За месяцы заточения я даже примирилась с сим фактом и, вот, ненадолго сбилась, столкнувшись нос к носу с объектом страданий. Напоминание в голове звучало отрезвляющим звоном, как если бы я с разбегу вмазалась в витрину. В ушах до сих пор дребезжало, заглушая тонкий, малозаметный голосок с вопросом: «Тогда к чему было столько слов?».
— Борна, — неожиданно мягко и тепло позвал маг.
— М-м, — промычала я, не отрываясь от созерцания его размытого бликами лица.
— Простишь меня за грубость?
— А ты извинялся?
— Извини меня. Я не совладал с эмоциями. Посмотри на меня.
— Зачем?
— Потому что хочу видеть твоё лицо. Мы неправильно начали. Давай попробуем сначала? Я немыслимо тосковал по тебе, — сильный голос сорвался на шёпот, а я, по ощущениям, ухнула в бездну. Из глаз брызнули слёзы, и ставшее беспомощным тело, безотчётно, словно в поле действия магнитного напряжения, потянулось к нему, сжалось и зарылось в объятиях. — Моя ты девочка, — зачастил Роэн, перемежая рваные, хаотичные поглаживания по голове с поцелуями, — где же ты пропадала? Что с тобой происходило? Почему я не мог тебя найти?
Он что-то бормотал полуголосом, только я почти ничего не слышала. Давилась спазмами-всхлипами и плотнее вжималась в мужское тело, стараясь захватить его всего. Полностью. Без остатка впитать запах, всё исходящее тепло — если бы могла его поглотить, я бы так и поступила, наслаждаясь каждым мгновением безраздельного пользования. Страхи и переживания рассеялись под влиянием момента, сделавшись совершенно незначительными и глупыми. Из огромных размеров они вдруг сократились до мыльного, невесомого пузыря, и лопнули. Точно так же рушились и стены, что я возводила вокруг себя весь этот год. Кладка, собранная по кирпичикам из отчуждения, изоляции, одиночества, боли, тоски, ночных криков, опустошающих слёз… из предательства пережитого и предательства причинённого — не менее грандиозная конструкция, чем Каантар’гуэ осела в облаках пыли, и вместо венца воронов над останками кружили испепеляющие своей честностью признания. Правильно ли, неверно, но всё, чего я хотела в жизни, в той её части, что принадлежала только мне, это был он. Несовершенный. Раздражительный. Своенравный. Тот, кого я мысленно отпускала множество раз, но с кем осталась бы без колебаний. Сотни тысяч пробуждений всегда стоят одного незабываемого. Именно такое случилось сегодня. Впервые за бессчётное количество ночей я почувствовала себя живой. И бесконечно счастливой.
Затихнув, я лежала на мужских коленях и размышляла ровно ни о чём. Даже поразительно, как легко отходят на задний план проблемы вселенского масштаба, когда твои волосы заботливо перебирает любимая рука. И ведь ни грамма целительской магии, ни звука напева. Из позы калачиком я нехотя перевернулась на спину и посмотрела снизу вверх на Роэна. Маг улыбнулся.
— Как моя Гука?
— Сильно по тебе скучала первые несколько месяцев, потом стало лучше.
Пальцы мага скользнули по губам, очертили подбородок и ласково пробежались по шее, остановившись у границы ворота. Я замерла от осторожной ласки, прощупывающей границы дозволенного, и медленно выдохнула, когда маг, будто не заметив заминки, вернулся к перебиранию рассыпавшихся прядей.
— А Борт?
— А Борт перешёл к Хель, — ухмыльнулся Роэн. — Она к нему как-то сразу нашла подход, не успел он оглянуться, как уже выполнял команды на плацу за морковку.
— Вот то исчадие тьмы? За морковку?
— Я не шучу. Он ею очарован, чуть ли не щенком за ней следует, ты бы его видела. Ани с весны посещает школу, так что у Хель больше свободного времени, она берёт Борта и они едут в поле за резиденцией.
