спокойствием произнёс Роэн, очевидно, намереваясь разозлить меня куда сильнее, потому что говорить таким тоном со взбешённой женщиной, это дорога в одном направлении, и прямо скажем, неверном.
— По? Поспешим? — запнулась-задохнулась я, переводя вопрошающий взгляд на Кагыма, телохранителю так вообще вроде как полагалось находиться под «последствиями». Темнокожий мужчина чуть заметно улыбнулся и по-кошачьи довольно прикрыл глаза. Мой запал несколько подзатух, споткнувшись о явные нестыковки, поэтому, отринув желание поквитаться, я задала вполне конкретный вопрос: — Что происходит?
Кагым, естественно, промолчал. Ответил Тэрдом:
— Давай продолжим разговор в ардэа, здесь нас могут услышать.
Довод отличался логичностью, и я нырнула обратно в тёмно-синее кожаное нутро механизма, попутно с недовольством отметив, как Роэн привычно прикрыл мою голову от удара о низкую крышу.
Странности за сим не закончились, водитель, забравший меня из палаты, вышел поприветствовать Тэрдома и на своё законное место во главе рычагов возвращаться не торопился, вросшей в пол палкой он односложно отвечал на каждое предложение Тэрдома «Так точно», вовнутрь не доносилось ни слова, обманчиво хрупкая конструкция ардэа не пропускала звуки снаружи, но догадаться не составило труда. На переднее водительское сиденье вместо него опустился Кагым, рвано глянул в зеркало заднего вида, чтобы поправить его положение, и снова в его чертах скользнула мимолётная, скупая улыбка, что само по себе вызывало кучу вопросов. Перемены в темнокожем телохранителе настораживали. Я не выдержала, передвинулась ближе и обняла подголовник переднего пассажирского сиденья.
— Кагым, что произошло? — я интуитивно понизила голос.
Мужчина обернулся и блеснул белыми зубами.
— Простите, что привёз вас сюда. Я не знал, где ещё искать помощи в вашей ситуации. Рана выглядела страшно, я влил, сколько смог заживления и обезболивания и помчал сюда. Слава силе, вы в порядке.
— Леший с раной, — отмахнулась я, так и не проникшись всеобщей тревогой. — Роэн сказал, что ты под следствием.
— Под разбирательством, — поправил телохранитель. — И ни о чём не жалею.
— Ты из ума выжил? Как ты мог пойти на преступление? А если ты лишишься работы?
— Может, и лишусь. — От равнодушного согласия по плечам дёрнуло холодом, но почти сразу оно сменилось усмешкой. — Пару недель назад я встретил странного старца. Дело было в одном Университете, куда я сопровождал Тэрдома на открытие. Он появился буквально из ниоткуда, ухватился за мою руку, вроде как оступился, но вряд ли, я уж после понял, когда он в толпе растворился, что не просто так он меня поймал.
Я нахмурилась, внимательно вслушиваясь в историю и заодно отслеживая маячившего на парковке Роэна, он уже направлялся к ардэа.
— И что старец?
— Он сказал всего одну фразу, — внушительно подчеркнул Кагым и всмотрелся в меня пристальнее, я немного подалась назад, не ожидавшая такого интереса к своей персоне. — Он сказал: «Миру нужны герои». Я вечером того же дня все снимки с мероприятия отсмотрел, а его ни на одном ни нашёл.
Я пожала плечами, не особо впечатлившись историей, сподвигнувшей телохранителя на новые свершения, напротив, меня смутил болезненный блеск его глаз и тон голоса, в котором отражалось… воодушевление? Этот мужчина не переставал удивлять. Я бы напряглась, если бы увидела признаки помешательства или какого-либо внушения, но нет, Кагым искренне проникся словами неизвестного и загорелся ими. Почему?
Спросить не успела, на заднее сиденье рядом со мной опустился Роэн, и мне пришлось вернуться в правильное положение, отлипнув от поддерживающего подголовника. Кагым тоже отвернулся, готовясь к запуску механизма.
