- Отлично, так скажи Луню, чтобы в следующий раз вместо тебя сестрёнку твою прислал, - недовольно протянул Бурый. – Гречка, следи за дорогой, задолбало уже трясти.
Сарыч резко сел, открывая глаза. Но вид у него был ничуть не оскорблённый – скорее, озорной.
- Я сейчас вас обоих высажу, - теперь ворчать начал Гречка. - О! Вон уже первые птички.
Он махнул рукой на украшенные резьбой деревянные столбы у разбитого подобия дороги; здесь начинались земли, которые Птицы считали своими. Хитрая ухмылка сошла с лица Сарыча, уступив место напряжённой сосредоточенности.
- Что, Сарыч, сам звонить будешь? Или нам доверишь? – хмыкнул Гречка.
- А кто меня встречает? – поинтересовался Сарыч, тщетно скрывая волнение в голосе.
Гречка уже искал нужную волну и пропустил вопрос мимо ушей.
- Да, кстати, Сарыч, ещё кое-что. На вашей полянке наших ребят чуть больше будет, чем вы ждали. Ты уж скажи своим, чтобы не сильно дёргались, хорошо?
- В каком смысле? – не смог скрыть растерянность в голосе Сарыч.
- А их тоже побольше, чем обещали, - заметил Бурый.
Он махнул рукой в сторону приборной доски, где на экране светилось куда больше оговоренных пяти точек.
- И джаммеры у них говно, - добавил Бурый, косясь на Сарыча. – Все как на ладони.
Сарыч ничего не ответил, как и Гречка. Тот наконец разобрался со связью и жестом потребовал от спутников тишины.
- Сокол из клана Птицы, Гречка из Медведей вызывает, - громко и чётко сообщил он в микрофон.
- Сокол слушает, - ответил кто-то через динамики.
- Вас больше, чем договаривались, - встрял в разговор Бурый.
- Это кто?
- Бурый Медведь.
- И что?
- Ничего. Нас тоже не пятеро. Никто не в обиде?
На пару секунд в эфире повисла тишина. Затем Сокол вернулся:
- Сарыча позовите.
- Я тут, брат, - кратко произнёс Сарыч, не дожидаясь разрешения Медведей. И совсем тихо добавил: - Здравствуй.
- Здравствуй, - стальной голос Сокола, старшего брата Сарыча, чуть потеплел. – Мы заждались.
- Кто забирать будет? – спросил Бурый.
- Я и Змееяд, - ответил Сокол.
- Годится. Я сам приведу.
- Годится.
Гречка выключил передатчик и обменялся с Бурым недовольными взглядами. Паук постепенно сбрасывал скорость; они приближались к месту встречи.
…Серая, мрачная поляна, окруженная засохшими давным-давно стволами деревьев, терялась в дымке промозглого ледяного дождя. Видимость всё ухудшалась, и Бурый боялся, что Гречка умудрится утопить машину в таявшем снегу; хорошо же они будут выглядеть перед Птицами, если их придётся вытаскивать из грязи, чтобы забрать заложника.
Бурый хмыкнул, представляя себе эту картину, но глупая мысль сменилась другой, ещё более нелепой: ему вдруг стало слишком интересно, не простудилась ли Ирна после своих злоключений.
Гречка справедливо счёл, что встреча с Птицами важнее поисков неугодного торговца, и оставил Ирну в одной из деревень по пути, собираясь вернуться позже. Бурый же собирался отправиться домой, но всё явственнее понимал: он поедет с Гречкой. Память обрисовывала прощальный взгляд Ирны – горький, потухший, без следов того огонька, что запал ему в душу при первой встрече.
Если бы он не захотел тогда снова её увидеть и не привёл Гречку в дом её хозяйки, никто бы так никогда и не признал в безликой рабыне сестру Тэра Браннона. Она осталась бы там, несчастная, измученная, но…
- Бурый, хорош спать. Прибыли, - вырвал его из размышлений Гречка. И по связи передал сопровождавшим: - Все стоим и моторы гасим.
Паук чуть качнулся и замер. Бурый лениво встал, зевнул и велел Сарычу, тоже поднявшемуся с места:
- Руки.
- Ой, да брось, Бурый… – начал было Сарыч, но, посмотрев на Бурого, вздохнул и убрал руки за спину и позволяя Бурому крепко его связать.
