Сияние его ауры обуглило растительное тело феи и развеяло несколько мертвецов. Золотистый, словно голем из раскаленного металла, прорубился дальше в ряды противника.
Небо озарила мощная электрическая вспышка. На долю секунды стало светло как днем, затем оглушительно громыхнуло, и на землю упал дымящийся труп кошмарки, а следом - Сехтен, чудом успевший сгруппироваться при падении. Королева Воздуха и Тьмы мертвой хваткой вцепилась в руку Эридана, не давая упасть. Молнии пробегали по крылатому телу, стали обожженного нагрудника, распростертым крыльям, концентрируясь в ослепительном сиянии глаз и приоткрытого рта. Их жгучие стрелы жалили Эридана, заставляя корчиться от боли. С хлопком он переместился из захвата… и рухнул вниз, промахнувшись мимо цели. Зло зарычав, он выместил разочарование на обожженном фоморе, подрубил его уродливые ноги и превратил голову в расплавленное месиво из плоти и костей.
Кьяра вспомнила, что в сказке у Мэб вместо сердца был волшебный кусочек льда. Про Эридана придумали аналогичную сказку, пророча его, видимо, в следующие Принцы Мороза или даже в Короли Воздуха и Тьмы. Ледяное сердце против ледяного сердца, как поэтично… Не поэтому ли победить можно, только будучи воплощением пламени? Девушка отбросила отвлекающие ассоциации. Мэб все так же висела в небе, недосягаемая и величественная, и с этим нужно было что-то делать. Серебряный дракон стрелой взмыл в небо. Каким бы величе-ственным ты ни был, всегда рискуешь рухнуть на землю. Острые зубы вцепились в плечо королевы, лапы обхватили стройное тело, несмотря на удары молний, прожигающие чешую. Кошмарная боль пронзила глаз, отдавшись в голову, но Кьяра не отпустила свою добычу, камнем рухнула вниз, Распахнув крылья почти у самой земли, чтобы смягчить падение. Эридан, распрямившийся над трупом фомора, с удивлением обернулся. Королева был низ-вергнута на землю, вся в его распоряжении, в лапах истекающего кровью одноглазого драко-на.
Огненный меч Сехтена подрубил ноги мертвому коню, тот безмолвно завалился набок, подминая под себя всадника. Второй удар двуручником раздробил ребра нежити и заставил зловещую силу покинуть замороженные останки. Горстка костей, обтянутых плотью, затихла, и шрамоликий устремился к Лемифинви. Вместе с Каленгилом они добили двух последних, Ятар не без труда обезглавил последнего фомора под метания объятых пламенем мертвецов.
По земле прошла волна дрожи, опрокинувшая нескольких эльфов. Недалеко от оконча-тельно упокоившегося всадника, разбрасывая огромные куски спрессованного снега, выросло дерево, усыпанное крупными розовыми цветами. Ветви, похожие на длинные плети ивы, трепетали, словно это дерево дышало, по лозам, из которого был сплетен толстый ствол, пробегали пульсирующие волны.
Мэб забилась в драконьих объятиях и, понимая, что не сможет выбраться, снова при-бегла к магии. Тифлингесса почувствовала, как волна сырой мощи прошила ее насквозь, срывая чешую с плоти, словно сухие листья, ломая кости, разрывая мышцы и опасно сжимая внутренние органы. Кьяра закричала, когда этот чудовищный порыв обнажил грудную клетку дракона, сломал наросты на черепе. Глазница пылала огнем, захрустела гортань и прочные шейные позвонки. Невидимая сила грозилась оторвать голову, но она продолжала держать свою пленницу. Похожая волна ударила по альбиносу. Часть он отразил щитом, и это помогло ему устоять на ногах. Предвкушение скорой расправы над врагом заставило его двигаться против этой чудовищной волны, грозившейся сорвать его доспехи и превратить тело в комок обнаженной боли. Укрывшись щитом, он делал шаг за шагом, несмотря на яростные вспышки молний, рассыпающие горячие искры. Солнечный меч описал дугу, срезав одну из бледных рук и оборвав сложную вязь заклинания, а второй удар аккуратно, чтобы не задеть Кьяру, перерубил могучие крылья владычицы. Она закричала, и эти крики больше походили на плач раненного оленя. Солнечный клинок медленно вошел в ее тело, расплавляя черную сталь нагрудной пластины, а затем устремился к сведенному криками горлу, по пути рассекая доспех, ребра и внутренние органы врага. Кажется, она умерла раньше, чем белобрысый закончил этот мучительно долгий прием. Кьяра выпустила дымящиеся останки некогда гордой королевы. Белобрысый занялся поимкой души, чародейка переключилась на последнего серьезного противника – гигантское дерево.
