¬– Лучше, – согласился Мелхор. – Завтра суд.
– И что будет, если я…– горло Нереи перехватил спазм, – если я не смогу доказать свою невиновность?
– Тебя повесят, – прозвучал жестокий в своей честности ответ.
– О, – только и смогла произнести Нерея.
– Начинай молиться своим богам.
– Каким? Арнийским или Рэмирским? Боюсь ни те, ни другие давно меня не слышат, – Нерея смотрела на Мелхора и не понимала, зачем он пришёл, зачем стоит здесь и молчит? Неужели он не понимает, что мучает её, что она хочет остаться одна?
Похоже Мелхор и сам почувствовал неловкость затянувшегося между ними молчания. Он развернулся и ушёл, не прощаясь и оставив горящий факел Нереи, за что та была ему благодарна. Так она хотя бы может не опасаться крыс и выспаться напоследок. Нет, теперь она уже точно не сможет уснуть.
Однако, Нерея не спешила отходить от решётки, вглядываясь в тёмные углы. Где-то там прячется Гато, ведь он никак не мог разминуться с Мелхором, да и глупое бряцанье колокольчиков тут же бы его выдало. Нерея ждала, вслушиваясь, и вскоре вновь услышала звук приближающихся шагов.
Когда Нерея увидела своего очередного визитёра, то не поверила своим глазам.
– Берн! – воскликнула она, кидаясь к решётке и просовывая руки через металлические прутья, чтобы обнять брата, понять, что это не сон. – Берн!
Привстав на носочки, она обхватила лицо брата ладонями:
– Это правда ты, – из глаз Нереи потекли слёзы, – ты всё-таки нашёл меня. Как же я рада! Я боялась, что больше никогда тебя не увижу.
– Ну что ты, разве я мог тебя оставить. Я же обещал.
Нерея кивала, улыбаясь сквозь слёзы.
– Послушай, у нас нет времени, меня могут хватиться, – спешно произнёс Берн.
– Кто?
– Начальник стражи, я состою на службе у суверена, – усмехнулся Берн.
– Стражник? – только теперь Нерея разглядела на брате красную ливрею.
– Да. Поэтому запомни, что я тебе скажу. Завтра во время суда…
– Я не убивала Ибби, ты же мне веришь? – с мольбой произнесла Нерея.
– Конечно не убивала, разве моя малышка Нерея может кому-нибудь навредить? – заверил её Берн. Пока брат говорил, Нерея с замиранием сердца смотрела в его глаза, уж не обманывает ли он её, не хочет ли успокоить. Но Берн казался искренним в своей вере в её невиновность. – Так вот, завтра на площади во всеуслышание потребуй Божественного суда.
– Божественного суда? – Нерея второй раз за вечер слышала эти слова.
– Нет никаких доказательств, что именно ты убила ту девушку. А раз так, только Боги смогут рассудить виновна ты или нет. По обычаю назначают поединок. Я буду драться за тебя. Поверь, во всём Рэмире не найдётся воина, способного меня победить. И завтра же, когда всё закончится, мы уедем. Всё, мне пора, – заспешил Берн. – Завтра сделай так, как я сказал.
– Хорошо, – Нереи не хотелось, чтобы Берн уходил. Она нехотя отпустила его руку. Конечно, она сделает так, как он говорит, ведь он никогда её не подводил. Завтра весь этот кошмар закончится, и она снова станет свободной. Вдруг ей показалось, как вдоль стены скользнула тень. Сердце кольнуло недоброе предчувствие, но Нерея поторопилась отогнать его прочь. Всё будет хорошо. Она будет верить Берну, ведь он ещё никогда её не подводил.
Клет ждал Мелхора у входа в большой зал, в котором уже накрыли стол для ужина, и в котором уже собрались обитатели замка.
– Узнал что-то новое? – сразу перешёл к делу Мелхор.
– Ничего, – отозвался начальник дворцовой стражи. – Мы расспрашивали кузнецов и торговцев, но никто из них не видел ни ножа, ни похожего узора и не может назвать мастера, его выковавшего.
– Значит ничего, – повторил Мелхо, – но откуда она его взяла? – озадаченно пробормотал он, рассуждая вслух. Однако Клет его услышал.
