Пролог
У каждой планеты в Галактике Спираль есть Хранитель. К нему иногда наведыва-ются проверяющие или ученики и просят провести экскурсию.
– Добро пожаловать на Корбис! – полупрозрачный парнишка встретил гостей.
Седой старик достал блокнот и пометил: «Что-то неладное здесь творится или вот-вот произойдёт, слишком уж много хранитель тратит энергии, чтобы это от нас скрыть».
– Я с удовольствием расскажу о том, как здесь устроена жизнь. И начнём мы наше путешествие с сердца планеты – Оазиса.
Окружённый горами, он действительно выделялся. Но напоминал больше не сердце, а глаз. Возможно, за счёт озера, обрамленного словно ресницами – деревьями и кустами.
– Сколько людей здесь живёт? – спросил один из учеников.
– Вы знаете, не количество тут важно, а то, что это за люди. На Корбисе есть касты. Оазис, как я уже говорил – это сердце планеты, его населяют те, кого считают элитой и называют Богатеи.
– Самые богатые?
Хранитель улыбнулся.
– Нет, богатство тут ни при чём. Хотя смотря, что называть богатством. Самое большое озеро, что их защищает, самый лучший климат, чистый воздух и знания? Вот то, что ценится этим народом.
Старичок подошёл ближе к окну их летательного аппарата. Правой рукой подтолк-нул воздух к себе и с упрёком посмотрел на Хранителя.
– Да, вокруг Оазиса много страха. Я знаю, но вы же сами нас учили, что мы не мо-жем вмешиваться. Только поддерживаем жизнь на планете.
– А какой ценой? – наконец заговорил старичок и нажал на пульте управле-ния кнопку.
Участники экскурсии увидели небольшую комнату, где сидела темноволо-сая девушка. Она склонилась над листом бумаги и никак не могла начать письмо.
***
«Здравствуи? мама» – заче?ркнуто
«Мамочка, я скучаю» – размыто, строчки обрамляют засохшие капельки сле?з.
Дверь в комнату отворилась, недописанное послание спряталось в стол
– Что случилось? Ты молчишь целыи? день. А мне так не хватает наших бесед. Ведь в этом доме лишь ты удостаиваешь меня взглядом.
Худенькая девушка немного старше Мелвинес расче?сывала еи? волосы и смотрела в отражение зеркала, пытаясь понять, что происходит с молодои? женои? Верти-сана.
– Прости... Я просто не думала, что будет так тяжело. Вчера говорила с лекарем..., – голос сорвался.
Служанка вздохнула. Этого стоило ожидать. Мелвинес здесь уже год и вот наконец-то под ее? сердцем зародилась новая жизнь.
– Девочка? – тихо спросила она.
Мелвинес кратко кивнула.
– Как рассказать маме об этом? Я пробовала написать, но слова не идут.
Взгляд девушек скользнул к корзине, в которой? лежало несколько скомканных ли-стов.
Служанка прижала к себе подругу и прошептала:
– Ты просто пиши. Не читай?, не юли. Позволь буквам сложить те слова, которые освободят твои мысли.
– Но… Наши письма читают, они не позволят рассказать все? как есть, ты же знаешь.
– Просто пиши, – повторила служанка и взяла в руки гребень, чтобы вернуться к во-лосам подопечной?.
Мельвинес посмотрела в зеркало и поняла, слова искренние из личного опыта. По-этому оставшись одна, она вернулась к бумаге.
Солнце успело сменить свои? пост, пока слова складывались в строчки. Все?, что накопилось за время пребывания вдали от родного дома, вылилось наконец на бумагу. А спустя несколько минут услужливый? огонь спрятал улики. Лишь отголоски звучали в го-лове Мелвинес.
«Тут очень красиво. Я чувствую себя госпожой?. У меня служанки, каждый? каприз выполняют. Муж не напрягает. Приходит по расписанию. Я так жалею, что не успела у тебя все? расспросить, как вести себя подобает. Но он терпелив. Учит. Говорят, здоровье пришлось мне восстанавливать. Уж очень в непростых условиях мы живём. Ои?, вы там живете. Но не я.