- Ну пока, Нэйв. Говорить теперь уже не будем, пусть братья разбираются, - сказал Гречка. – К слову, мы встретимся гораздо раньше, чем ты думаешь.
Бурый подтолкнул Сарыча к выходу, хмурясь и снова сомневаясь, что послушать Гречку было хорошей идеей. Бурый не любил Птиц. И вся эта с история с новыми переговорами и ранним возвращением заложника ему не нравилась. Тем более, что Птицы нарушили условия встречи. Как, впрочем, и сами Медведи.
Сарыч спрыгнул со ступеней в подмёрзшую грязь под ногами легко и ловко, несмотря на сковавшие движение путы. Мельком оглянулся, оценивая обстановку. Позади них с оружием наготове расположились сопровождавшие из клана Медведей, а впереди уже ждали Птицы. Три выключенных паука стояли на мокром снегу; перед ними, выстроившись в линию, стояли воины клана Птицы. Навстречу Бурому и Сарычу шли медленно две фигуры в сероватой зимней форме Птиц. По традиции сняв на время переговоров шлемы, они щурились от непогоды.
- Шагай вперёд, - скомандовал Бурый и пошёл чуть впереди. Сарыч устремился следом, Гречка – за ним.
- Нужные? – негромко спросил Бурый у Сарыча.
- Сокол и Филин, - подтвердил Сарыч.
- Ты уж им скажи… - начал было Бурый, но замолк.
Когда Бурый привёл Сарыча немного ближе, двое Птиц подняли ладони, показывая свою безоружность. Бурый не ответил на приветственный жест, молча остановился и остановил Сарыча.
- Я Сокол, это Филин, - представился и кивнул на товарища один из Птиц, высокий русоволосый мужчина.
Кое-что об этих двоих Бурый, конечно, знал, и теперь с интересом рассматривал переговорщиков. Сокол был высоким, почти как Бурый, широкоплечим мужчиной. Правильные, мужественные черты его строгого лица годы жизни испортили шрамами множества битв. Самый старший сын Седого Луня и отважный боец, Сокол мог бы претендовать на власть, если бы испытывал к ней хоть малейшую жажду. К счастью для Сарыча, Сокол предпочитал исполнять приказы, а не отдавать их.
Филин, напротив, был невысок, немного полноват, с желтоватым лицом; тем не менее Бурый знал, что Филин отличился в сражениях как невероятно меткий стрелок.
- Я Бурый Медведь, глава клана, и я бы предпочёл говорить с главой клана, - ответил Бурый. – Тем не менее, поговорю и с вами.
- Лунь сожалеет, что не смог приехать, - в спокойном голосе Сокола не было ни намёка на извинения. - И просил передать, что перемирие продлится до прежнего срока, несмотря на обмен.
- А мне-то что. Когда соберётесь, тогда вам и наваляем.
- Я передаю его слова, Бурый. Что в ответ хочешь передать ты?
- Я хочу получить обещанное, отдать вам вашего птенчика и наконец поехать порыбачить, - ответил Бурый. - Врагов у меня и без вас хватает. Не будете борзеть – не будем драться. Всё.
Бурый знал, что позади Гречка закатывает глаза – брат приготовил ему какую-то долгую речь, которую Бурый и не подумал запоминать. Что толку притворяться тем, кем не являешься? Сказал, как есть, не нравится – давайте биться, этот язык понимаем мы все.
- Ваш залог, - сказал Сокол, показывая на ящик на снегу. – Плюс… есть подарок тебе от Луня.
- Гречка! – позвал через плечо Бурый.
Гречка вытолкнул вперёд Сарыча, и Бурый жестом велел ему встать перед собой. Гречка тем временем проверил содержимое ящика, кивнул Бурому и снова закрыл крышку.
- Подарок, - сказал Сокол, доставая из кармана и протягивая Бурому крошечную пластиковую коробочку, украшенную гербом Республики. – Носитель с картами республиканских баз неподалёку от вас.
- Что сами не берёте?
- Нам туда не добраться, через ваши земли. А захотите дружить – поедем вместе.
Бурый посомневался ещё мгновение, затем протянул руку и забрал подозрительно ценный дар.
- Я подумаю, - сказал он. – Может, и захочу.