– Я понимаю, что вмешиваюсь не в своё дело, – заметил начальник стражи, – но почтенная Нерея – полукровка. Возможно, она привезла нож с собой?
– Она не могла ничего привезти с собой, потому что у неё кроме ночной рубашки ничего и не было, – ответил Мелхор, вспомнив их первую встречу с Нереей, которую тогда звали Иданир. – Всё, что у неё есть сейчас, дал ей Леандр.
– Тогда нож мог подарить ей Леандр?
– Мог, но его нет в замке, чтобы подтвердить или опровергнуть твоё предположение. Как бы всё упростилось, будь он в замке.
Однако, Леандр находился сейчас где-то по пути в Рэмир и точно завтра утром не появится чудесным образом на пороге замка. И так как Мелхор не привык сожалеть или мечтать о несбыточном, он просто вошёл в зал и занял место во главе стола. Как же мало теперь осталось тех, с кем он мог разделить свою пищу. Леандр и Васко в чужой стране, а может быть Боги к ним милостивы, и они уже перебрались через перевал и находятся на родной земле. Бенинго третий день не появляется в замке, горюя у гроба убитой Ибби и жаждая мщения. Нерея в тюрьме. Да и для тех, кто сидел сейчас за столом рядом с ним, смерть малышки Ибби не прошло бесследно. Клет измучен беспрестанными поисками человека, сделавшего нож. Бедняжка Лорены стала удивительно молчаливой и задумчивой. Её прекрасное лицо побледнело и осунулось, а под глазами залегли чёрные круги от бессонных ночей. Да и весь их ужин скорее больше напоминал поминальную трапезу. Не было больше шутливых разговоров, веселого смеха и глупых споров. И хоть Мелхору и правда было не свойственно мечтать о несбыточном, но всё-таки на один короткий миг он подумал, что, если бы всё стало как раньше, он бы больше ценил эти простые минуты счастья.
Вдруг скорбную тишину прервало веселое бренчание колокольчиков.
– Ох, как невежливо с моей стороны являться после суверена, – заявил Гато, хотя в его голосе не было и намёка на сожаление. – Прошу простить меня, мой господин.
И Гато отвесил низкий поклон, так что края его шляпы едва не коснулись пола, а серебряные колокольчики на ней насмешливо зазвенели.
– Так и не приходил бы вовсе, – чуть поморщившись, бросил Мелхор.
– Рад бы, рад бы не тревожить присутствующих здесь почтенных людей своим обществом, – скромно заметил Гато, усаживаясь за стол, – да вот только расположение моей комнаты столь отдалённо – нет-нет, милостивый суверен, не подумайте дурного, я ни в коей мере не жалуюсь на Ваше гостеприимство, всего лишь подмечаю некоторую нерадивость со стороны слуг – так вот, очевидно, прислуга никак не может запомнить расположение моих покоев, и лишь самые сообразительные добираются до них, чтобы сделать уборку или принести еду. Не приди я на ужин, боюсь, мне пришлось бы голодать до утра. Что крайне пагубно для моего слабого здоровья.
Во всё время своей речи Гато не переставал жевать, набивая рот тушенными овощами, сыром и откусывая большие куски от жаренного мяса.
– Полагаю, завтрак утром подадут раньше обычного? – деловито осведомился Гато, впиваясь зубами в куриную ножку. – Давненько я не бывал на публичных судах, да ещё и связанных с убийством. Бедная-бедная Ибби. Надеюсь, виновную в её смерти повесят.
Лорена вздрогнула. За столом по-прежнему царило тягостное молчание. Никто из сидящих за ним, за исключением Гато, так и не притронулся к еде. А Гато, не замечая гневных взглядов, которые бросали в его сторону остальные, продолжал рассуждать:
– Мне вот действительно интересно. Без сомнений девчонку признают виновной. Но как её накажут? Отрубят голову? Но ведь она не из благородных, и браслета делисье у неё не имеется, значит, всё-таки повесят. Но на месте Бенинго я бы потребовал, чтобы её забили камнями. Долгая мучительная смерть – самое подходящее наказание для убийцы.
Нож выпал из дрожащих рук Лорены и оглушительно загремел по плитам каменного пола. Одновременно, Мелхор поднялся из-за стола.