Я купаюсь в священном озере каждое утро. Оно пугает меня. Видела бы ты, как смотрят служители, будто ждут, что вот-вот его воды меня заберут. Но ничего не проис-ходит. Ничего понимаешь? А вчера. Мам, я услышала разговор. Про сосуды. Я очень бо-юсь, что нужна только для того, чтобы дать им дитя…»
– Жители Оазиса, у нас радостная новость! У Верти-сана родилась дочь! Разнесите весть и отблагодарите поселение, откуда мы привезли прекрасную девушку, что сделала нам такой подарок, – вещал согбенный старичок, самый старый Служитель.
В руках он держал малышку. Его помощник брызгал на неё озёрной водой. Жители Оазиса поклонились. Сердца их звучали в унисон.
***
Старик остановил изображение, посмотрел на учеников, с хранителем же взглядом не пересекался.
– Вам интересно узнать, чем всё закончилось?
Не дожидаясь ответа, он вытянул новое воспоминание и на экране отобразился со-всем другой дом. Далеко от Оазиса.
Листочек с посланием лежал на столе. Женщина застыла, как статуя.
«Мам, у меня всё хорошо. Я счастлива. Малышка чудесна, и ты знаешь, что нужно сделать, чтобы она росла здоровой. Люблю. Обнимаю, передавай привет всем»
А внизу еле заметная приписка: «Простите меня…»
Кадр сменился. Снова Оазис, люди у озера и лучащийся Служитель смотрит на се-мью новорождённой.
– Озеро приняло жертву! Будь благословенна семья Верти-сана! Воды предвещают малышке долгую жизнь без изъяна!
Два сердца в этот момент пропустили удар. Мелвинес и её матери.
***
В летательном аппарате бурлили невысказанные эмоции.
– Традиции превыше всего? – упрекнул старичок.
Хранитель молчал.
– А ты не заметил, что это событие стало первым камушком, взбудоражившим гладь времени? Знаешь ли ты что ещё упустил?
– Да, – прошептал Хранитель.
– Что ж. Я увидел всё, что хотел. Надеюсь, ты справишься. И планета не отправится на...
Недоговорил старик. Исчез. А хранитель посмотрел на оставшихся экскурсантов и извинился, что встреча завершена.
Часть 1. Выпускной
Выпускной. Для кого-то это новая дверь: за ней взрослая жизнь, понятная и обеспечен-ная. Не деньгами, а работой и прочими благами, важными для этого странного общества. Для других это тоже дверь, но если первая открывает возможности, то вторая, наоборот, закрывает. Уже нельзя ничего переиграть, и места, к сожалению, во взрослой жизни этим ребятам нет.
А что, если… Но нет, давайте обо всём узнаем постепенно.
Глава 1. Девчонки
Авдий открыл тяжёлую дубовую дверь. Постоял немного, давая глазам привыкнуть к темноте. И зашагал по лестнице, практически на автомате, ведь этот путь он проделывал каждый вечер на протяжении последних пятидесяти лет.
Спешить некуда. Все давно спят. Или готовятся ко сну. Двор пустой. Это время Ав-дий очень любил. Никто не отвлекает и можно спокойно, добравшись до своей каморки, достать рабочие инструменты, форму, и начать наводить чистоту на вверенной ему тер-ритории. Слегка шаркая, он двигался вперёд, разбавляя одиночество привычным бормо-танием:
– Погодка-то тёплая… Хорошо. Управлюсь со двором быстро. И звёзды такие яркие, даже фонарь можно не включать.
Проходя мимо небольшой пристройки, Авдий остановился. Слух уже давно подво-дил, но этот шум он расслышал. Вечеринка выпускников в самом разгаре.
– Ох, молодёжь. Что ж вам не спится-то!
Погрозил кулаком, хотя знал, что на него никто не смотрит.
– Главное, не сорите! А то убирай тут за вами…
Постояв ещё немного возле окон, Авдий вздохнул и отправился к своей каморке, всё так же бормоча под нос:
– Радуйтесь. Пять лет за плечами. А что дальше? И ведь нельзя отмотать вре-мя назад, переделать, перепрожить. Какие же вы вначале желторотики! А сейчас… И жалко ведь расставаться. Скольких я уже тут видел. Почти каждому хотя бы раз сопли-то подтирал. А вспомнят ли он обо мне? Чёрта с два…
Дверь каморки скрипнула, Авдий погремел инструментами и вскоре вышел во двор, полностью экипированный: метла, перчатки, халат. Ветер донёс мелодию. Авдий поже-вал губами, глядя на расцвеченные светомузыкой окна, и пошёл в дальнюю часть терри-тории. Скоро выпускники захотят выйти на воздух и, если начать уборку отсюда, с утра придётся начинать заново.
