Через некоторое время она услышала ответные голоса. Поначалу разрозненные и неуверенные. Но постепенно их становилось больше, и вскоре они уже неслись со всех сторон, превратившись в один многоголосый гул.
Она чувствовала их всех: взрослых и молодых, недавно обратившихся и не один десяток лет несших бремя волчьей участи. Слышала биение их сердец, мысли, проносящиеся в мохнатых головах, ощущала переполнявшее их нетерпение и ликование.
Луна серебром выстилала им путь. Бледные лучи скользили по взъерошенной в возбуждении шерсти, будто создательница пыталась удержать своих отбившихся от рук детей в невесомых сетях, но ее силы уже было недостаточно.
Оборотни продолжали прибывать. Желтые точки глаз мерцающими огоньками рассыпались на несколько километров вокруг. Десятки лап в синхронном ритме опускались на землю и вновь взмывали в воздух для очередного прыжка. Все ближе к желанной цели.
В какой-то момент, словно по команде, волки разом устремились в центр, сливаясь в единый пульсирующий поток. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Кольцо становилось плотнее с каждой секундой, пока наконец оборотни не оказались настолько близко друг к другу, что соприкоснулись боками. Еще какое-то время они бежали с прежней скоростью, а потом движение начало замедляться и постепенно сошло на нет. Серые ряды сомкнулись вокруг огромной, охраняемой вековыми соснами поляны и замерли в ожидании. Воздух завибрировал от горячего волчьего дыхания.
Белая волчица ступила в центр образовавшегося круга, ощущая на себе внимание сотен горящих глаз. Она обвела взглядом подрагивающую от нетерпения стаю, и впервые ей открылось то, чего она не замечала прежде. Над волками разливалось слабое свечение. Призрачные нити паутиной покрывали их тела, пятью кольцами охватывали лапы и шею, сливаясь затем в общие энергетические каналы-«поводки», концы которых устремлялись в небо к той, что столетиями удерживала их в своих «руках».
Подобный «поводок» был накинут и на ее тело. Она только сейчас ощутила его едва различимое касание. Ненавязчивое, почти ласковое, но мощное настолько, что держало оборотней в жесткой узде большую часть их жизни, подавляя сознание, вынуждая быть слабыми марионетками ночного светила. Ярость закипела в ее груди, вырываясь в ночной воздух вместе с рычанием. Настало время разрушить древнейшее из проклятий, вернуть волкам то, чего они были лишены так долго – свободу, независимость, неуязвимость, - и она точно знала, что сегодня у нее хватит на это сил.
Волчица закрыла глаза, сосредотачиваясь на бурлящей внутри стихии. Она зрела в ней долгие месяцы, подпитываемая мощью пророчества и запечатанная заклятьем амулета. Но камень исчез, и больше ничто не могло сдержать ее напора. Она торжествующе завыла, и в ту же секунду сила хлынула наружу, заключая ее в кокон слепящего белого света.
В его очищающем сиянии вспыхнула и разлетелась миллиардами искр опутывающая тело сеть. Свет становился все ярче, расширяясь и захватывая в свои объятья других волков, одного за другим, и вскоре вся поляна озарилась белыми вспышками. Это длилось несколько секунд, а затем все вдруг прекратилось и свет рассеялся. Поляна снова погрузилась в полумрак. Даже луна скрылась за облаками, словно признавая полное поражение. Отныне она утратила свою власть, оковы пали, а вместе с ними и последняя преграда, отделяющая оборотней от свободы. Подняв голову, белая волчица снова протяжно завыла, и стая в благоговении склонились перед ней – своей новой королевой.
Раздвинув высокие стрельчатые двери, вампир бесшумно проскользнул в библиотеку. Раньше он ненавидел это место, но лишь потому, что приходил сюда по принуждению, теперь же появлялся здесь все чаще, особенно когда нужно было решить очередную проблему. Ему нравился этот старинный стол из темного дерева, инкрустация под столешницей за века отполировалась до блеска, и он любил пробегать пальцами по изгибам и бугоркам резьбы, когда размышлял о чем-то. Удобное кресло, пусть и немного узковатое для него, согласно скрипнуло, когда он погрузил в него свое тело и откинул голову на спинку, обозревая бесконечные ряды книг, змеями опутывающие стены и теряющиеся где-то под сводами высокого потолка. Комната еще хранила запах прежнего хозяина, который, казалось, впитался в каждую вещь, но отныне это не беспокоило визитера, этот запах и так преследовал его повсеместно, где бы он ни находился. Вампир скользнул безучастным взглядом по потрепанным временем корешкам, многие книги он прочел во время своего заточения. Все они раскрывали человеческие души, но его больше не беспокоили жалкие трепыхания смертных, сейчас он владел целым кланом. Кланом вампиров. Эта мысль приподняла уголки твердых губ в подобие улыбки, и на несколько мгновений он позволил этой эмоции задержаться на лице, прежде чем изгнал за ненадобностью. Только уставшие от вечности вампиры подражают людям, а он еще только-только распробовал свое бессмертие.
