— Очень плохая идея, — отрезала я. — По всем параметрам.
— Позвольте вам помочь.
— Как? — Надежда заночевать в приличном гостевом доме медленно таяла вместе со сползающим солнцем, я начинала раздражаться. — Кагым, ну что за глупости, право слово, мне совсем не до этого сейчас. Где твоя лошадь? Можешь ли ты уже уверенно держаться в седле?
— Не могу, — без стеснений признал мужчина. — Но я добрался сюда другим способом.
Я беззвучно ахнула. Приехали. Вернее, прилетели.
— Страшно спросить, каким именно, — нервный спазм пережал горло, сомнений не возникло. Он говорил именно о летающем механизме Цанте. — Скажи, что ты шутишь? — взмолилась я, предчувствуя глобальный политический скандал, в случае обнаружения ардеа или арцикла кем-нибудь из местных жителей. Только этого нам не хватало на радость Совета.
— Всё под контролем, — спокойно заверили меня, не проникшись ужасом момента. — Не я первый, не я последний. Неужели вы думаете, что никто из Правителей и их доверенных лиц не пересекал границу? Корабли же допускают в порт.
— Мороэн ни разу не использовал здесь летающие механизмы.
— Вы просто о том не знаете. Так гораздо удобнее, когда нет необходимости задерживаться и маршрут не сильно извилистый. С топливом тут напряжённо.
— У меня нет слов. Вы все сумасшедшие.
Мерин со знанием дела согласно гукнул и попытался ухватиться зубами за аппетитный кустик, столь заманчиво маячивший за спиной телохранителя. Я вежливо посторонилась и позволила лошадке подпортить городское имущество.
— Так что, довезти до Унии?
— Конечно, нет. Сорик и Дургаш – это закрытые территории, где духи доносят хранителям каждый шорох, чтобы проскользнуть незамеченными мне нужно использовать купол Тригеса, но я не уверена, что заклинание не перебьёт защиту твоего механизма.
— До сих пор наши маги отлично справлялись с маскирующими заклинаниями.
— До сих пор никто из вас не задумывался, что видят духи и как они ведут себя в ограниченном пространстве. На такой риск я не пойду.
— Правители Кэпитов осведомлены о нашем транспорте. Единственное условие, как и с кораблями, это скрытность. Поверьте, никто, даже на враждебно-настроенных территориях не поднимет тревогу. А мы сможем как можно скорее завершить ваши дела.
Я сглотнула, поставленная в тупик не своим решением.
— И затем мы направимся в Цанте?
— Именно. Чтобы разрешить сложившуюся ситуацию.
— У него другая женщина?
Вопрос прозвучал неожиданно даже для меня, я поняла, что сказала, только когда челюсть Кагыма напряглась.
— Не отвечай, — я испуганно подняла ладонь, скрывая покрасневшее лицо и предупреждая ложь. Если он соврёт, всё станет ещё сложнее.
— Борна, — Кагым осторожно отвёл мою руку и заглянул в глаза, заставляя увидеть его искренность. — Он ни на секунду не поверил, что вы погибли в пожаре. Проблема в том, что мы не могли вас нигде обнаружить, чтобы подтвердить предположение.
Слова растянулись в длинные звуки, дыхание замедлилось. Если Роэн не поверил в мою смерть, тогда что означала его улыбка в ардеа? Чудовищная улыбка, лишающая веры в собственные силы и изводившая меня долгие месяцы на протяжении каждого дня. Что говорить — я закрывала глаза и видела её. Она стала символом краха надежд. Я растеряно зависла в мыслях, смутно различая перед собой крупную фигуру, стоящую против света. На прямой вопрос он так и не ответил.
— Всё ещё будете упрямиться? — в интонации мужчины читалась победа, но я не спешила обрадовать вестника.
— Не знаю, я пока не решила.
Кагым находчиво ощерился. Леший, где тот спесивый тип, цепляющийся ко мне по всякому поводу? Телохранитель покосился на замерших в отдалении торговок и предложил:
— Можем прогуляться до транспорта, заодно будет время подумать.
— Далеко?
— Не очень, — ответил он и покривил душой.
