом. Я втянула насыщенный аромат ненастной погоды и решила пройтись в конюшни, навестить беременную Старушку. Кобыла под приглядом Иораны прекрасно переносила своё положение, от души наворачивала все подношения и не забывала требовать добавки. Почтенные лета дамы всё ещё выдавали лишь зубы. Шаг её естественным образом замедлился, чаще клонило в сон – процессы отрабатывали, как положено. К концу лета от Старушки ожидали пополнения.
Но не только эти изменения постигли замок Жубара. Прознав о решении Хранителя официально закрепиться в Жубаре, нечистые духи проторили дорожку в замок, занимая вакантные позиции бытовых блюстителей порядка. Первым объявился вазила, которого здесь отродясь не водилось, и принялся командовать. Нечистик нескольким отличался от своей братии более ворчливым характером, за что был сразу же невзлюблен главным конюхом, похоже, попустительски относящимся к своим обязанностям. Вазила, представившийся Пропом, совсем нескромно понукал ленивых служащих, но в моём присутствии терялся и смотрел под ноги-копытца. Следом заняла пост чета домовых, до этого следящих за хозяйством пожилой зажиточной пары, безвременно почивших уже месяц как. Они же отрекомендовали банника, а через пару дней с внушительным послужным списком прошмыгнул на кухню карцыг, и, не откладывая в долгий ящик, подал превосходящий любые похвалы ужин, за что и был поспешно зачислен в штат стряпчих.
Город привыкал к новой руке, охотно раскрывался и двигался навстречу. Горожане пока судачили, но всё более в положительном ключе. Тонкости нашего соглашения с Иораной людей не касались, они радовались покровительству природы и воспевали прозорливость Правительницы. Некогда бороздившие Кэпит сплетни о неугодном правлении с серией нападений испарились, к реноме добавились восхваляющие эпитеты.
Привыкала к городу и я, изучала сетку переулков, приглядывалась к жителям, даже определилась с любимой булочной, где молодая хозяйка подавала вкуснейший травяной чай, а к самому раннему утру выпекала пять сортов булочек, каждый день немного да разных. Смотреть на Жубар в новом свете пока что получалось с трудом, но процессы шуршали шестерёнками, природа, как единый организм, выстраивалась вокруг меня, почитая за центр. Ответственность, возложенная за целый Кэпит, признаться, пугала до одури. Когда-то давно, в прошлой жизни, когда Роэн пророчил мне встать по правую его руку, я не боялась. Потому что рядом был он. А сейчас его нет. Есть Иорана, тоже сильная, смелая, властная, но рядом с ней я как-то банально, по-женски, не чувствовала себя защищённой. От этого делалось смешно. Мне, свободной Хранительнице, уже не новичку на тропе жизни, привыкшей самостоятельно строить свою судьбу и не страшащейся выйти против врага, вдруг не хватало конкретного персонажа, чтобы чувствовать себя сильнее. Это злило и поражало одинаково. А ещё подтверждало, что Шарусси отняла у меня далеко не всё.
Я на секунду зажмурилась, снова выталкивая себя из непрошенных мыслей, и уловила отрывок фразы:
— А я ему и го-говорю, — нервничая, произнёс Проп, сопровождавший меня вдоль денников в конюшне, — был бы умный, каши бы руками перебирал, а т-то вон сколько мусора в злаках, а ну, если к-колики? Что я, н-не прав что ли?
— Прав, — согласно кивнула я и постаралась придать лицу участливое выражение, прорву сетований на местного конюха я благополучно прослушала. Конюшня, надо отдать должное усердию Пропа, и впрямь преобразилась в короткий срок. Мягкие перины из чистых, пружинистых опилок радовали человеческий глаз и конское сердечко. Вернувшийся с прогулки табун с удовольствием ковырялся в них, каждый в своём деннике, разгребая сваленное в углу душистое сено. К тому же, после затеянной генеральной уборки стало ощутимо свежее. До рези в глазах тут никогда ароматы не настаивались, но запах выдавал конницу далеко за пределами стен. Душок сгинул, вместо него под крышей собиралось грозовой тучей напряжение, ничуть не уступающей той, что перекрыла заслонкой небо. Того и гляди открыто конфликтовать начнут, а противостояние с нечистью обычно заканчивалось печальным для неё образом. Люди часто беспощадны. — Ты с ним не ругайся, — мягко посоветовала я, не желая подливать масло в огонь, — конюх служит тут давно, человек он пожилой, какие-то дела ему уже контролировать в тягость, но он тебе про каждую лошадку всю историю болезни расскажет, знает, кто и что любит, всю подноготную помнит. Если ты считаешь, что для содержания не хватает рук, я попрошу нанять несколько молодых ребят. Главное, не враждуйте, никому это на пользу не пойдёт.
