— Можно я сегодня с тобой переночую? — Тиана постаралась изобразить дружелюбную улыбку.
— С чего бы это? — улыбка на девчонку не подействовала.
— Очень надо.
Тиана перестала улыбаться, но Зорка внезапно сменила гнев на милость, шлёпнула ладонью по бревну, приглашая сесть, сказала:
— Рассказывай.
Пришлось рассказать. Тиана и не помнила, когда она в последний раз так много говорила. Длинные заученные речи на церемониях — не в счёт. А вот так, чтоб сидеть рядом и тихо беседовать — когда это было? И было ли вообще? Было! Они говорили так с Лиамом, могли и всю ночь проговорить, если няньки не доглядели и не разогнали вовремя каждого по своим покоям. И сны иногда видели общие, совсем как вчера с Соловьём.
При воспоминании о брате на глаза навернулись слёзы, Тиана заморгала, отчаянно пытаясь удержать их — не хватало только разрыдаться перед лесной девчонкой.
Зорка заметила, но смеяться не стала, сказала почти по-доброму:
— Не реви, высочество. Оно им всем ещё аукнется. Я всегда знала, что талассцы ненормальные, только не знала, что настолько.
— И я ненормальная? — Тиана всё-таки всхлипнула.
— Ты — не знаю, потом разберёмся, — припечатала Зорка. — Но ты не бойся, мы тебя не отдадим. Ты теперь с нами.
Тиана не нашлась, что ответить. Кудрявая разбойница вдруг показалась самым близким и понимающим человеком на свете. После Лиама, конечно.
А Зорка пхнула её в плечо, сверкнула белозубой улыбкой и велела тащить одеяло и ложиться спать.
Ночь выдалась тревожной. Рин ворочался и стонал, Зорка раз за разом вставала к нему — то напоить, то просто проверить, как он. Заснули они далеко за полночь, а проснулись в темноте от волчьего воя. Зорка завозилась, выпутываясь из одеяла, и в этот миг полог шатра рванули, в проходе возник Соловей.
— Одевайтесь, — бросил он, — уходим.
— Соловей, — остановила вожака Зорка, — что происходит?
— Пожар. Серые предупредили. Эти ублюдки то ли случайно подожгли лес, то ли специально. Но ветер в нашу сторону. Сильный. Времени мало. Парни седлают коней, одевайтесь и выходите.
Сам он подхватил на руки закутанного в одеяло Рина и вышел наружу. Когда Тиана и Зорка выбрались за ним, среди деревьев виднелись далёкие пока отблески огня, а стоянку заволокли клубы дыма.
Соловей уже сидел верхом, устроив перед собой Рина и удерживая его за пояс одной рукой. Тай подвёл девушкам осёдланных лошадей.
— К реке, — скомандовал Соловей.
— Успеем? — Тай нервно оглянулся на зарево пожара. — Может, лучше на болото?
— Задохнёмся там, к лысым демонам!
— Успеем, — уверенно заявила Зорка.
Вот уж кто не поддался панике, Тиана позавидовала её спокойствию. Сама она тряслась как осиновый листок.
— Успеем, — твёрдо повторила Зорка на этот раз специально для принцессы, — слышишь, высочество, зубами не стучи, а то волки за свою примут, свататься придут. Выберешь самого красивого и будешь жить в стае.
— Не буду… в стае, — буркнула Тиана, но грубоватая шутка разбойницы и в самом деле помогла успокоиться, только зудела на самом краю сознания мысль, словно она забыла о чём-то важном.
А когда чаща поредела, а узкая лесная тропинка расширилась, позволяя пустить коней галопом, назойливая мысль обратилась в одно слово: «Альвин»!
Тиана ахнула и совсем не по вельможному заорала на весь лес:
— Соловей, стой!
Тот придержал коня:
— Что случилось?
— Альвин! — Тиана задыхалась, не в силах объяснить, но он понял сам.
— Рыцарёнок! Чтоб его демоны разодрали!
— Он же сгорит, — по щекам Тианы потекли слёзы. — Он же ничего плохого не сделал…
— Эт он не успел просто, — буркнул Тай.
— Не успел, — вздохнул Соловей, а кобыла под ним нервно заплясала, выдавая состояние всадника.
— Вот что, Тай, — Соловей принял решение, и лошадь успокоилась, встала как вкопанная, — бери Рина и уходите. Ждите меня за излучиной на том берегу, я догоню.