Мы шли почти час, обогнули погост и по узкой тропинке проскользнули меж деревьев в смыкающийся преградой густой лес, сюда и свет-то падал с неохотой, под кронами собралась влажная, непросохшая после дождей, прохлада. Тропинка чавкала.
Затея мне не нравилась, всё складывалось крайне неудобно и шло наперекор уже построенному графику. Всю дорогу я пыталась придумать запасной вариант при таком же исходе, и, судя по всему, опций оставалось немного:
— Кагым, знаешь, — я окрикнула впереди идущего мужчину, тот обернулся и притормозил, чтобы лучше расслышать меня, заодно придержал длинную, разлапистую ветку, освобождая проход мерину. — Давай сделаем по-другому? Мы можем встретиться в Дургаше. Ты долетишь, я доеду. Так сподручнее.
Предложение не нашло эмоционального отражения на бесстрастном лице, но он-таки услышал и категорично отрезал:
— Нет. Потерять вас снова, так и не доставив Тэрдому, будет моей последней ошибкой в служении. Где я вас потом искать буду, если мы разминёмся? Боюсь, ещё восьми месяцев у нас в запасе может и не быть.
— Резонно, — я мгновенно стушевалась. — Тогда я не буду накладывать полный купол, чтобы ты смог отслеживать меня с воздуха. Пойдёт?
Кагым поразмыслил и согласился, задушив последующие увещевания навроде: «Зачем? Так вовсе неудобно. Подумайте ещё». А я выдохнула, объяснять мужчине, что мне крайне важно было оставаться в седле, никакого желания не водилось. Готовившая сюрприз дорога, требовала моего присутствия ближе к лесу. Его зов я ощущала пока что на уровне интуиции, сам приказ Шарусси отдавать не торопилась, но тревога проступала всё отчётливее. Я с трудом дождалась, когда мы с Кагымом распрощаемся, и невидимый механизм шатким маревом поднимется ввысь, после чего, не стесняясь, припустила вдоль расширившейся и разгладившейся тропы, срезала через поле и ворвалась на полупустой шлях. Затеряться я не боялась, красная рубаха, подаренная Иораной, выделяла меня на фоне зелёно-коричневых дорожных костюмов яркой точкой, правда от ветра на скорости не защищала, ну да леший с ним, до вечера без куртки продержусь, не околею.
На привал я останавливалась трижды, но Кагым присоединился лишь в первый раз, предупредив, что в следующий будет ожидать сверху, поскольку хотел сэкономить топливо на подъёме и спуске, тогда как удерживание ардеа в воздухе стоило лишь встроенного магического резерва, подспудно пополняемого за счёт самого мага, при необходимости, или иных накопителей. Судя по всему, выходило, что последних у него как раз имелось в достатке, в отличие от живительной жидкости для цантевского изобретения.
До темноты я успевала пересечь границу с Сориком, но, по старинке, отложила вражеский Кэпит на утро, чтобы махом одолеть его и въехать в не менее вражеский Дургаш. Там по завершении намеченных дел я планировала сбыть прослужившего верой мерина, черкнуть весточку Правительнице и сменить транспорт. О деталях не думалось. Уставший мозг наотрез отказался погружаться в новое приключение, прекрасно усвоив уроки от прошлых. Я доверяла единственно не подводившему меня инстинкту: двигаться.
С ночёвкой нам подфартило, я намеревалась дотянуть по плотным сумеркам до эрии, но духи вовремя дали подсказку о живущей неподалёку ведьме. К ней-то я и завернула. Пожилая женщина приняла гостей благосклонно: прикончила курочку ради нежного мяса, идущего дополнением к жаренной картошке, и просоленными, как будто замачивались в Белом океане, помидорами, сняла салфетку с настоянного на хлебе кваса, и постелила два тюфяка. Из-за солений мы пару раз сталкивались с Кагымом на кухне посреди ночи, наперегонки бросаясь за водой, а утром снова стратегически рассредоточились.
Жила женщина скромно, но не сказать, что обрадовалась оставленным на прощание серебрушкам.
— Что это вы, Хранительница, придумали? — недовольно забурчала она. — Неужто не за честь мне с вами было встретиться?
