Никогда ещё принцессу не подзывали так, как служанку. Пришлось напомнить себе, что здесь не дворец, и проглотить обиду. В ухе плавали мелкие чешуйки недочищенной рыбы, но это никого не смущало, лесным босякам не до кулинарных изысков.
После еды Соловей объявил, что как только Рину станет лучше, они все уйдут подальше в горы. А пока нужно запастись провизией.
— Как запасаться предлагаешь? У нас даже соли нет! — вскочила как подброшенная Зорка.
— Соль Рин должен был купить, — тихонько сказала другая девушка, взглянула на вожака беспомощно и спросила:
— Зачем он поехал в столицу, соль ведь у рыбаков можно достать?
Ответа на этот вопрос не знал никто кроме Рина, а его сейчас не спросишь, так что Соловей только вздохнул.
— Тай, — кивнул он одному из старших парней, — поведёшь охоту. А я достану соль.
— С ума сошёл? — оказывается, возражать вождю тут может не одна Зорка, Тай с этим тоже справляется. — Тебе сейчас нужно забиться в самые глухие дебри и не высовываться.
— Как и всем нам. Или ты предлагаешь ради мешка соли устроить набег на рыбацкую деревню, чтоб уж точно никто не сомневался где нас искать?
Тай опустил глаза, а Соловей продолжил:
— Не волнуйтесь, я-то в столицу не собираюсь.
— У Рина деньги пропали, — напомнила тихая девушка.
Соловей только отмахнулся:
— Ну и ладно. Всё равно по-честному купить не получится.
На том разговор и закончился. Соловей поседлал вчерашнюю гнедую кобылу, вскочил в седло и только рукой махнул на прощание.
Серьёзный крепыш Тай собрал вокруг себя стайку парней и девушек, они посовещались о чём-то, взяли луки со стрелами, разбились на два отряда. Младшие ушли в лес пешком, старшие взяли лошадей.
Стоянка сразу опустела. Остались только Тиана, раненый Рин и две женщины, которых здесь все называли матерями.
Похоже, они и в самом деле были за матерей всей этой разношерстной стае. По крайней мере, других взрослых тут не наблюдалось.
Тиана в гордом одиночестве уселась у ручья, где ночью пел соловей. Но сейчас маленький певец молчал. Солнце поднялось высоко, прогнало ночную прохладу. Тиана обняла коленки, закрыла глаза, наслаждаясь теплом, и сама не заметила, как уснула.
Ой! Сегодня же весенний бал! Столько нужно сделать, столько подготовить! А она так безнадёжно опаздывает. Лорд Севил опять отчитает её. Она не должна его сердить. Севил ведь такой замечательный! Нужно возвращаться. Прямо срочно нужно к нему.
Тиана поднялась и побрела к опушке. Она смотрела вперёд застывшим ничего не видящим взглядом и возникшую на пути седую женщину попыталась обойти словно дерево. Вот только деревья не хватают внезапно за руки и не отвешивают оплеух, от которых в голове звенит, но мозги прочищаются.
— Ой… — Тиана беспомощно заморгала, — опять да? Он позвал? Я думала, здесь он меня не достанет.
Из глаз против воли покатились крупные слёзы. Мирена вздохнула.
— Тебе, девочка, нужно научиться сопротивляться. Не можешь же ты всю жизнь держаться за Соловья.
— Я научусь, — Тиана быстро закивала, не очень понимая, что именно обещает. — А можно я пока с вами посижу?
— Ладно уж, сиди, что с тобой поделаешь, бестолковый ты ребёнок.
Пусть ребёнок! Пусть бестолковый! Лучше уж так, чем снова вышивать цветочки и в самом деле ничего не соображать.
Весь день она не отходила от суровой матери Соловья. Та попыталась было приставить принцессу к работе, но, когда Тиана чуть не отрезала себе пальцы, забрала у неё нож и велела просто не мешаться.
Полегчало ей только вечером, когда с охоты вернулась гружённая дичью молодежь. Повеяло сразу несколько знакомых ветерков, выдувая из головы дурман, и Тиана вздохнула с облегчением — Соловей здесь оказался не единственным пожирателем магии.
