Андреа ночует у меня два дня. Первая попытка поговорить с Андреа получается неловкой: ее немецкий звучит странно и далеко от классического Hochdeutsch. Ее южнобаварский диалект мне кажется дефектом речи. Без мобильного интернета Андреа теряется в городе. Будучи невротиком, я за нее переживаю, но ближе к ночи забиваю болт, надеясь, что путь до дома найдет сама. Нашла.
Во второй день гуляем по Берлину. Встречаемся на станции метро Rosa-Luxembourg Platz в пять вечера после моей работы.
— Я: Давай на английском, а?
— Андреа: Хотела тебе предложить то же самое!
Наше знакомство проходит намного легче. Показываю девочке Берлин здорового человека: Volkspark Friedrichshain, трамвай до Варшавки, Modersohnbrucke с бутылкой вина, тусовочный пятачок у Ostkreuz. Андреа в восторге. Параллельно слушаю ее историю: чем хочет заниматься, где хочет жить. Ответы смутные, но когда тебе двадцать один, и ты живешь в Европе, то так оно, в общем-то, и надо.
Вернувшись домой вечером, Андреа предлагает посмотреть ужастик, в котором группа молодых и успешных англосаксов теряется в пробитой лодке посреди океана. Предлагаю посмотреть фильм у меня на кровати, потому что в однушке смотреть его больше негде.
— Андреа: Мы только фильм посмотрим и все, да?
— Я: Ну да, а что еще?
— Андреа: Да я вчера на сходке серферов тусила, там парень был странный: приставал, целоваться лез.
— Я: Фу таким быть (вспоминаю Галю)
Следующим утром Андреа едет в Амстердам. Короче, девочка клевая, но немецкий у нее странный.
Медик
Тим — мой первый серфер-немец. Родом из Баден-Вюртемберга, учится в Геттингене на медика, в Берлин приехал на студенческий саммит. Из Берлина Тим поедет во Франкфурт к своей бабушке, оттуда полетит в Марокко на классический backbacking-trip. Ему двадцать три, прям как мне. Узнав, что я работаю в AMBOSS — платформе образования для студентов-медиков — Тим посылает мне лучи респекта. Мне же работать в AMBOSS порядком надоело, ищу себе новую работу.
По будням Тим на саммите, я — на работе, общаемся вечером. В пятницу решаем устроить себе Freitagabend на районе. Из клевых мест в Schoneberg знаю только бар Neue Ufer, в котором тусил Дэвид Боуи. В баре заваливаем друг друга вопросами.
— Я: Почему немцы голосуют за AFD, чего они боятся?
— Тим: Как в России с политикой, все плохо, наверное?
— Я: Почему в Германии до сих пор не легализовали траву?
— Тим: А тебе нравится гандбол? Он популярен у вас в России?
— Я: Как тебе учеба на медика? Ты уже прикинул кем хочешь работать, когда отучишься?
— Тим: Как тебе жизнь в Берлине? Мне нравится Берлин, большой интересный город, хоть и грязный.
В субботу утром провожаю Тима до Innsbrucker Platz, он садится на кольцевую до автовокзала. Нормально пообщались, короче.
Открытка
Мин приехала из Кореи. Отучившись в Сеуле на дизайнера, путешествует по миру в поисках себя. В Корее Мин жить не хочет, уж слишком консервативное общество. К Европе присматривается, но вообще уже решила переехать в Канаду. Мин хочет вписаться на две ночи, потом просит остаться еще на две, чтобы перепланировать маршрут и немного отдохнуть.
Мин шопится на Alexanderplatz, я отхожу от пятничного похмелья перед походом на второй день рождения. Зову Мин с собой, но она не успевает. В основном видимся с Мин по утрам и вечерам: днем Мин гуляет по Берлину, я работаю.
Под конец вписки Мин устроила в моей квартире откровенный срач, заблокировав своим хламом проход на кухню. Меня это выводит из себя, устраиваю ей выговор, как когда-то Маркосу. Со стороны звучит странно, спустя несколько месяцев понимаю, что история не стоила такой реакции. И что вообще спокойней надо к проблемам относиться.