— Как будешь готов, трогай, — распорядился Тэрдом и нажал на одну из кнопок в двери. Матовая перегородка бесшумно отделила нас от телохранителя, а я почувствовала себя загнанным в угол мышонком, хотя полагалось бы наслаждаться ролью наглого кота.
Избегая диалога глазами, я жадно осмотрела того, по кому тосковала столь долго. Роэн не изменял строгому деловому костюму, застёгнутой на все пуговицы рубашке с жёстким воротничком, на этот раз белой. Казалось, именно каркас воротника не давал идеально прямой спине расслабиться, держал металлом конструкции, прикрывался тканью галстука, впрочем, не особо уступающего главному капкану, туго затянутый, иссиня-чёрный с мелким вкраплением золотого шитья, он надёжно поддерживал пыточное орудие. Словно прочтя мои мысли, Роэн рывком ослабил узел удавки и стянул его через голову, ослабил пуговички.
Он был готов начать разговор, но, предчувствуя не самый лёгкий заход, я перехватила инициативу:
— За что именно ты наказал Кагыма? За то, что он привёз меня сюда, не спросив твоего разрешения, или за… — договорить Роэн не позволил, перебил.
— Ты прекрасно знаешь, в чём проблема. Самовольно покинутый пост, несогласованный визит в Нануэк, использование служебного транспорта, похищение подданой Нануэка, — тут он споткнулся в интонации, но, как обычно, молниеносно совладал с собой и подвёл итог: — Это не мало. Кагым сам себя наказал, идя против протоколов, о которых, уверяю тебя, всесторонне осведомлён.
— Он хотел помочь.
— И он помог, — Роэн отвлёкся на окно, а я, поняв, что слишком долго пялюсь на его шею, украдкой огладила свою. Совершенно чистую, без следов ожогов, я дотошно рассмотрела её, ещё будучи в палате. За незаметной дверью, выкрашенной в цвет молочных стен, скрывалась небольшая ванная комната с восхитительно чистым зеркалом, во всех подробностях отобразивших и вылеченную зону, и подпалённые ресницы с бровями и злые, обиженные глаза. «Подданая Нанэука» — передразнил внутренний голос, заостряя внимание на наиболее досадном пункте, так вот как теперь я именуюсь. И тоже посмотрела в окно.
Поднявшаяся в воздух ардэа плавно, на низкой скорости выходила из длинного рукава госпиталя, забирая всё выше. Оранжевые линии замерцали интенсивнее, предупреждая о скором завершении коридора. Через пару секунд тусклая подсветка сменилась насыщенной ночью с мириадой искусственных источников огня. Я не забыла необычного пейзажа, и вроде будто бы узнавала окрестности, не раз бродя по ним в проекции перед сном. Поток ардэа, куда мы устремились, выглядел оживлённо, без неожиданных пробок и заторов на спусках или поворотах, несмотря на это, Кагым встроился в нижние границы секьор совсем ненадолго, почти сразу вознесясь на верхний уровень. Тут небо поступало в наше полное распоряжение. Головокружительные виды перехватывали дыхание. Сдвинутые к двери подушка и плед не позволяли расположиться ближе к стеклу и заглянуть в пропасть, и я довольствовалась возвышающимися сияющими исполинами, остающимися в поле зрения чуть дольше мелких объектов. Всё же ощущения в путешествиях бестелесным духом не такие яркие. Нет дрожащих от высоты нервов, напряжённых мышц и некоторой тревоги, сопровождающих полёт, они определённо добавляли перца.
— Что произошло прошлой осенью в парке?
«Или, — подумалось мне, — специями заправлял кто-то ещё».
Ответила я не сразу, предварительно опробовала в голове варианты, которыми Шарусси могла бы поделиться с Тэрдомом Ваэльнаса. Выходило негусто, и губы сами собой сложились в мрачную линию. Я готовила потенциальное объяснение задолго до нынешней встречи, однако, приготовления не имели смысла, до тех пор, пока блуждали в теоретическом поле без намёка на личное присутствие. Лишь столкнувшись лицом к лицу с оппонентом, природа решала давать ли ему доступ к знанию или нет. Тэрдом Ваэльнаса, в отличие от Правительницы Жубара, отринувшей идею связи с хранителем, такой чести не удостаивался.