— Надо же, уже в школу! — немедленно удивилась я, с трудом припомнив лицо девочки. Когда я впервые увидела дочь Роэна, она показалась мне невысокой, худенькой, но не совсем малышкой. Анима выглядела немногим старше сверстников и вела себя пусть и капризно, но вдумчиво, умело обращалась с богатым для её лет словарным запасом, понимала поведение взрослых и всему давала оценку. Из-за потери матери и вечно занятого и требовательного отца, ей пришлось повзрослеть раньше. Я видела, как Хель старалась восполнить недополучаемые ею заботу и внимание, но, очевидно, в душе у девочки всё равно оставалось место для боли, что давала толчок для раннего развития.
— Растёт, — кивнул он, соглашаясь с моим восклицанием. — И очень сильно изменилась, вытянулась, лицо стало взрослее. Хель хочет её в спорт отдать, но я пока сопротивляюсь.
— Почему?
— Ани больше по книжкам, рисует неплохо, и спорт её откровенно не привлекает. К тому же, у неё два раза в неделю выездка, мне кажется, ей хватает.
— А что Хель с Грином? Завели ещё собаку?
— Благодарю силу, что пока остановились на пятерых. У них один шерстяной недавно заболел, они всем домом носились, уколы ставили, кормили смесью. Грину надо было не в политику идти, а в ветеринарию.
— Что это значит? Вот это слово: «ве-те-на…»
— Ветеринария. Лечение животных.
— А, скотоврачевание.
— Ну и словечко.
— Ваше не лучше.
— Расскажи про себя, — Роэн ожидаемо вернулся к незавершённому разговору. — Из того, что можешь.
Я медленно поднялась с его колен, оправила задравшуюся рубаху и огладила волосы. Возвращаться даже мысленно в подземелья Третьего континента, находясь здесь, на свободе, было неприятно.
— Я много училась магии, — задумчиво и оттого медленно проговорила я. — Договаривалась или уничтожала нечисть. Из тех, что не способны к разговорам. Заново училась жить. Иногда училась заново есть, ходить и разговаривать. Училась принимать новую реальность и не сходить с ума. Однако всё это в прошлом, — я прервала муторное перечисление и контрастно твёрдо озвучила принятое решение не погружаться вновь в жалость к себе, и без того довольно успешно покалечившую мою самооценку. — А ты? Чем занимался ты? Кагым сказал, что на тебя было совершено покушение.
Мороэн-тэ помолчал, разглядывая меня, нервно перебрал пальцами по колену, как если бы находился за столом и бессознательно сымитировал движение, обычно обозначающее погружение в мысли, и коротко отчитался:
— Ничего особо нового.
— Действительно, — фыркнула на стандартную отмазку. — Каждый день же происходит что-то подобное.
— Я про мою жизнь в целом. Работа-дом-работа-дом.
— Театр, — вполголоса добавила я, не сдержавшись.
— Что?
— Говорю, театр. Ты забыл его упомянуть.
В сузившихся глазах мелькнул огонёк догадки.
— Значит, следила?
— Иногда, — скромно подтвердила я и увлеклась несуществующей ниточкой на рукаве.
— Борна, — Мороэн-тэ осуждающе покачал головой, — ей всего двадцать шесть, она для меня совсем ребёнок. И никого другого я в ней не вижу.
— Ну, допустим, ответ правильный. — Я попыталась придать голосу строгости, но коварное довольное эго сквозило в тоне и выдавало меня с потрохами. Копирование мимики с более умелого экземпляра тоже не помогло.
— Ну, а ты? — Маг заметил мои старания и, похоже, счёл их за некие угрызения совести.
Совесть меня не мучила, но вот заслуживающий признания момент имел место в недавнем прошлом. С одной стороны, я могла бы о нём и умолчать, но раз уж Роэн спросил напрямую, то сокрытие сего факта плавно перейдёт из разряда «ничего выдающегося» в список с графой «умышленная ложь». А, как известно, лгать я не мастак и не любитель.
— Один Хранитель пытался меня поцеловать, — буднично сообщила я. — Ему не особо понравилось.
— Прикусила храбрецу язык?
— Не проявила должного рвения.