Резким движением Бурый освободил Сарыча от пут и подтолкнул вперёд. Тот подошёл к братьям, поочерёдно обнимая их. Гречка поднял ящик, готовый уходить.
Бурый до последнего ждал подвоха, но так и не дождался.
Нэйвин Сарыч слишком долго ждал свободы. Долгими одинокими днями и ночами он воображал, как наконец возвратиться домой, к своим родным. Как обнимет братьев и любимую сестру. Как будет улыбаться отец, Седой Лунь, счастливый, что сын вернулся, живой, невредимый…
- Прости, но мне надо проверить, нет ли на тебе жучков, - осторожно произнёс Сокол. – Отец велел.
Этой фразы в мечтах Сарыча о возвращении точно не было. Конечно, он понимал – Медведям не доверяли, но неужели думали, что он, брат, соратник, не сказал бы при первой возможности?..
После проверки братья ехали молча, лишь изредка посматривая украдкой на сидевшего позади Сарыча. Когда он старался поймать их взгляды, они нервно улыбались и вновь отворачивались, как будто боялись вновь обретённого брата. Сарыч начал понимать, о чём предупреждал его Гречка. Слишком много подозрений, сомнений и недоверия. Сарыч не знал, как жили они всё это время, а они не могли предположить, каким вернулся Сарыч.
Конечно, Птицы не могли быть уверены, что Сарыч провёл год среди Медведей и вернулся прежним. Он и сам помнил, как три года назад ещё один их брат попал в плен к Речным и сдал с потрохами всех, о ком хоть что-то знал. Более того, Сарыч вернулся слишком здоровым, слишком сытым, всё слишком…
Сарыч пару раз пытался разговорить Сокола или Филина, но они неуклюже отвечали краткими фразами, только заставляя его стыдиться своей решимости. Он пытался узнать новости о клане, об отце, о любимой сестрёнке Сове, по которой скучал больше всех, но братья не собирались разглагольствовать.
- Скоро приедем, - наконец сказал Сокол. – Всё увидишь.
Сарыч кивнул. Дорога обещала быть унылой. Чем меньше оставалось до дома, тем сильнее Сарыч понимал, что его мечты будут далеки от реальности. Он не узнавал места, по которым они ехали; воздух, прорывавшийся в приоткрытые окна, казался чужим, незнакомым. Все настойчивее вылезала мысль, что он всё перепутал, что он был дома там, у Медведей, и попал в плен теперь, к этим молчаливым посторонним людям, которые не хотели даже смотреть в его сторону…
…В посёлке его встречали торжественно, но ещё более холодно и настороженно. Здесь устроили пир, на который собрали немало народу; воины клана кивали Сарычу и произносили какие-то бессмысленные приветственные фразы и пожелания. Сарыч с надеждой всматривался в знакомые лица, ища хотя бы призрак теплоты и доверия. Со многими из них он прошёл куда больше испытаний, чем нужно, чтобы сдружиться; но все они сторонились его, как прокажённого.
- Нэйв!!! – оглушительно закричала где-то позади толпы Койя Сова, его младшая сестрёнка.
Она растолкала стоявших между ней и Сарычом людей и с разбегу бросилась брату на шею, отчаянно крепко сжимая его в объятьях. Стиснув так, что он чуть не захрипел, Сова чуть отодвинулась и первая посмотрела ему прямо в глаза. Взглядом, о котором он мечтал – взглядом родного человека, верящего без сомнений и тревог.
- Ну наконец-то, - её светло-серые, как у Сарыча, глаза блеснули слезами счастья. – Я так соскучилась, братик!.. Ты цел?
Она чуть повертела его, оглядывая, удовлетворённо кивнула, затем снова крепко обняла.
- Рад тебя видеть, сестрёнка, - шепнул Сарыч, неуверенно погладив её по спине.
- Так, все брысь с дороги! – скомандовала Сова, наконец отпуская брата. – Ему надо отдохнуть. Пируйте без нас, мы скоро вернёмся!
Сова потащила его за руку в один из домов, ничем не примечательный снаружи; но внутри вместо жилья был вход в подземный бункер – дом и базу Птиц.
- С возвращением, Сарыч! – поприветствовал дежуривший у входа солдат клана.