Уединение нарушил один из охранников особняка. Вампир насторожился, увидев в его руках конверт. Даже с этого расстояния запах чужаков ощущался довольно отчетливо.
- Доставили только что с посыльным – человеком, - коротко отрапортовал вошедший, подходя к столу и протягивая письмо. – Как с ним поступить?
- Убейте, - отмахнулся сидящий на стуле, даже не глядя на вампира. Все его внимание поглотил белоснежный прямоугольник, на котором не было никакой надписи. Он сжал пальцами дорогую бумагу, ощупывая шероховатую поверхность, словно это могло помочь ему определить адресата. Охранник коротко поклонился, спрятав довольную улыбку, и поспешил удалиться. Одно короткое слово главного обеспечило его смену бесплатной закуской.
Еще несколько секунд, оставшись в одиночестве, вампир буравил взглядом закрытую дверь, задумчиво постукивая конвертом по подбородку. Затем перевернул его: восковая печать принадлежала петербургскому клану. Он нахмурился, разглядывая ловко вплетенный в герб якорь и сидевшую сверху летучую мышь, голову которой венчала корона. Из рассказов Олега знал, что клан северной столицы был по численности примерно равен московскому и наряду с последним контролировал Северо-Западный округ. Возглавлял его Александр Волконский, и с московским князем его объединяла одна общая черта – оба не вмешивались в дела друг друга. Внезапные знаки внимания питерцев настораживали. Не мешкая более, он сломал печать, извлекая письмо. Бумага с тихим шелестом развернулась в его ладонях, как ядовитая змея. И чем дальше он читал, тем более явной казалась аналогия. Точные, выверенные фразы были учтивы, но буквы от бешенства запрыгали перед глазами вампира. Покровитель Петербурга был обеспокоен резким скачком численности московских вампиров, он приводил конкретные цифры, точность которых не оставляла сомнений, что за кланом пристально следят. Далее приводились рекомендации, больше похожие на предостережения. Дочитав до конца, вампир в ярости порвал листок на мелкие кусочки. Наблюдая, как обрывки медленно кружат над полом, размышлял над тем, что не учел раньше. Последнее предложение послания продолжало плыть перед глазами: «Если ситуация не изменится, для решения этой проблемы, мы вынуждены будем призвать совет».
«Совет», - он повторил про себя это слово, привыкая к нему.
Андрей даже не подозревал о существовании высшего контролирующего органа, и это открытие ставило в тупик. Олег всегда вел себя так, словно был полноправным властителем своей территории, никому не подчинялся, и, глядя на него, Романов представлял себе мир вампиров, как некое разрозненное общество, паразитирующее на теле городов, россыпь маленьких княжеств, существующих по законам феодального строя. Но Андрей чувствовал, что питерцы не блефуют, а скорее используют крайнюю меру, обеспокоенные его нововведениями…
- Удивлен, самозванец? – Андрей невольно вздрогнул, застигнутый врасплох. Издевательский вопрос перечеркнул все размышления, словно отрезал ножом. Голос Олега прошелестел в голове с удивительной четкостью, а следом детский смех окутал его с ног до головы. Романов передернул плечами, по спине пробежали мурашки. Что это было?
Проблеск сознания Олега не на шутку встревожил Андрея. До этого момента ему казалось, что он полностью уничтожил личность маленького князя. Он понял, что должен срочно увидеть его, чтобы убедиться, что угрозы его власти нет.