— Дак при чём тут честь. Это в благодарность за еду и ночлег. Каждого проходимца накорми – так и по ветру скоро пойти можно. Не серчайте. — Ведьма показательно сгребла монетки в ладонь и сунула мне. Я лихо перевернула сцепленные руки, возвращая оплату законной владелице. — Оставьте, я же от чистого сердца.
Ведьма замерла в неуверенности и неловко улыбнулась.
— С благодарностью принимаю дар чистого сердца, — церемониально произнесла она, а я ухмыльнулась. Уж поди лет тридцать как выражение выветрилось из обихода эричан, бабуля любила его использовать, а молодёжь так и вовсе о том не знала. Я внимательнее присмотрелась к хозяйке, кто знает, может, ей и за сто перевалило. Одарённые сохранялись получше прочих, раньше мне казалось, из-за отсутствия тяжкого сельского труда, но побродив по шляхам, я могла с уверенностью отбросить детскую идею о лёгкости зарабатываемого ими хлеба.
Ведьма замерла в неуверенности и неловко улыбнулась.
— С благодарностью принимаю дар чистого сердца, — церемониально произнесла она. Я ухмыльнулась. Уж поди лет тридцать как выражение выветрилось из обихода эричан, бабуля любила его использовать, однако молодёжь о том не слышала. Я внимательнее присмотрелась к хозяйке, кто знает, может, ей и за сто перевалило. Одарённые сохранялись получше прочих, раньше мне казалось, из-за отсутствия тяжкого сельского труда, но побродив по шляхам, я могла с уверенностью отбросить детскую идею о лёгкости зарабатываемого ими хлеба. Не физическая работа измотает, так умственная в гроб сведёт.
Ритуального вежливого ответа не предполагалось, поэтому я вознамерилась покинуть старенький домик без лишних расшаркиваний, церемонии соблюдены, плата взята, да и время самое правильное, чтобы тронуться.
— Хранительница, — ведьма провожала меня в сенях.
Правый сапог случайно пнутый с недогляда соскользнул с уходящих вниз ступеней.
— А?
— Может, оно вам и без толку, но скажу, раз заметила. — Я наклонилась и подцепила беглеца. Женщина пауз не делала, я слушала. — Недавеча, как второго дня, волков видывала, шли по кайме, будто дичь гнали, да только не было перед ними ни зверя, ни птицы. Разные. И молодые, и взрослые. Много, как рекой излились. А лес тихий стоял, непотревоженный. Зловещее то зрелище, надо сказать. Не естественное. Как знамение или предупреждение. Долго я тут живу, а такое впервые застала.
Я заторможенно натянула один сапог, второй, не торопясь с ответом. Образ мельтешащих лап отчётливо восстал в сознании.
— Не помните, куда они двигались? Внутрь Жубара или к границе?
— Никаких сомнений, шли прямиком к границе.
— А вожака заметили? Был с ними кто?
Ведьма сдвинула брови, силясь понять диковинно поставленный вопрос.
— Потоком шли, я и не разобрала. Так, чтобы точно сказать, никакого вожака отдельно не заметила, но кто их там знает.
Скрипнула худая дверь, Кагым вырос в проёме молчаливым напоминанием. Золотящийся за спиной рассвет проскользнул в мрачные сени и подкрался к хозяйке дома, высвечивая кривую полоску на груди с выбившимися из-под ворота амулетами.
— Это любопытно, — я поднялась и потянула за ремень сумку, водружая ту на плечо. — Доброго здравия, госпожа ведьма. Свидимся. Не провожайте дальше, — предупредила, по движению уловив, что женщина собралась на крыльцо. А то, чего доброго, заметит очередную странность, как расходимся мы с неразговорчивым темнокожим мужчиной в разные направления. Заметит и запомнит. А после нет-нет да обмолвится, выдавая сведущему человеку то, что ей запало лишь интересной деталью. Ни к чему.
