В назначенный день, захватив с собой деньги, я отправился в лавку, пребывая в состоянии крайнего возбуждения. Старик ждал меня у конторки. Клетки на прилавке не было, зато там лежали вязанная белая шапка, рукавицы и некий музыкальный инструмент в футляре.
– Мои вещи! – воскликнула я. – Те, что остались в лавке!
Томас, недовольный тем, что его прервали, запнулся, но продолжил.
– Где соловей? – вскричал я. – Мастер починил игрушку? Бери деньги, отдавай поскорее птичку, Орден Золотого руна – и мы расстанемся.
Старик обхватил голову руками и застонал:
– Случилась беда, барон. Лавку обокрали, вор унес заводного соловья.
Я побледнел:
– А мой Орден Золотого руна?
– К счастью, вор его не заметил, – вытирая слезы, сказал старик.
Я впал в горе и протянул руку, чтобы забрать реликвию. Видимо, не судьба мне жениться на прекрасной Клементине. Найду утешение в дружеской попойке.
– Но вы можете отыскать лиходея! – воскликнул продавец. – Преступник забыл в лавке свои вещи. Вот эти! – Он указал на шапку, рукавицы и музыкальный инструмент, вероятно, флейту. – Найдите вора и отберите соловья!
Маленький скрюченный старикашка оказался очень сильным. Он вручил мне шапку и рукавицы, поволок к двери и выставил на улицу, где меня и уронила на дорогу фройляйн Мария.
– Машенька, теперь твоя очередь, рассказывай, – попросил Николас.
Я пожала плечами:
– Мне особо нечего добавить к тому, что ты уже знаешь. Я сидела в кондитерской, как вдруг висок кольнуло…
– Стоп! – воскликнул Николас. – Извини, Машенька, что перебиваю. Барон, – обратился он к Томасу, – вы тоже чувствовали укол в висок перед тем, как зайти в лавку?
– Э-э-э, – вспоминал Томас. – Пожалуй, нет, не чувствовал. Но я часто пил теплое вино, так что голова болела постоянно, – смущенно добавил он.
– Значит, с вами обошлись мягче, – непонятно сказал Николас. – Дальше, Машенька.
Я почему-то устала, и чувствуя, что Николас нам не верит и ищет какое-то логичное объяснение, нехотя продолжила:
– Я увидела вместо магазина сувениров старинную лавку и зашла. Старик пел сладкие речи, дал мне примерить шляпку, в которой я оказалась красавицей...
– Почему оказалась? – перебил Николас. – Ты красавица и без всяких шляпок.
Я обрадовалась похвале и продолжила уже с большим энтузиазмом:
– Клетка со сломанным соловьем стояла на прилавке. Продавец утверждал, что я должна найти свою Вещь, и принес прекрасную старинную блокфлейту. Я играла на ней, позабыв о времени, а когда очнулась, противный старик сунул мне в руки соловья, велев починить его, и выставил за дверь. А сегодня я вновь пошла в ту кондитерскую, долго сидела, читала сказки Андерсена и старинные легенды, ждала... Вдруг висок снова кольнуло, я посмотрела в окно и увидела, что дверь лавки приоткрылась, оттуда выглянул старик в буклях. Я рванулась вперед и… уронила Томаса на дорогу. А лавка, увы, исчезла.
Я замолчала.
– Я вас выслушал, а теперь и вы ознакомьтесь с моей версией того, что произошло с вами, – решительно сказал Николас.
Я почему-то знала, что мне не понравится объяснение и повесила голову, а Томас, напротив, с интересом уставился на Николаса.
– Все просто и одновременно сложно. Вы стали жертвой гипнотизеров, талантливых и беспринципных умельцев. Об этом свидетельствуют твои покалывания в висках, Машенька. С Томасом обошлись полегче, сознание, затуманенное алкоголем, расторможено и более восприимчиво к гипнозу, поэтому воздействие прошло мягче. Как видите, все просто. Самый сложный вопрос: зачем? Ну, допустим, у барона можно забрать старинную реликвию – Орден Золотого руна. А чем ценна твоя флейта, Машенька? Как я понял, инструмент дорогой, известного бренда, но она обычная, не стоит того, чтобы затевать такой сложный способ изъятия. В конце концов ее можно было просто вытащить у тебя из рюкзака.