То как раз всплеснуло плетеобразными ветвями, раздавая тумаки обступившим его эльфам. Лаемар с криком отлетел в сторону, другая плеть обхватила Селани и запихнула в какую-то щель в стволе. Эльф исчез в ней полностью. В голове Кьяры роились открытые Кереской знания. Тифлингесса сплела когтистые лапы в сложном жесте, произнесла магиче-ские слова на драконьем, и жизненная сила потекла из дерева, словно сладкий сок по весне. Цветы съежились, ствол распался на отдельные дергающиеся от боли лозы, и все стихло. Из кучи жухлых растений выбрался Дефераер, весь липкий от древесного сока, помятый и усыпанный занозами. Арум и Хатаэ оттащили крепко ударившегося о землю Лаемара. Эридан рухнул на колени, снял шлем и громко взмолился Темпусу. Кьяра различала слова благодар-ности. Солнечная аура Элледина угасла, он схватился за грудь и упал со стоном. Эридан сорвался с места.
- Арум! - закричал он, поднимая друга с земли.
Поднялась суета, жрец подбежал к командиру гвардии и быстро зашептал слова возро-ждения. Золотистый сделал вздох, и у всех отлегло от сердца.
- Кто еще за кем присматривает, - пробормотал белобрысый.
Эльфы разбрелись по полю добивать врагов, а затем снова стянулись вокруг Эридана. Тот подошел к тифлингессе.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он. - Она попала по тебе каким-то заклинанием.
- Я цела, пострадала только моя драконья сущность.
- Это была хорошая идея, схватить ее, - эльф улыбнулся. - Что бы я без тебя делал?
Девушка молча пожала плечами в ответ.
- Злишься на меня? - спросил он.
- Нет.
- Тогда почему такая смурная? Мы победили. Время радости.
- Неважно, - пробормотала она. - Вряд ли ты захочешь об этом говорить.
- Ты о Зариллоне? - догадался Эридан.
Кьяра кивнула. Вопрос с магом все еще был не решен.
- Ты предлагаешь мне простить предательство? В честь нашей с ним дружбы? А была ли дружба? Я уже не уверен.
Голос альбиноса задрожал от злости, и Кьяра поняла, что слушать он не намерен.
- Я ничего тебе не предлагаю. Вообще неизвестно жив ли он, - чародейка дернула хво-стом и пошла прочь.
- Мне все равно, жив ли он. Уже не моя забота, - раздалось у нее за спиной и заставило ускорить шаг.
Эридан распорядился сжечь все останки, и эльфы стали стаскивать тела. Сожгли и Мэб, только белобрысый предварительно отрубил фее голову.
Лихорадочно веселые эльфы суетились, словно муравьи, а Кьяре было тоскливо. Она отсела от общего веселья и приложилась к бурдюку с запасенным вином. Ее одиночество разбавил Меллот.
- Это что? Вино? - спросил он.
- Если Его Величество потом не будет ругаться, - сказала тифлингесса, протягивая ему бурдюк.
- Его Величество жутко занят, - ответил эльф. - Думаю, ему не до пьянства двоих.
Прежде, чем он успел поднести вино к губам, Хатаэ выхватила бурдюк.
- Троих, - сказала эльфийка, сделала большой глоток и обтерла губы ладонью. - Бедный Анеркаш, ему там еще долго сидеть.
- Ничего, - проворчал Меллот, возвращая себе отнятое. - Мог бы уже и лежать мордой в снег, - он сделал глоток. - Везучий тощий ублюдок.
- Он молодец, - осадила эльфа чародейка, - это было смело. Моя идея с головой тоже сработала.