- Бросай, иди ко всем, праздновать, - отмахнулась от него Сова и потянула брата вниз по винтовой лестнице, по пути атакуя вопросами: - Ты голодный, Нэйв? Устал? Пойдёшь ко всем жрать, или тебе в комнату велеть принести?
- Койя, - попытался позвать Сарыч, - остановись на минутку, дай хоть посмотреть на тебя. Год не виделись.
Сова замерла, посмотрела на брата, чуть прищурившись – не хотела, чтобы он видел красноту от слёз. Сейчас Сарычу казалось, что она за это время совсем не изменилась, разве что немного похудела. Светло-русые коротко остриженные волосы зачёсаны назад, крепкое спортивное тело скрыто бесформенными штанами и мужской рубашкой. Как и Сарыч, она легко привыкла к холоду и не пыталась утепляться, хотя её одежда, застёгнутая на все пуговицы, как всегда, закрывала большую часть кожи. Сова давно отказалась от женского кокетства и не пыталась казаться красивой, но демонстрировать шрамы всё же не любила. Возможно, потому, что большую их часть обрела не в бою, уже став воином клана, а в юности, и теперь стыдилась своей прежней слабости.
- Как ты, Нэйв? – тихо спросила она. – Плохо было?
Нэйвин покачал головой.
- Я в порядке. Меня не трогали.
- Ох, братишка, - она снова сгребла его в охапку, но тут же отпустила. – Пойдём, скорее к отцу.
- Как он вообще?
- Да как обычно. Жив-здоров. Ничего нового. А! Бабу новую нашёл, ну это тоже не новость, ты ж его знаешь.
Сарыч хмыкнул. Они зашагали дальше, теперь уже не торопясь. Сарыч провёл пальцами по шершавой штукатурке на стене, принюхался к сыроватому запаху, шаркнул ногой по обломанному краю ступеньки, которую так никто и не починил. Сова старалась поддержать разговор.
- Я даже не знаю, что тебе первым делом рассказать. Вроде думаю – всё по-старому, а это ж для меня по-старому… Что ж такого тебе… Змееяд по тебе тоже очень соскучился, очень хотел приехать, но он дежурит на границе, не смог… А, Римиар помер, ракетой накрыло, а Ворон выжил, но так, побило, конечно... И Мира тоже уже отмучилась, ну, кухарка старая. Во, а у Сокола ещё один ребёнок родился, сын наконец. Уже два месяца, недавно показывал отцу. Скоро обгонит по плодовитости. А, вот что тебе понравится! Недавно газету из Республики привезли, угадай, сколько я теперь у них стою? Семь. Семь штук!
- Нихрена ж, - вежливо поддержал беседу Сарыч, и Сова засияла от гордости.
- Всё ещё дешевле Сокола, - разочарованно протянула Сова, чуть подумав. – Но это мы ещё посмотрим. Скоро и ты в гонку вернёшься.
Сарыч промолчал. Лестница наконец закончилась, и они, преодолев короткий коридор, вышли на ярко освещённую площадку.
- Помнишь, как идти? – спросила Койя, улыбаясь.
- Само собой, - с очень грустной улыбкой ответил Сарыч. – Но, если честно, я ждал, что отец сам выйдет.
- Ты же его знаешь, Нэйв.
Чем ближе они подходили к отцовской комнате, тем менее разговорчивой становилась Сова. Наконец она встала перед тяжёлой металлической дверью и сказала:
- Ну, давай.
- Разве ты не со мной?
- Я здесь подожду, - пообещала она. – Папа хотел один с тобой потрепаться.
Они коротко улыбнулись друг другу, Сова подбадривающе кивнула, и Нэйвин Сарыч, постучав, повернул ручку чуть заметно дрожащей ладонью.
Ирна сидела на смятом старом одеяле в тёмной каморке и уныло смотрела в бетонную стену перед собой. Руки обхватывали поджатые к груди колени, в тщетной попытке согреться. Взгляд пристально следил за ползущей из щели под потолком каплей воды, но Ирна не скучала, а судорожно придумывала план за планом.
Новый хозяин Гречка, уезжая, оставил её у какой-то семьи земледельцев; те пытались пристроить Ирну к работе, но быстро поняли, что ей нельзя давать в руки никаких острых или более-менее опасных предметов, и предпочли запереть в кладовке – ведь, если что, расплатиться с Гречкой им было бы нечем.