– Николас, – прошептала я. – Для меня она очень ценна.
Он погладил меня по голове:
– Понимаю, Машенька.
Томас скептически поджал губы и ехидно сказал:
– Магнетизм Месмера ? А где же мой особняк? Его тоже проходимцы украли? Придумайте чего-нибудь получше!
– Вена сильно пострадала во время войны, Томас, – ответил Николас. – Вам внушили, что вы живете в доме, уничтоженном бомбардировкой.
– Вздор! Чепуха! – Томас заметался по комнате. – Русско-турецкая война закончилась восемь лет назад . С Веной ничего не произ… – Он не договорил и умоляюще посмотрел на Николаса: – А где здесь? – Бедняга Томас побледнел и крепко сжал ноги.
– Он хочет в туалет! – догадалась я и повела Томаса в санузел. Зажгла свет, втолкнула барона внутрь и ушла, не объяснив ему, что к чему.
Мы с Николасом остались одни и, радуясь минутам без Томаса, смотрели друг на друга.
– Машенька, наверное, ты в детстве подбирала на улице беспризорных котят и щенков? – улыбаясь, спросил Николас.
– Ты угадал! – засмеялась я. – Подбирала, выхаживала и пристраивала в добрые руки.
– Вот и барона ты зачем-то подобрала, – вздохнул Николас.
– Понимаешь, он шел за мной, такой потерянный, несчастный, с температурой, – тихо сказала я. – Ему некуда идти. Извини, но я не верю в такой гипноз, которым можно внушить всю жизнь.
– Надо починить соловья и узнать, кто же над вами так подшутил. Мне надо приниматься за работу. – Николас встал с дивана.
Я молчала, а Николас взял меня за руку:
– Машенька, я не хочу оставлять тебя наедине с этим типом. Поехали…
Он не договорил. В санузле раздался грохот и из него выскочил Томас во влажных лосинах, красный как рак.
– Какой странный ватерклозет ! Я нечаянно уронил полочку.
Я хотела посмотреть, что же барон натворил в санузле, но Николас меня не пустил.
– Машенька, собирай вещи и едем ко мне. А завтра я вызову сюда клининг , приедут и все уберут.
– Но ведь завтра канун Рождества! – воскликнула я. – Никто не работает!
– Китайские фирмы не отмечают католическое Рождество, – заметил Николас. – Не беспокойся, Машенька! Собирайся, поехали!
Он вытащил из портмоне несколько купюр и положил на столик.
На несчастного Томаса жалко было смотреть. Весь баронский гонор с него слетел, и он сиротливо мялся у стенки. Но вдруг встрепенулся, достал из кармана мешочек и положил пять монет на купюры.
Николас с любопытством взял одну и поднес поближе к близоруким глазам:
– Любопытно, австрийский талер. Состояние хорошее, монета как новая.
Я замерла. Сейчас он объявит Томас фальшивомонетчиком, и тот опять будет кричать: «Дуэль!»
Однако Николас просто вернул монеты Томасу:
– Заберите, барон. Сейчас такая валюта не в ходу.
– Николас, – нерешительно сказала я. – А…
Николас снял очки и протер стекла.
– Куда ж без него, – вздохнул он. – Пусть едет.
Я была готова кинуться ему на шею и сказать, какой он чудный и добрый, но вместо этого прошептала:
– Томас боится автомобилей.
– Кареты у меня нет, – заметил Николас, – так что придется вам, барон, ехать на машине.
Томас явно не понимал, о чем разговор, но кивнул на всякий случай.
– Запомните, Томас. С этой минуты, если вы хотите увидеть свою Клементину, будете делать все, что велю я, – жестко сказал Николас. – Потому что я и есть тот самый мастер, который будет чинить вашу игрушку, и злить меня не рекомендуется.
– Фу! – скривился Томас. – Так ты ремесленник? А я общался с тобой как с равным.
– Вы не слышали, что я говорил? Я бы выставил вас на улицу, но Машенька вас подобрала, я терплю только из-за нее. Вы находитесь в незнакомом для вас месте, было бы разумно принять существующие здесь правила игры, а не лезть со своими.
