И, улыбнувшись, добавил:
- Или Вы - ещё больший не любитель светских вечеров, чем Ваш крёстный?
- Боюсь, что так. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
- О, совершенно не за что. Джеффри теперь мой должник, - и снова улыбка, - А он очень не любит долги и потому охотно их отдаёт. Я понимаю, вы хотели поговорить об Этьене де Сен-Клере, - добавил он уже серьёзно и тихим голосом.
Я кивнул, стараясь скрыть волнение.
- Что ж. На самом деле, мне не так много о нём известно, и отнюдь не тайные факты. Я вырос в тех же краях, откуда родом Этьен. Но мы не были знакомы. И впервые я услышал о нём, когда его похитили - как потом оказалось, бывший ухажёр его матери. Говорили, что она вышла за его отца, маркиза де Сен-Клера, из-за титула; а тот, в свою очередь, женился из-за денег её отца. И брак не был особо счастливым. Похищение наследника, как ни странно, совсем не сблизило семью. Тем более, что похитили мальчика не из-за денег, не ради выкупа: похититель - не помню, как его зовут - хотел свести счёты со своей бывшей невестой. Говорили даже, что когда Этьена нашли, спустя неделю, маркиз сделал тест на отцовство. И, к счастью, отцом мальчика был именно он. Но, всё равно, не повезло парню с родней.
Мы учились в одном колледже - но в разных группах и на разных факультетах. Этьен и тут умудрился стать печально известным. Его не любили. Не потому, что он был очень богат - бедных среди учащихся и не было. И не потому, что некрасив или не так одевался - нет, он был привлекателен внешне: белокурый, голубоглазый, высокий; и вкуса не лишён. Но было в нём что-то, что отталкивало людей. Этот непроницаемо холодный взгляд. Как у рептилии. Совершенно не понятно, что он думает о тебе и думает ли вообще. По видимости, думал - так как учился он хорошо. Что не прибавляло ему популярности. Этьен часто служил объектом для нападок и насмешек.
Однажды после занятий я вышел во двор кампуса, и моё внимание привлёк шум голосов: неподалёку о чём-то спорила группа студентов. Вернее, двое молодых людей выясняли между собой отношения. Одним из них был Крейг Дженнингс - крепкий и нахальный парень, а вторым, как нетрудно догадаться, Этьен. Похоже, Крейг толкнул Этьена, и тот упал, рассыпав вещи из сумки и вызвав новую волну насмешек. Но Этьен не торопился вставать - так и сидел на земле, молча сверля обидчика взглядом. И было что-то в этом взгляде, что заставило всех смолкнуть: что-то пугающее, пробирающее холодом до костей. Крейг стоял, словно загипнотизированный. Потом, пошатнувшись, подошёл к кирпичной стене кампуса и стал биться об неё головой. С такой силой, что разбил её до крови. Его пытались оттащить, но он вырывался; и далеко не с первой попытки удалось отвести его в лазарет. Под совершенно демонический смех Этьена. Надо ли говорить, что толпа быстро рассосалась. А Этьен просто поднялся, отряхнулся и пошёл, как ни в чём не бывало. И конечно, с тех пор его никто не трогал.
Чарльз замолчал, задумчиво вертя в руках бокал - словно всё ещё под впечатлением от увиденного тогда.
- И больше Вы о нём ничего не слышали?
- Только то, что он с отличием закончил колледж и вернулся домой. Через год или два его родители погибли в автокатастрофе, и Этьен унаследовал имение и огромное состояние. Где он и чем сейчас занимается, я не знаю. И ни разу не слышал, чтобы о нём говорили. До тех пор, пока Джеффри не спросил меня вчера, - Чарльз улыбнулся, - Надеюсь, я хоть чем-то вам помог.
- Да, конечно, очень помогли, - я видел, что ему хочется знать, почему и зачем мы расспрашивали об Этьене, но учтивость не позволяет ему спросить прямо. А я не стал рисковать, посвящая его в детали. Мы поблагодарили его ещё раз и распрощались.
Всё это время Жасмин задумчиво молчала. И лишь когда мы сели в машину, произнесла:
- Мы были правы: его похищали. И, похоже, жизнь у него была не сахарная.
Ну вот, она уже оправдывает его.