Ирна не обижалась – владелец дома и его жена были с ней даже вежливы.
Сарыч резко сел, открывая глаза. Но вид у него был ничуть не оскорблённый – скорее, озорной.
- Я сейчас вас обоих высажу, - теперь ворчать начал Гречка. - О! Вон уже первые птички.
Он махнул рукой на украшенные резьбой деревянные столбы у разбитого подобия дороги; здесь начинались земли, которые Птицы считали своими. Хитрая ухмылка сошла с лица Сарыча, уступив место напряжённой сосредоточенности.
- Что, Сарыч, сам звонить будешь? Или нам доверишь? – хмыкнул Гречка.
- А кто меня встречает? – поинтересовался Сарыч, тщетно скрывая волнение в голосе.
Гречка уже искал нужную волну и пропустил вопрос мимо ушей.
- Да, кстати, Сарыч, ещё кое-что. На вашей полянке наших ребят чуть больше будет, чем вы ждали. Ты уж скажи своим, чтобы не сильно дёргались, хорошо?
- В каком смысле? – не смог скрыть растерянность в голосе Сарыч.
- А их тоже побольше, чем обещали, - заметил Бурый.
Он махнул рукой в сторону приборной доски, где на экране светилось куда больше оговоренных пяти точек.
- И джаммеры у них говно, - добавил Бурый, косясь на Сарыча. – Все как на ладони.
Сарыч ничего не ответил, как и Гречка. Тот наконец разобрался со связью и жестом потребовал от спутников тишины.
- Сокол из клана Птицы, Гречка из Медведей вызывает, - громко и чётко сообщил он в микрофон.
- Сокол слушает, - ответил кто-то через динамики.
- Вас больше, чем договаривались, - встрял в разговор Бурый.
- Это кто?
- Бурый Медведь.
- И что?
- Ничего. Нас тоже не пятеро. Никто не в обиде?
На пару секунд в эфире повисла тишина. Затем Сокол вернулся:
- Сарыча позовите.
- Я тут, брат, - кратко произнёс Сарыч, не дожидаясь разрешения Медведей. И совсем тихо добавил: - Здравствуй.
- Здравствуй, - стальной голос Сокола, старшего брата Сарыча, чуть потеплел. – Мы заждались.
- Кто забирать будет? – спросил Бурый.
- Я и Змееяд, - ответил Сокол.
- Годится. Я сам приведу.
- Годится.
Гречка выключил передатчик и обменялся с Бурым недовольными взглядами. Паук постепенно сбрасывал скорость; они приближались к месту встречи.
…Серая, мрачная поляна, окруженная засохшими давным-давно стволами деревьев, терялась в дымке промозглого ледяного дождя. Видимость всё ухудшалась, и Бурый боялся, что Гречка умудрится утопить машину в таявшем снегу; хорошо же они будут выглядеть перед Птицами, если их придётся вытаскивать из грязи, чтобы забрать заложника.
Бурый хмыкнул, представляя себе эту картину, но глупая мысль сменилась другой, ещё более нелепой: ему вдруг стало слишком интересно, не простудилась ли Ирна после своих злоключений.
Гречка справедливо счёл, что встреча с Птицами важнее поисков неугодного торговца, и оставил Ирну в одной из деревень по пути, собираясь вернуться позже. Бурый же собирался отправиться домой, но всё явственнее понимал: он поедет с Гречкой. Память обрисовывала прощальный взгляд Ирны – горький, потухший, без следов того огонька, что запал ему в душу при первой встрече.
Если бы он не захотел тогда снова её увидеть и не привёл Гречку в дом её хозяйки, никто бы так никогда и не признал в безликой рабыне сестру Тэра Браннона. Она осталась бы там, несчастная, измученная, но…
- Бурый, хорош спать. Прибыли, - вырвал его из размышлений Гречка. И по связи передал сопровождавшим: - Все стоим и моторы гасим.
Паук чуть качнулся и замер. Бурый лениво встал, зевнул и велел Сарычу, тоже поднявшемуся с места:
- Руки.
- Ой, да брось, Бурый… – начал было Сарыч, но, посмотрев на Бурого, вздохнул и убрал руки за спину и позволяя Бурому крепко его связать.
