– Зачем пришла? – резко спросил Мелхор. Несмотря на то, что Агуэра заменила ему мать и видела его разным, Мелхору почему-то не понравилось, что она стала свидетельницей проявления его слабости.
Агуэра молча встала с кресла и подошла к кровати.
– Если так хочешь от неё избавиться, – произнесла она, поднимая корону, – то выкидывал бы сразу в окно. Или отдай её тому, кому она действительно нужна.
Нарочито медленно она подошла к столу и положила на него корону.
– Пусть полежит здесь, пока ты снова не решишь её куда-нибудь зашвырнуть.
– Зачем пришла? – повторил вопрос Мелхор.
Агуэра повернулась и прямо посмотрела ему в глаза.
– Ты правда решил жениться на арнийке?
– Да. Она – моя делисье.
– Мне ты можешь не врать. Мы оба знаем, что это не так. Неужели договор с анийцами важен настолько, что ты готов нарушить традиции и навлечь на себя гнев богов?
– Мы оба знаем, что не будет никакого гнева, – усмехнулся Мелхор, возвращая Агуэре её слова. – Ведь я не первый в нашем роду, кто нарушает традиции и женится ради выгоды. Мы же оба знаем, на чьей руке в конечном итоге оказался браслет.
Агуэра дёрнулась как от удара, непроизвольно потянувшись к запястью на левой руке, где под складками широкого рукава скрывался обрядовый браслет. Мелхор видел, как потемнело её лицо, как по обеим сторонам плотно сжатых губ пролегли глубокие складки, и горько пожалел о сказанном. Мучительная головная боль, неудобная, тесная одежда и споры на совете переполнили чашу его терпения, и Мелхор выплеснул накопившуюся злость на Агуэру, напомнив ей о событиях, о которых не стоило вспоминать. Разве её вина, что отец оказался настолько жаден, что любив одну женщину, женился на другой. И разве не Агуэра была рядом с Мелхором, когда умер отец, поддерживая и помогая в самые трудные годы. Мелхор чувствовал, что должен извиниться, но не знал с чего начать. В комнате повисло гнетущее молчание.
– Ты ошибаешься, – заговорила первой Агуэра. – И потому несправедлив к родителям и ко мне. Но больше всего ты несправедлив к себе. Я любила Конрада, и он по-своему любил меня. Но наши отношения закончились с появлением в его жизни Рейны. Она стала для него всем. Она же отдала мне браслет после смерти Конрада. «На память», – так она мне тогда сказала. Я благодарна Рейне, что позволила мне с сестрой остаться в замке, что у меня есть дом и семья.
Мелхор почувствовал, как от стыда у него начали гореть уши – совсем как у десятилетнего мальчишки, которого только что отругали за совершённую шалость. Уже тогда Мелхор был сувереном – воином Свальгора с печатью на руке. Но титулы не имели значения для Агуэры, и она драла уши Мелхора, как драла бы любого другого провинившегося мальчишки. Она всегда видела в нём прежде всего человека, может быть, поэтому он позволял ей больше остальных.
Агуэра умолкла, всё также глядя прямо в глаза Мелхора. Молчал и Мелхор. Он понимал, что неправ, но глупое мальчишеское упрямство не позволяло ему в этом признаться.
Так и не дождавшись ответа, Агуэра подошла к дверям, но на пороге остановилась.
– Если тебе интересно, она выжила. Выжила после того, как её коснулся твой хранитель. Ты можешь отрицать, но мы оба знаем, что это значит.
И, сказав всё, что хотела, Агуэра ушла, оставив Мелхора в раздумьях.
Элдринген Исгерд читала, сидя в высоком кресле у камина. Её не утратившие с возрастом зоркости глаза быстро пробегали строчку за строчкой, а тонкие, бледные пальцы привычным движением переворачивали страницы. Книги давно стали для Исгерд лучшими друзьями. У них она спрашивала совета и искала утешения.