Проп насупился, забавно покраснел. Спорить дальше он не решился, новых сотрудников просить тоже. Надеюсь, и поведение переменит, пусть бы и из-за моей просьбы. Мы продолжили двигаться к выходу, Проп в припрыжку, чтобы поспевать за мной, я — медленным шагом, с любопытством рассматривая ладных животин. Охрана Правительницы ездила на игреневой масти, и все лошадки тут стояли, как на подбор: ладные, высокие, яркие, с дымчатыми гривой и хвостом, после прогулки заплетённых в нетугие косы. В дальней части отдыхали простые работяги из разномастных: серые, пегие, гнедые, к ним же определили мою Старушку.
Кобыла на сносях воплотила страшный сон с Гукой в главной роли: она меня не узнала, лишь повернулась мордой в знак великого почтения перед ликом Хранительницы и продолжила монотонно перетирать свою жвачку, показательно наслаждаясь процессом. За сим почести закончились. Я заметно расстроилась, и Проп не нашёл лучшего момента, чтобы, помявшись, начать новый разговор:
— Кстати, Х-хранительница, — вазила переступил с копытца на копытцо, лошадиные ушки пригнулись. — С-смею ли я, тут такое… Сп-прашивают про вас, — нетвёрдо закончил он вступление и опасливо, с тем же опущенным подбородком, посмотрел наверх, отчего его жёлтые глаза превратились в два печальных блюдца.
— Кому я понадобилась? — насторожилась я, принимая во внимание подобострастный тон нечистика, о хорошем явно сообщают не так.
— О-один дух из наших, т-только из Цанте п-просит дозволения п-передать во-вопрос.
Пару мгновений мы смотрели друг на друга и не моргали.
— Дух из вашей братии, живущий в Цанте? — уложила я в голове сложное сочетание звуков, больше походящих на непосильное уравнение, которое мозг отказывался решать. Вазила кивнул. По пищеводу скользнула холодная и колючая змея, заворочалась, устраиваясь удобнее и принялась распространять мороз, прокладывая себе верный путь по венам к рукам и ногам, конечности враз заледенели. На выдохе я уточнила, уже зная ответ: — А зовут его?..
— Капог, Х-хранительница.
Я бездумно сцепила руки в замок, собираясь с мыслями.
— Уже все в курсе, — поняла я и добавила громче: — Что ж, я буду ждать его вопросов.
Проп удивлённо подпрыгнул и часто заморгал. Я видела, как он сдерживается и подбирает слова, боясь сболтнуть лишнего. Духи тесно общались друг с другом, о том мне сам Капог поведал в нашу первую встречу, и, ясен красен, Проп если не знает всю подноготную, то уж по верхам точно что-то слышал, ровно как и Капог теперь в курсе моего местонахождения. И означило это лишь одно: с письмом я опоздала. На ватных ногах я задвигалась к распахнутым дверям и свежему воздуху, мысли относительно моего бедственного положения застопорились, в них наступила вязкая тьма, с отчётливо громкими звуками из вне.
— Го-госпожа Хранительница, Ха-хранительница, — окликнул меня Проп и торопливо засеменил следом. Нагнав меня, он выпалил с изрядной долей обиды: — мы лишнего не говорим! Мы те-теперь более свободны, чем р-раньше, — заметив замешательство, вазила приободрился и защебетал торопливой птичкой: — Д-да ну как же! Из-за вас же! Па-правительница из-за вас отказалась от о-обета магии. Вы повлияли на неё. В-вы!
— Не пойму, о чём ты? — в конец растерялась я, не имея ни малейшего представления, каким образом отказ Иораной от Шарусси сказался на духах, проживающих здесь.
— Да ну как же! — нервничая, повторился Проп и окинул быстрым, цепким взглядом всё вокруг – не подслушивает ли кто, часом, но мы стояли на выходе из конюшни совсем одни. Рабочие, вычистив денники, раздав сено и разведя табун по денникам, сами отправились на обед в крохотную кухоньку, расположенную на другом конце длинной постройки. Даже захоти кто нас подслушать оттуда – не смог бы. Придя к схожему выводу, вазила зашептал, и в своём шёпоте ни разу не сбился на заикание: — Все мы, привязанные к земле Кэпита, стали свободными. Мы больше не служим каждому магу или хранителю. Мы сами по себе!
