Он черпал вдохновение в буддийских храмах и в региональном текстиле, сотканном вручную; совсем недавно Вишаравиш включил филаген, или пептиды морского коллагена из чешуи молочных рыб, в вискозное волокно, повысив уровень комфорта и защиты одежды».
Чтобы узнать о заслугах и тонкостях работы Виша (именно так Вишаравиша зовут друзья), я залипаю в его инстаграм с сотнями шмоток на шикарных телах моделей. Сам Виш мотается между работой в мастерской и разъездами по Таиланду, проводя остаток времени за сигаретой и крепким алкоголем.
Ключи от квартиры Виш передает через друга. У дома кружатся собаки агрессивных манер. В квартире Виш дал мне отдельную комнату с матрасом и вентилятором. На кухне вижу банку с протеиновым порошком: когда-то Виш хотел нарастить массу, но в конце концов так и остался тощим как спичка — против генов, говорит, не попрешь.
Мы пересекаемся с Вишем тет-а-тет лишь на третьей, последней для меня, ночи в Бангкоке. По дороге домой Виш уточняет какой сорт бухла нужно взять. На мои просьбы оставить бухло в покое Виш возмущается, но в конце концов соглашается ничего не брать. Доехав до дома, Виш закуривает прямо в гостиной и говорит развязно, словно знаем друг друга годами.
Виш: «Я жил в Париже пять лет, учился там искусству моды и дизайна. С тех пор пристрастился к сладким французским парням и теперь зову их постоянно на свои показы мод, интрижки с ними мучу. Не могу трахаться с тайцами — там у меня возникает странное ощущение, будто ебу своего брата, понимаешь?»
Виш также стреляет гомошутками в ответ на мои рассказы о тусовках с хостами, что-то про gang-bang. Я же в ответ отшучиваюсь о предельно низкой оценке по шкале Кинси, навеянной воспитанием в гомофобной среде.
О работе Вишаравиша так и не поговорили. Даже если бы поговорили, то я бы ничего не понял. Короче, фэшн из нот май профешн.
Снежок
Анонг: «Привет, брат! Наконец-то впишу своего ровесника».
Действительно, на кауче достаточно тяжело найти себе ровесника, если тебе двадцать с небольшим. В большинстве стран люди моего возраста либо продолжают жить с родителями, либо ютятся в коммуналках и студенческих общежитиях, либо чересчур сфокусированы на бизнес-молодости и саморазвитии.
В Чиангмае — популярном у диджитал номадов городке на севере Таиланда — Анонг снимает отдельную квартирку двенадцати квадратов — самый что ни на есть минимализм. Серферы спят с ним в одной кровати. Анонг заканчивает учебу в местном вузе в направлении туризма: отлично владея английским, Анонг наверняка найдет здесь работу в сфере туристических услуг. Сам Анонг родом из тихой тайской деревушки, куда возвращается раз в месяц помочь по хозяйству родителям.
При встрече улыбки, дружелюбный вайб и классические рассказы «кто-откуда-как». Скинув вещи, отправляюсь смотреть достопримечательности Чиангмая — в основном буддистские храмы — и наслаждаться тайским стритфудом. Анонг едет в универ сдавать последний экзамен. В Чиангмае +34 и жарит солнце, а в Пензе -20 и трещит мороз.
В четыре дня Анонг пишет в вотсапе: «Экзамен сдан, сессия закончена». Он забирает меня у храма на своем мопеде, едем встречать закат на холме за городом.
— Я: А что тебе больше всего нравится в Таиланде?
— Анонг: Что тут до тебя никому нет дела, никто не пристанет с советами: как выглядеть и чем заниматься.
Встретив закат, возвращаемся в город за ужином. Вернувшись домой, чилим где-то час под Дэвида Боуи, после чего Анонгу звонят его кореша: выдвигаемся в клуб, будем праздновать окончание семестра.
Тайские клубы — та еще маслобойка. В здании клуба толпа, пробраться через которую выглядит задачей на миллион. Люди толпятся на месте, попивая из кувшина тайскую водку и двигая тазом на застывших ногах.
