Думала, он в шубке, присмотрелась, а это шерсть и только тонкие ручки и ножки голенькие белые торчат. Существо ручками по кольцу перебирает, чтоб карусель крутилась, а само неотрывно на меня таращится. И шею выкручивает так, что, когда карусель его ко мне спиной поворачивает, лицом всё равно на меня смотрит. Как сдержалась и не закричала, не знаю. В дом кинулась, а квартира вроде и моя, и не моя. Маму зову, чувствую, она где-то рядом и вроде как тоже меня слышит, зовёт. Но с каждой минутой всё слабее. И вот тогда я по-настоящему испугалась. Закрыла дверь, забилась в угол, а вокруг что-то шуршит, шепчет, ходит. Сперва уговаривала себя, что это сон или, что ещё хуже, с ума схожу. Ну не бывает такого, не может быть. Сколько я так просидела, не знаю. Потом решилась выйти. Так и так плохо, но хоть какая-то надежда, чем одной взаперти. Нашла какую-то палку, или черенок от швабры и пошла. Вокруг деревья, каждый шорох, каждый звук как удар по нервам. В голове мысль: «Должны же здесь быть люди», а позвать боюсь, вдруг то существо с детской площадки услышит. Вдруг вижу идёт мне навстречу девчонка, я в жизни ещё никому так не радовалась, как ей. Так я впервые познакомилась с Чарой.
Света положила руки на стол и покрутила тонкое серебренное колечко на большом пальце правой руки.
– Это она мне его дала, чтобы я в Изнанку не проваливалась, чтобы жила нормальной жизнью пока проклятье не сниму. С тех пор и дружим. Вы мне верите? – она смотрела мне в глаза, готовая подметить любой намёк на ложь.
– Да.
– И не считаете меня сумасшедшей?
– Нет.
– Хорошо, идёмте.
Света поднялась с места и направилась к дверям, на ходу надевая пальто. Оказавшись на улице, я ожидала, что она поведёт меня к метро или автобусным остановкам, но она свернула в другую сторону.
– А мы разве?..– начала я, указывая в сторону метро.
– Нет, тут недалеко.
На светофоре мы перешли через дорогу и углубились во дворы, где стояла высотка с красными стенами, нарядными белыми балкончиками и покатой крышей. Несколько раз я пыталась завести разговор, но Света отвечала мне загадочной улыбой, от вида которой я нервничала ещё больше. Лифт тренькнул, сообщая, что довёз нас до десятого этажа, и распахнул двери.
– Раньше я жила на Серпуховской, а потом начала снимать квартиру здесь, так удобнее, – неожиданно пояснила Света и, звякнув ключами, отперла дверь.
– Удобнее для чего? – спросила я, не совсем понимая, что заставило Свету переехать из центра города на окраину. Но ответом мне стала всё та же улыбка.
Оказавшись в квартире, Света вдруг стала необычно суетливой. Она в спешке расстегнула пальто и даже не повесила, а небрежно набросила его на крючки вешалки. После на ходу расстегнула и скинула сапоги, заглянула на секунду в кухню, где включила чайник, и, прихватив какую-то коробочку, скрылась в ванной. Всё это время я неподвижно стояла у двери, следила и слушала. Вдруг в тишине квартиры раздался всплеск, так плещется рыба, играя в реке в солнечный день. Обычно я не столь подозрительна, но события последних дней заставили меня настороженно относится к людям, особенно если они связаны со сказочными. А потому я достала из рюкзака пистолет и спрятала его в кармане куртки. Проделала я это всё вовремя, потому что в следующий момент дверь ванной распахнулась.
– Вымойте руки, – предложила Света, покинув ванную и даже посторонившись, освобождая для меня проход.
– Что?
– Да не разувайтесь Вы, проходите так.
– А? – я опустила глаза на ноги в ботинках и подумала, что наслежу, но раз хозяйка разрешает, – ладно.