Вдруг Исгерд замерла, чутко вслушиваясь в тишину. Она была здесь. Исгерд ощущала её присутствие всем своим существом. Тьма тихо на цыпочках подкралась сзади и положила холодную ладонь на затылок элдринген. Исгерд забыла, как дышать. Она чувствовала, как ледяные пальцы скользят вдоль позвоночника и, замерев на мгновение, с нечеловеческой силой рванули вперёд. Разрывая плоть и ломая хребет, они не останавливаются, пока не сжимают жестяными тисками сердце. Исгерд задохнулась от боли. В ушах у неё зашумело, а ровные книжные строчки слились в одну чёрную расползающуюся кляксу.
«Элдринген», – донеслось до Исгерд гулким эхом.
«Элдринген?!» – повторил голос. И Тьма, нет, не испугавшись – она ничего не боится, а скорее желая продлить игру, отступила.
– Элдринген, вам плохо? – перед глазами Исгерд появилось бледное перепуганное лицо Саги. – Я позову кого-нибудь.
– Не смей, – Исгерд с трудом переводила дух, но, как дочь ярла, она нашла в себе силы, чтобы приказывать. – Подай воды.
Расторопная служанка принесла чашу с водой. Прохладная влага обволакивала и успокаивала горевшее огнём нутро Исгерд.
– Зачем пришла? – спросила она, приходя в себя.
– Вернулся ярл Агне.
– Ты ведь не пыталась у него ничего выведать. Этот болван слишком предан Сигвальду.
– Нет, элдринген. Но следом за ним прибыл гонец от посла в Рэмире, – Сага протянула свернутое письмо.
– Старый лис ещё помнит, кому обязан своим положением и должностью, – удовлетворенно хмыкнула Исгред, но письмо брать не стала. У неё перед глазами всё ещё мельтешили чёрные точки. – Прочти.
Сага сломала печать и принялась читать подробный отчет посла о том, какие поручения дал ему Сигвальд и что было сделано.
– Повтори, как её зовут? – потребовала Исгерд, когда речь зашла о невесте брата суверена.
– Среди знати Рэмира ходят разговоры о том, что у брата суверена появилась невеста. Она не покидает своих покоев и ни с кем не общается. Единственное, что удалось узнать – имя, Нерея Рей, – послушно зачитала Сага. – Эдринген, вам плохо? – всполошилась служанка.
У Исгерд перебило дыхание, точно ледяная рука Тьмы снова сжала её сердце. Но то была лишь мимолётная слабость, с которой Исгерд легко справилась, оттолкнув руку служанки:
– Прочь.
Исгерд ненавидела чувствовать себя беспомощной, ещё больше она ненавидела, когда кто-нибудь становился свидетелем её слабости. Глубоко дыша, ей едва удалось успокоить припустившееся в галоп сердце, когда дверь в комнату распахнулась.
– Вон, – коротко приказал служанке вошедший Сигвальд. Сага бросила быстрый взгляд на свою госпожу и только после того, как та кивнула, удалилась.
– Сын мой, что заставило тебя проявить недостойное роальда неуважение и ворваться ко мне без стука? – попеняла Исгерд.
– Возможно. Моё поведение больше бы соответствовало статусу роальда, если бы вы первая не поставили под сомнение мой авторитет, матушка, – с той же учтивостью ответил Сигвальд.
– В чём же проявилось моё непочтение? – удивилась Исгерд.
– Я приказал, чтобы приданное Эйдин было готово, как можно скорее. Полагаю, ключник передал вам моё пожелание.
– Передал, – подтвердила Исгерд.
– Тогда почему оно всё ещё не готово?
Исгерд посмотрела на сына взглядом, заставляющим человека чувствовать себя жалкой букашкой.
– Достаточно с нас позора, что отдаём Эйдин за рэмирца. Не хочу, чтобы над ней смеялись, как над беспреданницей.
– Я не прошу отправлять её в одной рубашке, – произнёс с раздражением Сигвальд. – Если нужно больше денег – берите, но сделайте всё как можно скорее.
– Ты не проявлял такого нетерпения, когда выдавал замуж других сестёр, – заметила Исгерд.
– На что вы намекаете?
– Просто удивляюсь спешке.
– Да, я действительно тороплюсь, потому что брак Эйдин с сувереном Рэмира принесёт нашим странам большие выгоды. Мы сможем заключить торговые соглашения и покупать рэмирские металл. Который, как вы знаете, мы и так покупаем. Только ввозим его через Лейгорию и платим втридорога.
