«И что мне с этим делать?» – подумала Бенита, вернувшись с рубашкой. Квон уснул в той позе, в которой она его оставила, заняв большую часть её спального места. Девушка положила рубашку на табурет, а самого детектива накрыла легким покрывалом.
– Поменяемся, – решила она, забрала одежду, чтобы переодеться, полотенце и банные принадлежности и ушла спать в чужую комнату.
Утро началось с вестника от матушки. Бедные птички не успевали относить письма, а матушка, не дождавшись ответов, уже задавала новые вопросы: как ей жилье, не обижают ли сослуживцы, не суров ли напарник. В этот раз Эл к посланию не присоединился, и Бенита подозревала, что Марисса отправила очередное письмо тайно – наверняка отчим просил сильно не беспокоить дочь, но матушка не сдержалась.
Решив не затягивать с ответом, Бенита позаимствовала у Квона чистый лист бумаги, написала короткую записку, что всё в порядке, и прикрепила к вестнику. Механический почтальон улетел, а девушка поспешила выйти в коридор, пока не стала частью домыслов и сплетен.
Увы, опоздала. Зато увидела забавную картинку – её собственную дверь в общежитии сверлил взглядом Лерок. Что ему было нужно, Бенита так и не узнала. Заметив, откуда выходит девушка, он сначала удивленно уставился на нее, а затем скривился в презрении.
– Что, снова обсуждали погоду с утра пораньше? – усмехнулся он, явно намекая на более активное времяпровождение. Больше парень на хаврийском не говорил – скорее всего, услышал от коллег, что Бенита понимает анвент.
– Нет, спали, – честно ответила она, не задумываясь, что слова могут истолковать превратно.
Прежде чем с губ лейтенанта сорвались новые оскорбления, и Бенита наконец-то смогла бы отомстить обидчику дуэлью, дверь в её комнату открылась, и на пороге показался помятый Квон.
– Спасибо, что пустила переночевать, – сонно объявил он, сухо кивнув Лероку.
– Погоди, сядь обратно, надо посмотреть, как заживает, – тотчас подскочила к нему Бенита, забыв о недруге. Лероку оставалось любоваться закрытой дверью. Сейчас было не до него.
– Да что там смотреть!..
Впрочем, просьбу напарницы Квон выполнил и терпеливо снес последующую за ней чистку ран.
– Что будем докладывать начальству? Операция провалена, – резюмируя проведенный вечер, сказала Бенита. – Я только про Грифона успела наслушаться, какой он герой. А ты? Есть новости о Торфянике?
– Слуги его знали, он был частым гостем и, в отличие от аристократов, любил поговорить с обычными людьми. Пару раз предлагал им поучаствовать в каком-то эксперименте за большие деньги. Райша – та служанка, что пролила на меня пунш, отказалась от его предложения, а вот её подруга согласилась. Неделю еще ходила, как ни в чем не бывало, а потом как в воду канула. Нашлась через три дня в подворотне, полубезумная. Слуги решили, что она спятила от опиума. Райша теперь за ней присматривает.
– Думаешь, это воздействие «спящей красавицы»?
– Вероятнее всего. Я попрошу Ринкета съездить и встретиться с ней, но боюсь, проверять уже поздно.
– А Торфяник об этой служанке ничего не говорил?
– Разве он станет отчитываться перед слугами? – вздохнул Квон.
– Зато мы видели Сову, – оптимистично добавила Бенита, разматывая бинт.
– Даже не знаю, радоваться ли этому, – проворчал мужчина. Девушка в этот момент обняла его за талию, чтобы сделать перевязку. – Вчера ты обещала рассказать мне о Пустоши.
– Это долгий разговор.
Квон демонстративно посмотрел на часы.
– Шесть утра. Времени у нас предостаточно.
– А тренировка?
– Проведем завтра две. – Пошутил он, тут же став серьезнее. – Чего ты испугалась? Вчера в Пустоши поначалу была такой спокойной и уверенной, а потом что-то изменилось. Потеряла Олфорда?
– Нет, встретила призрак из прошлого.
