«Обидишь тебя, как же», - хмыкнул в своем укрытии тьер Сев.
– А приехал я по очень важному делу – я с соседом тяжбу затеял из-за земли. Земельные тяжбы, сам знаешь, какие долгие - пока все бумажки соберешь, пока свидетелей нужных отыщешь, дело то не быстрое. Нет, я конечно мог бы и в городе поселиться, но люди могут подумать, что суверен родную кровь на порог не пускает, потому и остановился в замке. Не погонишь?
– Чтобы принять решение, нужно выслушать обе стороны тяжбы. Когда приедет твой сосед? – спросил Мелхор, стараясь не морщиться от стоявшего в ушах перезвона.
– Обещал прибыть, как только все дела дома уладит.
– Государь, – обратился к Мелхору покинувший своё укрытие Сев.
Позабыв про своего собеседника, Мелхор повернулся к тьеру. Но Гато и тут не растерялся. Кланяясь так, что с него чуть не слетела шляпа, он начал пятиться к выходу, расточая на ходу благодарности:
– Благодарю, мой господин, за проявленную Вами милость. И позвольте заверить Вас, что я всегда был и буду Вашим наивернейшим, наипреданнейшим и наипокорнейшим слугой.
Он всё кланялся и кланялся, а колокольчики на его одежде заливисто звенели, словно смеялись над каждым его словом.
– Шут, ¬¬– процедил сквозь зубы Мелхор и, уже обращаясь к подошедшему Севу, спросил, - Вы что-то хотели, тьер Сев?
– Господин, я хотел бы поговорить с Вами о расширении прав городов.
– Этот закон будет рассматриваться на Совете. Изложите свои предложения на бумаге, там их нам и зачитате.
– Государь, – с нажимом произнес Сев, – владельцы земель, представителем которых я являюсь, против усиления и укрепления городов. И мои соображения, высказанные на совете, не встретят должной поддержки присутствующих на нем горожан. Лучше решить всё раньше и в узком кругу. Мы и так потеряли слишком много времени из-за Вашего отсутствия.
Мелхор посмотрел на тьера Сева долгим, немигающим взглядом, от чего тот почувствовал себя мелкой букашкой, которую вот-вот раздавят.
– Господин не должен отчитываться о своих поступках перед слугой. Закон о городах будет рассмотрен на Совете. На этом всё, – отрезал Мелхор.
– Да, государь, – изображая покорность, тьер Сев склонил голову. Но стоило только Мелхору уйти, как в спину ему понеслись страшные проклятья и брань.
– Эй, – крик Сева громовым раскатом прокатился по залу. Из-за двери выскочил конюший и на согнутых в коленях ногах заискивающе подбежал к своему господину.
– Скажи моей дочери, что я жду её в зале совета. Да пусть поторапливается.
Тьер Сев шагал, словно гвозди вколачивал, словно хотел выплеснуть злость на пол замка, хозяин которого позволил себе так его унизить.
«Мелкий гаденыш, – кипел от негодования Сев, – думает, что если суверен, что если на руке Свальгорова печать, то можно меня, тьера Сава из рода Локов, с дерьмом мешать! Ничего, и не с такими справлялись!»
Сев не смог получить рисунок на руке, и в своё время это стало для него огромной болью, в которой он, однако, никогда и никому бы не признался, даже самому себе.
Как все рэмирцы он знал легенду, что давным-давно, когда боги ещё не ушли в извечные края, а ходили меж людей, жил на земле сильный и смелый герой по имени Белогер. Однажды, несметные полчища врагов пришли на рэмирскую землю. Белогер вступил с ними в бой. Он сражался весь день и всю ночь, но силы противника были слишком велики. Чувствуя, что смертельно устал и больше не может поднять меч, Белогер взмолился богам, прося, чтобы защитили Рэмир от неприятиля. И Свальгор услышал молитвы героя, и превратил его в высокие горы, что от одного моря до другого непреодолимой стеной отделили рэмирскуя землю от остального мира. Но на этом милость Свальгора не окончилась. С тех пор каждый рэмирский мальчишка достигший четырнадцати лет мог пройти испытание и, выдержав его, получить от Свальгора удивительный, чудесный дар.