– Маталл, который так тебе необходим добывают в горах рядом с нашей границей. И если бы у тебя хватило духу пойти и захватить их, ты бы не заключал позорящий нас союз.
– Видимо вы забыли, чем закончилась наша предыдущая попытка, матушка. Вы не хуже меня знаете, что эти горы значат для рэмирцев. Их боги не позволят…
– Что тебе до их богов, когда у тебя есть свои! – вскочила на ноги разозленная Исгерд. Она видела, как голубые глаза Сигвальда стали серыми. Такими же они становились у Гудбранда – его отца, когда тот злился. Исгерд ждала, что молодой Сигвальд не сдержится и, как это бывало прежде, в запале выложит все свои планы. Но в этот раз ему удалось её удивить. Цвет глаз Сигвальд по-прежнему напоминал серые грозовые тучи, но на его губах играла улыбка.
– Вы правы, матушка. Мне нет дела до их богов. И я каждый день возношу хвалу нашему великому Айну за то, что послал мне так много незамужних двоюродных и троюродных сестёр и тётушек. И я готов с их помощью породниться со всеми правителями на земле, если это принесёт выгоды моему государству. В Арне должен быть мир, так хотел мой отец и ваш тоже, – Сигвальд улыбнулся шире и весело добавил, – Поэтому прошу вас, матушка, помогите величию Арне и подготовьте приданное как можно скорее.
Договорив, Сигвальд поцеловал Исгерд в холодный лоб, и той пришлось стерпеть и даже улыбнуться.
– Разве я могу тебе отказать?
– Я рассчитываю на вас, – закончил разговор Сигвальд и ушёл.
Заложив руки за спину, Исгерд подошла к окну. Раздался тихий шорох ткани платья – в комнату вернулась Сага.
– Мальчишка растёт, – задумчиво произнесла Исгерд, глядя на то, как ветер гонит по небу свинцово-серые облака. – В нём всё ещё есть пыл молодости, но он научился с ним справляться. Из него мог бы получиться хороший правитель. Да, мог бы… Как ловко он спрятал свои чувства. Как будто я не знаю, зачем ему нужно в Рэмир. Нет, его интересует не договор, совсем не договор.
– Хотите, чтобы я поторопила с подготовкой приданного? – спросила Сага, даже не скрывая, что подслушивала.
– Подождёт, мне нужно время, чтобы подумать. Девчонка оказалась живучей, чем я думала – вся в мать.
Нерея проснулась от звона колокольчиков. Сперва ей показалось, что звенит у неё в ушах. Но колокольчики то замолкали, то принимались вызванивать затейливую мелодию. С трудом повернув голову вправо, Нерея увидела мужчину. Сидя на сундуке, он игрался с клубками шерстяных ниток, жонглируя ими. С каждым движением мужчины, колокольчики начинали заливисто греметь, хохотать и перезваниваться.
– Проснулась, – улыбнулся мужчина. Нерея кивнула, почему-то присутствие незнакомца в комнате её не пугало. В окне за спиной незнакомца небо приобрело багряно-красный цвет.
– Уже рассвет, – просипела Нерея.
– Закат, – хохотнул незнакомец и колокольчики засмеялись вместе с ним, – ты проспала весь день.
– Я заболела?
– Последствия ночных прогулок.
Нерея согласно кивнула: простуда казалась самым подходящим объяснением того, что у неё ломило в костях, саднило в горле и слезились глаза. Приподнявшись на руках, она попыталась сесть.
– Давай помогу, – кинулся подсовывать ей под спину подушку незнакомец.
– Спасибо, тьер, – с благодарностью приняла его помощь Нерея.
– Гато, зови меня Гато, – довольно улыбнулся незнакомец, и в уголках его глаз появились морщинки.
– У вас зелёные глаза! – удивилась Нерея. Будь она здорова, она бы никогда не задала столь бестактный вопрос, но слова сорвались с губ раньше, чем она успела подумать. – Вы полукровка?
– Что за гнусное предположение! – тоненькие усики над верхней губой Гато гневно встопорщились. – Я рэмирец до кончиков ногтей.
– Простите.
Гато сел на краешек кровати и заговорщицки зашептал.
– Дело в том, что я – воин Свальгора. Ты знаешь кто такие воины Свальгора?
Нерея кивнула.