Бенита и правда не хотела вспоминать то время. Но напарник имел право знать.
Ей было семь, когда это случилось. Матушка приболела, отец вечно пропадал на службе, и няня повезла девочку в гости к папиному другу; у него был сын – ровесник Бениты, и дети дружили. Бенита помнила, как удивилась, что в гости поехали окружной дорогой через лес и слишком долго добирались до загородного дома – обычно путь занимал не больше часа, а тут кружили несколько часов кряду. Она задремала, а очнулась уже от удара. Её кинуло на няню, и, наверное, это спасло – то место, где она сидела, смяло в лепешку. Няне повезло меньше – женщина сломала шею, и оказалось, что Бенита вцепилась в медленно остывающий труп. О водителе и говорить не стоило – позже его вытаскивали по кускам.
Паромобиль слетел с дороги в обрыв на старой трассе, в десятке миль от города. Тогда она этого не знала – думала, скоро матушка и отец найдут её и спасут. Поначалу не осознавала, что происходит – пыталась разбудить няню, выбраться, позвать на помощь. В попытке избавиться от железного плена содрала в кровь пальцы.
Вылезти из паромобиля не получалось – с одной стороны заклинило дверь, а с другой осталось слишком мало места, чтобы протиснуться рослой девочке вроде неё. Смотреть на мёртвую няню было страшно, ровно, как и вперёд, на залитое кровью сидение. Даже будучи ребёнком, Бенита понимала, что водитель давно мёртв.
Темнело. Терпеливое ожидание сменилось отчаяньем, и она не выдержала. Девочка сорвала голос, пока звала на помощь; саднило горло, болела голова. А затем совсем рядом завыли волки или твари похуже, и она зажмурилась, пытаясь представить, что её здесь нет, совсем нет! Она сжалась в комок, вцепившись в ледяную руку няни. Та окоченела, но девочка всё равно продолжала прижиматься к ней, будто няня могла защитить. И тогда, где-то между бредом и полусном, Бенита впервые провалилась в Пустошь…
Она глубоко вздохнула, вспоминая свой первый поход «по ту сторону», и неловко улыбнулась в ответ на попытку Квона поддержать. Мужчина взял её за руку, не воздействуя, а просто сжав пальцы, и тогда Бенита продолжила рассказ.
Все говорили, что Пустошь – ужасное место. Но едва она оказалась в родном доме вместо дикого холодного леса и снова увидела родителей, то расхотела возвращаться. Всё вокруг было знакомо и можно было не опасаться, что скрипящее железо над головой вот-вот погребет под обломками, или котел все-таки взорвется, или придет горная тварь и перекусит тобой, как изысканными консервами.
Бенита настолько поверила в мнимую безопасность, что стала воспринимать мир Пустоши как реальный. Оттого особенно тяжело было, когда её никто не замечал. Ни родные, ни люди на улице – для всех она оставалась невидимкой.
Никто не учил ее, что нельзя отходить от якоря – а для девочки проводником в Пустошь послужила няня, – она догадалась сама. Рядом с няней мир становился четче. Бенита следовала за ней, слушала долгие нудные взрослые разговоры, жалобы на жизнь. Няня встретилась с папиным другом, тьеном Гретором, и Бенита поначалу обрадовалась – ей всегда нравился этот спокойный господин, балующий то конфетами, то сладким яблоком. К тому же он завел разговор о планируемой поездке маленькой виконтессы к его сыну – возникла отчаянная надежда, что уж они-то, не дождавшись в гости, должны отравиться их искать, а вместе с её родителями найдут еще быстрее!
Но Бенита ошибалась. Они обговаривали не поездку, а похищение. Гретор подкупил няню. Предложил частный домик в другом городе и приличную сумму денег, лишь бы она привезла подопечную вовремя в указанное место. Для чего он всё это затеял, Бенита не узнала ни тогда, ни позже. Скорее всего, хотел потребовать выкуп – естественно, не деньги, а услугу. Не случись авария, всё вышло бы по его желанию.
