– Проснулась, – повторил он бесстрастно. – Как ты себя чувствуешь? Можешь шевелить руками и ногами?
Я сжала ладонь в кулак, согнула ногу.
– Могу.
Собственный голос напугал меня: сиплый, будто я провалялась несколько дней в горячке или сорвала его от крика. Хранитель удовлетворенно кивнул.
– Хорошо.
– Что со мной случилось? И где я?
Он подошел поближе, положил мне на лоб сухую прохладную руку. Звякнули колокольчики на браслетах, им вторили собратья в волосах, заплетенных сегодня в косу. Пристрастие к подобным украшениям любого другого мужчины вызвало бы усмешку, но Хранитель забавным не выглядел. Скорее внушал почтение, несмотря на манеру одеваться и прическу.
– Ты в моей лаборатории, Ирис. Здесь тебе ничто не грозит. А вот что с тобой случилось… Увы, точного ответа я не знаю.
Я припомнила вчерашние – а вчерашние ли? – события. Визит Дрейка, драка, поцелуй, красавица-незнакомка, объявившая, что она невеста Сирила…
– Это все из-за того зелья, да? Оно ослабило меня?
Хранитель не ответил на вопрос, а задал свой:
– Скажи, Ирис, давно ли ты перестала чувствовать свою силу?
Давно ли? Да с тех пор, как я покинула разоренный войной юг, она становилась все слабее и слабее, пока вовсе не уснула. Впрочем, можно и не скрывать, пока что любопытство собеседника опасений не вызывало.
– Где-то с полгода.
– С тех пор, как ты бежала на север, верно?
Короткий кивок.
– Интересно. Очень интересно. Хотел бы я знать, что служит источником силы ведьмам юга.
А вот это уже вопрос слишком близкий к опасной теме, и на него отвечать не стоит. Хотя мне-то прекрасно известно, из какого источника черпают южные ведьмы свою силу.
У нас нет ни определенного места, ни артефакта. Ни священной рощи или пещеры, ни волшебного камня. Мы сами – и сила, и слабость. Наш источник – любовь. Оттого-то юные ведьмы редко способны развернуться в полную мощь: им неведома ни страсть женщины к мужчине, ни яркая, превозмогающая все любовь матери к детям. Но для обычного, повседневного колдовства хватает и тех теплых чувств, которыми каждая из нас наделена от рождения. Любовь к родителям. К друзьям. К братьям и сестрам, дедушкам и бабушкам, если таковые имеются. Любовь к родной земле – она впитывается с молоком матери и вместе с кровью течет по венам.
Император убил, разрушил, уничтожил все то светлое и доброе, что питало меня, и сила моя уснула, не получая должной поддержки. И если она пробудилась, да еще с такой невиданной мощью… Впервые я задумалась о том, что именно это означает. Осознала и ужаснулась. Нет! Этого я никак не хотела, и все же это случилось. Я влюбилась. Влюбилась в самого неподходящего человека, в того, с кем не смогу быть вместе никогда, в того, кто не сможет сделать меня счастливой, зажечь во мне теплый ровный огонь.
Но сила ведьмы питается и безответными чувствами – такие случаи хоть и редки, но известны. Значит, мои способности останутся при мне до тех пор, пока я жива. И пока жив Сирил. Если Император пожелает меня их лишить, ему придется убить одного из нас. Хотя есть и еще один способ. Редкий, известный далеко не каждому, но действенный. Прибегнувший к нему навлекал на себя проклятие, но разве страшится проклятий Император, на чью голову и без того ежедневно призывают кары небесные обездоленные? Сомневаюсь.
Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, пока Хранитель смотрел выжидательно. Он молчал, предоставляя мне право решить самой, открыть ли ему правду.
– У северян тоже есть свой источник, верно? – воспользовалась я возможностью уклониться от ответа на его вопрос.
Искренности никак не ожидала, но Хранитель удивил меня. Он кивнул и просто сказал:
– Верно, есть. Он именуется Сердце. Сердце севера.
– Сердце севера, – повторила я. – Красиво.
Собеседник лукаво улыбнулся.
– Оно и само прекрасно. Настолько, что я всякий раз замираю в немом восхищении, когда вижу его.