Нам бы спокойно, без лишних вопросов, добраться до Малого замка и не споткнуться бы о приказ природы, способный перекроить задуманное до основания. Сгущающееся напряжение сжимало виски и холодило губы. Я одновременно находилась так близко, и так далеко от понимания поведения магии хаоса, что впору было выть от безысходности. Вот оно, коснись протянутой рукой, ведь ощущение столь реально, вес его тяжек и почти осязаем, да только не ко мне обращён лик Шарусси, не я цель, не я адресат. Всего лишь очевидец, способный чувствительно уловить колебания природы, всего лишь слышащий, от которого не укроется шёпот леса. Очевидец…
Я остановилась у верстового столба, предсказывающего близкую границу с Дургашем, и прикрыла глаза, вновь вызывая в памяти видение с Ночной стражей. На луку седа опустился ворон с пробитым клювом и внимательно закрутил головкой, будто вглядывался не во всадницу, а в мельтешащие под её веками волчьи лапы. Когда я резко натянула поводья, птица с ворчанием вспорхнула с насеста, однако высоко не полетела, зависнув рядом, и удалилась лишь на размах крыла. Без лишних вопросов не получилось.
— Не могу я это игнорировать, понимаешь? — невесть зачем объяснилась перед вороном и подогнала уже уставшего коня. Маршрут выстроился моментально, надо вернуться к прошлой развилке и съехать со шляха на дорогу поуже, там уже сориентируюсь, опираясь на ощущения.
Я старалась не думать о нелестных комментариях, которыми мог бы сейчас сыпать телохранитель Тэрдома Ваэльнаса, наверняка, в списке значились сетования по поводу заканчивающегося топлива и времени. Кагым старался не подавать вида, но сложно было не заметить его спешку. Полагаю, он хотел уложиться до возвращения Роэна из рабочей поездки. Зря он, конечно, природа никогда не пользовалась графиком, и тем более, не учитывала чьё бы то ни было расписание.
По мере продвижения на восток, чувство неизбежности усиливалось в разы, что откровенно сообщало о приближении к цели, в груди трепыхалась стрелка компаса, дыхание мерина сбилось, я задыхалась. Воздух, казалось, сдавливал грудную клетку в особо мучительных пытках, но сдаться, бросить преследование и вернуться к границе я уже не могла. Что-то должно было случиться здесь, в Сорике. Что-то должно было решиться. Что-то, чему я всего лишь свидетель.
У кромки леса я спешилась, дрожащими руками сменила узду и оголовье на чембур, привязала коня к дереву, чтобы не сиганул на дорогу. Эта часть Сорика многолюдностью не отличалась, всё больше смешанный лес, рощи, запруды, но случись кому лихому забрести, то неровен час, возникнет будоражащая мысль присвоить беспризорную лошадку. Нехай, пусть под куполом постоит. Если не вернусь, купол спадёт, а привязь ослабнет. Счастливчику плюсом к дармовому коню перепадёт один из мешочков с золотом и мелкой монетой, хранящийся на самом дне чересседельной сумки.
— Жди, парень, — наказала я. — Не я, так кто другой подберёт. Главное в лес не заходи, а то всё моё и твоё обратится сытным обедом.
На сей оптимистичной ноте я накинула на себя полог купола и быстрым шагом направилась вглубь леса. От былого молчания земли не осталось и следа, перед тем, кто ходит тропами, духи не скрытничали. Откровениями не делились, впитав неприязненное отношение к пришлым, но и не закрывались на семь засовов, охраняя многочисленные тайны. И я слушала. Лес не подзывал, не докладывал, не предупреждал, лишь тонко гудел гуляющим ветром, трещал вековыми в три обхвата стволами, переговаривался вполголоса, как провинившиеся малыши-близнецы в разных углах маленькой комнаты, боясь разозлить суровую мать.
Шагая уверенно, я приблизилась к скрытой зеленью сторожке с бесхитростными прорезями окон без рам, в каких часто останавливался странствующий по Кэпиту Аброр. Заглядывать внутрь и рассматривать скарб не имело смысла, я могла себе представить, кому принадлежит постройка и что именно сейчас она пустует. Полностью полагаясь на чутьё, ведущее меня по тропинке магии и совершенно не по случайности совпадающее с ощущением присутствия Хранителя, я, как и «мать» Кэпита, заходила глубже в чащу.