— Об этом я не смогу рассказать.
— Хорошо, — протянул он, заново свыкаясь с позабытыми правилами игры. — Где ты находилась с тех пор?
— И об этом.
Сделанный глубокий вдох через нос, призванный угомонить расшатанные нервы, фонил раздражением, но голос пока держался в нейтральном звучании, пусть и более выверенном.
— Тогда что насчёт Иораны?
Я задумалась и выдала наиболее общую фразу из пришедших на ум:
— Я договорилась с ней сотрудничать.
— Ты прошла инициацию в Жубаре?
— Нет.
— Тогда что? Ты примешь папоротник?
Брови непроизвольно подпрыгнули вверх, в который раз за вечер мне стало не по себе.
— Нет, я не приму папоротник.
— Решила умереть?
Короткие рубленные фразы ставили меня в положение допрашиваемого, и вряд ли маг отдавал себе отчёт, что диалог стоило бы строить иначе. Понять можно, но я не хотела. Почему я должна понимать плохое к себе отношение?
— Нет, — мой вздох отличался от его, выражая огромное сожаление через усталость, бестактные вопросы утомили, — я не умру. Со мной всё будет в порядке. Тебе не нужно знать всего. Да и я не смогу всего рассказать. Официально я с Иораной и поддерживаю её Кэпит. Шарусси дала тебе множество подсказок, ты умеешь с ними управляться, разберёшься.
Будь у меня намерение его оскорбить, я бы справилась на отлично. Мороэн-тэ не терпел подобного тона, и без того недружелюбное ныне лицо напряглось сильнее, очерчивая скулы. Смотреть глаза в глаза я снова не рискнула, поэтому, мазанув боковым зрением по недовольной физиономии, уставилась в сиденье напротив и сложила ладони меж коленей, опасаясь нервной жестикуляции.
— А Кагыму, значит, можно довериться? — почти без подвоха поинтересовался он, к своей чести, сдержав опасно-ласковые интонации, какими порой справлял язвительные замечания.
Хотела бы я верить, что в вопросе звучала ревность, но, вероятнее всего, моё задетое самолюбие искажало восприятие и выдавало желаемое за действительное. И очень зря. Потому что обидно. Комок запутанных чувств и мыслей выскользнул из рук и весело заскакал по полу ардэа, налету освобождая парочку нитей, а вместе с ними и слов:
— Твоя претензия не по адресу, — буркнула я, раздосадованная выводами и упущенной концентрацией. — Все мы, так ли иначе, подчинены воле Шарусси. Природа выбрала для него роль, раз допустила до знаний, и только время покажет, какой в этом всём смысл.
— Так ты теперь говоришь?
— Что?
— Твои рассуждения о силе природе меняются.
— Как и у остальных мыслящих людей с накопившимся багажом опыта. Можно подумать, твои суждения не подвержены изменениям.
Краем глаза я заметила короткую усмешку и немного стушевалась. Так то было вовсе не порицание, маг всего лишь сделал внутреннюю зарубку, добавляя в мою характеристику новые вводные. Зря я ощетинилась. Хотя, погодите-ка, вовсе не зря. Чуть осевшая злоба всколыхнулась, клубок эмоций выпустил новую нить, чёрно-красную, колющуюся распущенной махрой.
— Почему ты решил лететь со мной? Вернее, — я болезненно прикрыла глаза, сетуя на неумелый подбор слов, — ты изначально никуда не собирался лететь. Ты оставил меня одну в незнакомом месте, без каких-либо пояснений. Ты ушёл.
— За тобой присматривали.
— Там не было тебя, — с нажимом повторила я.
— А я был так уж нужен?
— Ты всегда нужен, — нет, я не пожалела о своих словах. Сказанное являлось правдой, нравилась она нам обоим или нет, но дела обстояли именно так. — Только Шарусси знает, сколько усилий я прикладывала, чтобы вернуться к тебе. Все попытки заканчивались ничем. Благодаря Кагыму я здесь. Поверь, я бы не хотела, чтобы это было… так, — по-моему, я, как обычно, повторилась. Запнулась. Нервно облизала губы.
