– Да, господин.
– Раньше ты звала меня по имени.
Подлым ударом – ласковый голос, такой же, каким он нашептывал мне нежности. Взять себя в руки, не выдать чувств, не дать повода торжествовать.
– Раньше я общалась с одним из многих северян, а сейчас – с правителем. Или вы предпочитаете обращение «мой эрт», господин? Прошу прощения, оно мне непривычно, но я постараюсь не запинаться.
– Ирис…
– Чего угодно эрту?
– Проклятие!
Кулак с силой врезался в стену. Я вздрогнула, обхватила себя руками.
– Проклятие, Ирис! Почему все так?
– Как, мой эрт?
Безумный взгляд и рычание:
– Пер-рестань так меня называть.
– Как будет угодно господину.
– Как будет угодно, значит?
Он рванул меня к себе, стиснул так, что перехватило дыхание.
– Послушная, да? Покорная? И-и-ирис…
Нет, нет, не надо! Только не это! За что?
– И-и-ирис…
Все ближе, ближе. Жарче, теснее. До головокружения, до слабости в ногах, до ярких радужных кругов перед глазами. Его губы такие горячие, такие настойчивые. Захлебнуться, утонуть в поцелуе, забыться в страстных ласках.
Нет!
Под ногами покачнулся пол, нас расшвырнуло в разные стороны. Сирил с недоумением смотрел на меня расфокусированным взглядом, а я в ужасе прижала ладонь ко рту. Ко мне возвращалась сила. В самый неподходящий момент, хуже которого и не придумать.
СИРИЛ
– Магический резонанс, – задумчиво изрек Хранитель и покачал в руке странный сосуд округлой формы, заполненный ядовито-зеленой жидкостью. – Мне доводилось о таком слышать, а вот увидел впервые. Пусть южанка выпьет это зелье, оно усыпит ее силу. Ненадолго, на короткое время. А мы пока решим, что делать.
Дрейк выглядел столь свирепо, что Сирил не сомневался: если Ирис откажется пить – зальет ей зелье в глотку силком. Хуже всего то, что запретить другу так поступить эрт не мог. На выплеск силы южной ведьмы отреагировало Сердце, встрепенувшись и забившись так мощно, что биение это ощутил весь Снаргард. К худу или к добру – не знал даже всеведущий Хранитель. Пришлось срочно созывать Большой Совет.
– Выдать Императору ведьму – и дело с концом! – громыхнул Беарн, чьи волосы уже посеребрила седина.
– Нет, – возразил Сирил. – Отдать ее мы всегда успеем. Пока же нужно выяснить, зачем ее разыскивает Император.
– Да какая разница? – досадливо поморщился Беарн. – Нужна ему ведьма – пусть забирает.
У Сирила потемнело перед глазами, руки сжались в кулаки. От гнева эрта Беарна спас Хранитель, заговоривший ровно, спокойно, будто ничего сверхъестественного и не произошло.
– Нужно разобраться, эрт прав. Если Император прибавит силу ведьмы к собственной, то не устоит даже Снаргард.
От этих слов, сказанных почти равнодушным тоном, у всех пробежал мороз по коже. Мысль о том, что Император ищет ведьм не как врагов, а как союзников, прежде всерьез не рассматривалась. После разорения юга сомнений в участи его дочерей не возникало, но после сегодняшней демонстрации силы Ирис у многих зародились сомнения.
– Тогда убить ее – и все! – внес Беарн новое предложение.
Он сам стоял на краю гибели, но не подозревал об этом, а Сирил уже всерьез подумывал разодрать его на множество кровавых ошметков.
– Зачем убивать? – возразил юный сероглазый Орин, и алая пелена перед глаза эрта расступилась. – Правитель сказал верно: нужно разузнать побольше. Возможно, Император ищет ведьму, потому что она опасна для него. Тогда мы сможем с ее помощью одолеть врага.
Беарн расхохотался.
– Ты видел ее, Орин? Нет? А Дрейк видел и утверждает, что она – обычная девчонка. Тощая, что голодная кошка. Ей ли одолеть самого Императора?
Сирил сцепил зубы, велел себе молчать. Большой Совет – не место для склок, тем более для сражений. Но пальцы зудели от желания вцепиться в горло сначала Беарну, а затем и Дрейку. Или наоборот? Сначала расправиться с другом, а потом уже приняться и за Беарна?
