К утру выяснилось, что это я не заметила никого во дворце, а вот меня заметили прекрасно. До рассвета сон не шел ко мне, позволив ненадолго забыться, лишь когда посветлела мгла за окном. Разбудила меня робкая горничная, осторожно заглянувшая в спальню. Если бы не появившаяся после бегства с юга привычка всегда быть настороже и просыпаться от малейшего шороха, я бы проспала ее появление, а так резко села в кровати, напугав бедолагу.
– Ой! Простите, госпожа! Простите! Я думала, вы уже встали.
– Уже встала, – проворчала я, выбираясь из постели и нашаривая ногами туфли. – Как тебя зовут?
– Бренна, госпожа. Я буду прислуживать вам. Хотите умыться? Или сначала принести вам завтрак?
Аппетита не было, а вот умыться бы не помешало. Бренна отворила оставшуюся незамеченной ночью дверцу и пропустила меня в небольшую комнатку.
– Умывальня, госпожа, – с гордостью пояснила она. – Снаргард – самый чудесный город в мире! Где еще видали вы личные умывальни? Слышала, что в иных краях устраивают общее отхожее место, руки и лицо моют в тазу, а для купания таскают воду ведрами и греют. Хвала крылатым, что я родилась в благословенном Снаргарде! Вам повезло, госпожа, что вы попали сюда.
Сомнительное везение, особенно если учесть, что южан водопроводом не удивишь. Хотя за время странствий мне пришлось привыкнуть к некоторым неудобствам и даже лишениям, так что возможность нормально помыться не могла не радовать. А вот таинственные крылатые, упомянутые вместо привычных богов, насторожили. Уж не поклоняются ли здесь тварям, подобным той, что довелось мне вчера увидеть? Изображения в подземелье и светильники в спальне наводили на мысль, что страшное подозрение может оказаться правдой.
– Расскажи мне еще о Снаргарде, Бренна.
Горничная принялась петь осанну северной столице, в красках расписывая мое везение. Нет, мол, прекраснее города во всем мире, и благословен каждый горожанин, живущий под покровительством эрта.
– А что эрт? Ты многое знаешь о нем?
Многословная столь недавно Бренна стушевалась, примолкла. Покачала головой, а потом выдала:
– Заболталась я с вами, госпожа. Совсем позабыла о своих обязанностях, вы уж не гневайтесь на дуру. Позвольте помочь вам переодеться и заплести волосы, а потом скажите, чего желаете на завтрак, я мигом принесу. Оленина есть запеченная, и блинчики с ягодами и сметаной, и кролик в вине, и…
Она суетилась, перечисляла яства, имеющиеся на кухне, расхваливала искусство повара, а во мне крепло убеждение: расспрашивать о Сириле бесполезно. Говорить не станет.
Зато после завтрака мне пришлось познакомиться еще с одной обитательницей дворца. И вот она-то многое рассказала, не таясь. Но до нее меня навестил еще один незваный гость.
***
СИРИЛ
Дрейк дожидался его в подземном зале. Хранитель либо еще не вернулся, либо скрылся в своей обители, посчитав, что выполнил поручение эрта и более нужды в нем правитель не испытывает. Либо же, что более вероятно, увидел Дрейка и счел за лучшее не вмешиваться в разговор, который – Сирил это понял сразу по напряженному лицу друга – будет не из легких.
– Ты ее нашел, – не утруждая себя приветствиями, выпалил Дрейк. – Ведьму, которая так нужна Императору. Это же она, верно?
– Вероятнее всего, но я не уверен. Возможно, она просто одна из южных ведьм, нашедшая пристанище в небольшой приграничной деревушке, именуемой отчего-то городом. Одна из многих. Не та самая.
– Тогда ее нужно выдать Империи, – убежденно заявил Дрейк. – Докажем свою лояльность.
Сирил медленно покачал головой.
– Нет. Мы не станем этого делать, пока не будем уверены.
В послании Императора содержалась просьба, более похожая на приказ, о выдаче ищейкам любой южной ведьмы, очутившейся на территории севера. О том, что разыскивает всемогущий властелин одну, особую, эрту донес его шпион. Остальных беглых южанок тоже хватали маги-ищейки, свозили в столицу Империи, и об их судьбе оставалось только догадываться. Сирил подозревал, что была она незавидной. Но в полученном им донесении говорилось о ведьме, наделенной особым даром. Ведьме, которую боится даже сам властитель. Какую опасность несет она, шпион выведать не сумел, но эрт полагал, что и сам разузнает нужные сведения, если беглянка окажется у него в руках.
– Так узнай! Расспроси ее!
– Думаешь, она расскажет?
Глаза Дрейка сузились, полыхнули недобрым огнем.
– А разве у нее есть возможность промолчать?
Он был прав, сто, нет, тысячу раз прав, но Сирила мгновенно охватил гнев. Причинить Ирис боль? Силой вырвать у нее признание? Да он скорее оторвет руки тому, кто дерзнет прикоснуться к ведьмочке. Мысль о ее страданиях разливалась огнем по венам, требовала уничтожить обидчика. Эрт поспешно отвернулся, зная, что в глазах его полыхнул огонь, и не желая, чтобы друг это заметил.
– Так как? – настаивал Дрейк. – Пойдешь к ней? Или этим заняться мне?
– Не тр-р-ронь, – прорычал Сирил.
Зверь внутри ревел, раздирал когтями грудь, рвался наружу, желая растерзать, разорвать на части, испепелить, чтобы и воспоминания не осталось. Сдерживать его удавалось с немалым трудом.
– Что? – несколько удивленно спросил Дрейк. – Ты не хочешь, чтобы я ей занялся?
– Нет, – рявкнул Сирил. – Я сам. Потом. Позже. Сейчас ей нужно отдохнуть, да и мне тоже.
Обиженный Дрейк отвернулся, процедил сквозь зубы:
– Как знаешь. Ты эрт, тебе виднее.
– Вот именно, – злорадно подтвердил Сирил. – Пока я эрт, мне и решать.
И широким шагом направился к выходу, ни разу не оглянувшись на друга.
СИРИЛ
Над неглубокой мраморной чашей бассейна поднимался пар, бьющая ключами прямо из дна горячая вода приятно расслабляла уставшее тело, снимала напряжение с мышц. Он откинул голову на гладкий край, блаженно зажмурился. Лежать бы так долго-долго, не думать ни о чем, выбросить из головы и беспорядки на границе, и странности в Равенсдейле, и злокозненного Императора. Вот только Ирис… О ней забывать он не хотел. Напротив, здесь, в личной купальне, где никто не потревожит и не станет отвлекать, можно и помечтать. О нежной белой коже, гладкой, словно атлас. О мягких шелковистых волосах, что пахнут медовыми травами. О губах, сладких и податливых. О гибком теле, покорно льнущем к нему. О…
Раздался тихий плеск, и тут же на глаза ему легла узкая ладонь, горячие губы на мгновение прижались к губам.
– Наконец-то вернулся, – произнес грудной голос с легкой хрипотцой. – Тебя так долго не было. Я соскучилась.
Агни. Прекрасная Агни, первая красавица северной столицы. Истинная дочь Снаргарда: высокая, черноволосая, белокожая, с тонкой талией, крутыми бедрами и тяжелой грудью. Надменная, гордая, немного высокомерная. Кузина Дрейка. Друг мечтал увидеть родственницу супругой эрта, желания своего не скрывал, и Сирил прекрасно знал о его планах. Агни призывно улыбалась при встречах, словно невзначай прикасалась, подходила близко-близко, так, чтобы можно было вдохнуть приторно-пряный аромат ее духов. Примерно полгода назад Сирил и сам начал подумывать о том, что нет причин, чтобы не взять ее в жены. Эрту нужен наследник, и Агни подходила на роль его матери: хорошего рода, здоровая, красивая, обладающая пытливым умом. Сердце эрта оставалось свободным, так что помех для брака не имелось, но и торопиться с женитьбой отчего-то не слишком хотелось. Он как-то собрался с духом, поговорил с Агни начистоту. Боялся расстроить подругу детских игр признанием, что не испытывает к ней любви и вряд ли когда-либо воспылает страстью, но она восприняла его слова на удивление спокойно и первая предложила:
– Давай попробуем быть вместе. Просто так, без всяких обязательств. Обещаю, что не стану удерживать тебя, если захочешь уйти к другой. Но вдруг нам будет так хорошо друг с другом, что мы не пожелаем расставаться?
Ее слова показались ему разумными, и он согласился. Дурак.
В постели Агни не знала усталости и обладала неистощимой фантазией, так что эта сторона их отношений Сирила полностью устраивала. Не устраивало другое: теперь и Дрейк, и вся его многочисленная родня ожидала, что со дня на день эрт объявит о помолвке, а не дождавшись, принялись намекать когда тонко, а когда и открыто спрашивать о свадьбе. Дрейк на правах друга и вовсе интересовался чуть ли не ежедневно, когда же Сирила и его кузину свяжут навеки брачные клятвы. Вскоре эрт начал чувствовать себя загнанным в ловушку зверем, но оставить Агни теперь казалось ему бесчестным, ведь сама она ни о чем не просила, только заглядывала в глаза, целовала горячо-горячо да пылко отдавалась как на ложе, так и в местах, для любви вроде бы никак не предназначенных. Вот и сегодня проникла в купальню, хотя Сирил ее и не звал.
– Я соскучилась, – немного капризно протянула Агни и уселась ему на бедра. – Где ты пропадал так долго?
Горячие ладони скользили по его плечам, по груди, нежно поглаживали, спускались все ниже, ниже.
– Я устал, Агни, – попробовал остановить любовницу Сирил.
Она склонилась к нему, несильно прихватила ухо зубами, прошлась поцелуями по шее.
– Я сниму твою усталость. Все сделаю сама.
Тонкие пальцы искусно ласкали, вода бурлила вокруг их тел, Агни ерзала по бедрам Сирила, и он ощутил прилив возбуждения и прикрыл глаза. И тут же увидел перед собой тонкое бледное лицо с запавшими щеками, высокими скулами, широко распахнутыми огромными серыми глазами под высокими дугами бровей. Ирис смотрела на него, не отрываясь. Это она, а не Агни, прикасалась к нему жадно и дерзко, она шептала прерывисто: «Хочу! Хочу тебя!», это она со стоном приняла его в себя и принялась двигаться, доставляя неистовое наслаждение. И это ее имя едва не сорвалось с его губ на пике удовольствия.
Потом ему стало стыдно. Так стыдно, что он едва не нырнул в бассейн с головой, чтобы спрятаться, не видеть счастливое лицо Агни, не чувствовать ее расслабленное тело на своем. Любовница легко целовала его плечо, потиралась щекой и только что не мурлыкала, как довольная кошка.
– Тебе уже лучше, дорогой?
Злость на себя разъедала, выжигала изнутри. Он не должен, не должен был думать об Ирис, но ничего не мог поделать с собой. Агни не заслужила этого, вот только южная ведьма проникла не только в мысли эрта. Отравой бежала по его жилам в крови, ядом пропитала его сердце. Ирис стала его наваждением, его навязчивым желанием, с которым он не мог и хотел справиться, хотя и понимал, что столь странная прихоть может поставить Снаргард на край гибели. И все же отказаться от южанки, выбросить ее из головы было выше его сил.
***
Он появился вскоре после того, как Бренна унесла поднос с остатками завтрака. Покидать спальню и разгуливать по дворцу мне не позволили, но горничная пообещала принести книги из библиотеки и какое-нибудь рукоделие, чтобы мне было чем себя занять. Роскошно обставленные покои действительно оказались клеткой, пусть и позолоченной, но накрепко запертой.
Когда распахнулась, а затем захлопнулась дверь, я стояла у окна, разглядывая видневшийся вдали лес и покрытые снегом вершины холмов. Решила, что вернулась Бренна, и велела, не поворачиваясь:
– Положи на прикроватный столик.
Ответа не услышала, как и звука шагов. Зато после непродолжительно молчания прозвучал незнакомый голос:
– Так вот ты какая, ведьма. Самая обыкновенная. Хотя… может, ты прекрасна ликом, как яркая звезда в ночном небе? Повернись, я хочу взглянуть на твое лицо.
Вне себя от гнева, я резко развернулась к незнакомцу и скрестила руки на груди, прожигая его взглядом. Ничуть не смутившись, он подошел поближе, с интересом разглядывая меня.
– И опять ничего особенного. Наши северные девы краше во сто крат. Значит, все дело в твоей ведьмовской силе, верно? Иначе зачем еще ты понадобилась Императору?
Он чем-то неуловимо походил на Сирила: схожий разрез глаз, только не синих, а зеленых, такой же твердый подбородок. Черные волосы, густые брови, резкие скулы, немного длинноватый нос с горбинкой. Если и родственник эрта, то дальний.
– Отвечай, ведьма! – рявкнул он. – Или язык проглотила?
– Кажется, вы позабыли представиться. И поздороваться. Или учтивость недоступна сынам севера?
Он побагровел от злости.
– Дерзкая дрянь! Как ты смеешь так непочтительно разговаривать с самим тан-эртом?
Я прожила на севере достаточно долго, чтобы знать, что означает это слово. Помощник эрта, его правая рука, второй после правителя. Вот, значит, как.
– Чтобы позабыть о вежливости, нужно быть тан-эртом? Буду знать.
Он пересек комнату тремя огромными шагами, в мгновение оказался рядом со мной, схватил за плечо так крепко, что мне с трудом удалось подавить крик боли. До вечера точно синяки проступят.
– Думаешь, тебе многое позволено, ведьма? – прошипел мне в лицо. – Ошибаешься. Тебе бы умолять о снисхождении, а ты…
– Дрейк! – прогрохотало от двери.
Лицо Сирила исказилось от ярости, взгляд пылал гневом.
– Дрейк! Что ты здесь делаешь?
Стальная хватка на моем плече разжалась.
– Это что ты здесь делаешь? Ты отказал мне в разговоре, сказал, что устал. Отмахнулся от друга – и ради чего? Чтобы увидеться с этой?
Последнее слово он выплюнул с презрением.
Эрт словно окаменел. Он не тронулся с места, стоял, прожигая Дрейка злым взглядом.
– Я – запретил – тебе – приближаться – к ней.
Слова падали камнями, разделяя друзей. Повисла звенящая тишина. Я затаила дыхание. Северяне застыли, напряженно глядя друг другу в лица.
Дрейк не выдержал первым, опустил голову, забормотал:
– Я стараюсь ради Снаргарда, ты же знаешь.
– Вон! – рявкнул Сирил.
Тан-эрт подошел к нему, положил ладонь на руку. Сирил дернул плечом.
– Я велел тебе не трогать ее, – процедил он. – Ты нарушил мой запрет и будешь покаран.
Дрейк уставился на него в изумлении, словно не поверил собственным ушам.
– Что? Из-за нее? Из-за этой девки? Да она околдовала тебя! Опутала чарами!
– Она ни при чем, – холодно ответил Сирил. – Ты забылся, Дрейк. Посмел ослушаться своего эрта. Не усугубляй свою вину дальнейшим неповиновением. Уходи.
Тан-эрт сдался. Он склонился в поклоне и молча пошел к двери, но если бы взгляд мог убивать, то я уже лежала бы бездыханной: такой ненавистью горели его глаза.
– Он обидел тебя? – ровно спросил Сирил.
Холодно, отстраненно. Так, как и должно спрашивать у чужачки, что послужила невольно причиной раздора с лучшим другом. А в памяти пронеслось: «И-и-ирис! Моя-а-а-а!» Нет, не думать, не вспоминать, забыть, забыть навсегда. Я горько усмехнулась: что-то слишком много образовалось запретных тем за последнее время.
– Он тебя обидел? – настойчиво повторил Сирил.
Я покачала головой.
– Нет, господин.
Похоже, обращение ему не понравилось.
Приблизился, поднял руку, осторожно провел пальцами по щеке. Легко-легко, нежно-нежно, невесомо, вот только все равно обжигающе. Я еще слишком хорошо помнила иные прикосновения, те, от которых кружилась голова и туманился разум, те, что выжигали все мысли и желания, кроме одного: быть с ним, принадлежать ему, стать одним целым, забыться в его объятиях.
Отшатнулась, как от ядовитой змеи, и тут же заметила, как застыло его лицо, заледенел взгляд. Вместо синего яркого пламени – синий же стылый лед.
– Ирис?
– Ой! Простите, госпожа! Простите! Я думала, вы уже встали.
– Уже встала, – проворчала я, выбираясь из постели и нашаривая ногами туфли. – Как тебя зовут?
– Бренна, госпожа. Я буду прислуживать вам. Хотите умыться? Или сначала принести вам завтрак?
Аппетита не было, а вот умыться бы не помешало. Бренна отворила оставшуюся незамеченной ночью дверцу и пропустила меня в небольшую комнатку.
– Умывальня, госпожа, – с гордостью пояснила она. – Снаргард – самый чудесный город в мире! Где еще видали вы личные умывальни? Слышала, что в иных краях устраивают общее отхожее место, руки и лицо моют в тазу, а для купания таскают воду ведрами и греют. Хвала крылатым, что я родилась в благословенном Снаргарде! Вам повезло, госпожа, что вы попали сюда.
Сомнительное везение, особенно если учесть, что южан водопроводом не удивишь. Хотя за время странствий мне пришлось привыкнуть к некоторым неудобствам и даже лишениям, так что возможность нормально помыться не могла не радовать. А вот таинственные крылатые, упомянутые вместо привычных богов, насторожили. Уж не поклоняются ли здесь тварям, подобным той, что довелось мне вчера увидеть? Изображения в подземелье и светильники в спальне наводили на мысль, что страшное подозрение может оказаться правдой.
– Расскажи мне еще о Снаргарде, Бренна.
Горничная принялась петь осанну северной столице, в красках расписывая мое везение. Нет, мол, прекраснее города во всем мире, и благословен каждый горожанин, живущий под покровительством эрта.
– А что эрт? Ты многое знаешь о нем?
Многословная столь недавно Бренна стушевалась, примолкла. Покачала головой, а потом выдала:
– Заболталась я с вами, госпожа. Совсем позабыла о своих обязанностях, вы уж не гневайтесь на дуру. Позвольте помочь вам переодеться и заплести волосы, а потом скажите, чего желаете на завтрак, я мигом принесу. Оленина есть запеченная, и блинчики с ягодами и сметаной, и кролик в вине, и…
Она суетилась, перечисляла яства, имеющиеся на кухне, расхваливала искусство повара, а во мне крепло убеждение: расспрашивать о Сириле бесполезно. Говорить не станет.
Зато после завтрака мне пришлось познакомиться еще с одной обитательницей дворца. И вот она-то многое рассказала, не таясь. Но до нее меня навестил еще один незваный гость.
***
СИРИЛ
Дрейк дожидался его в подземном зале. Хранитель либо еще не вернулся, либо скрылся в своей обители, посчитав, что выполнил поручение эрта и более нужды в нем правитель не испытывает. Либо же, что более вероятно, увидел Дрейка и счел за лучшее не вмешиваться в разговор, который – Сирил это понял сразу по напряженному лицу друга – будет не из легких.
– Ты ее нашел, – не утруждая себя приветствиями, выпалил Дрейк. – Ведьму, которая так нужна Императору. Это же она, верно?
– Вероятнее всего, но я не уверен. Возможно, она просто одна из южных ведьм, нашедшая пристанище в небольшой приграничной деревушке, именуемой отчего-то городом. Одна из многих. Не та самая.
– Тогда ее нужно выдать Империи, – убежденно заявил Дрейк. – Докажем свою лояльность.
Сирил медленно покачал головой.
– Нет. Мы не станем этого делать, пока не будем уверены.
В послании Императора содержалась просьба, более похожая на приказ, о выдаче ищейкам любой южной ведьмы, очутившейся на территории севера. О том, что разыскивает всемогущий властелин одну, особую, эрту донес его шпион. Остальных беглых южанок тоже хватали маги-ищейки, свозили в столицу Империи, и об их судьбе оставалось только догадываться. Сирил подозревал, что была она незавидной. Но в полученном им донесении говорилось о ведьме, наделенной особым даром. Ведьме, которую боится даже сам властитель. Какую опасность несет она, шпион выведать не сумел, но эрт полагал, что и сам разузнает нужные сведения, если беглянка окажется у него в руках.
– Так узнай! Расспроси ее!
– Думаешь, она расскажет?
Глаза Дрейка сузились, полыхнули недобрым огнем.
– А разве у нее есть возможность промолчать?
Он был прав, сто, нет, тысячу раз прав, но Сирила мгновенно охватил гнев. Причинить Ирис боль? Силой вырвать у нее признание? Да он скорее оторвет руки тому, кто дерзнет прикоснуться к ведьмочке. Мысль о ее страданиях разливалась огнем по венам, требовала уничтожить обидчика. Эрт поспешно отвернулся, зная, что в глазах его полыхнул огонь, и не желая, чтобы друг это заметил.
– Так как? – настаивал Дрейк. – Пойдешь к ней? Или этим заняться мне?
– Не тр-р-ронь, – прорычал Сирил.
Зверь внутри ревел, раздирал когтями грудь, рвался наружу, желая растерзать, разорвать на части, испепелить, чтобы и воспоминания не осталось. Сдерживать его удавалось с немалым трудом.
– Что? – несколько удивленно спросил Дрейк. – Ты не хочешь, чтобы я ей занялся?
– Нет, – рявкнул Сирил. – Я сам. Потом. Позже. Сейчас ей нужно отдохнуть, да и мне тоже.
Обиженный Дрейк отвернулся, процедил сквозь зубы:
– Как знаешь. Ты эрт, тебе виднее.
– Вот именно, – злорадно подтвердил Сирил. – Пока я эрт, мне и решать.
И широким шагом направился к выходу, ни разу не оглянувшись на друга.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
СИРИЛ
Над неглубокой мраморной чашей бассейна поднимался пар, бьющая ключами прямо из дна горячая вода приятно расслабляла уставшее тело, снимала напряжение с мышц. Он откинул голову на гладкий край, блаженно зажмурился. Лежать бы так долго-долго, не думать ни о чем, выбросить из головы и беспорядки на границе, и странности в Равенсдейле, и злокозненного Императора. Вот только Ирис… О ней забывать он не хотел. Напротив, здесь, в личной купальне, где никто не потревожит и не станет отвлекать, можно и помечтать. О нежной белой коже, гладкой, словно атлас. О мягких шелковистых волосах, что пахнут медовыми травами. О губах, сладких и податливых. О гибком теле, покорно льнущем к нему. О…
Раздался тихий плеск, и тут же на глаза ему легла узкая ладонь, горячие губы на мгновение прижались к губам.
– Наконец-то вернулся, – произнес грудной голос с легкой хрипотцой. – Тебя так долго не было. Я соскучилась.
Агни. Прекрасная Агни, первая красавица северной столицы. Истинная дочь Снаргарда: высокая, черноволосая, белокожая, с тонкой талией, крутыми бедрами и тяжелой грудью. Надменная, гордая, немного высокомерная. Кузина Дрейка. Друг мечтал увидеть родственницу супругой эрта, желания своего не скрывал, и Сирил прекрасно знал о его планах. Агни призывно улыбалась при встречах, словно невзначай прикасалась, подходила близко-близко, так, чтобы можно было вдохнуть приторно-пряный аромат ее духов. Примерно полгода назад Сирил и сам начал подумывать о том, что нет причин, чтобы не взять ее в жены. Эрту нужен наследник, и Агни подходила на роль его матери: хорошего рода, здоровая, красивая, обладающая пытливым умом. Сердце эрта оставалось свободным, так что помех для брака не имелось, но и торопиться с женитьбой отчего-то не слишком хотелось. Он как-то собрался с духом, поговорил с Агни начистоту. Боялся расстроить подругу детских игр признанием, что не испытывает к ней любви и вряд ли когда-либо воспылает страстью, но она восприняла его слова на удивление спокойно и первая предложила:
– Давай попробуем быть вместе. Просто так, без всяких обязательств. Обещаю, что не стану удерживать тебя, если захочешь уйти к другой. Но вдруг нам будет так хорошо друг с другом, что мы не пожелаем расставаться?
Ее слова показались ему разумными, и он согласился. Дурак.
В постели Агни не знала усталости и обладала неистощимой фантазией, так что эта сторона их отношений Сирила полностью устраивала. Не устраивало другое: теперь и Дрейк, и вся его многочисленная родня ожидала, что со дня на день эрт объявит о помолвке, а не дождавшись, принялись намекать когда тонко, а когда и открыто спрашивать о свадьбе. Дрейк на правах друга и вовсе интересовался чуть ли не ежедневно, когда же Сирила и его кузину свяжут навеки брачные клятвы. Вскоре эрт начал чувствовать себя загнанным в ловушку зверем, но оставить Агни теперь казалось ему бесчестным, ведь сама она ни о чем не просила, только заглядывала в глаза, целовала горячо-горячо да пылко отдавалась как на ложе, так и в местах, для любви вроде бы никак не предназначенных. Вот и сегодня проникла в купальню, хотя Сирил ее и не звал.
– Я соскучилась, – немного капризно протянула Агни и уселась ему на бедра. – Где ты пропадал так долго?
Горячие ладони скользили по его плечам, по груди, нежно поглаживали, спускались все ниже, ниже.
– Я устал, Агни, – попробовал остановить любовницу Сирил.
Она склонилась к нему, несильно прихватила ухо зубами, прошлась поцелуями по шее.
– Я сниму твою усталость. Все сделаю сама.
Тонкие пальцы искусно ласкали, вода бурлила вокруг их тел, Агни ерзала по бедрам Сирила, и он ощутил прилив возбуждения и прикрыл глаза. И тут же увидел перед собой тонкое бледное лицо с запавшими щеками, высокими скулами, широко распахнутыми огромными серыми глазами под высокими дугами бровей. Ирис смотрела на него, не отрываясь. Это она, а не Агни, прикасалась к нему жадно и дерзко, она шептала прерывисто: «Хочу! Хочу тебя!», это она со стоном приняла его в себя и принялась двигаться, доставляя неистовое наслаждение. И это ее имя едва не сорвалось с его губ на пике удовольствия.
Потом ему стало стыдно. Так стыдно, что он едва не нырнул в бассейн с головой, чтобы спрятаться, не видеть счастливое лицо Агни, не чувствовать ее расслабленное тело на своем. Любовница легко целовала его плечо, потиралась щекой и только что не мурлыкала, как довольная кошка.
– Тебе уже лучше, дорогой?
Злость на себя разъедала, выжигала изнутри. Он не должен, не должен был думать об Ирис, но ничего не мог поделать с собой. Агни не заслужила этого, вот только южная ведьма проникла не только в мысли эрта. Отравой бежала по его жилам в крови, ядом пропитала его сердце. Ирис стала его наваждением, его навязчивым желанием, с которым он не мог и хотел справиться, хотя и понимал, что столь странная прихоть может поставить Снаргард на край гибели. И все же отказаться от южанки, выбросить ее из головы было выше его сил.
***
Он появился вскоре после того, как Бренна унесла поднос с остатками завтрака. Покидать спальню и разгуливать по дворцу мне не позволили, но горничная пообещала принести книги из библиотеки и какое-нибудь рукоделие, чтобы мне было чем себя занять. Роскошно обставленные покои действительно оказались клеткой, пусть и позолоченной, но накрепко запертой.
Когда распахнулась, а затем захлопнулась дверь, я стояла у окна, разглядывая видневшийся вдали лес и покрытые снегом вершины холмов. Решила, что вернулась Бренна, и велела, не поворачиваясь:
– Положи на прикроватный столик.
Ответа не услышала, как и звука шагов. Зато после непродолжительно молчания прозвучал незнакомый голос:
– Так вот ты какая, ведьма. Самая обыкновенная. Хотя… может, ты прекрасна ликом, как яркая звезда в ночном небе? Повернись, я хочу взглянуть на твое лицо.
Вне себя от гнева, я резко развернулась к незнакомцу и скрестила руки на груди, прожигая его взглядом. Ничуть не смутившись, он подошел поближе, с интересом разглядывая меня.
