Я сбилась со счёта, сколько этажей мы уже миновали. Я даже начала надеяться, что нам удастся выбраться из дома, как вдруг ночной кошмар, тот самый в котором лестница неожиданно заканчивается, а впереди зияет дыра с рваными, ощетинивши металлическими прутьями краями, стал реальностью. Хотя реальностью ли? В Изнанке всё было сплошным кошмаром.
Я хотела остановиться, но ноги сами сделали ещё несколько шагов. Первой соскользнула за край Зайка, а следом за ней и я. Точно во сне пространство крутанулось, перевернулось с ног на голову, так что мы очутились с другой стороны лестницы, и вела она уже не вниз, а вверх.
И снова Зайка вела меня за собой, проворно переставляя маленькие ножки со ступеньки на ступеньку, а я следовала за ней. В душе я сомневалась, можно ли ей доверять? Ведь она всего лишь дух, шаловливый дух пойманный и заключенный в тело игрушки силой Слова даже не ведьмы, женщины, решившей поиграть в ведьмовство. Понимала ли Зайка, что от неё зависит моя жизнь и жизнь ещё не проклюнувшейся на свет сирин? Все эти мысли проносились в голове, но я не останавливалась ни на минуту, потому что у меня просто не было другого выхода, кроме как довериться кикиморе. Мы уже почти добрались до последнего этажа, когда внизу хлопнула дверь. Беляков следовал за нами. Меня же охватила паника. Мы уже почти добрались до чердака, вот только мы по-прежнему были с неправильной стороны лестницы.
Не знаю, как именно кикимора это сделала, но только лестница крутанулась спиралью, и вот мы уже стоим у входа на чердак с правильной стороны. А снизу доносится эхо быстрых тяжёлых шагов – преследовавший нас Беляков и не думал таиться.
Полагая, что дверь на чердак будет заперта, я что есть силы дёрнула за ручку. Но дверь неожиданно легко поддалась, видимо на Изнанке в принципе не знали, что значит запертые двери. Полумрак крыши разрезали солнечные лучи, проникавшие на чердак через дыры в крыше. Не к месту подумалось, что жители верхних квартир, наверное, страдают от сырости и неизвестно откуда берущихся сквозняков и что, если бы у них жил домовой, он бы точно починил крышу с Изнанки. Воздух на чердаке был раскалённым и затхлым одновременно. Я сделала несколько шагов и чуть не упала, запнувшись о попавший через шахту лифта и плотно обвивший лебёдку с тросами вьюн. Тонкие плети свивались в крепкие канаты, расползаясь по полу. Обогнув короб лифта, я быстро оглядела вытянутое чердачное пространство заваленное неизвестно кем принесённым хламом: приваленные к скату старые доски, бочка, поставленные друг на друга коробки, тумбочка и, кажется, я даже разглядела край старого серванта. И всё это в некоторых местах обвивал всё тот же вездесущий вьюн. Недолго думая, я юркнула в пространство между коробками и тумбочкой, забилась в тёмный угол и замерла, ожидая.
Справа что-то качнулось. Сперва я приняла это за плотную паутину или тонкий кусок марли, но приглядевшись, поняла, что из-за досок ко мне медленно плывёт похожее на плотный туман приведение. Оно неспешно, точно паук к жертве, подкрадывалось ко мне, понимая, что деваться мне некуда.
Приткнувшаяся к моему боку Зайка выдвинулась вперёд и хищно оскалилась, демонстрируя два ряда острых, как у пираньи, зубов. И призрак отступил. Толи и правда испугался Зайки, толи почувствовал хищника посерьёзней.
– Саша! – в дверном проёме входа на чердак отчётливо вырисовывался чёрный силуэт Белякова, и раздалось издевательски протяжное, – Сашенька!
– Над горою солнце встало, с неба яблоко упало, – переступив порог, тяжёлый ботинок Белякова опустился на пол чердака, – По лазоревым лугам покатилось прямо к нам!
Ещё шаг.
– Покатилось–покатилось, в речку с мостика свалилось, – Беляков замер, оглядываясь, – Сашуль, не дури, я же всё равно тебя найду. Просто отдай яйцо.