– Однако же от выплеска силы этой девчонки встрепенулось Сердце и содрогнулся весь Снаргард, – вставил Хранитель. – Неразумно принимать решение сейчас, когда нам так мало известно. Лучше понаблюдать и подождать донесений шпионов из Империи. Я сказал все, что хотел.
Он скрестил руки на груди и склонил голову. Опали широкие шелковые рукава, обнажая украшенные широкими браслетами обманчиво хрупкие запястья – всем было ведомо, какая сила кроется в изящных руках Хранителя. Звякнули серебряные колокольчики, вплетенные в седую косу. Присутствующие переглянулись. Хранитель редко удостаивал своим присутствием даже Большой Совет, предпочитал не вмешиваться в дела Снаргарда, редко покидал подземелья. Тем ценнее было каждое его слово, и спорить с ним никто не осмелился. Горячий Беарн что-то едва слышно проворчал себе под нос, но внимания на него никто не обратил. Сирил встал и сдержанно поклонился.
– Совет окончен, уважаемые. Прислушаемся к словам почтенного Хранителя и примем пока что выжидательную позицию. Я призову вас, если что-либо изменится либо мы получим новые сведения.
Один за другим вставали собравшиеся, подходили к эрту и низко кланялись ему. Наконец в просторном помещении остались только Дрейк и Сирил, даже Хранитель их покинул. Друг дерзко вздернул подбородок и заглянул правителю в глаза.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Знаю, – холодно ответил эрт. – Южанку отдавать нельзя, она может нам пригодиться.
Дрейк сжал его руку.
– Что с тобой, друг? Что она с тобой сделала? Я же вижу, что ты не такой, как обычно. Ведьма околдовала тебя.
Злость опять окатила волной.
– Прекрати! Перестань ее обвинять невесть в чем!
По лицу Дрейка расплылась понимающая улыбка.
– А-а, понял. Ты просто хочешь ее, так? Ну да, она не похожа на тех женщин, что были у тебя раньше. Неведомое блюдо. Так возьми ее и выброси из головы.
– Не смей так говорить!
Дрейк поморщился.
– Ты ослеплен страстью, дружище. Она туманит тебе голову, лишает возможности рассуждать здраво. Как только утолишь ее – разум вернется к тебе. Сам поймешь, что ведьма околдовала тебя ради своих целей и…
Сирил и сам не понял, как выбросил вперед сжатый кулак. Дрейк отлетел в сторону, схватился за лицо ладонью.
– Ты… - неверяще пробормотал он. – Ты… ударил меня… из-за этой девки?
– Не смей так говорить о ней! – взревел Сирил. – В последний раз предупреждаю!
Дрейк примирительно протянул к нему руки. Из разбитой губы бежала тоненькой струйкой кровь.
– Хорошо, хорошо, не буду. Сам разберешься. Тебе нужно остыть.
Нужно. Он и сам чувствовал, как беснуется внутри зверь, рвется наружу. Новые ощущения пугали, но эрт не отказался бы от них за все сокровища мира.
– Договорим потом, – бросил он другу и метнулся из зала Совета.
Скорее, скорее на открытую площадку на вершине Закатной башни. Туда, где он сможет дать выход своему зверю и ничего не разрушить во всесокрушающей ярости. А все остальное – потом. Потом, когда успокоится.
***
Безразличие. Тупая, унылая опустошенность. Они накатили разом, охватили меня после ухода Сирила. Вернувшаяся сила не радовала, скорее уж вызывала досаду и даже пугала. Как же не вовремя, как же некстати! Иллюзий относительно собственной судьбы не оставалось: даже если эрт и не захочет отдавать меня Императору, его попросту заставят. Дрейк, тан-эрт, ясно выразил свое ко мне отношение, и я сильно сомневалась, что во дворце у меня найдутся союзники.
Принесенное стражником зелье выпила безропотно, понимала, что сопротивляться бесполезно. Допустим, моей силы хватит, чтобы справиться с одним охранником, пусть даже с двумя. А дальше? Дворец мне все равно не покинуть, из Снаргарда не сбежать. Отловят и запрут покрепче, только уже не в уютных покоях, а в клетке в подземелье.