— С ума сошёл? — Тай, Лил и Зорка возмутились хором. Переглянулись беспомощно, если уж командир чего решил, его не переубедишь.
— Не хочу стать похожим на них, — Соловей неопределённо мотнул головой, но и так понятно на кого «на них».
— Я с тобой! — Тиана грязной ладошкой вытерла слёзы.
— Даже не думай! Тай, присмотри за ней. Будет куда-то рваться, не пускай. Можешь и по башке стукнуть, только совсем не прибей.
— У меня руки заняты.
— У Зорки свободны, если что — она стукнет. Вы, главное, глаз с девчонки не спускайте.
И пока Зорка ухмылялась, а Тиана пыталась придумать достойный ответ, повернул лошадь и умчался, махнув рукой на прощанье.
Пока Соловей добрался до брошенной стоянки, он много раз успел обозвать рыцарёнка всякими нехорошими словами, а себя — самоубийцей.
Лес горел. Вся лесная живность спасалась от огня — бежала, летела, прыгала и ползла. Один он мчался навстречу пожару. Пламя скакало по верхушкам деревьев, душило дымом и жаром, осыпалось вниз снопами искр, стекало по стволам рыжими струями.
Берег маленького лесного озерка, где забыли пленника, весь в дыму, горит сухая хвоя под ногами, но верховой пожар пока сюда не добрался. Рыцарёнок как-то подозрительно обмяк в верёвках, голова свесилась на грудь, волосы закрыли лицо. Он хоть живой?
Соловей спрыгнул с седла, первым делом залепил пареньку пощёчину. Тот ошалело вскинулся и закашлял. Живой! Где-то рядом с грохотом и треском повалилось дерево. Близко. Слишком близко. Соловей торопливо пилил ножом многочисленные витки верёвки, когда сверху упала горящая ветка — прямо на шею кобыле. Та дико взвизгнула, рванулась. Соловей не удержал повод.
— Стой, зараза! — дёрнулся следом.
Куда там. Попробуй догони в горящем лесу испуганную лошадь.
— Вот же скотина, — Соловей вернулся к прерванному занятию. Ладно, всё равно они бы вдвоём верхом не выехали. Скорее всего, он бы и один не успел. Остаётся надеяться, что кобыла сумеет спастись.
Последняя верёвка поддалась, и пленник, не устояв на ногах, тяжело завалился вперёд.
Понимает ли он, что происходит, или настолько одурел от дыма и огня, что ему уже всё равно? Пока больше похоже на второй вариант.
Соловей выругался, помянув всех предков рыцарёнка до десятого колена, и поволок его к воде.
Озеро маленькое и неглубокое. В центре — заросший осокой и камышом островок. Единственный шанс на спасение.
В воде рыцарёнок немного пришёл в себя.
— Плавать умеешь? — спросил Соловей.
Тот молча кивнул.
— Ну так, плыви!
Дно возле острова топкое, болотистое, в воде не постоишь. Шатаясь и кашляя, выбрались на берег. Даже не отдышавшись, Соловей принялся под корень рубить ножом камыш и бросать его в воду.
— Что ты делаешь? — голос рыцарёнка не слушался, он еле выдавил слова из пересохшего горла.
Соловей ответил, не прекращая работы:
— Если сюда искры донесёт, сгорим к ядрёной бабушке. Нужно убрать всё это, чтоб нечему было гореть.
Рыцарёнок кивнул и с остервенением принялся выдирать камыш руками. Резал ладони об острые листья, стряхивал кровь и брался за следующую камышину.
— Хватит, — Соловей придержал его за плечо. — Намочи рубаху и закрой лицо. Ложись на землю и не поднимайся, пока не пройдёт огонь. У земли дышать будет легче.
Рыцарёнок послушался, скинул куртку и рубаху. Куртку поспешно натянул обратно, а и без того мокрую рубаху макнул в воду и не выжимая повязал на лицо. Соловей своей рубахой обмотал голову целиком.
Сколько это продолжалось? Обоим казалось, что вечность. Огонь полыхал на берегу, жар и дым окутывали остров. Несколько раз они заползали в воду намочить высохшую одежду.