— Вы можете отказать хранителям?..
Проп смутился:
— Кроме тех, кто ходит тропами.
Как же, у магии хаоса всегда имелись сноски над словом «свобода». Духи оставались инструментами, пусть и в руках, находящихся по иерархии выше, чем остальные. Но, пожалуй, дела и правда обстояли бы неплохо, если бы предатель не затесался среди тех, кто радел за баланс.
— Мы вам о-очень – о-очень благодарны за это!
— Единственная, кого стоит благодарить, это Правительница. Её сила характера переубедила природу, — не согласилась я и уже собралась проститься, как Проп опередил меня. Краска смущения залила мордашку нечистика по самые бровные дуги, наростами выступающими над впалыми глазницами.
— Нам, духам, ведомо гораздо больше, — весомо и загадочно бросил он, рывком крутанулся и проворно зацокал копытами обратно по проходу в конюшню. Я не останавливала, сделала несколько шагов, наконец переступая порог, и повела носом. Знобко.
Квадратное хмурое небо, заточённое в квадрат стен, балдахином свисало с четырёх башен и непрозрачно намекало, что к ночи по подсохшим серым камням заструится вода, и желоба снова будут стонать от напора, мешая спать постояльцам. Стоя на улице, я обдумывала слова вазилы. Какая-никакая свобода это, безусловно, хорошо, по крайней мере, она снимала хоть часть угрозы, исходящей извне, и избавляла меня от очередного запроса к Набре. Я хотела выставить круговой купол по границе, аналогично тому, что скрыл мои перемещения в Ваэльнасе, однако вопрос отпал за ненадобностью. К сожалению, обеспечить полноценную защиту, какую даровал земле инициированный Хранитель, я не была способна. Эта привилегия доставалась лишь тем, кто вкушал плод Древа.
Тишина заполнила всё вокруг. Иорана часто и громко дышала.
— Я останусь с тобой, — закончила я, и чтобы скрыть нервное напряжение, подтолкнула Правительницу на выход. — Иди, потом поговорим. У тебя там тело заклятого врага, пленница и интриги Совета. Кстати, девчонка действовала самостоятельно. Может, выслужиться хотела, может, отомстить. Оставь её в живых, пожалуйста, она мне пригодится.
— А что будешь делать ты?
— Проверю крышу и поговорю кое с кем. Надо прояснить, кто являлся источником вести о смерти юной некромантки.
Правительница медленно пятилась, не спуская с меня глаз.
— Хранительница Борна, — ухмыльнулась она. — А ты выросла, — развернулась и жёстко зашагала по коридору.
Я снова привалилась к стене и ссутулилась, сжалась, закрывая лицо руками. По ощущениям, я, скорее умерла изнутри, а не выросла, но то, видимо, со стороны видится совсем иначе.
Глава 5. Миру нужны герои
Череда бесконечных, но важных дней мчалась один за другим. Солнечная погода сменялась пасмурной и дождливой, дороги просыхали и снова покрывались лужами. Начало лета выдалось крайне непостоянным и даже злым. Звучный гром пробирал до костей, сверкающие молнии разошлись не на шутку, разбив два дерева и поразив охотника. Похолодало. Местная жизнь замедлилась, исчезли с улиц люди, закрылись во вновь затопленных домах, сетуя на проделки природы. Кэпитские маги ежедневно навещали огороды и следили, чтобы стихии не побили урожай. Одной детворе всё было ни по чём, эти носились под дождём и пускали по разлившимся в городе ручьям соломенные кораблики, собирая на финише медяки с проигравших гонку.