За окном догорал закат, солнце уже скрылось за холмами. Темнеющее небо внезапно прочертила огненная вспышка, и я вздрогнула, вспомнила отчего-то крылатое чудовище, увиденное вчера. Вот и еще один довод в пользу бессмысленности побега: в окрестностях северной столицы водятся неведомые твари. Хотя не лучше ли оказаться разодранной ими, чем попасть в лапы Императора?
Хлопнула дверь. Уже пришли? Так скоро?
Но нет, в комнату вошла всего лишь девушка. Не прислуга: даже не будь на ней платья алого бархата и колец и серег с крупными рубинами, за горничную незнакомку никто бы не принял. Слишком горделивая осанка, слишком высоко вздернутый подбородок, слишком дерзкий взгляд.
Она молча рассматривала меня, и я не торопилась разбивать тишину, тоже не отводила взгляда от нежданной гостьи. Высокая, выше меня примерно на полголовы. Пышная грудь, тонкая талия, крутая линия бедра. Черные волосы заплетены в косы и уложены короной. Белая кожа, пухлые алые губы, изящные дуги бровей. Красавица. Я бы залюбовалась, вот только больно уж неприязненно она на меня смотрела.
– Значит, ты и есть ведьма? – протяжно произнесла она, когда молчание сделалось совсем уж нестерпимым. – Южная ведьма, чьи чары лишают мужчин разума?
Я догадывалась, чьи слова она пересказывала она сейчас, в чьем воспаленном воображении родился этот бред.
– Говорят, из-за этого Император и объявил вам войну, – вкрадчиво продолжала она. – Чтобы уничтожить зло, которое вы несете.
Внутри вскипела и тут же опала волна возмущения. Император вовсе не объявлял войну югу, он напал вероломно, исподтишка, и когда южане опомнились, сопротивляться было уже поздно. Мы, конечно же, пытались отстоять хотя бы столицу, но… Слишком малочисленное войско, слишком неравные силы. Юг пал, а на ведьм объявили охоту, и мне пришлось пробираться далеко на север, сбивая ноги в кровь, голодая, терпя лишения и дрожа от страха. Вот только нет смысла рассказывать все это надменной северянке, что пришла покуражиться над пленницей. Лучшее, что я могу сделать сейчас – молчать. Молчать, стискивать зубы, делать вид, что не слышу ни единого слова. Не дать ей насладиться моей болью.
Не дождавшись ответа, незнакомка подошла ближе и прошипела:
– Но теперь-то ты поплатишься за все, ведьма. Думала околдовать самого эрта? Решила, что всесильна? Если тебя казнят публично, то я приеду в Империю, чтобы полюбоваться на твою смерть.
Злоба, плескавшаяся в голубых глазах, пугала. Вне всякого сомнения, незваная гостья с удовольствием вцепилась бы мне в лицо – и вцепится, дай я ей хоть малейший повод. О том, что послужило причиной столь сильной ненависти, я догадывалась, вот только гнала от себя эти мысли прочь. Но незнакомка не собиралась оставлять меня в неведении.
– Хочу увидеть, как умрет та, что покусилась на моего мужчину! – выплюнула она. – На моего жениха! Воровка!
Вот и все. Слова произнесены. Не то, чтобы они стали для меня неожиданностью, но… Но отчего же так заныло в груди, где все, казалось, оледенело? Отчего же так больно? Почему темнеет в глазах и качаются стены? Я еще успела удивиться тому, что пол и потолок внезапно поменялись местами, а потом свет померк, и я провалилась в пустоту.
СИРИЛ
Хранитель устало провел рукой по лбу.
– Она пришла в себя, но уже уснула и проспит до утра. Не советую ее будить, мой эрт.
После того, как Сирил, вернувшись во дворец, застал Ирис без сознания, прошло не меньше двух часов, и все это время правитель сходил с ума от беспокойства. Ирис, Ирис, хрупкая девочка, нежная, беззащитная, что же с тобой? Что случилось? Прежде всего спешно вызванный Хранитель разжал южанке зубы и влил на всякий случай в рот противоядие. На хмурый встревоженный взгляд эрта покачал головой:
– Нет, я не думаю, что ее отравили, но и исключить такую вероятность права не имею.