– Неужто уже наелись, милостивый суверен? – вскинул брови Гато.
– Сыт по горло твоими глупостями, – бросил Мелхор и обратился к Рейесу, – мне нужно с тобой поговорить.
– Хорошо, – советник отложил приборы и поднялся из-за стола.
– Я не тороплю тебя.
– Всё равно у меня нет аппетита. Идём, – успокоил Мелхора Рейес и первый направился к выходу из зала.
Мелхор нагнал советника и зашагал с ним рядом. Они долго шли молча, Мелхор всё никак не мог начать разговор, собираясь с мыслями.
– О чем ты хотел поговорить со мной? – устав от прогулки, осведомился советник.
Мелхор огляделся по сторонам. Они находились посредине длинной галереи. Погруженный в раздумья, он и не заметил, что они так много прошли.
– Давай присядем, – предложил Мелхор и первый опустился на скамью. Рейес сел рядом, и снова между ними повисло молчание.
– Рейес, – наконец решился Мелхор, – я никогда тебя не спрашивал, но что значит для воина Свальгора потерять свою делисье?
– Потерять? – горько усмехнулся советник. – Если бы она была вещью, которую можно потерять, а потом найти. Если бы…
Рейес умолк, он смотрел прямо перед собой, но Мелхор мог поклясться, что тот не видит ни окно, ни открывавшийся из него вид на замковую стену и крыши городских домов за ней.
– Знаешь, вот уже двадцать лет каждую ночь я вижу один и тот же сон. Очень чётко, точно это происходит на самом деле, я вижу, как арнийцы с зажженными факелами в руках пробираются по подземному ходу в замок. Я вижу их лица, каждого из них. Вижу их глаза пустые и безжалостные. Арнийцы врываются в спящий замок. Охранники сбиты с толку, они не готовы к их нападению. Раздаются крики. В замке начинается переполох. Люди в панике бегут кто куда. И моя Адела бежит с ними. Она крепко держит за руку перепуганного плачущего сына, нашего Тео. И вдруг прямо у них на пути появляется арниец с окровавленным мечом в руках. Я хорошо его вижу, очень чётко, даже заклёпки на его куртке. А моя Адела загораживает собой сына, хочет защитить его, глупышка и правда думает, что её любовь может защитить его. Но арниец даже не заметил её отчаянной попытки, он просто махнул мечом, и моя Адела рухнула на пол с зияющей дырой в груди. А следом за ней и наш Тео. Сердце Адели ещё бьется, но с каждым его ударом кровь вытекает из раны, а вместе с тем утекает и её жизнь. Я вижу, как стекленеет её взгляд. И я ничего не могу с этим поделать. Я слишком далеко. Я даже не почувствовал момента, когда их не стало. Я не разделил с ними их страх и их боль. Я ничем им не помог. Я всю ночь мчался им на выручку вместе с войском твоего отца и до последнего надеялся. Я не мог поверить, что их больше нет, пока не увидел их, точнее их тела, – руки Рейеса сжались в кулаки. – Да я и сейчас не верю. Всё кажется, что она где-то рядом, просто я не могу её увидеть. Вот такой сон мне снится каждую ночь.
– Как же ты живёшь с такой тяжестью на сердце?
– Я не живу. Я умер в ту ночь, когда арнийцы ворвались в замок и убили мою Аделу. Я точно треснутый горшок, из которого вытекла жизнь, снаружи кажусь целым, а внутри – пустота. Моё тело всё ещё движется. Я хожу, говорю и делаю всё, что делает обычный человек, но я не живу. Я умер вместе с ней двадцать лет назад. В первый год было совсем тяжко, думал, что с ума сойду. До сих пор удивляюсь, как тогда на себя руки не наложил. Единственное, что останавливало, это желание отомстить. Найти всех, каждого арнийца, кто тогда был в замке, и заставить их испытать ту же боль, что и я. Злой тогда был, как веленурово отродье. Но постепенно успокоился. Начал тебе помогать государство восстанавливать. Каждое утро, просыпаясь, придумываю себе занятия, чтоб о лишнем не думать. А вечером радуюсь, что ещё один день прошёл, и что так много прожил, а значит, уже недолго осталось, и я снова с ней увижусь.