— Правда? После твоего пробуждения меньшее, о чём можно было подумать, так это о том, что ты ждала нашей встречи.
— Я растерялась, — вступилась я за себя, потому как других защитников не обнаружилось. — Секунду назад я была в лесу, посреди задания, со сложным планом на день, и – на тебе. Цанте. Я решила, что провалилась в проекцию, а тут ты, совершенно… настоящий. Недовольный. Нетерпеливый.
— Секунду, — посторонним голосом произнёс Роэн. — Кагым летел с чудовищной скоростью несколько часов, нарушая все возможные правила и законы, ради того, чтобы успеть привези тебя в госпиталь. К целителю в руки ты попала уже в критическом состоянии, близком к коме. Я знаю, что ты не особо придаёшь значение своим ранениям, особенно легко к этому относиться, когда страшное позади, а ты, по сути, не успела испугаться, но всем вокруг, кто носится ради твоего спасения, приходится несладко. Пока ты выполняешь поручения Шарусси, вляпываешься в опасные истории, сражаешься с нечистью, истекаешь кровью, ты не думаешь о том, кто будет тебя спасать и есть ли те, кто это сделает. А они есть. Ты просто их не видишь. Ты говоришь, что я был недоволен. Да, я был взбешён. Я был напуган. Ты исчезла в пожаре почти год назад, и я ничего не мог сделать. Я не знал, где тебя искать, я не знал, в каком направлении двигаться, зов исчез. Я не понимал и не понимаю, что происходит. Ты не даёшь ответов. Природа не даёт ответов. Только этот клядов папоротник стоит на своём месте и ждёт Хранителя. И вот звонок Кагыма: «Я над Белым океаном, со мной Борна, и мне кажется, она не дышит». Ты когда-нибудь слышала дрожащий голос огромного мужика?
Я судорожно сглотнула, после отповеди по рукам и ногам маршировали острые мурашки. Я не знала, что сказать в своё оправдание. Не то, чтобы я совершенно не думала обо всём том, что перечислил Тэрдом, но так уж выходило, что я занималась другими, не менее важными задачами. Ну, не могла я объять необъятное. Невозможно и баланс блюсти, и о себе волноваться. Так не работает.
— Мне жаль, — маловразумительное бормотание не сгладило атмосферы, Роэн продолжал буравить меня взглядом, того и гляди, пришпорит к обивке. Добавить нечего. Глубоко эмоциональная речь, выдранная из недр души человека, привыкшего контролировать чувства, задела за живое и раненное. И ничто не могло быть достойным ответом. Потому что всё рвущееся из груди, было о себе, но не о нём. Принятие чужих чувств иногда походит на сглатывание горечи. Хочется запить сладким, перебить послевкусие. Я изо всех сил удерживала себя от последующих слов, переключающих внимание на стороннее, и второпях анализировала, с каких пор стало так сложно признавать важность не моих чувств. Из-за вины? Из-за одиночества? Из-за обиды? Почему стало так важно обороняться?
За окном пронеслись последние мерцающие огни секьор. Воздушная разметка на вылете из города оборвалась, оставляя нас наедине с тонким серпом луны и россыпью звёзд над волнующимся полотном воды. Механизм среагировал на вхождение в темноту и разжёг ярче внутреннее освещение, добавив нежно-розового в кипельно-белый. Я бессознательно постучала ногтем по тонкой прожилке в двери и, заворожённо, пальцем повторила изгиб элемента иллюминации, поднимаясь вверх, пока не уткнулась в преграду стекла. Из отражения на меня смотрел Роэн.
Леший, разве не другое должно занимать всё внимание? Я же дико, до безумия рада его видеть, слышать, ощущать на расстоянии локтя. Оставалось лишь протянуть руку, улыбнуться, как когда-то в прошлом, беззаботно, искристо, подковырнуть налёт спокойствия, рвануть его на себя и забыться. А я не могла. Смотрела на него и видела растянувшиеся губы в ночь пожара, следом вспоминалась молодая особа из театра. Внутри всё снова холодело. Да, я рвалась к нему, я скучала, я жаждала быть полезной, но Роэн закрыл главу нашей истории, и мне это было совершенно очевидно.