- У всех бывают трудности, но не каждый становится садистом и убийцей.
- Я просто пытаюсь понять, что им движет.
- Ты жалеешь его. Хотя совершенно не за что, - я старался говорить спокойно.
- Не сердись, - примиряюще сказала Жасмин, - Наверное, это потому, что я - женщина. А женщины склонны проявлять жалость больше, чем мужчины.
- Меня ты тоже «просто» пожалела? - я с горечью смотрел на неё.
Несколько мгновений она молчала.
- Тебя незачем жалеть. Ты сильный. Только сам не знаешь, насколько. А вот у Этьена, как мне кажется, есть слабое место.
- И какое же?
- Любовь.
- Моё тоже, - тихо сказал я.
- Да, но его слабость - в её отсутствии. Тогда как рядом с тобой были и есть люди, которые любят тебя, и которых любишь ты. В его жизни этого нет. Так что, ты в большом преимуществе, - она, улыбаясь, смотрела на меня.
А мне очень хотелось спросить, считает ли она себя одной из этих людей.
Немного смущённо Жасмин отвела глаза и спросила:
- Если у нас нет других планов до вечера, может, подбросишь меня домой? Проведаю маму и возьму кое-что из вещей.
- Да, конечно.
Тем более что планов действительно не было.
Когда мы подъехали к дому, Жасмин неловко произнесла:
- Извини, не приглашаю тебя сейчас. Потом - обязательно.
- Тебе не за что извиняться. Всё в порядке. Когда за тобой заехать?
Она задумалась:
- Если я не нужна тебе до вечера… давай, я сама приеду на ту квартиру. Хочу дождаться, когда мама придёт с работы. Не знаю точно, сколько понадобиться времени. И чтобы ты не ждал напрасно.
- Ничего, я бы и подождал, - я улыбнулся, - Но хорошо. Давай так.
- А ты сейчас… поедешь туда?
- Наверное. Может быть, немного поболтаюсь по городу.
- Звони, если что, – Жасмин обеспокоенно смотрела на меня.
- Ты тоже, - я улыбнулся, желая показать, что всё в порядке.
Она наклонилась ко мне, чмокнула в щёку и вылезла из машины.
Это был почти сестринский поцелуй, но от того не менее тёплый для меня. И на мгновение я почувствовал, что действительно сильнее Этьена. Я много чего почувствовал.
Мне очень захотелось увидеть кого-то ещё из моих близких. Джеффри предполагал, что за ним могут следить и не стоит нам встречаться. Возможно, он прав. К его имению трудно подъехать незамеченным. Но вот к монастырю… Даже если Этьен наблюдает за ним, то, скорее всего, за главным входом. Он просто не может знать обо всех чёрных ходах и калитках, о которых знаю я. А значит, я смогу пройти, не привлекая внимания. И поговорить с Оливером.
Я оставил машину в нескольких кварталах от монастыря и, оглядываясь по сторонам, подобрался к одной из малых башенок с калиткой. К счастью, она была открыта. Изнутри за ней присматривал брат Томас. Поздоровавшись и узнав, как он поживает, я сказал, что пришёл к отцу Оливеру.
- Кажется, он должен быть у себя, - добродушно сказал Томас.
Я кивнул и отправился в келью Оливера. За исключением входных ворот, ни одна дверь в монастыре не запиралась. И всё же я постучался. Но не дождался ответа. Тогда я медленно открыл дверь и вошёл. И никого не увидел. В келье настоятеля было две маленькие комнатки: первая служила кабинетом, а вторая - спальней. И именно в ней я услышал какой-то шорох. Сделав пару шагов, я осторожно заглянул туда.
Оливер молился, стоя на коленях. В этом не было бы ничего необычного, если бы не выражение его лица, которое я никогда раньше у него не видел: смятенного, почти страдающего человека. Я хотел тихонько уйти, но боялся быть замеченным. В конце концов, я сделал шаг назад, другой - и задел так некстати подвернувшийся стул. Через мгновение Оливер показался из спальни.
- Извини… Я… не хотел мешать, - я готов был провалиться под землю.
Оливер улыбнулся:
- Ничего. Ты же знаешь, ты не можешь помешать мне, Виктор.
Если у них с Джеффри и было что-то общее, то это умение владеть собой.