Возвращаюсь домой вечером, Мин уже выехала. На журнальном столике лежат открытка и желтые носки.
Открытка: «Миша, прости меня, пожалуйста, за срач в твоей квартире, честное слово, я не хотела. Надеюсь, ты на меня не будешь злиться. Я благодарна тебе за то, что ты приютил меня на несколько дней, ты хороший человек. В качестве благодарности оставляю тебе желтые носки, купленные пару дней назад. Желаю тебе удачи во всех твоих начинаниях. Обнимаю. Мин».
Короче, добрая девочка эта Мин — пусть и не поняли мы друг друга.
Парижанин
Арине двадцать два, учится в Уфе на педагога по английскому языку. Параллельно с учебой работает репетитором по английскому. Училась в Китае по обмену целый год, успела даже выучить китайский. В Европе в первый раз: после Берлина поедет в Халле к подруге, потом в Париж, потом обратно в Берлин и домой двумя рейсами «Победы».
Арина просит меня вписать аж за месяц до своего приезда. Добавив друг друга в инстаграме, общаемся там практически каждый день. То ли из-за влечения, то ли из-за взаимной симпатии, я чувствовал, что между нами что-то есть.
По иронии судьбы Арина приезжает в Берлин в мой день рождения. Встречаю ее вечером на Hauptbahnhof, садимся в электричку до дома. В электричке общаемся так, словно сто лет знакомы. Заходим домой, ужинаем, Арина дарит мне открытку с ручным рисунком. На рисунке Арина обнимает меня: на ней шарф и веснушки, на мне идеально уложенная прическа. В благодарность за эту открытку целую Арину в губы. Дружеские настроения сменяются романтическими. Поцелуи, объятья, игра «раздень эскимоса», секс, три часа ночи, разговоры о любви, комплименты чертам лица, частям тела.
В четверг вечером по дороге с работы встречаю Арину на Warschauer Stra?e. По дороге домой Арина предлагает мне встретиться в Грузии летом. Может, влюбилась, может, просто краш. Понять ее сложно, проще забить. Приезжаем домой, ужинаем вином с чипсами Pringles. Хочется трахаться, рвется единственный презерватив. Магазины закрыты, аптеки тоже. До дежурной пешком полчаса по ночному морозу либо ехать на велике в гололед и без фар. Слишком сложно, особенно когда без любви. Перебьюсь.
В пятницу Арина улетит в Париж, через кауч там встретит свою любовь — долговязого француза в очках по имени Пьер. Их любовь пройдет сквозь воду, огонь и медные трубы: тысячи километров между Парижем и Уфой, два года пандемии, закрытые границы, культурные различия. Через два года Арина переедет в Берлин по магистерской программе, чтобы видеть Пьера чаще. Но это уже, короче, другая история.
Резидент
Воскресенье
В Дрездене меня хостит Николас: ему двадцать восемь, родился и вырос в Дрездене, работает тестировщиком в берлинском стартапе на удаленке. В Берлине жил год, но большие города ему не по душе. Живет в трешке в пятиэтажной Plattenbau с пустой спальной комнатой — там я и сплю.
Николас — парень интровертный, на контакт не падкий, но в то же время вежливый. Ему нравится моя самостоятельность, что я не спрашиваю его куда пойти и что делать. Еще он любит соблюдать правила.
— Я: Можно постирать у тебя свои вещи?
— Николас: Вообще да, но сегодня воскресенье, а по воскресеньям я не включаю стиральную машину, чтобы соседям не было шумно.
В воскресенье Николас зачастую уходит на весь день офлайн, занимается бездельем, игнорирует всевозможные источники стресса. В это воскресенье Николас делает для меня исключение, гуляя со мной по дворцовому парку. Дворец стоит рядом с рекой, на берегу реки тропа длиной в три километра. Прогуливаясь по тропе туда-обратно, общаемся о языках лингвистических и языках программирования.
Короче, после четырех лет жизни в Германии скажу вам, что Николас — это прообраз немца со всеми привычками, повадками и правилами.
