Тёплый летний день. В высоком небе плывут облака. Стрекочут кузнечики. Пахнет цветущим разнотравьем и близким водоёмом.
Смешливая четырнадцатилетняя девочка лежит на деревянном помосте, устроенном для купания на берегу небольшого озерца у границы парка, и следит за облаками.
У неё всё хорошо. Закончен с отличием предпоследний школьный год и по сумме достижений гарантировано обучение в Академии. Правда, в обычной. Но девочка уверена, что в предстоящем учебном году она заслужит право поступить в Академию Магии.
В конце концов, магический дар у неё есть, управлять им она умеет превосходно, а за прошедший год способности ещё и возросли...
- Тиса-а-а!.. - слышится голос старой нянюшки. - Деточка, ты где-е?..
Девочка с сожалением поднимается, отряхивая одежду - на разогретых солнцем деревянных досках так славно мечтается, но... не стоит заставлять волноваться нянюшку.
Она быстро бежит по тропинке меж деревьев, предвкушая встречу с родителями, вернувшимися домой из долгого путешествия.
На заднем дворе конюхи выпрягают измученных лошадей из запылённой кареты и, не замечая юной хозяйки, ругаются на кучера. Девочка припускает быстрее.
В холле пусто, но из гостиной слышны голоса. Стараясь унять частое дыхание, с радостной улыбкой на лице, она вбегает в гостиную... и замирает: там только дядя, тётя и управляющий.
- А где мама и папа?!.
Супруги, возвращаясь домой из хлопотной деловой поездки, соблазнились морской прогулкой, но налетевший неожиданно шторм отправил хлипкое прогулочное судёнышко на дно. Спаслись единицы. Родителей девочки среди них не было.
Опекуном несовершеннолетней наследницы был назначен муж троюродной сестры отца девочки, как самый близкий родственник.
Последний год учёбы в школе прошёл, как в тумане. И даже заслуженное место в Академии Магии не порадовало.
По результатам испытаний, обязательных для всех поступивших, девочку зачислили на теоретический курс общемагического направления. А через полгода учёбы настоятельно порекомендовали перейти в экспериментальную группу - у девочки оказалась светлая голова и аналитический склад ума. Девочка повеселела и начала радовать преподавателей интересными наблюдениями.
Скромная, трудолюбивая и отзывчивая, она не конфликтовала с одногруппниками, но могла отстоять свою точку зрения и перед строгими профессорами. Заметив такие явные способности, девочке с третьего курса увеличили нагрузку, добавив факультативы по целительству и правовым основам.
И только с одним человеком юная девушка не могла договориться - со своим опекуном.
Он переехал в дом родителей Тисы после траурной церемонии и сразу же начал подгребать под себя всё, до чего мог дотянуться. Жена его, тихая и забитая, смотрела в рот мужа.
Но девочка, зная, что и дом, и производство, организованное отцом, и ещё многое другое принадлежит ей, частенько задавала неудобные вопросы. Опекун краснел и задыхался, а потом в бешенстве выгонял строптивицу из кабинета. Прервать обучение подопечной он не мог - оплата в Академию поступали напрямую из банка.
Но во всём этом механизме нашлась лазейка, которой опекун не преминул воспользоваться. Как ни парадоксально, но лазейку предоставляли правила Академии.
Обучение в любой Академии длилось десять лет. И состояло из двух ступеней: начальной и основной.
Начальная ступень включала четыре курса, была обязательной для всех поступивших и предусматривала строгую дисциплину во всём. Те, у кого был невысокий уровень дара, скромные способности или скудные финансы, ограничивались начальной ступенью и шли работать, занимая самые низкие места в карьерной лестнице. Правда, при изменении планов, в течение пяти лет, пройдя испытания, они могли продолжить обучение на основной ступени.