Он подождал, давая мне время сделать выбор. В этот момент я почувствовала, как Зайка потянула меня за рукав. Вернее сказать, оторвала от лацкана куртки пуговицу и всем своим видом демонстрировала, чтобы я на эту самую пуговицу плюнула. Я не знала, зачем ей это было надо, но честно попыталась выполнить её просьбу. Однако от страха во рту пересохло так, что у меня получилось только её лизнуть. Зайку и такой результат устроил, сжав пуговицу в ладошке, она исчезла.
Белякову же надоело ждать, и он решительно шагнул в мою сторону, на ходу договаривая:
– Кто увидел не дремли, поскорей его лови!
Но тут с противоположной стороны выскочила самая настоящая из плоти и крови я и кинулась к выходу. Беляков бросился наперерез и почти схватил меня, но мне удалось в последний момент увернутся и ловко юркнуть в дверь. Беляков побежал следом. Всего какой-то миг и я осталась на чердаке одна, ошалело таращась в пространство и стараясь осознать, что я только что увидела, и только громкий оклик «Стоять!» привёл меня в чувство. Я спешно выбралась из укрытия и побежала в противоположную от входа сторону. Чердак тянулся через всю крышу, так что мне нужно было добраться до двери в следующий подъезд. На моё счастье, в это раз с лестницей всё было в порядке, и я благополучно добралась до первого этажа, толкнула дверь на улицу и буквально ослепла от хлынувшего на меня света.
Вокруг бушевало лето. Оно устремлялось ввысь с деревьями, касаясь ветвями ярко-лазуревого неба, трепетало листьями, взрывало асфальт корнями буйно разросшийся травы, распускалось цветами, карабкалось по стволам деревьев и бетону зданий вьюнами. Я оглянулась на дом и едва различила его под листьями девичьего винограда, хмеля и лимонника. Это был самый настоящий лес, городские джунгли в прямом смысле этого слова.
В кустах что-то зашевелилась, заставляя вспомнить о Белякове. Оставаться на месте было нельзя, и я побрела наугад по изъеденному рытвинами и трещинами асфальту в лес. Лес напирал со всех сторон, всего несколько шагов, а дом уже пропал за буйной зеленью. А смогу ли я его отыскать, если захочу повернуть назад? Пусть я пробыла в доме не больше получаса, но он служил для меня единственным маяком, единственным знакомым убежищем, в котором я была уверена. А впереди – лишь неизвестность. И я поняла Свету, поняла её страх. Страшно чувствовать себя маленькой былинкой в огромном незнакомом мире, готовым обрушиться на тебя в любой момент. От подобных мыслей ноги буквально приросли к земле. Страх накрыл меня с головой, каждый шаг давался с трудом, но я заставляла себя идти вперёд. В доме был Беляков, в доме было опасно и следовало уйти от него как можно дальше. Впереди показался столб и находившаяся под ним автобусная остановка. Видеть их посреди леса было дико, было в этом что-то неправильное, точно какой-то сумасшедший художник абсурдист поместил их сюда волей своего воображения. Но я всё-таки дошла до остановки, села на лавочку, стараясь отдышаться после ходьбы, и стала ждать сама не знаю чего.
Вдруг земля под ногами мелко задрожала, так что камешки дробно застучали по асфальту, а я в тревоге вскочила на ноги. Ещё миг и, раздвигая землю, показались две металлические рельсы, а из-за поворота, звеня, выехал трамвай. Красный с белыми полосками он остановился на остановки и распахнул двери. Я с опаской заглянула внутрь. За рулём сидел огромный двухметровый мужчина в голубой рубашке и тёмно-синем комбинезоне. Его длинные руки и ноги едва помещались между сиденьем и рулём. Из-под кепки торчали соломенного цвета волосы. Кожа мужчины походила на кору, такой она была шершавой, морщинистой и жёсткой.
– Леший? – изумлённо выдохнула я.
– А ты кого в лесу хотела увидеть? – вопросом на вопрос ответил водитель. – Ехать собираешься?