Сев не верил легенде. Он, конечно, видел рисунок на левой руке отца, но считал, что отцу его сделал какой-нибудь мастер, специально обучавшийся, чтобы поддерживать у людей веру в легенду. Может быть поэтому Сев оказался не готов к тому, что произошло с ним потом. Как всех мальчишек, желавших пройти испытание, его отвезли ночью в кузницу и оставили одного. На рассвете, как только Свальгорово око поднялось над землёй, Сев прошептал слова договора и растопил очаг. Разогрев до красна металл, из которого следовало сделать брачный браслет, Сев положил его на наковальню. Но стоило ему только взяться за молот, размахнуться и ударить, как левую руку пронзила острая боль. Такая невыносимая, что слёзы сами брызнули из глаз. В страхе и ужасе Сев задрал рукав и увидел, как на запястье появился тонкий контур рисунка. Тогда, утерев слёзы, он снова взялся за молот и ещё несколько раз ударил по металлическому пруту. Подобно рвущемуся к небу дереву, рисунок пополз вверх по руку, принося с собой страшную боль. Точно хищный зверь она вспарывала кожу, раздирала мясо, вгрызаясь в кость, и продвигалась всё дальше и дальше к самому сердце. Сев кричал и катался по полу от боли, рыдал, баюкая онемевшую руку, молился всем известным ему богам, просил и умолял, торговался, давая невыполнимые обещания, и даже угрожал. Он потерял счет времени, не зная день за окном или ночь. Всё расплавилось в беспощадном горниле боли. Но в один момент, забившись в угол и глядя оттуда на ненавистные наковальню и лежащий на ней молотом, Сев решил, что всё, что он больше не может. И он сдался. Вернее сдалось его сердце, когда незаметно в него пробралось сомнение и тонким голоском пропищало: «Живут же как-то остальные, и ты проживёшь». И боль ушла, а вместе с ней исчез с руки и рисунок. «Что скажет отец?» – перепугался Сев. Но напрасно он снова и снова шептал слова договора, напрасно ворошил угли, разжигая огонь в горне - второго шанса у него не было. Ему пришлось покинуть кузницу. Сев никогда не забудет разочарование в глазах отца, когда тот увидел чистое запястье сына. Именно тогда, в тот момент, Сев и пообещал себе, что и без проклятого рисунка станет сильным и могущественным, так что все будут его бояться и слушаться. И ведь было время, когда у него это почти получилось, когда он оказался на самом верху.
Тьер Сев вошёл в зал Совета.
Будто специально созданный для того, чтобы человек чувствовал себя маленьким и ничтожным, зал поражал своими размерами и величием. Однако, за долгие годы Сев перестал замечать его красоту: его устремленные к высокому сводчатому потолку колонны из черного мрамора, его стены, украшенные гобеленами с изображением великих битв и даже витражные окна, превращавшие в солнечную погоду пол зала в разноцветную мозаику.
Постояв немного в дверях, тьер Сев двинулся вперед по широкому проходу, по обеим сторонам от которого стояли длинный скамьи – места для простых смертных. Их Сев не удостоил своего внимания. Его взгляд был направлен в конец зала, туда, где на постаменте стоял позолоченный трон, с высоты которого суверен взирал на собравшихся на совет подданных. Место Сева было справа от Мелхора в шаге от трона. Всего лишь один маленький шаг занимал мысли Сева последние двадцать лет. А ведь было время, когда Севу казалось неважным, что он стоит рядом с троном, а не сидит на нём, когда он и так считался самым влиятельным мужчиной в государстве. И началось оно здесь же, двадцать лет назад. От нахлынувших на него воспоминаний Сев довольно усмехнулся. Перед его взором вновь стояла Рейна, мать Мелхора. В своих белых траурных одеждах она так высоко держала голову, так хотела казаться сильной, но Сев чувствовал её страх. Она боялась за свою жизнь и жизнь своих детей. Она отчаянно нуждалась в союзнике, и Сев готов был им стать, на одном условии.
– Пусть моя Лорена станет верейен Мелхора.