- Ну пока, Нэйв. Говорить теперь уже не будем, пусть братья разбираются, - сказал Гречка. – К слову, мы встретимся гораздо раньше, чем ты думаешь.
Бурый подтолкнул Сарыча к выходу, хмурясь и снова сомневаясь, что послушать Гречку было хорошей идеей. Бурый не любил Птиц. И вся эта с история с новыми переговорами и ранним возвращением заложника ему не нравилась. Тем более, что Птицы нарушили условия встречи. Как, впрочем, и сами Медведи.
Сарыч спрыгнул со ступеней в подмёрзшую грязь под ногами легко и ловко, несмотря на сковавшие движение путы. Мельком оглянулся, оценивая обстановку. Позади них с оружием наготове расположились сопровождавшие из клана Медведей, а впереди уже ждали Птицы. Три выключенных паука стояли на мокром снегу; перед ними, выстроившись в линию, стояли воины клана Птицы. Навстречу Бурому и Сарычу шли медленно две фигуры в сероватой зимней форме Птиц. По традиции сняв на время переговоров шлемы, они щурились от непогоды.
- Шагай вперёд, - скомандовал Бурый и пошёл чуть впереди. Сарыч устремился следом, Гречка – за ним.
- Нужные? – негромко спросил Бурый у Сарыча.
- Сокол и Филин, - подтвердил Сарыч.
- Ты уж им скажи… - начал было Бурый, но замолк.
Когда Бурый привёл Сарыча немного ближе, двое Птиц подняли ладони, показывая свою безоружность. Бурый не ответил на приветственный жест, молча остановился и остановил Сарыча.
- Я Сокол, это Филин, - представился и кивнул на товарища один из Птиц, высокий русоволосый мужчина.
Кое-что об этих двоих Бурый, конечно, знал, и теперь с интересом рассматривал переговорщиков. Сокол был высоким, почти как Бурый, широкоплечим мужчиной. Правильные, мужественные черты его строгого лица годы жизни испортили шрамами множества битв. Самый старший сын Седого Луня и отважный боец, Сокол мог бы претендовать на власть, если бы испытывал к ней хоть малейшую жажду. К счастью для Сарыча, Сокол предпочитал исполнять приказы, а не отдавать их.
Филин, напротив, был невысок, немного полноват, с желтоватым лицом; тем не менее Бурый знал, что Филин отличился в сражениях как невероятно меткий стрелок.
- Я Бурый Медведь, глава клана, и я бы предпочёл говорить с главой клана, - ответил Бурый. – Тем не менее, поговорю и с вами.
- Лунь сожалеет, что не смог приехать, - в спокойном голосе Сокола не было ни намёка на извинения. - И просил передать, что перемирие продлится до прежнего срока, несмотря на обмен.
- А мне-то что. Когда соберётесь, тогда вам и наваляем.
- Я передаю его слова, Бурый. Что в ответ хочешь передать ты?
- Я хочу получить обещанное, отдать вам вашего птенчика и наконец поехать порыбачить, - ответил Бурый. - Врагов у меня и без вас хватает. Не будете борзеть – не будем драться. Всё.
Бурый знал, что позади Гречка закатывает глаза – брат приготовил ему какую-то долгую речь, которую Бурый и не подумал запоминать. Что толку притворяться тем, кем не являешься? Сказал, как есть, не нравится – давайте биться, этот язык понимаем мы все.
- Ваш залог, - сказал Сокол, показывая на ящик на снегу. – Плюс… есть подарок тебе от Луня.
- Гречка! – позвал через плечо Бурый.
Гречка вытолкнул вперёд Сарыча, и Бурый жестом велел ему встать перед собой. Гречка тем временем проверил содержимое ящика, кивнул Бурому и снова закрыл крышку.
- Подарок, - сказал Сокол, доставая из кармана и протягивая Бурому крошечную пластиковую коробочку, украшенную гербом Республики. – Носитель с картами республиканских баз неподалёку от вас.
- Что сами не берёте?
- Нам туда не добраться, через ваши земли. А захотите дружить – поедем вместе.
Бурый посомневался ещё мгновение, затем протянул руку и забрал подозрительно ценный дар.
- Я подумаю, - сказал он. – Может, и захочу.
Резким движением Бурый освободил Сарыча от пут и подтолкнул вперёд. Тот подошёл к братьям, поочерёдно обнимая их. Гречка поднял ящик, готовый уходить.