Серьезная подготовка начиналась с пятого курса, и студент мог покинуть учебное заведение только в двух случаях - при хронической неуспеваемости отчислялся без права восстановления; либо в результате несчастного случая с непоправимыми последствиями для здоровья выбывал с соответствующим документом - при этом семья могла рассчитывать на компенсацию от Академии.
И с пятого курса студентам вводились послабления - они могли проживать вне стен Академии и заводить семьи. Во избежание появления детей всем студентам основного потока под кожу вживлялись противозачаточные амулеты.
Но было одно исключение для девушек, обучающихся на начальной ступени - они могли покинуть учебное заведение для замужества. В этом случае право на дальнейшее обучение они теряли.
Вот это исключение и сыграло на руку опекуну девушки.
Вообще, на учёбу подопечной ему было наплевать. Его сжигала алчность. Выходец из разорившейся дворянской семьи, он всю жизнь мечтал жить богато. И, когда родственник его жены погиб, оставив огромное состояние вздорной девчонке, он не растерялся, предложив себя в опекуны. Чужое добро приятно грело руки.
Только вот была одна помеха - наследница с хорошим зрением и мозгами. Опекун скрипел зубами по ночам, бессильный что-либо изменить: смерть несовершеннолетней девушки тут же аннулировала бы его опекунский статус, а всё наследство перевела в пользу Короны.
И вот подарок Небес - жених. Ему не нужно производство, главный дом и поля. Ему нужна энная сумма (выдадим, скрипя) и пара деревушек в Богами забытой глухомани на берегу небольшой речки, доставшихся от дальней бездетной родственницы.
И, конечно же, счёт в банке - в семье от матери к дочери по наследству переходит огромный капитал.
Обсудили все детали. Жених подписал все отступные документы. Опекун заверил у нотариуса опись приданого. Остался обряд в Храме.
Девушку выдернули из Академии, как морковку с грядки - быстро и не дав опомниться. По приезду домой - обрадовали скорым замужеством.
- А учёба?! - возмутилась она в первый момент.
- На усмотрение мужа. - Злорадно проскрипел опекун.
Девушка, шокированная известием, даже не подумала обратиться в Академию за помощью, а через пять дней помогать было уже поздно.
Жених, весь в белом, прибыв в Храм к началу обряда, обдал присутствующих холодом вечных льдов, а невеста после пожатия ледяных рук долго не могла отогреть замёрзшие пальчики.
Спустя несколько дней поняла, что пальчики - это не главное, главное - спасти от вымерзания душу.
Молодые ехали в столицу несколько суток, ночуя на постоялых дворах; в одну из таких ночёвок муж без особых сантиментов забрал её девственность, насмешливо прокомментировав: "Ну надо же!.." и оставив в покое на время остального пути.
Персональный ужас девушки начался с невинного вопроса о продолжении обучения, примерно на третий день после приезда в мрачный склеп, именуемый домом.
Как много нового она о себе узнала! Но тогда муж не тронул её. Физически. Зато к моральной травле были подключены экономка и камердинер мужа.
Она слишком долго одевается, не так ходит, не так встаёт; не обучена услужить мужу за столом, не говоря уже о том, чтобы помочь расслабиться после тяжёлого дня на службе...
Остальные слуги только опускали глаза, не смея даже взглядом выразить поддержку.
Поначалу девушка пробовала огрызаться - становилось ещё хуже... В итоге она научилась молчать, отстраняясь от злых слов и горьких переживаний.
Через год после обряда девушка каким-то чудом забеременела. Похорошела. И, хотя внимание мужа выносила, сдерживая тошноту, а после отмывалась до скрипа, будущего ребёнка полюбила всей душой. По-иному и быть не могло - её светлый дар, чистый и яркий, призывал сохранять любую жизнь...
Мужу она вначале ничего не сказала - боялась, что тот запретит выходить даже в сад. И тихо жила своей радостью, отмечая изменения в организме.