– Но, Сев, они же дети, – возмутилась Рейна. – Мелхору только семь, а Лорена совсем крошка. Разве можно так выбирать жену?
– Пойми же, Рейна, я не для себя стараюсь. Если я начну поддерживать тебя, остальные тьеры могут посчитать меня очередным выскочкой, желающим захватить власть. В таком случае не избежать заговора. Но если Лорена станет верейен, то моя помощь будет оправданной.
– Возможно, ты прав, – сдалась тогда Рейна.
Сев довольно быстро сумел расправиться со своими врагами и взять власть в свои руки. Какая разница, кто сидел на троне, если ни одно решение не принималось без его одобрения. Но мальчишка рос. Получил Свальгорову печать на руке и стал показывать зубы. Противники Сева вновь подняли голову. Тот и сам не заметил, как власть ускользнула у него из рук, как он стал обычным советником при Совете. Дошло до того, что Мелхор открыто указывает ему на его место, и маленький шаг превратился в непреодолимую пропасть. Но Сев не собирался так быстро сдаваться.
– Вы меня звали? – раздался за его спиной женский голос.
– Явилась! – воскликнул Сев, радуясь что наконец-то есть на ком сорвать накопившуюся злость. – Почему ты мне не сказала, куда ездил Мелхор?!
– Я бы и рада сказать, да он мне не докладывается, – Лорена с безразличием смотрела на отца своими большими карими глазами. Она его не боялась, и от того Сев злился ещё больше.
– А надо чтоб докладывался! Ты хоть знаешь, что они привезли невесту для Леандра?
– Вот как, – усмехнулась Лорена, – бедняжка Ибби, наверное, убита горем.
– Дура! Ничего от меня не взяла, вся в мать пошла, – взбесился Сев, давая выход эмоциям. – Ты хоть понимаешь, что не сегодня-завтра Мелхор тоже приведёт делисье, и тебя вышвырнут вон из замка?!
– И что? – спросила Лорена. Сев с силой схватил дочь за плечи и, хорошенько встряхнув, так что с той в миг слетело всё её безразличие, яростно зашептал:
– А то, что пока она не объявилась, роди от него ребёнка. Да смотри, чтоб ни как твоя бесполезная мать, которая только девок рожать и горазда, а мальчика – наследника. Тогда нам ни Мелхор, ни Совет будут не нужны.
– Сами знаете, что за все эти годы он ко мне и пальцем не притронулся, – со злостью произнесла Лорена, пытаясь освободиться.
– Значит, сама виновата! Делай что хочешь, на любые женские хитрости иди, но залезь к нему в постель. Поняла! – прикрикнул тьер Сев и, посчитав, что разговор окончен, оттолкнул дочь в сторону и покинул зал.
Дорогие мои читатели, у меня есть для вас несколько объявлений.
Во первых, не пугайтесь Адан это бывший Аарон. Просто я ужасно устала каждый раз проговаривать про себя это двойное «а». К следующему разу постараюсь везде в тексте сделать замену.
Во вторых, я добавила главу со списком персонажей и пояснением некоторых названий, слов и титулов. Надеюсь, она будет вам полезна.
Хорошего вам утра/дня/вечера (нужное подчеркнуть)
Ваша Хлоя))
Ветер гулял по обзорной площадке главной башни, ударял о каменные стены, завывая в стрельчатых оконных проёмах. Преодолев последнюю ступеньку винтовой лестницы, Леандр огляделся. В сумерках надвигающейся ночи он едва мог различить Мелхора. Брат сидел привалившись спиной к зубцу стены и уронив голову на грудь. Рядом с ним стоял кувшин с вином.
– Эй, – Леандр пнул носком сапога ногу Мелхора. – Опять набрался. Видели бы сейчас подданные своего великолепного суверена, почти что героя из легенд, сильно бы разочаровались.
– Герой, – Мелхор презрительно улыбнулся и заплетающимся от выпитого языком произнёс, – А разве я просил богов делать меня правителем? Неет. И раз я не могу выбирать судьбу, то хоть пить буду по своему желанию.
Мелхор поднял кувшин и начал жадно пить, точно в нём была вода. Вино переливалось через широкое горлышко, текло по подбородку и на грудь. Напившись, Мелхор утер рукавом рот.
