Легенду о горбатом человечке я тоже прочла. «Мой» на него оказался ничуть не похож. Старик в черном сказал, что привязан к лавке, а человечек из легенды бродил, где хотел.
Прочитав несколько легенд, я перешла к сказкам Андерсена. Оказалось, что кроме «Соловья», я знаю почти все. «Соловей» особых эмоций у меня не вызвал, кроме описания самой птички. Как оно отличалось от «моего» соловья! Сказочник разукрасил птичку золотом и драгоценными камнями, усадил ее на шест. Мой соловей намного скромнее, зато играет волшебную мелодию Моцарта.
Я дочитала сказку до конца и взялась за следующую историю – «Девочка со спичками». Как меня захватила сказка! Я негодовала на черствых людей, не приютивших несчастную замерзшую сиротку. Слезы выступили у меня на глазах, когда я прочитала слова покойной бабушки: «Падает звездочка – чья-нибудь душа идет к богу». Я всхлипнула, потянулась за салфеткой, но вдруг в висках знакомо кольнуло.
Замерев, я взглянула в окно. Реальность завихрилась, скрутилась спиралью, лопнула, и я увидела горящие свечи в лавке напротив. Тяжелая дверь приоткрылась, в узком проеме мелькнули белые букли и черная пелерина.
Бросив все вещи и не одевшись, я побежала на улицу. От морозного воздуха заслезились глаза, я поскользнулась, взмахнула руками и врезалась в человека, выбегающего из лавки. Мы повались на заснеженную мостовую. Я пыталась подняться, но человек, крепко вцепившись в меня, не пускал.
– Отпусти! – барахтаясь, завопила я по-русски. – Дурак! Чего тебе надо?
Однако человек, глядевший на меня выпученными глазами, бормотал что-то непонятное и рук не разжимал. Я собрала все силы, пнула его ногой в колено, вырвалась из объятий и влетела в лавку.
– Отдайте мою флейту! – закричала я. – Немедле…
И осеклась. Передо мной стояла миниатюрная китаянка и высоким голосом что-то говорила, а парень в наушниках смотрел на кого-то позади меня.
Я обернулась. Вслед за мной в магазин ввалился человек, которого я уронила на дорогу.
Теперь и я вытаращила глаза. Молодой человек выглядел живописно: высокий завитый белый парик с хвостиком, перевязанным черной ленточкой, красный кафтан [1]
– Где проклятый старик? – заорал парень. – Отдайте моего соловья и или я обращусь в полицию!
Я пригляделась к странному человеку и увидела у него в руках мою белую шапочку и варежки с оленями.
– Мои вещи! – взвизгнула я. – Ты вор! Ты украл мои вещи и флейту! А меня чем-то напоил!
– Глупая служанка! – надменно сказал парень. – Барон Томас фон Краузе благородный дворянин и никогда ничего не крал. За клевету на дворянина тебя посадят за решетку!
Китаянке надоел бесплатный цирк, она потянулась к телефону, а юноша снял наушники и здраво посоветовал:
– Тетка в полицию звонит, топайте на улицу и там разбирайтесь.
Томас фон-как-его-там обиженно вскинул брови, но я не дала ему говорить, схватила за воротник и выставила за дверь.
Обернувшись, я печально посмотрела на перегоревшую вывеску сувенирного магазина, старинная лавка опять исчезла вместе с моей флейтой.
– Все из-за тебя! – плачущим голосом сказала я. – Если бы ты на дорогу не свалился, я бы заскочила в лавку.
– Что ты несешь, безродная девка! – возмутился барон. – Ты сама на меня упала и даже не извинилась. Тебя высекут розгой!
Я выхватила у него шапку и варежки и грубо ответила:
– Ну, извини! Доволен? А теперь проваливай, чтобы я тебя больше не видела!
Развернулась и пошла в кофейню, забирать оставленные вещи.
Томас схватил меня за плечо и воскликнул:
– Отдай моего соловья, девушка, и я постараюсь смягчить твое наказание.
– Чего это он «твой соловей»? – удивилась я. – Игрушку мне скрюченный дед вручил, а перед этим отобрал мою флейту.