– Так вот, иногда, не всегда, но иногда внешность юношей может измениться после проведения ритуала. У меня изменился цвет глаз! – с гордостью закончился Гато.
Вдруг открылась дверь, и в комнату вошла Агуэра. За нею, неся поднос, следовала Нив.
– Поставь на стол и иди, – приказала Агуэра. Нив послушно выполнила указания, бросив напоследок вороватый взгляд в сторону Нерее, стараясь увидеть и запомнить как можно больше, чтобы было о чём посплетничать с подругами.
Агуэра посмотрела на примостившегося на краю кровати Гато и строго спросила:
– Ты снова тут? Смотри, если что-то затеял.
– Почтенная, вы ранили меня в самое сердце! – воскликнул Гато и бубенчики на его одежде возмущенно звякнули. – Подозревать меня? И в чём? Что я могу затеять?
Агуэра только усмехнулась и склонилась над Нереей, приблизив свой крючковатый нос настолько, что он едва не касался лица девушки. Нерее захотелось отодвинуться, но затылок упёрся в спинку кровати.
– Тощая, – цокнула Агуэра. – Голодная?
– Нет! – пискнула Нерея.
– Глупости, конечно, голодная – ты весь день ничего не ела! – отрезала Агуэра и дала Нерее миску с супом. От горячего куриного бульона поднимались ароматные завитки пара, отчего пустой живот Нерее жалобно заурчал.
– Пей, – Нерея поспешила выполнить приказание распорядительницы.
С улицы донеслись крики, треск и лошадиное ржание.
– Что там? – сорвался к окну Гато и следом за ним понёсся заинтересованный звон. – Эти дурни уронили бочку с вином, – расхохотался Гато. – Если ваши слуги и дальше будут столь «осторожны», то очень скоро, почтенная, вам нечего будет подать к столу. А может вы специально приказали им уничтожить всё вино?
– Допевай и ложись спать. Тебе нужно много спать, чтобы выздороветь. А ты, – обратилась к Гато Агуэра, – иди со мной. Нечего тут мешаться.
Как только визитеры ушли, Нерея допила куриный бульон, поставила пустую миску на поднос и легла в кровать, укутавшись одеялом так, что снаружи остался лишь нос. Стоило только ей закрыть глаза, как крепкий сон унёс её в страну грёз.
Время близилось к полудню, и летний зной становился всё сильнее. Корзина полная малиной стояла на земле, и можно было бы возвращаться, но Иданир не хотелось идти домой. Забравшись в колючие кусты, она продолжала лакомиться малиной. Спелые ягоды пачкали пальцы. Сладкий запах дразнил, заставляя забираться всё дальше. Колючая лапа малины ухватила за подол. Улыбнувшись, Иданир осторожно отцепила её. Пробившийся сквозь плотную крону сосен луч солнца упал на лицо, заставив Иданир довольно зажмурилась.
Всё поменялось в один миг. Тревожно зашептались деревья, затряслись от страха листочки. Порыв ветра пригнул траву к земле, растрепал волосы Иданир.
«Иданир!» – донеслось издалека.
«Я здесь! Ау!» – что есть сил крикнула девушка, но ветер подхватил её крик и унёс прочь.
«Иданир!»
«Иду!»
Она рванулась вперёд, пытаясь выбраться из зарослей малины. Но те не пускали её, хватая шипастыми лапами. Особенно досталось голым щиколоткам. Поцарапанную кожу жгло и щипало.
«Пустите!» – в отчаяние взмолилась Иданир, обращаясь к кустам, точно те были живые. Но малина даже не думала уступать. Новый порыв ветра хлестнул Иданир веткой по лицу. Вскрикнув, та закрылась руками, а когда отважилась убрать их, вокруг всё было чужое – страшное.
Из земли торчали чёрные, точно обгоревшие, стволы деревьев. Серым пеплом осыпались под ноги листья.
«Иди-иди», – зашептал глухой, надтреснутый голос.
Иданир сделала шаг вперёд, потом второй, и вот уже ноги сами ведут её, точно знают дорогу.
«Иди-иди», – подталкивал голос.
Впереди показалось дерево – огромное и древнее, как та земля, что держало его корни. Голые, без единого листа, ветви дерева напоминали вскинутые вверх в беззвучной мольбе и крике кривые узловатые пальцы старика.