— Даже не оттолкнула? — немного возмутился маг, правая бровь подпрыгнула выше.
— Он сам спокойненько отвалился, — я повела плечом, припоминая глупую сцену, состоявшуюся в моей спальне. Эгша не нашёл ничего правильнее, чем попытаться меня утешить близостью. Нарвавшись на солёные от слёз губы и пустые глаза, он разом остыл. По-мальчишески показушно заправил огненную прядь за ухо, спрятал руки в карманах и вышел, не проронив ни звука. На следующий день Набра сообщила, что он снова отбыл по делам. Я не расстроилась. Даже, наверное, выдохнула.
Роэн проследил за изменениями моих эмоций и задал последний вопрос, прозвучавший, надо сказать, крайне неблагосклонно:
— Мне нужно волноваться?
— Не о чем. Я изначально не питала интереса, а его изыскания на том и закончились. — Да и тяжело, знаешь ли, тормошить девушку, тоскующую по другому.
— Ни капли ему не сочувствую.
— А как же там мужская солидарность? — поддела я.
— Кто-то сейчас договорится, — беззлобно проворчал маг, и я отставила попытки задеть его сильнее. Восстановленное доверие патокой разлилось по венам, напряжение последних дней немного отступило, давая возможность передохнуть перед следующим натиском.
— Спираль закручивается всё туже, — беззвучно произнесла я, отвлекаясь на блик за окном. Небесное тело махнуло хвостом и исчезло, вновь обволакивая нас вязким туманом тьмы. Исходящий от ардэа свет впитывался во влажный воздух, и я только сейчас осознала, что мы летим среди облаков, местами попадая в просветы чистого неба.
Мерный звук мотора и слабая вибрация вкупе с недостаточным освещением и удобным сиденьем могли бы убаюкать, но меня, в отличие от давящего в кулак зевоту Мороэна, в сон совсем не тянуло, поэтому, примерившись к незатронутым темам, я перешла к самой важной. К шести кэпитам и двум тэррам, нашедшим смысл жизни в борьбе против эволюции и развития и объединившимся в самопровозглашённый Совет, к именам соучастников, к широкой сети наёмников, к Смиляне Дуб, нашедшейся совершенно случайно и дополнительно обличившей заговорщиков, коими они себя, естественно, не считали и к покушениям на правителей, слишком активно борющихся с исконно верным порядком.
Сон с мага как рукой сняло.
— Мы догадывались, что попытки истребления правителей находятся в ведении тех, кто устраивал облавы на хранителей. Также было очевидно, что к ним примкнули какие-то тэрры. Не удивлён, что ими стали Паэрда и Аллозианс, они всегда находились в ряду отщепенцев. Но я сражён, что ты до всего этого докопалась.
— Увы, но нет, я всего лишь один из винтиков сложной конструкции под названием «Шарусси». Моей заслуги здесь мало.
Роэн понятливо кивнул.
— И это не то, что мы можем обсудить?
— Это то, что мы никогда не сможем обсудить, как бы мне ни хотелось, — подчеркнула я с грустной усмешкой, мысленно добавив, что оно и к лучшему. Не уверена, что секрет Царры оставался бы в безопасности, не свяжи меня обязательство природы. Разоблачение бывшей супруги Роэна напрямую относилось к Третьему континенту, куда доступ остальному миру оставался негласно закрытым. Не смотря на месторождения драгоценных камней, желающих отправиться в экспедицию, не находилось. Может, не просто так.
— Поспи. — Роэн довольно прищурился, когда моя ладонь коснулась его жёсткой шевелюры, по-детски подался вперёд на ласку, и моё сердце окончательно растаяло. Он скучал. Теперь я это вижу.
Спустя десять минут, я опустила разделяющую нас с Кагымом перегородку, и тихо, стараясь не разбудить спящего, спросила телохранителя:
— А ты разве не устал?
Кагым, нашёл мой взгляд в зеркале заднего вида, неопределённо кивнул:
— Я выпил бодрящий тоник, так что, всё будет в норме. Борна, — нарочито спокойно обратился он. — Я направляюсь в ближайшую Унию. Это на границе с Пругором. У вас будут возражения?