Бурый до последнего ждал подвоха, но так и не дождался.
***
Нэйвин Сарыч слишком долго ждал свободы. Долгими одинокими днями и ночами он воображал, как наконец возвратиться домой, к своим родным. Как обнимет братьев и любимую сестру. Как будет улыбаться отец, Седой Лунь, счастливый, что сын вернулся, живой, невредимый…
- Прости, но мне надо проверить, нет ли на тебе жучков, - осторожно произнёс Сокол. – Отец велел.
Этой фразы в мечтах Сарыча о возвращении точно не было. Конечно, он понимал – Медведям не доверяли, но неужели думали, что он, брат, соратник, не сказал бы при первой возможности?..
После проверки братья ехали молча, лишь изредка посматривая украдкой на сидевшего позади Сарыча. Когда он старался поймать их взгляды, они нервно улыбались и вновь отворачивались, как будто боялись вновь обретённого брата. Сарыч начал понимать, о чём предупреждал его Гречка. Слишком много подозрений, сомнений и недоверия. Сарыч не знал, как жили они всё это время, а они не могли предположить, каким вернулся Сарыч.
Конечно, Птицы не могли быть уверены, что Сарыч провёл год среди Медведей и вернулся прежним. Он и сам помнил, как три года назад ещё один их брат попал в плен к Речным и сдал с потрохами всех, о ком хоть что-то знал. Более того, Сарыч вернулся слишком здоровым, слишком сытым, всё слишком…
Сарыч пару раз пытался разговорить Сокола или Филина, но они неуклюже отвечали краткими фразами, только заставляя его стыдиться своей решимости. Он пытался узнать новости о клане, об отце, о любимой сестрёнке Сове, по которой скучал больше всех, но братья не собирались разглагольствовать.
- Скоро приедем, - наконец сказал Сокол. – Всё увидишь.
Сарыч кивнул. Дорога обещала быть унылой. Чем меньше оставалось до дома, тем сильнее Сарыч понимал, что его мечты будут далеки от реальности. Он не узнавал места, по которым они ехали; воздух, прорывавшийся в приоткрытые окна, казался чужим, незнакомым. Все настойчивее вылезала мысль, что он всё перепутал, что он был дома там, у Медведей, и попал в плен теперь, к этим молчаливым посторонним людям, которые не хотели даже смотреть в его сторону…
…В посёлке его встречали торжественно, но ещё более холодно и настороженно. Здесь устроили пир, на который собрали немало народу; воины клана кивали Сарычу и произносили какие-то бессмысленные приветственные фразы и пожелания. Сарыч с надеждой всматривался в знакомые лица, ища хотя бы призрак теплоты и доверия. Со многими из них он прошёл куда больше испытаний, чем нужно, чтобы сдружиться; но все они сторонились его, как прокажённого.
- Нэйв!!! – оглушительно закричала где-то позади толпы Койя Сова, его младшая сестрёнка.
Она растолкала стоявших между ней и Сарычом людей и с разбегу бросилась брату на шею, отчаянно крепко сжимая его в объятьях. Стиснув так, что он чуть не захрипел, Сова чуть отодвинулась и первая посмотрела ему прямо в глаза. Взглядом, о котором он мечтал – взглядом родного человека, верящего без сомнений и тревог.
- Ну наконец-то, - её светло-серые, как у Сарыча, глаза блеснули слезами счастья. – Я так соскучилась, братик!.. Ты цел?
Она чуть повертела его, оглядывая, удовлетворённо кивнула, затем снова крепко обняла.
- Рад тебя видеть, сестрёнка, - шепнул Сарыч, неуверенно погладив её по спине.
- Так, все брысь с дороги! – скомандовала Сова, наконец отпуская брата. – Ему надо отдохнуть. Пируйте без нас, мы скоро вернёмся!
Сова потащила его за руку в один из домов, ничем не примечательный снаружи; но внутри вместо жилья был вход в подземный бункер – дом и базу Птиц.
- С возвращением, Сарыч! – поприветствовал дежуривший у входа солдат клана.
- Бросай, иди ко всем, праздновать, - отмахнулась от него Сова и потянула брата вниз по винтовой лестнице, по пути атакуя вопросами: - Ты голодный, Нэйв? Устал? Пойдёшь ко всем жрать, или тебе в комнату велеть принести?