На морщинистом лице Рейеса появилась улыбка. Мелхор смотрел на своего советника и поверить не мог, настолько странно было видеть на его лице улыбку. Но больнее было понимание того, чем вызвана эта улыбка. Что крепкий ещё мужчина радуется при мысли о смерти, потому что та обещает ему долгожданную встречу с той, которую он продолжает любить все эти годы.
Внезапно Рейес очнулся от своего сна, его лицо приобрело прежнее безразличное выражение, а глаза внимательно смотрели на Мелхора.
– Ты расспрашиваешь меня из-за той девчонки? Точнее из-за Леандра? Переживаешь за него?
Мелхору не хотелось лгать советнику, поэтому он просто кивнул, подтверждая догадку.
– Правильно переживаешь, если она и правда для него та самая, то трудно ему придётся.
– Я и правда чувствую, что не могу дать ей умереть, – признался Мелхор.
– Но что ты можешь сделать? Суд есть суд.
– Не знаю, – ответил Мелхор. Впервые в жизни он и правда не знал, что делать. И от чувства собственного бессилия ему было страшно. Очень страшно. Сейчас он понимал Рейеса, который в отчаяние погонял коня и надеялся застать делисье живой. Вот только Рейес не видел, как она умерла. Он мучал себя страшными картинами того, как это могла быть, иначе и не объяснить те страшные сны. Но завтра Мелхору, возможно, предстоит увидеть всё своими глазами, и он ничего не сможет с этим поделать. Что станет с Нереей? Её обезглавят? Перед его внутренним взором предстала тонкая шея с каштановыми завитками волос и занесённый над нею меч. Или повесят? На Нерею накинут петлю и откроют люк у неё под ногами. Или забьют камнями, как предположил и чего очень страстно желал Гато. Последнее будет самым страшным. Долгие мучения от полученных ран. Всё тело Нереи, маленькое, хрупкое, нежное тело превратиться в сплошную рану, если только какой-нибудь добрый человек не решит покончить с этой пыткой и не возьмёт камень поувесистей. Но какой бы приговор завтра не вынесли, он будет смотреть на страдания Нереи, а в конце увидит, как её не станет. При одной этой мысли внутри Мелхоры всё скрутилось в тугой узел. Почему, почему всё так несправедливо? – вопрошал он про себя. Да и у кого он требует справедливости? У Богов? Но те давно уже отвернулись от него.
Берн взглянул на жёлтый диск солнца, который почти полностью показался из-за горизонта, и возблагодарил богов за то, что на улице осень. Рэмирцы верили, что солнце – это око Свальгора, с помощью которого он следит за всем, что происходит на рэмирской земле, а значит и суд должно вести, когда оно покажется на небе. Чтобы всевидящий Бог мог следить за его справедливостью: покарал виновного и защитил правого. Если бы на дворе было лето, солнце бы встало намного раньше, и находившемуся в карауле Берну пришлось бы просить разрешение уйти раньше или, что намного вернее, попросту сбежать с поста. Но на дворе была осень, так что Берн успел смениться, и у него ещё осталось время, чтобы дойти до главной площади. Он прибавил шаг, пересекая двор замка. Вдруг перед ним точно из-под земли вырос невысокий господин в ярком наряде, украшенном серебряными колокольчиками. Господин выглядел встревоженным, и колокольчики на его одежде мелко дрожали.
– Когда я шёл мимо того подвала, мне показалось, что в нём кто-то есть, – произнёс господин. – Вы должны непременно пойти и посмотреть. Вдруг в замок кто-то пробрался.
– Я занят, – буркнул Берн, обходя назойливого коротышку.
– А вдруг он затеял что-то недоброе? Разве вы не должны нас защищать? – не отставал коротышка.
– Я занят, попросите кого-нибудь другого.
– Так больше ж нет никого!
Берн огляделся по сторонам, двор и правда был непривычно пуст. Даже стражники на стене куда-то подевались.
– А подвал он тут рядом, я не отниму у вас много времени. Но если у вас и правда нет времени, пойду-ка я к начальнику стражи. Он-то должен знать о проникновении в замок.