Романов быстро покинул библиотеку и устремился в покои Олега. Они занимали отдельное крыло здания и представляли собой целый комплекс помещений, размещенных на двух этажах. Назначение многих из них так и осталось загадкой для Андрея, но некоторые выглядели вполне по-человечески. Миновав традиционную спальню, в которой маленький князь имитировал свой сон, Андрей оказался в комнате, напоминающей одновременно пыточную инквизитора и коробку фокусника. Кровать в ней, устланная кроваво-красным покрывалом, явно не предполагала отдых. Она стояла в алькове, выложенном грубым камнем, и над ней со встроенной в потолок штанги гроздьями свисали различные механизмы и крепления. Обе противоположные стены, обитые черным бархатом, занимали сотни железных инструментов, больше похожих на хирургические. Но были и другие орудия: рядом со всевозможными щипцами и скальпелями, подвешенными строго по увеличению длины лезвий и тускло поблескивающими в полумраке, соседствовали плети разнообразных размеров и форм и прочие приспособления, призванные причинять боль. Вмонтированные под определенным углом зеркала многократно увеличивали количество вещей, повторяя убранство комнаты и создавая чудовищную иллюзию бесконечного пространства. Подобные пыточные были не только в покоях князя, многие вампиры любили развлекаться подобным образом, истязая своих жертв, и друг друга. Для этого инструменты оснащались специальными наконечниками, достаточно крепкими, чтобы повредить плоть вампира, но в ход также пускались клыки и ногти. Однажды Нина привела его в одну из таких комнат, стараясь обогатить его новую «жизнь». Некоторое время Андрей даже подыгрывал вампирше, выясняя как далеко пролегает граница ее терпения, но вскоре понял, что ему больше нравится мучить Нину другими женщинами, играя на струнах ее ревности, нежели уродовать ее красивое тело. Проходя через комнату, Романов позволил себе втянуть ноздрями воздух. Запах, намертво впитавшийся в ткань, был богатым и насыщенным. Он слегка посмаковал его, ощущая на языке привкус множества человеческих смертей и резко выдохнул, перед тем как шагнуть в следующую комнату.
Она отличалась от предыдущей разительно. Странная энергетика этого места пронизывала тело насквозь и, входя в резонанс с его собственной, отдавалась в груди болезненной дрожью, словно медленно подтачивала изнутри, пыталась разрубить невидимые связи, удерживающие клетки воедино, расщепить его на атомы и впитать в белоснежные безликие стены. Энергия поглощала все: звуки его шагов, запахи и вкусы. Входя сюда, он увязал в этой белой пустоте, которая казалось пила его по капле и всякий раз, Андрей сдерживал почти паническое желание покинуть эту комнату как можно скорее. Но именно она была конечным пунктом его пути. Он резко ступил на мраморный пол, чувствуя как по ноге вверх струйками пробегают импульсы, приподнимая волоски на коже. Струящийся через стеклянный потолок свет, отразившись от белоснежных стен, больно обжег глаза, и вампир невольно сощурился.
Романов мысленно окрестил эту комнату ритуальной, хотя ее конфигурация не соответствовала ни одну известному культу. Она была идеально круглой, лишенной каких-либо надписей. В центре возвышался белый мраморный полутораметровый цилиндр, напоминающий алтарь. На основании с четырех сторон он имел небольшие углубления, по форме напоминающие желоба, которые спускались вертикально до самого пола. Каждая прорезь строго ориентирована по сторонам света. Совершенные органы чувств вампира помогали это определить без дополнительных устройств, равно как и направление восьми встроенных в стены конических ниш, высотой около двух метров, в которые, как предполагал Андрей, могли становиться участники тайного ритуала.
Обойдя алтарь кругом, Романов отсчитал нужную плиту в полу и наступил, - задняя стенка одной из ниш поехала в сторону. Вампир проскользнул в узкий проход, попадая в небольшое помещение. Но пребывавший в нем узник больше не нуждался в роскошных апартаментах, как и во всем остальном. Он безвольно сидел, откинувшись в кресле, тонкие руки покоились на подлокотниках, скрепленные браслетами. Рукава сюртука, от времени покрывшегося пылью, были закатаны выше локтей и обнажали предплечья. Из основания одного из них торчала игла с капельницей. Пластиковая трубка красной нитью убегала вверх и соединялась с прикрепленным к стойке пакетом, дозатор медленно отсчитывал капли крови, нарушая тишину через равные промежутки времени.