— По? Поспешим? — запнулась-задохнулась я, переводя вопрошающий взгляд на Кагыма, телохранителю так вообще вроде как полагалось находиться под «последствиями». Темнокожий мужчина чуть заметно улыбнулся и по-кошачьи довольно прикрыл глаза. Мой запал несколько подзатух, споткнувшись о явные нестыковки, поэтому, отринув желание поквитаться, я задала вполне конкретный вопрос: — Что происходит?
Кагым, естественно, промолчал. Ответил Тэрдом:
— Давай продолжим разговор в ардэа, здесь нас могут услышать.
Довод отличался логичностью, и я нырнула обратно в тёмно-синее кожаное нутро механизма, попутно с недовольством отметив, как Роэн привычно прикрыл мою голову от удара о низкую крышу.
Странности за сим не закончились, водитель, забравший меня из палаты, вышел поприветствовать Тэрдома и на своё законное место во главе рычагов возвращаться не торопился, вросшей в пол палкой он односложно отвечал на каждое предложение Тэрдома «Так точно», вовнутрь не доносилось ни слова, обманчиво хрупкая конструкция ардэа не пропускала звуки снаружи, но догадаться не составило труда. На переднее водительское сиденье вместо него опустился Кагым, рвано глянул в зеркало заднего вида, чтобы поправить его положение, и снова в его чертах скользнула мимолётная, скупая улыбка, что само по себе вызывало кучу вопросов. Перемены в темнокожем телохранителе настораживали. Я не выдержала, передвинулась ближе и обняла подголовник переднего пассажирского сиденья.
— Кагым, что произошло? — я интуитивно понизила голос.
Мужчина обернулся и блеснул белыми зубами.
— Простите, что привёз вас сюда. Я не знал, где ещё искать помощи в вашей ситуации. Рана выглядела страшно, я влил, сколько смог заживления и обезболивания и помчал сюда. Слава силе, вы в порядке.
— Леший с раной, — отмахнулась я, так и не проникшись всеобщей тревогой. — Роэн сказал, что ты под следствием.
— Под разбирательством, — поправил телохранитель. — И ни о чём не жалею.
— Ты из ума выжил? Как ты мог пойти на преступление? А если ты лишишься работы?
— Может, и лишусь. — От равнодушного согласия по плечам дёрнуло холодом, но почти сразу оно сменилось усмешкой. — Пару недель назад я встретил странного старца. Дело было в одном Университете, куда я сопровождал Тэрдома на открытие. Он появился буквально из ниоткуда, ухватился за мою руку, вроде как оступился, но вряд ли, я уж после понял, когда он в толпе растворился, что не просто так он меня поймал.
Я нахмурилась, внимательно вслушиваясь в историю и заодно отслеживая маячившего на парковке Роэна, он уже направлялся к ардэа.
— И что старец?
— Он сказал всего одну фразу, — внушительно подчеркнул Кагым и всмотрелся в меня пристальнее, я немного подалась назад, не ожидавшая такого интереса к своей персоне. — Он сказал: «Миру нужны герои». Я вечером того же дня все снимки с мероприятия отсмотрел, а его ни на одном ни нашёл.
Я пожала плечами, не особо впечатлившись историей, сподвигнувшей телохранителя на новые свершения, напротив, меня смутил болезненный блеск его глаз и тон голоса, в котором отражалось… воодушевление? Этот мужчина не переставал удивлять. Я бы напряглась, если бы увидела признаки помешательства или какого-либо внушения, но нет, Кагым искренне проникся словами неизвестного и загорелся ими. Почему?
Спросить не успела, на заднее сиденье рядом со мной опустился Роэн, и мне пришлось вернуться в правильное положение, отлипнув от поддерживающего подголовника. Кагым тоже отвернулся, готовясь к запуску механизма.
— Как будешь готов, трогай, — распорядился Тэрдом и нажал на одну из кнопок в двери. Матовая перегородка бесшумно отделила нас от телохранителя, а я почувствовала себя загнанным в угол мышонком, хотя полагалось бы наслаждаться ролью наглого кота.