В чуть более важной гонке, призом в которой значились жизни: либо сохранённые, либо утерянные, пока ни выигравших, ни проигравших не наблюдалось. Мы с Иораной каждый вечер собирались в её спальне и перебирали известные факты, свидетельства, догадки и, что важно, показания пленников. В нашем распоряжении имелось достаточно улик, чтобы выставить их на всеобщее обозрение и призвать к ответу виновных. По мнению подруги, нам оставалось лишь определиться с моментом и желательно это сделать до смены Унией магии замка, что случалась ежегодно в первых числах липеня, дабы не попасть не своеобразный пересменок. Она хотела одновременно уведомить надзирающий орган, союзников и, собственно, самих врагов, а также пустить разоблачительную статью в печать и распространить весть по континенту. Грядущий шаг пугал масштабностью. После него в мире обещали произойти серьёзные перемены. Однако, я просила Иорану отложить воплощение плана до тех пор, пока не выясню, кто создал историю cо смертью Смиляны, мне нужны были зацепки, в последствии приведшие бы к предателю среди свободных хранителей. С неделю я тщетно пыталась достучаться до той, кто поделился ложной информацией, но глава Каантар’гуэ на запрос диалога не отвечала. Судя по всему, с началом червеня, читай: месяца отдыха до сессии, Набра занялась своими личными делами, а там уж кто знает, список её развлечений варьировался от сокращения нечисти в пустошах до погружения в мир порока на более свободных землях. Набра предпочитала не скучать в свободное от должностных обязанностей время. Осуждать я не осуждала, но изрядно нервничала, данный Иораной крайний срок истекал через два дня, после которых она собиралась принять решение.
В добавок к прочему, на меня давило ненаписанное, и, соответственно, неотправленное письмо магу, которое теперь после снятия запрета на встречу, вне всякого сомнения, дошло бы до адресата. Я начинала его несколько раз и заканчивала скомканными листами, нужные слова не находились. Что я могла сказать человеку, на глазах которого растворилась в огне? Очевидно, что я не имела другого права, кроме как предстать воплоти и объясниться. Согласованный подложный титул не запирал меня в Кэпите, план посетить Цанте оставался неизменным, однако снесённым на неопределённый срок. Я допускала, что вполне себе недалёкий от исполнения, стоило только разобраться с первоочерёдными проблемами. Если бы не одно «но». Я не знала, когда Роэну донесут обо мне. И случись такое, что посланец опередит меня с признанием, получится… хм… неудобно. Оставлять его наедине с шокирующим сообщением без возможности объясниться… да, пожалуй, это именно то, что меня волновало больше остального. Я хотела озвучить причины своего выбора, подчеркнуть, что я не сбегала и не пряталась. Чувство вины тяготило. А его улыбка в ардэа, что ж, её я прекрасно помнила, и она немного да отрезвляла.
Я отогнала болезненное воспоминание и посмотрела в окно. По высокому стеклу лупили грузные капли дождя. Стихший пять часов назад ливень вновь собирался с силами. Я поднялась с кровати и медленно подошла к распахнутым створкам балкона, прикрыла их и на мгновение замерла, рассматривая небольшой сад. Из-за низких облаков он потемнел до обеда и волнительно пах влажным грунтом. Я втянула насыщенный аромат ненастной погоды и решила пройтись в конюшни, навестить беременную Старушку. Кобыла под приглядом Иораны прекрасно переносила своё положение, от души наворачивала все подношения и не забывала требовать добавки. Почтенные лета дамы всё ещё выдавали лишь зубы. Шаг её естественным образом замедлился, чаще клонило в сон – процессы отрабатывали, как положено. К концу лета от Старушки ожидали пополнения.
Но не только эти изменения постигли замок Жубара. Прознав о решении Хранителя официально закрепиться в Жубаре, нечистые духи проторили дорожку в замок, занимая вакантные позиции бытовых блюстителей порядка. Первым объявился вазила, которого здесь отродясь не водилось, и принялся командовать. Нечистик нескольким отличался от своей братии более ворчливым характером, за что был сразу же невзлюблен главным конюхом, похоже, попустительски относящимся к своим обязанностям. Вазила, представившийся Пропом, совсем нескромно понукал ленивых служащих, но в моём присутствии терялся и смотрел под ноги-копытца. Следом заняла пост чета домовых, до этого следящих за хозяйством пожилой зажиточной пары, безвременно почивших уже месяц как. Они же отрекомендовали банника, а через пару дней с внушительным послужным списком прошмыгнул на кухню карцыг, и, не откладывая в долгий ящик, подал превосходящий любые похвалы ужин, за что и был поспешно зачислен в штат стряпчих.
Город привыкал к новой руке, охотно раскрывался и двигался навстречу. Горожане пока судачили, но всё более в положительном ключе. Тонкости нашего соглашения с Иораной людей не касались, они радовались покровительству природы и воспевали прозорливость Правительницы. Некогда бороздившие Кэпит сплетни о неугодном правлении с серией нападений испарились, к реноме добавились восхваляющие эпитеты.