Андрей подошел к креслу и, наклонившись, пристально вгляделся в лицо Олега, пытаясь отыскать в нем признаки присутствия разума, но тот бессмысленно смотрел перед собой. Ничего не изменилось, князь пребывал в том же состоянии, что и последние полгода. От облегчения Романов рассмеялся. В пустой комнате его смех гулко загрохотал, но Олег никак не реагировал на звук, даже не шелохнулся, продолжая безвольным манекеном восседать на кресле. Такой князь Андрею нравился больше: молчаливый и покорный, безропотно отдавший свой клан. Единственная загвоздка состояла в том, что сознание князя было подавлено, и Андрей не мог воспользоваться его знаниями, а сведения о Совете сейчас бы пришлись весьма кстати. Но возвращать Олега в нормальное состояние он не собирался да и не был уверен, что это возможно. Романов мысленно перенесся в тот день, когда все изменилось, и они с князем поменялись местами. Это случилось, когда за Марко пришла его волчица.
Грохот обвала на миг оглушил его, и широкоплечая фигура альфы скрылась за грудой падающих камней. Проход потонул в облаке пыли. От ярости Романов хватил ртом воздух и закашлялся. Он не мог поверить, что всего несколько минут назад в его руках почти были и камень, и Марко, и ненавистная волчица. Он мог бы расквитаться со всеми ними и сбежать, но дар, который делал его всесильным, внезапно подвел. Андрей чертыхнулся и, пнув подкатившийся к ногам камень, оглянулся. Песчаный туман понемногу рассеялся, и он понял, что остался один. Поляк исчез. Романов даже не удивился, лишь сильнее заскрежетал зубами от душившей его злости. Он не доверял Дариушу, и тот подтвердил опасения – при первой же возможности сбежал, оставив Андрея один на один с оборотнем. Романов посмотрел на заблокированный проход, за которым скрылся альфа, – преследовать его не имело смысла, более того, было опасно. Что-то подсказывало Андрею, что шансов против этого волка у него не было. А вот угроза присоединиться к клану Олега по-прежнему нависала нам ним. Лишившись Марко, князь обратит весь гнев на него и не станет больше медлить с инициацией. Эта мысль побудила Андрея к действиям. Особняк сейчас походил на растревоженный улей, с верхних этажей неслись звуки борьбы, - самое время уходить. Словно поторапливая его, по ступенькам главного входа забарабанили чьи-то ноги, и Романов, более не раздумывая, бросился в тот самый лаз, по которому они спускались в темницу с поляком.
Она чувствовала их всех: взрослых и молодых, недавно обратившихся и не один десяток лет несших бремя волчьей участи. Слышала биение их сердец, мысли, проносящиеся в мохнатых головах, ощущала переполнявшее их нетерпение и ликование.
Луна серебром выстилала им путь. Бледные лучи скользили по взъерошенной в возбуждении шерсти, будто создательница пыталась удержать своих отбившихся от рук детей в невесомых сетях, но ее силы уже было недостаточно.
Оборотни продолжали прибывать. Желтые точки глаз мерцающими огоньками рассыпались на несколько километров вокруг. Десятки лап в синхронном ритме опускались на землю и вновь взмывали в воздух для очередного прыжка. Все ближе к желанной цели.
В какой-то момент, словно по команде, волки разом устремились в центр, сливаясь в единый пульсирующий поток. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Кольцо становилось плотнее с каждой секундой, пока наконец оборотни не оказались настолько близко друг к другу, что соприкоснулись боками. Еще какое-то время они бежали с прежней скоростью, а потом движение начало замедляться и постепенно сошло на нет. Серые ряды сомкнулись вокруг огромной, охраняемой вековыми соснами поляны и замерли в ожидании. Воздух завибрировал от горячего волчьего дыхания.
Белая волчица ступила в центр образовавшегося круга, ощущая на себе внимание сотен горящих глаз. Она обвела взглядом подрагивающую от нетерпения стаю, и впервые ей открылось то, чего она не замечала прежде. Над волками разливалось слабое свечение. Призрачные нити паутиной покрывали их тела, пятью кольцами охватывали лапы и шею, сливаясь затем в общие энергетические каналы-«поводки», концы которых устремлялись в небо к той, что столетиями удерживала их в своих «руках».
Подобный «поводок» был накинут и на ее тело. Она только сейчас ощутила его едва различимое касание. Ненавязчивое, почти ласковое, но мощное настолько, что держало оборотней в жесткой узде большую часть их жизни, подавляя сознание, вынуждая быть слабыми марионетками ночного светила. Ярость закипела в ее груди, вырываясь в ночной воздух вместе с рычанием. Настало время разрушить древнейшее из проклятий, вернуть волкам то, чего они были лишены так долго – свободу, независимость, неуязвимость, - и она точно знала, что сегодня у нее хватит на это сил.