— Позвольте вам помочь.
— Как? — Надежда заночевать в приличном гостевом доме медленно таяла вместе со сползающим солнцем, я начинала раздражаться. — Кагым, ну что за глупости, право слово, мне совсем не до этого сейчас. Где твоя лошадь? Можешь ли ты уже уверенно держаться в седле?
— Не могу, — без стеснений признал мужчина. — Но я добрался сюда другим способом.
Я беззвучно ахнула. Приехали. Вернее, прилетели.
— Страшно спросить, каким именно, — нервный спазм пережал горло, сомнений не возникло. Он говорил именно о летающем механизме Цанте. — Скажи, что ты шутишь? — взмолилась я, предчувствуя глобальный политический скандал, в случае обнаружения ардеа или арцикла кем-нибудь из местных жителей. Только этого нам не хватало на радость Совета.
— Всё под контролем, — спокойно заверили меня, не проникшись ужасом момента. — Не я первый, не я последний. Неужели вы думаете, что никто из Правителей и их доверенных лиц не пересекал границу? Корабли же допускают в порт.
— Мороэн ни разу не использовал здесь летающие механизмы.
— Вы просто о том не знаете. Так гораздо удобнее, когда нет необходимости задерживаться и маршрут не сильно извилистый. С топливом тут напряжённо.
— У меня нет слов. Вы все сумасшедшие.
Мерин со знанием дела согласно гукнул и попытался ухватиться зубами за аппетитный кустик, столь заманчиво маячивший за спиной телохранителя. Я вежливо посторонилась и позволила лошадке подпортить городское имущество.
— Так что, довезти до Унии?
— Конечно, нет. Сорик и Дургаш – это закрытые территории, где духи доносят хранителям каждый шорох, чтобы проскользнуть незамеченными мне нужно использовать купол Тригеса, но я не уверена, что заклинание не перебьёт защиту твоего механизма.
— До сих пор наши маги отлично справлялись с маскирующими заклинаниями.
— До сих пор никто из вас не задумывался, что видят духи и как они ведут себя в ограниченном пространстве. На такой риск я не пойду.
— Правители Кэпитов осведомлены о нашем транспорте. Единственное условие, как и с кораблями, это скрытность. Поверьте, никто, даже на враждебно-настроенных территориях не поднимет тревогу. А мы сможем как можно скорее завершить ваши дела.
Я сглотнула, поставленная в тупик не своим решением.
— И затем мы направимся в Цанте?
— Именно. Чтобы разрешить сложившуюся ситуацию.
— У него другая женщина?
Вопрос прозвучал неожиданно даже для меня, я поняла, что сказала, только когда челюсть Кагыма напряглась.
— Не отвечай, — я испуганно подняла ладонь, скрывая покрасневшее лицо и предупреждая ложь. Если он соврёт, всё станет ещё сложнее.
— Борна, — Кагым осторожно отвёл мою руку и заглянул в глаза, заставляя увидеть его искренность. — Он ни на секунду не поверил, что вы погибли в пожаре. Проблема в том, что мы не могли вас нигде обнаружить, чтобы подтвердить предположение.
Слова растянулись в длинные звуки, дыхание замедлилось. Если Роэн не поверил в мою смерть, тогда что означала его улыбка в ардеа? Чудовищная улыбка, лишающая веры в собственные силы и изводившая меня долгие месяцы на протяжении каждого дня. Что говорить — я закрывала глаза и видела её. Она стала символом краха надежд. Я растеряно зависла в мыслях, смутно различая перед собой крупную фигуру, стоящую против света. На прямой вопрос он так и не ответил.
— Всё ещё будете упрямиться? — в интонации мужчины читалась победа, но я не спешила обрадовать вестника.
— Не знаю, я пока не решила.
Кагым находчиво ощерился. Леший, где тот спесивый тип, цепляющийся ко мне по всякому поводу? Телохранитель покосился на замерших в отдалении торговок и предложил:
— Можем прогуляться до транспорта, заодно будет время подумать.
— Далеко?
— Не очень, — ответил он и покривил душой.