Через минуту мы уже сидели рядом, на двух древних жёстких стульях, которые Оливер каждый раз чинил самолично; и я рассказывал ему обо всём, что произошло со мной с момента нашей последней встречи. И как-то невольно - о том, что меня беспокоило.
- Во сне Этьен привёл меня в келью и, сначала притворившись тобой, сказал, что мне нужно было остаться в монастыре и стать монахом. И я подумал… может, так оно и есть…
Оливер мягко смотрел на меня:
- Но ведь ты хотел жить в миру. И мне кажется, ты принял правильное решение.
Честно говоря, я ожидал несколько иных слов: что Оливер был бы рад, если бы я остался с ним и нашел свое призвание здесь.
- Почему ты ушёл из монастыря?
- Я хотел… увидеть жизнь за пределами этих стен. Возможно, иметь семью. Конечно, вы с Джеффри - моя семья. Но я хотел… - почему-то я смутился и отвёл глаза.
- Узнать любовь женщины.
Я взглянул на Оливера: он понимающе улыбнулся.
- Это же самая естественная вещь на свете.
- Да, но ты…
- Я принял сан, а вместе с ним и обет.
- А… до этого?
- Личная жизнь не очень складывалась, - его улыбка стала немного грустной.
- И потому ты…
- Нет. Конечно, нет. На то было несколько причин. Отсутствие денег на образование - мне хотелось учиться, а в семинарии обучали бесплатно. Конечно, я мог бы пойти работать и копить на учёбу, но… Я не был уверен, что поступлю куда-то ещё. То, что я прилично окончил школу, было заслугой Джеффри - он занимался со мной. Другой причиной, возможно, более важной, было то, что я искал себя. И Бога. Я подумал, что на этом поприще смогу принести пользу не только себе, но и людям. А третья причина - моя гордость и вспыльчивый характер, которые я хотел смирить. Пока не натворил бед.
- А ты мог натворить бед?
- Да. Например, избить отца - за то, что он бил мать. И это было ещё одной причиной уйти от мира и обуздать свой гнев. Я боялся стать таким, как он.
Я надеялся, что не слишком удивлённо смотрел на него. Оливер - самый спокойный и уравновешенный человек из тех, кого я знаю - вспыльчивый и гордый? Получается, что я не знаю его совсем. Мы почти никогда не говорили с ним так, как сейчас. И, думаю, это по моей вине. Я был эгоистом, замечающим только свои беды и проблемы. Я считал себя одиноким, но не сделал ничего для того, чтобы разбить своё одиночество и одиночество близких мне людей. Надеюсь, ещё не поздно это исправить.
- И ты нашёл себя? И Бога?
Оливер улыбнулся и пожал плечами:
- Более или менее. Мне кажется, я не самый плохой пастырь. Я надеюсь, - он рассмеялся, - но что-то мы больше обо мне говорим.
- Да потому что все предыдущие годы говорили только обо мне, - виновато пробурчал я, опустив глаза.
- Виктор, ты был ребёнком, - мягко произнёс Оливер, - взрослые не обсуждают с детьми свои проблемы, и это нормально. Да и я не из тех, кто легко раскрывает душу. Даже близким, - он несколько смущённо смотрел на меня.
- И всё же, нам стоило бы почаще говорить о том, что беспокоит. Я бы постарался понять - не таким уж ребенком я был. И… ещё у тебя есть Джеффри - он-то уж точно взрослый.
Оливер хмыкнул и скрестил руки на груди:
- Что-то непохоже.
Я осторожно спросил:
- Почему?
- Потому что он из тех, кто проблемы создаёт, а не решает. Особенно на свою… голову.
Да, сегодня Оливер был совсем не таким, каким я его привык видеть. Но зато казался мне более живым и настоящим.
- Да ладно, я знаю, что ты любишь его.
Оливер взглянул на меня и несколько мгновений молчал. А потом усмехнулся:
- Да. Только ему не говори. Он и так абсолютно уверен в своём неотразимом обаянии.
- Но оно, и правда, работает. Взять хотя бы его знакомого, который рассказал нам об Этьене. А ещё… Джеффри, вроде бы, встретил человека, который создаёт сны на заказ… и попытается узнать что-то ещё, - какое-то неприятное чувство кольнуло меня.