– Че-о приперся? – спросил он у смотревшего на него с презрением брата.
– Как ты посмел сказать Ибби про мою невесту? – гневно спросил Леандр, вспоминая заплаканное лицо Изабеллы и как долго уговаривал её успокоиться и не сердиться на него.
– Аааа, ну да, ну да, – пробормотал Мелхор, поднимаясь. Ноги плохо его слушались. Покачнувшись, он едва не упал, успев в последний момент облокотиться о стену. – А ты как хотел – спрятать невестушку и никому не показывать? Не получится…
– Я хотел! – зло прорычал Леандр и, схватив брата за ворот, подтащил к своему лицу. – Разве я потерял обручальный браслет? Я поехал его искать в то поместье? Или это я не увидел, что дома осталась девчонка? Я, да?
И почти тут же на Леандра сверху налетела большая птица и, выставив вперед когти, угрожающе зашипела.
– Отзови птицу! – воскликнул он.
– Он вольный, что хочет – то и делает.
Продолжая буравить брата тяжелым взглядом, Леандр всё-таки его отпустил. Но теперь уже Мелхор вцепился в Леандра, да так крепко, что тот даже усомнился, уж не притворялся ли он пьяным, и в негодовании зашептал:
– Да, это у меня украли браслет, и я не заметил девчонку. Но ты притащил её в крепость и ты назвал её невестой, а сейчас тяготишься ею.
– По твоему, я должен был как ты стоять и смотреть, как она перережет себе горло?!
– Плевать на чувства! Разница между тобой и мной в том, что я принимаю решения, а ты только ноешь, - резко закончил Мелхор и попытался оттолкнуть Леандра. Но тот остался стоять недвижимой скалой, а вот Мелхор покачнулся, и ему пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы устоять на ногах.
Леандр чувствовал, что задыхается от злости. Часто дыша, он смотрел на своего брат. Из-за пристрастия Мелхора к вину, он всегда считал его жалким и никчемным, даже позволял себя высмеивать его порок с друзьями, обзывая выпивохой и забулдыгой. А ещё, иногда, думал, что стал бы куда лучшим правителем, чем брат. Быть сувереном, любимым и уважаемым народом правителем – вот мысль, которая приятно щекотала самолюбие Леандра. От того слова брата так больно ранили его, задев за живое.
– Занаешь, – усмехнулся Мелхор, словно не замечая произошедшей в брате перемены, – а мне ведь и правда её жалко. Если бы ты сам заботился о своих собаках и лошадях, они бы давно сдохли, потому что ты забывал бы их кормить. Им повезло, что есть слуги. Но теперь у тебя новый питомец. Мне даже интересно, как долго она протянет.
Леандр больше не мог выносить насмешек брата. Он кинулся прочь из башни, а вслед ему полетел хохочущий клёкот сокола Мелхора. Не помня себя, Леандр вбежал в свою в комнату и отпер верхний ящик стола, внутри которого лежал браслет.
– Мы ещё посмотрим, кто не умеет заботиться, – пробормотал он, сжав браслет в своей огромной ручище и намереваясь идти к Нерее, но так и замер на пороге – он не знал, где находиться её комната. Пришлось послать слугу, чтобы выяснить.
Немного поплутав - Мелхор приказал поселить Нерею в самой отдаленной части дворца – Леандр всё-таки отыскал её комнату. Он по-прежнему сжимал в руке браслет, но уверенность в то, что его нужно отдать, пропала. Однако, стоило только Леандру вспомнить слова Мелхора и его снисходительную ухмылку, как былая решимость вновь вернулась к нему. Леандр постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл. Сидевшая у окна девчонка встревоженно вскочила на ноги.
– Ну что, Пташка, как ты тут устроилась? – чересчур бодро спросил Леандр, разглядывая свою невесту. Увиденное ему не понравилось – даже после того, как Нерея умылась и привела себя в порядок, она выглядела худой и изможденной. Чужая одежда весела на ней как на пугале. Густые, завивающиеся в колечки волосы, да зеленые, как у кошки, глаза – единственное, что стоило внимания в её внешности.