Волчица закрыла глаза, сосредотачиваясь на бурлящей внутри стихии. Она зрела в ней долгие месяцы, подпитываемая мощью пророчества и запечатанная заклятьем амулета. Но камень исчез, и больше ничто не могло сдержать ее напора. Она торжествующе завыла, и в ту же секунду сила хлынула наружу, заключая ее в кокон слепящего белого света.
В его очищающем сиянии вспыхнула и разлетелась миллиардами искр опутывающая тело сеть. Свет становился все ярче, расширяясь и захватывая в свои объятья других волков, одного за другим, и вскоре вся поляна озарилась белыми вспышками. Это длилось несколько секунд, а затем все вдруг прекратилось и свет рассеялся. Поляна снова погрузилась в полумрак. Даже луна скрылась за облаками, словно признавая полное поражение. Отныне она утратила свою власть, оковы пали, а вместе с ними и последняя преграда, отделяющая оборотней от свободы. Подняв голову, белая волчица снова протяжно завыла, и стая в благоговении склонились перед ней – своей новой королевой.
Глава 7. Рокировка.
Раздвинув высокие стрельчатые двери, вампир бесшумно проскользнул в библиотеку. Раньше он ненавидел это место, но лишь потому, что приходил сюда по принуждению, теперь же появлялся здесь все чаще, особенно когда нужно было решить очередную проблему. Ему нравился этот старинный стол из темного дерева, инкрустация под столешницей за века отполировалась до блеска, и он любил пробегать пальцами по изгибам и бугоркам резьбы, когда размышлял о чем-то. Удобное кресло, пусть и немного узковатое для него, согласно скрипнуло, когда он погрузил в него свое тело и откинул голову на спинку, обозревая бесконечные ряды книг, змеями опутывающие стены и теряющиеся где-то под сводами высокого потолка. Комната еще хранила запах прежнего хозяина, который, казалось, впитался в каждую вещь, но отныне это не беспокоило визитера, этот запах и так преследовал его повсеместно, где бы он ни находился. Вампир скользнул безучастным взглядом по потрепанным временем корешкам, многие книги он прочел во время своего заточения. Все они раскрывали человеческие души, но его больше не беспокоили жалкие трепыхания смертных, сейчас он владел целым кланом. Кланом вампиров. Эта мысль приподняла уголки твердых губ в подобие улыбки, и на несколько мгновений он позволил этой эмоции задержаться на лице, прежде чем изгнал за ненадобностью. Только уставшие от вечности вампиры подражают людям, а он еще только-только распробовал свое бессмертие.
Уединение нарушил один из охранников особняка. Вампир насторожился, увидев в его руках конверт. Даже с этого расстояния запах чужаков ощущался довольно отчетливо.
- Доставили только что с посыльным – человеком, - коротко отрапортовал вошедший, подходя к столу и протягивая письмо. – Как с ним поступить?
- Убейте, - отмахнулся сидящий на стуле, даже не глядя на вампира. Все его внимание поглотил белоснежный прямоугольник, на котором не было никакой надписи. Он сжал пальцами дорогую бумагу, ощупывая шероховатую поверхность, словно это могло помочь ему определить адресата. Охранник коротко поклонился, спрятав довольную улыбку, и поспешил удалиться. Одно короткое слово главного обеспечило его смену бесплатной закуской.
Еще несколько секунд, оставшись в одиночестве, вампир буравил взглядом закрытую дверь, задумчиво постукивая конвертом по подбородку. Затем перевернул его: восковая печать принадлежала петербургскому клану. Он нахмурился, разглядывая ловко вплетенный в герб якорь и сидевшую сверху летучую мышь, голову которой венчала корона. Из рассказов Олега знал, что клан северной столицы был по численности примерно равен московскому и наряду с последним контролировал Северо-Западный округ. Возглавлял его Александр Волконский, и с московским князем его объединяла одна общая черта – оба не вмешивались в дела друг друга. Внезапные знаки внимания питерцев настораживали. Не мешкая более, он сломал печать, извлекая письмо. Бумага с тихим шелестом развернулась в его ладонях, как ядовитая змея. И чем дальше он читал, тем более явной казалась аналогия. Точные, выверенные фразы были учтивы, но буквы от бешенства запрыгали перед глазами вампира. Покровитель Петербурга был обеспокоен резким скачком численности московских вампиров, он приводил конкретные цифры, точность которых не оставляла сомнений, что за кланом пристально следят. Далее приводились рекомендации, больше похожие на предостережения. Дочитав до конца, вампир в ярости порвал листок на мелкие кусочки. Наблюдая, как обрывки медленно кружат над полом, размышлял над тем, что не учел раньше. Последнее предложение послания продолжало плыть перед глазами: «Если ситуация не изменится, для решения этой проблемы, мы вынуждены будем призвать совет».