Нас восемь человек: четыре мальчика и четыре девочки. Ребята удивляются, как я вообще попал к ним в компанию, задают по очереди один и тот же вопрос — «Where do you come from?» — и дальше общаются со мной улыбками вместо слов. Заказываем кувшин тайской водки, распиваем ее шотами с интервалом в пять минут. На вкус как сладкий сироп, алкоголь вообще не чувствуется — без опыта тут даже не поймешь, когда тебе будет достаточно. Пьем быстро и весело, за одним кувшином следует второй. Одна из наших теряет сознание — нужно вызвать скорую, чтобы ее успели откачать.
Стоим у входа в клуб, стреляю сигаретку у одного из наших. У пацана на зубах брекеты и лучезарная улыбка на лице.
пацан: «Я смотрю русское порно, мне нравится, оно такое милое, ха-ха-ха».
Вернувшись в клуб, продолжаем квасить водку из кувшина. В попытках найти туалет ныряю в толпу, пересекая ее как нож сквозь замороженное масло. Кажется, я единственный белый не только в моей компании, но и во всем клубе в целом. Люди оглядываются на меня, умиляются, улыбаются. В конце толпы вижу еще одного белого: «White Guy? White Guy!» Американец из Флориды, в клуб пошел в соло, хочет подцепить местных девочек.
В полночь клуб неожиданно закрывается. Толпу из пятисот человек выкидывают на улицу. Мы по-хорошему пьяные и еще не уставшие — нам нужен движ. Всемером помещаемся в два скутера, за рулем которых самые трезвые из нашей стаи. Спустя полчаса покатушек находим еще один клуб, там тусим где-то час. Картинка все та же: толпы, безумие, я единственный снежок на танцполе.
Расходимся по домам в три ночи. На следующий день мы с Анонгом едем с похмелья на водопад за городом. Водопад оказался хиленьким, но я обожаю скутеры, поэтому любая поездка мне в радость.
Короче, кауч кончился тем, что вечером Анонг подвозит меня до аэропорта, проводив меня своей лучезарной улыбкой.
Доктор
Какие же все-таки у тайцев красивые имена — в Бангкоке я вписался к Вишаравишу, в Краби вписался к Борворнситу.
На фотографии в профиле кауча в руке у Борворнсита стопка, на лице — злобный смех. В жизни Борворнсит производит впечатление спокойного человека. В Краби переехал два года назад из того самого Чиангмая, из которого я к нему прилетел, – считай: с севера страны на юг. Борворнсит работает в местной клинике врачом общей практики. Работает вахтой: три недели работы, три недели отдыха. В дни отдыха путешествует, чаще всего в Японию: искренне признается в любви к стране, ее сакуре и снежной зиме.
Пока Борворнсит работал, я учился водить скутер, взяв уроки у русских ребят, что сдают здесь в аренду всякое двухколесное. Скутер арендован за двести рублей в день, в качестве водительских прав при мне было приписное свидетельство от военкомата.
В Краби тусуюсь три дня, но хоста вижу редко. В семь утра Борворнсит уже едет в качалку, затем на работу, домой возвращается в девять вечера. Уставший как собака, парень спокоен и никак не реагирует на межкультурные шероховатости, что постоянно возникают на вписках: где постирать белье, как работают розетки, почему вода в душе холодная и так далее.
Короче, Борворнсит — нормальный парень. Для Таиланда даже слишком нормальный.
Open-minded
— Раттанон: Перед тем как захостить тебя, хочу сказать тебе, что я гей: ты как?
— Я: Мне ок.
— Раттанон: Are you open-minded?
— Я: Да, вполне себе.
Для меня, выходца из среды, где гей — это пидор, петух и опущенка — слово open-minded подразумевает, что человек не является гомофобом и признает факт того, что любить можно не только противоположный пол. В контексте Раттанона — равно как и в контексте любого другого ЛГБТ-персонажа — open-minded означает «быть открытым к гомосексуальным связям». А к ним я открыт не был.