Бенита провела в Пустоши сутки и вернулась сама. Тогда она перестала бояться. Если бы не Пустошь, она сошла бы с ума, запертая рядом с трупами, неспособная нормально пошевелиться! Магии в ней тогда не осталось ни капли – она вымоталась настолько, что силы вытекли и с тех пор больше не задерживались, словно Пустошь открыла невидимый клапан, а закрыть забыла. Когда девочку нашли, вытащили из покореженного паромобиля замерзшей, израненной и живой, целители назвали это чудом. Они же окрестили поход в Пустошь сном, в котором причудливо перемешались все её страхи. Разве можно после суток в Пустоши остаться в здравом уме? Правда, в рассудке Бениты засомневались, ведь она обвинила тьена Гретора в похищении.
– Тебе не поверили, – утвердительно сказал Квон.
– Было бы странно, случись обратное. Тьен Гретор – уважаемый сановник и меценат, не стоило заикаться о том, что он виновен в похищении. Но мне хотелось справедливости и защиты. Увы, виконт Дениш принял его сторону. Меня поддержали только Эл и матушка. Именно тогда матушка подала на развод. Сам понимаешь, почему.
– Вы проводили расследование?
– Пытались. Гретор умело скрывал любое упоминание о своем плане. Эл считает, он хотел пробить один свой законопроект, против которого выступал виконт Дениш, и надеялся надавить через меня. Но это догадки. Реальных доказательств мы не нашли, а потом стало не до них. У меня начались приступы паники, я не могла спать и боялась незнакомцев… Да чего уж там говорить, я всех боялась, и Пустошь казалась выходом, местом, где можно спрятаться от жестокого мира.
Бениту затрясло. Как глупо! Столько времени прошло, а она до сих пор остро реагировала на случившееся!
– Да что ж это, – разозлилась она на собственную слабость, до боли сжимая пальцы в кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладонь.
– Тише, всё давно закончилось.
Объятия Квона стали полной неожиданностью. Первой мыслью было отстраниться, но от напарника веяло таким теплом и спокойствием, что Бенита плюнула на все приличия и обняла его в ответ.
– Не знаю, в кого бы я превратилась, если бы не вмешались матушка и Эл, – пробубнила она, уткнувшись носом ему в грудь. – Они придумали план, чтобы у меня не осталось свободного времени задумываться или вспоминать. Некогда было бояться. Единственное, о чем я мечтала, приползая домой – упасть на кровать и не вставать. Как оказалось, усталость – отличное средство от бессонницы!
– Мне всё больше хочется познакомиться с твоими родителями, – тепло улыбнулся Квон, проведя ладонью по её голове, приглаживая встрепанные со сна волосы.
– Это как раз не проблема. Приезжай в Хаврию, тебе всегда будут рады, – предложила Бенита, чтобы разбить затянувшееся молчание.
– Смотри, сама пригласила, потом не отвертишься, – поймал ее на слове Квон.
– И не собираюсь.
В последнее время она всё чаще ловила себя на мысли, что не прочь продлить командировку в Анвенту. И что уж врать самой себе, она совершенно не хотела искать другого напарника.
В коридоре послышались голоса первых проснувшихся стражей, и девушка отстранилась. Неловкость повисла в воздухе, разрушая уютную атмосферу.
– Тебе не пора? Иначе мы не только Нура взбудоражим твоим появлением из моей комнаты, – нехотя напомнила Бенита.
– Зато всякие глупые споры точно закончатся, – заметил Квон, но с тахты поднялся. – Не буду тебя смущать. Встретимся за завтраком.
– Тьен Квон, вы в порядке?!
Ринкет влетел в кабинет без стука, растрепанный, в тренировочной форме. Похоже, кто-то поделился с ним последними сплетнями, подробностей не сообщил, и мальчишка не на шутку перепугался. Страх разлился в воздухе удушливым запахом, который хотелось сбросить, как липкую паутину.
– Для начала неплохо было бы поздороваться, – откликнулась вместо детектива Бенита, отложив на время материалы дела и укоризненно посмотрев на стажера.