Внимание Соловья привлёк тихий скулёж. В воде барахтался волк. Молодой и тощий волк-переярок, наверняка ещё недавно ходил за мамкой, а теперь отбился от стаи, ошалел от страха, выбился из сил. Сил и у Соловья почти не осталось, за каждый вдох приходилось бороться, но всё же он кинул непослушное тело в воду, в несколько гребков добрался до зверя, ухватил за шкирку, вытащил на остров. Рыцарёнок от такого соседства опасливо отодвинулся, но волк ни выяснять отношения, ни убегать не стал. Упал рядышком, тяжело дыша. Соловей оторвал лоскут от многострадальной рубахи и накинул ему на морду. Волк и тут не возмутился.
Рыцарёнок подозрительно затих. Соловей вновь отвесил ему оплеуху:
— Не спать!
Паренёк вскинулся, хватанул ртом горячего воздуха, закашлялся и пополз мочить высохшую рубаху.
Огонь не успокоился, пока не сожрал всё, до чего смог дотянуться. Не погас, ушёл с ветром на север. Там дальше — широкая река, ещё дальше — горы. На востоке — болота. Вроде сырость сплошная, но если б загорелись торфяники… Слава всем богам, духам и демонам, что огонь туда не пошёл. Сейчас через реку ему не перекинуться, значит, скоро сам погаснет. Главное, чтоб ветер не поменялся.
И всё же — случайность пожар или нет? Если нет, получается, что талласцам не так уж нужна их принцесса.
Последнюю мысль он высказал вслух, и закопчённый рыцарёнок тут же возмутился:
— Не может этого быть! За принцессу любой жизнь отдаст!
— Ага… Любой… как же. В вашем-то гадюшнике.
Рыцарёнок почему-то не возразил, Соловей даже удивился его покладистости.
Они сидели на голом пятачке земли, дышали по-прежнему сквозь мокрые тряпки. Волк-подросток лежал чуть в стороне от людей, насторожив уши, кусок рубахи он с морды скинул, но убегать не спешил. Да на островке и убегать-то особо некуда, а берег всё ещё тлел и дымил.
— Где принцесса? — вдруг не поднимая глаз, тихо спросил рыцарёнок.
— В безопасности. Я надеюсь.
— Ты правда её не трогал?
— Кого? Тиану? Трогал, конечно. За разные места!
Рыцарёнок вскочил, но Соловей сбил его с ног ловким пинком.
— Сядь ненормальный. В этом смысле, — он выделил интонацией слово «этом», — я девчонку не трогал. И в шатёр она ко мне сама пришла. Тоже не затем, что ты, баран, подумал.
— Я испугался, — вздохнул мальчишка. — Принцесса Тиана… она… добрая и красивая.
— Добрая? — хохотнул Соловей, — что-то не заметил. Красивая? — он задумался. — Ну, может, когда-нибудь станет. Сейчас она похожа на жеребёнка.
— Жеребенка?! — возмутился рыцарь. Похоже, так его принцессу ещё не называли.
— Ага, — спокойно объяснил Соловей, — вредного, прыгучего и норовистого. Который сбежал от мамки и не знает теперь, что делать.
— Нет у неё матери!
— Знаю, — смеяться резко расхотелось.
— Зачем ты её забрал?
— Я?! Да она как репейник, вцепится — не отдерёшь.
— Зачем ей в тебя вцепляться?
— Ооо, — протянул Соловей, — причина есть. И серьёзная причина, даже меня проняла.
— Какая ещё причина?
— Ты за своей принцессой в последнее время ничего странного не замечал?
— Ничего я не замечал!
— Вооот, — Соловей с видом умудрённого жизнью наставника воздел к небу палец, — внимательнее нужно быть к ближним. Тогда, глядишь, и принцессы перестанут сбегать.
Сидеть вот так и болтать с талласким рыцарем было странно. Странно, что замолчала застарелая ненависть, только печаль и усталость остались. Рыцарёнок, Альвин, как назвала его Тиана, ведь одного возраста с Рином. Хотя нет, в рыцари посвящают в семнадцать. Значит — старше. Ну, по нему не скажешь — пацан пацаном. Если Тиана — жеребёнок, то этот — скворец закопчённый. Только из гнезда вылетел, и сразу вороны чуть не заклевали.
— Ты позволишь мне её увидеть? — отвлёк от умных мыслей рыцарёнок.
— А не обнаглел ли ты, парень? — искренне изумился Соловей. — Может мне тебя прямо здесь прирезать? Тиана просила не дать тебе сгореть, про нож она ничего не говорила.
— Принцесса Тиана просила за меня?! — пацан услышал только то, что захотел.
Соловей вздохнул:
— Вы с Тианой часом не родственники? Двое блаженных. Я сейчас тебя убить пообещал.
Рыцарёнок зыркнул из-под перепачканной сажей длинной чёлки, сказал серьёзно:
— Теперь не убьёшь.
— Точно блаженный. Я б на твоём месте убирался к мамочке, пока отпускают.
— Моя мать не заметит пропажу, даже если ты меня зарежешь. Так что я, пожалуй, не буду торопиться домой. Я клялся защищать принцессу и выполню свою клятву!
— Меня меньше всего интересуют глупые клятвы талласцев.
— Я могу помочь, — зашёл Альвин с другой стороны, — у вас ведь есть раненый. Я прав?
— Ну, есть. Тебе-то какое дело?
— Бабка моей кормилицы — сильная ведунья. И она меня привечала куда лучше, чем родная бабушка.
— И что? — Соловей нахмурился, но скрыть вспыхнувшую надежду не смог.
— Она учила меня. Я не самый лучший целитель, но другого у вас нет.
— Если сможешь вылечить Рина, хоть женись на своей принцессе — сам благословлю. Но если обманешь — башку сверну, как курёнку.
— Не обману!
И всё-таки Альвин нервно сглотнул, он не был уверен в своих силах.
Выбраться с острова они рискнули лишь утром. И то Соловей предпочёл бы ещё подождать, не соваться в тлеющий лес, но гнала вперёд тревога за Рина. Как он? Только бы не опоздать.
Спасённый волк переплыл с ними озеро, но от воды отходить не захотел.
— Дурачок, — сказал ему Соловей, — ищи стаю, один останешься — пропадёшь.
Волк вздохнул, окинул тоскливым взглядом сгоревший лес, но с места не сдвинулся.
— Ну, как знаешь, серый. Бывай. Удачи тебе.
— Что? — Соловей обернулся к Альвину. — Что ты вылупился на меня, как на крылатую лягушку?
— Ты так говоришь с ним. Как с человеком.
— Нормально я с ним говорю. Волки больше людей понимают. А этот молодой ещё, глупый, помрёт быстро, если не поумнеет.
— Что ж ты бросаешь его такого — молодого и глупого?
— А что мне его на верёвке к счастью тащить? Каждый сам выбирает свою судьбу.
— Это только у волков так. Жаль, что люди не всегда могут выбирать, — последние слова Альвин прошептал так тихо, что Соловей их еле разобрал.
Лес после пожара — жуткое место. Дышать трудно, хрустят под ногами угли, сыпется сверху сажа и пепел, может и что крупнее прилететь, например, обгорелая или ещё тлеющая ветка. Упавшие деревья перегородили тропу, приходится перебираться через них или обходить. Обуглившиеся трупики не успевших сбежать животных то и дело попадаются на пути.
— Серым еды теперь на месяц хватит, только они не любят жареное, — пытается пошутить Соловей, но ему невесело.
Они оба голодные, но трогать погибших животных не хочется ни одному. У Соловья на поясе фляжка с полной сажи водой из озера — единственный их припас. И к тому времени, когда они выходят на берег реки, фляжка давно уже пуста.
В реке тоже плавают хлопья сажи, но другой берег радует живой зеленью.
Соловей украдкой выдыхает. Он до последнего боялся, что огонь перекинется через реку. От облегчения на глаза наворачиваются слёзы. Он смахивает их, размазывая копоть по лицу.
— Как нам перебраться? — Альвин напряженно смотрит на воду.
Соловей переводит на него тяжёлый взгляд.
— Ты ж понимаешь, что если узнаешь это, я не смогу тебя отпустить?
— Альвин нервно сглатывает, но отвечает твёрдо:
— Понимаю.
— Тогда пошли, тут есть брод.
Брод здесь глубокий, вода достаёт до груди, иногда — до подбородка. В двух местах приходится плыть. Не самая удобная переправа, но другой нет.
На том берегу их встречают. Но совсем не те, кого Соловей ожидал встретить.
Двое подростков в одинаковой одежде, на груди — одинаковые прозрачные капельки на грубых шнурках. Отличить их можно, только если хорошо приглядеться, хотя они не близнецы. Брат и сестра погодки. Сай и Сая. Ему тринадцать лет, ей — двенадцать. Оба пожиратели магии, а ещё отличные охотники.
— С чего бы это? — улыбка на девчонку не подействовала.
— Очень надо.
Тиана перестала улыбаться, но Зорка внезапно сменила гнев на милость, шлёпнула ладонью по бревну, приглашая сесть, сказала:
— Рассказывай.
Пришлось рассказать. Тиана и не помнила, когда она в последний раз так много говорила. Длинные заученные речи на церемониях — не в счёт. А вот так, чтоб сидеть рядом и тихо беседовать — когда это было? И было ли вообще? Было! Они говорили так с Лиамом, могли и всю ночь проговорить, если няньки не доглядели и не разогнали вовремя каждого по своим покоям. И сны иногда видели общие, совсем как вчера с Соловьём.
При воспоминании о брате на глаза навернулись слёзы, Тиана заморгала, отчаянно пытаясь удержать их — не хватало только разрыдаться перед лесной девчонкой.
Зорка заметила, но смеяться не стала, сказала почти по-доброму:
— Не реви, высочество. Оно им всем ещё аукнется. Я всегда знала, что талассцы ненормальные, только не знала, что настолько.
— И я ненормальная? — Тиана всё-таки всхлипнула.
— Ты — не знаю, потом разберёмся, — припечатала Зорка. — Но ты не бойся, мы тебя не отдадим. Ты теперь с нами.
Тиана не нашлась, что ответить. Кудрявая разбойница вдруг показалась самым близким и понимающим человеком на свете. После Лиама, конечно.
А Зорка пхнула её в плечо, сверкнула белозубой улыбкой и велела тащить одеяло и ложиться спать.
Прода от 19.03.2022, 09:46
Глава 7. Пожар
Ночь выдалась тревожной. Рин ворочался и стонал, Зорка раз за разом вставала к нему — то напоить, то просто проверить, как он. Заснули они далеко за полночь, а проснулись в темноте от волчьего воя. Зорка завозилась, выпутываясь из одеяла, и в этот миг полог шатра рванули, в проходе возник Соловей.
— Одевайтесь, — бросил он, — уходим.
— Соловей, — остановила вожака Зорка, — что происходит?
— Пожар. Серые предупредили. Эти ублюдки то ли случайно подожгли лес, то ли специально. Но ветер в нашу сторону. Сильный. Времени мало. Парни седлают коней, одевайтесь и выходите.
Сам он подхватил на руки закутанного в одеяло Рина и вышел наружу. Когда Тиана и Зорка выбрались за ним, среди деревьев виднелись далёкие пока отблески огня, а стоянку заволокли клубы дыма.
Соловей уже сидел верхом, устроив перед собой Рина и удерживая его за пояс одной рукой. Тай подвёл девушкам осёдланных лошадей.
— К реке, — скомандовал Соловей.
— Успеем? — Тай нервно оглянулся на зарево пожара. — Может, лучше на болото?
— Задохнёмся там, к лысым демонам!
— Успеем, — уверенно заявила Зорка.
Вот уж кто не поддался панике, Тиана позавидовала её спокойствию. Сама она тряслась как осиновый листок.
— Успеем, — твёрдо повторила Зорка на этот раз специально для принцессы, — слышишь, высочество, зубами не стучи, а то волки за свою примут, свататься придут. Выберешь самого красивого и будешь жить в стае.
— Не буду… в стае, — буркнула Тиана, но грубоватая шутка разбойницы и в самом деле помогла успокоиться, только зудела на самом краю сознания мысль, словно она забыла о чём-то важном.
А когда чаща поредела, а узкая лесная тропинка расширилась, позволяя пустить коней галопом, назойливая мысль обратилась в одно слово: «Альвин»!
Тиана ахнула и совсем не по вельможному заорала на весь лес:
— Соловей, стой!
Тот придержал коня:
— Что случилось?
— Альвин! — Тиана задыхалась, не в силах объяснить, но он понял сам.
— Рыцарёнок! Чтоб его демоны разодрали!
— Он же сгорит, — по щекам Тианы потекли слёзы. — Он же ничего плохого не сделал…
— Эт он не успел просто, — буркнул Тай.
— Не успел, — вздохнул Соловей, а кобыла под ним нервно заплясала, выдавая состояние всадника.
— Вот что, Тай, — Соловей принял решение, и лошадь успокоилась, встала как вкопанная, — бери Рина и уходите. Ждите меня за излучиной на том берегу, я догоню.