Избегая диалога глазами, я жадно осмотрела того, по кому тосковала столь долго. Роэн не изменял строгому деловому костюму, застёгнутой на все пуговицы рубашке с жёстким воротничком, на этот раз белой. Казалось, именно каркас воротника не давал идеально прямой спине расслабиться, держал металлом конструкции, прикрывался тканью галстука, впрочем, не особо уступающего главному капкану, туго затянутый, иссиня-чёрный с мелким вкраплением золотого шитья, он надёжно поддерживал пыточное орудие. Словно прочтя мои мысли, Роэн рывком ослабил узел удавки и стянул его через голову, ослабил пуговички.
Он был готов начать разговор, но, предчувствуя не самый лёгкий заход, я перехватила инициативу:
— За что именно ты наказал Кагыма? За то, что он привёз меня сюда, не спросив твоего разрешения, или за… — договорить Роэн не позволил, перебил.
— Ты прекрасно знаешь, в чём проблема. Самовольно покинутый пост, несогласованный визит в Нануэк, использование служебного транспорта, похищение подданой Нануэка, — тут он споткнулся в интонации, но, как обычно, молниеносно совладал с собой и подвёл итог: — Это не мало. Кагым сам себя наказал, идя против протоколов, о которых, уверяю тебя, всесторонне осведомлён.
— Он хотел помочь.
— И он помог, — Роэн отвлёкся на окно, а я, поняв, что слишком долго пялюсь на его шею, украдкой огладила свою. Совершенно чистую, без следов ожогов, я дотошно рассмотрела её, ещё будучи в палате. За незаметной дверью, выкрашенной в цвет молочных стен, скрывалась небольшая ванная комната с восхитительно чистым зеркалом, во всех подробностях отобразивших и вылеченную зону, и подпалённые ресницы с бровями и злые, обиженные глаза. «Подданая Нанэука» — передразнил внутренний голос, заостряя внимание на наиболее досадном пункте, так вот как теперь я именуюсь. И тоже посмотрела в окно.
Поднявшаяся в воздух ардэа плавно, на низкой скорости выходила из длинного рукава госпиталя, забирая всё выше. Оранжевые линии замерцали интенсивнее, предупреждая о скором завершении коридора. Через пару секунд тусклая подсветка сменилась насыщенной ночью с мириадой искусственных источников огня. Я не забыла необычного пейзажа, и вроде будто бы узнавала окрестности, не раз бродя по ним в проекции перед сном. Поток ардэа, куда мы устремились, выглядел оживлённо, без неожиданных пробок и заторов на спусках или поворотах, несмотря на это, Кагым встроился в нижние границы секьор совсем ненадолго, почти сразу вознесясь на верхний уровень. Тут небо поступало в наше полное распоряжение. Головокружительные виды перехватывали дыхание. Сдвинутые к двери подушка и плед не позволяли расположиться ближе к стеклу и заглянуть в пропасть, и я довольствовалась возвышающимися сияющими исполинами, остающимися в поле зрения чуть дольше мелких объектов. Всё же ощущения в путешествиях бестелесным духом не такие яркие. Нет дрожащих от высоты нервов, напряжённых мышц и некоторой тревоги, сопровождающих полёт, они определённо добавляли перца.
— Что произошло прошлой осенью в парке?
«Или, — подумалось мне, — специями заправлял кто-то ещё».
Ответила я не сразу, предварительно опробовала в голове варианты, которыми Шарусси могла бы поделиться с Тэрдомом Ваэльнаса. Выходило негусто, и губы сами собой сложились в мрачную линию. Я готовила потенциальное объяснение задолго до нынешней встречи, однако, приготовления не имели смысла, до тех пор, пока блуждали в теоретическом поле без намёка на личное присутствие. Лишь столкнувшись лицом к лицу с оппонентом, природа решала давать ли ему доступ к знанию или нет. Тэрдом Ваэльнаса, в отличие от Правительницы Жубара, отринувшей идею связи с хранителем, такой чести не удостаивался.
— Об этом я не смогу рассказать.