Агуэра молча встала с кресла и подошла к кровати.
– Если так хочешь от неё избавиться, – произнесла она, поднимая корону, – то выкидывал бы сразу в окно. Или отдай её тому, кому она действительно нужна.
Нарочито медленно она подошла к столу и положила на него корону.
– Пусть полежит здесь, пока ты снова не решишь её куда-нибудь зашвырнуть.
– Зачем пришла? – повторил вопрос Мелхор.
Агуэра повернулась и прямо посмотрела ему в глаза.
– Ты правда решил жениться на арнийке?
– Да. Она – моя делисье.
– Мне ты можешь не врать. Мы оба знаем, что это не так. Неужели договор с анийцами важен настолько, что ты готов нарушить традиции и навлечь на себя гнев богов?
– Мы оба знаем, что не будет никакого гнева, – усмехнулся Мелхор, возвращая Агуэре её слова. – Ведь я не первый в нашем роду, кто нарушает традиции и женится ради выгоды. Мы же оба знаем, на чьей руке в конечном итоге оказался браслет.
Агуэра дёрнулась как от удара, непроизвольно потянувшись к запястью на левой руке, где под складками широкого рукава скрывался обрядовый браслет. Мелхор видел, как потемнело её лицо, как по обеим сторонам плотно сжатых губ пролегли глубокие складки, и горько пожалел о сказанном. Мучительная головная боль, неудобная, тесная одежда и споры на совете переполнили чашу его терпения, и Мелхор выплеснул накопившуюся злость на Агуэру, напомнив ей о событиях, о которых не стоило вспоминать. Разве её вина, что отец оказался настолько жаден, что любив одну женщину, женился на другой. И разве не Агуэра была рядом с Мелхором, когда умер отец, поддерживая и помогая в самые трудные годы. Мелхор чувствовал, что должен извиниться, но не знал с чего начать. В комнате повисло гнетущее молчание.
– Ты ошибаешься, – заговорила первой Агуэра. – И потому несправедлив к родителям и ко мне. Но больше всего ты несправедлив к себе. Я любила Конрада, и он по-своему любил меня. Но наши отношения закончились с появлением в его жизни Рейны. Она стала для него всем. Она же отдала мне браслет после смерти Конрада. «На память», – так она мне тогда сказала. Я благодарна Рейне, что позволила мне с сестрой остаться в замке, что у меня есть дом и семья.
Мелхор почувствовал, как от стыда у него начали гореть уши – совсем как у десятилетнего мальчишки, которого только что отругали за совершённую шалость. Уже тогда Мелхор был сувереном – воином Свальгора с печатью на руке. Но титулы не имели значения для Агуэры, и она драла уши Мелхора, как драла бы любого другого провинившегося мальчишки. Она всегда видела в нём прежде всего человека, может быть, поэтому он позволял ей больше остальных.
Агуэра умолкла, всё также глядя прямо в глаза Мелхора. Молчал и Мелхор. Он понимал, что неправ, но глупое мальчишеское упрямство не позволяло ему в этом признаться.
Так и не дождавшись ответа, Агуэра подошла к дверям, но на пороге остановилась.
– Если тебе интересно, она выжила. Выжила после того, как её коснулся твой хранитель. Ты можешь отрицать, но мы оба знаем, что это значит.
И, сказав всё, что хотела, Агуэра ушла, оставив Мелхора в раздумьях.
Глава 14
Элдринген Исгерд читала, сидя в высоком кресле у камина. Её не утратившие с возрастом зоркости глаза быстро пробегали строчку за строчкой, а тонкие, бледные пальцы привычным движением переворачивали страницы. Книги давно стали для Исгерд лучшими друзьями. У них она спрашивала совета и искала утешения.
Вдруг Исгерд замерла, чутко вслушиваясь в тишину. Она была здесь. Исгерд ощущала её присутствие всем своим существом. Тьма тихо на цыпочках подкралась сзади и положила холодную ладонь на затылок элдринген. Исгерд забыла, как дышать. Она чувствовала, как ледяные пальцы скользят вдоль позвоночника и, замерев на мгновение, с нечеловеческой силой рванули вперёд. Разрывая плоть и ломая хребет, они не останавливаются, пока не сжимают жестяными тисками сердце. Исгерд задохнулась от боли. В ушах у неё зашумело, а ровные книжные строчки слились в одну чёрную расползающуюся кляксу.