Она сделала еще один глоток и отдала бурдюк эльфам на растерзание. Ей захотелось взглянуть на магическую тюрьму Мэб. Анеркаш, вернув себе естественный облик, сидел, облокотившись о прозрачную стену куба. Девушка потрогала ее снаружи. Подушечки пальцев слегка покалывало. Сырая магия, которой придали плотность и форму.
- Ты в порядке? - спросила она волшебника. – Знаешь, что это?
- В порядке, - ответил эльф, его голос звучал глухо из-за стены. - Эта тюрьма держится час, так что не уходите без меня.
- Не волнуйся, не уйдем, - улыбнулась Кьяра. - Если хочешь, могу составить тебе ком-панию.
Тот отрицательно помотал головой. “Сыч, любящий одиночество”, - подумала чаро-дейка. Она вернулась к Меллоту и Хатаэ, которые уже успели поругаться из-за какой-то мелочи, отняла у них бурдюк и продолжила пить, не обращая внимания на происходящее вокруг.
В небо взметнулся дым от огромного костра. Арум заканчивал перевязку раненых, ко-гда на горизонте показалась стайка белых зверей. Волки прибежали на звук и запах паленой плоти.
Вино ударило в голову, сделало тело ватным. В лицо тифлингессы уперся мокрый ро-зовый нос, шумно обнюхивая ее. Девушка с любовью погладила большую белую голову.
- Прости, что сразу не пошла проверить, как вы там, - шепнула она в мохнатое ухо. - Рада, что вы в порядке.
Эридан отошел переговорить по камню. Через несколько минут вернулся, просиявший:
- Все хорошо. Наступление отброшено. Они потеряли всех своих командиров, их силы рассеялись. Мы можем возвращаться, но сегодня уже не дойдем. Заночуем в лесу.
Эльфы начали собираться в дорогу. К этому времени тюрьма Анеркаша, наконец, лоп-нула.
Гвардейцы оседлали волков. Кьяра взгромоздилась на Скага, чувствуя, как же тяжела ее голова:
- Милый, потихоньку, кажется, я не очень трезва...
Волки сорвались с места, и Скаг, не понимающий, что значит “трезва”, рванул в обыч-ном темпе. Тифлингесса чудом удержалась на его спине, ее замутило, но рвотный позыв удалось сдержать. На волках путешествовать было быстрей и комфортней, чем пешком. Они просочились сквозь тоннель под стеной и углубились в лес. Немного погодя отряд остановил-ся на небольшой поляне и разбил временный лагерь. Кьяра достала котелки и запасной спальник, чтобы отдать эльфам, сама завернулась в свой и уснула мутным пьяным сном, не дожидаясь ужина.
Утром ее пробудил шум в лагере. Эльфы собирали вещи, гасили костры, Эридан лично следил за тем, чтобы все собирались как можно быстрее. Голова отзывалась болью, во рту стоял мерзостный привкус, и тошнота отбивала всяческий аппетит, так что Кьяра отказалась от завтрака и принялась сворачивать спальник. Ей хотелось поговорить с кем-нибудь, но эльфы были раздражающе счастливы, а Эридан… С ним говорить не хотелось вовсе.
Погрузившись на волков, отряд двинулся в путь. Впереди маячила спина Эридана. Он ехал, придерживая еще не оклемавшегося Элледина в седле. Как же бесила его спина, надмен-ная и упрямая.
- Почему ты такая мрачная? - спросил Арум, подъехав ближе. - Мы победили врага, все хорошо.
- Не все, - покачала головой Кьяра. - Будь аккуратен, не дай боги тебе попасть под за-клинание! Тебя будут считать предателем и даже разобраться не захотят!
Она сказала это нарочито громко. Ей хотелось, чтобы спина услышала и почувствовала злость, клокотавшую в груди Кьяры.
- Что ж, суд был бы здесь уместнее, - тихо ответил драконид, быстро догадавшись, о чем она. - Взвесить все за и против.
- Он даже слышать ничего не хочет! - воскликнула девушка. - “Виновен, предатель, мне без разницы, жив или нет!” - она с желчью передразнила тон Эридана.
- Из-за него мы все могли умереть, - спокойно ответил драконид. - а кто-то и правда умер. Это серьезное преступление, и было бы проще, если бы он не ушел.