Потом он перенес Ирис в подземелья и долго возился с ней в своей закрытой от посторонних глаз лаборатории, а Сирил взад-вперед бродил под дверью, готовый разорвать любого, кто подвернется ему под руку. К счастью, никто, даже Дрейк, не рискнул его побеспокоить. Когда же Хранитель показался на пороге, эрт бросился к нему, как уличный мальчишка к бродячему фокуснику в ожидании чуда.
– Она?
– Жива, мой эрт. Жива и будет жить.
Известие о том, что сейчас Ирис просто спит, а жизни ее и здоровью не угрожает опасность, накатило волной облегчения, смыло ужас. Сирил только сейчас осознал, что все то время, пока Хранитель занимался южной ведьмой, стискивал до скрипа зубы и сжимал до боли кулаки.
– Но что с ней случилось?
– Больше всего похоже на истощение, мой эрт. Нет, не физическое. Я правильно понял, что сила вернулась к ней внезапно?
Сирил кивнул.
– Да. Никаких признаков ее пробуждения за время нашего путешествия я не заметил, да и настоятельница обители даже не подозревала о том, кого приютила под своим кровом. Первый выплеск за несколько месяцев, полагаю.
– И весьма сильный, – добавил Хранитель. – Настолько, что даже Сердце отозвалось. А потом ведьма выпила зелье, вот ее организм и не справился.
– Она… она могла… - в ужасе начал Сирил.
– Нет, мой эрт. Не думаю. Но я, к сожалению, слишком мало знаю о ведьмах юга. Если наша, хм, гостья, пожелает рассказать побольше, то нам хотя бы станет известно, чего ожидать.
Расскажет ли? Эрт сильно в том сомневался. За время пути Ирис ни разу не заговорила о своем прошлом, да и в целом всегда оставалась немногословной. Настороженной, словно чего-то боялась. Вернее, кого-то, и Сирил слишком, увы, хорошо знал, кого именно.
– Я могу увидеть ее?
– Да, мой эрт. Только не разбуди, сон сейчас для нее целебен.
Она лежала на узкой койке, прикрытая мягким одеялом из лебяжьего пуха. Все еще бледная, с запавшими щеками, глубокими тенями под длинными ресницами. Дышала часто и всхлипывала иногда во сне, будто снилось ей нечто неприятное.
Сирил осторожно, едва касаясь, провел пальцем по тонкой нежной коже, склонился и почти коснулся губами манящих пухлых розовых губ. Ирис, такая чуткая, такая отзывчивая. Сладкая девочка. Его ведьмочка, которую он – и понимание этого обрушилось, придавило каменной глыбой – не отдаст Императору, даже если придется сражаться. Такая хрупкая. Такая сильная. Что же пришлось тебе пережить, Ирис? От каких кошмаров бежала ты так далеко? И как тебя защитить, если ты сама защиту отвергаешь?
Тонкие пальцы комкали край одеяла, Ирис хмурилась, беспокойно ворочалась.
– Ей снится дурной сон, – едва слышным шепотом заметил эрт.
Хранитель пожал плечами.
– Над снами я не властен. Лучше пока оставить ее одну, мой эрт. Я сделал все, что в моих силах. Больше мы ей ничем помочь не можем.
***
Открыла глаза я в незнакомом помещении. Странном, менее всего похожем на жилую комнату. Стены из темного камня. Огромная люстра на цепях, свисающая с высокого потолка. Сейчас огни на ней не горели, и выглядела она холодной и мрачной. Светильники в виде все тех же крылатых чудовищ, изображения которых, как я поняла, так любили жители Снаргарда. В оскаленных пастях чудища держали небольшие стеклянные шарики, в которых мерцали неяркие огоньки.
– Проснулась, – констатировал смутно знакомый голос.
Огоньки тут же вспыхнули ярче, разгоняя сумрак. Я повернула голову и увидела длинный стол, заставленный многочисленными склянками, чашами, весами, мерными ложками. Тут же стояли два котелка, побольше и поменьше, судя по цвету – бронзовый и серебряный. Седовласый хранитель застыл, скрестив на груди руки, и разглядывал меня так, будто перед ним находилась какая-то диковинка.