Я собиралась, но продолжала топтаться в дверях:
– Я… То есть… А Вы, – я знала, что продолжение прозвучит абсурдно, но всё-таки закончила предложение, – карту «Тройка» принимаете?
– Заходи, – приглашающе махнул рукой леший, и я зашла. В трамвае и правда оказался валидатор, к которому я прислонилась правым боком, где в кармане куртки лежала карта. Экранчик пискнул, показывая, что проплата прошла. И тут что-то несильно стукнуло по левому бедру. Пистолет! Я и забыла про него. Заняв место возле окна, я отогнула подол куртки и достала пистолет, сжав его в руке. Стало немного спокойнее. Трамвай продолжал прокладывать себе путь через лес. Но стоило ему проехать, как рельсы исчезали в земле, точно их болото поглотило. Я оглянулась назад и увидела человеческую фигуру, мелькнувшую между деревьев. Я испугалась, что это мог быть Беляков, что он меня выследил. Я продолжала вглядываться в лес, но видела только стену из деревьев.
Изредка их перемежали многоэтажные дома или маленькие покосившиеся деревянные домики с резными наличниками. Но не важно из какого материала они были сделаны или какой высоты, их роднил лес, пытающийся захватить каждый квадратный сантиметр. Однажды даже попалось здание, через которое от земли до самой крыши десятого этажа проросло огромное дерево. Корни оплетали нижние этажи, ветки обхватывали стены, огибая и сжимая в своих объятиях, а раскидистая крона заменяла дому крышу.
От мерного покачивания я сама не заметила, как задремала, а проснулась от резкого толчка. Трамвай остановился.
– Конечная, слазь.
Я послушно вышла. Трамвай звякнул и поехал дальше, оставляя меня одну на остановке, которая в общем-то ничем не отличалась от той, с которой я уехала. Разве что фонарей вокруг было побольше. Я задрала голову вверх и сквозь густую листву разглядела шпиль Сталинской высотки. Какая конкретно это была, сказать трудно, но я пошла в её сторону, ориентируясь на шпиль точно на свет маяка.
Я дошла до границы, где заканчивался асфальт и начинал бурно расти, заполонив всё пространство между стволами деревьев, папоротник. Разлапистые, резные зонтики доставали мне до поясницы и прятали под собой землю. Я шла вперёд, отодвигая стебли рукой и с осторожностью выбирая место, куда ставлю ногу. Широкий ствол поваленной сосны неожиданно преградил мне дорогу. Я посмотрела вправо, потом влево. Оба конца дерева терялись где-то в зарослях. Не понятно сколько времени потребуется на то, чтобы его обойти, поэтому я решила перелезть через него. В общем-то плёвое дело, не будь со мной яйца. Спрятанная под свитером на животе драгоценная ноша требовала осторожности. Придерживая яйцо, я присела на ствол, осторожно перекинула правую ногу, перенося на неё тяжесть тела, после попробовала переставить левую, но та зацепилась за незамеченный мной сучок, и я, потеряв равновесие и тихо ойкнув, неуклюже завалилась на правый бок. Это меня и спасло.
Огромный бурый волк пролетел надо мной. Острые зубы щёлкнули, отрывая кусок от рукава куртки. Приземлившись на землю, волк по инерции сделал ещё несколько шагов, прежде чем развернуться в мою сторону. Мне этого времени хватило лишь на то, чтобы встать на колени и вытянуть перед собой руку с пистолетом. Жёлтые глаза зверя неотрывно смотрели на меня. Всё это время я так боялась Белякова, боялась встретиться с ним один на один, а вот теперь, когда он выследил и загнал меня, точно глупую, пугливую дичь, в душе неожиданно вспыхнула холодная решимость – не сдамся! И другой зверь – страх, что грыз и терзал меня изнутри, отступил. Я не просила, не предупреждала, чтобы не трогал меня, а молча ждала.
Волк, точно почувствовав произошедшее во мне изменение, бросился на меня. Раздался выстрел, и зверь рухнул в метре от меня, жалобно заскулив. И Навь – Изнанка Яви – вздрогнула, всколыхнулась, зашумела. «Кровь! Кровь!»
Я не чувствовала ветра, но листва на деревьях затрепетала, точно вокруг бушевал ураган, заскрипели, затрещали деревья, склоняя кроны, протягивая ветви к истекающему кровью волку. И каждая былинка, каждая травинка тянулась к нему, желая напитаться той силы, что с кровью просачивалась в землю Нави.
Я ощутила лёгкую волну, всколыхнувшую пространство. Нечто подобное чувствуешь, когда купаешься в реке и кто-то рядом с тобой плюхается в воду. Кто-то зашёл в Изнанку. Я с опаской осмотрелась вокруг и тут же заметила его. В метрах десяти от меня в мою сторону шёл самый настоящий, будто сошедший из былинных легенд, богатырь: штаны заправлены в сапоги, поверх рубашки поблёскивающая на солнце кольчуга, в руке меч. Последнее заставило меня вскочить на ноги и побежать.
«Стой, не уйдёшь!» – полетел мне в спину грозный окрик. А ведь и правда не уйду. Я слышала приближающийся звук тяжёлых шагов. Он был быстрее, он был сильнее, он был на своей территории, он был на Изнанке. Но ведь я могу вернуться в Явь! Конечно, была опасность, что, вынырнув, я в лучшем случае столкнусь со случайным прохожим, в худшем окажусь вмурованной в здание, которого нет в Изнанке, но которое существует в моём мире. О последнем думать не хотелось, ведь это был единственный выход для меня. И я рвану молнию вниз, стаскивая с себя куртку и влетая на полном ходу в Явь.
Яркий ослепительный свет. Резкий, надрывный свист тормозов. Машина, промчавшаяся в нескольких сантиметрах от меня и звук удара. Вокруг загомонил народ, послышались взволнованные крики прохожих: «Вызовите кто-нибудь скорую». «Да не видел я её! Откуда вообще взялась. А если бы я руль не выкрутил?» – это уже водитель, под колёса которого я свалилась. А я лежу, подтянув колени к животу и обнимая руками яйцо, на холодном, засыпанном снегом асфальте и улыбаюсь. Я выбралась, я вернулась в Явь, вернулась домой и даже умудрилась не пострадать.
– А ну-ка – меня обхватили за плечи и рывком заставили сесть, – жива и, кажется, невредима.
Придерживая меня, надо мной склонялся тот самый богатырь с Изнанки, только выглядел он здесь по-другому, походя больше на байкера.
– Ну чего молчишь? Или всё-таки болит чего? Ну? – и меня ещё раз слегка встряхнули. Я отрицательно помотала головой.
– У меня это, вот, – мысли путались, поэтому я просто оттянула ворот свитера, приглашая богатыря-байкера заглянуть. Он заглянул, увидел яйцо и поражённо присвистнул:
– Ничего себе! Хранительница, что ли?
Я отрицательно покачала головой, потом вспомнила, что именно мне Чара оставила медальон и утвердительно кивнула:
– Да.
– Понятно. Ладно, разберёмся, – меня подхватили на руки и как пушинку, точно я и не весила ничего, отнесли на скамейку. От холода и пережитого страха меня начал колотить озноб.
– Немощь, – сокрушённо выдохнул богатырь, снимая с себя куртку и набрасывая мне на плечи, – я нашим уже сообщил, скоро будут.
Я согласно кивнула. Вокруг по-прежнему крутился народ, мялся в стороне водитель, чей автомобиль теперь подпирал мордой столб. А где-то в далеке раздавались звуки полицейских машин.
Ладони ощущали холод плитки, горло драло от едкого дыма, но я видела только маленькую хрупкую фигуру Пра в синем костюме и нависавшее над ней клыкастое чудище.
– Остановись! – Пра раскинула руки в стороны, стараясь отгородить, защитить находившуюся у неё за спиной меня. В правой руке Пра по-прежнему сжимала маленький чёрный ридикюль, глядя на который у меня сжалось сердце. Он был из другого мира, в котором было кино, мороженное и уютный маленький домик от чердака до подпола пропитавшийся запахом лекарственных трав, и в том мире, где существовали чудовища ему просто не было места. Пра не справится, ей ни за что не выстоять против чудовища.
Монстр грозно зарычал и бросился, а вернее попытался броситься на Пра, но ноги отказались его слушаться. Зверь грозно ревел, бьясь в невидимых путах и стараясь их разорвать.
Я хотела остановиться, но ноги сами сделали ещё несколько шагов. Первой соскользнула за край Зайка, а следом за ней и я. Точно во сне пространство крутанулось, перевернулось с ног на голову, так что мы очутились с другой стороны лестницы, и вела она уже не вниз, а вверх.
И снова Зайка вела меня за собой, проворно переставляя маленькие ножки со ступеньки на ступеньку, а я следовала за ней. В душе я сомневалась, можно ли ей доверять? Ведь она всего лишь дух, шаловливый дух пойманный и заключенный в тело игрушки силой Слова даже не ведьмы, женщины, решившей поиграть в ведьмовство. Понимала ли Зайка, что от неё зависит моя жизнь и жизнь ещё не проклюнувшейся на свет сирин? Все эти мысли проносились в голове, но я не останавливалась ни на минуту, потому что у меня просто не было другого выхода, кроме как довериться кикиморе. Мы уже почти добрались до последнего этажа, когда внизу хлопнула дверь. Беляков следовал за нами. Меня же охватила паника. Мы уже почти добрались до чердака, вот только мы по-прежнему были с неправильной стороны лестницы.
Не знаю, как именно кикимора это сделала, но только лестница крутанулась спиралью, и вот мы уже стоим у входа на чердак с правильной стороны. А снизу доносится эхо быстрых тяжёлых шагов – преследовавший нас Беляков и не думал таиться.
Полагая, что дверь на чердак будет заперта, я что есть силы дёрнула за ручку. Но дверь неожиданно легко поддалась, видимо на Изнанке в принципе не знали, что значит запертые двери. Полумрак крыши разрезали солнечные лучи, проникавшие на чердак через дыры в крыше. Не к месту подумалось, что жители верхних квартир, наверное, страдают от сырости и неизвестно откуда берущихся сквозняков и что, если бы у них жил домовой, он бы точно починил крышу с Изнанки. Воздух на чердаке был раскалённым и затхлым одновременно. Я сделала несколько шагов и чуть не упала, запнувшись о попавший через шахту лифта и плотно обвивший лебёдку с тросами вьюн. Тонкие плети свивались в крепкие канаты, расползаясь по полу. Обогнув короб лифта, я быстро оглядела вытянутое чердачное пространство заваленное неизвестно кем принесённым хламом: приваленные к скату старые доски, бочка, поставленные друг на друга коробки, тумбочка и, кажется, я даже разглядела край старого серванта. И всё это в некоторых местах обвивал всё тот же вездесущий вьюн. Недолго думая, я юркнула в пространство между коробками и тумбочкой, забилась в тёмный угол и замерла, ожидая.
Справа что-то качнулось. Сперва я приняла это за плотную паутину или тонкий кусок марли, но приглядевшись, поняла, что из-за досок ко мне медленно плывёт похожее на плотный туман приведение. Оно неспешно, точно паук к жертве, подкрадывалось ко мне, понимая, что деваться мне некуда.
Приткнувшаяся к моему боку Зайка выдвинулась вперёд и хищно оскалилась, демонстрируя два ряда острых, как у пираньи, зубов. И призрак отступил. Толи и правда испугался Зайки, толи почувствовал хищника посерьёзней.
– Саша! – в дверном проёме входа на чердак отчётливо вырисовывался чёрный силуэт Белякова, и раздалось издевательски протяжное, – Сашенька!
– Над горою солнце встало, с неба яблоко упало, – переступив порог, тяжёлый ботинок Белякова опустился на пол чердака, – По лазоревым лугам покатилось прямо к нам!
Ещё шаг.
– Покатилось–покатилось, в речку с мостика свалилось, – Беляков замер, оглядываясь, – Сашуль, не дури, я же всё равно тебя найду. Просто отдай яйцо.