- Да, согласна, - кивнула она, - но от этого на душе ещё паршивее. Есть все-таки разни-ца, предательство осознанное и под чьими-то чарами. В первом случае я бы и слова не сказала, а если он был под чарами, а теперь они спали со смертью розового, то, наверное, боится Эридана. Я бы на его месте точно боялась.
- Мы не знаем точно, сколько там было Зариллона, а сколько чар, - пожал плечами жрец. - Пока ничего нельзя сказать однозначно. Я бы хотел, чтобы он вернулся, хотя не скрою, очень зол на него, но пока Эридан в ярости, ему лучше держаться подальше.
Увидев, как пригорюнился Арум, Кьяра вздохнула:
- Ну вот, и тебе настроение испортила…
- Такое бывает, - ответил он. - Пройдет большая битва. Ты остался жив, но чувствуешь только усталость и пустоту. Вот и сейчас так. Победа, ликовать бы, но привкус горечи.
- Как будто похоронили боевого товарища, - согласилась тифлингесса. - И пусть Зарил-лон никогда в бою с нами не был, но без него было бы тяжело. Всегда прикрывал тылы.
- Но может с ним все хорошо, и он проживет остаток своей долгой эльфийском жизни далеко отсюда, - предположил Арум. - Все же я злюсь на него. Я из-за него умер! Хотелось бы посмотреть ему в глаза и понять, есть ли там сожаление.
Кьяра кивнула в ответ. Спина Эридана не отреагировала на их разговор, только его волк чуть ускорился, обгоняя других эльфов, и вскоре он полностью исчез из поля зрения Кьяры.
Вскоре они вышли к дворцу, поднялись в люльке. Всюду царила разруха, перепуганные слуги только начали уборку и ремонт замка. Снедаемая горькими мыслями, она пошла спать в свою комнату, попутно приказав слугам принести еды. После нехитрого ужина заперла дверь и легла не раздеваясь, пачкая чистые простыни. Все души у Эридана, пусть себе идет на поклон к Маммону, отчитываться о проделанной работе. Ее же душила горечь и предательская мысль, что сердце у него и правда ледяное.
Кьяру разбудили звуки пилы, молотков и гомон эльфийской речи. Дворец жил со-гласно беспощадным эльфийским циклам, многочисленные рабочие стремились устра-нить последствия недавних разрушений. Свежий ветер отодвинул портьеру, и комнату осветили косые розовые лучи, падая почти к изголовью кровати. Девушка окончательно проснулась. Тело все еще было вялым, перебинтованные раны отдавались тупой болью. Она вспомнила сражение с Мэб и ее подручными, белое лицо Лафуса с широко распахну-тыми глазами, в которых уже не было той задорной искры. “Нужно его воскресить”,- по-думала тифлингесса.
Она пошла в сторону сокровищницы, взять камни для лечения и, если повезет, вос-крешения. Девушка двигалась ловко и незаметно, не желая попасться на глаза Эридану. Зариллон сказал, что спрятался здесь с Фистиль. Может, они все-таки с ним разминулись? Ей отчаянно хотелось в это верить, но никаких следов затаившегося волшебника и его возлюбленной не было… Приоткрытый сундучок с крупными драгоценными камнями, этот граненый изумруд Кьяра подняла со дна и оставила поверх нити дорогого розового жемчуга, а здесь белобрысый неосторожно просыпал бриллианты, они блестели на полу пятью маленькими звездочками. Наклонившись, тифлингесса подобрала их, складывая в холщевый мешочек. “Для возрождения уже поздно”, - вдруг подумала она, загребая горсть из сундука, - “теперь надежда только на Хатаэ”. Затянув завязки, чародейка поискала кам-ни, которые стоили бы полтысячи золотых, и нашла парочку крупных рубинов.
Девушка спустилась к лазарету, но Арума там не было. Ученики лекаря готовили припарки и делали перевязки раненым. На одной из коек лежал Элледин, весь перемотан-ный бинтами, словно лорд-мумия, а возле него стояли Суман и Ятар.
- Возьмите камни для ритуалов, - тихо сказала чародейка, передав мешочки в руки лекарям, и подошла к эльфам. - Доброе утро…
- Доброе утро, - откликнулись гвардейцы, а Элледин слабо произнес, слегка при-поднявшись на койке:
- Все хорошо кончилось? Я ничего не пропустил?