Ей поставили стол почти впритык с окном – посиди полчаса, и зажаришься под летними солнечными лучами. Поёрзав на жестком стуле полдня, девушка перебралась на софу в тень, поджав ноги и разложив вокруг себя бумаги. Соргесу это не мешало, но он стал ловить себя на мысли, что порой посматривает на коллегу. Когда Бенита задумывалась о чем-то, то хмурила брови и начинала тарабанить пальцами по коленке, а если что-то не выходило, то забавно надувала щеки и глубоко вздыхала.
Сейчас напарница выжидательно смотрела на растерявшегося стажера, а Ринкет не знал, то ли последовать совету, то ли огрызнуться. Выбрал нечто среднее: буркнул себе под нос что-то похожее на «здравствуйте» и повернулся к нему, нарочито игнорируя Бениту.
– Как видишь, со мной ничего не случилось, – терпеливо ответил Соргес и поправился, стоило напарнице выразительно изогнуть брови: – Ничего страшного, небольшой ожог.
– Маленький такой, на полспины, – поддакнула Бенита. – Не ожог, а ожожечек! Ожожик! Ожож… Как правильно на анвенте?
– Дениш!
Кажется, её трепетное уважение к старшему коллеге растаяло после вчерашнего, как первый снег. Нет, хуже Бенита относиться не стала – он всё еще ощущал волны симпатии и доверия, но теперь в его присутствии она чувствовала себя комфортнее. Соргес пока не решил, к добру ли это.
– И правда, было бы из-за чего переживать! Тем более, ты давно мечтал поменять удобный стул со спинкой на эту табуретку, – добавила девушка, не дав ему приврать. Немедленно захотелось поменять стул обратно, но собственная спина тут же отозвалась нытьем. Решение пересесть пришло сразу, как только Соргес по привычке откинулся назад и болезненно проехался по спинке раной.
– Может, целителя позвать? – предложил Ринкет, впечатленный речью Бениты.
Соргес внутренне содрогнулся и поспешил отказаться: была у штатного целителя привычка отправлять всех в лазарет на недельку, для профилактики. Детектив же умудрялся избегать добровольно-принудительного лечения вот уже несколько лет. Лучше он вечером еще раз к Бените зайдет на перевязку, чем потеряет в лазарете драгоценное время!
– Это всё, что ты хотел узнать? – не дождавшись продолжения, уточнил Соргес у мальчишки.
– Нет. – Ринкет вытянулся, прокашлялся и доложил: – Тьен Квон! Вас просят пройти к комиссару Форцу!
– Опять?
– А меня?
Они с Дениш задали вопросы одновременно, и взгляд Ринкета забегал.
– Вместе с напарницей.
В яркой смеси эмоций стажера промелькнули досада и сожаление. Не похоже, что мальчишка специально выкинул Бениту из сообщения, скорее, забыл, получив тревожные известия.
– Раз вызывают, надо идти. – Девушка поднялась с софы, откладывая заметки по делу.
С утра они побывали в переулке, где единственной уликой стал след ботинка охранника. Словесный портрет сбежавших преступников они составили вместе, но из-за масок картинка получалась неполной. Да и мнения насчет Совы разнились: Бенита была уверена, что гибкая фигура Совы принадлежит мужчине, а вот Соргес сомневался. Пока отряд патрульных прочесывал город в поисках беглецов, Бенита пыталась проанализировать, не может ли кто-то из фигурантов подходить под описание, а Соргес проверял алиби подозреваемых.
О том, что хорошего от разговора не жди, детектив понял на подходе к кабинету: начальник был недоволен. И даже не скрывал этого, когда они с Бенитой зашли к нему, хотя обычно старался не выражать неприязнь.
– Вы провалили операцию, – заявил Форц вместо приветствия. – Так бездарно раскрыли себя перед потенциальными преступниками!
– Ну, если подходить формально, то это ошибка капитана Олфорда, – возразил Соргес, пусть с самого начала было ясно, что слушать его не станут.
– Квон, мне не нужны оправдания! Сколько ты занимаешься этим делом? Больше месяца. И пока не приблизился к разгадке. Кстати, по поводу Олфорда, бери пример – он в операции не задействован, а проявил участие, решил помочь…
– Поменяемся, – решила она, забрала одежду, чтобы переодеться, полотенце и банные принадлежности и ушла спать в чужую комнату.