– Незнатная девка выучилась музыке? А, ты актерка! – презрительно процедил Томас. – Низкое сословие! Я добьюсь того, что тебя ни в один театр не возьмут, с цыганами будешь ходить. А вернешь соловья, все забуду.
Меня не особо удивил необычный костюм пришельца из лавки, в Вене много ряженых, билеты на концерты продают, и туристы с ними охотно фотографируются, а вот непонятные речи про «безродную девку и розгу» – насторожили.
«Неужели псих? В полицию, что ли, позвонить? Акцент у него какой-то странный, слова вроде бы немецкие, но обороты старинные».
Немецкий я знала в совершенстве, бабушка немка научила, да и сама я много занималась, проблем в понимании у меня не было, но к этому чудику Томасу мне приходилось прислушиваться.
Я решила с ним поговорить и узнать, откуда у него мои вещи. Только я приняла такое мирное решение, как Томас рассвирепел и схватил меня за руку.
– Если из-за тебя, клятая актерка, прекрасная Клементина мне откажет, ты сгниешь в темнице!
– Отстань! – завопила я и попыталась отпихнуть Томаса, но тот принялся выкручивать кисть.
Зазвонил мобильник, я машинально нажала зеленую трубку и тут же заорала от боли:
– Руку, сломаешь! Сдалась мне твоя Клементина!
– Машенька! Что случилось? – встревоженно спросил знакомый голос.
Я заплакала:
– Этот урод выворачивает мне кисть и просит соловья! Сломает пальцы, как я буду играть?
– Как ты разговариваешь с бароном, девка! – возмутился Томас. – Отдай соловья и уходи!
– Машенька, ты можешь толком рассказать, что случилось? Кто тебя обижает, почему ты не вызовешь полицию? – забеспокоился Николас.
– Он вышел из лавки, ну из той лавки, в которой старик забрал мою флейту, – сбивчиво объясняла я, – потом мы упали, а лавка исчезла, а этот барон Томас в кафтане орет, что соловей его… и еще Клементина какая-то!
– Машенька, иди домой! – приказал Николас. – Я сейчас приеду и все решу! Я в городе, доберусь быстро. Если этот человек будет к тебе приставать, немедленно вызови полицию.
Я с облегчением выдохнула: «Хорошо!» и отключилась.
Забрав из кофейни вещи, я потопала домой. Пройдя квартал, я обернулась и увидела, что Томас плетется за мной.
– Ты что, заблудился? Иди домой, замерзнешь. – Я сжалилась над ним и добавила: – Соловей у мастера, он его починит, я верну игрушку старику, а ты с ним сам договаривайся.
– Мне уже все равно, – печально сказал Томас и закашлялся, – я болен и скоро умру. Прекрасная Клементина выйдет замуж за Фридриха фон Бауэра.
– Чего это ты помирать собрался? – удивилась я. – Выпей парацетамол и ложись спать. Мобильник давай! Позвоню, когда соловья в лавку понесу.
– Ты странно говоришь, фройляйн, – растерянно произнес Томас.
О, уже прогресс! Не безродная девка, а фройляйн.
Из-за угла выехала девчонка на велосипеде с бумбоксом [4]
– Эй, посторонись! – затренькала звонком девчонка. – На велосипедной дорожке стоишь!
Томас опять выпучил глаза:
– Какой странный самокат!
Я удивилась:
– Ты что, велика не видел?
– Как светло! В моем квартале никогда не было такого освещения! – поразился Томас.
– Бургомистр расщедрился, – пошутила я.
Мы вышли на перекресток и встали на светофоре. Томас в ужасе закрыл лицо руками:
– Что за странные звери с желтыми глазами? Это преисподняя? О, горе мне, я умер и попал в ад! Правильно патер меня стращал: «Томас, не занимайся рукоблудием, грех это, попадешь в ад!»
– Это автомобили, Томас! – покраснев, сказала я и пощупала его лоб. – Горячий! Ты бредишь, что ли? Я вызову такси, немедленно отправляйся домой.
– Мой дом уже близко! – пробормотал Томас. – Надо перейти тропу со зверями и за углом будет мой особняк. Проводи меня, девушка, я заплачу.
Он достал из кармана изящный мешочек, набитый монетами.