Небо озарила мощная электрическая вспышка. На долю секунды стало светло как днем, затем оглушительно громыхнуло, и на землю упал дымящийся труп кошмарки, а следом - Сехтен, чудом успевший сгруппироваться при падении. Королева Воздуха и Тьмы мертвой хваткой вцепилась в руку Эридана, не давая упасть. Молнии пробегали по крылатому телу, стали обожженного нагрудника, распростертым крыльям, концентрируясь в ослепительном сиянии глаз и приоткрытого рта. Их жгучие стрелы жалили Эридана, заставляя корчиться от боли. С хлопком он переместился из захвата… и рухнул вниз, промахнувшись мимо цели. Зло зарычав, он выместил разочарование на обожженном фоморе, подрубил его уродливые ноги и превратил голову в расплавленное месиво из плоти и костей.
Кьяра вспомнила, что в сказке у Мэб вместо сердца был волшебный кусочек льда. Про Эридана придумали аналогичную сказку, пророча его, видимо, в следующие Принцы Мороза или даже в Короли Воздуха и Тьмы. Ледяное сердце против ледяного сердца, как поэтично… Не поэтому ли победить можно, только будучи воплощением пламени? Девушка отбросила отвлекающие ассоциации. Мэб все так же висела в небе, недосягаемая и величественная, и с этим нужно было что-то делать. Серебряный дракон стрелой взмыл в небо. Каким бы величе-ственным ты ни был, всегда рискуешь рухнуть на землю. Острые зубы вцепились в плечо королевы, лапы обхватили стройное тело, несмотря на удары молний, прожигающие чешую. Кошмарная боль пронзила глаз, отдавшись в голову, но Кьяра не отпустила свою добычу, камнем рухнула вниз, Распахнув крылья почти у самой земли, чтобы смягчить падение. Эридан, распрямившийся над трупом фомора, с удивлением обернулся. Королева был низ-вергнута на землю, вся в его распоряжении, в лапах истекающего кровью одноглазого драко-на.
Огненный меч Сехтена подрубил ноги мертвому коню, тот безмолвно завалился набок, подминая под себя всадника. Второй удар двуручником раздробил ребра нежити и заставил зловещую силу покинуть замороженные останки. Горстка костей, обтянутых плотью, затихла, и шрамоликий устремился к Лемифинви. Вместе с Каленгилом они добили двух последних, Ятар не без труда обезглавил последнего фомора под метания объятых пламенем мертвецов.
По земле прошла волна дрожи, опрокинувшая нескольких эльфов. Недалеко от оконча-тельно упокоившегося всадника, разбрасывая огромные куски спрессованного снега, выросло дерево, усыпанное крупными розовыми цветами. Ветви, похожие на длинные плети ивы, трепетали, словно это дерево дышало, по лозам, из которого был сплетен толстый ствол, пробегали пульсирующие волны.
Мэб забилась в драконьих объятиях и, понимая, что не сможет выбраться, снова при-бегла к магии. Тифлингесса почувствовала, как волна сырой мощи прошила ее насквозь, срывая чешую с плоти, словно сухие листья, ломая кости, разрывая мышцы и опасно сжимая внутренние органы. Кьяра закричала, когда этот чудовищный порыв обнажил грудную клетку дракона, сломал наросты на черепе. Глазница пылала огнем, захрустела гортань и прочные шейные позвонки. Невидимая сила грозилась оторвать голову, но она продолжала держать свою пленницу. Похожая волна ударила по альбиносу. Часть он отразил щитом, и это помогло ему устоять на ногах. Предвкушение скорой расправы над врагом заставило его двигаться против этой чудовищной волны, грозившейся сорвать его доспехи и превратить тело в комок обнаженной боли. Укрывшись щитом, он делал шаг за шагом, несмотря на яростные вспышки молний, рассыпающие горячие искры. Солнечный меч описал дугу, срезав одну из бледных рук и оборвав сложную вязь заклинания, а второй удар аккуратно, чтобы не задеть Кьяру, перерубил могучие крылья владычицы. Она закричала, и эти крики больше походили на плач раненного оленя. Солнечный клинок медленно вошел в ее тело, расплавляя черную сталь нагрудной пластины, а затем устремился к сведенному криками горлу, по пути рассекая доспех, ребра и внутренние органы врага. Кажется, она умерла раньше, чем белобрысый закончил этот мучительно долгий прием. Кьяра выпустила дымящиеся останки некогда гордой королевы. Белобрысый занялся поимкой души, чародейка переключилась на последнего серьезного противника – гигантское дерево.