Я поравнялась со Светой, та по-прежнему мне улыбалась, вот только было что-то странное в её взгляде, выжидающие. Не переступая порога, я с опаской заглянула в комнату: зелёная плитка, по центру у стены стоит ванна, справа – маленькая раковина, слева – чудом поместившаяся стиральная машинка. Всё как у людей, но что-то меня настораживала. Крепче сжав спрятанный в кармане пистолет, я шагнула через порог и сразу же зажмурилась из-за странного ощущения прилипшей на лицо паутины. Я потянулась, чтобы её смахнуть, но ощущение сразу же пропало. А когда я открыла глаза, кое-что в комнате изменилось. Ванна была до краёв наполнена водой, сбоку к краю крепился какой-то странный аппарат с тянущимися к розетке проводами, на поверхности воды плавал термометр, а на дне ванны лежало золотое яйцо. Самое настоящее, точно из сказки про «Курочку-Рябу».
– Так оберег действительно предназначался Вам, – раздался за спиной голос Светы.
– Что? – увиденное настолько поразило меня, что я успела о ней позабыть. Света с трудом протиснулась мимо меня и села на край ванны.
– Я должна была убедиться, что оберег действительно предназначался вам, что вы его не нашли и не украли. Иначе бы вы этого не увидели, – Света посмотрела на термометр, потом погрузила одну руку в воду, открывая пробку, второй – повернула кран горячей воды. – Приходится часто отлучаться с работы, проверять чтоб температура не опустилась ниже тридцати шести.
– Как у человека.
– Угу. Мы даже специалиста пригласили, чтоб можно было следить за всем через телефон и добавлять воду по сигналу. Он тут что-то накрутил, – Саша кивнула на провода и прибор, – но я техники не очень доверяю, лучше самой. Обычно мы работали с Чарой в паре, она меня прикрывала, когда мне нужно было отлучиться. А сегодня она не пришла, и я сразу поняла, что с ней что-то случилось.
– Не понимаю, зачем такие сложность. Чара могла бы сама следить за… ребёнком у себя дома – я намеренно выделила последнее слово.
– Нет, она боялась, что яйцо украдут.
– Зачем?
– Продать. Птица сирин – редкая игрушка на чёрном рынке.
– Чаре кто-то угрожал? Она знает кто?
– Нет, она чувствовала беду, ждала её. Но от кого исходит угроза не знала.
Резкий звук звонка ударил по нервам. Мы со Светланой уставились на видимую через дверной проём ванной комнаты входную дверь.
– Вы кого-то ждёте? – шёпотом спросила я. Света отрицательно покачала головой.
Звонок повторился: настойчивый, нетерпеливый.
– Откроете?
– Нет, позвонят и уйдут, – тоже шёпотом ответила Света.
Далее последовали удары, тяжёлые и требовательные, разнёсшиеся в тишине квартиры набатом, даже дверная обшивка не смогла их заглушить.
– Открывайте! Я знаю, что вы там! – пророкотал голос. Я бросила взгляд на Свету, понимала ли она, что простая дверь не удержит того, кто находился с той стороны. Дверь никуда не делась, но сперва на плитку в коридоре опустилась нога в тяжёлых ботинках, а следом за ней появился и капитан Беляков собственной персоной. Беляков быстро оглядел квартиру, да и что ему там было оглядывать? Маленькую комнатку, кухню и ванную с распахнутой дверью, так что сразу видны две оцепеневшие от страха девицы. Я почувствовала, как холодная ладонь Светы легла в мою ладонь, и обернулась. Света сделала знак, чтобы я молчала и одними губами проговорила: «Он нас не видит». Я снова посмотрела на Белякова. Тот заметил оставленный мной у вешалки рюкзак, усмехнулся и шагнул в сторону ванны. Сердце пропустило удар, а потом забилось с удвоенной силой где-то в горле. Колени снова предательски задрожали. Я ненавидела себя за эту слабость, за свой страх перед сказочными. Ни одного преступника я не боялась так, как их.