– Раньше ты звала меня по имени.
Подлым ударом – ласковый голос, такой же, каким он нашептывал мне нежности. Взять себя в руки, не выдать чувств, не дать повода торжествовать.
– Раньше я общалась с одним из многих северян, а сейчас – с правителем. Или вы предпочитаете обращение «мой эрт», господин? Прошу прощения, оно мне непривычно, но я постараюсь не запинаться.
– Ирис…
– Чего угодно эрту?
– Проклятие!
Кулак с силой врезался в стену. Я вздрогнула, обхватила себя руками.
– Проклятие, Ирис! Почему все так?
– Как, мой эрт?
Безумный взгляд и рычание:
– Пер-рестань так меня называть.
– Как будет угодно господину.
– Как будет угодно, значит?
Он рванул меня к себе, стиснул так, что перехватило дыхание.
– Послушная, да? Покорная? И-и-ирис…
Нет, нет, не надо! Только не это! За что?
– И-и-ирис…
Все ближе, ближе. Жарче, теснее. До головокружения, до слабости в ногах, до ярких радужных кругов перед глазами. Его губы такие горячие, такие настойчивые. Захлебнуться, утонуть в поцелуе, забыться в страстных ласках.
Нет!
Под ногами покачнулся пол, нас расшвырнуло в разные стороны. Сирил с недоумением смотрел на меня расфокусированным взглядом, а я в ужасе прижала ладонь ко рту. Ко мне возвращалась сила. В самый неподходящий момент, хуже которого и не придумать.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
СИРИЛ
– Магический резонанс, – задумчиво изрек Хранитель и покачал в руке странный сосуд округлой формы, заполненный ядовито-зеленой жидкостью. – Мне доводилось о таком слышать, а вот увидел впервые. Пусть южанка выпьет это зелье, оно усыпит ее силу. Ненадолго, на короткое время. А мы пока решим, что делать.
Дрейк выглядел столь свирепо, что Сирил не сомневался: если Ирис откажется пить – зальет ей зелье в глотку силком. Хуже всего то, что запретить другу так поступить эрт не мог. На выплеск силы южной ведьмы отреагировало Сердце, встрепенувшись и забившись так мощно, что биение это ощутил весь Снаргард. К худу или к добру – не знал даже всеведущий Хранитель. Пришлось срочно созывать Большой Совет.
– Выдать Императору ведьму – и дело с концом! – громыхнул Беарн, чьи волосы уже посеребрила седина.
– Нет, – возразил Сирил. – Отдать ее мы всегда успеем. Пока же нужно выяснить, зачем ее разыскивает Император.
– Да какая разница? – досадливо поморщился Беарн. – Нужна ему ведьма – пусть забирает.
У Сирила потемнело перед глазами, руки сжались в кулаки. От гнева эрта Беарна спас Хранитель, заговоривший ровно, спокойно, будто ничего сверхъестественного и не произошло.
– Нужно разобраться, эрт прав. Если Император прибавит силу ведьмы к собственной, то не устоит даже Снаргард.
От этих слов, сказанных почти равнодушным тоном, у всех пробежал мороз по коже. Мысль о том, что Император ищет ведьм не как врагов, а как союзников, прежде всерьез не рассматривалась. После разорения юга сомнений в участи его дочерей не возникало, но после сегодняшней демонстрации силы Ирис у многих зародились сомнения.
– Тогда убить ее – и все! – внес Беарн новое предложение.
Он сам стоял на краю гибели, но не подозревал об этом, а Сирил уже всерьез подумывал разодрать его на множество кровавых ошметков.
– Зачем убивать? – возразил юный сероглазый Орин, и алая пелена перед глаза эрта расступилась. – Правитель сказал верно: нужно разузнать побольше. Возможно, Император ищет ведьму, потому что она опасна для него. Тогда мы сможем с ее помощью одолеть врага.
Беарн расхохотался.
– Ты видел ее, Орин? Нет? А Дрейк видел и утверждает, что она – обычная девчонка. Тощая, что голодная кошка. Ей ли одолеть самого Императора?
Сирил сцепил зубы, велел себе молчать. Большой Совет – не место для склок, тем более для сражений. Но пальцы зудели от желания вцепиться в горло сначала Беарну, а затем и Дрейку. Или наоборот? Сначала расправиться с другом, а потом уже приняться и за Беарна?