Томас дернулся от слова «подобрала», но промолчал. Хороший знак.
Я завернула Томаса в плед, оставила для уборщиц ключ в специальной коробочке, и мы вышли на улицу.
Странной процессией мы топали на стоянку. Николас придерживал меня, взрослую самостоятельную девицу, за локоть, вероятно, чтобы я не упала. А позади нас, дико озираясь по сторонам, тащился закутанный в плед Томас. Он постоянно спотыкался, наступал на волочившийся край одеяла и ото всех шарахался. Снег хлопьями сыпал на плед, и Томас выглядел заблудившимся балаганным актером. Его окружила стайка подростков в красно-белых колпаках, они смеялись, шумели, дергали барона за одеяло и парик. Томас испуганно заозирался, я рванулась помочь ему, но Николас не пустил:
– Сам разберется, не маленький!
– Мы в ответе за тех, кого приручили , – пробормотала я.
Николас взглянул на меня с интересом:
– Да, но не за взрослого мужчину, собирающегося жениться.
– Какой он взрослый? – вздохнула я. – Ему и лет, наверное, всего двадцать.
– А тебе сколько? – насмешливо спросил Николас. – Двадцать четыре? Не намного старше.
Мы бы еще поспорили, но кольцо подростков разомкнулось и оставило обалдевшего Томаса с зеленой плюшевой свинкой в руках, серпантином на шее и следами от помады на щеках. Вид у него стал ну до того клоунский, что мы с Николасом расхохотались. А Томас даже не обиделся.
Наконец мы добрались до стоянки и начались сложности. Сначала Томас никак не среагировал на стоящие разноцветные коробки, но когда одна из них включила двигатель и зажгла фары, он заорал и больно вцепился мне в плечо.
– Ой! – вскрикнула я.
– Звери! – завопил Томас. – Исчадия ада! Надо бежать!
А Николас опять все решил. Он снял руку барона с моего плеча, развернул его к себе и четко произнес:
– Это не зверь, Томас, а автомобиль! Всего лишь повозка, но без лошадей, средство передвижения. Внутри корпуса машины находится двигатель, он и везет карету. Сейчас вы сядете в салон и будете спокойно сидеть всю дорогу и никого не доставать. Понятно?
– Машина? – недоверчиво переспросил Томас. – Я знаю о паровой машине Уатта , но она не возит людей.
– Скоро повезет , – пообещал Николас, нажав кнопку брелока с сигнализацией.
Удивительно, но Томас, успокоенный научным объяснением, без звука залез на заднее сиденье и даже удобно расположил там свой тощий зад. Плед он небрежно кинул вниз.
– Подберите, – посоветовал Николас, заводя автомобиль.
Наклонившись за одеялом, Тома увидел на переднем сиденье пристегнутого соловья и радостно закричал:
– Мой соловей! Вы не обманули!
– Мастер Николас никогда не лжет! – сказал мой приятель, явно подражая Томасу.
Автомобиль зашуршал шинами и плавно поехал по узким улицам старой Вены. А на шоссе мы, конечно же, встали в пробке. Дисциплинированные австрийцы не обгоняли и не подрезали друг друга, а медленно ползли, а если и злились, то про себя. Я с удовольствием любовалась ночной Веной, залитой огнями. А Томас вертелся ужом, тыкал пальцем в окно и вопил про то, как изуродовали его родной город. И того дома нет, и этого, половина мостов пропала, а Дворец эрцгерцога Альбрехта вообще не узнать. А когда пробка рассосалась и машина выехала на широкую дорогу, он увидел небоскребы и запрыгал от восторга на сиденье.
– Какой дом! – закричал он, показывая на граненую призму DC Tower 1 . – А сколько этажей и как попасть наверх?
– Скоростной лифт поднимет на шестидесятый этаж, моргнуть не успеешь, – сказала я, радуясь, что наконец-то современная Вена угодила Томасу.
– Лифт? – недоверчиво протянул Томас. – Говорят, что конструкция подъемно-спускных кресел есть в Зимнем дворце, в России. Но я там не был.
– А вы толковый малый, господин барон, – похвалил его Николас. – И не косный. Хорошо, что ты, Машенька, не подобрала кого-нибудь из темных Средних веков.