Сам Соловей прискакал на взмыленной кобыле ранним утром, с двумя небольшими мешочками соли, притороченными к седлу, усталый, одновременно весёлый и злой. Ночевать Тиана осталась в шатре Мирены, но заснуть не смогла, боялась вновь попасть под чары, приближение холодного ветра почуяла издалека и вышла встречать Соловья вместе с его матерью.
— Ух, — сказал он, сверкая глазами, — что там делается! На дорогах гвардейцев и благородных рыцарей, как блох на бездомной собаке. Рыбакам выходить в море запретили, лодки обыскивают, всех девушек осматривают. Мои портреты везде развесили. Я теперь — знаменитость! Правда, — добавил он с сожалением, — я на них вообще не похож. Или не рассмотрели, или у художника руки из задницы.
— Как же ты соль достал? — Тиана вдруг испугалась, представив, во что могла вылиться вожаку разбойников вылазка за солью.
— Украл, — легко отмахнулся Соловей. — Всё равно пока рыбаков в море не выпустят, она им без надобности.
Целый день обитатели лесной стоянки разделывали вчерашнюю добычу, солили и развешивали сушиться порезанное на тонкие полоски мясо. Опять все оказались при деле, кроме Тианы и мечущегося в жару Рина. Что перевозить больного в таком состоянии нельзя, понимала даже принцесса. И Соловей это понимал. Подходил несколько раз, щупал лоб, шептался с Миреной, скорбно хмурился, но подготовку к переходу не прекращал. С ног валился от усталости, но спать пошёл, только когда распределил ночные дежурства и проверил первых постовых.
Днём среди людей Тиана чувствовала себя почти спокойно, а ночью опять накатил страх. Снова проситься в шатёр Мирены, в котором кроме неё жила ещё Зара и больной Рин, было неловко и стыдно. Она лежала в своём ненадёжном жилище, пялилась в темноту, слушала звуки леса. Где-то вдали запел соловей. Ему ответил второй, гораздо ближе. Интересно, обе птицы настоящие, или одна из них ходит на двух ногах и ворует соль и принцесс?
Как бы то ни было, птичье пение успокаивало, и Тиана соскользнула в сон.
Музыка, яркий свет, блеск драгоценностей, шуршание пышных платьев, восторг в глазах придворных дам и кавалеров. Женщины обсуждают её наряд? мужчины мечтают заполучить танец с принцессой. «Ваше высочество, вы прекрасны», — несётся отовсюду.
Она кружится в танце, босая нога скользит на гладком мраморном полу.
Босая? Почему она танцует босая?
Додумать мысль не удаётся, ступню пронзает острая боль и Тиана падает.
Где-то вдалеке тревожно ухает сыч.
Музыканты, танцоры, мраморный пол — всего этого нет. Тиана сидит на земле, баюкает проколотую колючкой ногу. Вчера мальчишки протащили здесь сухие ветки для костра и не убрали насыпавшийся мелкий мусор. Босой ногой наступить на колючую ветку шиповника — удовольствие ниже среднего, но этот шиповник её спас, она пришла в себя, не успев уйти со стоянки.
А если бы не было этой колючки? Или если б она обулась? Или боль оказалась недостаточно сильной? Что тогда?
Тиана всхлипнула, паника захлестнула волной. Ей казалось, что она тонет, захлёбывается в собственном ужасе, и только холодный ветерок, тот самый, что вывел её из дворца, не даёт сойти с ума окончательно.
Она ухватилась за этот ветер, вскочила и чуть не упала, наступив на раненую ногу. Ни о чём не думая и не обращая внимания на боль, похромала к источнику ветра. Вломилась в шатёр Соловья, едва не оборвав полог. Подползла на четвереньках, упала рядом, уткнулась лицом в его плечо. Замерла, наслаждаясь ощущением прохлады и безопасности.
— Что ты делаешь? — спокойный голос разбойника вырвал её из прострации.
Действительно, что? Обнимается ночью с мужчиной в его постели. Что он о ней подумает?