- Койя, - попытался позвать Сарыч, - остановись на минутку, дай хоть посмотреть на тебя. Год не виделись.
Сова замерла, посмотрела на брата, чуть прищурившись – не хотела, чтобы он видел красноту от слёз. Сейчас Сарычу казалось, что она за это время совсем не изменилась, разве что немного похудела. Светло-русые коротко остриженные волосы зачёсаны назад, крепкое спортивное тело скрыто бесформенными штанами и мужской рубашкой. Как и Сарыч, она легко привыкла к холоду и не пыталась утепляться, хотя её одежда, застёгнутая на все пуговицы, как всегда, закрывала большую часть кожи. Сова давно отказалась от женского кокетства и не пыталась казаться красивой, но демонстрировать шрамы всё же не любила. Возможно, потому, что большую их часть обрела не в бою, уже став воином клана, а в юности, и теперь стыдилась своей прежней слабости.
- Как ты, Нэйв? – тихо спросила она. – Плохо было?
Нэйвин покачал головой.
- Я в порядке. Меня не трогали.
- Ох, братишка, - она снова сгребла его в охапку, но тут же отпустила. – Пойдём, скорее к отцу.
- Как он вообще?
- Да как обычно. Жив-здоров. Ничего нового. А! Бабу новую нашёл, ну это тоже не новость, ты ж его знаешь.
Сарыч хмыкнул. Они зашагали дальше, теперь уже не торопясь. Сарыч провёл пальцами по шершавой штукатурке на стене, принюхался к сыроватому запаху, шаркнул ногой по обломанному краю ступеньки, которую так никто и не починил. Сова старалась поддержать разговор.
- Я даже не знаю, что тебе первым делом рассказать. Вроде думаю – всё по-старому, а это ж для меня по-старому… Что ж такого тебе… Змееяд по тебе тоже очень соскучился, очень хотел приехать, но он дежурит на границе, не смог… А, Римиар помер, ракетой накрыло, а Ворон выжил, но так, побило, конечно... И Мира тоже уже отмучилась, ну, кухарка старая. Во, а у Сокола ещё один ребёнок родился, сын наконец. Уже два месяца, недавно показывал отцу. Скоро обгонит по плодовитости. А, вот что тебе понравится! Недавно газету из Республики привезли, угадай, сколько я теперь у них стою? Семь. Семь штук!
- Нихрена ж, - вежливо поддержал беседу Сарыч, и Сова засияла от гордости.
- Всё ещё дешевле Сокола, - разочарованно протянула Сова, чуть подумав. – Но это мы ещё посмотрим. Скоро и ты в гонку вернёшься.
Сарыч промолчал. Лестница наконец закончилась, и они, преодолев короткий коридор, вышли на ярко освещённую площадку.
- Помнишь, как идти? – спросила Койя, улыбаясь.
- Само собой, - с очень грустной улыбкой ответил Сарыч. – Но, если честно, я ждал, что отец сам выйдет.
- Ты же его знаешь, Нэйв.
Чем ближе они подходили к отцовской комнате, тем менее разговорчивой становилась Сова. Наконец она встала перед тяжёлой металлической дверью и сказала:
- Ну, давай.
- Разве ты не со мной?
- Я здесь подожду, - пообещала она. – Папа хотел один с тобой потрепаться.
Они коротко улыбнулись друг другу, Сова подбадривающе кивнула, и Нэйвин Сарыч, постучав, повернул ручку чуть заметно дрожащей ладонью.
Глава 9. Республиканка
Ирна сидела на смятом старом одеяле в тёмной каморке и уныло смотрела в бетонную стену перед собой. Руки обхватывали поджатые к груди колени, в тщетной попытке согреться. Взгляд пристально следил за ползущей из щели под потолком каплей воды, но Ирна не скучала, а судорожно придумывала план за планом.
Новый хозяин Гречка, уезжая, оставил её у какой-то семьи земледельцев; те пытались пристроить Ирну к работе, но быстро поняли, что ей нельзя давать в руки никаких острых или более-менее опасных предметов, и предпочли запереть в кладовке – ведь, если что, расплатиться с Гречкой им было бы нечем.
Ирна не обижалась – владелец дома и его жена были с ней даже вежливы.