Он подождал, давая мне время сделать выбор. В этот момент я почувствовала, как Зайка потянула меня за рукав. Вернее сказать, оторвала от лацкана куртки пуговицу и всем своим видом демонстрировала, чтобы я на эту самую пуговицу плюнула. Я не знала, зачем ей это было надо, но честно попыталась выполнить её просьбу. Однако от страха во рту пересохло так, что у меня получилось только её лизнуть. Зайку и такой результат устроил, сжав пуговицу в ладошке, она исчезла.
Белякову же надоело ждать, и он решительно шагнул в мою сторону, на ходу договаривая:
– Кто увидел не дремли, поскорей его лови!
Но тут с противоположной стороны выскочила самая настоящая из плоти и крови я и кинулась к выходу. Беляков бросился наперерез и почти схватил меня, но мне удалось в последний момент увернутся и ловко юркнуть в дверь. Беляков побежал следом. Всего какой-то миг и я осталась на чердаке одна, ошалело таращась в пространство и стараясь осознать, что я только что увидела, и только громкий оклик «Стоять!» привёл меня в чувство. Я спешно выбралась из укрытия и побежала в противоположную от входа сторону. Чердак тянулся через всю крышу, так что мне нужно было добраться до двери в следующий подъезд. На моё счастье, в это раз с лестницей всё было в порядке, и я благополучно добралась до первого этажа, толкнула дверь на улицу и буквально ослепла от хлынувшего на меня света.
Вокруг бушевало лето. Оно устремлялось ввысь с деревьями, касаясь ветвями ярко-лазуревого неба, трепетало листьями, взрывало асфальт корнями буйно разросшийся травы, распускалось цветами, карабкалось по стволам деревьев и бетону зданий вьюнами. Я оглянулась на дом и едва различила его под листьями девичьего винограда, хмеля и лимонника. Это был самый настоящий лес, городские джунгли в прямом смысле этого слова.
В кустах что-то зашевелилась, заставляя вспомнить о Белякове. Оставаться на месте было нельзя, и я побрела наугад по изъеденному рытвинами и трещинами асфальту в лес. Лес напирал со всех сторон, всего несколько шагов, а дом уже пропал за буйной зеленью. А смогу ли я его отыскать, если захочу повернуть назад? Пусть я пробыла в доме не больше получаса, но он служил для меня единственным маяком, единственным знакомым убежищем, в котором я была уверена. А впереди – лишь неизвестность. И я поняла Свету, поняла её страх. Страшно чувствовать себя маленькой былинкой в огромном незнакомом мире, готовым обрушиться на тебя в любой момент. От подобных мыслей ноги буквально приросли к земле. Страх накрыл меня с головой, каждый шаг давался с трудом, но я заставляла себя идти вперёд. В доме был Беляков, в доме было опасно и следовало уйти от него как можно дальше. Впереди показался столб и находившаяся под ним автобусная остановка. Видеть их посреди леса было дико, было в этом что-то неправильное, точно какой-то сумасшедший художник абсурдист поместил их сюда волей своего воображения. Но я всё-таки дошла до остановки, села на лавочку, стараясь отдышаться после ходьбы, и стала ждать сама не знаю чего.
Вдруг земля под ногами мелко задрожала, так что камешки дробно застучали по асфальту, а я в тревоге вскочила на ноги. Ещё миг и, раздвигая землю, показались две металлические рельсы, а из-за поворота, звеня, выехал трамвай. Красный с белыми полосками он остановился на остановки и распахнул двери. Я с опаской заглянула внутрь. За рулём сидел огромный двухметровый мужчина в голубой рубашке и тёмно-синем комбинезоне. Его длинные руки и ноги едва помещались между сиденьем и рулём. Из-под кепки торчали соломенного цвета волосы. Кожа мужчины походила на кору, такой она была шершавой, морщинистой и жёсткой.
– Леший? – изумлённо выдохнула я.
– А ты кого в лесу хотела увидеть? – вопросом на вопрос ответил водитель. – Ехать собираешься?
Я собиралась, но продолжала топтаться в дверях:
– Я… То есть… А Вы, – я знала, что продолжение прозвучит абсурдно, но всё-таки закончила предложение, – карту «Тройка» принимаете?