– Ой!
Только сейчас я, глупая, поняла, отчего его именуют Хранителем. Что именно он хранит. Да уж, прямо-таки день открытий.
– Ты верно догадалась, маленькая южная ведьма. Я – Хранитель Сердца.
У меня что, мысли на лице написаны? А этот странный человек может их читать?
– Нет, Ирис, я не читаю мысли. Просто о твоих сейчас догадаться нетрудно.
Я вспомнила, о чем размышляла совсем недавно, и вспыхнула. Надеюсь, хоть это осталось секретом!
– Значит, это ты охраняешь источник?
– Не совсем так, Ирис. Сердце неразрывными узами связано с нашим эртом. Правитель питает источник своей кровью, а Сердце наполняет магией Снаргард и его жителей. Я же… присматриваю, скажем так. У тебя еще остались вопросы? Остались, я вижу по тому, как блестят твои глаза. Задавай. Не обещаю, что отвечу на все, но некоторые ответы ты получишь.
И с чего бы он такой добрый? Никак готовит ловушку? Однако же и отказываться от шанса выведать хоть что-либо новое глупо. С чего бы начать?
– На подъезде к Снаргарду мы видели в небе тварь. Крылатую. От нас ее скрыли крепостные стены. Сирил… эрт не стал мне рассказывать, что это за зверь, пообещал, что вскоре я и сама увижу. И я увидела, вот только не живых монстров, а их изображения. Они здесь повсюду. Ты объяснишь мне, что это за твари и откуда они взялись, или это тот вопрос, что останется без ответа?
Признаться, я ожидала, что собеседник покачает головой, и скажет, что Снаргард хранит свои тайны. Что южной ведьме, волею судьбы заброшенной в северную столицу, и без того удалось выведать слишком много. Что чужакам ни к чему знать о таинственных чудищах, населяющих окрестности. Однако же Хранитель вновь меня удивил.
– Это Стражи, Ирис. Защитники Снаргарда. Тебе не стоит их бояться.
Помнится, именно так и сказал Сирил. О том, что бояться не стоит, что ничего мне не грозит. Догадка промелькнула в уме, и с языка сорвалось быстрее, чем она оформилась окончательно:
– Их приручили, да? Или северяне платят им дань? Сердцу нужна кровь эрта, а этим тварям? Что они требуют взамен? Невинных дев, как в старых сказаниях? Чем расплачиваетесь вы с ними?
Лицо Хранителя оставалось бесстрастным, хотя в глазах заплясали лукавые искорки.
– Не стану лгать тебе, Ирис, и не скажу, что невинные девы вовсе не интересуют наших Стражей. Вот только никто от жителей города никакой платы не требует. И ежели какая из незамужних дев, невинная либо давно уже, хм, утратившая сие несомненно ценное качество, решит прийти к Стражу, то, поверь, это только ее добрая воля и ее желание.
Добрая воля? Искреннее желание? Они что – безумицы, местные жительницы? Пожелать попасть на обед огромному кровожадному монстру?
– И вы не опаиваете их и не угрожаете?
Теперь он уже расхохотался, не таясь.
– Нет, разумеется, нет. Ты боишься, что тебя отдадут одному из Стражей, да?
Не знала я, чего боялась больше: попасть в лапы чудовища-зверя или чудовища в человеческом обличии. Пожалуй, зверь даже предпочтительнее, хоть мучить не станет.
– Лучше ваш Страж, чем Император.
Хранитель заглянул мне в глаза, и я непроизвольно поежилась. Странный у него взгляд, такой, будто способен он увидеть нечто, скрытое от прочих. И знаю ведь, что мысли прочесть невозможно, а чувство такое, будто наизнанку этот взгляд вывернул, в самое сердце заглянул, в душу.
– Вот как, значит, Ирис, – серьезный голос, без смешинок уже. – Что же, возможно, именно так оно и случится. Увидим, как повернет твой путь.
И стало мне отчего-то от слов этих не по себе, хоть и говорил Хранитель без угрозы. И желание дальше расспрашивать пропало. Я откинулась на подушку, закрыла глаза, прошептала:
– Устала.