Раттанон родился в Бангкоке, живет в Ко Самуи, острове на юге Таиланда. Раттанону тридцать два, работает в хостеле, любит татуировки — вот набил себе на днях десятую по счету на плечо. С Раттаноном встречаюсь в хостеле, бросаю часть своих вещей к нему под стол и ухожу исследовать остров.
Вечером едем тусить на пляж. С нами в компании его подруга тайка. Одной рукой держит свою восьмилетнюю дочь, пытаясь ласкать меня другой. Раттанон говорит, что я ей нравлюсь. Картина наводит на меня чувство лютейшего кринжа. Делаю вид, что ничего не замечаю.
Закрепившись на пляже, заказываем алкоголь. На юге Таиланда — по крайней мере в его туристической части — лакомством номер один считается «ведро». В забитое льдом ведро смешивают водку, энергетик и бог весть, что еще, после чего коктейль распивается и катализируется в чувство угара, не покидающего тебя вплоть до рассвета — как будто мефедрон нюхнул. Встаю в позу, отказываясь пить ведро, ограничившись сидром Shrewsbury. Одной бутылки сидра хватает для того, чтобы пойти на танцпол.
Через десять минут вижу краем глаза, что Раттанон уходит из бара в сторону парковки. У меня начинается типичная «паника серфера»: что, как, куда? Догоняю Раттанона, после чего принимаю на себя отрыжку из ругательств и обвинений.
Раттанон: «Ты лгал, ты предал меня. Ты говорил, что ты не пьешь, а потом ты пошел танцевать. Я не терплю ложь, ты собираешь сейчас свои вещи и проваливаешь из моего дома. Не хочу с тобой иметь никаких дел, ты лжец».
Я прыгаю на заднее сидение мопеда Раттанона, доезжаем до его квартиры, после чего обвинения и промывка мозгов продолжаются. Второй по счету раз меня выпизживают с хаты, и второй раз эта история не обоснована ничем, кроме как шизами в голове смотрящего. Главное, чему я научился из той истории в Филадельфии, — умению отстаивать свою позицию, осадить оппонента в диалоге. Начинаю контратаку:
Я: «Слушай меня, я вообще ничего не делал, лишь сказал, что не буду пить из этого ссаного ведра, в остальном не давал никаких обещаний, никаких клятв, понял меня? Все, что ты там себе надумал, это все в твоей голове, я тебе ничего не сделал, понятно? Да, я могу свалить, это не проблема для меня, но в этой ситуации обосрался в первую очередь ты сам, поступил подло ты сам, оставляешь меня в полночь с голой жопой ты сам».
Раттанон пролетает через пять стадий прямиком к фазе принятия. Сначала предлагает мне остаться на одну ночь, чтобы я успел найти себе другое жилье. Через пять минут предлагает начать все сначала и пожать друг другу руки. Понимая объем говна в голове моего хоста, решаю остаться на ночь, а утром со свежей головой найти выход из ситуации.
Короче, на следующий день нахожу на букинге копеечный гестхаус, которым рулят австрийцы, собираю свои шабалы и еду на скутере, арендованном у хмурых русских.
Скутер
Уж слишком много говна на меня навалилось на острове Ко Самуи. Сначала простыл в аэропорту Бангкока в ожидании пересадки между Чиангмаем и Краби. Воспалилось левое ухо, появились дико неприятная заложенность и острая боль. В Берлин эмигрировать через три недели, непонятно как и где мне лечиться. Перед Берлином меня ждут четыре авиарейса до Пензы, после которых ухо воспалится еще сильнее. Вдобавок нужно разруливать историю с Раттаноном и поругать самого себя за инфантильное решение отдохнуть на краю света перед эмиграционной эпопеей. На райском острове внутри меня гудит адская боль: физическая, эмоциональная, ментальная.
До долгого пути домой осталось три дня. В попытках заглушить боль без запоя и наркотиков знакомлюсь через кауч с Катей и Дашей. Девочки вот-вот приплывут на Самуи из Ко Пангана. Как-то сразу решаем провести эти три дня вместе. С нами один скутер под жопой, терзания в душе и ветер в голове.