– И что будет, если я…– горло Нереи перехватил спазм, – если я не смогу доказать свою невиновность?
– Тебя повесят, – прозвучал жестокий в своей честности ответ.
– О, – только и смогла произнести Нерея.
– Начинай молиться своим богам.
– Каким? Арнийским или Рэмирским? Боюсь ни те, ни другие давно меня не слышат, – Нерея смотрела на Мелхора и не понимала, зачем он пришёл, зачем стоит здесь и молчит? Неужели он не понимает, что мучает её, что она хочет остаться одна?
Похоже Мелхор и сам почувствовал неловкость затянувшегося между ними молчания. Он развернулся и ушёл, не прощаясь и оставив горящий факел Нереи, за что та была ему благодарна. Так она хотя бы может не опасаться крыс и выспаться напоследок. Нет, теперь она уже точно не сможет уснуть.
Однако, Нерея не спешила отходить от решётки, вглядываясь в тёмные углы. Где-то там прячется Гато, ведь он никак не мог разминуться с Мелхором, да и глупое бряцанье колокольчиков тут же бы его выдало. Нерея ждала, вслушиваясь, и вскоре вновь услышала звук приближающихся шагов.
Когда Нерея увидела своего очередного визитёра, то не поверила своим глазам.
– Берн! – воскликнула она, кидаясь к решётке и просовывая руки через металлические прутья, чтобы обнять брата, понять, что это не сон. – Берн!
Привстав на носочки, она обхватила лицо брата ладонями:
– Это правда ты, – из глаз Нереи потекли слёзы, – ты всё-таки нашёл меня. Как же я рада! Я боялась, что больше никогда тебя не увижу.
– Ну что ты, разве я мог тебя оставить. Я же обещал.
Нерея кивала, улыбаясь сквозь слёзы.
– Послушай, у нас нет времени, меня могут хватиться, – спешно произнёс Берн.
– Кто?
– Начальник стражи, я состою на службе у суверена, – усмехнулся Берн.
– Стражник? – только теперь Нерея разглядела на брате красную ливрею.
– Да. Поэтому запомни, что я тебе скажу. Завтра во время суда…
– Я не убивала Ибби, ты же мне веришь? – с мольбой произнесла Нерея.
– Конечно не убивала, разве моя малышка Нерея может кому-нибудь навредить? – заверил её Берн. Пока брат говорил, Нерея с замиранием сердца смотрела в его глаза, уж не обманывает ли он её, не хочет ли успокоить. Но Берн казался искренним в своей вере в её невиновность. – Так вот, завтра на площади во всеуслышание потребуй Божественного суда.
– Божественного суда? – Нерея второй раз за вечер слышала эти слова.
– Нет никаких доказательств, что именно ты убила ту девушку. А раз так, только Боги смогут рассудить виновна ты или нет. По обычаю назначают поединок. Я буду драться за тебя. Поверь, во всём Рэмире не найдётся воина, способного меня победить. И завтра же, когда всё закончится, мы уедем. Всё, мне пора, – заспешил Берн. – Завтра сделай так, как я сказал.
– Хорошо, – Нереи не хотелось, чтобы Берн уходил. Она нехотя отпустила его руку. Конечно, она сделает так, как он говорит, ведь он никогда её не подводил. Завтра весь этот кошмар закончится, и она снова станет свободной. Вдруг ей показалось, как вдоль стены скользнула тень. Сердце кольнуло недоброе предчувствие, но Нерея поторопилась отогнать его прочь. Всё будет хорошо. Она будет верить Берну, ведь он ещё никогда её не подводил.
Прода от 29.08
***
Клет ждал Мелхора у входа в большой зал, в котором уже накрыли стол для ужина, и в котором уже собрались обитатели замка.
– Узнал что-то новое? – сразу перешёл к делу Мелхор.
– Ничего, – отозвался начальник дворцовой стражи. – Мы расспрашивали кузнецов и торговцев, но никто из них не видел ни ножа, ни похожего узора и не может назвать мастера, его выковавшего.
– Значит ничего, – повторил Мелхо, – но откуда она его взяла? – озадаченно пробормотал он, рассуждая вслух. Однако Клет его услышал.