- Знаешь… Я опасаюсь за него. Кажется, он затеял собственное расследование, - я достал из кармана телефон и набрал номер Джеффри. Оливер обеспокоенно смотрел на меня.
«Да, Виктор?»
- Ты… в порядке?
Джеффри рассмеялся:
«Почему я должен быть не в порядке? Всё хорошо. Но пока новостей у меня нет. А как старина Чарльз, рассказал вам что-нибудь полезное?»
- Да, - я вкратце изложил ему историю Этьена, - Спасибо, что устроил нам эту встречу.
«О, совершенно не за что, друг мой. Я делаю всё, что могу. Позвоню тебе, как только узнаю что-то ещё. Береги себя. И передавай привет чудесной девушке Жасмин».
- И ты, пожалуйста, будь осторожен.
- Скажи, что если он не будет - я сам убью его, - добавил серьёзно Оливер.
Я передал Джеффри его слова и в ответ получил новую порцию смеха:
«Так ты сейчас с ним? Завидую тебе. Но конечно, раз Оливер сказал, то слушаюсь и повинуюсь. До встречи, Виктор. Надеюсь, до скорой».
Вздохнув, я взглянул на Оливера:
- Конечно, он сделает всё по-своему.
- Не беспокойся. Я поговорю с ним.
- Ты думаешь, он послушается?
Оливер печально улыбнулся:
- Если не меня, то никого другого.
Я был рад, что поговорил с Оливером - у меня стало легче на душе. Но, всё же, мне было тревожно за Джеффри; и я решил, что если ничего не изменится, то завтра встречусь с ним.
Я вернулся в нашу с Жасмин квартиру. Ну да, сейчас она и была нашей - моей и её. Пусть я был всего лишь жильцом. За окном темнело. А это значило, что скоро я снова столкнусь с Этьеном. Во всяком случае, я на это надеялся. И был готов. Теперь я вполне представлял, с кем имею дело и на что он способен. Но это пугало меня меньше, чем неизвестность. Я знал, что в этот раз не сбегу. Во что бы то ни стало.
Замок во входной двери повернулся, и я невольно вздрогнул. Но конечно, то была всего лишь Жасмин. «Всего лишь» - в том смысле, что не тот, кого нужно опасаться. Я был очень рад её видеть.
- Как дела? Как мама?
Она пожала плечами:
- Всё как обычно.
- Ты рассказала ей что-нибудь? С кем ты и чем занимаешься?
- Нет, конечно. Зачем ей лишние тревоги? У меня была идея рассказать ей, что я встречаюсь с тобой - на случай, если ты всё-таки маньяк, - она улыбнулась, - но тогда было бы много лишних расспросов: она бы подумала, что ты - мой парень или что-то вроде.
- А я, конечно, даже не что-то вроде, - я театрально вздохнул, пытаясь скрыть то, что меня очень интересует этот вопрос.
- М-м… А ты хотел бы? - Жасмин задорно улыбнулась.
- А если я скажу «да»? - я продолжил эту игру, надеясь, что выгляжу убедительно.
Жасмин подошла ко мне вплотную и, глядя в моё лицо снизу вверх, хитро сказала:
- А ты попробуй.
Сам себя загнав в угол, я смутился: запутавшись, где игра, а где - нет. Или от близости Жасмин.
Она, смягчившись, вздохнула:
- Ладно, не мучайся. Я знаю, что у тебя проблема со словами, - она отступила назад, - Вернее, с тем, чтобы выражать ими чувства.
- Может быть, ты научишь меня? - спросил я, всё ещё смущаясь.
Она улыбнулась:
- Я и сама - не большой мастер. Но если хочешь, могу попытаться.
И уже серьёзно добавила:
- Хотя лучше я приму тебя таким, какой ты есть. Тем более, для меня это не большой недостаток.
- Да, я хочу, чтобы ты была моей девушкой, и чтобы мы встречались, - выпалил я, немного неожиданно и для себя самого. Но я чувствовал, что должен сказать это сейчас.
Почему так трудно признаться другому человеку даже в том, что он и так знает? Потому что одно дело догадки, мысли и намерения, и другое - их открытое объявление.
Несколько мгновений Жасмин молча смотрела на меня. Она явно не ожидала, что я всё же произнесу это, и именно в этот момент.