Встретив девочек на причале, пытаюсь решить непростую задачу: как довезти двух туристов с большими рюкзаками до ночлега, имея в активе один скутер. В итоге заплатили местному таксисту, распределив нагрузку так, чтобы мы могли спокойно доехать. У девочек свой хост — канадец по имени Билл. В Таиланде Билл ищет душевное успокоение после пятнадцати лет крысиных гонок за долларом. У девочек худо-бедно есть английский, сам Билл — парень порядочный.
Все эти три дня ездим по острову втроем на скутере. Мой водительский стаж — три дня и двадцать километров. Иногда пытаюсь припарковаться на горе или пропустить тайца с обочины на главной дороге. Иногда меня вообще вырубает, все-таки накопилась от путешествия усталость и ухо воспалено. Девочкам страшно, но других вариантов у них нет. За три дня сближаемся так, что не забываем друг друга впредь до сегодняшнего дня. К Даше через год впишусь в Питере на неделю, но то будет уже другая история.
Катя и Даша — неразлучные со студенческих времен подруги из Алтая. Жизнь помотала девочек хорошенько: Даша переехала в Питер, Катя — в Крым. Работали девочки в туризме: Даша работала администратором в питерском отеле, Катя — официанткой в крымских барах и ресторанах. Еще по своему опыту с Work&Travel понимаю, что туризм — убогая ниша с переработками и низкими зарплатами. Неудивительно, что в какой-то момент девочки махнули рукой и уволились в никуда. Трип у них долгий, в общей сложности три месяца: Таиланд, Малайзия, Индонезия.
А пока тусуемся вместе: изучаем местные пляжи и храмы, кушаем на рынке из ананаса вместо тарелки, цепляем красивый закат, орем с моих выкрутасов на дороге.
— Катя, после очередного маневра: Ну ты и быдло пензенское.
— Я, вживаясь в образ: Э, ну а чо, хули тут делать, бля?
— Мы вместе: ржем как конченые
С Катей и Дашей забываю о физической боли, эмоциональной усталости, ментальной агонии. Девочки заботливые: между собой каждый день срутся, но мне условий не ставят, интересуются – как мое ухо, доверяют моим планам на день. В последний вечер пытаюсь намекнуть на тройничок, но ничего, кроме безудержного смеха, у девочек это не вызвало.
Наше совместное времяпровождение подходит к концу. На двух скутерах катим к причалу на противоположной стороне острова — у девочек лодка до материковой части Таиланда. Короче, Катя и Даша, спасибо за то, что вы есть.
Делегация
В Бахрейне пересадка между Бангкоком и Москвой. Обратная пересадка занимает десять часов, сам Бахрейн — крохотный остров. Было решено отдать за визу по прилете двадцать баксов и искать здесь добродушного хоста.
Привет! Меня зовут Зохаан, я родом из Индии, но живу в Бахрейне со своей семьей. Ты кажешься довольно интересным, чтобы встретиться и пообщаться. Хотя я не могу принять тебя у себя (живу с семьей), мы определенно можем встретиться, я могу подвезти тебя после работы и помочь тебе впитать немного культуры Бахрейна во время твоей короткой остановки. Я гурман, довольно веселый человек, я верю :-p и с удовольствием воспользуюсь этой возможностью познакомиться с тобой.
По иронии судьбы Зохаан работает в аэропорту, поэтому встречаемся сразу после того, как погранконтроль поставил мне визу в штамп. Зохаан предлагает повозить меня на тачке по острову, показать все интересные места. С одной стороны, мне неловко перед Зохааном за свое убитое состояние. С другой стороны, наверняка сам факт наличия меня, упоротого путешественника, скрасит его рутину.
Итак, что я узнал за несколько часов пребывания в компании Зохаана:
? На самом деле у Зохаана можно остановиться на ночлег; Зохаан, большое тебе спасибо за два часа сна на твоей роскошной кровати;
? Зохаан живет со своей сестрой по имени Сеньорита; помимо красивого имени, у Сеньориты обаятельная внешность и блистательная улыбка; Зохаан хвастается тем, что в Бахрейне Сеньориту никто не обижает;
? Сам Зохаан вырос в Бахрейне, вернулся сюда после учебы в Индии — здесь ему нравится, периодически планирует путешествия с Gulf Air;
Чтобы узнать о заслугах и тонкостях работы Виша (именно так Вишаравиша зовут друзья), я залипаю в его инстаграм с сотнями шмоток на шикарных телах моделей. Сам Виш мотается между работой в мастерской и разъездами по Таиланду, проводя остаток времени за сигаретой и крепким алкоголем.