– Заходи, – приглашающе махнул рукой леший, и я зашла. В трамвае и правда оказался валидатор, к которому я прислонилась правым боком, где в кармане куртки лежала карта. Экранчик пискнул, показывая, что проплата прошла. И тут что-то несильно стукнуло по левому бедру. Пистолет! Я и забыла про него. Заняв место возле окна, я отогнула подол куртки и достала пистолет, сжав его в руке. Стало немного спокойнее. Трамвай продолжал прокладывать себе путь через лес. Но стоило ему проехать, как рельсы исчезали в земле, точно их болото поглотило. Я оглянулась назад и увидела человеческую фигуру, мелькнувшую между деревьев. Я испугалась, что это мог быть Беляков, что он меня выследил. Я продолжала вглядываться в лес, но видела только стену из деревьев.
Изредка их перемежали многоэтажные дома или маленькие покосившиеся деревянные домики с резными наличниками. Но не важно из какого материала они были сделаны или какой высоты, их роднил лес, пытающийся захватить каждый квадратный сантиметр. Однажды даже попалось здание, через которое от земли до самой крыши десятого этажа проросло огромное дерево. Корни оплетали нижние этажи, ветки обхватывали стены, огибая и сжимая в своих объятиях, а раскидистая крона заменяла дому крышу.
От мерного покачивания я сама не заметила, как задремала, а проснулась от резкого толчка. Трамвай остановился.
– Конечная, слазь.
Я послушно вышла. Трамвай звякнул и поехал дальше, оставляя меня одну на остановке, которая в общем-то ничем не отличалась от той, с которой я уехала. Разве что фонарей вокруг было побольше. Я задрала голову вверх и сквозь густую листву разглядела шпиль Сталинской высотки. Какая конкретно это была, сказать трудно, но я пошла в её сторону, ориентируясь на шпиль точно на свет маяка.
Я дошла до границы, где заканчивался асфальт и начинал бурно расти, заполонив всё пространство между стволами деревьев, папоротник. Разлапистые, резные зонтики доставали мне до поясницы и прятали под собой землю. Я шла вперёд, отодвигая стебли рукой и с осторожностью выбирая место, куда ставлю ногу. Широкий ствол поваленной сосны неожиданно преградил мне дорогу. Я посмотрела вправо, потом влево. Оба конца дерева терялись где-то в зарослях. Не понятно сколько времени потребуется на то, чтобы его обойти, поэтому я решила перелезть через него. В общем-то плёвое дело, не будь со мной яйца. Спрятанная под свитером на животе драгоценная ноша требовала осторожности. Придерживая яйцо, я присела на ствол, осторожно перекинула правую ногу, перенося на неё тяжесть тела, после попробовала переставить левую, но та зацепилась за незамеченный мной сучок, и я, потеряв равновесие и тихо ойкнув, неуклюже завалилась на правый бок. Это меня и спасло.
Огромный бурый волк пролетел надо мной. Острые зубы щёлкнули, отрывая кусок от рукава куртки. Приземлившись на землю, волк по инерции сделал ещё несколько шагов, прежде чем развернуться в мою сторону. Мне этого времени хватило лишь на то, чтобы встать на колени и вытянуть перед собой руку с пистолетом. Жёлтые глаза зверя неотрывно смотрели на меня. Всё это время я так боялась Белякова, боялась встретиться с ним один на один, а вот теперь, когда он выследил и загнал меня, точно глупую, пугливую дичь, в душе неожиданно вспыхнула холодная решимость – не сдамся! И другой зверь – страх, что грыз и терзал меня изнутри, отступил. Я не просила, не предупреждала, чтобы не трогал меня, а молча ждала.
Волк, точно почувствовав произошедшее во мне изменение, бросился на меня. Раздался выстрел, и зверь рухнул в метре от меня, жалобно заскулив. И Навь – Изнанка Яви – вздрогнула, всколыхнулась, зашумела. «Кровь! Кровь!»
Я не чувствовала ветра, но листва на деревьях затрепетала, точно вокруг бушевал ураган, заскрипели, затрещали деревья, склоняя кроны, протягивая ветви к истекающему кровью волку. И каждая былинка, каждая травинка тянулась к нему, желая напитаться той силы, что с кровью просачивалась в землю Нави.