***
Утро началось с вестника от матушки. Бедные птички не успевали относить письма, а матушка, не дождавшись ответов, уже задавала новые вопросы: как ей жилье, не обижают ли сослуживцы, не суров ли напарник. В этот раз Эл к посланию не присоединился, и Бенита подозревала, что Марисса отправила очередное письмо тайно – наверняка отчим просил сильно не беспокоить дочь, но матушка не сдержалась.
Решив не затягивать с ответом, Бенита позаимствовала у Квона чистый лист бумаги, написала короткую записку, что всё в порядке, и прикрепила к вестнику. Механический почтальон улетел, а девушка поспешила выйти в коридор, пока не стала частью домыслов и сплетен.
Увы, опоздала. Зато увидела забавную картинку – её собственную дверь в общежитии сверлил взглядом Лерок. Что ему было нужно, Бенита так и не узнала. Заметив, откуда выходит девушка, он сначала удивленно уставился на нее, а затем скривился в презрении.
– Что, снова обсуждали погоду с утра пораньше? – усмехнулся он, явно намекая на более активное времяпровождение. Больше парень на хаврийском не говорил – скорее всего, услышал от коллег, что Бенита понимает анвент.
– Нет, спали, – честно ответила она, не задумываясь, что слова могут истолковать превратно.
Прежде чем с губ лейтенанта сорвались новые оскорбления, и Бенита наконец-то смогла бы отомстить обидчику дуэлью, дверь в её комнату открылась, и на пороге показался помятый Квон.
– Спасибо, что пустила переночевать, – сонно объявил он, сухо кивнув Лероку.
– Погоди, сядь обратно, надо посмотреть, как заживает, – тотчас подскочила к нему Бенита, забыв о недруге. Лероку оставалось любоваться закрытой дверью. Сейчас было не до него.
– Да что там смотреть!..
Впрочем, просьбу напарницы Квон выполнил и терпеливо снес последующую за ней чистку ран.
– Что будем докладывать начальству? Операция провалена, – резюмируя проведенный вечер, сказала Бенита. – Я только про Грифона успела наслушаться, какой он герой. А ты? Есть новости о Торфянике?
– Слуги его знали, он был частым гостем и, в отличие от аристократов, любил поговорить с обычными людьми. Пару раз предлагал им поучаствовать в каком-то эксперименте за большие деньги. Райша – та служанка, что пролила на меня пунш, отказалась от его предложения, а вот её подруга согласилась. Неделю еще ходила, как ни в чем не бывало, а потом как в воду канула. Нашлась через три дня в подворотне, полубезумная. Слуги решили, что она спятила от опиума. Райша теперь за ней присматривает.
– Думаешь, это воздействие «спящей красавицы»?
– Вероятнее всего. Я попрошу Ринкета съездить и встретиться с ней, но боюсь, проверять уже поздно.
– А Торфяник об этой служанке ничего не говорил?
– Разве он станет отчитываться перед слугами? – вздохнул Квон.
– Зато мы видели Сову, – оптимистично добавила Бенита, разматывая бинт.
– Даже не знаю, радоваться ли этому, – проворчал мужчина. Девушка в этот момент обняла его за талию, чтобы сделать перевязку. – Вчера ты обещала рассказать мне о Пустоши.
– Это долгий разговор.
Квон демонстративно посмотрел на часы.
– Шесть утра. Времени у нас предостаточно.
– А тренировка?
– Проведем завтра две. – Пошутил он, тут же став серьезнее. – Чего ты испугалась? Вчера в Пустоши поначалу была такой спокойной и уверенной, а потом что-то изменилось. Потеряла Олфорда?
– Нет, встретила призрак из прошлого.
Бенита и правда не хотела вспоминать то время. Но напарник имел право знать.