Ключи от квартиры Виш передает через друга. У дома кружатся собаки агрессивных манер. В квартире Виш дал мне отдельную комнату с матрасом и вентилятором. На кухне вижу банку с протеиновым порошком: когда-то Виш хотел нарастить массу, но в конце концов так и остался тощим как спичка — против генов, говорит, не попрешь.
Мы пересекаемся с Вишем тет-а-тет лишь на третьей, последней для меня, ночи в Бангкоке. По дороге домой Виш уточняет какой сорт бухла нужно взять. На мои просьбы оставить бухло в покое Виш возмущается, но в конце концов соглашается ничего не брать. Доехав до дома, Виш закуривает прямо в гостиной и говорит развязно, словно знаем друг друга годами.
Виш: «Я жил в Париже пять лет, учился там искусству моды и дизайна. С тех пор пристрастился к сладким французским парням и теперь зову их постоянно на свои показы мод, интрижки с ними мучу. Не могу трахаться с тайцами — там у меня возникает странное ощущение, будто ебу своего брата, понимаешь?»
Виш также стреляет гомошутками в ответ на мои рассказы о тусовках с хостами, что-то про gang-bang. Я же в ответ отшучиваюсь о предельно низкой оценке по шкале Кинси, навеянной воспитанием в гомофобной среде.
О работе Вишаравиша так и не поговорили. Даже если бы поговорили, то я бы ничего не понял. Короче, фэшн из нот май профешн.
Снежок
Анонг: «Привет, брат! Наконец-то впишу своего ровесника».
Действительно, на кауче достаточно тяжело найти себе ровесника, если тебе двадцать с небольшим. В большинстве стран люди моего возраста либо продолжают жить с родителями, либо ютятся в коммуналках и студенческих общежитиях, либо чересчур сфокусированы на бизнес-молодости и саморазвитии.
В Чиангмае — популярном у диджитал номадов городке на севере Таиланда — Анонг снимает отдельную квартирку двенадцати квадратов — самый что ни на есть минимализм. Серферы спят с ним в одной кровати. Анонг заканчивает учебу в местном вузе в направлении туризма: отлично владея английским, Анонг наверняка найдет здесь работу в сфере туристических услуг. Сам Анонг родом из тихой тайской деревушки, куда возвращается раз в месяц помочь по хозяйству родителям.
При встрече улыбки, дружелюбный вайб и классические рассказы «кто-откуда-как». Скинув вещи, отправляюсь смотреть достопримечательности Чиангмая — в основном буддистские храмы — и наслаждаться тайским стритфудом. Анонг едет в универ сдавать последний экзамен. В Чиангмае +34 и жарит солнце, а в Пензе -20 и трещит мороз.
В четыре дня Анонг пишет в вотсапе: «Экзамен сдан, сессия закончена». Он забирает меня у храма на своем мопеде, едем встречать закат на холме за городом.
— Я: А что тебе больше всего нравится в Таиланде?
— Анонг: Что тут до тебя никому нет дела, никто не пристанет с советами: как выглядеть и чем заниматься.
Встретив закат, возвращаемся в город за ужином. Вернувшись домой, чилим где-то час под Дэвида Боуи, после чего Анонгу звонят его кореша: выдвигаемся в клуб, будем праздновать окончание семестра.
Тайские клубы — та еще маслобойка. В здании клуба толпа, пробраться через которую выглядит задачей на миллион. Люди толпятся на месте, попивая из кувшина тайскую водку и двигая тазом на застывших ногах.