– Пошли! – Я дернула его за руку. – Зеленый загорелся!
– Смелая! – похвалил меня Томас. – Ты не боишься страшных зверей!
«Заговаривается, – подумала я, таща Томаса по переходу, – расстроился из-за соловья. А старик-то какой непорядочный, вручил мне чужую вещь».
Мы завернули за угол, Томас резко остановился, огляделся и дико заорал:
– Мой дом! Куда подевался мой дом?
– Не ори! Поздно уже, жители вызовут полицию, – пригрозила я.
Он сел на тротуар и зарыдал.
– Мой дом исчез! Моя бедная матушка и сестрица Ильзе, они пропали!
– Никакого дома здесь нет, – растерянно сказала я. – Здесь парк, небольшой, но милый. Фонтан «Нептун» есть, кафешка. Вставай, не сиди не земле, совсем замерзнешь.
– Я в аду! – безутешно плакал Томас. – И я никогда не увижу Клементину! Она, чистая душа, попадет в рай.
Неожиданная догадка пронзила меня, я схватила Томаса за грудки и встряхнула:
– Какой сейчас год, говори!
– А ты не очень умна, – заметил Томас. – На дворе ...
На этом месте я обрываю выкладку, оставляя самое интересное в тайне, по условиям конкурса. Продолжу в конце декабря. Не разбегайтесь!
To be continued!
Визуализация
Машенька
Николас
Машенька и барон Томас фон Краузе
Рассказ вышел в новогоднем БЕСПЛАТНОМ сборнике: https://feisovet.ru/магазин/Сборник-историй-и-сказок-2021-от-Призрачных-Миров
– А ты не очень умна, – заметил Томас. – На дворе одна тысяча семьсот девяносто девятый год от Рождества Христова. Наступает девятнадцатый век!
Вот это да! Кто из нас сумасшедший: он или я?
– Пошли! – Я бесцеремонно потащила Томаса вперед.
– Куда пошли? – упирался он. – Я найму извозчика и поеду к Петеру. Мы напьемся, а завтра все будет как раньше. Извозчик! – опять закричал он.
– Будешь громко орать, окажешься не у Петера, а в полицейском участке! – предупредила я.
К счастью, мы уже пришли. Я открыла дверь, затащила Томаса в коридор, включила свет и выдохнула. Наконец-то добрались!
Томас дико озирался по сторонам:
– Какие странные свечи! Как ты зажгла столько канделябров одновременно?
Я не стала объяснять ему про электричество, а усмехнувшись, сказала:
– Я свечная фея! Садись, напою тебя горячим чаем.
Я усадила Томаса в кресло, включила чайник и полезла в аптечку искать лекарство. Парацетамол нашелся быстро. Налив в стакан воды, я поднесла парню таблетку.
– Пей!
– Ты хочешь меня отравить! – вскричал Томас. – Выпей сначала сама!
– Не дури! – строго сказала я. – Разболеешься и проваляешься в постели все праздники. Это обычная… – Я откопала в памяти слово. – Обычная пилюля. Открой рот!
Томас послушно открыл рот, я положила ему на язык таблетку и дала запить.
– Холодно! – пожаловался Томас. – Затопи камин!
– В этой квартире нет камина, а батарея не сразу нагреется. Потерпи. А впрочем, вот плед.
Я закутала Томаса в теплый пушистый плед, налила ему горячий чай с лимоном и медом и села напротив.
– Детский напиток, – недовольно сказал Томас. – Подогрей вина!
– Перебьешься. Я музыкант и алкоголь не употребляю, – холодно ответила я. – А хозяйский не возьму.
Вот невежа! Я за ним ухаживаю, как нянька, а он капризничает.
Томас с удовольствием выпил чай, поставил пустую чашку на пол и спросил:
– А кто хозяин апартаментов? Ты его служанка?
– Людвиг хозяин, менеджер мой, а я не служанка, а наниматель.
– Ты арендуешь жилье в аристократическом квартале Вены? – поразился Томас. – Лжешь, ты обычная содержанка. Плохо тебя этот Людвиг содержит, недокормленная и одета бедно.