«Совет», - он повторил про себя это слово, привыкая к нему.
Андрей даже не подозревал о существовании высшего контролирующего органа, и это открытие ставило в тупик. Олег всегда вел себя так, словно был полноправным властителем своей территории, никому не подчинялся, и, глядя на него, Романов представлял себе мир вампиров, как некое разрозненное общество, паразитирующее на теле городов, россыпь маленьких княжеств, существующих по законам феодального строя. Но Андрей чувствовал, что питерцы не блефуют, а скорее используют крайнюю меру, обеспокоенные его нововведениями…
- Удивлен, самозванец? – Андрей невольно вздрогнул, застигнутый врасплох. Издевательский вопрос перечеркнул все размышления, словно отрезал ножом. Голос Олега прошелестел в голове с удивительной четкостью, а следом детский смех окутал его с ног до головы. Романов передернул плечами, по спине пробежали мурашки. Что это было?
Проблеск сознания Олега не на шутку встревожил Андрея. До этого момента ему казалось, что он полностью уничтожил личность маленького князя. Он понял, что должен срочно увидеть его, чтобы убедиться, что угрозы его власти нет.
Романов быстро покинул библиотеку и устремился в покои Олега. Они занимали отдельное крыло здания и представляли собой целый комплекс помещений, размещенных на двух этажах. Назначение многих из них так и осталось загадкой для Андрея, но некоторые выглядели вполне по-человечески. Миновав традиционную спальню, в которой маленький князь имитировал свой сон, Андрей оказался в комнате, напоминающей одновременно пыточную инквизитора и коробку фокусника. Кровать в ней, устланная кроваво-красным покрывалом, явно не предполагала отдых. Она стояла в алькове, выложенном грубым камнем, и над ней со встроенной в потолок штанги гроздьями свисали различные механизмы и крепления. Обе противоположные стены, обитые черным бархатом, занимали сотни железных инструментов, больше похожих на хирургические. Но были и другие орудия: рядом со всевозможными щипцами и скальпелями, подвешенными строго по увеличению длины лезвий и тускло поблескивающими в полумраке, соседствовали плети разнообразных размеров и форм и прочие приспособления, призванные причинять боль. Вмонтированные под определенным углом зеркала многократно увеличивали количество вещей, повторяя убранство комнаты и создавая чудовищную иллюзию бесконечного пространства. Подобные пыточные были не только в покоях князя, многие вампиры любили развлекаться подобным образом, истязая своих жертв, и друг друга. Для этого инструменты оснащались специальными наконечниками, достаточно крепкими, чтобы повредить плоть вампира, но в ход также пускались клыки и ногти. Однажды Нина привела его в одну из таких комнат, стараясь обогатить его новую «жизнь». Некоторое время Андрей даже подыгрывал вампирше, выясняя как далеко пролегает граница ее терпения, но вскоре понял, что ему больше нравится мучить Нину другими женщинами, играя на струнах ее ревности, нежели уродовать ее красивое тело. Проходя через комнату, Романов позволил себе втянуть ноздрями воздух. Запах, намертво впитавшийся в ткань, был богатым и насыщенным. Он слегка посмаковал его, ощущая на языке привкус множества человеческих смертей и резко выдохнул, перед тем как шагнуть в следующую комнату.
Она отличалась от предыдущей разительно. Странная энергетика этого места пронизывала тело насквозь и, входя в резонанс с его собственной, отдавалась в груди болезненной дрожью, словно медленно подтачивала изнутри, пыталась разрубить невидимые связи, удерживающие клетки воедино, расщепить его на атомы и впитать в белоснежные безликие стены. Энергия поглощала все: звуки его шагов, запахи и вкусы. Входя сюда, он увязал в этой белой пустоте, которая казалось пила его по капле и всякий раз, Андрей сдерживал почти паническое желание покинуть эту комнату как можно скорее. Но именно она была конечным пунктом его пути. Он резко ступил на мраморный пол, чувствуя как по ноге вверх струйками пробегают импульсы, приподнимая волоски на коже. Струящийся через стеклянный потолок свет, отразившись от белоснежных стен, больно обжег глаза, и вампир невольно сощурился.
Романов мысленно окрестил эту комнату ритуальной, хотя ее конфигурация не соответствовала ни одну известному культу. Она была идеально круглой, лишенной каких-либо надписей. В центре возвышался белый мраморный полутораметровый цилиндр, напоминающий алтарь. На основании с четырех сторон он имел небольшие углубления, по форме напоминающие желоба, которые спускались вертикально до самого пола. Каждая прорезь строго ориентирована по сторонам света. Совершенные органы чувств вампира помогали это определить без дополнительных устройств, равно как и направление восьми встроенных в стены конических ниш, высотой около двух метров, в которые, как предполагал Андрей, могли становиться участники тайного ритуала.
Обойдя алтарь кругом, Романов отсчитал нужную плиту в полу и наступил, - задняя стенка одной из ниш поехала в сторону. Вампир проскользнул в узкий проход, попадая в небольшое помещение. Но пребывавший в нем узник больше не нуждался в роскошных апартаментах, как и во всем остальном. Он безвольно сидел, откинувшись в кресле, тонкие руки покоились на подлокотниках, скрепленные браслетами. Рукава сюртука, от времени покрывшегося пылью, были закатаны выше локтей и обнажали предплечья. Из основания одного из них торчала игла с капельницей. Пластиковая трубка красной нитью убегала вверх и соединялась с прикрепленным к стойке пакетом, дозатор медленно отсчитывал капли крови, нарушая тишину через равные промежутки времени.
Андрей подошел к креслу и, наклонившись, пристально вгляделся в лицо Олега, пытаясь отыскать в нем признаки присутствия разума, но тот бессмысленно смотрел перед собой. Ничего не изменилось, князь пребывал в том же состоянии, что и последние полгода. От облегчения Романов рассмеялся. В пустой комнате его смех гулко загрохотал, но Олег никак не реагировал на звук, даже не шелохнулся, продолжая безвольным манекеном восседать на кресле. Такой князь Андрею нравился больше: молчаливый и покорный, безропотно отдавший свой клан. Единственная загвоздка состояла в том, что сознание князя было подавлено, и Андрей не мог воспользоваться его знаниями, а сведения о Совете сейчас бы пришлись весьма кстати. Но возвращать Олега в нормальное состояние он не собирался да и не был уверен, что это возможно. Романов мысленно перенесся в тот день, когда все изменилось, и они с князем поменялись местами. Это случилось, когда за Марко пришла его волчица.
***
Грохот обвала на миг оглушил его, и широкоплечая фигура альфы скрылась за грудой падающих камней. Проход потонул в облаке пыли. От ярости Романов хватил ртом воздух и закашлялся. Он не мог поверить, что всего несколько минут назад в его руках почти были и камень, и Марко, и ненавистная волчица. Он мог бы расквитаться со всеми ними и сбежать, но дар, который делал его всесильным, внезапно подвел. Андрей чертыхнулся и, пнув подкатившийся к ногам камень, оглянулся. Песчаный туман понемногу рассеялся, и он понял, что остался один. Поляк исчез. Романов даже не удивился, лишь сильнее заскрежетал зубами от душившей его злости. Он не доверял Дариушу, и тот подтвердил опасения – при первой же возможности сбежал, оставив Андрея один на один с оборотнем. Романов посмотрел на заблокированный проход, за которым скрылся альфа, – преследовать его не имело смысла, более того, было опасно. Что-то подсказывало Андрею, что шансов против этого волка у него не было. А вот угроза присоединиться к клану Олега по-прежнему нависала нам ним. Лишившись Марко, князь обратит весь гнев на него и не станет больше медлить с инициацией. Эта мысль побудила Андрея к действиям. Особняк сейчас походил на растревоженный улей, с верхних этажей неслись звуки борьбы, - самое время уходить. Словно поторапливая его, по ступенькам главного входа забарабанили чьи-то ноги, и Романов, более не раздумывая, бросился в тот самый лаз, по которому они спускались в темницу с поляком.