— Хорошо, — протянул он, заново свыкаясь с позабытыми правилами игры. — Где ты находилась с тех пор?
— И об этом.
Сделанный глубокий вдох через нос, призванный угомонить расшатанные нервы, фонил раздражением, но голос пока держался в нейтральном звучании, пусть и более выверенном.
— Тогда что насчёт Иораны?
Я задумалась и выдала наиболее общую фразу из пришедших на ум:
— Я договорилась с ней сотрудничать.
— Ты прошла инициацию в Жубаре?
— Нет.
— Тогда что? Ты примешь папоротник?
Брови непроизвольно подпрыгнули вверх, в который раз за вечер мне стало не по себе.
— Нет, я не приму папоротник.
— Решила умереть?
Короткие рубленные фразы ставили меня в положение допрашиваемого, и вряд ли маг отдавал себе отчёт, что диалог стоило бы строить иначе. Понять можно, но я не хотела. Почему я должна понимать плохое к себе отношение?
— Нет, — мой вздох отличался от его, выражая огромное сожаление через усталость, бестактные вопросы утомили, — я не умру. Со мной всё будет в порядке. Тебе не нужно знать всего. Да и я не смогу всего рассказать. Официально я с Иораной и поддерживаю её Кэпит. Шарусси дала тебе множество подсказок, ты умеешь с ними управляться, разберёшься.
Будь у меня намерение его оскорбить, я бы справилась на отлично. Мороэн-тэ не терпел подобного тона, и без того недружелюбное ныне лицо напряглось сильнее, очерчивая скулы. Смотреть глаза в глаза я снова не рискнула, поэтому, мазанув боковым зрением по недовольной физиономии, уставилась в сиденье напротив и сложила ладони меж коленей, опасаясь нервной жестикуляции.
— А Кагыму, значит, можно довериться? — почти без подвоха поинтересовался он, к своей чести, сдержав опасно-ласковые интонации, какими порой справлял язвительные замечания.
Хотела бы я верить, что в вопросе звучала ревность, но, вероятнее всего, моё задетое самолюбие искажало восприятие и выдавало желаемое за действительное. И очень зря. Потому что обидно. Комок запутанных чувств и мыслей выскользнул из рук и весело заскакал по полу ардэа, налету освобождая парочку нитей, а вместе с ними и слов:
— Твоя претензия не по адресу, — буркнула я, раздосадованная выводами и упущенной концентрацией. — Все мы, так ли иначе, подчинены воле Шарусси. Природа выбрала для него роль, раз допустила до знаний, и только время покажет, какой в этом всём смысл.
— Так ты теперь говоришь?
— Что?
— Твои рассуждения о силе природе меняются.
— Как и у остальных мыслящих людей с накопившимся багажом опыта. Можно подумать, твои суждения не подвержены изменениям.
Краем глаза я заметила короткую усмешку и немного стушевалась. Так то было вовсе не порицание, маг всего лишь сделал внутреннюю зарубку, добавляя в мою характеристику новые вводные. Зря я ощетинилась. Хотя, погодите-ка, вовсе не зря. Чуть осевшая злоба всколыхнулась, клубок эмоций выпустил новую нить, чёрно-красную, колющуюся распущенной махрой.
— Почему ты решил лететь со мной? Вернее, — я болезненно прикрыла глаза, сетуя на неумелый подбор слов, — ты изначально никуда не собирался лететь. Ты оставил меня одну в незнакомом месте, без каких-либо пояснений. Ты ушёл.
— За тобой присматривали.
— Там не было тебя, — с нажимом повторила я.
— А я был так уж нужен?
— Ты всегда нужен, — нет, я не пожалела о своих словах. Сказанное являлось правдой, нравилась она нам обоим или нет, но дела обстояли именно так. — Только Шарусси знает, сколько усилий я прикладывала, чтобы вернуться к тебе. Все попытки заканчивались ничем. Благодаря Кагыму я здесь. Поверь, я бы не хотела, чтобы это было… так, — по-моему, я, как обычно, повторилась. Запнулась. Нервно облизала губы.
— Правда? После твоего пробуждения меньшее, о чём можно было подумать, так это о том, что ты ждала нашей встречи.