Ворчание и шарканье затихали.
Авдий и не подозревал, что скоро Школу захлестнёт неожиданная волна перемен.
***
ШКОЛЬНЫЙ ДВОР. НОЧЬ ВЫПУСКНОГО. 22.00
Малия сидела на пригорке и рисовала. Сон не шёл, а в душной комна-те находиться не хотелось. Да и природа так и просила запечатлеть её на бумаге.
Карандаш легко скользил, проявляя образы: затихшие деревья, заблудившиеся птич-ки. Яркие окна , откуда гремела музыка.
Огни гирлянд и радостные крики выпускников немного отвлекали. Малия вздохну-ла. В следующем году и её ждёт финиш. А что дальше? Страх взрослой жизни, как ту-ман, обволакивал и сковывал.
Слезинка растеклась по рисунку, превращая птицу в сине-зелёное чудище.
Дверь залы открылась и на лужайку выбежали разгорячённые юноши и девушки. Небо взорвалось фейерверком.
– Красиво, правда?
– Ой, – вскрикнула Малия.
Карлин появилась, будто из ниоткуда, и небрежно опустилась рядом с ней на траву.
– Ты же знаешь, не люблю я всю эту шумиху. Девчонки визжат, парни свистят. Па-рочки переглядываются. Того и смотри, выпускной плавно перетечёт в… ну, тебе о таком пока думать рано, – Карлин перешла на шёпот и подмигнула соседке.
Малия с интересом посмотрела на Карлин. Они не были подругами в привычном понимании этого слова. Ей просто нравилось общаться с этой, не похожей на других, девчонкой. Карлин бывала грубоватой, как мальчишка, и вела себя часто развязно, но с ней было интересно, просто и весело. В сложных ситуациях, когда всё валится из рук, Малия приходила именно к Карлин и та, не расспрашивая, не советуя, просто переключа-ла внимание на очередную сплетню или свою же идею. Малия понимала, что будет ску-чать. По вот таким посиделкам под деревом, шуткам, критикой преподавателей, кото-рые снова поступили несправедливо. И… да просто потому, что она была рядом. Ведь кроме Карлин у Малии не было здесь никого, кто воспринимал бы её такой, какая она есть, и не пытался исправить, сделать удобной или как все.
– Что рисуешь?
Карлин потянулась к альбому, в её глазах плясали чертята. Но Малия не хотела по-казывать. Она до сих пор стеснялась своего увлечения. Ей казалось, что картинки выхо-дили так себе. Каракули, помогающие слегка успокоиться.
– Так, карандаш погулял по листочку, что-то напачкал.
Малия попыталась убрать рисунки и перевести всё в шутку. Но это только раззадо-рило подругу.
– Класс! Смотри, какая клякса! А давай сделаем самолёт и отправим послание… Стэну! Он же нравится тебе?
Карлин взяла карандаш, что-то написала на рисунке с растёкшейся птицей. Сложила оригами и запустила самолёт. Малия следила не моргая. С одной стороны, это то, о чём она сама мечтала: обратить на себя внимание. С другой, была не готова. Злость и благо-дарность смешались. Хотелось спрятаться, исчезнуть и кричать от радости одновременно. Карлин наблюдала со стороны и ухмылялась. По-доброму так, по-дружески. А Малия за-жмурилась, посылая мысленную просьбу:
– Только не оборачивайся, не поднимай самолёт или хотя бы не раскрывай. Пожа-луйста, пожалуйста, пожалуйста.
– Да чего ты так убиваешься? – Карлин слегка подтолкнула подругу, пытаясь вы-звать улыбку.
Малия открыла глаза и, пристально посмотрев на подругу, вдруг вспылила:
– Чего я убиваюсь? Ты это серьёзно? Ах да, ты завтра-послезавтра уедешь. А я тут останусь. Тебе не понять! И, главное, он тоже остаётся, – выдав тираду, Малия отверну-лась.
Сделав несколько вдохов, она продолжила более спокойно:
– Понимаешь, Стэну предложили место ассистента преподавателя. Он ещё сам не осознал, но я видела. Случайно. Его проект одобрили и предложили над ним поработать под руководством профессора и учёных.