– Я понимаю, что вмешиваюсь не в своё дело, – заметил начальник стражи, – но почтенная Нерея – полукровка. Возможно, она привезла нож с собой?
– Она не могла ничего привезти с собой, потому что у неё кроме ночной рубашки ничего и не было, – ответил Мелхор, вспомнив их первую встречу с Нереей, которую тогда звали Иданир. – Всё, что у неё есть сейчас, дал ей Леандр.
– Тогда нож мог подарить ей Леандр?
– Мог, но его нет в замке, чтобы подтвердить или опровергнуть твоё предположение. Как бы всё упростилось, будь он в замке.
Однако, Леандр находился сейчас где-то по пути в Рэмир и точно завтра утром не появится чудесным образом на пороге замка. И так как Мелхор не привык сожалеть или мечтать о несбыточном, он просто вошёл в зал и занял место во главе стола. Как же мало теперь осталось тех, с кем он мог разделить свою пищу. Леандр и Васко в чужой стране, а может быть Боги к ним милостивы, и они уже перебрались через перевал и находятся на родной земле. Бенинго третий день не появляется в замке, горюя у гроба убитой Ибби и жаждая мщения. Нерея в тюрьме. Да и для тех, кто сидел сейчас за столом рядом с ним, смерть малышки Ибби не прошло бесследно. Клет измучен беспрестанными поисками человека, сделавшего нож. Бедняжка Лорены стала удивительно молчаливой и задумчивой. Её прекрасное лицо побледнело и осунулось, а под глазами залегли чёрные круги от бессонных ночей. Да и весь их ужин скорее больше напоминал поминальную трапезу. Не было больше шутливых разговоров, веселого смеха и глупых споров. И хоть Мелхору и правда было не свойственно мечтать о несбыточном, но всё-таки на один короткий миг он подумал, что, если бы всё стало как раньше, он бы больше ценил эти простые минуты счастья.
Вдруг скорбную тишину прервало веселое бренчание колокольчиков.
– Ох, как невежливо с моей стороны являться после суверена, – заявил Гато, хотя в его голосе не было и намёка на сожаление. – Прошу простить меня, мой господин.
И Гато отвесил низкий поклон, так что края его шляпы едва не коснулись пола, а серебряные колокольчики на ней насмешливо зазвенели.
– Так и не приходил бы вовсе, – чуть поморщившись, бросил Мелхор.
– Рад бы, рад бы не тревожить присутствующих здесь почтенных людей своим обществом, – скромно заметил Гато, усаживаясь за стол, – да вот только расположение моей комнаты столь отдалённо – нет-нет, милостивый суверен, не подумайте дурного, я ни в коей мере не жалуюсь на Ваше гостеприимство, всего лишь подмечаю некоторую нерадивость со стороны слуг – так вот, очевидно, прислуга никак не может запомнить расположение моих покоев, и лишь самые сообразительные добираются до них, чтобы сделать уборку или принести еду. Не приди я на ужин, боюсь, мне пришлось бы голодать до утра. Что крайне пагубно для моего слабого здоровья.
Во всё время своей речи Гато не переставал жевать, набивая рот тушенными овощами, сыром и откусывая большие куски от жаренного мяса.
– Полагаю, завтрак утром подадут раньше обычного? – деловито осведомился Гато, впиваясь зубами в куриную ножку. – Давненько я не бывал на публичных судах, да ещё и связанных с убийством. Бедная-бедная Ибби. Надеюсь, виновную в её смерти повесят.
Лорена вздрогнула. За столом по-прежнему царило тягостное молчание. Никто из сидящих за ним, за исключением Гато, так и не притронулся к еде. А Гато, не замечая гневных взглядов, которые бросали в его сторону остальные, продолжал рассуждать:
– Мне вот действительно интересно. Без сомнений девчонку признают виновной. Но как её накажут? Отрубят голову? Но ведь она не из благородных, и браслета делисье у неё не имеется, значит, всё-таки повесят. Но на месте Бенинго я бы потребовал, чтобы её забили камнями. Долгая мучительная смерть – самое подходящее наказание для убийцы.
Нож выпал из дрожащих рук Лорены и оглушительно загремел по плитам каменного пола. Одновременно, Мелхор поднялся из-за стола.