Левачество
В Лейпциге меня хостит Томас. Ему тридцать пять, зарабатывает на писательстве и консультациях по фэншую. Родом из Баварии, но Лейпциг подходит ему больше. Скорее всего, дело в его политических взглядах.
«Привет, Миша. Всегда пожалуйста, я буду здесь на выходных. Из какой части России ты родом? Я однажды пытался выучить русский язык, но только в течение одного месяца... это оказалось для меня невозможным, хотя язык мне безумно нравится. Ты можешь быть разочарован немецкой культурой... тут не так много культуры осталось на самом деле, все было искоренено коммерцией и наложенным американским влиянием... однако ты можешь найти пару мест и людей, которые тебе понравятся…»
За субботним завтраком Томас продолжает гнуть антиамериканистскую линию, делая акцент на поглощении человеческого капиталистическим. Пытаюсь перевести диалог в сторону путешествий. Начинаем по очереди рассказывать друг другу – кто где был и что видел. Мне запомнилось, что Томас был в Колумбии: говорит – города там грязные и неухоженные, но природа потрясающая.
Томас отводит мне свою гостиную, на которой разложен матрас. Матрас хороший, засыпаю на нем прекрасно.
Короче, с Томасом провожу не так много времени, как хотелось бы. В одиночестве гуляю по Лейпцигу, вечером попадаю на SKA-тусовку на улице заброшенных домов. Томас проводит весь день со своей девушкой. А ведь было бы интересно расспросить его побольше. Например, о писательстве.
Френч
В Гамбурге меня вписывает Эммануэль. Сорок лет, родом с юга Франции, в Гамбурге живет двадцать лет, работает геоинженером. Эммануэль только что вернулся из командировки на севере Испании. Живет в просторной двушке в пятнадцати минутах езды от центра Гамбурга. Приезжаю к нему в пятницу поздним вечером.
— Эммануэль: Как дела?
— Я: Меня вчера с работы уволили.
Мне «кровь из носу» нужно искать новую работу, если хочу остаться в Берлине. Но на выходных все равно никто не работает, поэтому лучше куда-нибудь съездить, развеяться.
В субботу гуляю по Гамбургу своими маршрутами. С Эмануэлем встречаемся вечером в районе Sankt-Pauli в бургерной. С ним родившийся в Гамбурге иранец и заехавший гастролером студент из Франции. Разговариваем обо всем и сразу: о технологической отсталости Германии, французском языке, странностях Сан-Франциско, фрустрации работы программистом.
Иранец нас покидает, остаемся втроем: я, Эммануэль и студент из Франции Гильем. Эммануэль водит нас по Санкт-Паули, рассказывает о его особенности и отторжении от идей, за которыми стоит консервативное немецкое общество. Санкт-Паули кажется мне чем-то поверхностным, напоминающим избалованный Кройцберг.
Проводив Гильема до станции метро, едем домой.
— Я: Слушай, тебе сорок лет и ты так бодро выглядишь. Как у тебя это получается?
— Эммануэль: Заниматься спортом, читать, учить языки, не курить. Пить либо вино, либо пиво — не смешивать.
Короче, эликсир молодости найден.
Tylskie
В августе нашел новую работу, но выходить на нее не спешу. Хочется покататься по Европе на автобусах и поездах.
Первая остановка — Познань. В Познани вписывает поляк по имени Якуб. Якубу тридцать пять, работает проджект-менеджером в IT-аутсорсе, параллельно получает второе высшее в лингвистике. У Якуба двухкомнатная квартира в новостройке с видом на лес.
С Якубом встречаемся вечером на главной площади Познани. В центре площади церковь, вокруг церкви — туристы. Погуляв с Якубом по городу, приземляемся на набережной, окруженной толпами студентов. По дороге до набережной заваливаю Якуба кучей вопросов антропологического толка: о Познани, Польше, о жизни в Евросоюзе.
— Я: Слушай, а как тебе жить в Познани?
— Якуб: Сложно ответить на этот вопрос, я жил здесь всю жизнь и не знаю, как оно может быть по-другому. В детстве мы с родителями уехали на год в Германию, учился в немецкой школе, но этот период помню смутно.