Привыкала к городу и я, изучала сетку переулков, приглядывалась к жителям, даже определилась с любимой булочной, где молодая хозяйка подавала вкуснейший травяной чай, а к самому раннему утру выпекала пять сортов булочек, каждый день немного да разных. Смотреть на Жубар в новом свете пока что получалось с трудом, но процессы шуршали шестерёнками, природа, как единый организм, выстраивалась вокруг меня, почитая за центр. Ответственность, возложенная за целый Кэпит, признаться, пугала до одури. Когда-то давно, в прошлой жизни, когда Роэн пророчил мне встать по правую его руку, я не боялась. Потому что рядом был он. А сейчас его нет. Есть Иорана, тоже сильная, смелая, властная, но рядом с ней я как-то банально, по-женски, не чувствовала себя защищённой. От этого делалось смешно. Мне, свободной Хранительнице, уже не новичку на тропе жизни, привыкшей самостоятельно строить свою судьбу и не страшащейся выйти против врага, вдруг не хватало конкретного персонажа, чтобы чувствовать себя сильнее. Это злило и поражало одинаково. А ещё подтверждало, что Шарусси отняла у меня далеко не всё.
Я на секунду зажмурилась, снова выталкивая себя из непрошенных мыслей, и уловила отрывок фразы:
— А я ему и го-говорю, — нервничая, произнёс Проп, сопровождавший меня вдоль денников в конюшне, — был бы умный, каши бы руками перебирал, а т-то вон сколько мусора в злаках, а ну, если к-колики? Что я, н-не прав что ли?
— Прав, — согласно кивнула я и постаралась придать лицу участливое выражение, прорву сетований на местного конюха я благополучно прослушала. Конюшня, надо отдать должное усердию Пропа, и впрямь преобразилась в короткий срок. Мягкие перины из чистых, пружинистых опилок радовали человеческий глаз и конское сердечко. Вернувшийся с прогулки табун с удовольствием ковырялся в них, каждый в своём деннике, разгребая сваленное в углу душистое сено. К тому же, после затеянной генеральной уборки стало ощутимо свежее. До рези в глазах тут никогда ароматы не настаивались, но запах выдавал конницу далеко за пределами стен. Душок сгинул, вместо него под крышей собиралось грозовой тучей напряжение, ничуть не уступающей той, что перекрыла заслонкой небо. Того и гляди открыто конфликтовать начнут, а противостояние с нечистью обычно заканчивалось печальным для неё образом. Люди часто беспощадны. — Ты с ним не ругайся, — мягко посоветовала я, не желая подливать масло в огонь, — конюх служит тут давно, человек он пожилой, какие-то дела ему уже контролировать в тягость, но он тебе про каждую лошадку всю историю болезни расскажет, знает, кто и что любит, всю подноготную помнит. Если ты считаешь, что для содержания не хватает рук, я попрошу нанять несколько молодых ребят. Главное, не враждуйте, никому это на пользу не пойдёт.
Проп насупился, забавно покраснел. Спорить дальше он не решился, новых сотрудников просить тоже. Надеюсь, и поведение переменит, пусть бы и из-за моей просьбы. Мы продолжили двигаться к выходу, Проп в припрыжку, чтобы поспевать за мной, я — медленным шагом, с любопытством рассматривая ладных животин. Охрана Правительницы ездила на игреневой масти, и все лошадки тут стояли, как на подбор: ладные, высокие, яркие, с дымчатыми гривой и хвостом, после прогулки заплетённых в нетугие косы. В дальней части отдыхали простые работяги из разномастных: серые, пегие, гнедые, к ним же определили мою Старушку.
Кобыла на сносях воплотила страшный сон с Гукой в главной роли: она меня не узнала, лишь повернулась мордой в знак великого почтения перед ликом Хранительницы и продолжила монотонно перетирать свою жвачку, показательно наслаждаясь процессом. За сим почести закончились. Я заметно расстроилась, и Проп не нашёл лучшего момента, чтобы, помявшись, начать новый разговор:
— Кстати, Х-хранительница, — вазила переступил с копытца на копытцо, лошадиные ушки пригнулись. — С-смею ли я, тут такое… Сп-прашивают про вас, — нетвёрдо закончил он вступление и опасливо, с тем же опущенным подбородком, посмотрел наверх, отчего его жёлтые глаза превратились в два печальных блюдца.
— Кому я понадобилась? — насторожилась я, принимая во внимание подобострастный тон нечистика, о хорошем явно сообщают не так.
— О-один дух из наших, т-только из Цанте п-просит дозволения п-передать во-вопрос.