Я обиделась, а он, приглядевшись, продолжил:
– Впрочем, ты хорошенькая! – Он протянул ко мне руку и погладил по щеке. – Иди ко мне!
– Лапы убрал! – отшатнулась я. – Какой же ты неблагодарный, Томас! Я тебя приютила, вылечила, а ты руки распускаешь!
– Ну не ломайся, ты же актерка, ваша репутация всем известна.
– Что здесь происходит? Машенька, что это за хамский тип? – воскликнул знакомый голос.
– Николас! – Я так обрадовалась, что обняла его и крепко прижалась. – Как ты зашел?
– Ты оставила ключ в двери, – сказал Николас, а отстранять меня не спешил.
Нам было так хорошо, но Томас не преминул влезть.
– Вы содержите актерку? Велите ей вернуть соловья, и все закончится миром. В противном случае я вызову вас на дуэль, а девку отдам в дом терпимости.
Николас убрал мои руки, схватил Томаса за шею и прижал к креслу. Тот полузадушенно хрипел и дрыгал ногами.
– Немедленно извинитесь перед фройляйн Марией! – приказал Николас.
– Извините, фройляйн! – просипел Томас.
Николас разжал руки, а Томас закутался в плед с головой.
– Будешь пить чай, Николас? – спросила я.
– Буду! – неожиданно согласился он. – Я мотался целый день по городу, искал деталь для механизма соловья и немного устал.
Я налила ему крепкого горячего чаю, положила в розетку миндаль в глазури и села рядом. Так и сидела бы всю жизнь.
– Машенька, – сказал Николас, допив чай, – а теперь подробно расскажи, что произошло и кто этот хам.
– Дуэль! – отозвался Томас из-под пледа. – Барон Томас фон Краузе не потерпит оскорбления!
– Дуэль позже, – холодно пообещал Николас. – Но раз вы так себя ведете, то, пожалуй, я начну с вас. Кто вы такой и что вам надо от фройляйн Марии. Начинайте!
– Ах, Клементина! – начал Томас. – Как она прекрасна! Какая у нее тонкая талия! – Он сомкнул пальцы в кольцо, и я кивнула, подтверждая, что да, талия очень тонкая. – Томас восторженно продолжил: – Пышная грудь выглядывает из корсажа двумя нежными полушариями. Лицо у моей душеньки белое, Клементина не жалеет пудры. Справа над верхней алой губкой чудесная мушка. Какой высокий у нее парик! Бархатное платье украшено жемчугами и атласными ленточками. А как она ходит! Плывет как лебедушка! Если повезет, можно разглядеть маленькую ножку в парчовой туфельке. Клементина благородна, образованна и умна. Она обучена музыке и литературе. Такая жена несомненно украсит старинный род фон Краузе.
– Довольно про Клементину! – оборвал его Николас. – Почему вы считаете, что заводной соловей принадлежит вам?
– Если вы будете меня перебивать, я ничего не расскажу, – надулся Томас.
– Николас, – примиряюще попросила я, – давай послушаем.
Николас погладил мою ладонь и кивнул.
В тот вечер я имел счастье получить приглашение в особняк фон Гогенштейнов в салон, который устраивала матушка Клементины. Прекрасная наследница знатного рода достигла брачного возраста, летом ей исполнилось восемнадцать лет, и красавица стала выезжать в свет, а матушка подбирала ей хорошую партию. Клементина капризничала, считая, что молода и не созрела для брака, поэтому и отвергала одного жениха за другим. Многие отпрыски знатных домов Австрии потерпели неудачу. В том числе и я. Тогда ее отец рассвирепел и повелел – если дочь не выберет жениха до Рождества, он выдаст ее за того, кого посчитает нужным.
Клементина не обратила внимания на грозные слова отца, она знала, что папенька обожает ее. Красавица продолжила порхать на балах, позабыв про замужество.
Ах, и мне довелось танцевать с прекрасной Клементиной. Я никогда не забуду тот великолепный вечер!
Прочитав несколько легенд, я перешла к сказкам Андерсена. Оказалось, что кроме «Соловья», я знаю почти все. «Соловей» особых эмоций у меня не вызвал, кроме описания самой птички. Как оно отличалось от «моего» соловья! Сказочник разукрасил птичку золотом и драгоценными камнями, усадил ее на шест. Мой соловей намного скромнее, зато играет волшебную мелодию Моцарта.
Я дочитала сказку до конца и взялась за следующую историю – «Девочка со спичками». Как меня захватила сказка! Я негодовала на черствых людей, не приютивших несчастную замерзшую сиротку. Слезы выступили у меня на глазах, когда я прочитала слова покойной бабушки: «Падает звездочка – чья-нибудь душа идет к богу». Я всхлипнула, потянулась за салфеткой, но вдруг в висках знакомо кольнуло.
Замерев, я взглянула в окно. Реальность завихрилась, скрутилась спиралью, лопнула, и я увидела горящие свечи в лавке напротив. Тяжелая дверь приоткрылась, в узком проеме мелькнули белые букли и черная пелерина.
Бросив все вещи и не одевшись, я побежала на улицу. От морозного воздуха заслезились глаза, я поскользнулась, взмахнула руками и врезалась в человека, выбегающего из лавки. Мы повались на заснеженную мостовую. Я пыталась подняться, но человек, крепко вцепившись в меня, не пускал.
– Отпусти! – барахтаясь, завопила я по-русски. – Дурак! Чего тебе надо?
Однако человек, глядевший на меня выпученными глазами, бормотал что-то непонятное и рук не разжимал. Я собрала все силы, пнула его ногой в колено, вырвалась из объятий и влетела в лавку.
– Отдайте мою флейту! – закричала я. – Немедле…
И осеклась. Передо мной стояла миниатюрная китаянка и высоким голосом что-то говорила, а парень в наушниках смотрел на кого-то позади меня.
Я обернулась. Вслед за мной в магазин ввалился человек, которого я уронила на дорогу.
Теперь и я вытаращила глаза. Молодой человек выглядел живописно: высокий завитый белый парик с хвостиком, перевязанным черной ленточкой, красный кафтан [1]
Закрыть
с золотой вышивкой и просторными манжетами, алый шелковый камзол
[2]
верхняя мужская одежда с рукавами
Закрыть
, кружевное жабо на шее, бордовые кюлоты
[3]
Камзол – мужская одежда без рукавов
Закрыть
до колен, грязные белые чулки и черные туфли с пряжками.короткие штаны
– Где проклятый старик? – заорал парень. – Отдайте моего соловья и или я обращусь в полицию!
Я пригляделась к странному человеку и увидела у него в руках мою белую шапочку и варежки с оленями.
– Мои вещи! – взвизгнула я. – Ты вор! Ты украл мои вещи и флейту! А меня чем-то напоил!
– Глупая служанка! – надменно сказал парень. – Барон Томас фон Краузе благородный дворянин и никогда ничего не крал. За клевету на дворянина тебя посадят за решетку!
Китаянке надоел бесплатный цирк, она потянулась к телефону, а юноша снял наушники и здраво посоветовал:
– Тетка в полицию звонит, топайте на улицу и там разбирайтесь.
Томас фон-как-его-там обиженно вскинул брови, но я не дала ему говорить, схватила за воротник и выставила за дверь.
Обернувшись, я печально посмотрела на перегоревшую вывеску сувенирного магазина, старинная лавка опять исчезла вместе с моей флейтой.
– Все из-за тебя! – плачущим голосом сказала я. – Если бы ты на дорогу не свалился, я бы заскочила в лавку.
– Что ты несешь, безродная девка! – возмутился барон. – Ты сама на меня упала и даже не извинилась. Тебя высекут розгой!
Я выхватила у него шапку и варежки и грубо ответила:
– Ну, извини! Доволен? А теперь проваливай, чтобы я тебя больше не видела!
Развернулась и пошла в кофейню, забирать оставленные вещи.
Прода от 15.12.2020, 19:42
Томас схватил меня за плечо и воскликнул:
– Отдай моего соловья, девушка, и я постараюсь смягчить твое наказание.
– Чего это он «твой соловей»? – удивилась я. – Игрушку мне скрюченный дед вручил, а перед этим отобрал мою флейту.
– Незнатная девка выучилась музыке? А, ты актерка! – презрительно процедил Томас. – Низкое сословие! Я добьюсь того, что тебя ни в один театр не возьмут, с цыганами будешь ходить. А вернешь соловья, все забуду.
Меня не особо удивил необычный костюм пришельца из лавки, в Вене много ряженых, билеты на концерты продают, и туристы с ними охотно фотографируются, а вот непонятные речи про «безродную девку и розгу» – насторожили.
«Неужели псих? В полицию, что ли, позвонить? Акцент у него какой-то странный, слова вроде бы немецкие, но обороты старинные».
Немецкий я знала в совершенстве, бабушка немка научила, да и сама я много занималась, проблем в понимании у меня не было, но к этому чудику Томасу мне приходилось прислушиваться.
Я решила с ним поговорить и узнать, откуда у него мои вещи. Только я приняла такое мирное решение, как Томас рассвирепел и схватил меня за руку.
– Если из-за тебя, клятая актерка, прекрасная Клементина мне откажет, ты сгниешь в темнице!
– Отстань! – завопила я и попыталась отпихнуть Томаса, но тот принялся выкручивать кисть.
Зазвонил мобильник, я машинально нажала зеленую трубку и тут же заорала от боли:
– Руку, сломаешь! Сдалась мне твоя Клементина!
– Машенька! Что случилось? – встревоженно спросил знакомый голос.
Я заплакала:
– Этот урод выворачивает мне кисть и просит соловья! Сломает пальцы, как я буду играть?
– Как ты разговариваешь с бароном, девка! – возмутился Томас. – Отдай соловья и уходи!
– Машенька, ты можешь толком рассказать, что случилось? Кто тебя обижает, почему ты не вызовешь полицию? – забеспокоился Николас.
– Он вышел из лавки, ну из той лавки, в которой старик забрал мою флейту, – сбивчиво объясняла я, – потом мы упали, а лавка исчезла, а этот барон Томас в кафтане орет, что соловей его… и еще Клементина какая-то!
– Машенька, иди домой! – приказал Николас. – Я сейчас приеду и все решу! Я в городе, доберусь быстро. Если этот человек будет к тебе приставать, немедленно вызови полицию.
Я с облегчением выдохнула: «Хорошо!» и отключилась.
Прода от 16.12.2020, 20:11
Глава 14. Женщина – существо жалостливое
Забрав из кофейни вещи, я потопала домой. Пройдя квартал, я обернулась и увидела, что Томас плетется за мной.
– Ты что, заблудился? Иди домой, замерзнешь. – Я сжалилась над ним и добавила: – Соловей у мастера, он его починит, я верну игрушку старику, а ты с ним сам договаривайся.
– Мне уже все равно, – печально сказал Томас и закашлялся, – я болен и скоро умру. Прекрасная Клементина выйдет замуж за Фридриха фон Бауэра.
– Чего это ты помирать собрался? – удивилась я. – Выпей парацетамол и ложись спать. Мобильник давай! Позвоню, когда соловья в лавку понесу.
– Ты странно говоришь, фройляйн, – растерянно произнес Томас.
О, уже прогресс! Не безродная девка, а фройляйн.
Из-за угла выехала девчонка на велосипеде с бумбоксом [4]
Закрыть
на руле. Магнитофон громыхал модный хит, а девчонка припевала.портативный аудио-центр
– Эй, посторонись! – затренькала звонком девчонка. – На велосипедной дорожке стоишь!
Томас опять выпучил глаза:
– Какой странный самокат!
Я удивилась:
– Ты что, велика не видел?
– Как светло! В моем квартале никогда не было такого освещения! – поразился Томас.
– Бургомистр расщедрился, – пошутила я.
Мы вышли на перекресток и встали на светофоре. Томас в ужасе закрыл лицо руками:
– Что за странные звери с желтыми глазами? Это преисподняя? О, горе мне, я умер и попал в ад! Правильно патер меня стращал: «Томас, не занимайся рукоблудием, грех это, попадешь в ад!»
– Это автомобили, Томас! – покраснев, сказала я и пощупала его лоб. – Горячий! Ты бредишь, что ли? Я вызову такси, немедленно отправляйся домой.
– Мой дом уже близко! – пробормотал Томас. – Надо перейти тропу со зверями и за углом будет мой особняк. Проводи меня, девушка, я заплачу.
Он достал из кармана изящный мешочек, набитый монетами.
– Пошли! – Я дернула его за руку. – Зеленый загорелся!
– Смелая! – похвалил меня Томас. – Ты не боишься страшных зверей!
«Заговаривается, – подумала я, таща Томаса по переходу, – расстроился из-за соловья. А старик-то какой непорядочный, вручил мне чужую вещь».
Мы завернули за угол, Томас резко остановился, огляделся и дико заорал:
– Мой дом! Куда подевался мой дом?
– Не ори! Поздно уже, жители вызовут полицию, – пригрозила я.
Он сел на тротуар и зарыдал.
– Мой дом исчез! Моя бедная матушка и сестрица Ильзе, они пропали!
– Никакого дома здесь нет, – растерянно сказала я. – Здесь парк, небольшой, но милый. Фонтан «Нептун» есть, кафешка. Вставай, не сиди не земле, совсем замерзнешь.
– Я в аду! – безутешно плакал Томас. – И я никогда не увижу Клементину! Она, чистая душа, попадет в рай.
Неожиданная догадка пронзила меня, я схватила Томаса за грудки и встряхнула:
– Какой сейчас год, говори!
– А ты не очень умна, – заметил Томас. – На дворе ...
На этом месте я обрываю выкладку, оставляя самое интересное в тайне, по условиям конкурса. Продолжу в конце декабря. Не разбегайтесь!
To be continued!
Прода от 25.12.2020, 11:08
Визуализация
Машенька
Николас
Машенька и барон Томас фон Краузе
Рассказ вышел в новогоднем БЕСПЛАТНОМ сборнике: https://feisovet.ru/магазин/Сборник-историй-и-сказок-2021-от-Призрачных-Миров
– А ты не очень умна, – заметил Томас. – На дворе одна тысяча семьсот девяносто девятый год от Рождества Христова. Наступает девятнадцатый век!
Вот это да! Кто из нас сумасшедший: он или я?
– Пошли! – Я бесцеремонно потащила Томаса вперед.
– Куда пошли? – упирался он. – Я найму извозчика и поеду к Петеру. Мы напьемся, а завтра все будет как раньше. Извозчик! – опять закричал он.
– Будешь громко орать, окажешься не у Петера, а в полицейском участке! – предупредила я.
К счастью, мы уже пришли. Я открыла дверь, затащила Томаса в коридор, включила свет и выдохнула. Наконец-то добрались!
Томас дико озирался по сторонам:
– Какие странные свечи! Как ты зажгла столько канделябров одновременно?
Я не стала объяснять ему про электричество, а усмехнувшись, сказала:
– Я свечная фея! Садись, напою тебя горячим чаем.
Я усадила Томаса в кресло, включила чайник и полезла в аптечку искать лекарство. Парацетамол нашелся быстро. Налив в стакан воды, я поднесла парню таблетку.
– Пей!
– Ты хочешь меня отравить! – вскричал Томас. – Выпей сначала сама!
– Не дури! – строго сказала я. – Разболеешься и проваляешься в постели все праздники. Это обычная… – Я откопала в памяти слово. – Обычная пилюля. Открой рот!
Томас послушно открыл рот, я положила ему на язык таблетку и дала запить.
– Холодно! – пожаловался Томас. – Затопи камин!
– В этой квартире нет камина, а батарея не сразу нагреется. Потерпи. А впрочем, вот плед.
Я закутала Томаса в теплый пушистый плед, налила ему горячий чай с лимоном и медом и села напротив.
– Детский напиток, – недовольно сказал Томас. – Подогрей вина!
– Перебьешься. Я музыкант и алкоголь не употребляю, – холодно ответила я. – А хозяйский не возьму.
Вот невежа! Я за ним ухаживаю, как нянька, а он капризничает.
Томас с удовольствием выпил чай, поставил пустую чашку на пол и спросил:
– А кто хозяин апартаментов? Ты его служанка?
– Людвиг хозяин, менеджер мой, а я не служанка, а наниматель.