Я ощутила лёгкую волну, всколыхнувшую пространство. Нечто подобное чувствуешь, когда купаешься в реке и кто-то рядом с тобой плюхается в воду. Кто-то зашёл в Изнанку. Я с опаской осмотрелась вокруг и тут же заметила его. В метрах десяти от меня в мою сторону шёл самый настоящий, будто сошедший из былинных легенд, богатырь: штаны заправлены в сапоги, поверх рубашки поблёскивающая на солнце кольчуга, в руке меч. Последнее заставило меня вскочить на ноги и побежать.
«Стой, не уйдёшь!» – полетел мне в спину грозный окрик. А ведь и правда не уйду. Я слышала приближающийся звук тяжёлых шагов. Он был быстрее, он был сильнее, он был на своей территории, он был на Изнанке. Но ведь я могу вернуться в Явь! Конечно, была опасность, что, вынырнув, я в лучшем случае столкнусь со случайным прохожим, в худшем окажусь вмурованной в здание, которого нет в Изнанке, но которое существует в моём мире. О последнем думать не хотелось, ведь это был единственный выход для меня. И я рвану молнию вниз, стаскивая с себя куртку и влетая на полном ходу в Явь.
Яркий ослепительный свет. Резкий, надрывный свист тормозов. Машина, промчавшаяся в нескольких сантиметрах от меня и звук удара. Вокруг загомонил народ, послышались взволнованные крики прохожих: «Вызовите кто-нибудь скорую». «Да не видел я её! Откуда вообще взялась. А если бы я руль не выкрутил?» – это уже водитель, под колёса которого я свалилась. А я лежу, подтянув колени к животу и обнимая руками яйцо, на холодном, засыпанном снегом асфальте и улыбаюсь. Я выбралась, я вернулась в Явь, вернулась домой и даже умудрилась не пострадать.
– А ну-ка – меня обхватили за плечи и рывком заставили сесть, – жива и, кажется, невредима.
Придерживая меня, надо мной склонялся тот самый богатырь с Изнанки, только выглядел он здесь по-другому, походя больше на байкера.
– Ну чего молчишь? Или всё-таки болит чего? Ну? – и меня ещё раз слегка встряхнули. Я отрицательно помотала головой.
– У меня это, вот, – мысли путались, поэтому я просто оттянула ворот свитера, приглашая богатыря-байкера заглянуть. Он заглянул, увидел яйцо и поражённо присвистнул:
– Ничего себе! Хранительница, что ли?
Я отрицательно покачала головой, потом вспомнила, что именно мне Чара оставила медальон и утвердительно кивнула:
– Да.
– Понятно. Ладно, разберёмся, – меня подхватили на руки и как пушинку, точно я и не весила ничего, отнесли на скамейку. От холода и пережитого страха меня начал колотить озноб.
– Немощь, – сокрушённо выдохнул богатырь, снимая с себя куртку и набрасывая мне на плечи, – я нашим уже сообщил, скоро будут.
Я согласно кивнула. Вокруг по-прежнему крутился народ, мялся в стороне водитель, чей автомобиль теперь подпирал мордой столб. А где-то в далеке раздавались звуки полицейских машин.
***
Ладони ощущали холод плитки, горло драло от едкого дыма, но я видела только маленькую хрупкую фигуру Пра в синем костюме и нависавшее над ней клыкастое чудище.
– Остановись! – Пра раскинула руки в стороны, стараясь отгородить, защитить находившуюся у неё за спиной меня. В правой руке Пра по-прежнему сжимала маленький чёрный ридикюль, глядя на который у меня сжалось сердце. Он был из другого мира, в котором было кино, мороженное и уютный маленький домик от чердака до подпола пропитавшийся запахом лекарственных трав, и в том мире, где существовали чудовища ему просто не было места. Пра не справится, ей ни за что не выстоять против чудовища.
Монстр грозно зарычал и бросился, а вернее попытался броситься на Пра, но ноги отказались его слушаться. Зверь грозно ревел, бьясь в невидимых путах и стараясь их разорвать.