Пару мгновений мы смотрели друг на друга и не моргали.
— Дух из вашей братии, живущий в Цанте? — уложила я в голове сложное сочетание звуков, больше походящих на непосильное уравнение, которое мозг отказывался решать. Вазила кивнул. По пищеводу скользнула холодная и колючая змея, заворочалась, устраиваясь удобнее и принялась распространять мороз, прокладывая себе верный путь по венам к рукам и ногам, конечности враз заледенели. На выдохе я уточнила, уже зная ответ: — А зовут его?..
— Капог, Х-хранительница.
Я бездумно сцепила руки в замок, собираясь с мыслями.
— Уже все в курсе, — поняла я и добавила громче: — Что ж, я буду ждать его вопросов.
Проп удивлённо подпрыгнул и часто заморгал. Я видела, как он сдерживается и подбирает слова, боясь сболтнуть лишнего. Духи тесно общались друг с другом, о том мне сам Капог поведал в нашу первую встречу, и, ясен красен, Проп если не знает всю подноготную, то уж по верхам точно что-то слышал, ровно как и Капог теперь в курсе моего местонахождения. И означило это лишь одно: с письмом я опоздала. На ватных ногах я задвигалась к распахнутым дверям и свежему воздуху, мысли относительно моего бедственного положения застопорились, в них наступила вязкая тьма, с отчётливо громкими звуками из вне.
— Го-госпожа Хранительница, Ха-хранительница, — окликнул меня Проп и торопливо засеменил следом. Нагнав меня, он выпалил с изрядной долей обиды: — мы лишнего не говорим! Мы те-теперь более свободны, чем р-раньше, — заметив замешательство, вазила приободрился и защебетал торопливой птичкой: — Д-да ну как же! Из-за вас же! Па-правительница из-за вас отказалась от о-обета магии. Вы повлияли на неё. В-вы!
— Не пойму, о чём ты? — в конец растерялась я, не имея ни малейшего представления, каким образом отказ Иораной от Шарусси сказался на духах, проживающих здесь.
— Да ну как же! — нервничая, повторился Проп и окинул быстрым, цепким взглядом всё вокруг – не подслушивает ли кто, часом, но мы стояли на выходе из конюшни совсем одни. Рабочие, вычистив денники, раздав сено и разведя табун по денникам, сами отправились на обед в крохотную кухоньку, расположенную на другом конце длинной постройки. Даже захоти кто нас подслушать оттуда – не смог бы. Придя к схожему выводу, вазила зашептал, и в своём шёпоте ни разу не сбился на заикание: — Все мы, привязанные к земле Кэпита, стали свободными. Мы больше не служим каждому магу или хранителю. Мы сами по себе!
— Вы можете отказать хранителям?..
Проп смутился:
— Кроме тех, кто ходит тропами.
Как же, у магии хаоса всегда имелись сноски над словом «свобода». Духи оставались инструментами, пусть и в руках, находящихся по иерархии выше, чем остальные. Но, пожалуй, дела и правда обстояли бы неплохо, если бы предатель не затесался среди тех, кто радел за баланс.
— Мы вам о-очень – о-очень благодарны за это!
— Единственная, кого стоит благодарить, это Правительница. Её сила характера переубедила природу, — не согласилась я и уже собралась проститься, как Проп опередил меня. Краска смущения залила мордашку нечистика по самые бровные дуги, наростами выступающими над впалыми глазницами.
— Нам, духам, ведомо гораздо больше, — весомо и загадочно бросил он, рывком крутанулся и проворно зацокал копытами обратно по проходу в конюшню. Я не останавливала, сделала несколько шагов, наконец переступая порог, и повела носом. Знобко.
Квадратное хмурое небо, заточённое в квадрат стен, балдахином свисало с четырёх башен и непрозрачно намекало, что к ночи по подсохшим серым камням заструится вода, и желоба снова будут стонать от напора, мешая спать постояльцам. Стоя на улице, я обдумывала слова вазилы. Какая-никакая свобода это, безусловно, хорошо, по крайней мере, она снимала хоть часть угрозы, исходящей извне, и избавляла меня от очередного запроса к Набре. Я хотела выставить круговой купол по границе, аналогично тому, что скрыл мои перемещения в Ваэльнасе, однако вопрос отпал за ненадобностью. К сожалению, обеспечить полноценную защиту, какую даровал земле инициированный Хранитель, я не была способна. Эта привилегия доставалась лишь тем, кто вкушал плод Древа.