То как раз всплеснуло плетеобразными ветвями, раздавая тумаки обступившим его эльфам. Лаемар с криком отлетел в сторону, другая плеть обхватила Селани и запихнула в какую-то щель в стволе. Эльф исчез в ней полностью. В голове Кьяры роились открытые Кереской знания. Тифлингесса сплела когтистые лапы в сложном жесте, произнесла магиче-ские слова на драконьем, и жизненная сила потекла из дерева, словно сладкий сок по весне. Цветы съежились, ствол распался на отдельные дергающиеся от боли лозы, и все стихло. Из кучи жухлых растений выбрался Дефераер, весь липкий от древесного сока, помятый и усыпанный занозами. Арум и Хатаэ оттащили крепко ударившегося о землю Лаемара. Эридан рухнул на колени, снял шлем и громко взмолился Темпусу. Кьяра различала слова благодар-ности. Солнечная аура Элледина угасла, он схватился за грудь и упал со стоном. Эридан сорвался с места.
- Арум! - закричал он, поднимая друга с земли.
Поднялась суета, жрец подбежал к командиру гвардии и быстро зашептал слова возро-ждения. Золотистый сделал вздох, и у всех отлегло от сердца.
- Кто еще за кем присматривает, - пробормотал белобрысый.
Эльфы разбрелись по полю добивать врагов, а затем снова стянулись вокруг Эридана. Тот подошел к тифлингессе.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он. - Она попала по тебе каким-то заклинанием.
- Я цела, пострадала только моя драконья сущность.
- Это была хорошая идея, схватить ее, - эльф улыбнулся. - Что бы я без тебя делал?
Девушка молча пожала плечами в ответ.
- Злишься на меня? - спросил он.
- Нет.
- Тогда почему такая смурная? Мы победили. Время радости.
- Неважно, - пробормотала она. - Вряд ли ты захочешь об этом говорить.
- Ты о Зариллоне? - догадался Эридан.
Кьяра кивнула. Вопрос с магом все еще был не решен.
- Ты предлагаешь мне простить предательство? В честь нашей с ним дружбы? А была ли дружба? Я уже не уверен.
Голос альбиноса задрожал от злости, и Кьяра поняла, что слушать он не намерен.
- Я ничего тебе не предлагаю. Вообще неизвестно жив ли он, - чародейка дернула хво-стом и пошла прочь.
- Мне все равно, жив ли он. Уже не моя забота, - раздалось у нее за спиной и заставило ускорить шаг.
Эридан распорядился сжечь все останки, и эльфы стали стаскивать тела. Сожгли и Мэб, только белобрысый предварительно отрубил фее голову.
Лихорадочно веселые эльфы суетились, словно муравьи, а Кьяре было тоскливо. Она отсела от общего веселья и приложилась к бурдюку с запасенным вином. Ее одиночество разбавил Меллот.
- Это что? Вино? - спросил он.
- Если Его Величество потом не будет ругаться, - сказала тифлингесса, протягивая ему бурдюк.
- Его Величество жутко занят, - ответил эльф. - Думаю, ему не до пьянства двоих.
Прежде, чем он успел поднести вино к губам, Хатаэ выхватила бурдюк.
- Троих, - сказала эльфийка, сделала большой глоток и обтерла губы ладонью. - Бедный Анеркаш, ему там еще долго сидеть.
- Ничего, - проворчал Меллот, возвращая себе отнятое. - Мог бы уже и лежать мордой в снег, - он сделал глоток. - Везучий тощий ублюдок.
- Он молодец, - осадила эльфа чародейка, - это было смело. Моя идея с головой тоже сработала.
Она сделала еще один глоток и отдала бурдюк эльфам на растерзание. Ей захотелось взглянуть на магическую тюрьму Мэб. Анеркаш, вернув себе естественный облик, сидел, облокотившись о прозрачную стену куба. Девушка потрогала ее снаружи. Подушечки пальцев слегка покалывало. Сырая магия, которой придали плотность и форму.