- Или Вы - ещё больший не любитель светских вечеров, чем Ваш крёстный?
- Боюсь, что так. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
- О, совершенно не за что. Джеффри теперь мой должник, - и снова улыбка, - А он очень не любит долги и потому охотно их отдаёт. Я понимаю, вы хотели поговорить об Этьене де Сен-Клере, - добавил он уже серьёзно и тихим голосом.
Я кивнул, стараясь скрыть волнение.
- Что ж. На самом деле, мне не так много о нём известно, и отнюдь не тайные факты. Я вырос в тех же краях, откуда родом Этьен. Но мы не были знакомы. И впервые я услышал о нём, когда его похитили - как потом оказалось, бывший ухажёр его матери. Говорили, что она вышла за его отца, маркиза де Сен-Клера, из-за титула; а тот, в свою очередь, женился из-за денег её отца. И брак не был особо счастливым. Похищение наследника, как ни странно, совсем не сблизило семью. Тем более, что похитили мальчика не из-за денег, не ради выкупа: похититель - не помню, как его зовут - хотел свести счёты со своей бывшей невестой. Говорили даже, что когда Этьена нашли, спустя неделю, маркиз сделал тест на отцовство. И, к счастью, отцом мальчика был именно он. Но, всё равно, не повезло парню с родней.
Мы учились в одном колледже - но в разных группах и на разных факультетах. Этьен и тут умудрился стать печально известным. Его не любили. Не потому, что он был очень богат - бедных среди учащихся и не было. И не потому, что некрасив или не так одевался - нет, он был привлекателен внешне: белокурый, голубоглазый, высокий; и вкуса не лишён. Но было в нём что-то, что отталкивало людей. Этот непроницаемо холодный взгляд. Как у рептилии. Совершенно не понятно, что он думает о тебе и думает ли вообще. По видимости, думал - так как учился он хорошо. Что не прибавляло ему популярности. Этьен часто служил объектом для нападок и насмешек.
Однажды после занятий я вышел во двор кампуса, и моё внимание привлёк шум голосов: неподалёку о чём-то спорила группа студентов. Вернее, двое молодых людей выясняли между собой отношения. Одним из них был Крейг Дженнингс - крепкий и нахальный парень, а вторым, как нетрудно догадаться, Этьен. Похоже, Крейг толкнул Этьена, и тот упал, рассыпав вещи из сумки и вызвав новую волну насмешек. Но Этьен не торопился вставать - так и сидел на земле, молча сверля обидчика взглядом. И было что-то в этом взгляде, что заставило всех смолкнуть: что-то пугающее, пробирающее холодом до костей. Крейг стоял, словно загипнотизированный. Потом, пошатнувшись, подошёл к кирпичной стене кампуса и стал биться об неё головой. С такой силой, что разбил её до крови. Его пытались оттащить, но он вырывался; и далеко не с первой попытки удалось отвести его в лазарет. Под совершенно демонический смех Этьена. Надо ли говорить, что толпа быстро рассосалась. А Этьен просто поднялся, отряхнулся и пошёл, как ни в чём не бывало. И конечно, с тех пор его никто не трогал.
Чарльз замолчал, задумчиво вертя в руках бокал - словно всё ещё под впечатлением от увиденного тогда.
- И больше Вы о нём ничего не слышали?
- Только то, что он с отличием закончил колледж и вернулся домой. Через год или два его родители погибли в автокатастрофе, и Этьен унаследовал имение и огромное состояние. Где он и чем сейчас занимается, я не знаю. И ни разу не слышал, чтобы о нём говорили. До тех пор, пока Джеффри не спросил меня вчера, - Чарльз улыбнулся, - Надеюсь, я хоть чем-то вам помог.
- Да, конечно, очень помогли, - я видел, что ему хочется знать, почему и зачем мы расспрашивали об Этьене, но учтивость не позволяет ему спросить прямо. А я не стал рисковать, посвящая его в детали. Мы поблагодарили его ещё раз и распрощались.
Всё это время Жасмин задумчиво молчала. И лишь когда мы сели в машину, произнесла:
- Мы были правы: его похищали. И, похоже, жизнь у него была не сахарная.
Ну вот, она уже оправдывает его.
- У всех бывают трудности, но не каждый становится садистом и убийцей.