В первую секунду я хотела запротестовать, но услышав точку назначения, тут же передумала.
— Мне подходит.
— Я так и подумал, — белозубо оскалился мужчина, после чего я не могла не задуматься о тех самых совпадениях и тесноте мира, а ещё о чьих-то продуманных планах, в которых я так часто оказываюсь подвижной и влекомой фигуркой. Или все мы такие в руках высшей силы? Мне стало легче от мысли, что, возможно, даже Роэн, такой большой, сильный и наделённый властью далеко не всегда знает, что ждёт его впереди.
— Мороэн знает, куда мы летим?
— Тэрдом знает, что мы летим в Унию.
— Ты работы не лишишься? — я натурально хихикнула, не совладав с обескураженностью, и тут же спохватилась, посмотрела на спящего мага. Нет, не проснулся. — Откуда столько смелости перечить обожаемому начальству?
— Я не иду против приказов.
— Ну-ну. Куда мы, кстати? Докад, Руздат? Не в Лэнтос же?
— В Окник.
— Это вообще где? — растерялась я, старательно припоминая карту континента и не находя нужной отметки, что не очень-то удивительно, Кэпитов в Нануэке водилось великое множество, а все знать надобности не имелось.
— Мелкий Кэпит на побережье. Пругор отделяет его от Лэнтоса всего десятками вёрст.
— И там есть Уния?
— Стратегически-важное расположение, — принялся пояснять телохранитель, — не совсем рядом, но, тем не менее, близко к Лэнтосу. Долгие годы это позволяло магам держать руку на пульсе.
—Что-то маги не особо рвались в бой, когда грянул кризис, — я уловила очевидную нестыкову, впрочем, спорить об этом не имело смысла, поэтому развития диалога не случилось.
Полгода как минуло с завершения полной зачистки приспешников кровавого режима Лэнтоса. Пругор с союзниками рассредоточил оставшихся в живых соратников по «одиночкам» всего Нануэка и вступил в полноправное владение завоёванной территорией. Стену по бывшей границе снесли, заложили памятник павшим и выдали новые документы, а Пругор получил выход к океану. Корабельное производство правда пока наладить не успели, только-только прорубили лес и провели ревизию доков, оснащение коих оставляло желать лучшего. Из Энрацу по такому поводу выписали десяток мастеров за тройное жалование, те обязались обучить судоходному строительству смышлёных плотников. Я ни капельки не сомневалась, что Ронгард и Тэср в максимально краткие сроки освоят новое направление. Прибавившееся население с голоду не умирало, но запасы еды не были рассчитаны на прибавление ртов, казна жаждала денег.
Если верить доносам воронов, а не верить им оснований не имелось, чудовищно уставшие от прошлой власти жители с энтузиазмом и верой в лучшее примкнули к новому Правителю и всячески способствовали росту экономики. В любом случае, мир выдохнул, покуда не узнал о Совете. А случится это совсем скоро. Завтрашним утром. Набра, наверное, разозлится.
Тревожные мысли зацикливались в бесконечность, пальцы взбудораженно отбивали ритм по мягкому выступу у окна, материал глушил звук, превращал его в гипнотизирующе-мерный. Поймав себя на повторяющихся движениях, я на миг остановилась, провела подушечками по кожаному канту, обрамляющему подсветку в двери, и вдруг поняла, что больше не удивляюсь не укладывающимся в голове оформлению и тканям. Где бы я ещё увидела нечто подобное? Верно, нигде, ан нет же, не впечатляет. Привыкла. Ни скорость, ни полёт над Белым океаном, ни сокращающиеся за секунды расстояния больше не вызывали сумасшедшего трепета от новшества. Спустя год я таки стала самым обычным Хранителем, непосредственность куда-то запропастилась. И мне это категорически не нравилось. Правда, припухшие после слёз веки явственно свидетельствовали о том, что осталось в этом мире нечто, что легко и беспрепятственно лишало контроля.
Предмет мыслей глубоко и спокойно дышал. Я не стала отказывать себе в удовольствии придвинуться ближе к Роэну, накрыть его ладонь своею и закрыть глаза. В конце концов, я столько ночей грезила о совместном сне, упускать который сейчас казалось непростительной дуростью.
— Борна, — неожиданно мягко и тепло позвал маг.
— М-м, — промычала я, не отрываясь от созерцания его размытого бликами лица.
— Простишь меня за грубость?
— А ты извинялся?
— Извини меня. Я не совладал с эмоциями. Посмотри на меня.
— Зачем?
— Потому что хочу видеть твоё лицо. Мы неправильно начали. Давай попробуем сначала? Я немыслимо тосковал по тебе, — сильный голос сорвался на шёпот, а я, по ощущениям, ухнула в бездну. Из глаз брызнули слёзы, и ставшее беспомощным тело, безотчётно, словно в поле действия магнитного напряжения, потянулось к нему, сжалось и зарылось в объятиях. — Моя ты девочка, — зачастил Роэн, перемежая рваные, хаотичные поглаживания по голове с поцелуями, — где же ты пропадала? Что с тобой происходило? Почему я не мог тебя найти?
Он что-то бормотал полуголосом, только я почти ничего не слышала. Давилась спазмами-всхлипами и плотнее вжималась в мужское тело, стараясь захватить его всего. Полностью. Без остатка впитать запах, всё исходящее тепло — если бы могла его поглотить, я бы так и поступила, наслаждаясь каждым мгновением безраздельного пользования. Страхи и переживания рассеялись под влиянием момента, сделавшись совершенно незначительными и глупыми. Из огромных размеров они вдруг сократились до мыльного, невесомого пузыря, и лопнули. Точно так же рушились и стены, что я возводила вокруг себя весь этот год. Кладка, собранная по кирпичикам из отчуждения, изоляции, одиночества, боли, тоски, ночных криков, опустошающих слёз… из предательства пережитого и предательства причинённого — не менее грандиозная конструкция, чем Каантар’гуэ осела в облаках пыли, и вместо венца воронов над останками кружили испепеляющие своей честностью признания. Правильно ли, неверно, но всё, чего я хотела в жизни, в той её части, что принадлежала только мне, это был он. Несовершенный. Раздражительный. Своенравный. Тот, кого я мысленно отпускала множество раз, но с кем осталась бы без колебаний. Сотни тысяч пробуждений всегда стоят одного незабываемого. Именно такое случилось сегодня. Впервые за бессчётное количество ночей я почувствовала себя живой. И бесконечно счастливой.
Глава 6.
Затихнув, я лежала на мужских коленях и размышляла ровно ни о чём. Даже поразительно, как легко отходят на задний план проблемы вселенского масштаба, когда твои волосы заботливо перебирает любимая рука. И ведь ни грамма целительской магии, ни звука напева. Из позы калачиком я нехотя перевернулась на спину и посмотрела снизу вверх на Роэна. Маг улыбнулся.
— Как моя Гука?
— Сильно по тебе скучала первые несколько месяцев, потом стало лучше.
Пальцы мага скользнули по губам, очертили подбородок и ласково пробежались по шее, остановившись у границы ворота. Я замерла от осторожной ласки, прощупывающей границы дозволенного, и медленно выдохнула, когда маг, будто не заметив заминки, вернулся к перебиранию рассыпавшихся прядей.
— А Борт?
— А Борт перешёл к Хель, — ухмыльнулся Роэн. — Она к нему как-то сразу нашла подход, не успел он оглянуться, как уже выполнял команды на плацу за морковку.
— Вот то исчадие тьмы? За морковку?
— Я не шучу. Он ею очарован, чуть ли не щенком за ней следует, ты бы его видела. Ани с весны посещает школу, так что у Хель больше свободного времени, она берёт Борта и они едут в поле за резиденцией.
— Надо же, уже в школу! — немедленно удивилась я, с трудом припомнив лицо девочки. Когда я впервые увидела дочь Роэна, она показалась мне невысокой, худенькой, но не совсем малышкой. Анима выглядела немногим старше сверстников и вела себя пусть и капризно, но вдумчиво, умело обращалась с богатым для её лет словарным запасом, понимала поведение взрослых и всему давала оценку. Из-за потери матери и вечно занятого и требовательного отца, ей пришлось повзрослеть раньше. Я видела, как Хель старалась восполнить недополучаемые ею заботу и внимание, но, очевидно, в душе у девочки всё равно оставалось место для боли, что давала толчок для раннего развития.
— Растёт, — кивнул он, соглашаясь с моим восклицанием. — И очень сильно изменилась, вытянулась, лицо стало взрослее. Хель хочет её в спорт отдать, но я пока сопротивляюсь.
— Почему?
— Ани больше по книжкам, рисует неплохо, и спорт её откровенно не привлекает. К тому же, у неё два раза в неделю выездка, мне кажется, ей хватает.
— А что Хель с Грином? Завели ещё собаку?
— Благодарю силу, что пока остановились на пятерых. У них один шерстяной недавно заболел, они всем домом носились, уколы ставили, кормили смесью. Грину надо было не в политику идти, а в ветеринарию.
— Что это значит? Вот это слово: «ве-те-на…»
— Ветеринария. Лечение животных.
— А, скотоврачевание.
— Ну и словечко.
— Ваше не лучше.
— Расскажи про себя, — Роэн ожидаемо вернулся к незавершённому разговору. — Из того, что можешь.
Я медленно поднялась с его колен, оправила задравшуюся рубаху и огладила волосы. Возвращаться даже мысленно в подземелья Третьего континента, находясь здесь, на свободе, было неприятно.
— Я много училась магии, — задумчиво и оттого медленно проговорила я. — Договаривалась или уничтожала нечисть. Из тех, что не способны к разговорам. Заново училась жить. Иногда училась заново есть, ходить и разговаривать. Училась принимать новую реальность и не сходить с ума. Однако всё это в прошлом, — я прервала муторное перечисление и контрастно твёрдо озвучила принятое решение не погружаться вновь в жалость к себе, и без того довольно успешно покалечившую мою самооценку. — А ты? Чем занимался ты? Кагым сказал, что на тебя было совершено покушение.
Мороэн-тэ помолчал, разглядывая меня, нервно перебрал пальцами по колену, как если бы находился за столом и бессознательно сымитировал движение, обычно обозначающее погружение в мысли, и коротко отчитался:
— Ничего особо нового.
— Действительно, — фыркнула на стандартную отмазку. — Каждый день же происходит что-то подобное.
— Я про мою жизнь в целом. Работа-дом-работа-дом.
— Театр, — вполголоса добавила я, не сдержавшись.
— Что?
— Говорю, театр. Ты забыл его упомянуть.
В сузившихся глазах мелькнул огонёк догадки.
— Значит, следила?
— Иногда, — скромно подтвердила я и увлеклась несуществующей ниточкой на рукаве.
— Борна, — Мороэн-тэ осуждающе покачал головой, — ей всего двадцать шесть, она для меня совсем ребёнок. И никого другого я в ней не вижу.
— Ну, допустим, ответ правильный. — Я попыталась придать голосу строгости, но коварное довольное эго сквозило в тоне и выдавало меня с потрохами. Копирование мимики с более умелого экземпляра тоже не помогло.
— Ну, а ты? — Маг заметил мои старания и, похоже, счёл их за некие угрызения совести.
Совесть меня не мучила, но вот заслуживающий признания момент имел место в недавнем прошлом. С одной стороны, я могла бы о нём и умолчать, но раз уж Роэн спросил напрямую, то сокрытие сего факта плавно перейдёт из разряда «ничего выдающегося» в список с графой «умышленная ложь». А, как известно, лгать я не мастак и не любитель.
— Один Хранитель пытался меня поцеловать, — буднично сообщила я. — Ему не особо понравилось.
— Прикусила храбрецу язык?
— Не проявила должного рвения.
— Даже не оттолкнула? — немного возмутился маг, правая бровь подпрыгнула выше.