К нам присоединяется еще один серфер. Филипу восемнадцать лет, учится, написал мне в кауч чисто пообщаться. Пьем Tylskie, разговариваем про путешествия, еду и жизнь в Польше.
Утром завтракаем на балконе. После Германии меня удивляет, что дома у Якуба нет кофе — он пьет только чай. Похоже на быт в России, где чай пьют больше, чем кофе. Заедая чай бутербродами, осветленный лучами летнего солнца начинаю, короче, понимать, что жизнь хороша.
Язык
Войцех: «Привет! Если ты есе не нашол хоста, можешь приехать ко мне».
Войцех хостит ради разговорной практики русского. Войцеху двадцать семь, айтишник, работает в местной конторе сисадмином. Любимое хобби — возиться с Linux, как у меня в двадцать лет. Живет в двушке, я сплю на диване.
Перед встречей плотно общаемся в чате кауча. Мессенджерами Войцех не пользуется принципиально.
— Я: Слушай, а твой русский уже можно поправлять? Я про ошибки? :)
— Войцех: Да, конечно! Я жду списока :)
— Я: Application = приложения. На русском никто не говорит «аппликация», это слово редко используется. «Есе не нашол» = «еще не нашел». Если сложно понимать букву «ё», то можешь писать просто «е», все понимают. «Сколко» = «сколько». Букву «ь» лучше не пропускать. «Списока» = «списка». Буква «о» в словах типа «список», «листок», «щелчок» убирается при переходе на accusative case. То есть это про слова с окончанием «ок».
— Войцех: Спосибо. Тепер я помню, что никогда буквы «о» после «ш», правилно?
— Я: Обычно да, но есть слова-исключения. Они обычно не русские. «Шов», «шомпол», «капюшон», «корнишон», но это сложно, пока запомни так :)
— Я: ...Ах да, «спосибо» = «спасибо».
Войцех разливает по чайным кружкам темное пиво за встречу.
— Я: Слушай, а зачем ты вообще взялся за русский?
— Войцех: Я познакомился с русским языком через Высоцкого — а с Высоцким познакомился через нашего местного барда. Мне зашла лирика слов, как звучит язык, и я решил его выучить.
Разговорный русский у Войцеха шикарен. С темы про количество падежей в русском и польском съезжаем в политику. Почувствовав солидарность с мировоззрением своего собеседника, перекручиваю диалог в сторону путешествий — но Войцех не кочевник. После длинной дороги от Познани и долгих прогулок вырубаюсь спать.
Следующим утром Войцех интересуется – не шарю ли я за сертификаты Let’s Encrypt: он хочет подписать сертификат для своей мамы, но у него что-то не выходит. Удивляюсь, зачем его маме нужен SSL-сертификат. Своей маме еще два года назад поставил Linux, большего ей и не надо.
Попрощавшись, Войцех пишет мне в чат кауча:
— Войцех: О нет, ты оставил свою зубную щетку.
— Я: Ха-ха, короче, забей, это уже стало моей традицией.
Отзыв
Асе двадцать восемь, коренная немка, в Польше прожила большую часть своей жизни — в основном в Варшаве. Работает в офисе, до работы ездит на своем авто. Ей больше не нравится Варшава, вот-вот переедет в Потсдам к своему парню. Обожает автостоп.
Приезжаю к Асе в районе восьми вечера на окраину Варшавы: метро там нет, только автобус. У нее двушка в новостройке. Спальную комнату Ася сдает по Airbnb, сама спит на матрасе в пустой гостиной. Серферам Ася дает второй матрас в гостиной, матрас помятый и поломанный.
Мы общаемся, сидя в темноте на балконе. Ася производит впечатление позитивной девочки, легкой на подъем. Интересуется, как я попал в Берлин, могу ли разговаривать с ней на немецком. Спальня занята туристкой из Австралии: при очном контакте дама приветливая, но мы стараемся друг друга обходить. Сплю на сломанном матрасе, выходить должен в семь утра, потому что у Аси нет лишних ключей.
С утра я понимаю, что на вторую ночь сюда не вернусь, и решаю слиться.