Беляков решительно переступил порог, но каким-то чудом не наткнулся ни на меня, ни на Свету. Размеры комнатки удивительным образом увеличились. Вот стаю я, вот сидит Света, а вот Беляков по-хозяйски открывает ящички у зеркала, беззаботно что-то насвистывая. Я вижу его отражение в зеркале. Вот он глубоко вдохнул, щека со шрамом дёрнулась, а на лице Белякова появилась кривая усмешка. Пусть он не мог нас видеть и даже слышать, но он нас чувствовал. Сказочный вышел из комнаты, но тут же развернулся и протянул: «Я же всё равно вас достану, так что выходите по-хорошему». Я понимала, что дальше он попытается войти через Изнанку.
Беляков готов был уже шагнуть, но тут его нога наткнулась на невидимую преграду. На лице капитана отразилось недоумение. Он задумчиво осмотрел и даже ощупал дверной проём, а после нанёс удар по дверному косяку. Будь Беляков обычным человеком, то уже разбил бы костяшки в кровь и отступил. Но Беляков был из сказочных и продолжал наносить один удар за другим. Хлипкая деревяшка под его ударами треснула.
– Что он делает? – обратилась я к Свете.
– Пытается сломать защиту.
– У него может получиться?
– Не знаю, – ответила Света, но в её глазах была такая паника, что сразу становилось понятно, что может. Я почувствовала, как стены ванны надвинулись на меня, готовые захлопнуть в ловушку. Да мы и были в ловушке. Это лишь вопрос времени, когда Беляков доберётся до нас.
– Ты что делаешь? – уставилась на меня Света, когда я скинула куртку и принялась выворачивать её изнанкой наружу.
– Должен быть выход. Он всегда есть, нам просто надо его найти, – пояснила я, стягивая и выворачивая джинсы, за которыми последовали носки.
– Ты с ума сошла? – продолжала удивляться Света, при этом активно помогая мне выворачивать и снова надевать одежду.
Нет, я не сошла с ума, надеюсь. Просто ещё одно воспоминание из беззаботного детства в гостях у Пра. Помню, как однажды по невнимательности натянула футболку задом на перёд и как Пра меня сперва пожурила, что весь день у меня теперь пройдёт шиворот на выворот да на изнанку, а после рассказала сказку про мужичка, который решил лешего изловить, да к себе в услужение забрать. Пришёл тот мужичок в лес, переодел всю одежду изнанкой наружу и увидел лешью тропу. Пошёл он по той тропе и вышел к дому лесного царя, и сам хозяин дома его на пороге встретил. Огромный, лохматый, с глазищами как блюдца. Перепугался мужик и давай бежать. А леший его из леса не выпускает, водит, тропинки путает. Выбился мужик из сил, упал на землю да и взмолился, чтоб не серчал лесной царь и отпустил его с миром. А леший ему и отвечает, что отпустит только когда мужик ему год исправно послужит. Делать нечего, мужик согласился. Служил он лешему верой и правдой, не ленился. Через год леший отпустил мужичка к жене и детям, да ещё и наградил ларцом с камнями самоцветными за старания. Хорошая сказка. Добрая. Мне тогда всё сказкой казалось, теперь же я отчаянно желала, чтобы сказка стала былью и всё у меня пошло шиворот на выворот да на Изнанку.
Я спешно всунула ноги в незашнурованные ботинки, сверху накинула куртку, не застегнув молнию. Рано ещё застёгивать.
– Скорее, дай мне яйцо, – скомандовала я Свете.
Та послушно достала яйцо из ванной и передала мне:
– Но только оно не должно замерзнуть, – с тревогой предупредила она.
Я кивнула и спрятала яйцо под свитер, низ которого для надёжности заправила в джинсы. Ткань свитера на животе натянулась так, словно я была беременна. Осторожно поддерживая свою драгоценную ношу, я запахнула полы куртки и даже потянула за молнию, застёгивая.
– На счёт три стаскивай кольцо, – сказала я Свете. В глазах девушки отразился ужас.