Мы шли почти час, обогнули погост и по узкой тропинке проскользнули меж деревьев в смыкающийся преградой густой лес, сюда и свет-то падал с неохотой, под кронами собралась влажная, непросохшая после дождей, прохлада. Тропинка чавкала.
Затея мне не нравилась, всё складывалось крайне неудобно и шло наперекор уже построенному графику. Всю дорогу я пыталась придумать запасной вариант при таком же исходе, и, судя по всему, опций оставалось немного:
— Кагым, знаешь, — я окрикнула впереди идущего мужчину, тот обернулся и притормозил, чтобы лучше расслышать меня, заодно придержал длинную, разлапистую ветку, освобождая проход мерину. — Давай сделаем по-другому? Мы можем встретиться в Дургаше. Ты долетишь, я доеду. Так сподручнее.
Предложение не нашло эмоционального отражения на бесстрастном лице, но он-таки услышал и категорично отрезал:
— Нет. Потерять вас снова, так и не доставив Тэрдому, будет моей последней ошибкой в служении. Где я вас потом искать буду, если мы разминёмся? Боюсь, ещё восьми месяцев у нас в запасе может и не быть.
— Резонно, — я мгновенно стушевалась. — Тогда я не буду накладывать полный купол, чтобы ты смог отслеживать меня с воздуха. Пойдёт?
Кагым поразмыслил и согласился, задушив последующие увещевания навроде: «Зачем? Так вовсе неудобно. Подумайте ещё». А я выдохнула, объяснять мужчине, что мне крайне важно было оставаться в седле, никакого желания не водилось. Готовившая сюрприз дорога, требовала моего присутствия ближе к лесу. Его зов я ощущала пока что на уровне интуиции, сам приказ Шарусси отдавать не торопилась, но тревога проступала всё отчётливее. Я с трудом дождалась, когда мы с Кагымом распрощаемся, и невидимый механизм шатким маревом поднимется ввысь, после чего, не стесняясь, припустила вдоль расширившейся и разгладившейся тропы, срезала через поле и ворвалась на полупустой шлях. Затеряться я не боялась, красная рубаха, подаренная Иораной, выделяла меня на фоне зелёно-коричневых дорожных костюмов яркой точкой, правда от ветра на скорости не защищала, ну да леший с ним, до вечера без куртки продержусь, не околею.
На привал я останавливалась трижды, но Кагым присоединился лишь в первый раз, предупредив, что в следующий будет ожидать сверху, поскольку хотел сэкономить топливо на подъёме и спуске, тогда как удерживание ардеа в воздухе стоило лишь встроенного магического резерва, подспудно пополняемого за счёт самого мага, при необходимости, или иных накопителей. Судя по всему, выходило, что последних у него как раз имелось в достатке, в отличие от живительной жидкости для цантевского изобретения.
До темноты я успевала пересечь границу с Сориком, но, по старинке, отложила вражеский Кэпит на утро, чтобы махом одолеть его и въехать в не менее вражеский Дургаш. Там по завершении намеченных дел я планировала сбыть прослужившего верой мерина, черкнуть весточку Правительнице и сменить транспорт. О деталях не думалось. Уставший мозг наотрез отказался погружаться в новое приключение, прекрасно усвоив уроки от прошлых. Я доверяла единственно не подводившему меня инстинкту: двигаться.
С ночёвкой нам подфартило, я намеревалась дотянуть по плотным сумеркам до эрии, но духи вовремя дали подсказку о живущей неподалёку ведьме. К ней-то я и завернула. Пожилая женщина приняла гостей благосклонно: прикончила курочку ради нежного мяса, идущего дополнением к жаренной картошке, и просоленными, как будто замачивались в Белом океане, помидорами, сняла салфетку с настоянного на хлебе кваса, и постелила два тюфяка. Из-за солений мы пару раз сталкивались с Кагымом на кухне посреди ночи, наперегонки бросаясь за водой, а утром снова стратегически рассредоточились.
Жила женщина скромно, но не сказать, что обрадовалась оставленным на прощание серебрушкам.
— Что это вы, Хранительница, придумали? — недовольно забурчала она. — Неужто не за честь мне с вами было встретиться?
— Дак при чём тут честь. Это в благодарность за еду и ночлег. Каждого проходимца накорми – так и по ветру скоро пойти можно. Не серчайте. — Ведьма показательно сгребла монетки в ладонь и сунула мне. Я лихо перевернула сцепленные руки, возвращая оплату законной владелице. — Оставьте, я же от чистого сердца.
Ведьма замерла в неуверенности и неловко улыбнулась.
— С благодарностью принимаю дар чистого сердца, — церемониально произнесла она, а я ухмыльнулась. Уж поди лет тридцать как выражение выветрилось из обихода эричан, бабуля любила его использовать, а молодёжь так и вовсе о том не знала. Я внимательнее присмотрелась к хозяйке, кто знает, может, ей и за сто перевалило. Одарённые сохранялись получше прочих, раньше мне казалось, из-за отсутствия тяжкого сельского труда, но побродив по шляхам, я могла с уверенностью отбросить детскую идею о лёгкости зарабатываемого ими хлеба.
Ведьма замерла в неуверенности и неловко улыбнулась.
— С благодарностью принимаю дар чистого сердца, — церемониально произнесла она. Я ухмыльнулась. Уж поди лет тридцать как выражение выветрилось из обихода эричан, бабуля любила его использовать, однако молодёжь о том не слышала. Я внимательнее присмотрелась к хозяйке, кто знает, может, ей и за сто перевалило. Одарённые сохранялись получше прочих, раньше мне казалось, из-за отсутствия тяжкого сельского труда, но побродив по шляхам, я могла с уверенностью отбросить детскую идею о лёгкости зарабатываемого ими хлеба. Не физическая работа измотает, так умственная в гроб сведёт.
Ритуального вежливого ответа не предполагалось, поэтому я вознамерилась покинуть старенький домик без лишних расшаркиваний, церемонии соблюдены, плата взята, да и время самое правильное, чтобы тронуться.
— Хранительница, — ведьма провожала меня в сенях.
Правый сапог случайно пнутый с недогляда соскользнул с уходящих вниз ступеней.
— А?
— Может, оно вам и без толку, но скажу, раз заметила. — Я наклонилась и подцепила беглеца. Женщина пауз не делала, я слушала. — Недавеча, как второго дня, волков видывала, шли по кайме, будто дичь гнали, да только не было перед ними ни зверя, ни птицы. Разные. И молодые, и взрослые. Много, как рекой излились. А лес тихий стоял, непотревоженный. Зловещее то зрелище, надо сказать. Не естественное. Как знамение или предупреждение. Долго я тут живу, а такое впервые застала.
Я заторможенно натянула один сапог, второй, не торопясь с ответом. Образ мельтешащих лап отчётливо восстал в сознании.
— Не помните, куда они двигались? Внутрь Жубара или к границе?
— Никаких сомнений, шли прямиком к границе.
— А вожака заметили? Был с ними кто?
Ведьма сдвинула брови, силясь понять диковинно поставленный вопрос.
— Потоком шли, я и не разобрала. Так, чтобы точно сказать, никакого вожака отдельно не заметила, но кто их там знает.
Скрипнула худая дверь, Кагым вырос в проёме молчаливым напоминанием. Золотящийся за спиной рассвет проскользнул в мрачные сени и подкрался к хозяйке дома, высвечивая кривую полоску на груди с выбившимися из-под ворота амулетами.
— Это любопытно, — я поднялась и потянула за ремень сумку, водружая ту на плечо. — Доброго здравия, госпожа ведьма. Свидимся. Не провожайте дальше, — предупредила, по движению уловив, что женщина собралась на крыльцо. А то, чего доброго, заметит очередную странность, как расходимся мы с неразговорчивым темнокожим мужчиной в разные направления. Заметит и запомнит. А после нет-нет да обмолвится, выдавая сведущему человеку то, что ей запало лишь интересной деталью. Ни к чему.
Нам бы спокойно, без лишних вопросов, добраться до Малого замка и не споткнуться бы о приказ природы, способный перекроить задуманное до основания. Сгущающееся напряжение сжимало виски и холодило губы. Я одновременно находилась так близко, и так далеко от понимания поведения магии хаоса, что впору было выть от безысходности. Вот оно, коснись протянутой рукой, ведь ощущение столь реально, вес его тяжек и почти осязаем, да только не ко мне обращён лик Шарусси, не я цель, не я адресат. Всего лишь очевидец, способный чувствительно уловить колебания природы, всего лишь слышащий, от которого не укроется шёпот леса. Очевидец…
Я остановилась у верстового столба, предсказывающего близкую границу с Дургашем, и прикрыла глаза, вновь вызывая в памяти видение с Ночной стражей. На луку седа опустился ворон с пробитым клювом и внимательно закрутил головкой, будто вглядывался не во всадницу, а в мельтешащие под её веками волчьи лапы. Когда я резко натянула поводья, птица с ворчанием вспорхнула с насеста, однако высоко не полетела, зависнув рядом, и удалилась лишь на размах крыла. Без лишних вопросов не получилось.
— Не могу я это игнорировать, понимаешь? — невесть зачем объяснилась перед вороном и подогнала уже уставшего коня. Маршрут выстроился моментально, надо вернуться к прошлой развилке и съехать со шляха на дорогу поуже, там уже сориентируюсь, опираясь на ощущения.
Я старалась не думать о нелестных комментариях, которыми мог бы сейчас сыпать телохранитель Тэрдома Ваэльнаса, наверняка, в списке значились сетования по поводу заканчивающегося топлива и времени. Кагым старался не подавать вида, но сложно было не заметить его спешку. Полагаю, он хотел уложиться до возвращения Роэна из рабочей поездки. Зря он, конечно, природа никогда не пользовалась графиком, и тем более, не учитывала чьё бы то ни было расписание.
По мере продвижения на восток, чувство неизбежности усиливалось в разы, что откровенно сообщало о приближении к цели, в груди трепыхалась стрелка компаса, дыхание мерина сбилось, я задыхалась. Воздух, казалось, сдавливал грудную клетку в особо мучительных пытках, но сдаться, бросить преследование и вернуться к границе я уже не могла. Что-то должно было случиться здесь, в Сорике. Что-то должно было решиться. Что-то, чему я всего лишь свидетель.
У кромки леса я спешилась, дрожащими руками сменила узду и оголовье на чембур, привязала коня к дереву, чтобы не сиганул на дорогу. Эта часть Сорика многолюдностью не отличалась, всё больше смешанный лес, рощи, запруды, но случись кому лихому забрести, то неровен час, возникнет будоражащая мысль присвоить беспризорную лошадку. Нехай, пусть под куполом постоит. Если не вернусь, купол спадёт, а привязь ослабнет. Счастливчику плюсом к дармовому коню перепадёт один из мешочков с золотом и мелкой монетой, хранящийся на самом дне чересседельной сумки.
— Жди, парень, — наказала я. — Не я, так кто другой подберёт. Главное в лес не заходи, а то всё моё и твоё обратится сытным обедом.
На сей оптимистичной ноте я накинула на себя полог купола и быстрым шагом направилась вглубь леса. От былого молчания земли не осталось и следа, перед тем, кто ходит тропами, духи не скрытничали. Откровениями не делились, впитав неприязненное отношение к пришлым, но и не закрывались на семь засовов, охраняя многочисленные тайны. И я слушала. Лес не подзывал, не докладывал, не предупреждал, лишь тонко гудел гуляющим ветром, трещал вековыми в три обхвата стволами, переговаривался вполголоса, как провинившиеся малыши-близнецы в разных углах маленькой комнаты, боясь разозлить суровую мать.
Шагая уверенно, я приблизилась к скрытой зеленью сторожке с бесхитростными прорезями окон без рам, в каких часто останавливался странствующий по Кэпиту Аброр. Заглядывать внутрь и рассматривать скарб не имело смысла, я могла себе представить, кому принадлежит постройка и что именно сейчас она пустует. Полностью полагаясь на чутьё, ведущее меня по тропинке магии и совершенно не по случайности совпадающее с ощущением присутствия Хранителя, я, как и «мать» Кэпита, заходила глубже в чащу.