— Я: Ася, спасибо за ночлег, но у меня немного поменялся план путешествия, поэтому мне нужно уехать сегодня же.
— Ася: Хм, ладно — удачи.
Во второй день гуляем по Берлину. Встречаемся на станции метро Rosa-Luxembourg Platz в пять вечера после моей работы.
— Я: Давай на английском, а?
— Андреа: Хотела тебе предложить то же самое!
Наше знакомство проходит намного легче. Показываю девочке Берлин здорового человека: Volkspark Friedrichshain, трамвай до Варшавки, Modersohnbrucke с бутылкой вина, тусовочный пятачок у Ostkreuz. Андреа в восторге. Параллельно слушаю ее историю: чем хочет заниматься, где хочет жить. Ответы смутные, но когда тебе двадцать один, и ты живешь в Европе, то так оно, в общем-то, и надо.
Вернувшись домой вечером, Андреа предлагает посмотреть ужастик, в котором группа молодых и успешных англосаксов теряется в пробитой лодке посреди океана. Предлагаю посмотреть фильм у меня на кровати, потому что в однушке смотреть его больше негде.
— Андреа: Мы только фильм посмотрим и все, да?
— Я: Ну да, а что еще?
— Андреа: Да я вчера на сходке серферов тусила, там парень был странный: приставал, целоваться лез.
— Я: Фу таким быть (вспоминаю Галю)
Следующим утром Андреа едет в Амстердам. Короче, девочка клевая, но немецкий у нее странный.
Медик
Тим — мой первый серфер-немец. Родом из Баден-Вюртемберга, учится в Геттингене на медика, в Берлин приехал на студенческий саммит. Из Берлина Тим поедет во Франкфурт к своей бабушке, оттуда полетит в Марокко на классический backbacking-trip. Ему двадцать три, прям как мне. Узнав, что я работаю в AMBOSS — платформе образования для студентов-медиков — Тим посылает мне лучи респекта. Мне же работать в AMBOSS порядком надоело, ищу себе новую работу.
По будням Тим на саммите, я — на работе, общаемся вечером. В пятницу решаем устроить себе Freitagabend на районе. Из клевых мест в Schoneberg знаю только бар Neue Ufer, в котором тусил Дэвид Боуи. В баре заваливаем друг друга вопросами.
— Я: Почему немцы голосуют за AFD, чего они боятся?
— Тим: Как в России с политикой, все плохо, наверное?
— Я: Почему в Германии до сих пор не легализовали траву?
— Тим: А тебе нравится гандбол? Он популярен у вас в России?
— Я: Как тебе учеба на медика? Ты уже прикинул кем хочешь работать, когда отучишься?
— Тим: Как тебе жизнь в Берлине? Мне нравится Берлин, большой интересный город, хоть и грязный.
В субботу утром провожаю Тима до Innsbrucker Platz, он садится на кольцевую до автовокзала. Нормально пообщались, короче.
Открытка
Мин приехала из Кореи. Отучившись в Сеуле на дизайнера, путешествует по миру в поисках себя. В Корее Мин жить не хочет, уж слишком консервативное общество. К Европе присматривается, но вообще уже решила переехать в Канаду. Мин хочет вписаться на две ночи, потом просит остаться еще на две, чтобы перепланировать маршрут и немного отдохнуть.
Мин шопится на Alexanderplatz, я отхожу от пятничного похмелья перед походом на второй день рождения. Зову Мин с собой, но она не успевает. В основном видимся с Мин по утрам и вечерам: днем Мин гуляет по Берлину, я работаю.
Под конец вписки Мин устроила в моей квартире откровенный срач, заблокировав своим хламом проход на кухню. Меня это выводит из себя, устраиваю ей выговор, как когда-то Маркосу. Со стороны звучит странно, спустя несколько месяцев понимаю, что история не стоила такой реакции. И что вообще спокойней надо к проблемам относиться.
Возвращаюсь домой вечером, Мин уже выехала. На журнальном столике лежат открытка и желтые носки.