– А приехал я по очень важному делу – я с соседом тяжбу затеял из-за земли. Земельные тяжбы, сам знаешь, какие долгие - пока все бумажки соберешь, пока свидетелей нужных отыщешь, дело то не быстрое. Нет, я конечно мог бы и в городе поселиться, но люди могут подумать, что суверен родную кровь на порог не пускает, потому и остановился в замке. Не погонишь?
– Чтобы принять решение, нужно выслушать обе стороны тяжбы. Когда приедет твой сосед? – спросил Мелхор, стараясь не морщиться от стоявшего в ушах перезвона.
– Обещал прибыть, как только все дела дома уладит.
– Государь, – обратился к Мелхору покинувший своё укрытие Сев.
Позабыв про своего собеседника, Мелхор повернулся к тьеру. Но Гато и тут не растерялся. Кланяясь так, что с него чуть не слетела шляпа, он начал пятиться к выходу, расточая на ходу благодарности:
– Благодарю, мой господин, за проявленную Вами милость. И позвольте заверить Вас, что я всегда был и буду Вашим наивернейшим, наипреданнейшим и наипокорнейшим слугой.
Он всё кланялся и кланялся, а колокольчики на его одежде заливисто звенели, словно смеялись над каждым его словом.
– Шут, ¬¬– процедил сквозь зубы Мелхор и, уже обращаясь к подошедшему Севу, спросил, - Вы что-то хотели, тьер Сев?
– Господин, я хотел бы поговорить с Вами о расширении прав городов.
– Этот закон будет рассматриваться на Совете. Изложите свои предложения на бумаге, там их нам и зачитате.
– Государь, – с нажимом произнес Сев, – владельцы земель, представителем которых я являюсь, против усиления и укрепления городов. И мои соображения, высказанные на совете, не встретят должной поддержки присутствующих на нем горожан. Лучше решить всё раньше и в узком кругу. Мы и так потеряли слишком много времени из-за Вашего отсутствия.
Мелхор посмотрел на тьера Сева долгим, немигающим взглядом, от чего тот почувствовал себя мелкой букашкой, которую вот-вот раздавят.
– Господин не должен отчитываться о своих поступках перед слугой. Закон о городах будет рассмотрен на Совете. На этом всё, – отрезал Мелхор.
– Да, государь, – изображая покорность, тьер Сев склонил голову. Но стоило только Мелхору уйти, как в спину ему понеслись страшные проклятья и брань.
– Эй, – крик Сева громовым раскатом прокатился по залу. Из-за двери выскочил конюший и на согнутых в коленях ногах заискивающе подбежал к своему господину.
– Скажи моей дочери, что я жду её в зале совета. Да пусть поторапливается.
Тьер Сев шагал, словно гвозди вколачивал, словно хотел выплеснуть злость на пол замка, хозяин которого позволил себе так его унизить.
«Мелкий гаденыш, – кипел от негодования Сев, – думает, что если суверен, что если на руке Свальгорова печать, то можно меня, тьера Сава из рода Локов, с дерьмом мешать! Ничего, и не с такими справлялись!»
Сев не смог получить рисунок на руке, и в своё время это стало для него огромной болью, в которой он, однако, никогда и никому бы не признался, даже самому себе.
Как все рэмирцы он знал легенду, что давным-давно, когда боги ещё не ушли в извечные края, а ходили меж людей, жил на земле сильный и смелый герой по имени Белогер. Однажды, несметные полчища врагов пришли на рэмирскую землю. Белогер вступил с ними в бой. Он сражался весь день и всю ночь, но силы противника были слишком велики. Чувствуя, что смертельно устал и больше не может поднять меч, Белогер взмолился богам, прося, чтобы защитили Рэмир от неприятиля. И Свальгор услышал молитвы героя, и превратил его в высокие горы, что от одного моря до другого непреодолимой стеной отделили рэмирскуя землю от остального мира. Но на этом милость Свальгора не окончилась. С тех пор каждый рэмирский мальчишка достигший четырнадцати лет мог пройти испытание и, выдержав его, получить от Свальгора удивительный, чудесный дар.