- Ты в порядке? - спросила она волшебника. – Знаешь, что это?
- В порядке, - ответил эльф, его голос звучал глухо из-за стены. - Эта тюрьма держится час, так что не уходите без меня.
- Не волнуйся, не уйдем, - улыбнулась Кьяра. - Если хочешь, могу составить тебе ком-панию.
Тот отрицательно помотал головой. “Сыч, любящий одиночество”, - подумала чаро-дейка. Она вернулась к Меллоту и Хатаэ, которые уже успели поругаться из-за какой-то мелочи, отняла у них бурдюк и продолжила пить, не обращая внимания на происходящее вокруг.
В небо взметнулся дым от огромного костра. Арум заканчивал перевязку раненых, ко-гда на горизонте показалась стайка белых зверей. Волки прибежали на звук и запах паленой плоти.
Вино ударило в голову, сделало тело ватным. В лицо тифлингессы уперся мокрый ро-зовый нос, шумно обнюхивая ее. Девушка с любовью погладила большую белую голову.
- Прости, что сразу не пошла проверить, как вы там, - шепнула она в мохнатое ухо. - Рада, что вы в порядке.
Эридан отошел переговорить по камню. Через несколько минут вернулся, просиявший:
- Все хорошо. Наступление отброшено. Они потеряли всех своих командиров, их силы рассеялись. Мы можем возвращаться, но сегодня уже не дойдем. Заночуем в лесу.
Эльфы начали собираться в дорогу. К этому времени тюрьма Анеркаша, наконец, лоп-нула.
Гвардейцы оседлали волков. Кьяра взгромоздилась на Скага, чувствуя, как же тяжела ее голова:
- Милый, потихоньку, кажется, я не очень трезва...
Волки сорвались с места, и Скаг, не понимающий, что значит “трезва”, рванул в обыч-ном темпе. Тифлингесса чудом удержалась на его спине, ее замутило, но рвотный позыв удалось сдержать. На волках путешествовать было быстрей и комфортней, чем пешком. Они просочились сквозь тоннель под стеной и углубились в лес. Немного погодя отряд остановил-ся на небольшой поляне и разбил временный лагерь. Кьяра достала котелки и запасной спальник, чтобы отдать эльфам, сама завернулась в свой и уснула мутным пьяным сном, не дожидаясь ужина.
Утром ее пробудил шум в лагере. Эльфы собирали вещи, гасили костры, Эридан лично следил за тем, чтобы все собирались как можно быстрее. Голова отзывалась болью, во рту стоял мерзостный привкус, и тошнота отбивала всяческий аппетит, так что Кьяра отказалась от завтрака и принялась сворачивать спальник. Ей хотелось поговорить с кем-нибудь, но эльфы были раздражающе счастливы, а Эридан… С ним говорить не хотелось вовсе.
Погрузившись на волков, отряд двинулся в путь. Впереди маячила спина Эридана. Он ехал, придерживая еще не оклемавшегося Элледина в седле. Как же бесила его спина, надмен-ная и упрямая.
- Почему ты такая мрачная? - спросил Арум, подъехав ближе. - Мы победили врага, все хорошо.
- Не все, - покачала головой Кьяра. - Будь аккуратен, не дай боги тебе попасть под за-клинание! Тебя будут считать предателем и даже разобраться не захотят!
Она сказала это нарочито громко. Ей хотелось, чтобы спина услышала и почувствовала злость, клокотавшую в груди Кьяры.
- Что ж, суд был бы здесь уместнее, - тихо ответил драконид, быстро догадавшись, о чем она. - Взвесить все за и против.
- Он даже слышать ничего не хочет! - воскликнула девушка. - “Виновен, предатель, мне без разницы, жив или нет!” - она с желчью передразнила тон Эридана.
- Из-за него мы все могли умереть, - спокойно ответил драконид. - а кто-то и правда умер. Это серьезное преступление, и было бы проще, если бы он не ушел.
- Да, согласна, - кивнула она, - но от этого на душе ещё паршивее. Есть все-таки разни-ца, предательство осознанное и под чьими-то чарами. В первом случае я бы и слова не сказала, а если он был под чарами, а теперь они спали со смертью розового, то, наверное, боится Эридана. Я бы на его месте точно боялась.