Нас восемь человек: четыре мальчика и четыре девочки. Ребята удивляются, как я вообще попал к ним в компанию, задают по очереди один и тот же вопрос — «Where do you come from?» — и дальше общаются со мной улыбками вместо слов. Заказываем кувшин тайской водки, распиваем ее шотами с интервалом в пять минут. На вкус как сладкий сироп, алкоголь вообще не чувствуется — без опыта тут даже не поймешь, когда тебе будет достаточно. Пьем быстро и весело, за одним кувшином следует второй. Одна из наших теряет сознание — нужно вызвать скорую, чтобы ее успели откачать.
Стоим у входа в клуб, стреляю сигаретку у одного из наших. У пацана на зубах брекеты и лучезарная улыбка на лице.
пацан: «Я смотрю русское порно, мне нравится, оно такое милое, ха-ха-ха».
Вернувшись в клуб, продолжаем квасить водку из кувшина. В попытках найти туалет ныряю в толпу, пересекая ее как нож сквозь замороженное масло. Кажется, я единственный белый не только в моей компании, но и во всем клубе в целом. Люди оглядываются на меня, умиляются, улыбаются. В конце толпы вижу еще одного белого: «White Guy? White Guy!» Американец из Флориды, в клуб пошел в соло, хочет подцепить местных девочек.
В полночь клуб неожиданно закрывается. Толпу из пятисот человек выкидывают на улицу. Мы по-хорошему пьяные и еще не уставшие — нам нужен движ. Всемером помещаемся в два скутера, за рулем которых самые трезвые из нашей стаи. Спустя полчаса покатушек находим еще один клуб, там тусим где-то час. Картинка все та же: толпы, безумие, я единственный снежок на танцполе.
Расходимся по домам в три ночи. На следующий день мы с Анонгом едем с похмелья на водопад за городом. Водопад оказался хиленьким, но я обожаю скутеры, поэтому любая поездка мне в радость.
Короче, кауч кончился тем, что вечером Анонг подвозит меня до аэропорта, проводив меня своей лучезарной улыбкой.
Доктор
Какие же все-таки у тайцев красивые имена — в Бангкоке я вписался к Вишаравишу, в Краби вписался к Борворнситу.
На фотографии в профиле кауча в руке у Борворнсита стопка, на лице — злобный смех. В жизни Борворнсит производит впечатление спокойного человека. В Краби переехал два года назад из того самого Чиангмая, из которого я к нему прилетел, – считай: с севера страны на юг. Борворнсит работает в местной клинике врачом общей практики. Работает вахтой: три недели работы, три недели отдыха. В дни отдыха путешествует, чаще всего в Японию: искренне признается в любви к стране, ее сакуре и снежной зиме.
Пока Борворнсит работал, я учился водить скутер, взяв уроки у русских ребят, что сдают здесь в аренду всякое двухколесное. Скутер арендован за двести рублей в день, в качестве водительских прав при мне было приписное свидетельство от военкомата.
В Краби тусуюсь три дня, но хоста вижу редко. В семь утра Борворнсит уже едет в качалку, затем на работу, домой возвращается в девять вечера. Уставший как собака, парень спокоен и никак не реагирует на межкультурные шероховатости, что постоянно возникают на вписках: где постирать белье, как работают розетки, почему вода в душе холодная и так далее.
Короче, Борворнсит — нормальный парень. Для Таиланда даже слишком нормальный.
Open-minded
— Раттанон: Перед тем как захостить тебя, хочу сказать тебе, что я гей: ты как?
— Я: Мне ок.
— Раттанон: Are you open-minded?
— Я: Да, вполне себе.
Для меня, выходца из среды, где гей — это пидор, петух и опущенка — слово open-minded подразумевает, что человек не является гомофобом и признает факт того, что любить можно не только противоположный пол. В контексте Раттанона — равно как и в контексте любого другого ЛГБТ-персонажа — open-minded означает «быть открытым к гомосексуальным связям». А к ним я открыт не был.
Раттанон родился в Бангкоке, живет в Ко Самуи, острове на юге Таиланда. Раттанону тридцать два, работает в хостеле, любит татуировки — вот набил себе на днях десятую по счету на плечо. С Раттаноном встречаюсь в хостеле, бросаю часть своих вещей к нему под стол и ухожу исследовать остров.