– Нет! – воскликнула она и нервно оглянувшись в сторону двери, за которой продолжал крушить защиту Беляков, протараторила, – я лучше здесь… да, лучше его отвлеку, чтоб он тебя не поймал.
Света бросила на меня быстрый взгляд, но даже его мне хватило, чтобы понять – она смертельно боится снова оказаться там, куда я собралась идти по доброй воле. По позвонку пробежался холодок, пальцы рук стали ледяными. Ещё чуть-чуть и зубы начнут выбивать дробь. Перспектива оказаться на Изнанке одной пугала.
– Ладно, – выдохнула я и резко одним движением застегнула молнию. Не знаю, что должно было произойти дальше, но только в ванной наступила оглушительная тишина и только сердце в груди отсчитывало удары. Один, второй, третий.
«Пожалуйста!» – мысленно взмолилась я, плохо осознавая кого и о чём прошу. И тут я почувствовала, как маленькая детская ручка сжимает мою правую руку. Я посмотрела вниз. Зайка! Та озорно улыбнулась и потянула меня вниз. И я почувствовала, что падаю, точнее тону. Ещё вдох и тёмные воды сошлись над моей головой. Лицо Светы расплылось, пошло рябью. Я дёрнулась. Мне нужно всплыть, нужно глотнуть воздуха. Но Зайка упорно тянула меня на дно в страшную чёрную муть. Я больше не вижу Светы и только тусклый свет потолочных лампочек продолжает служить мне маяком. Я ещё трепыхаюсь, но уже понимаю, что даже если буду грести изо всех сил, всё равно не успею всплыть. Лёгкие горят огнём и в следующий миг тело, повинуясь инстинкту, заставляет меня сделать вдох. Холодная вода заливает мне нос, прокатывается по горлу и попадает в лёгкие, разрывая их изнутри. В голове только одна мысль «Конец». И я перестаю сопротивляться, позволяя потоку нести меня по своей воле. И вдруг вода отступила, схлынув в один момент. И я понимаю, что снова могу дышать и что я стою в ванной комнате. Всё той же, но совсем другой.
В тускло-красном свете хорошо были видны тонкие трещинки на белом фаянсе раковины. Зеркала над раковиной не было вовсе. Вместо него зиял зыбкий чёрный провал. В ванне плескалась мутная зеленовато-синяя вода. Я подняла глаза и поняла, откуда исходил странный красноватый свет. Каждый сантиметр стен, пола и даже потолка комнаты был исписан мелкими красными светящимися символами. Ряды символов, то наползающих друг на друга, то разбегающихся в стороны, оплетали ванну точно сеть. Очень прочную сеть-защиту, через которую невозможно пройти без разрешения того, кто её создал. И мне живо представилась Чара час за часом кропотливо наносящая символы на стены. И ведь она не красными чернилами их рисовала, а своей кровью. Такова была её жертва Изнанке, чтобы защита работала, чтобы ребёнок не пострадал. Вдруг я заметила, как около двери несколько символов перестали сиять. Узор был нарушен прошедшей между ними трещиной. Только теперь я увидела Белякова. Он находился в Яви и с Изнанки казался акварельным рисунком, на который брызнули водой. Я всё ещё могла различить его черты, но с каждым мгновением они всё больше размывались, исчезая.
Вот Беляков ударил по дверному косяку, и замеченная мною трещина удлинилась, нарушая рисунок ещё нескольких знаков, гася их. А потом я увидела, как на Белякова из ванной накинулась ещё одна тень – Света.
Я поторопилась выйти из комнаты, вход в которую преграждала всё таже красная сеть. Она не давала Белякову войти, но и мне мешала выйти. Я надавила на неё сильнее, и та поддалась, прогибаясь, выпуская. Я оказалась в коридоре и видела, как Беляков встряхнул Свету, точно ничего не весящую куклу, а после потащил её к ванне, выставив вперёд как щит и очевидно таким образом надеясь преодолеть защиту. Я на миг замешкалась, обдумывая, как помочь Свете. Но что я могла?
Зайка тянула меня прочь из квартиры, и я побежала за ней. Быстрее, быстрее. Через тёмный тамбура к лифтам. По привычки нажала на кнопку. Дверцы со скрипом отворились и на меня глянула чернота шахты лифта, в которой что-то шевелилось и звало, шептало сотнями голосов. Я отпрянула назад, ожидая невесть чего, но, приглядевшись, различила, что стены и стальные тросы плотно увиты лианами. Гуляющий по шахте ветер шевелил листья, отчего казалось, что шахта полна шёпота.
Зайка же тащила меня на лестницу. Быстрее, быстрее! И я следовала за ней, так быстро как только могла. Ступеньки мелькали под ногами.
Света положила руки на стол и покрутила тонкое серебренное колечко на большом пальце правой руки.
– Это она мне его дала, чтобы я в Изнанку не проваливалась, чтобы жила нормальной жизнью пока проклятье не сниму. С тех пор и дружим. Вы мне верите? – она смотрела мне в глаза, готовая подметить любой намёк на ложь.
– Да.
– И не считаете меня сумасшедшей?
– Нет.
– Хорошо, идёмте.
Света поднялась с места и направилась к дверям, на ходу надевая пальто. Оказавшись на улице, я ожидала, что она поведёт меня к метро или автобусным остановкам, но она свернула в другую сторону.
– А мы разве?..– начала я, указывая в сторону метро.
– Нет, тут недалеко.
На светофоре мы перешли через дорогу и углубились во дворы, где стояла высотка с красными стенами, нарядными белыми балкончиками и покатой крышей. Несколько раз я пыталась завести разговор, но Света отвечала мне загадочной улыбой, от вида которой я нервничала ещё больше. Лифт тренькнул, сообщая, что довёз нас до десятого этажа, и распахнул двери.
– Раньше я жила на Серпуховской, а потом начала снимать квартиру здесь, так удобнее, – неожиданно пояснила Света и, звякнув ключами, отперла дверь.
– Удобнее для чего? – спросила я, не совсем понимая, что заставило Свету переехать из центра города на окраину. Но ответом мне стала всё та же улыбка.
Оказавшись в квартире, Света вдруг стала необычно суетливой. Она в спешке расстегнула пальто и даже не повесила, а небрежно набросила его на крючки вешалки. После на ходу расстегнула и скинула сапоги, заглянула на секунду в кухню, где включила чайник, и, прихватив какую-то коробочку, скрылась в ванной. Всё это время я неподвижно стояла у двери, следила и слушала. Вдруг в тишине квартиры раздался всплеск, так плещется рыба, играя в реке в солнечный день. Обычно я не столь подозрительна, но события последних дней заставили меня настороженно относится к людям, особенно если они связаны со сказочными. А потому я достала из рюкзака пистолет и спрятала его в кармане куртки. Проделала я это всё вовремя, потому что в следующий момент дверь ванной распахнулась.
– Вымойте руки, – предложила Света, покинув ванную и даже посторонившись, освобождая для меня проход.
– Что?
– Да не разувайтесь Вы, проходите так.
– А? – я опустила глаза на ноги в ботинках и подумала, что наслежу, но раз хозяйка разрешает, – ладно.
Я поравнялась со Светой, та по-прежнему мне улыбалась, вот только было что-то странное в её взгляде, выжидающие. Не переступая порога, я с опаской заглянула в комнату: зелёная плитка, по центру у стены стоит ванна, справа – маленькая раковина, слева – чудом поместившаяся стиральная машинка. Всё как у людей, но что-то меня настораживала. Крепче сжав спрятанный в кармане пистолет, я шагнула через порог и сразу же зажмурилась из-за странного ощущения прилипшей на лицо паутины. Я потянулась, чтобы её смахнуть, но ощущение сразу же пропало. А когда я открыла глаза, кое-что в комнате изменилось. Ванна была до краёв наполнена водой, сбоку к краю крепился какой-то странный аппарат с тянущимися к розетке проводами, на поверхности воды плавал термометр, а на дне ванны лежало золотое яйцо. Самое настоящее, точно из сказки про «Курочку-Рябу».
– Так оберег действительно предназначался Вам, – раздался за спиной голос Светы.
– Что? – увиденное настолько поразило меня, что я успела о ней позабыть. Света с трудом протиснулась мимо меня и села на край ванны.
– Я должна была убедиться, что оберег действительно предназначался вам, что вы его не нашли и не украли. Иначе бы вы этого не увидели, – Света посмотрела на термометр, потом погрузила одну руку в воду, открывая пробку, второй – повернула кран горячей воды. – Приходится часто отлучаться с работы, проверять чтоб температура не опустилась ниже тридцати шести.
– Как у человека.
– Угу. Мы даже специалиста пригласили, чтоб можно было следить за всем через телефон и добавлять воду по сигналу. Он тут что-то накрутил, – Саша кивнула на провода и прибор, – но я техники не очень доверяю, лучше самой. Обычно мы работали с Чарой в паре, она меня прикрывала, когда мне нужно было отлучиться. А сегодня она не пришла, и я сразу поняла, что с ней что-то случилось.
– Не понимаю, зачем такие сложность. Чара могла бы сама следить за… ребёнком у себя дома – я намеренно выделила последнее слово.
– Нет, она боялась, что яйцо украдут.
– Зачем?
– Продать. Птица сирин – редкая игрушка на чёрном рынке.
– Чаре кто-то угрожал? Она знает кто?
– Нет, она чувствовала беду, ждала её. Но от кого исходит угроза не знала.
Резкий звук звонка ударил по нервам. Мы со Светланой уставились на видимую через дверной проём ванной комнаты входную дверь.
– Вы кого-то ждёте? – шёпотом спросила я. Света отрицательно покачала головой.
Звонок повторился: настойчивый, нетерпеливый.
– Откроете?
– Нет, позвонят и уйдут, – тоже шёпотом ответила Света.
Далее последовали удары, тяжёлые и требовательные, разнёсшиеся в тишине квартиры набатом, даже дверная обшивка не смогла их заглушить.
– Открывайте! Я знаю, что вы там! – пророкотал голос. Я бросила взгляд на Свету, понимала ли она, что простая дверь не удержит того, кто находился с той стороны. Дверь никуда не делась, но сперва на плитку в коридоре опустилась нога в тяжёлых ботинках, а следом за ней появился и капитан Беляков собственной персоной. Беляков быстро оглядел квартиру, да и что ему там было оглядывать? Маленькую комнатку, кухню и ванную с распахнутой дверью, так что сразу видны две оцепеневшие от страха девицы. Я почувствовала, как холодная ладонь Светы легла в мою ладонь, и обернулась. Света сделала знак, чтобы я молчала и одними губами проговорила: «Он нас не видит». Я снова посмотрела на Белякова. Тот заметил оставленный мной у вешалки рюкзак, усмехнулся и шагнул в сторону ванны. Сердце пропустило удар, а потом забилось с удвоенной силой где-то в горле. Колени снова предательски задрожали. Я ненавидела себя за эту слабость, за свой страх перед сказочными. Ни одного преступника я не боялась так, как их.
Беляков решительно переступил порог, но каким-то чудом не наткнулся ни на меня, ни на Свету. Размеры комнатки удивительным образом увеличились. Вот стаю я, вот сидит Света, а вот Беляков по-хозяйски открывает ящички у зеркала, беззаботно что-то насвистывая. Я вижу его отражение в зеркале. Вот он глубоко вдохнул, щека со шрамом дёрнулась, а на лице Белякова появилась кривая усмешка. Пусть он не мог нас видеть и даже слышать, но он нас чувствовал. Сказочный вышел из комнаты, но тут же развернулся и протянул: «Я же всё равно вас достану, так что выходите по-хорошему». Я понимала, что дальше он попытается войти через Изнанку.
Беляков готов был уже шагнуть, но тут его нога наткнулась на невидимую преграду. На лице капитана отразилось недоумение. Он задумчиво осмотрел и даже ощупал дверной проём, а после нанёс удар по дверному косяку. Будь Беляков обычным человеком, то уже разбил бы костяшки в кровь и отступил. Но Беляков был из сказочных и продолжал наносить один удар за другим. Хлипкая деревяшка под его ударами треснула.
– Что он делает? – обратилась я к Свете.
– Пытается сломать защиту.
– У него может получиться?
– Не знаю, – ответила Света, но в её глазах была такая паника, что сразу становилось понятно, что может. Я почувствовала, как стены ванны надвинулись на меня, готовые захлопнуть в ловушку. Да мы и были в ловушке. Это лишь вопрос времени, когда Беляков доберётся до нас.
– Ты что делаешь? – уставилась на меня Света, когда я скинула куртку и принялась выворачивать её изнанкой наружу.
– Должен быть выход. Он всегда есть, нам просто надо его найти, – пояснила я, стягивая и выворачивая джинсы, за которыми последовали носки.
– Ты с ума сошла? – продолжала удивляться Света, при этом активно помогая мне выворачивать и снова надевать одежду.
Нет, я не сошла с ума, надеюсь. Просто ещё одно воспоминание из беззаботного детства в гостях у Пра. Помню, как однажды по невнимательности натянула футболку задом на перёд и как Пра меня сперва пожурила, что весь день у меня теперь пройдёт шиворот на выворот да на изнанку, а после рассказала сказку про мужичка, который решил лешего изловить, да к себе в услужение забрать. Пришёл тот мужичок в лес, переодел всю одежду изнанкой наружу и увидел лешью тропу. Пошёл он по той тропе и вышел к дому лесного царя, и сам хозяин дома его на пороге встретил. Огромный, лохматый, с глазищами как блюдца. Перепугался мужик и давай бежать. А леший его из леса не выпускает, водит, тропинки путает. Выбился мужик из сил, упал на землю да и взмолился, чтоб не серчал лесной царь и отпустил его с миром. А леший ему и отвечает, что отпустит только когда мужик ему год исправно послужит. Делать нечего, мужик согласился. Служил он лешему верой и правдой, не ленился. Через год леший отпустил мужичка к жене и детям, да ещё и наградил ларцом с камнями самоцветными за старания. Хорошая сказка. Добрая. Мне тогда всё сказкой казалось, теперь же я отчаянно желала, чтобы сказка стала былью и всё у меня пошло шиворот на выворот да на Изнанку.
Я спешно всунула ноги в незашнурованные ботинки, сверху накинула куртку, не застегнув молнию. Рано ещё застёгивать.
– Скорее, дай мне яйцо, – скомандовала я Свете.
Та послушно достала яйцо из ванной и передала мне:
– Но только оно не должно замерзнуть, – с тревогой предупредила она.
Я кивнула и спрятала яйцо под свитер, низ которого для надёжности заправила в джинсы. Ткань свитера на животе натянулась так, словно я была беременна. Осторожно поддерживая свою драгоценную ношу, я запахнула полы куртки и даже потянула за молнию, застёгивая.
– На счёт три стаскивай кольцо, – сказала я Свете. В глазах девушки отразился ужас.
– Нет! – воскликнула она и нервно оглянувшись в сторону двери, за которой продолжал крушить защиту Беляков, протараторила, – я лучше здесь… да, лучше его отвлеку, чтоб он тебя не поймал.
Света бросила на меня быстрый взгляд, но даже его мне хватило, чтобы понять – она смертельно боится снова оказаться там, куда я собралась идти по доброй воле. По позвонку пробежался холодок, пальцы рук стали ледяными. Ещё чуть-чуть и зубы начнут выбивать дробь. Перспектива оказаться на Изнанке одной пугала.
– Ладно, – выдохнула я и резко одним движением застегнула молнию. Не знаю, что должно было произойти дальше, но только в ванной наступила оглушительная тишина и только сердце в груди отсчитывало удары. Один, второй, третий.
«Пожалуйста!» – мысленно взмолилась я, плохо осознавая кого и о чём прошу. И тут я почувствовала, как маленькая детская ручка сжимает мою правую руку. Я посмотрела вниз. Зайка! Та озорно улыбнулась и потянула меня вниз. И я почувствовала, что падаю, точнее тону. Ещё вдох и тёмные воды сошлись над моей головой. Лицо Светы расплылось, пошло рябью. Я дёрнулась. Мне нужно всплыть, нужно глотнуть воздуха. Но Зайка упорно тянула меня на дно в страшную чёрную муть. Я больше не вижу Светы и только тусклый свет потолочных лампочек продолжает служить мне маяком. Я ещё трепыхаюсь, но уже понимаю, что даже если буду грести изо всех сил, всё равно не успею всплыть. Лёгкие горят огнём и в следующий миг тело, повинуясь инстинкту, заставляет меня сделать вдох. Холодная вода заливает мне нос, прокатывается по горлу и попадает в лёгкие, разрывая их изнутри. В голове только одна мысль «Конец». И я перестаю сопротивляться, позволяя потоку нести меня по своей воле. И вдруг вода отступила, схлынув в один момент. И я понимаю, что снова могу дышать и что я стою в ванной комнате. Всё той же, но совсем другой.
В тускло-красном свете хорошо были видны тонкие трещинки на белом фаянсе раковины. Зеркала над раковиной не было вовсе. Вместо него зиял зыбкий чёрный провал. В ванне плескалась мутная зеленовато-синяя вода. Я подняла глаза и поняла, откуда исходил странный красноватый свет. Каждый сантиметр стен, пола и даже потолка комнаты был исписан мелкими красными светящимися символами. Ряды символов, то наползающих друг на друга, то разбегающихся в стороны, оплетали ванну точно сеть. Очень прочную сеть-защиту, через которую невозможно пройти без разрешения того, кто её создал. И мне живо представилась Чара час за часом кропотливо наносящая символы на стены. И ведь она не красными чернилами их рисовала, а своей кровью. Такова была её жертва Изнанке, чтобы защита работала, чтобы ребёнок не пострадал. Вдруг я заметила, как около двери несколько символов перестали сиять. Узор был нарушен прошедшей между ними трещиной. Только теперь я увидела Белякова. Он находился в Яви и с Изнанки казался акварельным рисунком, на который брызнули водой. Я всё ещё могла различить его черты, но с каждым мгновением они всё больше размывались, исчезая.
Вот Беляков ударил по дверному косяку, и замеченная мною трещина удлинилась, нарушая рисунок ещё нескольких знаков, гася их. А потом я увидела, как на Белякова из ванной накинулась ещё одна тень – Света.
Я поторопилась выйти из комнаты, вход в которую преграждала всё таже красная сеть. Она не давала Белякову войти, но и мне мешала выйти. Я надавила на неё сильнее, и та поддалась, прогибаясь, выпуская. Я оказалась в коридоре и видела, как Беляков встряхнул Свету, точно ничего не весящую куклу, а после потащил её к ванне, выставив вперёд как щит и очевидно таким образом надеясь преодолеть защиту. Я на миг замешкалась, обдумывая, как помочь Свете. Но что я могла?
Зайка тянула меня прочь из квартиры, и я побежала за ней. Быстрее, быстрее. Через тёмный тамбура к лифтам. По привычки нажала на кнопку. Дверцы со скрипом отворились и на меня глянула чернота шахты лифта, в которой что-то шевелилось и звало, шептало сотнями голосов. Я отпрянула назад, ожидая невесть чего, но, приглядевшись, различила, что стены и стальные тросы плотно увиты лианами. Гуляющий по шахте ветер шевелил листья, отчего казалось, что шахта полна шёпота.
Зайка же тащила меня на лестницу. Быстрее, быстрее! И я следовала за ней, так быстро как только могла. Ступеньки мелькали под ногами.