- Мы не знаем точно, сколько там было Зариллона, а сколько чар, - пожал плечами жрец. - Пока ничего нельзя сказать однозначно. Я бы хотел, чтобы он вернулся, хотя не скрою, очень зол на него, но пока Эридан в ярости, ему лучше держаться подальше.
Увидев, как пригорюнился Арум, Кьяра вздохнула:
- Ну вот, и тебе настроение испортила…
- Такое бывает, - ответил он. - Пройдет большая битва. Ты остался жив, но чувствуешь только усталость и пустоту. Вот и сейчас так. Победа, ликовать бы, но привкус горечи.
- Как будто похоронили боевого товарища, - согласилась тифлингесса. - И пусть Зарил-лон никогда в бою с нами не был, но без него было бы тяжело. Всегда прикрывал тылы.
- Но может с ним все хорошо, и он проживет остаток своей долгой эльфийском жизни далеко отсюда, - предположил Арум. - Все же я злюсь на него. Я из-за него умер! Хотелось бы посмотреть ему в глаза и понять, есть ли там сожаление.
Кьяра кивнула в ответ. Спина Эридана не отреагировала на их разговор, только его волк чуть ускорился, обгоняя других эльфов, и вскоре он полностью исчез из поля зрения Кьяры.
Вскоре они вышли к дворцу, поднялись в люльке. Всюду царила разруха, перепуганные слуги только начали уборку и ремонт замка. Снедаемая горькими мыслями, она пошла спать в свою комнату, попутно приказав слугам принести еды. После нехитрого ужина заперла дверь и легла не раздеваясь, пачкая чистые простыни. Все души у Эридана, пусть себе идет на поклон к Маммону, отчитываться о проделанной работе. Ее же душила горечь и предательская мысль, что сердце у него и правда ледяное.
Глава 26. Серебряные глаза предателя
Кьяру разбудили звуки пилы, молотков и гомон эльфийской речи. Дворец жил со-гласно беспощадным эльфийским циклам, многочисленные рабочие стремились устра-нить последствия недавних разрушений. Свежий ветер отодвинул портьеру, и комнату осветили косые розовые лучи, падая почти к изголовью кровати. Девушка окончательно проснулась. Тело все еще было вялым, перебинтованные раны отдавались тупой болью. Она вспомнила сражение с Мэб и ее подручными, белое лицо Лафуса с широко распахну-тыми глазами, в которых уже не было той задорной искры. “Нужно его воскресить”,- по-думала тифлингесса.
Она пошла в сторону сокровищницы, взять камни для лечения и, если повезет, вос-крешения. Девушка двигалась ловко и незаметно, не желая попасться на глаза Эридану. Зариллон сказал, что спрятался здесь с Фистиль. Может, они все-таки с ним разминулись? Ей отчаянно хотелось в это верить, но никаких следов затаившегося волшебника и его возлюбленной не было… Приоткрытый сундучок с крупными драгоценными камнями, этот граненый изумруд Кьяра подняла со дна и оставила поверх нити дорогого розового жемчуга, а здесь белобрысый неосторожно просыпал бриллианты, они блестели на полу пятью маленькими звездочками. Наклонившись, тифлингесса подобрала их, складывая в холщевый мешочек. “Для возрождения уже поздно”, - вдруг подумала она, загребая горсть из сундука, - “теперь надежда только на Хатаэ”. Затянув завязки, чародейка поискала кам-ни, которые стоили бы полтысячи золотых, и нашла парочку крупных рубинов.
Девушка спустилась к лазарету, но Арума там не было. Ученики лекаря готовили припарки и делали перевязки раненым. На одной из коек лежал Элледин, весь перемотан-ный бинтами, словно лорд-мумия, а возле него стояли Суман и Ятар.
- Возьмите камни для ритуалов, - тихо сказала чародейка, передав мешочки в руки лекарям, и подошла к эльфам. - Доброе утро…
- Доброе утро, - откликнулись гвардейцы, а Элледин слабо произнес, слегка при-поднявшись на койке:
- Все хорошо кончилось? Я ничего не пропустил?