– Неужто уже наелись, милостивый суверен? – вскинул брови Гато.
– Сыт по горло твоими глупостями, – бросил Мелхор и обратился к Рейесу, – мне нужно с тобой поговорить.
– Хорошо, – советник отложил приборы и поднялся из-за стола.
– Я не тороплю тебя.
– Всё равно у меня нет аппетита. Идём, – успокоил Мелхора Рейес и первый направился к выходу из зала.
Мелхор нагнал советника и зашагал с ним рядом. Они долго шли молча, Мелхор всё никак не мог начать разговор, собираясь с мыслями.
– О чем ты хотел поговорить со мной? – устав от прогулки, осведомился советник.
Мелхор огляделся по сторонам. Они находились посредине длинной галереи. Погруженный в раздумья, он и не заметил, что они так много прошли.
– Давай присядем, – предложил Мелхор и первый опустился на скамью. Рейес сел рядом, и снова между ними повисло молчание.
– Рейес, – наконец решился Мелхор, – я никогда тебя не спрашивал, но что значит для воина Свальгора потерять свою делисье?
– Потерять? – горько усмехнулся советник. – Если бы она была вещью, которую можно потерять, а потом найти. Если бы…
Рейес умолк, он смотрел прямо перед собой, но Мелхор мог поклясться, что тот не видит ни окно, ни открывавшийся из него вид на замковую стену и крыши городских домов за ней.
– Знаешь, вот уже двадцать лет каждую ночь я вижу один и тот же сон. Очень чётко, точно это происходит на самом деле, я вижу, как арнийцы с зажженными факелами в руках пробираются по подземному ходу в замок. Я вижу их лица, каждого из них. Вижу их глаза пустые и безжалостные. Арнийцы врываются в спящий замок. Охранники сбиты с толку, они не готовы к их нападению. Раздаются крики. В замке начинается переполох. Люди в панике бегут кто куда. И моя Адела бежит с ними. Она крепко держит за руку перепуганного плачущего сына, нашего Тео. И вдруг прямо у них на пути появляется арниец с окровавленным мечом в руках. Я хорошо его вижу, очень чётко, даже заклёпки на его куртке. А моя Адела загораживает собой сына, хочет защитить его, глупышка и правда думает, что её любовь может защитить его. Но арниец даже не заметил её отчаянной попытки, он просто махнул мечом, и моя Адела рухнула на пол с зияющей дырой в груди. А следом за ней и наш Тео. Сердце Адели ещё бьется, но с каждым его ударом кровь вытекает из раны, а вместе с тем утекает и её жизнь. Я вижу, как стекленеет её взгляд. И я ничего не могу с этим поделать. Я слишком далеко. Я даже не почувствовал момента, когда их не стало. Я не разделил с ними их страх и их боль. Я ничем им не помог. Я всю ночь мчался им на выручку вместе с войском твоего отца и до последнего надеялся. Я не мог поверить, что их больше нет, пока не увидел их, точнее их тела, – руки Рейеса сжались в кулаки. – Да я и сейчас не верю. Всё кажется, что она где-то рядом, просто я не могу её увидеть. Вот такой сон мне снится каждую ночь.
– Как же ты живёшь с такой тяжестью на сердце?
– Я не живу. Я умер в ту ночь, когда арнийцы ворвались в замок и убили мою Аделу. Я точно треснутый горшок, из которого вытекла жизнь, снаружи кажусь целым, а внутри – пустота. Моё тело всё ещё движется. Я хожу, говорю и делаю всё, что делает обычный человек, но я не живу. Я умер вместе с ней двадцать лет назад. В первый год было совсем тяжко, думал, что с ума сойду. До сих пор удивляюсь, как тогда на себя руки не наложил. Единственное, что останавливало, это желание отомстить. Найти всех, каждого арнийца, кто тогда был в замке, и заставить их испытать ту же боль, что и я. Злой тогда был, как веленурово отродье. Но постепенно успокоился. Начал тебе помогать государство восстанавливать. Каждое утро, просыпаясь, придумываю себе занятия, чтоб о лишнем не думать. А вечером радуюсь, что ещё один день прошёл, и что так много прожил, а значит, уже недолго осталось, и я снова с ней увижусь.