Правда открылась спустя три месяца. От природы девушка была хрупкого сложения, а живость нрава не способствовала приросту мягких подушечек на боках. И первое время изменения фигуры в глаза не бросались. Но всё равно, когда к одной жизни присоединяется другая, места требуется больше. На молодой женщине перестали сходиться платья.
Пришлось идти к мужу и озвучивать срочную необходимость посещения портнихи. Как и причину необходимости...
К портнихе она всё-таки поехала. Когда сошли синяки с лица и открытых участков тела. Оскверненная, с замёрзшей душой и усиливающимися кровяными выделениями.
И там, у портнихи, её скрутила чудовищная волна боли, милостиво отключив сознание.
В себя женщина пришла в госпитале для бедных. Опустошенная. Без желания жить.
Даже вид пожилого профессора, сто лет назад натаскивавшего её по основам целительства, не всколыхнул в душе никаких чувств.
Профессор взял на себя немалую ответственность, скрыв от мужа факт нахождения его жены в лечебном заведении и того, что она пришла в сознание, пригрозив личным преследованием всему персоналу за разглашение информации.
Профессор пытался всеми силами вдохнуть искру жизни в тень, оставшуюся от жившей в его памяти озорной студентки - безрезультатно. Приносил зелья, применял экспериментальные артефакты - с тем же успехом.
Пациентка не спорила, принимала всё, что давали, но жить не хотела.
На седьмой день, к вечеру, когда неуютную палату покинул весь персонал, осунувшийся от отчаяния и недосыпа мужчина присел рядом с кроватью пациентки с безразличным взглядом и взял её за руку. Неожиданно крепко сжав прозрачную ладошку, он произнёс:
- Я знаю, Тиса, тебе больно. Так запредельно больно, что ты предпочитаешь уйти за Грань, чтобы не испытывать этой боли. - Девушка подняла взгляд на профессора и едва не отшатнулась - в его глазах плескалась тьма.
- Но эта боль говорит, что ты жива. Несмотря ни на что или вопреки всему. - Его голос, упав до шёпота, заполнил пространство вибрирующим эхом. - Запомни, Диамантис: пока ты жива - ты не проиграла. Цепляйся за жизнь, пока можешь. Но если встанет вопрос, что сохранить - жизнь или душу, - погибни человеком. Тогда и после смерти ты не будешь проигравшей... - Казалось, сама тьма говорила низким проникающим в душу голосом...
Женщина закрыла глаза и уснула. А со следующего дня начала оживать. Но профессора больше не видела.
Ещё через пять дней её забрали в дом мужа.
Муж не разговаривал с ней месяц. Это было самое лучшее время из проведённого в безрадостных стенах.
Всё закончилось после визита сослуживца мужа. Женщина, как обычно, прислуживала за ужином, а затем ушла к себе. Ночью её разбудил град ударов - мужу не понравилась её улыбка, адресованная гостю.
С этого момента её сопровождало насилие. Днём - удары и словесный террор, а ночью... Фантазия у мужа на предмет садизма была неистощима...
Не раз и не два сознание женщины катилось в омут безумия, но его всегда успевала подхватить та тьма, которая вернула к жизни убитую горем душу - она стала верной спутницей бесправной и периодически ломаемой игрушки.
Ей пришлось переделывать себя. Она научилась замечать самые незначительные вещи, ранее не попадавшие в сферу её внимания. Вспомнила занятия в Академии и ввела в своё пользование постоянный анализ ситуации и поведения окружающих. Без жалости препарировав своё поведение, отметила ошибки и подобрала для себя алгоритм выживания.
Легче не стало, но в беспросветной и жалкой жизни появился некий смысл, периодически разбавляемый залечиванием ран, ссадин, гематом и треснувших рёбер.
Муж, считая, что низвел женщину до состояния животного, перестал осторожничать в её присутствии, давая пищу всё новым нехорошим подозрениям и пугающим выводам.
В утро дня, закончившегося встречей Магды, за женщиной пришли стражники. Муж отсутствовал и повлиять на ситуацию не мог.
Женщина отправилась с представителями порядка в дом одного уважаемого торговца, к его избитой до невменяемого состояния дочери, твердившей: "Леди Ле Ант!..". Леди Ле Ант с грустью смотрела на незнакомую девушку, уже представляя, что может услышать. Но не угадала.
Увидев перед собой доставленную, девушка обрела ясность мысли и заявила стражникам, что ни в чём не обвиняет достойную леди. Стражники попрощались и ушли.
А перед отцом и женщиной девушка рассказала всё, начав с обращения к леди с просьбой бежать как можно дальше от гнусного чудовища.
Торговец сделал выводы и отправил дочь к дальним родичам за пределы страны, чтобы сохранить любимому ребёнку жизнь.
…Леди Ле Ант возвращалась в отвратительный склеп к постылой жизни и ничего вокруг не замечала. Кроме Магды...
Демарш с Магдой стоил ей очередного насилия, шрама на затылке и переломов нескольких рёбер. Магда, выхаживавшая хозяйку, молчаливая и исполнительная, осталась в доме с разрешения хозяина.
До двадцатипятилетия женщины с тьмой в глазах оставалось полгода...
По законам страны, женщины по достижении двадцати пяти лет могли вступать во владение наследством, если такое им предназначалось.
Отец смешливый девочки, жившей в душе женщины светлым воспоминанием, свою дочь любил и при этом был образованным и дальновидным человеком ещё до собственной женитьбы. Поэтому, в период своей помолвки, вместе с будущим тестем, побывал в королевском нотариате и добавил некоторые условия для передачи капитала детям своей будущей жены.
И состояли они в следующем: девушка, достигшая двадцатипятилетия, могла пользоваться процентами, не трогая основного капитала, если не успела вступить в брак. Если состояла в браке, то процентами мог пользоваться муж.
Рождённый в браке ребёнок мужского пола мог рассчитывать на проценты, поделив их с отцом. При рождении дочери доступной для пользования становилась четвёртая часть капитала, а всё остальное завещалось этой дочери. Если женщина умирала бездетной, весь капитал переходил к родственнице с женской стороны...
После оглашения условий наследования в кабинете мужа, его жена еле дошла до своей комнаты, где и рухнула с громким хохотом, напугав Магду. Это был последний женский смех в безжизненном доме.
С того дня лорд Ле Ант принялся целенаправленно убивать жену. И если бы не Магда...
... Сознание возвращалось, накатывая волнами. Сначала, на фоне полной пустоты, возникал гул, усиливался, настигал и рассыпался звуком голосов, шорохов, скрипов; потом, словно чего-то испугавшись, стремительно отступал обратно в пустоту...
...Открыв глаза в первый раз, я обнаружила рядом Магду и в панике вцепилась в её руки:
- Магда, бежим! Рэд здесь!.. - и даже сделала попытку соскочить с какой-то ровной поверхности, на которую меня положили. Не успела. Сознание отключилось раньше...
...Во второй раз первым вернулся слух и я смогла уловить обрывки разговора Магды с каким-то мужчиной. "Рэд!.." - завопил внутренний голос, но я тут же с облегчением поняла, что обозналась, услышав шумный вздох, - Ле Ант никогда так не вздыхал...
...В третий раз вернулось сразу всё: слух, зрение, боль в ушибленном при падении локте и память о ночных событиях. Я обвела взглядом комнату - да это же моя гардеробная!.. Похоже, бесчувственную меня просто не донесли до спальни, пристроив на кушетке в ближайшем помещении.
Я дёрнулась, чтобы сменить положение на более удобное, но меня придержала за плечо возникшая рядом Магда:
- Тихо, девочка моя, Рэд мёртв... - И, гораздо громче, - в сторону открытой двери: - Маркус, Диа очнулась!.. - И обратно мне, едва слышно: - Он что - приставал к тебе?..
Смешливая четырнадцатилетняя девочка лежит на деревянном помосте, устроенном для купания на берегу небольшого озерца у границы парка, и следит за облаками.
У неё всё хорошо. Закончен с отличием предпоследний школьный год и по сумме достижений гарантировано обучение в Академии. Правда, в обычной. Но девочка уверена, что в предстоящем учебном году она заслужит право поступить в Академию Магии.
В конце концов, магический дар у неё есть, управлять им она умеет превосходно, а за прошедший год способности ещё и возросли...
- Тиса-а-а!.. - слышится голос старой нянюшки. - Деточка, ты где-е?..
Девочка с сожалением поднимается, отряхивая одежду - на разогретых солнцем деревянных досках так славно мечтается, но... не стоит заставлять волноваться нянюшку.
Она быстро бежит по тропинке меж деревьев, предвкушая встречу с родителями, вернувшимися домой из долгого путешествия.
На заднем дворе конюхи выпрягают измученных лошадей из запылённой кареты и, не замечая юной хозяйки, ругаются на кучера. Девочка припускает быстрее.
В холле пусто, но из гостиной слышны голоса. Стараясь унять частое дыхание, с радостной улыбкой на лице, она вбегает в гостиную... и замирает: там только дядя, тётя и управляющий.
- А где мама и папа?!.
Супруги, возвращаясь домой из хлопотной деловой поездки, соблазнились морской прогулкой, но налетевший неожиданно шторм отправил хлипкое прогулочное судёнышко на дно. Спаслись единицы. Родителей девочки среди них не было.
Опекуном несовершеннолетней наследницы был назначен муж троюродной сестры отца девочки, как самый близкий родственник.
Последний год учёбы в школе прошёл, как в тумане. И даже заслуженное место в Академии Магии не порадовало.
По результатам испытаний, обязательных для всех поступивших, девочку зачислили на теоретический курс общемагического направления. А через полгода учёбы настоятельно порекомендовали перейти в экспериментальную группу - у девочки оказалась светлая голова и аналитический склад ума. Девочка повеселела и начала радовать преподавателей интересными наблюдениями.
Скромная, трудолюбивая и отзывчивая, она не конфликтовала с одногруппниками, но могла отстоять свою точку зрения и перед строгими профессорами. Заметив такие явные способности, девочке с третьего курса увеличили нагрузку, добавив факультативы по целительству и правовым основам.
И только с одним человеком юная девушка не могла договориться - со своим опекуном.
Он переехал в дом родителей Тисы после траурной церемонии и сразу же начал подгребать под себя всё, до чего мог дотянуться. Жена его, тихая и забитая, смотрела в рот мужа.
Но девочка, зная, что и дом, и производство, организованное отцом, и ещё многое другое принадлежит ей, частенько задавала неудобные вопросы. Опекун краснел и задыхался, а потом в бешенстве выгонял строптивицу из кабинета. Прервать обучение подопечной он не мог - оплата в Академию поступали напрямую из банка.
Но во всём этом механизме нашлась лазейка, которой опекун не преминул воспользоваться. Как ни парадоксально, но лазейку предоставляли правила Академии.
Обучение в любой Академии длилось десять лет. И состояло из двух ступеней: начальной и основной.
Начальная ступень включала четыре курса, была обязательной для всех поступивших и предусматривала строгую дисциплину во всём. Те, у кого был невысокий уровень дара, скромные способности или скудные финансы, ограничивались начальной ступенью и шли работать, занимая самые низкие места в карьерной лестнице. Правда, при изменении планов, в течение пяти лет, пройдя испытания, они могли продолжить обучение на основной ступени.
Серьезная подготовка начиналась с пятого курса, и студент мог покинуть учебное заведение только в двух случаях - при хронической неуспеваемости отчислялся без права восстановления; либо в результате несчастного случая с непоправимыми последствиями для здоровья выбывал с соответствующим документом - при этом семья могла рассчитывать на компенсацию от Академии.
И с пятого курса студентам вводились послабления - они могли проживать вне стен Академии и заводить семьи. Во избежание появления детей всем студентам основного потока под кожу вживлялись противозачаточные амулеты.
Но было одно исключение для девушек, обучающихся на начальной ступени - они могли покинуть учебное заведение для замужества. В этом случае право на дальнейшее обучение они теряли.
Вот это исключение и сыграло на руку опекуну девушки.
Вообще, на учёбу подопечной ему было наплевать. Его сжигала алчность. Выходец из разорившейся дворянской семьи, он всю жизнь мечтал жить богато. И, когда родственник его жены погиб, оставив огромное состояние вздорной девчонке, он не растерялся, предложив себя в опекуны. Чужое добро приятно грело руки.
Только вот была одна помеха - наследница с хорошим зрением и мозгами. Опекун скрипел зубами по ночам, бессильный что-либо изменить: смерть несовершеннолетней девушки тут же аннулировала бы его опекунский статус, а всё наследство перевела в пользу Короны.
И вот подарок Небес - жених. Ему не нужно производство, главный дом и поля. Ему нужна энная сумма (выдадим, скрипя) и пара деревушек в Богами забытой глухомани на берегу небольшой речки, доставшихся от дальней бездетной родственницы.
И, конечно же, счёт в банке - в семье от матери к дочери по наследству переходит огромный капитал.
Обсудили все детали. Жених подписал все отступные документы. Опекун заверил у нотариуса опись приданого. Остался обряд в Храме.
Девушку выдернули из Академии, как морковку с грядки - быстро и не дав опомниться. По приезду домой - обрадовали скорым замужеством.
- А учёба?! - возмутилась она в первый момент.
- На усмотрение мужа. - Злорадно проскрипел опекун.
Девушка, шокированная известием, даже не подумала обратиться в Академию за помощью, а через пять дней помогать было уже поздно.
Жених, весь в белом, прибыв в Храм к началу обряда, обдал присутствующих холодом вечных льдов, а невеста после пожатия ледяных рук долго не могла отогреть замёрзшие пальчики.
Спустя несколько дней поняла, что пальчики - это не главное, главное - спасти от вымерзания душу.
Молодые ехали в столицу несколько суток, ночуя на постоялых дворах; в одну из таких ночёвок муж без особых сантиментов забрал её девственность, насмешливо прокомментировав: "Ну надо же!.." и оставив в покое на время остального пути.
Персональный ужас девушки начался с невинного вопроса о продолжении обучения, примерно на третий день после приезда в мрачный склеп, именуемый домом.
Как много нового она о себе узнала! Но тогда муж не тронул её. Физически. Зато к моральной травле были подключены экономка и камердинер мужа.
Она слишком долго одевается, не так ходит, не так встаёт; не обучена услужить мужу за столом, не говоря уже о том, чтобы помочь расслабиться после тяжёлого дня на службе...
Остальные слуги только опускали глаза, не смея даже взглядом выразить поддержку.
Поначалу девушка пробовала огрызаться - становилось ещё хуже... В итоге она научилась молчать, отстраняясь от злых слов и горьких переживаний.
Через год после обряда девушка каким-то чудом забеременела. Похорошела. И, хотя внимание мужа выносила, сдерживая тошноту, а после отмывалась до скрипа, будущего ребёнка полюбила всей душой. По-иному и быть не могло - её светлый дар, чистый и яркий, призывал сохранять любую жизнь...
Мужу она вначале ничего не сказала - боялась, что тот запретит выходить даже в сад. И тихо жила своей радостью, отмечая изменения в организме.
Правда открылась спустя три месяца. От природы девушка была хрупкого сложения, а живость нрава не способствовала приросту мягких подушечек на боках. И первое время изменения фигуры в глаза не бросались. Но всё равно, когда к одной жизни присоединяется другая, места требуется больше. На молодой женщине перестали сходиться платья.
Пришлось идти к мужу и озвучивать срочную необходимость посещения портнихи. Как и причину необходимости...
К портнихе она всё-таки поехала. Когда сошли синяки с лица и открытых участков тела. Оскверненная, с замёрзшей душой и усиливающимися кровяными выделениями.
И там, у портнихи, её скрутила чудовищная волна боли, милостиво отключив сознание.
В себя женщина пришла в госпитале для бедных. Опустошенная. Без желания жить.
Даже вид пожилого профессора, сто лет назад натаскивавшего её по основам целительства, не всколыхнул в душе никаких чувств.
Профессор взял на себя немалую ответственность, скрыв от мужа факт нахождения его жены в лечебном заведении и того, что она пришла в сознание, пригрозив личным преследованием всему персоналу за разглашение информации.
Профессор пытался всеми силами вдохнуть искру жизни в тень, оставшуюся от жившей в его памяти озорной студентки - безрезультатно. Приносил зелья, применял экспериментальные артефакты - с тем же успехом.
Пациентка не спорила, принимала всё, что давали, но жить не хотела.
На седьмой день, к вечеру, когда неуютную палату покинул весь персонал, осунувшийся от отчаяния и недосыпа мужчина присел рядом с кроватью пациентки с безразличным взглядом и взял её за руку. Неожиданно крепко сжав прозрачную ладошку, он произнёс:
- Я знаю, Тиса, тебе больно. Так запредельно больно, что ты предпочитаешь уйти за Грань, чтобы не испытывать этой боли. - Девушка подняла взгляд на профессора и едва не отшатнулась - в его глазах плескалась тьма.
- Но эта боль говорит, что ты жива. Несмотря ни на что или вопреки всему. - Его голос, упав до шёпота, заполнил пространство вибрирующим эхом. - Запомни, Диамантис: пока ты жива - ты не проиграла. Цепляйся за жизнь, пока можешь. Но если встанет вопрос, что сохранить - жизнь или душу, - погибни человеком. Тогда и после смерти ты не будешь проигравшей... - Казалось, сама тьма говорила низким проникающим в душу голосом...
Женщина закрыла глаза и уснула. А со следующего дня начала оживать. Но профессора больше не видела.
Ещё через пять дней её забрали в дом мужа.
Муж не разговаривал с ней месяц. Это было самое лучшее время из проведённого в безрадостных стенах.
Всё закончилось после визита сослуживца мужа. Женщина, как обычно, прислуживала за ужином, а затем ушла к себе. Ночью её разбудил град ударов - мужу не понравилась её улыбка, адресованная гостю.
С этого момента её сопровождало насилие. Днём - удары и словесный террор, а ночью... Фантазия у мужа на предмет садизма была неистощима...
Не раз и не два сознание женщины катилось в омут безумия, но его всегда успевала подхватить та тьма, которая вернула к жизни убитую горем душу - она стала верной спутницей бесправной и периодически ломаемой игрушки.
Ей пришлось переделывать себя. Она научилась замечать самые незначительные вещи, ранее не попадавшие в сферу её внимания. Вспомнила занятия в Академии и ввела в своё пользование постоянный анализ ситуации и поведения окружающих. Без жалости препарировав своё поведение, отметила ошибки и подобрала для себя алгоритм выживания.
Легче не стало, но в беспросветной и жалкой жизни появился некий смысл, периодически разбавляемый залечиванием ран, ссадин, гематом и треснувших рёбер.
Муж, считая, что низвел женщину до состояния животного, перестал осторожничать в её присутствии, давая пищу всё новым нехорошим подозрениям и пугающим выводам.
В утро дня, закончившегося встречей Магды, за женщиной пришли стражники. Муж отсутствовал и повлиять на ситуацию не мог.
Женщина отправилась с представителями порядка в дом одного уважаемого торговца, к его избитой до невменяемого состояния дочери, твердившей: "Леди Ле Ант!..". Леди Ле Ант с грустью смотрела на незнакомую девушку, уже представляя, что может услышать. Но не угадала.
Увидев перед собой доставленную, девушка обрела ясность мысли и заявила стражникам, что ни в чём не обвиняет достойную леди. Стражники попрощались и ушли.
А перед отцом и женщиной девушка рассказала всё, начав с обращения к леди с просьбой бежать как можно дальше от гнусного чудовища.
Торговец сделал выводы и отправил дочь к дальним родичам за пределы страны, чтобы сохранить любимому ребёнку жизнь.
…Леди Ле Ант возвращалась в отвратительный склеп к постылой жизни и ничего вокруг не замечала. Кроме Магды...
Демарш с Магдой стоил ей очередного насилия, шрама на затылке и переломов нескольких рёбер. Магда, выхаживавшая хозяйку, молчаливая и исполнительная, осталась в доме с разрешения хозяина.
До двадцатипятилетия женщины с тьмой в глазах оставалось полгода...
По законам страны, женщины по достижении двадцати пяти лет могли вступать во владение наследством, если такое им предназначалось.
Отец смешливый девочки, жившей в душе женщины светлым воспоминанием, свою дочь любил и при этом был образованным и дальновидным человеком ещё до собственной женитьбы. Поэтому, в период своей помолвки, вместе с будущим тестем, побывал в королевском нотариате и добавил некоторые условия для передачи капитала детям своей будущей жены.
И состояли они в следующем: девушка, достигшая двадцатипятилетия, могла пользоваться процентами, не трогая основного капитала, если не успела вступить в брак. Если состояла в браке, то процентами мог пользоваться муж.
Рождённый в браке ребёнок мужского пола мог рассчитывать на проценты, поделив их с отцом. При рождении дочери доступной для пользования становилась четвёртая часть капитала, а всё остальное завещалось этой дочери. Если женщина умирала бездетной, весь капитал переходил к родственнице с женской стороны...
После оглашения условий наследования в кабинете мужа, его жена еле дошла до своей комнаты, где и рухнула с громким хохотом, напугав Магду. Это был последний женский смех в безжизненном доме.
С того дня лорд Ле Ант принялся целенаправленно убивать жену. И если бы не Магда...
... Сознание возвращалось, накатывая волнами. Сначала, на фоне полной пустоты, возникал гул, усиливался, настигал и рассыпался звуком голосов, шорохов, скрипов; потом, словно чего-то испугавшись, стремительно отступал обратно в пустоту...
...Открыв глаза в первый раз, я обнаружила рядом Магду и в панике вцепилась в её руки:
- Магда, бежим! Рэд здесь!.. - и даже сделала попытку соскочить с какой-то ровной поверхности, на которую меня положили. Не успела. Сознание отключилось раньше...
...Во второй раз первым вернулся слух и я смогла уловить обрывки разговора Магды с каким-то мужчиной. "Рэд!.." - завопил внутренний голос, но я тут же с облегчением поняла, что обозналась, услышав шумный вздох, - Ле Ант никогда так не вздыхал...
...В третий раз вернулось сразу всё: слух, зрение, боль в ушибленном при падении локте и память о ночных событиях. Я обвела взглядом комнату - да это же моя гардеробная!.. Похоже, бесчувственную меня просто не донесли до спальни, пристроив на кушетке в ближайшем помещении.
Я дёрнулась, чтобы сменить положение на более удобное, но меня придержала за плечо возникшая рядом Магда:
- Тихо, девочка моя, Рэд мёртв... - И, гораздо громче, - в сторону открытой двери: - Маркус, Диа очнулась!.. - И обратно мне, едва слышно: - Он что - приставал к тебе?..