Томас раздулся от похвалы, а машина тем временем покинула город и понеслась по автобану. Мой сосед стал клевать носом и одновременно остервенело чесаться. Он запускал руку под парик и скреб по голове ногтями, а я внезапно почувствовала душок пота и давно немытого тела. Я поспешно отодвинулась на край сидения и натянула на волосы шапку.
– Что случилось, Машенька? – встревожился Николас.
Я отчетливо поняла, что у Томаса блохи, и отчаянно испугалась за свою густую гриву. Залезет в нее блоха и останется навсегда. Но постеснялась сказать об этом вслух и написала Николасу сообщение: «У него блохи, чешется как шелудивая собака. Вдруг блоха на меня перепрыгнет?»
Николас остановил машину на первой же стоянке и вытащил меня из салона. Снял шапку и запустил руки в волосы.
– Что ты делаешь? – прошептала я.
– Проверяю наличие блох, – прошептал в ответ Николас, – если блохи поселятся в этом рыжем богатстве, я придушу грязнулю барона.
– Отчего карета остановилась? Кучер, трогай! – закричал наш блохастый барон.
– Как он мне надоел! – посетовал Николас. – Скорее бы уже сплавить его Клементине. Машенька, поедешь на переднем сиденье. Будешь держать соловья.
Я с удовольствием села подальше от Томаса, а тот вольготно расположился один, положил под голову плед и захрапел.
Я вздохнула. Одеяло придется нести в химчистку или выбросить и купить новое. А что Николас будет делать с салоном?
Он как будто прочитал мои мысли:
– Не беспокойся, Машенька. Отдам на мойку, там потравят всех блох.
– Вот бы вместе с Томасом! – засмеялась я.
– А вот его придется стричь и мыть, – озабоченно сказал Николас.
Машина мчалась по зимнему автобану, елки и сосны летели назад, в свете фар роились безмятежные снежинки, Томас спал, а мы наслаждались одиночеством и тихо разговаривали. Но все хорошее быстро кончается, на очередном знаке «Ausfahrt» Николас свернул и поехал по неширокой проселочной дороге. Мы оставили позади небольшую деревушку со старинной кирхой на пригорке, попетляли по лесу и остановились возле двухэтажного дома в стиле хай тек .
– Сначала я отнесу клетку с соловьем в мастерскую, а потом будем думать, что делать с блохастым бароном. Его надо подстричь и хорошенько выкупать, – сказал Николас.
Я стояла и, открыв рот, любовалась удивительным домом из стекла, металла и бетона.
– Машенька, закрой рот! Тебе понравился дом или ты ожидала увидеть что-то другое? – спросил он.
Я воскликнула:
– Я ожидала увидеть избушку, но этот дом необыкновенный!
– Избушку? – переспросил Николас. – Это что-то славянское?
– Ну да, избушка – деревянный загородный дом. Шале ! – Я обрадовалась, что вспомнила слово. – Я подумала, что раз ты ремонтируешь игрушки, то и живешь в избе.
– Есть и избушка. Настоящая финская сауна, – похвастался Николас. – Но барона мы туда не поведем, блохи расползутся по дереву и их ни за что не вытравишь. К тому же в сауне в морозы ночует приходящий дикий кот Рваное Ухо. Он не обрадуется такому сожителю. Кстати, вот его шампунь я и позаимствую для барона. Как-то кот заболел, и я взял его домой – лечить. Пришлось выкупать Рваное Ухо с противоблошиным средством.
Николас достал клетку с соловьем и пошел в дом, но обернулся и воскликнул:
– И о чем я говорю с девушкой, которая мне нравится? О котах и блохах! А надо бы о луне и звездах. Или о том, что она похожа на лисенка в снегу. Рыжая и глаза сияют!
Я не знала, что ответить, и молчала. Николас ушел.
Вокруг царила тишина, лишь иногда с шорохом падали шапки снега с высоких сосен и елей. Свежий воздух пьянил. И у меня, человека, привыкшего к городскому смогу, заболела голова. Я натерла виски снегом и посмотрела на сверкающий огнями дом. Николас явно не экономил электричество, точечная подсветка озаряла весь фасад. Я видела, как хозяин ходит на втором этаже, и думала о том, не скучно ли ему одному в лесу, в обществе елок и кота Рваное Ухо.
– Мои вещи! – воскликнула я. – Те, что остались в лавке!
Томас, недовольный тем, что его прервали, запнулся, но продолжил.
***
– Где соловей? – вскричал я. – Мастер починил игрушку? Бери деньги, отдавай поскорее птичку, Орден Золотого руна – и мы расстанемся.
Старик обхватил голову руками и застонал:
– Случилась беда, барон. Лавку обокрали, вор унес заводного соловья.
Я побледнел:
– А мой Орден Золотого руна?
– К счастью, вор его не заметил, – вытирая слезы, сказал старик.
Я впал в горе и протянул руку, чтобы забрать реликвию. Видимо, не судьба мне жениться на прекрасной Клементине. Найду утешение в дружеской попойке.
– Но вы можете отыскать лиходея! – воскликнул продавец. – Преступник забыл в лавке свои вещи. Вот эти! – Он указал на шапку, рукавицы и музыкальный инструмент, вероятно, флейту. – Найдите вора и отберите соловья!
Маленький скрюченный старикашка оказался очень сильным. Он вручил мне шапку и рукавицы, поволок к двери и выставил на улицу, где меня и уронила на дорогу фройляйн Мария.
Глава 18. Предположение Николаса
– Машенька, теперь твоя очередь, рассказывай, – попросил Николас.
Я пожала плечами:
– Мне особо нечего добавить к тому, что ты уже знаешь. Я сидела в кондитерской, как вдруг висок кольнуло…
– Стоп! – воскликнул Николас. – Извини, Машенька, что перебиваю. Барон, – обратился он к Томасу, – вы тоже чувствовали укол в висок перед тем, как зайти в лавку?
– Э-э-э, – вспоминал Томас. – Пожалуй, нет, не чувствовал. Но я часто пил теплое вино, так что голова болела постоянно, – смущенно добавил он.
– Значит, с вами обошлись мягче, – непонятно сказал Николас. – Дальше, Машенька.
Я почему-то устала, и чувствуя, что Николас нам не верит и ищет какое-то логичное объяснение, нехотя продолжила:
– Я увидела вместо магазина сувениров старинную лавку и зашла. Старик пел сладкие речи, дал мне примерить шляпку, в которой я оказалась красавицей...
– Почему оказалась? – перебил Николас. – Ты красавица и без всяких шляпок.
Я обрадовалась похвале и продолжила уже с большим энтузиазмом:
– Клетка со сломанным соловьем стояла на прилавке. Продавец утверждал, что я должна найти свою Вещь, и принес прекрасную старинную блокфлейту. Я играла на ней, позабыв о времени, а когда очнулась, противный старик сунул мне в руки соловья, велев починить его, и выставил за дверь. А сегодня я вновь пошла в ту кондитерскую, долго сидела, читала сказки Андерсена и старинные легенды, ждала... Вдруг висок снова кольнуло, я посмотрела в окно и увидела, что дверь лавки приоткрылась, оттуда выглянул старик в буклях. Я рванулась вперед и… уронила Томаса на дорогу. А лавка, увы, исчезла.
Я замолчала.
– Я вас выслушал, а теперь и вы ознакомьтесь с моей версией того, что произошло с вами, – решительно сказал Николас.
Я почему-то знала, что мне не понравится объяснение и повесила голову, а Томас, напротив, с интересом уставился на Николаса.
– Все просто и одновременно сложно. Вы стали жертвой гипнотизеров, талантливых и беспринципных умельцев. Об этом свидетельствуют твои покалывания в висках, Машенька. С Томасом обошлись полегче, сознание, затуманенное алкоголем, расторможено и более восприимчиво к гипнозу, поэтому воздействие прошло мягче. Как видите, все просто. Самый сложный вопрос: зачем? Ну, допустим, у барона можно забрать старинную реликвию – Орден Золотого руна. А чем ценна твоя флейта, Машенька? Как я понял, инструмент дорогой, известного бренда, но она обычная, не стоит того, чтобы затевать такой сложный способ изъятия. В конце концов ее можно было просто вытащить у тебя из рюкзака.
– Николас, – прошептала я. – Для меня она очень ценна.