Вечером едем тусить на пляж. С нами в компании его подруга тайка. Одной рукой держит свою восьмилетнюю дочь, пытаясь ласкать меня другой. Раттанон говорит, что я ей нравлюсь. Картина наводит на меня чувство лютейшего кринжа. Делаю вид, что ничего не замечаю.
Закрепившись на пляже, заказываем алкоголь. На юге Таиланда — по крайней мере в его туристической части — лакомством номер один считается «ведро». В забитое льдом ведро смешивают водку, энергетик и бог весть, что еще, после чего коктейль распивается и катализируется в чувство угара, не покидающего тебя вплоть до рассвета — как будто мефедрон нюхнул. Встаю в позу, отказываясь пить ведро, ограничившись сидром Shrewsbury. Одной бутылки сидра хватает для того, чтобы пойти на танцпол.
Через десять минут вижу краем глаза, что Раттанон уходит из бара в сторону парковки. У меня начинается типичная «паника серфера»: что, как, куда? Догоняю Раттанона, после чего принимаю на себя отрыжку из ругательств и обвинений.
Раттанон: «Ты лгал, ты предал меня. Ты говорил, что ты не пьешь, а потом ты пошел танцевать. Я не терплю ложь, ты собираешь сейчас свои вещи и проваливаешь из моего дома. Не хочу с тобой иметь никаких дел, ты лжец».
Я прыгаю на заднее сидение мопеда Раттанона, доезжаем до его квартиры, после чего обвинения и промывка мозгов продолжаются. Второй по счету раз меня выпизживают с хаты, и второй раз эта история не обоснована ничем, кроме как шизами в голове смотрящего. Главное, чему я научился из той истории в Филадельфии, — умению отстаивать свою позицию, осадить оппонента в диалоге. Начинаю контратаку:
Я: «Слушай меня, я вообще ничего не делал, лишь сказал, что не буду пить из этого ссаного ведра, в остальном не давал никаких обещаний, никаких клятв, понял меня? Все, что ты там себе надумал, это все в твоей голове, я тебе ничего не сделал, понятно? Да, я могу свалить, это не проблема для меня, но в этой ситуации обосрался в первую очередь ты сам, поступил подло ты сам, оставляешь меня в полночь с голой жопой ты сам».
Раттанон пролетает через пять стадий прямиком к фазе принятия. Сначала предлагает мне остаться на одну ночь, чтобы я успел найти себе другое жилье. Через пять минут предлагает начать все сначала и пожать друг другу руки. Понимая объем говна в голове моего хоста, решаю остаться на ночь, а утром со свежей головой найти выход из ситуации.
Короче, на следующий день нахожу на букинге копеечный гестхаус, которым рулят австрийцы, собираю свои шабалы и еду на скутере, арендованном у хмурых русских.
Скутер
Уж слишком много говна на меня навалилось на острове Ко Самуи. Сначала простыл в аэропорту Бангкока в ожидании пересадки между Чиангмаем и Краби. Воспалилось левое ухо, появились дико неприятная заложенность и острая боль. В Берлин эмигрировать через три недели, непонятно как и где мне лечиться. Перед Берлином меня ждут четыре авиарейса до Пензы, после которых ухо воспалится еще сильнее. Вдобавок нужно разруливать историю с Раттаноном и поругать самого себя за инфантильное решение отдохнуть на краю света перед эмиграционной эпопеей. На райском острове внутри меня гудит адская боль: физическая, эмоциональная, ментальная.
До долгого пути домой осталось три дня. В попытках заглушить боль без запоя и наркотиков знакомлюсь через кауч с Катей и Дашей. Девочки вот-вот приплывут на Самуи из Ко Пангана. Как-то сразу решаем провести эти три дня вместе. С нами один скутер под жопой, терзания в душе и ветер в голове.