Сев не верил легенде. Он, конечно, видел рисунок на левой руке отца, но считал, что отцу его сделал какой-нибудь мастер, специально обучавшийся, чтобы поддерживать у людей веру в легенду. Может быть поэтому Сев оказался не готов к тому, что произошло с ним потом. Как всех мальчишек, желавших пройти испытание, его отвезли ночью в кузницу и оставили одного. На рассвете, как только Свальгорово око поднялось над землёй, Сев прошептал слова договора и растопил очаг. Разогрев до красна металл, из которого следовало сделать брачный браслет, Сев положил его на наковальню. Но стоило ему только взяться за молот, размахнуться и ударить, как левую руку пронзила острая боль. Такая невыносимая, что слёзы сами брызнули из глаз. В страхе и ужасе Сев задрал рукав и увидел, как на запястье появился тонкий контур рисунка. Тогда, утерев слёзы, он снова взялся за молот и ещё несколько раз ударил по металлическому пруту. Подобно рвущемуся к небу дереву, рисунок пополз вверх по руку, принося с собой страшную боль. Точно хищный зверь она вспарывала кожу, раздирала мясо, вгрызаясь в кость, и продвигалась всё дальше и дальше к самому сердце. Сев кричал и катался по полу от боли, рыдал, баюкая онемевшую руку, молился всем известным ему богам, просил и умолял, торговался, давая невыполнимые обещания, и даже угрожал. Он потерял счет времени, не зная день за окном или ночь. Всё расплавилось в беспощадном горниле боли. Но в один момент, забившись в угол и глядя оттуда на ненавистные наковальню и лежащий на ней молотом, Сев решил, что всё, что он больше не может. И он сдался. Вернее сдалось его сердце, когда незаметно в него пробралось сомнение и тонким голоском пропищало: «Живут же как-то остальные, и ты проживёшь». И боль ушла, а вместе с ней исчез с руки и рисунок. «Что скажет отец?» – перепугался Сев. Но напрасно он снова и снова шептал слова договора, напрасно ворошил угли, разжигая огонь в горне - второго шанса у него не было. Ему пришлось покинуть кузницу. Сев никогда не забудет разочарование в глазах отца, когда тот увидел чистое запястье сына. Именно тогда, в тот момент, Сев и пообещал себе, что и без проклятого рисунка станет сильным и могущественным, так что все будут его бояться и слушаться. И ведь было время, когда у него это почти получилось, когда он оказался на самом верху.
Тьер Сев вошёл в зал Совета.
Будто специально созданный для того, чтобы человек чувствовал себя маленьким и ничтожным, зал поражал своими размерами и величием. Однако, за долгие годы Сев перестал замечать его красоту: его устремленные к высокому сводчатому потолку колонны из черного мрамора, его стены, украшенные гобеленами с изображением великих битв и даже витражные окна, превращавшие в солнечную погоду пол зала в разноцветную мозаику.
Постояв немного в дверях, тьер Сев двинулся вперед по широкому проходу, по обеим сторонам от которого стояли длинный скамьи – места для простых смертных. Их Сев не удостоил своего внимания. Его взгляд был направлен в конец зала, туда, где на постаменте стоял позолоченный трон, с высоты которого суверен взирал на собравшихся на совет подданных. Место Сева было справа от Мелхора в шаге от трона. Всего лишь один маленький шаг занимал мысли Сева последние двадцать лет. А ведь было время, когда Севу казалось неважным, что он стоит рядом с троном, а не сидит на нём, когда он и так считался самым влиятельным мужчиной в государстве. И началось оно здесь же, двадцать лет назад. От нахлынувших на него воспоминаний Сев довольно усмехнулся. Перед его взором вновь стояла Рейна, мать Мелхора. В своих белых траурных одеждах она так высоко держала голову, так хотела казаться сильной, но Сев чувствовал её страх. Она боялась за свою жизнь и жизнь своих детей. Она отчаянно нуждалась в союзнике, и Сев готов был им стать, на одном условии.
– Пусть моя Лорена станет верейен Мелхора.
– Но, Сев, они же дети, – возмутилась Рейна. – Мелхору только семь, а Лорена совсем крошка. Разве можно так выбирать жену?