Тиана всхлипнула и попыталась отползти. Соловей не дал, ухватил за руку, заглянул в заплаканное лицо, спросил абсолютно спокойно, словно такие визиты были обычным делом:
— Что, всё так плохо?
Тиана кивнула, а потом всё-таки выдавила:
— Да. Он зовёт. Словно знает, что не сможет найти, поэтому усилил зов, чтоб я пришла сама. И я пошла. Опять. Если бы не шиповник…
Она сбилась, замолчала. Глубоко вдохнула, как учил Лиам, когда нужно было успокоиться, сказала:
— Извини. Я пойду к себе.
— Сиди, — тихий голос пригвоздил к месту.
Соловей придвинулся одним плавным движением, прикоснулся ладонью ко лбу. Обычной тёплой человеческой ладонью, но Тиане показалось, что на лоб ей положили кусочек льда. Звонкий холод отрезвлял получше проколотой ноги, бал, дворец и регент с его колдовством отодвинулись далеко-далеко, остались только полумрак шатра, прохладная ладонь и серые глаза напротив.
— Полегчало? — спросил Соловей.
— Да, — в горле внезапно пересохло, Тиана попробовала отстраниться. — Я пойду.
— Куда ты пойдёшь? Ловить потом тебя по всему лесу. Здесь переночуешь.
Тиана покраснела, а потом представила, что скажет лорд Севил, ревностно оберегающий честь будущей жены, если узнает об этом, и захотела остаться ему назло.
— Не бойся, не трону, — верно истолковал её замешательство разбойник. Кивнул на незанятую лежанку. — Поспишь тут. Тай всё равно до утра на дежурстве.
Засыпать слыша совсем рядом чужое дыхание было странно и необычно. Вчера она ночевала вместе с тремя людьми — Миреной, Зарой и Рином, но их присутствие не мешало, измотанная страхом и ожиданием Тиана заснула, едва залезла под одеяло. Сейчас заснуть оказалось сложнее. Соловей дышал мерно, не шевелился и не говорил. Спит он или притворяется? Тиане очень хотелось проверить, но она не решалась заговорить. Хватит и того, что она ворвалась к нему среди ночи.
В лесу опять запели соловьи. Теперь уже точно можно сказать, что настоящие.
Лето, солнце, радость и гордость. Птичьи разговоры и шелест листьев в знакомом лесу. Тени перечёркивают тропинку. Ей четырнадцать лет.
Нет, не ей — ему!
Он — Мар по прозвищу Соловей, сын кузнеца рысьего клана. Отец — один из самых уважаемых людей в селении, и сегодня он будет гордиться сыном! Сегодня Мар заслужил право зваться мужчиной. Он и трое его друзей, которым этим летом тоже исполнилось четырнадцать. Десять дней назад они ушли в горы, взяв из дома лишь одежду, что на себе, и ножи.
Десять дней провести в горах и вернуться с добычей — в этом суть испытания. Кто не выполнит условия: не добудет дичь, вернётся раньше или опоздает — ещё год будет считаться ребёнком.
Они возвращаются в срок и тащат тяжёлую тушу белоснежного горного козла. Почётная добыча, обычно мальчишки приносили куропаток, сурков или серых лисиц. Скупой на похвалу отец улыбнётся, и мама тоже обрадуется. Мясо пойдёт на праздничное угощение, а из шкуры можно сделать одело.
Что-то он совсем размечтался. Какое ещё одеяло? Козёл ведь их общая добыча. Ну, тогда — безрукавки. Козёл большой, на четыре безрукавки должно хватить.
Детскую радость оборвал запах гари на подходе к селению.
Горные кланы частенько грызлись между собой, но на территорию Рысей раньше никто особо не зарился. Охотничьи угодья тут не лучше, чем у других, плодородной земли — кот наплакал. Единственная ценность — прозрачные камни, что дети находят на берегах реки. И то, камни эти нужны только Рысям, остальным — без надобности. Издавна в клане рождаются особенные дети, те, кого называют пожирателями магии. Бесполезная способность, здорово осложняющая жизнь. Уж он-то знает! Сейчас уже научился жить с ней, а когда был меньше, не мог обходиться без камушков. Голодный пожиратель запросто может высушить себя или того, кто рядом. А прозрачный кварц, вынесенный рекой из земных недр и отполированный водой, вбирал в себя силу земли и воды, накапливал, а потом отдавал её тому, кто в ней нуждался. Дети-пожиратели называли эти камни слезами земли, искали их и таскали с собой, пока не научатся контролировать силу и обходиться без них. Хотя он-то давно научился, а всё равно носит парочку в кармане на всякий случай.
— Что-то случилось, — высказал общую мысль коренастый светловолосый Тай.
Мальчишки бросили козлиную тушу и налегке побежали вниз по тропе к деревне. Запах гари всё усиливался, а вместе с ним тревога.
Они опоздали. Страшно и безнадёжно. Деревни Рысей больше не было. Последние дома догорали, а солдаты с белым орлом на нагрудниках — гербом Талласа, стаскивали в общую яму убитых. Мужчин, женщин и детей. Отцов, сестёр, братьев и матерей, которые совсем недавно улыбаясь и, подшучивая, провожали в путь юных охотников. Которые ждали их обратно.
Кер, самый высокий и старший из четвёрки рванулся вперёд, чуть не выскочил из укрытия, увидав в куче своего отца. Мар сбил его с ног кулаком, а Тай не дал разгореться драке. Время словно остановилось. Кажется, юный смешливый Мар умер тогда, а его место занял расчётливый злой Соловей. Парой фраз он привёл в чувство растерянного Лила и взбешённого, не успевшего ещё по-настоящему почувствовать горе, Кера.
Что четверо мальчишек с ножами могут сделать против сотни вооружённых солдат? Ничего. Только наблюдать. И слушать. Ночью, когда талласцы не опасаясь нападения развели костры, они пробрались в сожжённую деревню. Густой запах дыма и крови забивал ноздри, от звука чужих голосов и смеха сдавливало горло. Как можно смеяться и спокойно готовить ужин, убив столько людей? Только надежда, что погибли не все, не давала сойти с ума. Четыре рысёнка затаились во тьме, слушая, впитывая каждое слово ненавистных убийц.
О том, что в Талласе боятся и ненавидят пожирателей магии, они знали всегда. Как и о том, что среди магов очень ценятся камушки-накопители, слёзы земли. Никто только не ждал, что ненависть и жадность талласцев принесёт смерть. После гибели законных правителей регентский совет разгулялся вовсю. Что для них, могущественных лордов, одна затерянная в горах деревушка? Даже если остальные горцы возмутятся, что могут разрозненные кланы против королевской армии?
Регент убивал двух зайцев одним ударом — получал доступ к месторождению вожделенных накопителей магии и избавлялся от опасных пожирателей. Был и третий заяц — лорд Севил приказал доставить ему живыми нескольких пожирателей. В отряде магов не оказалось, правильно — какой маг в своём уме сунется сюда? Простые солдаты различить пожирателей среди выживших не смогли. А пленники молчали — никто не признался. Тогда командир решил всех пленных скопом отправить регенту, а он пусть сам разбирается. Тем более, что пленных оказалось немного. В демонской деревушке женщины схватились за оружие наравне с мужчинами, да и в горячке боя солдаты не особо разбирали, кого убивать. Выжили только две женщины, которые пытались увести и спрятать детей, и эти самые дети — мал мала меньше.
Услышав, что есть выжившие, Соловей даже облегчения не испытал. Мозг просчитывал варианты спасения, а все чувства замерли, словно покрытые толстым слоем льда.
Из захваченной деревни пленных не вывести. Единственный шанс — отбить их по дороге, вряд ли вся сотня отправится с ними. Нормальной дороги в Таллас тут нет — запутанные тропинки по горным склонам, густой лес, обрывы и овраги. Они здесь каждый камень знают, а таласцы — нет. У них нет оружия — не беда. Оружие Рысей до сих пор валяется под ногами. Уходя, они подобрали четыре лука и один метательный нож, собрали, сколько могли, стрел. Постовые талласцев громко переговаривались, гремели доспехами, подходили к кострам, где им так же, как и другим солдатам, щедро наливали разбавленное вино. А может, и не разбавленное — слишком уж весело было воякам.
Во всяком случае, четыре тени прошмыгнувшие в темноте совсем рядом никто из них не заметил.
После еды Соловей объявил, что как только Рину станет лучше, они все уйдут подальше в горы. А пока нужно запастись провизией.
— Как запасаться предлагаешь? У нас даже соли нет! — вскочила как подброшенная Зорка.
— Соль Рин должен был купить, — тихонько сказала другая девушка, взглянула на вожака беспомощно и спросила:
— Зачем он поехал в столицу, соль ведь у рыбаков можно достать?
Ответа на этот вопрос не знал никто кроме Рина, а его сейчас не спросишь, так что Соловей только вздохнул.
— Тай, — кивнул он одному из старших парней, — поведёшь охоту. А я достану соль.
— С ума сошёл? — оказывается, возражать вождю тут может не одна Зорка, Тай с этим тоже справляется. — Тебе сейчас нужно забиться в самые глухие дебри и не высовываться.
— Как и всем нам. Или ты предлагаешь ради мешка соли устроить набег на рыбацкую деревню, чтоб уж точно никто не сомневался где нас искать?
Тай опустил глаза, а Соловей продолжил:
— Не волнуйтесь, я-то в столицу не собираюсь.
— У Рина деньги пропали, — напомнила тихая девушка.
Соловей только отмахнулся:
— Ну и ладно. Всё равно по-честному купить не получится.
На том разговор и закончился. Соловей поседлал вчерашнюю гнедую кобылу, вскочил в седло и только рукой махнул на прощание.
Серьёзный крепыш Тай собрал вокруг себя стайку парней и девушек, они посовещались о чём-то, взяли луки со стрелами, разбились на два отряда. Младшие ушли в лес пешком, старшие взяли лошадей.
Стоянка сразу опустела. Остались только Тиана, раненый Рин и две женщины, которых здесь все называли матерями.
Похоже, они и в самом деле были за матерей всей этой разношерстной стае. По крайней мере, других взрослых тут не наблюдалось.
Тиана в гордом одиночестве уселась у ручья, где ночью пел соловей. Но сейчас маленький певец молчал. Солнце поднялось высоко, прогнало ночную прохладу. Тиана обняла коленки, закрыла глаза, наслаждаясь теплом, и сама не заметила, как уснула.
Ой! Сегодня же весенний бал! Столько нужно сделать, столько подготовить! А она так безнадёжно опаздывает. Лорд Севил опять отчитает её. Она не должна его сердить. Севил ведь такой замечательный! Нужно возвращаться. Прямо срочно нужно к нему.
Тиана поднялась и побрела к опушке. Она смотрела вперёд застывшим ничего не видящим взглядом и возникшую на пути седую женщину попыталась обойти словно дерево. Вот только деревья не хватают внезапно за руки и не отвешивают оплеух, от которых в голове звенит, но мозги прочищаются.
— Ой… — Тиана беспомощно заморгала, — опять да? Он позвал? Я думала, здесь он меня не достанет.
Из глаз против воли покатились крупные слёзы. Мирена вздохнула.
— Тебе, девочка, нужно научиться сопротивляться. Не можешь же ты всю жизнь держаться за Соловья.
— Я научусь, — Тиана быстро закивала, не очень понимая, что именно обещает. — А можно я пока с вами посижу?
— Ладно уж, сиди, что с тобой поделаешь, бестолковый ты ребёнок.
Пусть ребёнок! Пусть бестолковый! Лучше уж так, чем снова вышивать цветочки и в самом деле ничего не соображать.
Весь день она не отходила от суровой матери Соловья. Та попыталась было приставить принцессу к работе, но, когда Тиана чуть не отрезала себе пальцы, забрала у неё нож и велела просто не мешаться.
Полегчало ей только вечером, когда с охоты вернулась гружённая дичью молодежь. Повеяло сразу несколько знакомых ветерков, выдувая из головы дурман, и Тиана вздохнула с облегчением — Соловей здесь оказался не единственным пожирателем магии.
Сам Соловей прискакал на взмыленной кобыле ранним утром, с двумя небольшими мешочками соли, притороченными к седлу, усталый, одновременно весёлый и злой. Ночевать Тиана осталась в шатре Мирены, но заснуть не смогла, боялась вновь попасть под чары, приближение холодного ветра почуяла издалека и вышла встречать Соловья вместе с его матерью.
— Ух, — сказал он, сверкая глазами, — что там делается! На дорогах гвардейцев и благородных рыцарей, как блох на бездомной собаке. Рыбакам выходить в море запретили, лодки обыскивают, всех девушек осматривают. Мои портреты везде развесили. Я теперь — знаменитость! Правда, — добавил он с сожалением, — я на них вообще не похож. Или не рассмотрели, или у художника руки из задницы.
— Как же ты соль достал? — Тиана вдруг испугалась, представив, во что могла вылиться вожаку разбойников вылазка за солью.
— Украл, — легко отмахнулся Соловей. — Всё равно пока рыбаков в море не выпустят, она им без надобности.
Целый день обитатели лесной стоянки разделывали вчерашнюю добычу, солили и развешивали сушиться порезанное на тонкие полоски мясо. Опять все оказались при деле, кроме Тианы и мечущегося в жару Рина. Что перевозить больного в таком состоянии нельзя, понимала даже принцесса. И Соловей это понимал. Подходил несколько раз, щупал лоб, шептался с Миреной, скорбно хмурился, но подготовку к переходу не прекращал. С ног валился от усталости, но спать пошёл, только когда распределил ночные дежурства и проверил первых постовых.
Днём среди людей Тиана чувствовала себя почти спокойно, а ночью опять накатил страх. Снова проситься в шатёр Мирены, в котором кроме неё жила ещё Зара и больной Рин, было неловко и стыдно. Она лежала в своём ненадёжном жилище, пялилась в темноту, слушала звуки леса. Где-то вдали запел соловей. Ему ответил второй, гораздо ближе. Интересно, обе птицы настоящие, или одна из них ходит на двух ногах и ворует соль и принцесс?
Как бы то ни было, птичье пение успокаивало, и Тиана соскользнула в сон.
Музыка, яркий свет, блеск драгоценностей, шуршание пышных платьев, восторг в глазах придворных дам и кавалеров. Женщины обсуждают её наряд? мужчины мечтают заполучить танец с принцессой. «Ваше высочество, вы прекрасны», — несётся отовсюду.
Она кружится в танце, босая нога скользит на гладком мраморном полу.
Босая? Почему она танцует босая?
Додумать мысль не удаётся, ступню пронзает острая боль и Тиана падает.
Где-то вдалеке тревожно ухает сыч.
Музыканты, танцоры, мраморный пол — всего этого нет. Тиана сидит на земле, баюкает проколотую колючкой ногу. Вчера мальчишки протащили здесь сухие ветки для костра и не убрали насыпавшийся мелкий мусор. Босой ногой наступить на колючую ветку шиповника — удовольствие ниже среднего, но этот шиповник её спас, она пришла в себя, не успев уйти со стоянки.
А если бы не было этой колючки? Или если б она обулась? Или боль оказалась недостаточно сильной? Что тогда?
Тиана всхлипнула, паника захлестнула волной. Ей казалось, что она тонет, захлёбывается в собственном ужасе, и только холодный ветерок, тот самый, что вывел её из дворца, не даёт сойти с ума окончательно.
Она ухватилась за этот ветер, вскочила и чуть не упала, наступив на раненую ногу. Ни о чём не думая и не обращая внимания на боль, похромала к источнику ветра. Вломилась в шатёр Соловья, едва не оборвав полог. Подползла на четвереньках, упала рядом, уткнулась лицом в его плечо. Замерла, наслаждаясь ощущением прохлады и безопасности.
— Что ты делаешь? — спокойный голос разбойника вырвал её из прострации.
Действительно, что? Обнимается ночью с мужчиной в его постели. Что он о ней подумает?
Тиана всхлипнула и попыталась отползти. Соловей не дал, ухватил за руку, заглянул в заплаканное лицо, спросил абсолютно спокойно, словно такие визиты были обычным делом:
— Что, всё так плохо?
Тиана кивнула, а потом всё-таки выдавила:
— Да. Он зовёт. Словно знает, что не сможет найти, поэтому усилил зов, чтоб я пришла сама. И я пошла. Опять. Если бы не шиповник…
Она сбилась, замолчала. Глубоко вдохнула, как учил Лиам, когда нужно было успокоиться, сказала:
— Извини. Я пойду к себе.
— Сиди, — тихий голос пригвоздил к месту.
Соловей придвинулся одним плавным движением, прикоснулся ладонью ко лбу. Обычной тёплой человеческой ладонью, но Тиане показалось, что на лоб ей положили кусочек льда. Звонкий холод отрезвлял получше проколотой ноги, бал, дворец и регент с его колдовством отодвинулись далеко-далеко, остались только полумрак шатра, прохладная ладонь и серые глаза напротив.
— Полегчало? — спросил Соловей.
— Да, — в горле внезапно пересохло, Тиана попробовала отстраниться. — Я пойду.
— Куда ты пойдёшь? Ловить потом тебя по всему лесу. Здесь переночуешь.
Тиана покраснела, а потом представила, что скажет лорд Севил, ревностно оберегающий честь будущей жены, если узнает об этом, и захотела остаться ему назло.
— Не бойся, не трону, — верно истолковал её замешательство разбойник. Кивнул на незанятую лежанку. — Поспишь тут. Тай всё равно до утра на дежурстве.
Засыпать слыша совсем рядом чужое дыхание было странно и необычно. Вчера она ночевала вместе с тремя людьми — Миреной, Зарой и Рином, но их присутствие не мешало, измотанная страхом и ожиданием Тиана заснула, едва залезла под одеяло. Сейчас заснуть оказалось сложнее. Соловей дышал мерно, не шевелился и не говорил. Спит он или притворяется? Тиане очень хотелось проверить, но она не решалась заговорить. Хватит и того, что она ворвалась к нему среди ночи.
В лесу опять запели соловьи. Теперь уже точно можно сказать, что настоящие.
Глава 5. Чужой сон
Лето, солнце, радость и гордость. Птичьи разговоры и шелест листьев в знакомом лесу. Тени перечёркивают тропинку. Ей четырнадцать лет.
Нет, не ей — ему!
Он — Мар по прозвищу Соловей, сын кузнеца рысьего клана. Отец — один из самых уважаемых людей в селении, и сегодня он будет гордиться сыном! Сегодня Мар заслужил право зваться мужчиной. Он и трое его друзей, которым этим летом тоже исполнилось четырнадцать. Десять дней назад они ушли в горы, взяв из дома лишь одежду, что на себе, и ножи.
Десять дней провести в горах и вернуться с добычей — в этом суть испытания. Кто не выполнит условия: не добудет дичь, вернётся раньше или опоздает — ещё год будет считаться ребёнком.
Они возвращаются в срок и тащат тяжёлую тушу белоснежного горного козла. Почётная добыча, обычно мальчишки приносили куропаток, сурков или серых лисиц. Скупой на похвалу отец улыбнётся, и мама тоже обрадуется. Мясо пойдёт на праздничное угощение, а из шкуры можно сделать одело.
Что-то он совсем размечтался. Какое ещё одеяло? Козёл ведь их общая добыча. Ну, тогда — безрукавки. Козёл большой, на четыре безрукавки должно хватить.
Детскую радость оборвал запах гари на подходе к селению.
Горные кланы частенько грызлись между собой, но на территорию Рысей раньше никто особо не зарился. Охотничьи угодья тут не лучше, чем у других, плодородной земли — кот наплакал. Единственная ценность — прозрачные камни, что дети находят на берегах реки. И то, камни эти нужны только Рысям, остальным — без надобности. Издавна в клане рождаются особенные дети, те, кого называют пожирателями магии. Бесполезная способность, здорово осложняющая жизнь. Уж он-то знает! Сейчас уже научился жить с ней, а когда был меньше, не мог обходиться без камушков. Голодный пожиратель запросто может высушить себя или того, кто рядом. А прозрачный кварц, вынесенный рекой из земных недр и отполированный водой, вбирал в себя силу земли и воды, накапливал, а потом отдавал её тому, кто в ней нуждался. Дети-пожиратели называли эти камни слезами земли, искали их и таскали с собой, пока не научатся контролировать силу и обходиться без них. Хотя он-то давно научился, а всё равно носит парочку в кармане на всякий случай.