— С ума сошёл? — Тай, Лил и Зорка возмутились хором. Переглянулись беспомощно, если уж командир чего решил, его не переубедишь.
— Не хочу стать похожим на них, — Соловей неопределённо мотнул головой, но и так понятно на кого «на них».
— Я с тобой! — Тиана грязной ладошкой вытерла слёзы.
— Даже не думай! Тай, присмотри за ней. Будет куда-то рваться, не пускай. Можешь и по башке стукнуть, только совсем не прибей.
— У меня руки заняты.
— У Зорки свободны, если что — она стукнет. Вы, главное, глаз с девчонки не спускайте.
И пока Зорка ухмылялась, а Тиана пыталась придумать достойный ответ, повернул лошадь и умчался, махнув рукой на прощанье.
Пока Соловей добрался до брошенной стоянки, он много раз успел обозвать рыцарёнка всякими нехорошими словами, а себя — самоубийцей.
Лес горел. Вся лесная живность спасалась от огня — бежала, летела, прыгала и ползла. Один он мчался навстречу пожару. Пламя скакало по верхушкам деревьев, душило дымом и жаром, осыпалось вниз снопами искр, стекало по стволам рыжими струями.
Берег маленького лесного озерка, где забыли пленника, весь в дыму, горит сухая хвоя под ногами, но верховой пожар пока сюда не добрался. Рыцарёнок как-то подозрительно обмяк в верёвках, голова свесилась на грудь, волосы закрыли лицо. Он хоть живой?
Соловей спрыгнул с седла, первым делом залепил пареньку пощёчину. Тот ошалело вскинулся и закашлял. Живой! Где-то рядом с грохотом и треском повалилось дерево. Близко. Слишком близко. Соловей торопливо пилил ножом многочисленные витки верёвки, когда сверху упала горящая ветка — прямо на шею кобыле. Та дико взвизгнула, рванулась. Соловей не удержал повод.
— Стой, зараза! — дёрнулся следом.
Куда там. Попробуй догони в горящем лесу испуганную лошадь.
— Вот же скотина, — Соловей вернулся к прерванному занятию. Ладно, всё равно они бы вдвоём верхом не выехали. Скорее всего, он бы и один не успел. Остаётся надеяться, что кобыла сумеет спастись.
Последняя верёвка поддалась, и пленник, не устояв на ногах, тяжело завалился вперёд.
Понимает ли он, что происходит, или настолько одурел от дыма и огня, что ему уже всё равно? Пока больше похоже на второй вариант.
Соловей выругался, помянув всех предков рыцарёнка до десятого колена, и поволок его к воде.
Озеро маленькое и неглубокое. В центре — заросший осокой и камышом островок. Единственный шанс на спасение.
В воде рыцарёнок немного пришёл в себя.
— Плавать умеешь? — спросил Соловей.
Тот молча кивнул.
— Ну так, плыви!
Дно возле острова топкое, болотистое, в воде не постоишь. Шатаясь и кашляя, выбрались на берег. Даже не отдышавшись, Соловей принялся под корень рубить ножом камыш и бросать его в воду.
— Что ты делаешь? — голос рыцарёнка не слушался, он еле выдавил слова из пересохшего горла.
Соловей ответил, не прекращая работы:
— Если сюда искры донесёт, сгорим к ядрёной бабушке. Нужно убрать всё это, чтоб нечему было гореть.
Рыцарёнок кивнул и с остервенением принялся выдирать камыш руками. Резал ладони об острые листья, стряхивал кровь и брался за следующую камышину.
— Хватит, — Соловей придержал его за плечо. — Намочи рубаху и закрой лицо. Ложись на землю и не поднимайся, пока не пройдёт огонь. У земли дышать будет легче.
Рыцарёнок послушался, скинул куртку и рубаху. Куртку поспешно натянул обратно, а и без того мокрую рубаху макнул в воду и не выжимая повязал на лицо. Соловей своей рубахой обмотал голову целиком.
Сколько это продолжалось? Обоим казалось, что вечность. Огонь полыхал на берегу, жар и дым окутывали остров. Несколько раз они заползали в воду намочить высохшую одежду.