«Элдринген», – донеслось до Исгерд гулким эхом.
«Элдринген?!» – повторил голос. И Тьма, нет, не испугавшись – она ничего не боится, а скорее желая продлить игру, отступила.
– Элдринген, вам плохо? – перед глазами Исгерд появилось бледное перепуганное лицо Саги. – Я позову кого-нибудь.
– Не смей, – Исгерд с трудом переводила дух, но, как дочь ярла, она нашла в себе силы, чтобы приказывать. – Подай воды.
Расторопная служанка принесла чашу с водой. Прохладная влага обволакивала и успокаивала горевшее огнём нутро Исгерд.
– Зачем пришла? – спросила она, приходя в себя.
– Вернулся ярл Агне.
– Ты ведь не пыталась у него ничего выведать. Этот болван слишком предан Сигвальду.
– Нет, элдринген. Но следом за ним прибыл гонец от посла в Рэмире, – Сага протянула свернутое письмо.
– Старый лис ещё помнит, кому обязан своим положением и должностью, – удовлетворенно хмыкнула Исгред, но письмо брать не стала. У неё перед глазами всё ещё мельтешили чёрные точки. – Прочти.
Сага сломала печать и принялась читать подробный отчет посла о том, какие поручения дал ему Сигвальд и что было сделано.
– Повтори, как её зовут? – потребовала Исгерд, когда речь зашла о невесте брата суверена.
– Среди знати Рэмира ходят разговоры о том, что у брата суверена появилась невеста. Она не покидает своих покоев и ни с кем не общается. Единственное, что удалось узнать – имя, Нерея Рей, – послушно зачитала Сага. – Эдринген, вам плохо? – всполошилась служанка.
У Исгерд перебило дыхание, точно ледяная рука Тьмы снова сжала её сердце. Но то была лишь мимолётная слабость, с которой Исгерд легко справилась, оттолкнув руку служанки:
– Прочь.
Исгерд ненавидела чувствовать себя беспомощной, ещё больше она ненавидела, когда кто-нибудь становился свидетелем её слабости. Глубоко дыша, ей едва удалось успокоить припустившееся в галоп сердце, когда дверь в комнату распахнулась.
– Вон, – коротко приказал служанке вошедший Сигвальд. Сага бросила быстрый взгляд на свою госпожу и только после того, как та кивнула, удалилась.
– Сын мой, что заставило тебя проявить недостойное роальда неуважение и ворваться ко мне без стука? – попеняла Исгерд.
– Возможно. Моё поведение больше бы соответствовало статусу роальда, если бы вы первая не поставили под сомнение мой авторитет, матушка, – с той же учтивостью ответил Сигвальд.
– В чём же проявилось моё непочтение? – удивилась Исгерд.
– Я приказал, чтобы приданное Эйдин было готово, как можно скорее. Полагаю, ключник передал вам моё пожелание.
– Передал, – подтвердила Исгерд.
– Тогда почему оно всё ещё не готово?
Исгерд посмотрела на сына взглядом, заставляющим человека чувствовать себя жалкой букашкой.
– Достаточно с нас позора, что отдаём Эйдин за рэмирца. Не хочу, чтобы над ней смеялись, как над беспреданницей.
– Я не прошу отправлять её в одной рубашке, – произнёс с раздражением Сигвальд. – Если нужно больше денег – берите, но сделайте всё как можно скорее.
– Ты не проявлял такого нетерпения, когда выдавал замуж других сестёр, – заметила Исгерд.
– На что вы намекаете?
– Просто удивляюсь спешке.
– Да, я действительно тороплюсь, потому что брак Эйдин с сувереном Рэмира принесёт нашим странам большие выгоды. Мы сможем заключить торговые соглашения и покупать рэмирские металл. Который, как вы знаете, мы и так покупаем. Только ввозим его через Лейгорию и платим втридорога.
– Маталл, который так тебе необходим добывают в горах рядом с нашей границей. И если бы у тебя хватило духу пойти и захватить их, ты бы не заключал позорящий нас союз.
– Видимо вы забыли, чем закончилась наша предыдущая попытка, матушка. Вы не хуже меня знаете, что эти горы значат для рэмирцев. Их боги не позволят…
– Что тебе до их богов, когда у тебя есть свои! – вскочила на ноги разозленная Исгерд. Она видела, как голубые глаза Сигвальда стали серыми. Такими же они становились у Гудбранда – его отца, когда тот злился. Исгерд ждала, что молодой Сигвальд не сдержится и, как это бывало прежде, в запале выложит все свои планы. Но в этот раз ему удалось её удивить. Цвет глаз Сигвальд по-прежнему напоминал серые грозовые тучи, но на его губах играла улыбка.
– Вы правы, матушка. Мне нет дела до их богов. И я каждый день возношу хвалу нашему великому Айну за то, что послал мне так много незамужних двоюродных и троюродных сестёр и тётушек. И я готов с их помощью породниться со всеми правителями на земле, если это принесёт выгоды моему государству. В Арне должен быть мир, так хотел мой отец и ваш тоже, – Сигвальд улыбнулся шире и весело добавил, – Поэтому прошу вас, матушка, помогите величию Арне и подготовьте приданное как можно скорее.
Договорив, Сигвальд поцеловал Исгерд в холодный лоб, и той пришлось стерпеть и даже улыбнуться.
– Разве я могу тебе отказать?
– Я рассчитываю на вас, – закончил разговор Сигвальд и ушёл.
Заложив руки за спину, Исгерд подошла к окну. Раздался тихий шорох ткани платья – в комнату вернулась Сага.
– Мальчишка растёт, – задумчиво произнесла Исгерд, глядя на то, как ветер гонит по небу свинцово-серые облака. – В нём всё ещё есть пыл молодости, но он научился с ним справляться. Из него мог бы получиться хороший правитель. Да, мог бы… Как ловко он спрятал свои чувства. Как будто я не знаю, зачем ему нужно в Рэмир. Нет, его интересует не договор, совсем не договор.
– Хотите, чтобы я поторопила с подготовкой приданного? – спросила Сага, даже не скрывая, что подслушивала.
– Подождёт, мне нужно время, чтобы подумать. Девчонка оказалась живучей, чем я думала – вся в мать.
***
Нерея проснулась от звона колокольчиков. Сперва ей показалось, что звенит у неё в ушах. Но колокольчики то замолкали, то принимались вызванивать затейливую мелодию. С трудом повернув голову вправо, Нерея увидела мужчину. Сидя на сундуке, он игрался с клубками шерстяных ниток, жонглируя ими. С каждым движением мужчины, колокольчики начинали заливисто греметь, хохотать и перезваниваться.
– Проснулась, – улыбнулся мужчина. Нерея кивнула, почему-то присутствие незнакомца в комнате её не пугало. В окне за спиной незнакомца небо приобрело багряно-красный цвет.
– Уже рассвет, – просипела Нерея.
– Закат, – хохотнул незнакомец и колокольчики засмеялись вместе с ним, – ты проспала весь день.
– Я заболела?
– Последствия ночных прогулок.
Нерея согласно кивнула: простуда казалась самым подходящим объяснением того, что у неё ломило в костях, саднило в горле и слезились глаза. Приподнявшись на руках, она попыталась сесть.
– Давай помогу, – кинулся подсовывать ей под спину подушку незнакомец.
– Спасибо, тьер, – с благодарностью приняла его помощь Нерея.
– Гато, зови меня Гато, – довольно улыбнулся незнакомец, и в уголках его глаз появились морщинки.
– У вас зелёные глаза! – удивилась Нерея. Будь она здорова, она бы никогда не задала столь бестактный вопрос, но слова сорвались с губ раньше, чем она успела подумать. – Вы полукровка?
– Что за гнусное предположение! – тоненькие усики над верхней губой Гато гневно встопорщились. – Я рэмирец до кончиков ногтей.
– Простите.
Гато сел на краешек кровати и заговорщицки зашептал.
– Дело в том, что я – воин Свальгора. Ты знаешь кто такие воины Свальгора?
Нерея кивнула.
– Так вот, иногда, не всегда, но иногда внешность юношей может измениться после проведения ритуала. У меня изменился цвет глаз! – с гордостью закончился Гато.