– Однако же от выплеска силы этой девчонки встрепенулось Сердце и содрогнулся весь Снаргард, – вставил Хранитель. – Неразумно принимать решение сейчас, когда нам так мало известно. Лучше понаблюдать и подождать донесений шпионов из Империи. Я сказал все, что хотел.
Он скрестил руки на груди и склонил голову. Опали широкие шелковые рукава, обнажая украшенные широкими браслетами обманчиво хрупкие запястья – всем было ведомо, какая сила кроется в изящных руках Хранителя. Звякнули серебряные колокольчики, вплетенные в седую косу. Присутствующие переглянулись. Хранитель редко удостаивал своим присутствием даже Большой Совет, предпочитал не вмешиваться в дела Снаргарда, редко покидал подземелья. Тем ценнее было каждое его слово, и спорить с ним никто не осмелился. Горячий Беарн что-то едва слышно проворчал себе под нос, но внимания на него никто не обратил. Сирил встал и сдержанно поклонился.
– Совет окончен, уважаемые. Прислушаемся к словам почтенного Хранителя и примем пока что выжидательную позицию. Я призову вас, если что-либо изменится либо мы получим новые сведения.
Один за другим вставали собравшиеся, подходили к эрту и низко кланялись ему. Наконец в просторном помещении остались только Дрейк и Сирил, даже Хранитель их покинул. Друг дерзко вздернул подбородок и заглянул правителю в глаза.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Знаю, – холодно ответил эрт. – Южанку отдавать нельзя, она может нам пригодиться.
Дрейк сжал его руку.
– Что с тобой, друг? Что она с тобой сделала? Я же вижу, что ты не такой, как обычно. Ведьма околдовала тебя.
Злость опять окатила волной.
– Прекрати! Перестань ее обвинять невесть в чем!
По лицу Дрейка расплылась понимающая улыбка.
– А-а, понял. Ты просто хочешь ее, так? Ну да, она не похожа на тех женщин, что были у тебя раньше. Неведомое блюдо. Так возьми ее и выброси из головы.
– Не смей так говорить!
Дрейк поморщился.
– Ты ослеплен страстью, дружище. Она туманит тебе голову, лишает возможности рассуждать здраво. Как только утолишь ее – разум вернется к тебе. Сам поймешь, что ведьма околдовала тебя ради своих целей и…
Сирил и сам не понял, как выбросил вперед сжатый кулак. Дрейк отлетел в сторону, схватился за лицо ладонью.
– Ты… - неверяще пробормотал он. – Ты… ударил меня… из-за этой девки?
– Не смей так говорить о ней! – взревел Сирил. – В последний раз предупреждаю!
Дрейк примирительно протянул к нему руки. Из разбитой губы бежала тоненькой струйкой кровь.
– Хорошо, хорошо, не буду. Сам разберешься. Тебе нужно остыть.
Нужно. Он и сам чувствовал, как беснуется внутри зверь, рвется наружу. Новые ощущения пугали, но эрт не отказался бы от них за все сокровища мира.
– Договорим потом, – бросил он другу и метнулся из зала Совета.
Скорее, скорее на открытую площадку на вершине Закатной башни. Туда, где он сможет дать выход своему зверю и ничего не разрушить во всесокрушающей ярости. А все остальное – потом. Потом, когда успокоится.
***
Безразличие. Тупая, унылая опустошенность. Они накатили разом, охватили меня после ухода Сирила. Вернувшаяся сила не радовала, скорее уж вызывала досаду и даже пугала. Как же не вовремя, как же некстати! Иллюзий относительно собственной судьбы не оставалось: даже если эрт и не захочет отдавать меня Императору, его попросту заставят. Дрейк, тан-эрт, ясно выразил свое ко мне отношение, и я сильно сомневалась, что во дворце у меня найдутся союзники.
Принесенное стражником зелье выпила безропотно, понимала, что сопротивляться бесполезно. Допустим, моей силы хватит, чтобы справиться с одним охранником, пусть даже с двумя. А дальше? Дворец мне все равно не покинуть, из Снаргарда не сбежать. Отловят и запрут покрепче, только уже не в уютных покоях, а в клетке в подземелье.
За окном догорал закат, солнце уже скрылось за холмами. Темнеющее небо внезапно прочертила огненная вспышка, и я вздрогнула, вспомнила отчего-то крылатое чудовище, увиденное вчера. Вот и еще один довод в пользу бессмысленности побега: в окрестностях северной столицы водятся неведомые твари. Хотя не лучше ли оказаться разодранной ими, чем попасть в лапы Императора?
Хлопнула дверь. Уже пришли? Так скоро?
Но нет, в комнату вошла всего лишь девушка. Не прислуга: даже не будь на ней платья алого бархата и колец и серег с крупными рубинами, за горничную незнакомку никто бы не принял. Слишком горделивая осанка, слишком высоко вздернутый подбородок, слишком дерзкий взгляд.
Она молча рассматривала меня, и я не торопилась разбивать тишину, тоже не отводила взгляда от нежданной гостьи. Высокая, выше меня примерно на полголовы. Пышная грудь, тонкая талия, крутая линия бедра. Черные волосы заплетены в косы и уложены короной. Белая кожа, пухлые алые губы, изящные дуги бровей. Красавица. Я бы залюбовалась, вот только больно уж неприязненно она на меня смотрела.
– Значит, ты и есть ведьма? – протяжно произнесла она, когда молчание сделалось совсем уж нестерпимым. – Южная ведьма, чьи чары лишают мужчин разума?
Я догадывалась, чьи слова она пересказывала она сейчас, в чьем воспаленном воображении родился этот бред.
– Говорят, из-за этого Император и объявил вам войну, – вкрадчиво продолжала она. – Чтобы уничтожить зло, которое вы несете.
Внутри вскипела и тут же опала волна возмущения. Император вовсе не объявлял войну югу, он напал вероломно, исподтишка, и когда южане опомнились, сопротивляться было уже поздно. Мы, конечно же, пытались отстоять хотя бы столицу, но… Слишком малочисленное войско, слишком неравные силы. Юг пал, а на ведьм объявили охоту, и мне пришлось пробираться далеко на север, сбивая ноги в кровь, голодая, терпя лишения и дрожа от страха. Вот только нет смысла рассказывать все это надменной северянке, что пришла покуражиться над пленницей. Лучшее, что я могу сделать сейчас – молчать. Молчать, стискивать зубы, делать вид, что не слышу ни единого слова. Не дать ей насладиться моей болью.
Не дождавшись ответа, незнакомка подошла ближе и прошипела:
– Но теперь-то ты поплатишься за все, ведьма. Думала околдовать самого эрта? Решила, что всесильна? Если тебя казнят публично, то я приеду в Империю, чтобы полюбоваться на твою смерть.
Злоба, плескавшаяся в голубых глазах, пугала. Вне всякого сомнения, незваная гостья с удовольствием вцепилась бы мне в лицо – и вцепится, дай я ей хоть малейший повод. О том, что послужило причиной столь сильной ненависти, я догадывалась, вот только гнала от себя эти мысли прочь. Но незнакомка не собиралась оставлять меня в неведении.
– Хочу увидеть, как умрет та, что покусилась на моего мужчину! – выплюнула она. – На моего жениха! Воровка!
Вот и все. Слова произнесены. Не то, чтобы они стали для меня неожиданностью, но… Но отчего же так заныло в груди, где все, казалось, оледенело? Отчего же так больно? Почему темнеет в глазах и качаются стены? Я еще успела удивиться тому, что пол и потолок внезапно поменялись местами, а потом свет померк, и я провалилась в пустоту.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
СИРИЛ
Хранитель устало провел рукой по лбу.
– Она пришла в себя, но уже уснула и проспит до утра. Не советую ее будить, мой эрт.
После того, как Сирил, вернувшись во дворец, застал Ирис без сознания, прошло не меньше двух часов, и все это время правитель сходил с ума от беспокойства. Ирис, Ирис, хрупкая девочка, нежная, беззащитная, что же с тобой? Что случилось? Прежде всего спешно вызванный Хранитель разжал южанке зубы и влил на всякий случай в рот противоядие. На хмурый встревоженный взгляд эрта покачал головой:
– Нет, я не думаю, что ее отравили, но и исключить такую вероятность права не имею.