Внимание Соловья привлёк тихий скулёж. В воде барахтался волк. Молодой и тощий волк-переярок, наверняка ещё недавно ходил за мамкой, а теперь отбился от стаи, ошалел от страха, выбился из сил. Сил и у Соловья почти не осталось, за каждый вдох приходилось бороться, но всё же он кинул непослушное тело в воду, в несколько гребков добрался до зверя, ухватил за шкирку, вытащил на остров. Рыцарёнок от такого соседства опасливо отодвинулся, но волк ни выяснять отношения, ни убегать не стал. Упал рядышком, тяжело дыша. Соловей оторвал лоскут от многострадальной рубахи и накинул ему на морду. Волк и тут не возмутился.
Рыцарёнок подозрительно затих. Соловей вновь отвесил ему оплеуху:
— Не спать!
Паренёк вскинулся, хватанул ртом горячего воздуха, закашлялся и пополз мочить высохшую рубаху.
Огонь не успокоился, пока не сожрал всё, до чего смог дотянуться. Не погас, ушёл с ветром на север. Там дальше — широкая река, ещё дальше — горы. На востоке — болота. Вроде сырость сплошная, но если б загорелись торфяники… Слава всем богам, духам и демонам, что огонь туда не пошёл. Сейчас через реку ему не перекинуться, значит, скоро сам погаснет. Главное, чтоб ветер не поменялся.
И всё же — случайность пожар или нет? Если нет, получается, что талласцам не так уж нужна их принцесса.
Последнюю мысль он высказал вслух, и закопчённый рыцарёнок тут же возмутился:
— Не может этого быть! За принцессу любой жизнь отдаст!
— Ага… Любой… как же. В вашем-то гадюшнике.
Рыцарёнок почему-то не возразил, Соловей даже удивился его покладистости.
Они сидели на голом пятачке земли, дышали по-прежнему сквозь мокрые тряпки. Волк-подросток лежал чуть в стороне от людей, насторожив уши, кусок рубахи он с морды скинул, но убегать не спешил. Да на островке и убегать-то особо некуда, а берег всё ещё тлел и дымил.
— Где принцесса? — вдруг не поднимая глаз, тихо спросил рыцарёнок.
— В безопасности. Я надеюсь.
— Ты правда её не трогал?
— Кого? Тиану? Трогал, конечно. За разные места!
Рыцарёнок вскочил, но Соловей сбил его с ног ловким пинком.
— Сядь ненормальный. В этом смысле, — он выделил интонацией слово «этом», — я девчонку не трогал. И в шатёр она ко мне сама пришла. Тоже не затем, что ты, баран, подумал.
— Я испугался, — вздохнул мальчишка. — Принцесса Тиана… она… добрая и красивая.
— Добрая? — хохотнул Соловей, — что-то не заметил. Красивая? — он задумался. — Ну, может, когда-нибудь станет. Сейчас она похожа на жеребёнка.
— Жеребенка?! — возмутился рыцарь. Похоже, так его принцессу ещё не называли.
— Ага, — спокойно объяснил Соловей, — вредного, прыгучего и норовистого. Который сбежал от мамки и не знает теперь, что делать.
— Нет у неё матери!
— Знаю, — смеяться резко расхотелось.
— Зачем ты её забрал?
— Я?! Да она как репейник, вцепится — не отдерёшь.
— Зачем ей в тебя вцепляться?
— Ооо, — протянул Соловей, — причина есть. И серьёзная причина, даже меня проняла.
— Какая ещё причина?
— Ты за своей принцессой в последнее время ничего странного не замечал?
— Ничего я не замечал!
— Вооот, — Соловей с видом умудрённого жизнью наставника воздел к небу палец, — внимательнее нужно быть к ближним. Тогда, глядишь, и принцессы перестанут сбегать.
Прода от 20.03.2022, 19:40
Глава 8. Договор
Сидеть вот так и болтать с талласким рыцарем было странно. Странно, что замолчала застарелая ненависть, только печаль и усталость остались. Рыцарёнок, Альвин, как назвала его Тиана, ведь одного возраста с Рином. Хотя нет, в рыцари посвящают в семнадцать. Значит — старше. Ну, по нему не скажешь — пацан пацаном. Если Тиана — жеребёнок, то этот — скворец закопчённый. Только из гнезда вылетел, и сразу вороны чуть не заклевали.
— Ты позволишь мне её увидеть? — отвлёк от умных мыслей рыцарёнок.
— А не обнаглел ли ты, парень? — искренне изумился Соловей. — Может мне тебя прямо здесь прирезать? Тиана просила не дать тебе сгореть, про нож она ничего не говорила.