Он погладил меня по голове:
– Понимаю, Машенька.
Томас скептически поджал губы и ехидно сказал:
– Магнетизм Месмера ? А где же мой особняк? Его тоже проходимцы украли? Придумайте чего-нибудь получше!
– Вена сильно пострадала во время войны, Томас, – ответил Николас. – Вам внушили, что вы живете в доме, уничтоженном бомбардировкой.
– Вздор! Чепуха! – Томас заметался по комнате. – Русско-турецкая война закончилась восемь лет назад . С Веной ничего не произ… – Он не договорил и умоляюще посмотрел на Николаса: – А где здесь? – Бедняга Томас побледнел и крепко сжал ноги.
– Он хочет в туалет! – догадалась я и повела Томаса в санузел. Зажгла свет, втолкнула барона внутрь и ушла, не объяснив ему, что к чему.
Мы с Николасом остались одни и, радуясь минутам без Томаса, смотрели друг на друга.
– Машенька, наверное, ты в детстве подбирала на улице беспризорных котят и щенков? – улыбаясь, спросил Николас.
– Ты угадал! – засмеялась я. – Подбирала, выхаживала и пристраивала в добрые руки.
– Вот и барона ты зачем-то подобрала, – вздохнул Николас.
– Понимаешь, он шел за мной, такой потерянный, несчастный, с температурой, – тихо сказала я. – Ему некуда идти. Извини, но я не верю в такой гипноз, которым можно внушить всю жизнь.
– Надо починить соловья и узнать, кто же над вами так подшутил. Мне надо приниматься за работу. – Николас встал с дивана.
Я молчала, а Николас взял меня за руку:
– Машенька, я не хочу оставлять тебя наедине с этим типом. Поехали…
Он не договорил. В санузле раздался грохот и из него выскочил Томас во влажных лосинах, красный как рак.
– Какой странный ватерклозет ! Я нечаянно уронил полочку.
Я хотела посмотреть, что же барон натворил в санузле, но Николас меня не пустил.
– Машенька, собирай вещи и едем ко мне. А завтра я вызову сюда клининг , приедут и все уберут.
– Но ведь завтра канун Рождества! – воскликнула я. – Никто не работает!
– Китайские фирмы не отмечают католическое Рождество, – заметил Николас. – Не беспокойся, Машенька! Собирайся, поехали!
Он вытащил из портмоне несколько купюр и положил на столик.
На несчастного Томаса жалко было смотреть. Весь баронский гонор с него слетел, и он сиротливо мялся у стенки. Но вдруг встрепенулся, достал из кармана мешочек и положил пять монет на купюры.
Николас с любопытством взял одну и поднес поближе к близоруким глазам:
– Любопытно, австрийский талер. Состояние хорошее, монета как новая.
Я замерла. Сейчас он объявит Томас фальшивомонетчиком, и тот опять будет кричать: «Дуэль!»
Однако Николас просто вернул монеты Томасу:
– Заберите, барон. Сейчас такая валюта не в ходу.
– Николас, – нерешительно сказала я. – А…
Николас снял очки и протер стекла.
– Куда ж без него, – вздохнул он. – Пусть едет.
Я была готова кинуться ему на шею и сказать, какой он чудный и добрый, но вместо этого прошептала:
– Томас боится автомобилей.
– Кареты у меня нет, – заметил Николас, – так что придется вам, барон, ехать на машине.
Томас явно не понимал, о чем разговор, но кивнул на всякий случай.
– Запомните, Томас. С этой минуты, если вы хотите увидеть свою Клементину, будете делать все, что велю я, – жестко сказал Николас. – Потому что я и есть тот самый мастер, который будет чинить вашу игрушку, и злить меня не рекомендуется.
– Фу! – скривился Томас. – Так ты ремесленник? А я общался с тобой как с равным.
– Вы не слышали, что я говорил? Я бы выставил вас на улицу, но Машенька вас подобрала, я терплю только из-за нее. Вы находитесь в незнакомом для вас месте, было бы разумно принять существующие здесь правила игры, а не лезть со своими.
Томас дернулся от слова «подобрала», но промолчал. Хороший знак.
Я завернула Томаса в плед, оставила для уборщиц ключ в специальной коробочке, и мы вышли на улицу.