— Что-то случилось, — высказал общую мысль коренастый светловолосый Тай.
Мальчишки бросили козлиную тушу и налегке побежали вниз по тропе к деревне. Запах гари всё усиливался, а вместе с ним тревога.
Они опоздали. Страшно и безнадёжно. Деревни Рысей больше не было. Последние дома догорали, а солдаты с белым орлом на нагрудниках — гербом Талласа, стаскивали в общую яму убитых. Мужчин, женщин и детей. Отцов, сестёр, братьев и матерей, которые совсем недавно улыбаясь и, подшучивая, провожали в путь юных охотников. Которые ждали их обратно.
Кер, самый высокий и старший из четвёрки рванулся вперёд, чуть не выскочил из укрытия, увидав в куче своего отца. Мар сбил его с ног кулаком, а Тай не дал разгореться драке. Время словно остановилось. Кажется, юный смешливый Мар умер тогда, а его место занял расчётливый злой Соловей. Парой фраз он привёл в чувство растерянного Лила и взбешённого, не успевшего ещё по-настоящему почувствовать горе, Кера.
Что четверо мальчишек с ножами могут сделать против сотни вооружённых солдат? Ничего. Только наблюдать. И слушать. Ночью, когда талласцы не опасаясь нападения развели костры, они пробрались в сожжённую деревню. Густой запах дыма и крови забивал ноздри, от звука чужих голосов и смеха сдавливало горло. Как можно смеяться и спокойно готовить ужин, убив столько людей? Только надежда, что погибли не все, не давала сойти с ума. Четыре рысёнка затаились во тьме, слушая, впитывая каждое слово ненавистных убийц.
О том, что в Талласе боятся и ненавидят пожирателей магии, они знали всегда. Как и о том, что среди магов очень ценятся камушки-накопители, слёзы земли. Никто только не ждал, что ненависть и жадность талласцев принесёт смерть. После гибели законных правителей регентский совет разгулялся вовсю. Что для них, могущественных лордов, одна затерянная в горах деревушка? Даже если остальные горцы возмутятся, что могут разрозненные кланы против королевской армии?
Регент убивал двух зайцев одним ударом — получал доступ к месторождению вожделенных накопителей магии и избавлялся от опасных пожирателей. Был и третий заяц — лорд Севил приказал доставить ему живыми нескольких пожирателей. В отряде магов не оказалось, правильно — какой маг в своём уме сунется сюда? Простые солдаты различить пожирателей среди выживших не смогли. А пленники молчали — никто не признался. Тогда командир решил всех пленных скопом отправить регенту, а он пусть сам разбирается. Тем более, что пленных оказалось немного. В демонской деревушке женщины схватились за оружие наравне с мужчинами, да и в горячке боя солдаты не особо разбирали, кого убивать. Выжили только две женщины, которые пытались увести и спрятать детей, и эти самые дети — мал мала меньше.
Услышав, что есть выжившие, Соловей даже облегчения не испытал. Мозг просчитывал варианты спасения, а все чувства замерли, словно покрытые толстым слоем льда.
Из захваченной деревни пленных не вывести. Единственный шанс — отбить их по дороге, вряд ли вся сотня отправится с ними. Нормальной дороги в Таллас тут нет — запутанные тропинки по горным склонам, густой лес, обрывы и овраги. Они здесь каждый камень знают, а таласцы — нет. У них нет оружия — не беда. Оружие Рысей до сих пор валяется под ногами. Уходя, они подобрали четыре лука и один метательный нож, собрали, сколько могли, стрел. Постовые талласцев громко переговаривались, гремели доспехами, подходили к кострам, где им так же, как и другим солдатам, щедро наливали разбавленное вино. А может, и не разбавленное — слишком уж весело было воякам.
Во всяком случае, четыре тени прошмыгнувшие в темноте совсем рядом никто из них не заметил.