— Принцесса Тиана просила за меня?! — пацан услышал только то, что захотел.
Соловей вздохнул:
— Вы с Тианой часом не родственники? Двое блаженных. Я сейчас тебя убить пообещал.
Рыцарёнок зыркнул из-под перепачканной сажей длинной чёлки, сказал серьёзно:
— Теперь не убьёшь.
— Точно блаженный. Я б на твоём месте убирался к мамочке, пока отпускают.
— Моя мать не заметит пропажу, даже если ты меня зарежешь. Так что я, пожалуй, не буду торопиться домой. Я клялся защищать принцессу и выполню свою клятву!
— Меня меньше всего интересуют глупые клятвы талласцев.
— Я могу помочь, — зашёл Альвин с другой стороны, — у вас ведь есть раненый. Я прав?
— Ну, есть. Тебе-то какое дело?
— Бабка моей кормилицы — сильная ведунья. И она меня привечала куда лучше, чем родная бабушка.
— И что? — Соловей нахмурился, но скрыть вспыхнувшую надежду не смог.
— Она учила меня. Я не самый лучший целитель, но другого у вас нет.
— Если сможешь вылечить Рина, хоть женись на своей принцессе — сам благословлю. Но если обманешь — башку сверну, как курёнку.
— Не обману!
И всё-таки Альвин нервно сглотнул, он не был уверен в своих силах.
Выбраться с острова они рискнули лишь утром. И то Соловей предпочёл бы ещё подождать, не соваться в тлеющий лес, но гнала вперёд тревога за Рина. Как он? Только бы не опоздать.
Спасённый волк переплыл с ними озеро, но от воды отходить не захотел.
— Дурачок, — сказал ему Соловей, — ищи стаю, один останешься — пропадёшь.
Волк вздохнул, окинул тоскливым взглядом сгоревший лес, но с места не сдвинулся.
— Ну, как знаешь, серый. Бывай. Удачи тебе.
— Что? — Соловей обернулся к Альвину. — Что ты вылупился на меня, как на крылатую лягушку?
— Ты так говоришь с ним. Как с человеком.
— Нормально я с ним говорю. Волки больше людей понимают. А этот молодой ещё, глупый, помрёт быстро, если не поумнеет.
— Что ж ты бросаешь его такого — молодого и глупого?
— А что мне его на верёвке к счастью тащить? Каждый сам выбирает свою судьбу.
— Это только у волков так. Жаль, что люди не всегда могут выбирать, — последние слова Альвин прошептал так тихо, что Соловей их еле разобрал.
Лес после пожара — жуткое место. Дышать трудно, хрустят под ногами угли, сыпется сверху сажа и пепел, может и что крупнее прилететь, например, обгорелая или ещё тлеющая ветка. Упавшие деревья перегородили тропу, приходится перебираться через них или обходить. Обуглившиеся трупики не успевших сбежать животных то и дело попадаются на пути.
— Серым еды теперь на месяц хватит, только они не любят жареное, — пытается пошутить Соловей, но ему невесело.
Они оба голодные, но трогать погибших животных не хочется ни одному. У Соловья на поясе фляжка с полной сажи водой из озера — единственный их припас. И к тому времени, когда они выходят на берег реки, фляжка давно уже пуста.
В реке тоже плавают хлопья сажи, но другой берег радует живой зеленью.
Соловей украдкой выдыхает. Он до последнего боялся, что огонь перекинется через реку. От облегчения на глаза наворачиваются слёзы. Он смахивает их, размазывая копоть по лицу.
— Как нам перебраться? — Альвин напряженно смотрит на воду.
Соловей переводит на него тяжёлый взгляд.
— Ты ж понимаешь, что если узнаешь это, я не смогу тебя отпустить?
— Альвин нервно сглатывает, но отвечает твёрдо:
— Понимаю.
— Тогда пошли, тут есть брод.
Брод здесь глубокий, вода достаёт до груди, иногда — до подбородка. В двух местах приходится плыть. Не самая удобная переправа, но другой нет.
На том берегу их встречают. Но совсем не те, кого Соловей ожидал встретить.
Двое подростков в одинаковой одежде, на груди — одинаковые прозрачные капельки на грубых шнурках. Отличить их можно, только если хорошо приглядеться, хотя они не близнецы. Брат и сестра погодки. Сай и Сая. Ему тринадцать лет, ей — двенадцать. Оба пожиратели магии, а ещё отличные охотники.