– Пойми же, Рейна, я не для себя стараюсь. Если я начну поддерживать тебя, остальные тьеры могут посчитать меня очередным выскочкой, желающим захватить власть. В таком случае не избежать заговора. Но если Лорена станет верейен, то моя помощь будет оправданной.
– Возможно, ты прав, – сдалась тогда Рейна.
Сев довольно быстро сумел расправиться со своими врагами и взять власть в свои руки. Какая разница, кто сидел на троне, если ни одно решение не принималось без его одобрения. Но мальчишка рос. Получил Свальгорову печать на руке и стал показывать зубы. Противники Сева вновь подняли голову. Тот и сам не заметил, как власть ускользнула у него из рук, как он стал обычным советником при Совете. Дошло до того, что Мелхор открыто указывает ему на его место, и маленький шаг превратился в непреодолимую пропасть. Но Сев не собирался так быстро сдаваться.
– Вы меня звали? – раздался за его спиной женский голос.
– Явилась! – воскликнул Сев, радуясь что наконец-то есть на ком сорвать накопившуюся злость. – Почему ты мне не сказала, куда ездил Мелхор?!
– Я бы и рада сказать, да он мне не докладывается, – Лорена с безразличием смотрела на отца своими большими карими глазами. Она его не боялась, и от того Сев злился ещё больше.
– А надо чтоб докладывался! Ты хоть знаешь, что они привезли невесту для Леандра?
– Вот как, – усмехнулась Лорена, – бедняжка Ибби, наверное, убита горем.
– Дура! Ничего от меня не взяла, вся в мать пошла, – взбесился Сев, давая выход эмоциям. – Ты хоть понимаешь, что не сегодня-завтра Мелхор тоже приведёт делисье, и тебя вышвырнут вон из замка?!
– И что? – спросила Лорена. Сев с силой схватил дочь за плечи и, хорошенько встряхнув, так что с той в миг слетело всё её безразличие, яростно зашептал:
– А то, что пока она не объявилась, роди от него ребёнка. Да смотри, чтоб ни как твоя бесполезная мать, которая только девок рожать и горазда, а мальчика – наследника. Тогда нам ни Мелхор, ни Совет будут не нужны.
– Сами знаете, что за все эти годы он ко мне и пальцем не притронулся, – со злостью произнесла Лорена, пытаясь освободиться.
– Значит, сама виновата! Делай что хочешь, на любые женские хитрости иди, но залезь к нему в постель. Поняла! – прикрикнул тьер Сев и, посчитав, что разговор окончен, оттолкнул дочь в сторону и покинул зал.
Дорогие мои читатели, у меня есть для вас несколько объявлений.
Во первых, не пугайтесь Адан это бывший Аарон. Просто я ужасно устала каждый раз проговаривать про себя это двойное «а». К следующему разу постараюсь везде в тексте сделать замену.
Во вторых, я добавила главу со списком персонажей и пояснением некоторых названий, слов и титулов. Надеюсь, она будет вам полезна.
Хорошего вам утра/дня/вечера (нужное подчеркнуть)
Ваша Хлоя))
Глава 9
Ветер гулял по обзорной площадке главной башни, ударял о каменные стены, завывая в стрельчатых оконных проёмах. Преодолев последнюю ступеньку винтовой лестницы, Леандр огляделся. В сумерках надвигающейся ночи он едва мог различить Мелхора. Брат сидел привалившись спиной к зубцу стены и уронив голову на грудь. Рядом с ним стоял кувшин с вином.
– Эй, – Леандр пнул носком сапога ногу Мелхора. – Опять набрался. Видели бы сейчас подданные своего великолепного суверена, почти что героя из легенд, сильно бы разочаровались.
– Герой, – Мелхор презрительно улыбнулся и заплетающимся от выпитого языком произнёс, – А разве я просил богов делать меня правителем? Неет. И раз я не могу выбирать судьбу, то хоть пить буду по своему желанию.
Мелхор поднял кувшин и начал жадно пить, точно в нём была вода. Вино переливалось через широкое горлышко, текло по подбородку и на грудь. Напившись, Мелхор утер рукавом рот.