Открытка: «Миша, прости меня, пожалуйста, за срач в твоей квартире, честное слово, я не хотела. Надеюсь, ты на меня не будешь злиться. Я благодарна тебе за то, что ты приютил меня на несколько дней, ты хороший человек. В качестве благодарности оставляю тебе желтые носки, купленные пару дней назад. Желаю тебе удачи во всех твоих начинаниях. Обнимаю. Мин».
Короче, добрая девочка эта Мин — пусть и не поняли мы друг друга.
Парижанин
Арине двадцать два, учится в Уфе на педагога по английскому языку. Параллельно с учебой работает репетитором по английскому. Училась в Китае по обмену целый год, успела даже выучить китайский. В Европе в первый раз: после Берлина поедет в Халле к подруге, потом в Париж, потом обратно в Берлин и домой двумя рейсами «Победы».
Арина просит меня вписать аж за месяц до своего приезда. Добавив друг друга в инстаграме, общаемся там практически каждый день. То ли из-за влечения, то ли из-за взаимной симпатии, я чувствовал, что между нами что-то есть.
По иронии судьбы Арина приезжает в Берлин в мой день рождения. Встречаю ее вечером на Hauptbahnhof, садимся в электричку до дома. В электричке общаемся так, словно сто лет знакомы. Заходим домой, ужинаем, Арина дарит мне открытку с ручным рисунком. На рисунке Арина обнимает меня: на ней шарф и веснушки, на мне идеально уложенная прическа. В благодарность за эту открытку целую Арину в губы. Дружеские настроения сменяются романтическими. Поцелуи, объятья, игра «раздень эскимоса», секс, три часа ночи, разговоры о любви, комплименты чертам лица, частям тела.
В четверг вечером по дороге с работы встречаю Арину на Warschauer Stra?e. По дороге домой Арина предлагает мне встретиться в Грузии летом. Может, влюбилась, может, просто краш. Понять ее сложно, проще забить. Приезжаем домой, ужинаем вином с чипсами Pringles. Хочется трахаться, рвется единственный презерватив. Магазины закрыты, аптеки тоже. До дежурной пешком полчаса по ночному морозу либо ехать на велике в гололед и без фар. Слишком сложно, особенно когда без любви. Перебьюсь.
В пятницу Арина улетит в Париж, через кауч там встретит свою любовь — долговязого француза в очках по имени Пьер. Их любовь пройдет сквозь воду, огонь и медные трубы: тысячи километров между Парижем и Уфой, два года пандемии, закрытые границы, культурные различия. Через два года Арина переедет в Берлин по магистерской программе, чтобы видеть Пьера чаще. Но это уже, короче, другая история.
Резидент
Воскресенье
В Дрездене меня хостит Николас: ему двадцать восемь, родился и вырос в Дрездене, работает тестировщиком в берлинском стартапе на удаленке. В Берлине жил год, но большие города ему не по душе. Живет в трешке в пятиэтажной Plattenbau с пустой спальной комнатой — там я и сплю.
Николас — парень интровертный, на контакт не падкий, но в то же время вежливый. Ему нравится моя самостоятельность, что я не спрашиваю его куда пойти и что делать. Еще он любит соблюдать правила.
— Я: Можно постирать у тебя свои вещи?
— Николас: Вообще да, но сегодня воскресенье, а по воскресеньям я не включаю стиральную машину, чтобы соседям не было шумно.
В воскресенье Николас зачастую уходит на весь день офлайн, занимается бездельем, игнорирует всевозможные источники стресса. В это воскресенье Николас делает для меня исключение, гуляя со мной по дворцовому парку. Дворец стоит рядом с рекой, на берегу реки тропа длиной в три километра. Прогуливаясь по тропе туда-обратно, общаемся о языках лингвистических и языках программирования.
Короче, после четырех лет жизни в Германии скажу вам, что Николас — это прообраз немца со всеми привычками, повадками и правилами.
Левачество
В Лейпциге меня хостит Томас. Ему тридцать пять, зарабатывает на писательстве и консультациях по фэншую. Родом из Баварии, но Лейпциг подходит ему больше. Скорее всего, дело в его политических взглядах.
«Привет, Миша. Всегда пожалуйста, я буду здесь на выходных. Из какой части России ты родом? Я однажды пытался выучить русский язык, но только в течение одного месяца... это оказалось для меня невозможным, хотя язык мне безумно нравится. Ты можешь быть разочарован немецкой культурой... тут не так много культуры осталось на самом деле, все было искоренено коммерцией и наложенным американским влиянием... однако ты можешь найти пару мест и людей, которые тебе понравятся…»
За субботним завтраком Томас продолжает гнуть антиамериканистскую линию, делая акцент на поглощении человеческого капиталистическим. Пытаюсь перевести диалог в сторону путешествий. Начинаем по очереди рассказывать друг другу – кто где был и что видел. Мне запомнилось, что Томас был в Колумбии: говорит – города там грязные и неухоженные, но природа потрясающая.
Томас отводит мне свою гостиную, на которой разложен матрас. Матрас хороший, засыпаю на нем прекрасно.
Короче, с Томасом провожу не так много времени, как хотелось бы. В одиночестве гуляю по Лейпцигу, вечером попадаю на SKA-тусовку на улице заброшенных домов. Томас проводит весь день со своей девушкой. А ведь было бы интересно расспросить его побольше. Например, о писательстве.
Френч
В Гамбурге меня вписывает Эммануэль. Сорок лет, родом с юга Франции, в Гамбурге живет двадцать лет, работает геоинженером. Эммануэль только что вернулся из командировки на севере Испании. Живет в просторной двушке в пятнадцати минутах езды от центра Гамбурга. Приезжаю к нему в пятницу поздним вечером.
— Эммануэль: Как дела?
— Я: Меня вчера с работы уволили.
Мне «кровь из носу» нужно искать новую работу, если хочу остаться в Берлине. Но на выходных все равно никто не работает, поэтому лучше куда-нибудь съездить, развеяться.
В субботу гуляю по Гамбургу своими маршрутами. С Эмануэлем встречаемся вечером в районе Sankt-Pauli в бургерной. С ним родившийся в Гамбурге иранец и заехавший гастролером студент из Франции. Разговариваем обо всем и сразу: о технологической отсталости Германии, французском языке, странностях Сан-Франциско, фрустрации работы программистом.
Иранец нас покидает, остаемся втроем: я, Эммануэль и студент из Франции Гильем. Эммануэль водит нас по Санкт-Паули, рассказывает о его особенности и отторжении от идей, за которыми стоит консервативное немецкое общество. Санкт-Паули кажется мне чем-то поверхностным, напоминающим избалованный Кройцберг.
Проводив Гильема до станции метро, едем домой.
— Я: Слушай, тебе сорок лет и ты так бодро выглядишь. Как у тебя это получается?
— Эммануэль: Заниматься спортом, читать, учить языки, не курить. Пить либо вино, либо пиво — не смешивать.
Короче, эликсир молодости найден.
Tylskie
В августе нашел новую работу, но выходить на нее не спешу. Хочется покататься по Европе на автобусах и поездах.
Первая остановка — Познань. В Познани вписывает поляк по имени Якуб. Якубу тридцать пять, работает проджект-менеджером в IT-аутсорсе, параллельно получает второе высшее в лингвистике. У Якуба двухкомнатная квартира в новостройке с видом на лес.
С Якубом встречаемся вечером на главной площади Познани. В центре площади церковь, вокруг церкви — туристы. Погуляв с Якубом по городу, приземляемся на набережной, окруженной толпами студентов. По дороге до набережной заваливаю Якуба кучей вопросов антропологического толка: о Познани, Польше, о жизни в Евросоюзе.
— Я: Слушай, а как тебе жить в Познани?
— Якуб: Сложно ответить на этот вопрос, я жил здесь всю жизнь и не знаю, как оно может быть по-другому. В детстве мы с родителями уехали на год в Германию, учился в немецкой школе, но этот период помню смутно.
К нам присоединяется еще один серфер. Филипу восемнадцать лет, учится, написал мне в кауч чисто пообщаться. Пьем Tylskie, разговариваем про путешествия, еду и жизнь в Польше.
Утром завтракаем на балконе. После Германии меня удивляет, что дома у Якуба нет кофе — он пьет только чай. Похоже на быт в России, где чай пьют больше, чем кофе. Заедая чай бутербродами, осветленный лучами летнего солнца начинаю, короче, понимать, что жизнь хороша.
Язык
Войцех: «Привет! Если ты есе не нашол хоста, можешь приехать ко мне».
Войцех хостит ради разговорной практики русского. Войцеху двадцать семь, айтишник, работает в местной конторе сисадмином. Любимое хобби — возиться с Linux, как у меня в двадцать лет. Живет в двушке, я сплю на диване.
Перед встречей плотно общаемся в чате кауча. Мессенджерами Войцех не пользуется принципиально.
— Я: Слушай, а твой русский уже можно поправлять? Я про ошибки? :)
— Войцех: Да, конечно! Я жду списока :)
— Я: Application = приложения. На русском никто не говорит «аппликация», это слово редко используется. «Есе не нашол» = «еще не нашел». Если сложно понимать букву «ё», то можешь писать просто «е», все понимают. «Сколко» = «сколько». Букву «ь» лучше не пропускать. «Списока» = «списка». Буква «о» в словах типа «список», «листок», «щелчок» убирается при переходе на accusative case. То есть это про слова с окончанием «ок».
— Войцех: Спосибо. Тепер я помню, что никогда буквы «о» после «ш», правилно?
— Я: Обычно да, но есть слова-исключения. Они обычно не русские. «Шов», «шомпол», «капюшон», «корнишон», но это сложно, пока запомни так :)
— Я: ...Ах да, «спосибо» = «спасибо».
Войцех разливает по чайным кружкам темное пиво за встречу.
— Я: Слушай, а зачем ты вообще взялся за русский?
— Войцех: Я познакомился с русским языком через Высоцкого — а с Высоцким познакомился через нашего местного барда. Мне зашла лирика слов, как звучит язык, и я решил его выучить.
Разговорный русский у Войцеха шикарен. С темы про количество падежей в русском и польском съезжаем в политику. Почувствовав солидарность с мировоззрением своего собеседника, перекручиваю диалог в сторону путешествий — но Войцех не кочевник. После длинной дороги от Познани и долгих прогулок вырубаюсь спать.
Следующим утром Войцех интересуется – не шарю ли я за сертификаты Let’s Encrypt: он хочет подписать сертификат для своей мамы, но у него что-то не выходит. Удивляюсь, зачем его маме нужен SSL-сертификат. Своей маме еще два года назад поставил Linux, большего ей и не надо.
Попрощавшись, Войцех пишет мне в чат кауча:
— Войцех: О нет, ты оставил свою зубную щетку.
— Я: Ха-ха, короче, забей, это уже стало моей традицией.
Отзыв
Асе двадцать восемь, коренная немка, в Польше прожила большую часть своей жизни — в основном в Варшаве. Работает в офисе, до работы ездит на своем авто. Ей больше не нравится Варшава, вот-вот переедет в Потсдам к своему парню. Обожает автостоп.
Приезжаю к Асе в районе восьми вечера на окраину Варшавы: метро там нет, только автобус. У нее двушка в новостройке. Спальную комнату Ася сдает по Airbnb, сама спит на матрасе в пустой гостиной. Серферам Ася дает второй матрас в гостиной, матрас помятый и поломанный.
Мы общаемся, сидя в темноте на балконе. Ася производит впечатление позитивной девочки, легкой на подъем. Интересуется, как я попал в Берлин, могу ли разговаривать с ней на немецком. Спальня занята туристкой из Австралии: при очном контакте дама приветливая, но мы стараемся друг друга обходить. Сплю на сломанном матрасе, выходить должен в семь утра, потому что у Аси нет лишних ключей.
С утра я понимаю, что на вторую ночь сюда не вернусь, и решаю слиться.
— Я: Ася, спасибо за ночлег, но у меня немного поменялся план путешествия, поэтому мне нужно уехать сегодня же.
— Ася: Хм, ладно — удачи.