Глава 19. Блохи в машине
Странной процессией мы топали на стоянку. Николас придерживал меня, взрослую самостоятельную девицу, за локоть, вероятно, чтобы я не упала. А позади нас, дико озираясь по сторонам, тащился закутанный в плед Томас. Он постоянно спотыкался, наступал на волочившийся край одеяла и ото всех шарахался. Снег хлопьями сыпал на плед, и Томас выглядел заблудившимся балаганным актером. Его окружила стайка подростков в красно-белых колпаках, они смеялись, шумели, дергали барона за одеяло и парик. Томас испуганно заозирался, я рванулась помочь ему, но Николас не пустил:
– Сам разберется, не маленький!
– Мы в ответе за тех, кого приручили , – пробормотала я.
Николас взглянул на меня с интересом:
– Да, но не за взрослого мужчину, собирающегося жениться.
– Какой он взрослый? – вздохнула я. – Ему и лет, наверное, всего двадцать.
– А тебе сколько? – насмешливо спросил Николас. – Двадцать четыре? Не намного старше.
Мы бы еще поспорили, но кольцо подростков разомкнулось и оставило обалдевшего Томаса с зеленой плюшевой свинкой в руках, серпантином на шее и следами от помады на щеках. Вид у него стал ну до того клоунский, что мы с Николасом расхохотались. А Томас даже не обиделся.
Наконец мы добрались до стоянки и начались сложности. Сначала Томас никак не среагировал на стоящие разноцветные коробки, но когда одна из них включила двигатель и зажгла фары, он заорал и больно вцепился мне в плечо.
– Ой! – вскрикнула я.
– Звери! – завопил Томас. – Исчадия ада! Надо бежать!
А Николас опять все решил. Он снял руку барона с моего плеча, развернул его к себе и четко произнес:
– Это не зверь, Томас, а автомобиль! Всего лишь повозка, но без лошадей, средство передвижения. Внутри корпуса машины находится двигатель, он и везет карету. Сейчас вы сядете в салон и будете спокойно сидеть всю дорогу и никого не доставать. Понятно?
– Машина? – недоверчиво переспросил Томас. – Я знаю о паровой машине Уатта , но она не возит людей.
– Скоро повезет , – пообещал Николас, нажав кнопку брелока с сигнализацией.
Удивительно, но Томас, успокоенный научным объяснением, без звука залез на заднее сиденье и даже удобно расположил там свой тощий зад. Плед он небрежно кинул вниз.
– Подберите, – посоветовал Николас, заводя автомобиль.
Наклонившись за одеялом, Тома увидел на переднем сиденье пристегнутого соловья и радостно закричал:
– Мой соловей! Вы не обманули!
– Мастер Николас никогда не лжет! – сказал мой приятель, явно подражая Томасу.
Автомобиль зашуршал шинами и плавно поехал по узким улицам старой Вены. А на шоссе мы, конечно же, встали в пробке. Дисциплинированные австрийцы не обгоняли и не подрезали друг друга, а медленно ползли, а если и злились, то про себя. Я с удовольствием любовалась ночной Веной, залитой огнями. А Томас вертелся ужом, тыкал пальцем в окно и вопил про то, как изуродовали его родной город. И того дома нет, и этого, половина мостов пропала, а Дворец эрцгерцога Альбрехта вообще не узнать. А когда пробка рассосалась и машина выехала на широкую дорогу, он увидел небоскребы и запрыгал от восторга на сиденье.
– Какой дом! – закричал он, показывая на граненую призму DC Tower 1 . – А сколько этажей и как попасть наверх?
– Скоростной лифт поднимет на шестидесятый этаж, моргнуть не успеешь, – сказала я, радуясь, что наконец-то современная Вена угодила Томасу.
– Лифт? – недоверчиво протянул Томас. – Говорят, что конструкция подъемно-спускных кресел есть в Зимнем дворце, в России. Но я там не был.
– А вы толковый малый, господин барон, – похвалил его Николас. – И не косный. Хорошо, что ты, Машенька, не подобрала кого-нибудь из темных Средних веков.