— Он сам спокойненько отвалился, — я повела плечом, припоминая глупую сцену, состоявшуюся в моей спальне. Эгша не нашёл ничего правильнее, чем попытаться меня утешить близостью. Нарвавшись на солёные от слёз губы и пустые глаза, он разом остыл. По-мальчишески показушно заправил огненную прядь за ухо, спрятал руки в карманах и вышел, не проронив ни звука. На следующий день Набра сообщила, что он снова отбыл по делам. Я не расстроилась. Даже, наверное, выдохнула.
Роэн проследил за изменениями моих эмоций и задал последний вопрос, прозвучавший, надо сказать, крайне неблагосклонно:
— Мне нужно волноваться?
— Не о чем. Я изначально не питала интереса, а его изыскания на том и закончились. — Да и тяжело, знаешь ли, тормошить девушку, тоскующую по другому.
— Ни капли ему не сочувствую.
— А как же там мужская солидарность? — поддела я.
— Кто-то сейчас договорится, — беззлобно проворчал маг, и я отставила попытки задеть его сильнее. Восстановленное доверие патокой разлилось по венам, напряжение последних дней немного отступило, давая возможность передохнуть перед следующим натиском.
— Спираль закручивается всё туже, — беззвучно произнесла я, отвлекаясь на блик за окном. Небесное тело махнуло хвостом и исчезло, вновь обволакивая нас вязким туманом тьмы. Исходящий от ардэа свет впитывался во влажный воздух, и я только сейчас осознала, что мы летим среди облаков, местами попадая в просветы чистого неба.
Мерный звук мотора и слабая вибрация вкупе с недостаточным освещением и удобным сиденьем могли бы убаюкать, но меня, в отличие от давящего в кулак зевоту Мороэна, в сон совсем не тянуло, поэтому, примерившись к незатронутым темам, я перешла к самой важной. К шести кэпитам и двум тэррам, нашедшим смысл жизни в борьбе против эволюции и развития и объединившимся в самопровозглашённый Совет, к именам соучастников, к широкой сети наёмников, к Смиляне Дуб, нашедшейся совершенно случайно и дополнительно обличившей заговорщиков, коими они себя, естественно, не считали и к покушениям на правителей, слишком активно борющихся с исконно верным порядком.
Сон с мага как рукой сняло.
— Мы догадывались, что попытки истребления правителей находятся в ведении тех, кто устраивал облавы на хранителей. Также было очевидно, что к ним примкнули какие-то тэрры. Не удивлён, что ими стали Паэрда и Аллозианс, они всегда находились в ряду отщепенцев. Но я сражён, что ты до всего этого докопалась.
— Увы, но нет, я всего лишь один из винтиков сложной конструкции под названием «Шарусси». Моей заслуги здесь мало.
Роэн понятливо кивнул.
— И это не то, что мы можем обсудить?
— Это то, что мы никогда не сможем обсудить, как бы мне ни хотелось, — подчеркнула я с грустной усмешкой, мысленно добавив, что оно и к лучшему. Не уверена, что секрет Царры оставался бы в безопасности, не свяжи меня обязательство природы. Разоблачение бывшей супруги Роэна напрямую относилось к Третьему континенту, куда доступ остальному миру оставался негласно закрытым. Не смотря на месторождения драгоценных камней, желающих отправиться в экспедицию, не находилось. Может, не просто так.
— Поспи. — Роэн довольно прищурился, когда моя ладонь коснулась его жёсткой шевелюры, по-детски подался вперёд на ласку, и моё сердце окончательно растаяло. Он скучал. Теперь я это вижу.
Спустя десять минут, я опустила разделяющую нас с Кагымом перегородку, и тихо, стараясь не разбудить спящего, спросила телохранителя:
— А ты разве не устал?
Кагым, нашёл мой взгляд в зеркале заднего вида, неопределённо кивнул:
— Я выпил бодрящий тоник, так что, всё будет в норме. Борна, — нарочито спокойно обратился он. — Я направляюсь в ближайшую Унию. Это на границе с Пругором. У вас будут возражения?
В первую секунду я хотела запротестовать, но услышав точку назначения, тут же передумала.
— Мне подходит.