На морщинистом лице Рейеса появилась улыбка. Мелхор смотрел на своего советника и поверить не мог, настолько странно было видеть на его лице улыбку. Но больнее было понимание того, чем вызвана эта улыбка. Что крепкий ещё мужчина радуется при мысли о смерти, потому что та обещает ему долгожданную встречу с той, которую он продолжает любить все эти годы.
Внезапно Рейес очнулся от своего сна, его лицо приобрело прежнее безразличное выражение, а глаза внимательно смотрели на Мелхора.
– Ты расспрашиваешь меня из-за той девчонки? Точнее из-за Леандра? Переживаешь за него?
Мелхору не хотелось лгать советнику, поэтому он просто кивнул, подтверждая догадку.
– Правильно переживаешь, если она и правда для него та самая, то трудно ему придётся.
– Я и правда чувствую, что не могу дать ей умереть, – признался Мелхор.
– Но что ты можешь сделать? Суд есть суд.
– Не знаю, – ответил Мелхор. Впервые в жизни он и правда не знал, что делать. И от чувства собственного бессилия ему было страшно. Очень страшно. Сейчас он понимал Рейеса, который в отчаяние погонял коня и надеялся застать делисье живой. Вот только Рейес не видел, как она умерла. Он мучал себя страшными картинами того, как это могла быть, иначе и не объяснить те страшные сны. Но завтра Мелхору, возможно, предстоит увидеть всё своими глазами, и он ничего не сможет с этим поделать. Что станет с Нереей? Её обезглавят? Перед его внутренним взором предстала тонкая шея с каштановыми завитками волос и занесённый над нею меч. Или повесят? На Нерею накинут петлю и откроют люк у неё под ногами. Или забьют камнями, как предположил и чего очень страстно желал Гато. Последнее будет самым страшным. Долгие мучения от полученных ран. Всё тело Нереи, маленькое, хрупкое, нежное тело превратиться в сплошную рану, если только какой-нибудь добрый человек не решит покончить с этой пыткой и не возьмёт камень поувесистей. Но какой бы приговор завтра не вынесли, он будет смотреть на страдания Нереи, а в конце увидит, как её не станет. При одной этой мысли внутри Мелхоры всё скрутилось в тугой узел. Почему, почему всё так несправедливо? – вопрошал он про себя. Да и у кого он требует справедливости? У Богов? Но те давно уже отвернулись от него.
Прода от 05.09
***
Берн взглянул на жёлтый диск солнца, который почти полностью показался из-за горизонта, и возблагодарил богов за то, что на улице осень. Рэмирцы верили, что солнце – это око Свальгора, с помощью которого он следит за всем, что происходит на рэмирской земле, а значит и суд должно вести, когда оно покажется на небе. Чтобы всевидящий Бог мог следить за его справедливостью: покарал виновного и защитил правого. Если бы на дворе было лето, солнце бы встало намного раньше, и находившемуся в карауле Берну пришлось бы просить разрешение уйти раньше или, что намного вернее, попросту сбежать с поста. Но на дворе была осень, так что Берн успел смениться, и у него ещё осталось время, чтобы дойти до главной площади. Он прибавил шаг, пересекая двор замка. Вдруг перед ним точно из-под земли вырос невысокий господин в ярком наряде, украшенном серебряными колокольчиками. Господин выглядел встревоженным, и колокольчики на его одежде мелко дрожали.
– Когда я шёл мимо того подвала, мне показалось, что в нём кто-то есть, – произнёс господин. – Вы должны непременно пойти и посмотреть. Вдруг в замок кто-то пробрался.
– Я занят, – буркнул Берн, обходя назойливого коротышку.
– А вдруг он затеял что-то недоброе? Разве вы не должны нас защищать? – не отставал коротышка.
– Я занят, попросите кого-нибудь другого.
– Так больше ж нет никого!
Берн огляделся по сторонам, двор и правда был непривычно пуст. Даже стражники на стене куда-то подевались.
– А подвал он тут рядом, я не отниму у вас много времени. Но если у вас и правда нет времени, пойду-ка я к начальнику стражи. Он-то должен знать о проникновении в замок.