Томас раздулся от похвалы, а машина тем временем покинула город и понеслась по автобану. Мой сосед стал клевать носом и одновременно остервенело чесаться. Он запускал руку под парик и скреб по голове ногтями, а я внезапно почувствовала душок пота и давно немытого тела. Я поспешно отодвинулась на край сидения и натянула на волосы шапку.
– Что случилось, Машенька? – встревожился Николас.
Я отчетливо поняла, что у Томаса блохи, и отчаянно испугалась за свою густую гриву. Залезет в нее блоха и останется навсегда. Но постеснялась сказать об этом вслух и написала Николасу сообщение: «У него блохи, чешется как шелудивая собака. Вдруг блоха на меня перепрыгнет?»
Николас остановил машину на первой же стоянке и вытащил меня из салона. Снял шапку и запустил руки в волосы.
– Что ты делаешь? – прошептала я.
– Проверяю наличие блох, – прошептал в ответ Николас, – если блохи поселятся в этом рыжем богатстве, я придушу грязнулю барона.
– Отчего карета остановилась? Кучер, трогай! – закричал наш блохастый барон.
– Как он мне надоел! – посетовал Николас. – Скорее бы уже сплавить его Клементине. Машенька, поедешь на переднем сиденье. Будешь держать соловья.
Я с удовольствием села подальше от Томаса, а тот вольготно расположился один, положил под голову плед и захрапел.
Я вздохнула. Одеяло придется нести в химчистку или выбросить и купить новое. А что Николас будет делать с салоном?
Он как будто прочитал мои мысли:
– Не беспокойся, Машенька. Отдам на мойку, там потравят всех блох.
– Вот бы вместе с Томасом! – засмеялась я.
– А вот его придется стричь и мыть, – озабоченно сказал Николас.
Машина мчалась по зимнему автобану, елки и сосны летели назад, в свете фар роились безмятежные снежинки, Томас спал, а мы наслаждались одиночеством и тихо разговаривали. Но все хорошее быстро кончается, на очередном знаке «Ausfahrt» Николас свернул и поехал по неширокой проселочной дороге. Мы оставили позади небольшую деревушку со старинной кирхой на пригорке, попетляли по лесу и остановились возле двухэтажного дома в стиле хай тек .
Глава 20. Избушка в стиле хай тек
– Сначала я отнесу клетку с соловьем в мастерскую, а потом будем думать, что делать с блохастым бароном. Его надо подстричь и хорошенько выкупать, – сказал Николас.
Я стояла и, открыв рот, любовалась удивительным домом из стекла, металла и бетона.
– Машенька, закрой рот! Тебе понравился дом или ты ожидала увидеть что-то другое? – спросил он.
Я воскликнула:
– Я ожидала увидеть избушку, но этот дом необыкновенный!
– Избушку? – переспросил Николас. – Это что-то славянское?
– Ну да, избушка – деревянный загородный дом. Шале ! – Я обрадовалась, что вспомнила слово. – Я подумала, что раз ты ремонтируешь игрушки, то и живешь в избе.
– Есть и избушка. Настоящая финская сауна, – похвастался Николас. – Но барона мы туда не поведем, блохи расползутся по дереву и их ни за что не вытравишь. К тому же в сауне в морозы ночует приходящий дикий кот Рваное Ухо. Он не обрадуется такому сожителю. Кстати, вот его шампунь я и позаимствую для барона. Как-то кот заболел, и я взял его домой – лечить. Пришлось выкупать Рваное Ухо с противоблошиным средством.
Николас достал клетку с соловьем и пошел в дом, но обернулся и воскликнул:
– И о чем я говорю с девушкой, которая мне нравится? О котах и блохах! А надо бы о луне и звездах. Или о том, что она похожа на лисенка в снегу. Рыжая и глаза сияют!
Я не знала, что ответить, и молчала. Николас ушел.
Вокруг царила тишина, лишь иногда с шорохом падали шапки снега с высоких сосен и елей. Свежий воздух пьянил. И у меня, человека, привыкшего к городскому смогу, заболела голова. Я натерла виски снегом и посмотрела на сверкающий огнями дом. Николас явно не экономил электричество, точечная подсветка озаряла весь фасад. Я видела, как хозяин ходит на втором этаже, и думала о том, не скучно ли ему одному в лесу, в обществе елок и кота Рваное Ухо.