— Я растерялась, — вступилась я за себя, потому как других защитников не обнаружилось. — Секунду назад я была в лесу, посреди задания, со сложным планом на день, и – на тебе. Цанте. Я решила, что провалилась в проекцию, а тут ты, совершенно… настоящий. Недовольный. Нетерпеливый.
— Секунду, — посторонним голосом произнёс Роэн. — Кагым летел с чудовищной скоростью несколько часов, нарушая все возможные правила и законы, ради того, чтобы успеть привези тебя в госпиталь. К целителю в руки ты попала уже в критическом состоянии, близком к коме. Я знаю, что ты не особо придаёшь значение своим ранениям, особенно легко к этому относиться, когда страшное позади, а ты, по сути, не успела испугаться, но всем вокруг, кто носится ради твоего спасения, приходится несладко. Пока ты выполняешь поручения Шарусси, вляпываешься в опасные истории, сражаешься с нечистью, истекаешь кровью, ты не думаешь о том, кто будет тебя спасать и есть ли те, кто это сделает. А они есть. Ты просто их не видишь. Ты говоришь, что я был недоволен. Да, я был взбешён. Я был напуган. Ты исчезла в пожаре почти год назад, и я ничего не мог сделать. Я не знал, где тебя искать, я не знал, в каком направлении двигаться, зов исчез. Я не понимал и не понимаю, что происходит. Ты не даёшь ответов. Природа не даёт ответов. Только этот клядов папоротник стоит на своём месте и ждёт Хранителя. И вот звонок Кагыма: «Я над Белым океаном, со мной Борна, и мне кажется, она не дышит». Ты когда-нибудь слышала дрожащий голос огромного мужика?
Я судорожно сглотнула, после отповеди по рукам и ногам маршировали острые мурашки. Я не знала, что сказать в своё оправдание. Не то, чтобы я совершенно не думала обо всём том, что перечислил Тэрдом, но так уж выходило, что я занималась другими, не менее важными задачами. Ну, не могла я объять необъятное. Невозможно и баланс блюсти, и о себе волноваться. Так не работает.
— Мне жаль, — маловразумительное бормотание не сгладило атмосферы, Роэн продолжал буравить меня взглядом, того и гляди, пришпорит к обивке. Добавить нечего. Глубоко эмоциональная речь, выдранная из недр души человека, привыкшего контролировать чувства, задела за живое и раненное. И ничто не могло быть достойным ответом. Потому что всё рвущееся из груди, было о себе, но не о нём. Принятие чужих чувств иногда походит на сглатывание горечи. Хочется запить сладким, перебить послевкусие. Я изо всех сил удерживала себя от последующих слов, переключающих внимание на стороннее, и второпях анализировала, с каких пор стало так сложно признавать важность не моих чувств. Из-за вины? Из-за одиночества? Из-за обиды? Почему стало так важно обороняться?
За окном пронеслись последние мерцающие огни секьор. Воздушная разметка на вылете из города оборвалась, оставляя нас наедине с тонким серпом луны и россыпью звёзд над волнующимся полотном воды. Механизм среагировал на вхождение в темноту и разжёг ярче внутреннее освещение, добавив нежно-розового в кипельно-белый. Я бессознательно постучала ногтем по тонкой прожилке в двери и, заворожённо, пальцем повторила изгиб элемента иллюминации, поднимаясь вверх, пока не уткнулась в преграду стекла. Из отражения на меня смотрел Роэн.
Леший, разве не другое должно занимать всё внимание? Я же дико, до безумия рада его видеть, слышать, ощущать на расстоянии локтя. Оставалось лишь протянуть руку, улыбнуться, как когда-то в прошлом, беззаботно, искристо, подковырнуть налёт спокойствия, рвануть его на себя и забыться. А я не могла. Смотрела на него и видела растянувшиеся губы в ночь пожара, следом вспоминалась молодая особа из театра. Внутри всё снова холодело. Да, я рвалась к нему, я скучала, я жаждала быть полезной, но Роэн закрыл главу нашей истории, и мне это было совершенно очевидно.