Встретив девочек на причале, пытаюсь решить непростую задачу: как довезти двух туристов с большими рюкзаками до ночлега, имея в активе один скутер. В итоге заплатили местному таксисту, распределив нагрузку так, чтобы мы могли спокойно доехать. У девочек свой хост — канадец по имени Билл. В Таиланде Билл ищет душевное успокоение после пятнадцати лет крысиных гонок за долларом. У девочек худо-бедно есть английский, сам Билл — парень порядочный.
Все эти три дня ездим по острову втроем на скутере. Мой водительский стаж — три дня и двадцать километров. Иногда пытаюсь припарковаться на горе или пропустить тайца с обочины на главной дороге. Иногда меня вообще вырубает, все-таки накопилась от путешествия усталость и ухо воспалено. Девочкам страшно, но других вариантов у них нет. За три дня сближаемся так, что не забываем друг друга впредь до сегодняшнего дня. К Даше через год впишусь в Питере на неделю, но то будет уже другая история.
Катя и Даша — неразлучные со студенческих времен подруги из Алтая. Жизнь помотала девочек хорошенько: Даша переехала в Питер, Катя — в Крым. Работали девочки в туризме: Даша работала администратором в питерском отеле, Катя — официанткой в крымских барах и ресторанах. Еще по своему опыту с Work&Travel понимаю, что туризм — убогая ниша с переработками и низкими зарплатами. Неудивительно, что в какой-то момент девочки махнули рукой и уволились в никуда. Трип у них долгий, в общей сложности три месяца: Таиланд, Малайзия, Индонезия.
А пока тусуемся вместе: изучаем местные пляжи и храмы, кушаем на рынке из ананаса вместо тарелки, цепляем красивый закат, орем с моих выкрутасов на дороге.
— Катя, после очередного маневра: Ну ты и быдло пензенское.
— Я, вживаясь в образ: Э, ну а чо, хули тут делать, бля?
— Мы вместе: ржем как конченые
С Катей и Дашей забываю о физической боли, эмоциональной усталости, ментальной агонии. Девочки заботливые: между собой каждый день срутся, но мне условий не ставят, интересуются – как мое ухо, доверяют моим планам на день. В последний вечер пытаюсь намекнуть на тройничок, но ничего, кроме безудержного смеха, у девочек это не вызвало.
Наше совместное времяпровождение подходит к концу. На двух скутерах катим к причалу на противоположной стороне острова — у девочек лодка до материковой части Таиланда. Короче, Катя и Даша, спасибо за то, что вы есть.
Делегация
В Бахрейне пересадка между Бангкоком и Москвой. Обратная пересадка занимает десять часов, сам Бахрейн — крохотный остров. Было решено отдать за визу по прилете двадцать баксов и искать здесь добродушного хоста.
Привет! Меня зовут Зохаан, я родом из Индии, но живу в Бахрейне со своей семьей. Ты кажешься довольно интересным, чтобы встретиться и пообщаться. Хотя я не могу принять тебя у себя (живу с семьей), мы определенно можем встретиться, я могу подвезти тебя после работы и помочь тебе впитать немного культуры Бахрейна во время твоей короткой остановки. Я гурман, довольно веселый человек, я верю :-p и с удовольствием воспользуюсь этой возможностью познакомиться с тобой.
По иронии судьбы Зохаан работает в аэропорту, поэтому встречаемся сразу после того, как погранконтроль поставил мне визу в штамп. Зохаан предлагает повозить меня на тачке по острову, показать все интересные места. С одной стороны, мне неловко перед Зохааном за свое убитое состояние. С другой стороны, наверняка сам факт наличия меня, упоротого путешественника, скрасит его рутину.
Итак, что я узнал за несколько часов пребывания в компании Зохаана:
? На самом деле у Зохаана можно остановиться на ночлег; Зохаан, большое тебе спасибо за два часа сна на твоей роскошной кровати;
? Зохаан живет со своей сестрой по имени Сеньорита; помимо красивого имени, у Сеньориты обаятельная внешность и блистательная улыбка; Зохаан хвастается тем, что в Бахрейне Сеньориту никто не обижает;
? Сам Зохаан вырос в Бахрейне, вернулся сюда после учебы в Индии — здесь ему нравится, периодически планирует путешествия с Gulf Air;