- Я просто пытаюсь понять, что им движет.
- Ты жалеешь его. Хотя совершенно не за что, - я старался говорить спокойно.
- Не сердись, - примиряюще сказала Жасмин, - Наверное, это потому, что я - женщина. А женщины склонны проявлять жалость больше, чем мужчины.
- Меня ты тоже «просто» пожалела? - я с горечью смотрел на неё.
Несколько мгновений она молчала.
- Тебя незачем жалеть. Ты сильный. Только сам не знаешь, насколько. А вот у Этьена, как мне кажется, есть слабое место.
- И какое же?
- Любовь.
- Моё тоже, - тихо сказал я.
- Да, но его слабость - в её отсутствии. Тогда как рядом с тобой были и есть люди, которые любят тебя, и которых любишь ты. В его жизни этого нет. Так что, ты в большом преимуществе, - она, улыбаясь, смотрела на меня.
А мне очень хотелось спросить, считает ли она себя одной из этих людей.
Немного смущённо Жасмин отвела глаза и спросила:
- Если у нас нет других планов до вечера, может, подбросишь меня домой? Проведаю маму и возьму кое-что из вещей.
- Да, конечно.
Тем более что планов действительно не было.
Когда мы подъехали к дому, Жасмин неловко произнесла:
- Извини, не приглашаю тебя сейчас. Потом - обязательно.
- Тебе не за что извиняться. Всё в порядке. Когда за тобой заехать?
Она задумалась:
- Если я не нужна тебе до вечера… давай, я сама приеду на ту квартиру. Хочу дождаться, когда мама придёт с работы. Не знаю точно, сколько понадобиться времени. И чтобы ты не ждал напрасно.
- Ничего, я бы и подождал, - я улыбнулся, - Но хорошо. Давай так.
- А ты сейчас… поедешь туда?
- Наверное. Может быть, немного поболтаюсь по городу.
- Звони, если что, – Жасмин обеспокоенно смотрела на меня.
- Ты тоже, - я улыбнулся, желая показать, что всё в порядке.
Она наклонилась ко мне, чмокнула в щёку и вылезла из машины.
Это был почти сестринский поцелуй, но от того не менее тёплый для меня. И на мгновение я почувствовал, что действительно сильнее Этьена. Я много чего почувствовал.
Мне очень захотелось увидеть кого-то ещё из моих близких. Джеффри предполагал, что за ним могут следить и не стоит нам встречаться. Возможно, он прав. К его имению трудно подъехать незамеченным. Но вот к монастырю… Даже если Этьен наблюдает за ним, то, скорее всего, за главным входом. Он просто не может знать обо всех чёрных ходах и калитках, о которых знаю я. А значит, я смогу пройти, не привлекая внимания. И поговорить с Оливером.
Я оставил машину в нескольких кварталах от монастыря и, оглядываясь по сторонам, подобрался к одной из малых башенок с калиткой. К счастью, она была открыта. Изнутри за ней присматривал брат Томас. Поздоровавшись и узнав, как он поживает, я сказал, что пришёл к отцу Оливеру.
- Кажется, он должен быть у себя, - добродушно сказал Томас.
Я кивнул и отправился в келью Оливера. За исключением входных ворот, ни одна дверь в монастыре не запиралась. И всё же я постучался. Но не дождался ответа. Тогда я медленно открыл дверь и вошёл. И никого не увидел. В келье настоятеля было две маленькие комнатки: первая служила кабинетом, а вторая - спальней. И именно в ней я услышал какой-то шорох. Сделав пару шагов, я осторожно заглянул туда.
Оливер молился, стоя на коленях. В этом не было бы ничего необычного, если бы не выражение его лица, которое я никогда раньше у него не видел: смятенного, почти страдающего человека. Я хотел тихонько уйти, но боялся быть замеченным. В конце концов, я сделал шаг назад, другой - и задел так некстати подвернувшийся стул. Через мгновение Оливер показался из спальни.
- Извини… Я… не хотел мешать, - я готов был провалиться под землю.
Оливер улыбнулся:
- Ничего. Ты же знаешь, ты не можешь помешать мне, Виктор.
Если у них с Джеффри и было что-то общее, то это умение владеть собой.
Через минуту мы уже сидели рядом, на двух древних жёстких стульях, которые Оливер каждый раз чинил самолично; и я рассказывал ему обо всём, что произошло со мной с момента нашей последней встречи. И как-то невольно - о том, что меня беспокоило.
- Во сне Этьен привёл меня в келью и, сначала притворившись тобой, сказал, что мне нужно было остаться в монастыре и стать монахом. И я подумал… может, так оно и есть…
Оливер мягко смотрел на меня:
- Но ведь ты хотел жить в миру. И мне кажется, ты принял правильное решение.
Честно говоря, я ожидал несколько иных слов: что Оливер был бы рад, если бы я остался с ним и нашел свое призвание здесь.
- Почему ты ушёл из монастыря?
- Я хотел… увидеть жизнь за пределами этих стен. Возможно, иметь семью. Конечно, вы с Джеффри - моя семья. Но я хотел… - почему-то я смутился и отвёл глаза.
- Узнать любовь женщины.
Я взглянул на Оливера: он понимающе улыбнулся.
- Это же самая естественная вещь на свете.
- Да, но ты…
- Я принял сан, а вместе с ним и обет.
- А… до этого?
- Личная жизнь не очень складывалась, - его улыбка стала немного грустной.
- И потому ты…
- Нет. Конечно, нет. На то было несколько причин. Отсутствие денег на образование - мне хотелось учиться, а в семинарии обучали бесплатно. Конечно, я мог бы пойти работать и копить на учёбу, но… Я не был уверен, что поступлю куда-то ещё. То, что я прилично окончил школу, было заслугой Джеффри - он занимался со мной. Другой причиной, возможно, более важной, было то, что я искал себя. И Бога. Я подумал, что на этом поприще смогу принести пользу не только себе, но и людям. А третья причина - моя гордость и вспыльчивый характер, которые я хотел смирить. Пока не натворил бед.
- А ты мог натворить бед?
- Да. Например, избить отца - за то, что он бил мать. И это было ещё одной причиной уйти от мира и обуздать свой гнев. Я боялся стать таким, как он.
Я надеялся, что не слишком удивлённо смотрел на него. Оливер - самый спокойный и уравновешенный человек из тех, кого я знаю - вспыльчивый и гордый? Получается, что я не знаю его совсем. Мы почти никогда не говорили с ним так, как сейчас. И, думаю, это по моей вине. Я был эгоистом, замечающим только свои беды и проблемы. Я считал себя одиноким, но не сделал ничего для того, чтобы разбить своё одиночество и одиночество близких мне людей. Надеюсь, ещё не поздно это исправить.
- И ты нашёл себя? И Бога?
Оливер улыбнулся и пожал плечами:
- Более или менее. Мне кажется, я не самый плохой пастырь. Я надеюсь, - он рассмеялся, - но что-то мы больше обо мне говорим.
- Да потому что все предыдущие годы говорили только обо мне, - виновато пробурчал я, опустив глаза.
- Виктор, ты был ребёнком, - мягко произнёс Оливер, - взрослые не обсуждают с детьми свои проблемы, и это нормально. Да и я не из тех, кто легко раскрывает душу. Даже близким, - он несколько смущённо смотрел на меня.
- И всё же, нам стоило бы почаще говорить о том, что беспокоит. Я бы постарался понять - не таким уж ребенком я был. И… ещё у тебя есть Джеффри - он-то уж точно взрослый.
Оливер хмыкнул и скрестил руки на груди:
- Что-то непохоже.
Я осторожно спросил:
- Почему?
- Потому что он из тех, кто проблемы создаёт, а не решает. Особенно на свою… голову.
Да, сегодня Оливер был совсем не таким, каким я его привык видеть. Но зато казался мне более живым и настоящим.
- Да ладно, я знаю, что ты любишь его.
Оливер взглянул на меня и несколько мгновений молчал. А потом усмехнулся:
- Да. Только ему не говори. Он и так абсолютно уверен в своём неотразимом обаянии.
- Но оно, и правда, работает. Взять хотя бы его знакомого, который рассказал нам об Этьене. А ещё… Джеффри, вроде бы, встретил человека, который создаёт сны на заказ… и попытается узнать что-то ещё, - какое-то неприятное чувство кольнуло меня.
- Знаешь… Я опасаюсь за него. Кажется, он затеял собственное расследование, - я достал из кармана телефон и набрал номер Джеффри. Оливер обеспокоенно смотрел на меня.
«Да, Виктор?»
- Ты… в порядке?
Джеффри рассмеялся:
«Почему я должен быть не в порядке? Всё хорошо. Но пока новостей у меня нет. А как старина Чарльз, рассказал вам что-нибудь полезное?»
- Да, - я вкратце изложил ему историю Этьена, - Спасибо, что устроил нам эту встречу.
«О, совершенно не за что, друг мой. Я делаю всё, что могу. Позвоню тебе, как только узнаю что-то ещё. Береги себя. И передавай привет чудесной девушке Жасмин».
- И ты, пожалуйста, будь осторожен.
- Скажи, что если он не будет - я сам убью его, - добавил серьёзно Оливер.
Я передал Джеффри его слова и в ответ получил новую порцию смеха:
«Так ты сейчас с ним? Завидую тебе. Но конечно, раз Оливер сказал, то слушаюсь и повинуюсь. До встречи, Виктор. Надеюсь, до скорой».
Вздохнув, я взглянул на Оливера:
- Конечно, он сделает всё по-своему.
- Не беспокойся. Я поговорю с ним.
- Ты думаешь, он послушается?
Оливер печально улыбнулся:
- Если не меня, то никого другого.
Я был рад, что поговорил с Оливером - у меня стало легче на душе. Но, всё же, мне было тревожно за Джеффри; и я решил, что если ничего не изменится, то завтра встречусь с ним.
Я вернулся в нашу с Жасмин квартиру. Ну да, сейчас она и была нашей - моей и её. Пусть я был всего лишь жильцом. За окном темнело. А это значило, что скоро я снова столкнусь с Этьеном. Во всяком случае, я на это надеялся. И был готов. Теперь я вполне представлял, с кем имею дело и на что он способен. Но это пугало меня меньше, чем неизвестность. Я знал, что в этот раз не сбегу. Во что бы то ни стало.
Замок во входной двери повернулся, и я невольно вздрогнул. Но конечно, то была всего лишь Жасмин. «Всего лишь» - в том смысле, что не тот, кого нужно опасаться. Я был очень рад её видеть.
- Как дела? Как мама?
Она пожала плечами:
- Всё как обычно.
- Ты рассказала ей что-нибудь? С кем ты и чем занимаешься?
- Нет, конечно. Зачем ей лишние тревоги? У меня была идея рассказать ей, что я встречаюсь с тобой - на случай, если ты всё-таки маньяк, - она улыбнулась, - но тогда было бы много лишних расспросов: она бы подумала, что ты - мой парень или что-то вроде.
- А я, конечно, даже не что-то вроде, - я театрально вздохнул, пытаясь скрыть то, что меня очень интересует этот вопрос.
- М-м… А ты хотел бы? - Жасмин задорно улыбнулась.
- А если я скажу «да»? - я продолжил эту игру, надеясь, что выгляжу убедительно.
Жасмин подошла ко мне вплотную и, глядя в моё лицо снизу вверх, хитро сказала:
- А ты попробуй.
Сам себя загнав в угол, я смутился: запутавшись, где игра, а где - нет. Или от близости Жасмин.
Она, смягчившись, вздохнула:
- Ладно, не мучайся. Я знаю, что у тебя проблема со словами, - она отступила назад, - Вернее, с тем, чтобы выражать ими чувства.
- Может быть, ты научишь меня? - спросил я, всё ещё смущаясь.
Она улыбнулась:
- Я и сама - не большой мастер. Но если хочешь, могу попытаться.
И уже серьёзно добавила:
- Хотя лучше я приму тебя таким, какой ты есть. Тем более, для меня это не большой недостаток.
- Да, я хочу, чтобы ты была моей девушкой, и чтобы мы встречались, - выпалил я, немного неожиданно и для себя самого. Но я чувствовал, что должен сказать это сейчас.
Почему так трудно признаться другому человеку даже в том, что он и так знает? Потому что одно дело догадки, мысли и намерения, и другое - их открытое объявление.
Несколько мгновений Жасмин молча смотрела на меня. Она явно не ожидала, что я всё же произнесу это, и именно в этот момент.