Потом он перенес Ирис в подземелья и долго возился с ней в своей закрытой от посторонних глаз лаборатории, а Сирил взад-вперед бродил под дверью, готовый разорвать любого, кто подвернется ему под руку. К счастью, никто, даже Дрейк, не рискнул его побеспокоить. Когда же Хранитель показался на пороге, эрт бросился к нему, как уличный мальчишка к бродячему фокуснику в ожидании чуда.
– Она?
– Жива, мой эрт. Жива и будет жить.
Известие о том, что сейчас Ирис просто спит, а жизни ее и здоровью не угрожает опасность, накатило волной облегчения, смыло ужас. Сирил только сейчас осознал, что все то время, пока Хранитель занимался южной ведьмой, стискивал до скрипа зубы и сжимал до боли кулаки.
– Но что с ней случилось?
– Больше всего похоже на истощение, мой эрт. Нет, не физическое. Я правильно понял, что сила вернулась к ней внезапно?
Сирил кивнул.
– Да. Никаких признаков ее пробуждения за время нашего путешествия я не заметил, да и настоятельница обители даже не подозревала о том, кого приютила под своим кровом. Первый выплеск за несколько месяцев, полагаю.
– И весьма сильный, – добавил Хранитель. – Настолько, что даже Сердце отозвалось. А потом ведьма выпила зелье, вот ее организм и не справился.
– Она… она могла… - в ужасе начал Сирил.
– Нет, мой эрт. Не думаю. Но я, к сожалению, слишком мало знаю о ведьмах юга. Если наша, хм, гостья, пожелает рассказать побольше, то нам хотя бы станет известно, чего ожидать.
Расскажет ли? Эрт сильно в том сомневался. За время пути Ирис ни разу не заговорила о своем прошлом, да и в целом всегда оставалась немногословной. Настороженной, словно чего-то боялась. Вернее, кого-то, и Сирил слишком, увы, хорошо знал, кого именно.
– Я могу увидеть ее?
– Да, мой эрт. Только не разбуди, сон сейчас для нее целебен.
Она лежала на узкой койке, прикрытая мягким одеялом из лебяжьего пуха. Все еще бледная, с запавшими щеками, глубокими тенями под длинными ресницами. Дышала часто и всхлипывала иногда во сне, будто снилось ей нечто неприятное.
Сирил осторожно, едва касаясь, провел пальцем по тонкой нежной коже, склонился и почти коснулся губами манящих пухлых розовых губ. Ирис, такая чуткая, такая отзывчивая. Сладкая девочка. Его ведьмочка, которую он – и понимание этого обрушилось, придавило каменной глыбой – не отдаст Императору, даже если придется сражаться. Такая хрупкая. Такая сильная. Что же пришлось тебе пережить, Ирис? От каких кошмаров бежала ты так далеко? И как тебя защитить, если ты сама защиту отвергаешь?
Тонкие пальцы комкали край одеяла, Ирис хмурилась, беспокойно ворочалась.
– Ей снится дурной сон, – едва слышным шепотом заметил эрт.
Хранитель пожал плечами.
– Над снами я не властен. Лучше пока оставить ее одну, мой эрт. Я сделал все, что в моих силах. Больше мы ей ничем помочь не можем.
***
Открыла глаза я в незнакомом помещении. Странном, менее всего похожем на жилую комнату. Стены из темного камня. Огромная люстра на цепях, свисающая с высокого потолка. Сейчас огни на ней не горели, и выглядела она холодной и мрачной. Светильники в виде все тех же крылатых чудовищ, изображения которых, как я поняла, так любили жители Снаргарда. В оскаленных пастях чудища держали небольшие стеклянные шарики, в которых мерцали неяркие огоньки.
– Проснулась, – констатировал смутно знакомый голос.
Огоньки тут же вспыхнули ярче, разгоняя сумрак. Я повернула голову и увидела длинный стол, заставленный многочисленными склянками, чашами, весами, мерными ложками. Тут же стояли два котелка, побольше и поменьше, судя по цвету – бронзовый и серебряный. Седовласый хранитель застыл, скрестив на груди руки, и разглядывал меня так, будто перед ним находилась какая-то диковинка.