— Я так и подумал, — белозубо оскалился мужчина, после чего я не могла не задуматься о тех самых совпадениях и тесноте мира, а ещё о чьих-то продуманных планах, в которых я так часто оказываюсь подвижной и влекомой фигуркой. Или все мы такие в руках высшей силы? Мне стало легче от мысли, что, возможно, даже Роэн, такой большой, сильный и наделённый властью далеко не всегда знает, что ждёт его впереди.
— Мороэн знает, куда мы летим?
— Тэрдом знает, что мы летим в Унию.
— Ты работы не лишишься? — я натурально хихикнула, не совладав с обескураженностью, и тут же спохватилась, посмотрела на спящего мага. Нет, не проснулся. — Откуда столько смелости перечить обожаемому начальству?
— Я не иду против приказов.
— Ну-ну. Куда мы, кстати? Докад, Руздат? Не в Лэнтос же?
— В Окник.
— Это вообще где? — растерялась я, старательно припоминая карту континента и не находя нужной отметки, что не очень-то удивительно, Кэпитов в Нануэке водилось великое множество, а все знать надобности не имелось.
— Мелкий Кэпит на побережье. Пругор отделяет его от Лэнтоса всего десятками вёрст.
— И там есть Уния?
— Стратегически-важное расположение, — принялся пояснять телохранитель, — не совсем рядом, но, тем не менее, близко к Лэнтосу. Долгие годы это позволяло магам держать руку на пульсе.
—Что-то маги не особо рвались в бой, когда грянул кризис, — я уловила очевидную нестыкову, впрочем, спорить об этом не имело смысла, поэтому развития диалога не случилось.
Полгода как минуло с завершения полной зачистки приспешников кровавого режима Лэнтоса. Пругор с союзниками рассредоточил оставшихся в живых соратников по «одиночкам» всего Нануэка и вступил в полноправное владение завоёванной территорией. Стену по бывшей границе снесли, заложили памятник павшим и выдали новые документы, а Пругор получил выход к океану. Корабельное производство правда пока наладить не успели, только-только прорубили лес и провели ревизию доков, оснащение коих оставляло желать лучшего. Из Энрацу по такому поводу выписали десяток мастеров за тройное жалование, те обязались обучить судоходному строительству смышлёных плотников. Я ни капельки не сомневалась, что Ронгард и Тэср в максимально краткие сроки освоят новое направление. Прибавившееся население с голоду не умирало, но запасы еды не были рассчитаны на прибавление ртов, казна жаждала денег.
Если верить доносам воронов, а не верить им оснований не имелось, чудовищно уставшие от прошлой власти жители с энтузиазмом и верой в лучшее примкнули к новому Правителю и всячески способствовали росту экономики. В любом случае, мир выдохнул, покуда не узнал о Совете. А случится это совсем скоро. Завтрашним утром. Набра, наверное, разозлится.
Тревожные мысли зацикливались в бесконечность, пальцы взбудораженно отбивали ритм по мягкому выступу у окна, материал глушил звук, превращал его в гипнотизирующе-мерный. Поймав себя на повторяющихся движениях, я на миг остановилась, провела подушечками по кожаному канту, обрамляющему подсветку в двери, и вдруг поняла, что больше не удивляюсь не укладывающимся в голове оформлению и тканям. Где бы я ещё увидела нечто подобное? Верно, нигде, ан нет же, не впечатляет. Привыкла. Ни скорость, ни полёт над Белым океаном, ни сокращающиеся за секунды расстояния больше не вызывали сумасшедшего трепета от новшества. Спустя год я таки стала самым обычным Хранителем, непосредственность куда-то запропастилась. И мне это категорически не нравилось. Правда, припухшие после слёз веки явственно свидетельствовали о том, что осталось в этом мире нечто, что легко и беспрепятственно лишало контроля.
Предмет мыслей глубоко и спокойно дышал. Я не стала отказывать себе в удовольствии придвинуться ближе к Роэну, накрыть его ладонь своею и закрыть глаза. В конце концов, я столько ночей грезила о совместном сне, упускать который сейчас казалось непростительной дуростью.