– Так замечательно же! – Карлин встала, подняла подругу и попыталась расшеве-лить. – Напросись помощницей в их группу. Слово за слово, взгляды, случайные прикос-новения…
– Карлин! Это уже не твоё дело.
Малия понимала, что подруга не желала ей зла. И недоумевала, почему так внутри всё кипит. Решив подумать об этом позже, Малия собрала медленно вещи и, не прощаясь, ушла. А Карлин, удивлённо подернув плечами, пошла обратно к веселящимся на площа-ди выпускникам.
– Какие мы обидчивые… Подумаешь! Я хотела, как лучше… Жаль, что хорошие де-ла не ценят. А я считала тебя подругой, – Карлин вгляделась в силуэт удаляющейся Ма-лии, грусть тонкой молнией пролетела по венам. – Ну, не могу я иначе!
Встала, отряхнулась. Потянулась словно кошка, которую только что разбудили. И, вернувшись в привычно-весёлое и озорное настроение, пробормотала под нос:
– Пойду, парочки выпускников разобью. Если получится. Может, они потом скажут спасибо, что уберегла от возвращения домой не с назначением, а с подарочком, сопли-веньким и кричащим на всю округу. Какое мнение останется о Школе? Мамашки, увидев такое, начнут отговаривать дочерей. Пять лет вдали от дома. Вместо выбора жениха по совету родителей и жизни по давно спланированному старшими…
С такими размышлениями Карлин спустилась с пригорка и влилась в толпу выпуск-ников. Атмосфера праздника тут же окутала, настроение изменилось. Хотелось улыбать-ся, танцевать и почему-то рыдать. По щекам потекли слёзы. Ведь веселье скоро закончит-ся, а за ним начнётся то, чего она так боялась. Её ждал дом, строгие родители, расплани-ровавшие всю жизнь дочери на несколько лет вперёд. Муж, дети, хозяйство. И никакого просвета, только правила, ритуалы, работа на благо поселения и Богатеев.
От мелькающих картин "счастливого будущего" Карлин бросило в жар. Она решила выскочить из толпы танцующих выпускников, посидеть в сторонке и насладиться по-следними деньками свободы.
Да, несмотря на сложный учебный график, домашние задания, строгих преподавате-лей, здесь она чувствовала себя именно свободной. А там…
Рядом прошли девчонки, щебетали о жизни после выпуска.
– Мои родители уже всё устроили. Меня встретит Панвик. Он столько ждал, когда я, наконец, закончу обучение. Мы сразу назначим дату свадьбы.
– Счастливая! – услышала Карлин завистливые вздохи подружек, и это вывело её из себя.
– Курицы! Чему завидуете? Вас готовили целых пять лет, как стать учёным, нести пользу в мир, улучшать технику, защищать природу. А вы стремитесь быстрее вернуться в обычную жизнь? Гладить рубашки и менять пелёнки?
– Что ты предлагаешь? – спросила Эвин.
– Ничего, – отмахнулась Карлин.
Ей не хотелось затевать очередной спор, который всё равно был обречён. Она почув-ствовала такую обиду! На себя. На этих девчонок, мечтающих побыстрее выйти замуж. На парней, которым было на всё плевать. На эту грёбанную Школу, которая выбрасывала выпускников обратно во взрослый мир вместо того, чтобы реально помочь.
Вот только в чём помочь? Изменить устои? Услышать решения и договориться с Башней учёных или повлиять на Богатеев? Карлин несколько раз пробовала объяснить свой проект преподавателям, но те вновь и вновь отвергали: «Не время. Не место. Непо-нятно. Рискованно» и в конце концов она махнула рукой.
Карлин частично понимала, что сама виновата. С первого года обучения сформиро-вала такое мнение о себе, что ожидать серьёзного отношения не приходилось. Препода-ватели всё, что шло от «этой выскочки» подвергали сомнению и сразу же ставили гриф «запретить».
Девичья рука легла на плечо Карлин и вывела из неприятных воспоминаний.
– Что ты предлагаешь? – тихо повторила Эвин.
Карлин огляделась. Три пары глаз смотрели по-разному: с презрением, вызовом, насмешкой. Злость разогнала кровь и слова стали вылетали как выстрелы:
