- Информация от ущербного достаточно полезна, чтоб отдавать ему себя? – Отступил на шаг, словно не веря. Рванула ворот его рубашки, обнажая засосы на шее и ключицах. Воочию видеть подтверждение … больно. – Или сиятельный сам получает удовольствие от предательства!
- Предательства? – не верил.
- Ты сам настоял, чтоб ночи мы проводили в твоей кровати. Сам соблазняешь отдаться и довериться. Уверяешь, что заинтересован в нас, а сам...Что ты за человек такой?
Блондин попытался схватить за руку. Оттолкнула. Больно.
- Чего же ждёшь от меня? Каким идеалам равняешь? – Кристаллы въедаются в подкорку. – Я не человек! Никогда не был. И даже не догадываюсь, что это такое. Я просто не знаю, каким должен стать, чтоб ты перестала смотреть с осуждением.
- Незачем ради меня становиться кем-то другим, – выкрикнула, чтоб он услышал, понял наконец.
- Так осознай наконец, кто есть я! Лонди. Смотритель. Любимчик Харона. Циничная и расчетливая тварь, что постоянно прокручивает сотни вероятностей. Я тот, кто превратил свое тело в товар и продал его не единожды. Кто купил и вынудил вас стать моими. – Я с утроенной скоростью переваривала и осознавала, что прав он во всем. Нельзя оценивать других полагаясь на собственные стереотипы. Пора убрать шоры. Вокруг совсем не люди. Мне просто отчаянно хотелось видеть человечность в совершенно других существах. – Я тот, кто привязал вас к себе настолько крепко, насколько только смог. И не желаю останавливаться, потому что все потеряет смысл, если вас не будет со мной. Я не даю вам выбора, потому что у меня его уже нет.
У всех необъяснимых и откровенно сумасшедших его поступков оказались такие понятные причины. Почему же мы не докопались до них раньше? Не так страшно цепляться за собственные заблуждения, как отринуть все привычное, взглянуть на чужую мораль без осуждения. Допустить, что другая логика имеет право на существование. Нельзя требовать всего и сразу. Но кое-что я все-таки попрошу.
- Ты дашь мне и Раяну немного времени вне твоей постели. Это важно.
Блондин оперся руками о стол по обе стороны от меня и уставился в упор. С вызовом смотрела в жуткие кристаллы. Руки тряслись, сцепила в замок.
- Хочешь быть с ним? – Кивнула. Злость, глухая обида и тоска. А кристаллы могут быть очень даже красноречивы, когда не скрывают подо льдом бушующих эмоций. Готовое сорваться с языка «да», застряло комком в горле. А модифицированное сознание уже анализирует, выворачивает под разными углами. Ужасно. Раян в собственности Дана, и я выхожу замуж. Все время провожу с икто, избегая мужа. Вот я объединяю с ним разум, под видом уступок для пользы браку. А теперь обвиняю в предательстве и прошу отказаться от нас. Такое впечатление, что постепенно и методично, обманом, я отбирала у Дана нас.
И разуверить его бы не получилось, потому как правда лавиной обрушилась на меня саму. Сделала единственное, что могла – поцеловала белоснежного бога. Вкладывая нежность и трепет, а еще просьбу верить мне, а не собственной логике. Потому что логика конкретно в этом случае не ведет к правде.
Разорвав поцелуй он не открыл глаз, не изменил позы. И я почувствовала, как ломаю сильного и бесконечно одинокого мужчину. Со всей жестокостью и нежностью. Но ломаю. Тогда как он подобного в отношении нас себе не позволил. Остановиться бы, но …
- Мне это нужно, - уже шепчут губы, хранившие его вкус и прохладу.
Он открыл усталые глаза. Злость отступила, осталась тоска. Как будто он понимает и позволяет это делать с собой.
- Почему это важно?
Под наплывом эмоций волнение отступило, слова полились наружу.
- Раян для меня родной. Настолько близкий, что ближе уже невозможно. И я никогда не была с мужчиной вне его тела. Никогда не стремилась к этому сама, а сейчас боюсь…
Он обхватил ладонями мое лицо.
- Никогда не была? – и заглядывает в глаза, пытаясь что-то прочесть. – Вы столько времени проводите вместе. Хочешь, чтоб я ушел? Оставил вас?
- Нет. Просто дай время нам быть только самим.
Медленно вдохнул, так же медленно выдохнул, отпуская меня.
- Столько, сколько понадобиться, - почему-то звучит, как приговор.
Он больше не смотрел на меня. Больше нечего разрушать. Внутри руины.
- Тарисы знают. С самого начала. Знают.
Уходить было больно. Что я творю? Со всеми нами. Зачем? Произошло бы все потом и никому не пришлось бы выворачивать душу. Не выдержав, закрывая дверь, все-таки взглянула на дело рук своих. Он обхватил голову руками и зашелся в немом крике, разрывая себя на части.
Еще долго стояла в коридоре, прислушиваясь к тишине. Ничего не падало, не разбивалось, никаких шумов. Как будто ничего не происходило. Но там умирал мой белоснежный бог. Больно просто знать об этом, больно быть этому причиной. Но вернуться туда я боялась больше.
Тарисы знают, - одна единственная мысль колотится в черепушку на повторе без перерыва. Перекрывает судорожное дыхание. Заставляет сердце биться в панике. Они знают.
Все усилия бесполезны. Подготовка, старания, титанический труд. Всё зря.
Тарисы знают. С самого начала играют нами, как марионетками. Серые кардиналы переняли привычки превосходящих в вычислительных мощностях лондинов. Просчитали, выверили, но пока не нанесли удар. Пока.
Безысходность и отчаянье готовы поглотить меня целиков. Желание сдаться. Не барахтаться в паутине чужих манипуляций. Не прилагать более усилий. Отдать проклятую власть. Забиться в самый тихий уголок вселенной и просто жить. Пока позволяют.
Не замечая ничего вокруг, я бесцельно бреду по шикарному дому. Выстроенный с любовью, он имеет собственное очарование, своего рода уют. Лепнина, узор плиток пола, отделка огромных окон, свет заливающий залы – все будто дышит, живет, когда мне хочется застыть в камне.
Ноги сами принесли на кухню. Заесть стресс – что может быть проще? Остановить бесконечный поток мыслей. Насладиться чем-то простым. Вкусом и музыкой. Родной, агрессивной и не позволяющей сломаться.
Они не знают нас. Обстоятельства, последовательность событий, генетические коды – все, что угодно. Но не нас! Упрямых и все еще скрывающих массу сюрпризов.
Сквозь оглушающие басы (Within Temptation - Paradise) я выцарапываю себя из огромной болотистой ямы, что давно подкралась и жаждет похоронить трепещущее создание во мраке. Вспоминала, что умею выгрызать зубами право на жизнь. И в голове начал выстраиваться план. Блок за блоком, как виртуальный конструктор.
Напевая песню сирены, с помощью САОН я подобрала модель шифрования и сжатия данных, прописала следящую программу, по типу земных вариантов rootkit, маскировку процесса и крепление к более объемному файлу. Условия передачи данных на мой или Дана наручи, если один из них находится в определенном радиусе и объект проводит какие-либо отправки файлов (чтоб следилка не выдала сама себя внезапной активностью). Прописала дешифратор. Так же руки дошли обезопасить отдельный канал связи для внутренних переговоров, выделить и скрыть область хранения полученной от следилок информации на наруче, дополнить устройство кристаллами памяти.
Следовало бы внедрить разработки и в наруч блондина, но последний разговор провел между нами непреодолимый барьер. Хочется верить – только на время. Поэтому ограничилась коротким сообщением с просьбой переслать соглашение для Октон на мой наруч. Остальное позже.
Если оставить безнаказанным поведение обращенного, который и так слишком вольготно себя чувствует на нашей территории, то шавка в конец обнаглеет. Шавка, которую я собираюсь втихую использовать, должна быть как минимум живой и способной передвигаться между секторами. Что ж, жизнь ему оставим, шкуру и нервы попортим.
А еще стало интересно, смогу ли удерживать мини портал достаточно долго, чтоб не просто вытащить предмет с Земли, а скачать кое-что с интернета. От идеи до практики лишь один переход из кухни в нашу с икто комнату. И для мира меня не стало на добрые пол дня.
Всплеск активности неимоверно тонизирует, а результаты эксперимента улучшают настроение, ведь мне удается стабилизировать мини портал, протащить через него сетевой кабель и удерживать окно достаточно долго. Сама себе запрещаю отвлекаться на всякую ерунду вроде соц.сетей, новинок кино и музыки. Целенаправленно ищу учебники шифрования, криптографии, особенности построения систем с нуля, взаимодействие с кристаллическими накопителями и процессорами, видео уроки приёмов самообороны, записи соревнований ММА и боевых искусств. Успокаиваюсь, забив ноут под завязку.
Дело к ночи, а у нас Квазес все еще под крышей. Непорядок.
Просторная светлая гостиная залита оранжево пурпурным светом заходящего солнца. Я утопаю в мягком кресле, ничем не выделяясь из обстановки. Белая кожа, высветленные жемчужные волосы, шелк традиционного платья – все гармонично бледно в яркой подсветке. Единственное выбивающиеся пятно – Раян в черной униформе местных рабов расслабленно умастился на полу, опираясь спиной на широкий мягкий борт подлокотника. Мои тонкие пальцы перебирают мягкие пряди на его затылке. Идиллия. Выверенная, выстроенная, показная.
Именно так застаёт нас вошедший обращённый. Застывает на пороге в неглубоком поклоне.
- Проходи, – разрешение произносит икто. Наши сознания сплетены в единый организм, позволяя играть восприятием окружающих.
Обращённый располагается в кресле напротив. Раскован, нагловат. Молчим. Смотрим. Пусть почувствует себя неуютно. Ждём.
- Прекраснейшая из маринеш, могу ли я быть полезным Вашим великим замыслам? – спустя минуту все же не выдерживает гость.
Выжидаем, гася в сдвоенном сознании раздражение и покалывающее на кончиках пальцев электричество.
- Гостям пристало с благодарностью и смирением принимать блага господ. – Ровно укоряет икто. – Тем более незваным гостям.
Обращённый начинает терять хладнокровие.
- Редкий раб. Но выглядит куда привлекательнее, когда покорно молчит.
Раян поднимает алые глаза, ловит тусклый недокристализированный взгляд обращённого и выжигает неприязнью.
- Случается, светлые заводят себе живые игрушки и любят с ними возиться. Баловать и наказывать, возносить и опускать. Часто те не осознают собственного положения и благодарны за поводок.
Ухмылка лишь обозначается на бледном фэйсе.
- Нестабильный раб всё-таки поддаётся укрощению и занял положенное место у ног высших?
Обезличенный вопрос, словно ущербный не может выбрать с кем вести беседу, тем не менее, достигает цели. Раян беситься. Поэтому спешу перехватить инициативу. Практически мгновенно, так что не отрывая алого взгляда, за секунду до моих слов, икто насмешливо и нагло растягивает губы в улыбке.
- Скорее под рукой, – демонстративно поднимаю кисть. – Как жаль, что простое напоминание не всех заставляет задуматься о собственной роли.
Квазес не дурак. Расслабленность мигом выветривается из его позы, оставляя цепкую настороженность. Выжидаю, смотрю, нервирую и лишь через минуту продолжаю:
- Ребенок Ваш. – Мне не нужны слова подтверждения. Очевидные вещи положено просто знать. – С его рождением Ваш статус несколько возрастёт. Стоит поздравить с этим вознесение или всё же Вы осознаёте длину собственного поводка?
Всё. Шаблон высокомерных, вежливо снисходительных высших существ столкнулся с айсбергом чистой правды. Однобокой, моей, но искренне разрушительной. Ответа не жду, продолжая лениво размышлять вслух.
- Сколько бы достижений не было на Вашем счету, правда в том, что ни один чистокровный лонди не посчитает обращённого равным. Обращённым никогда не принять участия в отборе на звание смотрителя, никогда не сочетаться браком, никогда не стать выше господина. Вы – лишь ущербные напоминания несостоятельности лондинов. Светлые даже до конца не смирились с необходимостью терпеть обращённых среди них. – Теперь его вид откровенно мрачный. – Что? Вы не поднимали подобных тем с будущей матерью вашего ребенка? Не обсуждали Вашу роль в его жизни? – Выдерживаю паузу. Пусть подумает. – Иллюзии порой слишком сладки. Извините, что прямо говорю об очевидных вещах, рушу идеальные заблуждения, но Вы позволили себе проигнорировать моё предупреждение. Отчего же мне уважать Ваше счастливое слепое неведение?
Вся поза обращённого меняется. Он поддаётся вперёд, мотает опущенной головой, словно пытается вытравить из сознания въедливые слова. Хочет, но не может отрицать. Жду.
- Лондин,... – звучит недостаточно плавно. Эмоции мешают мужчине подражать манере речи светлых. – Чем мне придется платить за возможность слышать в Ваших словах отражение реального положения дел впредь?
Далеко не дурак. И подхалимские обращения сразу убрал. Может же, когда хочет. Прищуриваюсь, оцениваю, стоит не стоит.
- Нам нужны честные союзники. Мне и Даниасару. Не Альмон и Эльтас, а именно нам. Без дифирамбов и украшений способных так же высказываться и дорожить соглашениями.
Обращённый поднимает ко мне не до конца кристальные глаза. Смотрит-оценивает совершенно по-другому. Может быть полезным, даже если сменить поводок.
Солнце постепенно садится, забирая яркие краски вслед за собой за горизонт. Вместо подсветки теперь ширятся тени, захватывая все больше, оставляя лишь острые бледные линии. Абсолютному зрению высокородных это нисколько не мешает. Полумрак корректирует антураж. Но Раян не смотрит моими глазами, ему не удобно пропускать львиную долю реакций обращённого. Мягкий свет кристаллов разгоняет тени. Посиделки выходят на следующий виток.
- Вы не довольны мной и слова не способны этого исправить. – Какой проницательный, задним то умом. – Наказания не избежать и я готов его принять.
Продолжаю разглядывать мужчину, молчу, не позволяя указывать, что мне следует делать. Хорошая попытка на самом деле. Не можешь избежать драки, попробуй ее возглавить.
- Известно, что Вы находите особое наслаждение в играх на грани. Боль – Ваш катализатор, как чужая, так и собственная. – О, да. Мы не просто в курсе. Никто не забыт, ничто не забыто. – Но Вы посмели не просто танцевать в страсти с моим мужчиной, а оставить россыпь следов на его великолепном теле. Вы не просто меня огорчили. Посягнули на того, кто Вам принадлежать не может. Как раньше имели наглость желать ныне дорогого мне раба. – Тут Квазес изображает крайнюю растерянность, если его мимику интерпретировать канонами лондинов. – Желания простительны, пока не покидают приделов сознания. Но Вы запугивали и домогались заведомо более слабого. И уже это наталкивает на мысль, что выпрашивать наказания с Вашей стороны отнюдь не честно.
Все возможные вопросы «как и откуда?» застывают у него на языке, стоит лишь повернуть голову и обратить внимание на джед в основании уха. Сумасшедшая идея не могла прийти в закостенелые стереотипами мозги.
- Это не единственное, чего никто не мог ожидать от светлой лондин. Чтоб играть с высшими на равных не достаточно одной наглости. - Кладезь полезных советов какой-то. Бери да записывай. А то цитатки только с Харона дергают. – Но Вы правы, без наказания планету Вам не покинуть. Превосходство силы, изощренности методов и средств, фантазии в конце концов... вся эта нарочитая демонстрация скучна и утомительна. Поэтому без лишнего балагана встаньте на колени.
Пока обращённый выполняет указания, не отрывая настороженного взгляда от меня, Раян поднимается, отходит за мое кресло, где берет один из прутьев заготовленных розг.
- Предательства? – не верил.
- Ты сам настоял, чтоб ночи мы проводили в твоей кровати. Сам соблазняешь отдаться и довериться. Уверяешь, что заинтересован в нас, а сам...Что ты за человек такой?
Блондин попытался схватить за руку. Оттолкнула. Больно.
- Чего же ждёшь от меня? Каким идеалам равняешь? – Кристаллы въедаются в подкорку. – Я не человек! Никогда не был. И даже не догадываюсь, что это такое. Я просто не знаю, каким должен стать, чтоб ты перестала смотреть с осуждением.
- Незачем ради меня становиться кем-то другим, – выкрикнула, чтоб он услышал, понял наконец.
- Так осознай наконец, кто есть я! Лонди. Смотритель. Любимчик Харона. Циничная и расчетливая тварь, что постоянно прокручивает сотни вероятностей. Я тот, кто превратил свое тело в товар и продал его не единожды. Кто купил и вынудил вас стать моими. – Я с утроенной скоростью переваривала и осознавала, что прав он во всем. Нельзя оценивать других полагаясь на собственные стереотипы. Пора убрать шоры. Вокруг совсем не люди. Мне просто отчаянно хотелось видеть человечность в совершенно других существах. – Я тот, кто привязал вас к себе настолько крепко, насколько только смог. И не желаю останавливаться, потому что все потеряет смысл, если вас не будет со мной. Я не даю вам выбора, потому что у меня его уже нет.
У всех необъяснимых и откровенно сумасшедших его поступков оказались такие понятные причины. Почему же мы не докопались до них раньше? Не так страшно цепляться за собственные заблуждения, как отринуть все привычное, взглянуть на чужую мораль без осуждения. Допустить, что другая логика имеет право на существование. Нельзя требовать всего и сразу. Но кое-что я все-таки попрошу.
- Ты дашь мне и Раяну немного времени вне твоей постели. Это важно.
Блондин оперся руками о стол по обе стороны от меня и уставился в упор. С вызовом смотрела в жуткие кристаллы. Руки тряслись, сцепила в замок.
- Хочешь быть с ним? – Кивнула. Злость, глухая обида и тоска. А кристаллы могут быть очень даже красноречивы, когда не скрывают подо льдом бушующих эмоций. Готовое сорваться с языка «да», застряло комком в горле. А модифицированное сознание уже анализирует, выворачивает под разными углами. Ужасно. Раян в собственности Дана, и я выхожу замуж. Все время провожу с икто, избегая мужа. Вот я объединяю с ним разум, под видом уступок для пользы браку. А теперь обвиняю в предательстве и прошу отказаться от нас. Такое впечатление, что постепенно и методично, обманом, я отбирала у Дана нас.
И разуверить его бы не получилось, потому как правда лавиной обрушилась на меня саму. Сделала единственное, что могла – поцеловала белоснежного бога. Вкладывая нежность и трепет, а еще просьбу верить мне, а не собственной логике. Потому что логика конкретно в этом случае не ведет к правде.
Разорвав поцелуй он не открыл глаз, не изменил позы. И я почувствовала, как ломаю сильного и бесконечно одинокого мужчину. Со всей жестокостью и нежностью. Но ломаю. Тогда как он подобного в отношении нас себе не позволил. Остановиться бы, но …
- Мне это нужно, - уже шепчут губы, хранившие его вкус и прохладу.
Он открыл усталые глаза. Злость отступила, осталась тоска. Как будто он понимает и позволяет это делать с собой.
- Почему это важно?
Под наплывом эмоций волнение отступило, слова полились наружу.
- Раян для меня родной. Настолько близкий, что ближе уже невозможно. И я никогда не была с мужчиной вне его тела. Никогда не стремилась к этому сама, а сейчас боюсь…
Он обхватил ладонями мое лицо.
- Никогда не была? – и заглядывает в глаза, пытаясь что-то прочесть. – Вы столько времени проводите вместе. Хочешь, чтоб я ушел? Оставил вас?
- Нет. Просто дай время нам быть только самим.
Медленно вдохнул, так же медленно выдохнул, отпуская меня.
- Столько, сколько понадобиться, - почему-то звучит, как приговор.
Он больше не смотрел на меня. Больше нечего разрушать. Внутри руины.
- Тарисы знают. С самого начала. Знают.
Уходить было больно. Что я творю? Со всеми нами. Зачем? Произошло бы все потом и никому не пришлось бы выворачивать душу. Не выдержав, закрывая дверь, все-таки взглянула на дело рук своих. Он обхватил голову руками и зашелся в немом крике, разрывая себя на части.
Еще долго стояла в коридоре, прислушиваясь к тишине. Ничего не падало, не разбивалось, никаких шумов. Как будто ничего не происходило. Но там умирал мой белоснежный бог. Больно просто знать об этом, больно быть этому причиной. Но вернуться туда я боялась больше.
Прода от 30.05.2022, 16:44
Тарисы знают, - одна единственная мысль колотится в черепушку на повторе без перерыва. Перекрывает судорожное дыхание. Заставляет сердце биться в панике. Они знают.
Все усилия бесполезны. Подготовка, старания, титанический труд. Всё зря.
Тарисы знают. С самого начала играют нами, как марионетками. Серые кардиналы переняли привычки превосходящих в вычислительных мощностях лондинов. Просчитали, выверили, но пока не нанесли удар. Пока.
Безысходность и отчаянье готовы поглотить меня целиков. Желание сдаться. Не барахтаться в паутине чужих манипуляций. Не прилагать более усилий. Отдать проклятую власть. Забиться в самый тихий уголок вселенной и просто жить. Пока позволяют.
Не замечая ничего вокруг, я бесцельно бреду по шикарному дому. Выстроенный с любовью, он имеет собственное очарование, своего рода уют. Лепнина, узор плиток пола, отделка огромных окон, свет заливающий залы – все будто дышит, живет, когда мне хочется застыть в камне.
Ноги сами принесли на кухню. Заесть стресс – что может быть проще? Остановить бесконечный поток мыслей. Насладиться чем-то простым. Вкусом и музыкой. Родной, агрессивной и не позволяющей сломаться.
Они не знают нас. Обстоятельства, последовательность событий, генетические коды – все, что угодно. Но не нас! Упрямых и все еще скрывающих массу сюрпризов.
Сквозь оглушающие басы (Within Temptation - Paradise) я выцарапываю себя из огромной болотистой ямы, что давно подкралась и жаждет похоронить трепещущее создание во мраке. Вспоминала, что умею выгрызать зубами право на жизнь. И в голове начал выстраиваться план. Блок за блоком, как виртуальный конструктор.
Напевая песню сирены, с помощью САОН я подобрала модель шифрования и сжатия данных, прописала следящую программу, по типу земных вариантов rootkit, маскировку процесса и крепление к более объемному файлу. Условия передачи данных на мой или Дана наручи, если один из них находится в определенном радиусе и объект проводит какие-либо отправки файлов (чтоб следилка не выдала сама себя внезапной активностью). Прописала дешифратор. Так же руки дошли обезопасить отдельный канал связи для внутренних переговоров, выделить и скрыть область хранения полученной от следилок информации на наруче, дополнить устройство кристаллами памяти.
Следовало бы внедрить разработки и в наруч блондина, но последний разговор провел между нами непреодолимый барьер. Хочется верить – только на время. Поэтому ограничилась коротким сообщением с просьбой переслать соглашение для Октон на мой наруч. Остальное позже.
Если оставить безнаказанным поведение обращенного, который и так слишком вольготно себя чувствует на нашей территории, то шавка в конец обнаглеет. Шавка, которую я собираюсь втихую использовать, должна быть как минимум живой и способной передвигаться между секторами. Что ж, жизнь ему оставим, шкуру и нервы попортим.
А еще стало интересно, смогу ли удерживать мини портал достаточно долго, чтоб не просто вытащить предмет с Земли, а скачать кое-что с интернета. От идеи до практики лишь один переход из кухни в нашу с икто комнату. И для мира меня не стало на добрые пол дня.
Всплеск активности неимоверно тонизирует, а результаты эксперимента улучшают настроение, ведь мне удается стабилизировать мини портал, протащить через него сетевой кабель и удерживать окно достаточно долго. Сама себе запрещаю отвлекаться на всякую ерунду вроде соц.сетей, новинок кино и музыки. Целенаправленно ищу учебники шифрования, криптографии, особенности построения систем с нуля, взаимодействие с кристаллическими накопителями и процессорами, видео уроки приёмов самообороны, записи соревнований ММА и боевых искусств. Успокаиваюсь, забив ноут под завязку.
Дело к ночи, а у нас Квазес все еще под крышей. Непорядок.
***
Просторная светлая гостиная залита оранжево пурпурным светом заходящего солнца. Я утопаю в мягком кресле, ничем не выделяясь из обстановки. Белая кожа, высветленные жемчужные волосы, шелк традиционного платья – все гармонично бледно в яркой подсветке. Единственное выбивающиеся пятно – Раян в черной униформе местных рабов расслабленно умастился на полу, опираясь спиной на широкий мягкий борт подлокотника. Мои тонкие пальцы перебирают мягкие пряди на его затылке. Идиллия. Выверенная, выстроенная, показная.
Именно так застаёт нас вошедший обращённый. Застывает на пороге в неглубоком поклоне.
- Проходи, – разрешение произносит икто. Наши сознания сплетены в единый организм, позволяя играть восприятием окружающих.
Обращённый располагается в кресле напротив. Раскован, нагловат. Молчим. Смотрим. Пусть почувствует себя неуютно. Ждём.
- Прекраснейшая из маринеш, могу ли я быть полезным Вашим великим замыслам? – спустя минуту все же не выдерживает гость.
Выжидаем, гася в сдвоенном сознании раздражение и покалывающее на кончиках пальцев электричество.
- Гостям пристало с благодарностью и смирением принимать блага господ. – Ровно укоряет икто. – Тем более незваным гостям.
Обращённый начинает терять хладнокровие.
- Редкий раб. Но выглядит куда привлекательнее, когда покорно молчит.
Раян поднимает алые глаза, ловит тусклый недокристализированный взгляд обращённого и выжигает неприязнью.
- Случается, светлые заводят себе живые игрушки и любят с ними возиться. Баловать и наказывать, возносить и опускать. Часто те не осознают собственного положения и благодарны за поводок.
Ухмылка лишь обозначается на бледном фэйсе.
- Нестабильный раб всё-таки поддаётся укрощению и занял положенное место у ног высших?
Обезличенный вопрос, словно ущербный не может выбрать с кем вести беседу, тем не менее, достигает цели. Раян беситься. Поэтому спешу перехватить инициативу. Практически мгновенно, так что не отрывая алого взгляда, за секунду до моих слов, икто насмешливо и нагло растягивает губы в улыбке.
- Скорее под рукой, – демонстративно поднимаю кисть. – Как жаль, что простое напоминание не всех заставляет задуматься о собственной роли.
Квазес не дурак. Расслабленность мигом выветривается из его позы, оставляя цепкую настороженность. Выжидаю, смотрю, нервирую и лишь через минуту продолжаю:
- Ребенок Ваш. – Мне не нужны слова подтверждения. Очевидные вещи положено просто знать. – С его рождением Ваш статус несколько возрастёт. Стоит поздравить с этим вознесение или всё же Вы осознаёте длину собственного поводка?
Всё. Шаблон высокомерных, вежливо снисходительных высших существ столкнулся с айсбергом чистой правды. Однобокой, моей, но искренне разрушительной. Ответа не жду, продолжая лениво размышлять вслух.
- Сколько бы достижений не было на Вашем счету, правда в том, что ни один чистокровный лонди не посчитает обращённого равным. Обращённым никогда не принять участия в отборе на звание смотрителя, никогда не сочетаться браком, никогда не стать выше господина. Вы – лишь ущербные напоминания несостоятельности лондинов. Светлые даже до конца не смирились с необходимостью терпеть обращённых среди них. – Теперь его вид откровенно мрачный. – Что? Вы не поднимали подобных тем с будущей матерью вашего ребенка? Не обсуждали Вашу роль в его жизни? – Выдерживаю паузу. Пусть подумает. – Иллюзии порой слишком сладки. Извините, что прямо говорю об очевидных вещах, рушу идеальные заблуждения, но Вы позволили себе проигнорировать моё предупреждение. Отчего же мне уважать Ваше счастливое слепое неведение?
Вся поза обращённого меняется. Он поддаётся вперёд, мотает опущенной головой, словно пытается вытравить из сознания въедливые слова. Хочет, но не может отрицать. Жду.
- Лондин,... – звучит недостаточно плавно. Эмоции мешают мужчине подражать манере речи светлых. – Чем мне придется платить за возможность слышать в Ваших словах отражение реального положения дел впредь?
Далеко не дурак. И подхалимские обращения сразу убрал. Может же, когда хочет. Прищуриваюсь, оцениваю, стоит не стоит.
- Нам нужны честные союзники. Мне и Даниасару. Не Альмон и Эльтас, а именно нам. Без дифирамбов и украшений способных так же высказываться и дорожить соглашениями.
Обращённый поднимает ко мне не до конца кристальные глаза. Смотрит-оценивает совершенно по-другому. Может быть полезным, даже если сменить поводок.
Солнце постепенно садится, забирая яркие краски вслед за собой за горизонт. Вместо подсветки теперь ширятся тени, захватывая все больше, оставляя лишь острые бледные линии. Абсолютному зрению высокородных это нисколько не мешает. Полумрак корректирует антураж. Но Раян не смотрит моими глазами, ему не удобно пропускать львиную долю реакций обращённого. Мягкий свет кристаллов разгоняет тени. Посиделки выходят на следующий виток.
- Вы не довольны мной и слова не способны этого исправить. – Какой проницательный, задним то умом. – Наказания не избежать и я готов его принять.
Продолжаю разглядывать мужчину, молчу, не позволяя указывать, что мне следует делать. Хорошая попытка на самом деле. Не можешь избежать драки, попробуй ее возглавить.
- Известно, что Вы находите особое наслаждение в играх на грани. Боль – Ваш катализатор, как чужая, так и собственная. – О, да. Мы не просто в курсе. Никто не забыт, ничто не забыто. – Но Вы посмели не просто танцевать в страсти с моим мужчиной, а оставить россыпь следов на его великолепном теле. Вы не просто меня огорчили. Посягнули на того, кто Вам принадлежать не может. Как раньше имели наглость желать ныне дорогого мне раба. – Тут Квазес изображает крайнюю растерянность, если его мимику интерпретировать канонами лондинов. – Желания простительны, пока не покидают приделов сознания. Но Вы запугивали и домогались заведомо более слабого. И уже это наталкивает на мысль, что выпрашивать наказания с Вашей стороны отнюдь не честно.
Все возможные вопросы «как и откуда?» застывают у него на языке, стоит лишь повернуть голову и обратить внимание на джед в основании уха. Сумасшедшая идея не могла прийти в закостенелые стереотипами мозги.
- Это не единственное, чего никто не мог ожидать от светлой лондин. Чтоб играть с высшими на равных не достаточно одной наглости. - Кладезь полезных советов какой-то. Бери да записывай. А то цитатки только с Харона дергают. – Но Вы правы, без наказания планету Вам не покинуть. Превосходство силы, изощренности методов и средств, фантазии в конце концов... вся эта нарочитая демонстрация скучна и утомительна. Поэтому без лишнего балагана встаньте на колени.
Пока обращённый выполняет указания, не отрывая настороженного взгляда от меня, Раян поднимается, отходит за мое кресло, где берет один из прутьев заготовленных розг.