Вдруг открылась дверь, и в комнату вошла Агуэра. За нею, неся поднос, следовала Нив.
– Поставь на стол и иди, – приказала Агуэра. Нив послушно выполнила указания, бросив напоследок вороватый взгляд в сторону Нерее, стараясь увидеть и запомнить как можно больше, чтобы было о чём посплетничать с подругами.
Агуэра посмотрела на примостившегося на краю кровати Гато и строго спросила:
– Ты снова тут? Смотри, если что-то затеял.
– Почтенная, вы ранили меня в самое сердце! – воскликнул Гато и бубенчики на его одежде возмущенно звякнули. – Подозревать меня? И в чём? Что я могу затеять?
Агуэра только усмехнулась и склонилась над Нереей, приблизив свой крючковатый нос настолько, что он едва не касался лица девушки. Нерее захотелось отодвинуться, но затылок упёрся в спинку кровати.
– Тощая, – цокнула Агуэра. – Голодная?
– Нет! – пискнула Нерея.
– Глупости, конечно, голодная – ты весь день ничего не ела! – отрезала Агуэра и дала Нерее миску с супом. От горячего куриного бульона поднимались ароматные завитки пара, отчего пустой живот Нерее жалобно заурчал.
– Пей, – Нерея поспешила выполнить приказание распорядительницы.
С улицы донеслись крики, треск и лошадиное ржание.
– Что там? – сорвался к окну Гато и следом за ним понёсся заинтересованный звон. – Эти дурни уронили бочку с вином, – расхохотался Гато. – Если ваши слуги и дальше будут столь «осторожны», то очень скоро, почтенная, вам нечего будет подать к столу. А может вы специально приказали им уничтожить всё вино?
– Допевай и ложись спать. Тебе нужно много спать, чтобы выздороветь. А ты, – обратилась к Гато Агуэра, – иди со мной. Нечего тут мешаться.
Как только визитеры ушли, Нерея допила куриный бульон, поставила пустую миску на поднос и легла в кровать, укутавшись одеялом так, что снаружи остался лишь нос. Стоило только ей закрыть глаза, как крепкий сон унёс её в страну грёз.
***
Время близилось к полудню, и летний зной становился всё сильнее. Корзина полная малиной стояла на земле, и можно было бы возвращаться, но Иданир не хотелось идти домой. Забравшись в колючие кусты, она продолжала лакомиться малиной. Спелые ягоды пачкали пальцы. Сладкий запах дразнил, заставляя забираться всё дальше. Колючая лапа малины ухватила за подол. Улыбнувшись, Иданир осторожно отцепила её. Пробившийся сквозь плотную крону сосен луч солнца упал на лицо, заставив Иданир довольно зажмурилась.
Всё поменялось в один миг. Тревожно зашептались деревья, затряслись от страха листочки. Порыв ветра пригнул траву к земле, растрепал волосы Иданир.
«Иданир!» – донеслось издалека.
«Я здесь! Ау!» – что есть сил крикнула девушка, но ветер подхватил её крик и унёс прочь.
«Иданир!»
«Иду!»
Она рванулась вперёд, пытаясь выбраться из зарослей малины. Но те не пускали её, хватая шипастыми лапами. Особенно досталось голым щиколоткам. Поцарапанную кожу жгло и щипало.
«Пустите!» – в отчаяние взмолилась Иданир, обращаясь к кустам, точно те были живые. Но малина даже не думала уступать. Новый порыв ветра хлестнул Иданир веткой по лицу. Вскрикнув, та закрылась руками, а когда отважилась убрать их, вокруг всё было чужое – страшное.
Из земли торчали чёрные, точно обгоревшие, стволы деревьев. Серым пеплом осыпались под ноги листья.
«Иди-иди», – зашептал глухой, надтреснутый голос.
Иданир сделала шаг вперёд, потом второй, и вот уже ноги сами ведут её, точно знают дорогу.
«Иди-иди», – подталкивал голос.
Впереди показалось дерево – огромное и древнее, как та земля, что держало его корни. Голые, без единого листа, ветви дерева напоминали вскинутые вверх в беззвучной мольбе и крике кривые узловатые пальцы старика.