Он поправил одеяло, положил ладонь мне на лоб.
– Спи, Ирис. Спи, маленькая южная ведьма. Мы еще поговорим с тобой.
СИРИЛ
Агни дожидалась его в спальне, раскинувшись на кровати в соблазнительной позе. Не обнаженная, о нет. Его любовница прекрасно знала, что небольшая загадка зачастую манит мужчин больше, нежели полная открытость взгляду. Тончайший почти прозрачный батист создавал иллюзию преграды, не скрывая очертаний полной груди и крутых бедер, позволяя рассмотреть многое, если не все, и в то же время сохраняя видимость препятствия. Сирил почувствовал, как потяжелело в паху, и тут же ощутил прилив злости.
– Я не звал тебя, – сказал он несколько резче, чем хотел бы.
На миг в глазах Агни промелькнула обида, но веки тут же опустились, скрыв взгляд за ресницами. Агни облизнула губы, медленно погладила себя по груди.
– Ты не приходил, вот я и решила навестить тебя.
«Надо запретить стражникам пропускать ее в мои покои беспрепятственно», – подумал эрт. Он прекрасно понимал, какие пересуды вызовет его распоряжение, ведь любовница вот уже несколько месяцев имела право пройти к нему в любое время, когда он только не был занят государственными делами. Но сейчас он собирался отменить допуск: Агни начала становиться навязчивой, словно позабыв об их договоренности о связи без обязательств.
– Ты зря пришла, я сегодня не в настроении.
Она резко села в кровати.
– Ты не в настроении с тех пор, как вернулся и притащил во дворец эту южную ведьму! Думаешь, я не заметила? Ты не приходишь ко мне, не зовешь меня к себе. В прошлый раз вышел из купальни и оставил меня одну. Что с тобой, Сирил?
– Что со мной? А что с тобой, Агни? Разве не об этом мы договаривались? Разве не этого ты хотела? Нас связывает только постель – и только тогда, когда мы этого пожелаем. Это ведь твои слова, не так ли?
– Но ты больше не приходишь ко мне, – в ее голосе появились непривычные хнычущие нотки. – Почему? Или Дрейк прав? Ты хочешь теперь не меня, а ее? Эту южную дрянь?
Руки пришлось накрепко сцепить в замок за спиной, столь велико оказалось желание сжать нежную белую шею и забить обратно в глотку оскорбительные слова.
– Ир-рис моя гостья, – прорычал он. – Изволь относиться к ней с должным уважением. Кстати, стражники доложили, что ты заходила к ней. Зачем? Что ты у нее позабыла?
Губы Агни искривились, в глазах заплескалась неприкрытая ненависть.
– Разве она твоя гостья, эта южная ведьма? Разве не пленница? Разве не требовал ее выдачи Император?
В глазах потемнело.
– Кое у кого слишком длинный язык. Не мешало бы укоротить, – рявкнул он. – Думаю, Дрейк получил слишком мягкое наказание.
– Ты поссорился из-за нее с лучшим другом, – продолжала обвинять Агни. – С тем, кто с детских лет был рядом, поддерживал, помогал. Со своим тан-эртом. Разве она того стоит?
– Убирайся!
– Но…
– Убирайся, я сказал!
Агни соскользнула с постели, подошла к нему, покачивая бедрами, прижалась горячим телом, обвила шею руками, запрокинула голову.
– Прости меня. Я не хотела тебя сердить. Прости. Ты устал, понимаю. Сейчас я помогу тебе расслабиться.
Стройная нога скользнула вверх по его бедру, обхватила за поясницу. Гибкость любовницы всегда нравилась ему, дарила в постели наслаждение. Вот только жар, охвативший его при виде полуобнаженного тела, раскинувшегося на кровати, смыло волной бешенства. Сладострастных утех больше не хотелось.
– Уходи. У меня нет настроения.
Она словно не слышала. Прижалась еще крепче, плотнее. Прильнула губами к ключице в распахнутом вороте рубахи. Потерлась всем телом.
– Си-и-и-ирил, я так хочу тебя.
– А я тебя – нет. Убирайся, Агни. Или ты решила, что я слишком зависим от твоего тела? Что забуду о твоей дерзости, если ты как следуешь ублажишь меня? Нет, дорогая.
Она отшатнулась, уставилась на него горящими яростью сузившимися глазами, прошипела неверяще:
– Ты говоришь со мной, словно с непотребной девкой, Сирил.
– Ты ведешь себя словно непотребная девка. Думаю, наши отношения пора прекратить.
Вот теперь она испугалась. Страх плеснулся в глубине глаз, проступил на лице бледностью.
– Ты… ты не можешь расстаться со мной. Бросить. Отшвырнуть, словно ненужную ветошь.
Эрт поморщился.
– К чему эти драмы, Агни? Никто тебя не отшвыривает и уж тем более не считает ветошью. Помнишь наш уговор? Мы вместе до тех пор, пока нас обоих это устраивает. Считай, что меня устраивать перестало.
В огромных голубых глазах задрожали слезы.
– Я думала… все думали… да, все… все думали, что ты возьмешь меня в жены. После того, что между нами было, ты не можешь, не смеешь так поступить со мной!
Сирил устало потер виски. Сильно разболелась голова, желание осталось лишь одно: поскорее выпроводить уже бывшую любовницу из спальни и завалиться в постель. Одному.
– Перестань. Неужели твоя память столь коротка, что ты позабыла, что вовсе не я был у тебя первым? Позабыла, что именно ты предложила условия? Позабыла, что обещала разорвать отношения, если они начнут меня тяготить?
Она закусила губу и замотала головой, а потом внезапно опять прильнула всем телом и жарко зашептала на ухо:
– Я поняла. Я все поняла. Ты просто устал. Тебе надо отдохнуть. Хорошо, я не буду надокучать тебе. Подожду, пока позовешь снова. Договорились?
Ласково провела ладонью по его щеке, а Сирилу почудилось, будто змея скользнула.
– Нет, ты неверно поняла. Мы расстаемся.
Но она только усмехнулась уголками рта.
– Я буду ждать.
Подхватила из кресла накидку, завернулась в нее, скрывая полуобнаженное соблазнительное тело, и бесшумно выскользнула из спальни. Эрт несколько мгновений смотрел на закрывшуюся дверь, а потом изо всех сил ударил кулаком по стене. Острой болью обожгло содранные костяшки, проступила кровь, вот только чувство бессилия никуда не делось.
***
В подземелье в лаборатории Хранителя я провела несколько дней. Слабость долго еще чувствовалась во всем теле, меня мучили приступы головокружения и внезапной тошноты, руки порой начинали мелко подрагивать, а ноги, когда я впервые попыталась встать, подкосились, заставив плюхнуться обратно на койку.
Хранитель поил меня собственноручно приготовленными отварами и настойками. Бренна приносила еду: бульон, отварное мясо, запеченные с медом и творогом яблоки. Вся остальная пища находилась под временным запретом. Еще горничная обтирала меня влажными холстинами, расчесывала и заплетала волосы, меняла белье. Самостоятельно встать и не упасть у меня получилось лишь спустя три дня.
Сирил появился в тот же вечер, когда я впервые пришла в сознание. Замер в шаге от кровати, протянул руку, но так и не решился прикоснуться. Только смотрел так, что замирало, а потом начинало бешено колотиться сердце. И сожаление было в этом взгляде, и боль, и такая щемящая нежность, что защипало в носу, а глаза наполнились слезами. Пришлось напомнить себе о том, что у эрта имеется невеста. Красивая, гордая, высокомерная. Настоящая северянка. А мне украдкой подбирать объедки с чужого стола тоже не пристало. Вот только в груди саднило и жгло, не давало дышать в полную силу странное чувство, подобного которому прежде испытывать не доводилось.
– Ты напугала меня, крошка Ирис.
– Не называй меня крошкой, – просипела я.
– Хранитель обещал, что ты поправишься, – продолжил он, не обращая внимания на мой протест. – Нужно только отлежаться несколько дней. Это все из-за твоей проснувшейся силы.
А еще из-за того, что ее насильно усыпили снова. После падения юга я неделю пролежала в горячке, и добрая Юта уже не чаяла увидеть меня выздоровевшей.
Я сжала ладонь в кулак, согнула ногу.
– Могу.
Собственный голос напугал меня: сиплый, будто я провалялась несколько дней в горячке или сорвала его от крика. Хранитель удовлетворенно кивнул.
– Хорошо.
– Что со мной случилось? И где я?
Он подошел поближе, положил мне на лоб сухую прохладную руку. Звякнули колокольчики на браслетах, им вторили собратья в волосах, заплетенных сегодня в косу. Пристрастие к подобным украшениям любого другого мужчины вызвало бы усмешку, но Хранитель забавным не выглядел. Скорее внушал почтение, несмотря на манеру одеваться и прическу.
– Ты в моей лаборатории, Ирис. Здесь тебе ничто не грозит. А вот что с тобой случилось… Увы, точного ответа я не знаю.
Я припомнила вчерашние – а вчерашние ли? – события. Визит Дрейка, драка, поцелуй, красавица-незнакомка, объявившая, что она невеста Сирила…
– Это все из-за того зелья, да? Оно ослабило меня?
Хранитель не ответил на вопрос, а задал свой:
– Скажи, Ирис, давно ли ты перестала чувствовать свою силу?
Давно ли? Да с тех пор, как я покинула разоренный войной юг, она становилась все слабее и слабее, пока вовсе не уснула. Впрочем, можно и не скрывать, пока что любопытство собеседника опасений не вызывало.
– Где-то с полгода.
– С тех пор, как ты бежала на север, верно?
Короткий кивок.
– Интересно. Очень интересно. Хотел бы я знать, что служит источником силы ведьмам юга.
А вот это уже вопрос слишком близкий к опасной теме, и на него отвечать не стоит. Хотя мне-то прекрасно известно, из какого источника черпают южные ведьмы свою силу.
У нас нет ни определенного места, ни артефакта. Ни священной рощи или пещеры, ни волшебного камня. Мы сами – и сила, и слабость. Наш источник – любовь. Оттого-то юные ведьмы редко способны развернуться в полную мощь: им неведома ни страсть женщины к мужчине, ни яркая, превозмогающая все любовь матери к детям. Но для обычного, повседневного колдовства хватает и тех теплых чувств, которыми каждая из нас наделена от рождения. Любовь к родителям. К друзьям. К братьям и сестрам, дедушкам и бабушкам, если таковые имеются. Любовь к родной земле – она впитывается с молоком матери и вместе с кровью течет по венам.
Император убил, разрушил, уничтожил все то светлое и доброе, что питало меня, и сила моя уснула, не получая должной поддержки. И если она пробудилась, да еще с такой невиданной мощью… Впервые я задумалась о том, что именно это означает. Осознала и ужаснулась. Нет! Этого я никак не хотела, и все же это случилось. Я влюбилась. Влюбилась в самого неподходящего человека, в того, с кем не смогу быть вместе никогда, в того, кто не сможет сделать меня счастливой, зажечь во мне теплый ровный огонь.
Но сила ведьмы питается и безответными чувствами – такие случаи хоть и редки, но известны. Значит, мои способности останутся при мне до тех пор, пока я жива. И пока жив Сирил. Если Император пожелает меня их лишить, ему придется убить одного из нас. Хотя есть и еще один способ. Редкий, известный далеко не каждому, но действенный. Прибегнувший к нему навлекал на себя проклятие, но разве страшится проклятий Император, на чью голову и без того ежедневно призывают кары небесные обездоленные? Сомневаюсь.
Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, пока Хранитель смотрел выжидательно. Он молчал, предоставляя мне право решить самой, открыть ли ему правду.
– У северян тоже есть свой источник, верно? – воспользовалась я возможностью уклониться от ответа на его вопрос.
Искренности никак не ожидала, но Хранитель удивил меня. Он кивнул и просто сказал:
– Верно, есть. Он именуется Сердце. Сердце севера.
– Сердце севера, – повторила я. – Красиво.
Собеседник лукаво улыбнулся.
– Оно и само прекрасно. Настолько, что я всякий раз замираю в немом восхищении, когда вижу его.
– Ой!
Только сейчас я, глупая, поняла, отчего его именуют Хранителем. Что именно он хранит. Да уж, прямо-таки день открытий.
– Ты верно догадалась, маленькая южная ведьма. Я – Хранитель Сердца.
У меня что, мысли на лице написаны? А этот странный человек может их читать?
– Нет, Ирис, я не читаю мысли. Просто о твоих сейчас догадаться нетрудно.
Я вспомнила, о чем размышляла совсем недавно, и вспыхнула. Надеюсь, хоть это осталось секретом!
– Значит, это ты охраняешь источник?
– Не совсем так, Ирис. Сердце неразрывными узами связано с нашим эртом. Правитель питает источник своей кровью, а Сердце наполняет магией Снаргард и его жителей. Я же… присматриваю, скажем так. У тебя еще остались вопросы? Остались, я вижу по тому, как блестят твои глаза. Задавай. Не обещаю, что отвечу на все, но некоторые ответы ты получишь.
И с чего бы он такой добрый? Никак готовит ловушку? Однако же и отказываться от шанса выведать хоть что-либо новое глупо. С чего бы начать?
– На подъезде к Снаргарду мы видели в небе тварь. Крылатую. От нас ее скрыли крепостные стены. Сирил… эрт не стал мне рассказывать, что это за зверь, пообещал, что вскоре я и сама увижу. И я увидела, вот только не живых монстров, а их изображения. Они здесь повсюду. Ты объяснишь мне, что это за твари и откуда они взялись, или это тот вопрос, что останется без ответа?
Признаться, я ожидала, что собеседник покачает головой, и скажет, что Снаргард хранит свои тайны. Что южной ведьме, волею судьбы заброшенной в северную столицу, и без того удалось выведать слишком много. Что чужакам ни к чему знать о таинственных чудищах, населяющих окрестности. Однако же Хранитель вновь меня удивил.
– Это Стражи, Ирис. Защитники Снаргарда. Тебе не стоит их бояться.
Помнится, именно так и сказал Сирил. О том, что бояться не стоит, что ничего мне не грозит. Догадка промелькнула в уме, и с языка сорвалось быстрее, чем она оформилась окончательно:
– Их приручили, да? Или северяне платят им дань? Сердцу нужна кровь эрта, а этим тварям? Что они требуют взамен? Невинных дев, как в старых сказаниях? Чем расплачиваетесь вы с ними?
Лицо Хранителя оставалось бесстрастным, хотя в глазах заплясали лукавые искорки.
– Не стану лгать тебе, Ирис, и не скажу, что невинные девы вовсе не интересуют наших Стражей. Вот только никто от жителей города никакой платы не требует. И ежели какая из незамужних дев, невинная либо давно уже, хм, утратившая сие несомненно ценное качество, решит прийти к Стражу, то, поверь, это только ее добрая воля и ее желание.
Добрая воля? Искреннее желание? Они что – безумицы, местные жительницы? Пожелать попасть на обед огромному кровожадному монстру?
– И вы не опаиваете их и не угрожаете?
Теперь он уже расхохотался, не таясь.
– Нет, разумеется, нет. Ты боишься, что тебя отдадут одному из Стражей, да?
Не знала я, чего боялась больше: попасть в лапы чудовища-зверя или чудовища в человеческом обличии. Пожалуй, зверь даже предпочтительнее, хоть мучить не станет.
– Лучше ваш Страж, чем Император.
Хранитель заглянул мне в глаза, и я непроизвольно поежилась. Странный у него взгляд, такой, будто способен он увидеть нечто, скрытое от прочих. И знаю ведь, что мысли прочесть невозможно, а чувство такое, будто наизнанку этот взгляд вывернул, в самое сердце заглянул, в душу.
– Вот как, значит, Ирис, – серьезный голос, без смешинок уже. – Что же, возможно, именно так оно и случится. Увидим, как повернет твой путь.
И стало мне отчего-то от слов этих не по себе, хоть и говорил Хранитель без угрозы. И желание дальше расспрашивать пропало. Я откинулась на подушку, закрыла глаза, прошептала:
– Устала.
Он поправил одеяло, положил ладонь мне на лоб.
– Спи, Ирис. Спи, маленькая южная ведьма. Мы еще поговорим с тобой.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
СИРИЛ
Агни дожидалась его в спальне, раскинувшись на кровати в соблазнительной позе. Не обнаженная, о нет. Его любовница прекрасно знала, что небольшая загадка зачастую манит мужчин больше, нежели полная открытость взгляду. Тончайший почти прозрачный батист создавал иллюзию преграды, не скрывая очертаний полной груди и крутых бедер, позволяя рассмотреть многое, если не все, и в то же время сохраняя видимость препятствия. Сирил почувствовал, как потяжелело в паху, и тут же ощутил прилив злости.
– Я не звал тебя, – сказал он несколько резче, чем хотел бы.
На миг в глазах Агни промелькнула обида, но веки тут же опустились, скрыв взгляд за ресницами. Агни облизнула губы, медленно погладила себя по груди.
– Ты не приходил, вот я и решила навестить тебя.
«Надо запретить стражникам пропускать ее в мои покои беспрепятственно», – подумал эрт. Он прекрасно понимал, какие пересуды вызовет его распоряжение, ведь любовница вот уже несколько месяцев имела право пройти к нему в любое время, когда он только не был занят государственными делами. Но сейчас он собирался отменить допуск: Агни начала становиться навязчивой, словно позабыв об их договоренности о связи без обязательств.
– Ты зря пришла, я сегодня не в настроении.
Она резко села в кровати.
– Ты не в настроении с тех пор, как вернулся и притащил во дворец эту южную ведьму! Думаешь, я не заметила? Ты не приходишь ко мне, не зовешь меня к себе. В прошлый раз вышел из купальни и оставил меня одну. Что с тобой, Сирил?
– Что со мной? А что с тобой, Агни? Разве не об этом мы договаривались? Разве не этого ты хотела? Нас связывает только постель – и только тогда, когда мы этого пожелаем. Это ведь твои слова, не так ли?
– Но ты больше не приходишь ко мне, – в ее голосе появились непривычные хнычущие нотки. – Почему? Или Дрейк прав? Ты хочешь теперь не меня, а ее? Эту южную дрянь?
Руки пришлось накрепко сцепить в замок за спиной, столь велико оказалось желание сжать нежную белую шею и забить обратно в глотку оскорбительные слова.
– Ир-рис моя гостья, – прорычал он. – Изволь относиться к ней с должным уважением. Кстати, стражники доложили, что ты заходила к ней. Зачем? Что ты у нее позабыла?
Губы Агни искривились, в глазах заплескалась неприкрытая ненависть.
– Разве она твоя гостья, эта южная ведьма? Разве не пленница? Разве не требовал ее выдачи Император?
В глазах потемнело.
– Кое у кого слишком длинный язык. Не мешало бы укоротить, – рявкнул он. – Думаю, Дрейк получил слишком мягкое наказание.
– Ты поссорился из-за нее с лучшим другом, – продолжала обвинять Агни. – С тем, кто с детских лет был рядом, поддерживал, помогал. Со своим тан-эртом. Разве она того стоит?
– Убирайся!
– Но…
– Убирайся, я сказал!
Агни соскользнула с постели, подошла к нему, покачивая бедрами, прижалась горячим телом, обвила шею руками, запрокинула голову.
– Прости меня. Я не хотела тебя сердить. Прости. Ты устал, понимаю. Сейчас я помогу тебе расслабиться.
Стройная нога скользнула вверх по его бедру, обхватила за поясницу. Гибкость любовницы всегда нравилась ему, дарила в постели наслаждение. Вот только жар, охвативший его при виде полуобнаженного тела, раскинувшегося на кровати, смыло волной бешенства. Сладострастных утех больше не хотелось.
– Уходи. У меня нет настроения.
Она словно не слышала. Прижалась еще крепче, плотнее. Прильнула губами к ключице в распахнутом вороте рубахи. Потерлась всем телом.
– Си-и-и-ирил, я так хочу тебя.
– А я тебя – нет. Убирайся, Агни. Или ты решила, что я слишком зависим от твоего тела? Что забуду о твоей дерзости, если ты как следуешь ублажишь меня? Нет, дорогая.
Она отшатнулась, уставилась на него горящими яростью сузившимися глазами, прошипела неверяще:
– Ты говоришь со мной, словно с непотребной девкой, Сирил.
– Ты ведешь себя словно непотребная девка. Думаю, наши отношения пора прекратить.
Вот теперь она испугалась. Страх плеснулся в глубине глаз, проступил на лице бледностью.
– Ты… ты не можешь расстаться со мной. Бросить. Отшвырнуть, словно ненужную ветошь.
Эрт поморщился.
– К чему эти драмы, Агни? Никто тебя не отшвыривает и уж тем более не считает ветошью. Помнишь наш уговор? Мы вместе до тех пор, пока нас обоих это устраивает. Считай, что меня устраивать перестало.
В огромных голубых глазах задрожали слезы.
– Я думала… все думали… да, все… все думали, что ты возьмешь меня в жены. После того, что между нами было, ты не можешь, не смеешь так поступить со мной!
Сирил устало потер виски. Сильно разболелась голова, желание осталось лишь одно: поскорее выпроводить уже бывшую любовницу из спальни и завалиться в постель. Одному.
– Перестань. Неужели твоя память столь коротка, что ты позабыла, что вовсе не я был у тебя первым? Позабыла, что именно ты предложила условия? Позабыла, что обещала разорвать отношения, если они начнут меня тяготить?
Она закусила губу и замотала головой, а потом внезапно опять прильнула всем телом и жарко зашептала на ухо:
– Я поняла. Я все поняла. Ты просто устал. Тебе надо отдохнуть. Хорошо, я не буду надокучать тебе. Подожду, пока позовешь снова. Договорились?
Ласково провела ладонью по его щеке, а Сирилу почудилось, будто змея скользнула.
– Нет, ты неверно поняла. Мы расстаемся.
Но она только усмехнулась уголками рта.
– Я буду ждать.
Подхватила из кресла накидку, завернулась в нее, скрывая полуобнаженное соблазнительное тело, и бесшумно выскользнула из спальни. Эрт несколько мгновений смотрел на закрывшуюся дверь, а потом изо всех сил ударил кулаком по стене. Острой болью обожгло содранные костяшки, проступила кровь, вот только чувство бессилия никуда не делось.
***
В подземелье в лаборатории Хранителя я провела несколько дней. Слабость долго еще чувствовалась во всем теле, меня мучили приступы головокружения и внезапной тошноты, руки порой начинали мелко подрагивать, а ноги, когда я впервые попыталась встать, подкосились, заставив плюхнуться обратно на койку.
Хранитель поил меня собственноручно приготовленными отварами и настойками. Бренна приносила еду: бульон, отварное мясо, запеченные с медом и творогом яблоки. Вся остальная пища находилась под временным запретом. Еще горничная обтирала меня влажными холстинами, расчесывала и заплетала волосы, меняла белье. Самостоятельно встать и не упасть у меня получилось лишь спустя три дня.
Сирил появился в тот же вечер, когда я впервые пришла в сознание. Замер в шаге от кровати, протянул руку, но так и не решился прикоснуться. Только смотрел так, что замирало, а потом начинало бешено колотиться сердце. И сожаление было в этом взгляде, и боль, и такая щемящая нежность, что защипало в носу, а глаза наполнились слезами. Пришлось напомнить себе о том, что у эрта имеется невеста. Красивая, гордая, высокомерная. Настоящая северянка. А мне украдкой подбирать объедки с чужого стола тоже не пристало. Вот только в груди саднило и жгло, не давало дышать в полную силу странное чувство, подобного которому прежде испытывать не доводилось.
– Ты напугала меня, крошка Ирис.
– Не называй меня крошкой, – просипела я.
– Хранитель обещал, что ты поправишься, – продолжил он, не обращая внимания на мой протест. – Нужно только отлежаться несколько дней. Это все из-за твоей проснувшейся силы.
А еще из-за того, что ее насильно усыпили снова. После падения юга я неделю пролежала в горячке, и добрая Юта уже не чаяла увидеть меня выздоровевшей.