– Ты арендуешь жилье в аристократическом квартале Вены? – поразился Томас. – Лжешь, ты обычная содержанка. Плохо тебя этот Людвиг содержит, недокормленная и одета бедно.
Я обиделась, а он, приглядевшись, продолжил:
– Впрочем, ты хорошенькая! – Он протянул ко мне руку и погладил по щеке. – Иди ко мне!
– Лапы убрал! – отшатнулась я. – Какой же ты неблагодарный, Томас! Я тебя приютила, вылечила, а ты руки распускаешь!
– Ну не ломайся, ты же актерка, ваша репутация всем известна.
– Что здесь происходит? Машенька, что это за хамский тип? – воскликнул знакомый голос.
– Николас! – Я так обрадовалась, что обняла его и крепко прижалась. – Как ты зашел?
– Ты оставила ключ в двери, – сказал Николас, а отстранять меня не спешил.
Нам было так хорошо, но Томас не преминул влезть.
– Вы содержите актерку? Велите ей вернуть соловья, и все закончится миром. В противном случае я вызову вас на дуэль, а девку отдам в дом терпимости.
Николас убрал мои руки, схватил Томаса за шею и прижал к креслу. Тот полузадушенно хрипел и дрыгал ногами.
– Немедленно извинитесь перед фройляйн Марией! – приказал Николас.
– Извините, фройляйн! – просипел Томас.
Николас разжал руки, а Томас закутался в плед с головой.
– Будешь пить чай, Николас? – спросила я.
– Буду! – неожиданно согласился он. – Я мотался целый день по городу, искал деталь для механизма соловья и немного устал.
Я налила ему крепкого горячего чаю, положила в розетку миндаль в глазури и села рядом. Так и сидела бы всю жизнь.
– Машенька, – сказал Николас, допив чай, – а теперь подробно расскажи, что произошло и кто этот хам.
– Дуэль! – отозвался Томас из-под пледа. – Барон Томас фон Краузе не потерпит оскорбления!
– Дуэль позже, – холодно пообещал Николас. – Но раз вы так себя ведете, то, пожалуй, я начну с вас. Кто вы такой и что вам надо от фройляйн Марии. Начинайте!
– Ах, Клементина! – начал Томас. – Как она прекрасна! Какая у нее тонкая талия! – Он сомкнул пальцы в кольцо, и я кивнула, подтверждая, что да, талия очень тонкая. – Томас восторженно продолжил: – Пышная грудь выглядывает из корсажа двумя нежными полушариями. Лицо у моей душеньки белое, Клементина не жалеет пудры. Справа над верхней алой губкой чудесная мушка. Какой высокий у нее парик! Бархатное платье украшено жемчугами и атласными ленточками. А как она ходит! Плывет как лебедушка! Если повезет, можно разглядеть маленькую ножку в парчовой туфельке. Клементина благородна, образованна и умна. Она обучена музыке и литературе. Такая жена несомненно украсит старинный род фон Краузе.
– Довольно про Клементину! – оборвал его Николас. – Почему вы считаете, что заводной соловей принадлежит вам?
– Если вы будете меня перебивать, я ничего не расскажу, – надулся Томас.
– Николас, – примиряюще попросила я, – давай послушаем.
Николас погладил мою ладонь и кивнул.
Глава 15. Вена, 1799 год, середина декабря. Бал в Хофбурге
В тот вечер я имел счастье получить приглашение в особняк фон Гогенштейнов в салон, который устраивала матушка Клементины. Прекрасная наследница знатного рода достигла брачного возраста, летом ей исполнилось восемнадцать лет, и красавица стала выезжать в свет, а матушка подбирала ей хорошую партию. Клементина капризничала, считая, что молода и не созрела для брака, поэтому и отвергала одного жениха за другим. Многие отпрыски знатных домов Австрии потерпели неудачу. В том числе и я. Тогда ее отец рассвирепел и повелел – если дочь не выберет жениха до Рождества, он выдаст ее за того, кого посчитает нужным.
Клементина не обратила внимания на грозные слова отца, она знала, что папенька обожает ее. Красавица продолжила порхать на балах, позабыв про замужество.
Ах, и мне довелось танцевать с прекрасной Клементиной. Я никогда не забуду тот великолепный вечер!