– И опять ничего особенного. Наши северные девы краше во сто крат. Значит, все дело в твоей ведьмовской силе, верно? Иначе зачем еще ты понадобилась Императору?
Он чем-то неуловимо походил на Сирила: схожий разрез глаз, только не синих, а зеленых, такой же твердый подбородок. Черные волосы, густые брови, резкие скулы, немного длинноватый нос с горбинкой. Если и родственник эрта, то дальний.
– Отвечай, ведьма! – рявкнул он. – Или язык проглотила?
– Кажется, вы позабыли представиться. И поздороваться. Или учтивость недоступна сынам севера?
Он побагровел от злости.
– Дерзкая дрянь! Как ты смеешь так непочтительно разговаривать с самим тан-эртом?
Я прожила на севере достаточно долго, чтобы знать, что означает это слово. Помощник эрта, его правая рука, второй после правителя. Вот, значит, как.
– Чтобы позабыть о вежливости, нужно быть тан-эртом? Буду знать.
Он пересек комнату тремя огромными шагами, в мгновение оказался рядом со мной, схватил за плечо так крепко, что мне с трудом удалось подавить крик боли. До вечера точно синяки проступят.
– Думаешь, тебе многое позволено, ведьма? – прошипел мне в лицо. – Ошибаешься. Тебе бы умолять о снисхождении, а ты…
– Дрейк! – прогрохотало от двери.
Лицо Сирила исказилось от ярости, взгляд пылал гневом.
– Дрейк! Что ты здесь делаешь?
Стальная хватка на моем плече разжалась.
– Это что ты здесь делаешь? Ты отказал мне в разговоре, сказал, что устал. Отмахнулся от друга – и ради чего? Чтобы увидеться с этой?
Последнее слово он выплюнул с презрением.
Эрт словно окаменел. Он не тронулся с места, стоял, прожигая Дрейка злым взглядом.
– Я – запретил – тебе – приближаться – к ней.
Слова падали камнями, разделяя друзей. Повисла звенящая тишина. Я затаила дыхание. Северяне застыли, напряженно глядя друг другу в лица.
Дрейк не выдержал первым, опустил голову, забормотал:
– Я стараюсь ради Снаргарда, ты же знаешь.
– Вон! – рявкнул Сирил.
Тан-эрт подошел к нему, положил ладонь на руку. Сирил дернул плечом.
– Я велел тебе не трогать ее, – процедил он. – Ты нарушил мой запрет и будешь покаран.
Дрейк уставился на него в изумлении, словно не поверил собственным ушам.
– Что? Из-за нее? Из-за этой девки? Да она околдовала тебя! Опутала чарами!
– Она ни при чем, – холодно ответил Сирил. – Ты забылся, Дрейк. Посмел ослушаться своего эрта. Не усугубляй свою вину дальнейшим неповиновением. Уходи.
Тан-эрт сдался. Он склонился в поклоне и молча пошел к двери, но если бы взгляд мог убивать, то я уже лежала бы бездыханной: такой ненавистью горели его глаза.
– Он обидел тебя? – ровно спросил Сирил.
Холодно, отстраненно. Так, как и должно спрашивать у чужачки, что послужила невольно причиной раздора с лучшим другом. А в памяти пронеслось: «И-и-ирис! Моя-а-а-а!» Нет, не думать, не вспоминать, забыть, забыть навсегда. Я горько усмехнулась: что-то слишком много образовалось запретных тем за последнее время.
– Он тебя обидел? – настойчиво повторил Сирил.
Я покачала головой.
– Нет, господин.
Похоже, обращение ему не понравилось.
Приблизился, поднял руку, осторожно провел пальцами по щеке. Легко-легко, нежно-нежно, невесомо, вот только все равно обжигающе. Я еще слишком хорошо помнила иные прикосновения, те, от которых кружилась голова и туманился разум, те, что выжигали все мысли и желания, кроме одного: быть с ним, принадлежать ему, стать одним целым, забыться в его объятиях.
Отшатнулась, как от ядовитой змеи, и тут же заметила, как застыло его лицо, заледенел взгляд. Вместо синего яркого пламени – синий же стылый лед.
– Ирис?