– Че-о приперся? – спросил он у смотревшего на него с презрением брата.
– Как ты посмел сказать Ибби про мою невесту? – гневно спросил Леандр, вспоминая заплаканное лицо Изабеллы и как долго уговаривал её успокоиться и не сердиться на него.
– Аааа, ну да, ну да, – пробормотал Мелхор, поднимаясь. Ноги плохо его слушались. Покачнувшись, он едва не упал, успев в последний момент облокотиться о стену. – А ты как хотел – спрятать невестушку и никому не показывать? Не получится…
– Я хотел! – зло прорычал Леандр и, схватив брата за ворот, подтащил к своему лицу. – Разве я потерял обручальный браслет? Я поехал его искать в то поместье? Или это я не увидел, что дома осталась девчонка? Я, да?
И почти тут же на Леандра сверху налетела большая птица и, выставив вперед когти, угрожающе зашипела.
– Отзови птицу! – воскликнул он.
– Он вольный, что хочет – то и делает.
Продолжая буравить брата тяжелым взглядом, Леандр всё-таки его отпустил. Но теперь уже Мелхор вцепился в Леандра, да так крепко, что тот даже усомнился, уж не притворялся ли он пьяным, и в негодовании зашептал:
– Да, это у меня украли браслет, и я не заметил девчонку. Но ты притащил её в крепость и ты назвал её невестой, а сейчас тяготишься ею.
– По твоему, я должен был как ты стоять и смотреть, как она перережет себе горло?!
– Плевать на чувства! Разница между тобой и мной в том, что я принимаю решения, а ты только ноешь, - резко закончил Мелхор и попытался оттолкнуть Леандра. Но тот остался стоять недвижимой скалой, а вот Мелхор покачнулся, и ему пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы устоять на ногах.
Леандр чувствовал, что задыхается от злости. Часто дыша, он смотрел на своего брат. Из-за пристрастия Мелхора к вину, он всегда считал его жалким и никчемным, даже позволял себя высмеивать его порок с друзьями, обзывая выпивохой и забулдыгой. А ещё, иногда, думал, что стал бы куда лучшим правителем, чем брат. Быть сувереном, любимым и уважаемым народом правителем – вот мысль, которая приятно щекотала самолюбие Леандра. От того слова брата так больно ранили его, задев за живое.
– Занаешь, – усмехнулся Мелхор, словно не замечая произошедшей в брате перемены, – а мне ведь и правда её жалко. Если бы ты сам заботился о своих собаках и лошадях, они бы давно сдохли, потому что ты забывал бы их кормить. Им повезло, что есть слуги. Но теперь у тебя новый питомец. Мне даже интересно, как долго она протянет.
Леандр больше не мог выносить насмешек брата. Он кинулся прочь из башни, а вслед ему полетел хохочущий клёкот сокола Мелхора. Не помня себя, Леандр вбежал в свою в комнату и отпер верхний ящик стола, внутри которого лежал браслет.
– Мы ещё посмотрим, кто не умеет заботиться, – пробормотал он, сжав браслет в своей огромной ручище и намереваясь идти к Нерее, но так и замер на пороге – он не знал, где находиться её комната. Пришлось послать слугу, чтобы выяснить.
Немного поплутав - Мелхор приказал поселить Нерею в самой отдаленной части дворца – Леандр всё-таки отыскал её комнату. Он по-прежнему сжимал в руке браслет, но уверенность в то, что его нужно отдать, пропала. Однако, стоило только Леандру вспомнить слова Мелхора и его снисходительную ухмылку, как былая решимость вновь вернулась к нему. Леандр постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл. Сидевшая у окна девчонка встревоженно вскочила на ноги.
– Ну что, Пташка, как ты тут устроилась? – чересчур бодро спросил Леандр, разглядывая свою невесту. Увиденное ему не понравилось – даже после того, как Нерея умылась и привела себя в порядок, она выглядела худой и изможденной. Чужая одежда весела на ней как на пугале. Густые, завивающиеся в колечки волосы, да зеленые, как у кошки, глаза – единственное, что стоило внимания в её внешности.