***
Ей было семь, когда это случилось. Матушка приболела, отец вечно пропадал на службе, и няня повезла девочку в гости к папиному другу; у него был сын – ровесник Бениты, и дети дружили. Бенита помнила, как удивилась, что в гости поехали окружной дорогой через лес и слишком долго добирались до загородного дома – обычно путь занимал не больше часа, а тут кружили несколько часов кряду. Она задремала, а очнулась уже от удара. Её кинуло на няню, и, наверное, это спасло – то место, где она сидела, смяло в лепешку. Няне повезло меньше – женщина сломала шею, и оказалось, что Бенита вцепилась в медленно остывающий труп. О водителе и говорить не стоило – позже его вытаскивали по кускам.
Паромобиль слетел с дороги в обрыв на старой трассе, в десятке миль от города. Тогда она этого не знала – думала, скоро матушка и отец найдут её и спасут. Поначалу не осознавала, что происходит – пыталась разбудить няню, выбраться, позвать на помощь. В попытке избавиться от железного плена содрала в кровь пальцы.
Вылезти из паромобиля не получалось – с одной стороны заклинило дверь, а с другой осталось слишком мало места, чтобы протиснуться рослой девочке вроде неё. Смотреть на мёртвую няню было страшно, ровно, как и вперёд, на залитое кровью сидение. Даже будучи ребёнком, Бенита понимала, что водитель давно мёртв.
Темнело. Терпеливое ожидание сменилось отчаяньем, и она не выдержала. Девочка сорвала голос, пока звала на помощь; саднило горло, болела голова. А затем совсем рядом завыли волки или твари похуже, и она зажмурилась, пытаясь представить, что её здесь нет, совсем нет! Она сжалась в комок, вцепившись в ледяную руку няни. Та окоченела, но девочка всё равно продолжала прижиматься к ней, будто няня могла защитить. И тогда, где-то между бредом и полусном, Бенита впервые провалилась в Пустошь…
Она глубоко вздохнула, вспоминая свой первый поход «по ту сторону», и неловко улыбнулась в ответ на попытку Квона поддержать. Мужчина взял её за руку, не воздействуя, а просто сжав пальцы, и тогда Бенита продолжила рассказ.
Все говорили, что Пустошь – ужасное место. Но едва она оказалась в родном доме вместо дикого холодного леса и снова увидела родителей, то расхотела возвращаться. Всё вокруг было знакомо и можно было не опасаться, что скрипящее железо над головой вот-вот погребет под обломками, или котел все-таки взорвется, или придет горная тварь и перекусит тобой, как изысканными консервами.
Бенита настолько поверила в мнимую безопасность, что стала воспринимать мир Пустоши как реальный. Оттого особенно тяжело было, когда её никто не замечал. Ни родные, ни люди на улице – для всех она оставалась невидимкой.
Никто не учил ее, что нельзя отходить от якоря – а для девочки проводником в Пустошь послужила няня, – она догадалась сама. Рядом с няней мир становился четче. Бенита следовала за ней, слушала долгие нудные взрослые разговоры, жалобы на жизнь. Няня встретилась с папиным другом, тьеном Гретором, и Бенита поначалу обрадовалась – ей всегда нравился этот спокойный господин, балующий то конфетами, то сладким яблоком. К тому же он завел разговор о планируемой поездке маленькой виконтессы к его сыну – возникла отчаянная надежда, что уж они-то, не дождавшись в гости, должны отравиться их искать, а вместе с её родителями найдут еще быстрее!
Но Бенита ошибалась. Они обговаривали не поездку, а похищение. Гретор подкупил няню. Предложил частный домик в другом городе и приличную сумму денег, лишь бы она привезла подопечную вовремя в указанное место. Для чего он всё это затеял, Бенита не узнала ни тогда, ни позже. Скорее всего, хотел потребовать выкуп – естественно, не деньги, а услугу. Не случись авария, всё вышло бы по его желанию.
Бенита провела в Пустоши сутки и вернулась сама. Тогда она перестала бояться. Если бы не Пустошь, она сошла бы с ума, запертая рядом с трупами, неспособная нормально пошевелиться! Магии в ней тогда не осталось ни капли – она вымоталась настолько, что силы вытекли и с тех пор больше не задерживались, словно Пустошь открыла невидимый клапан, а закрыть забыла. Когда девочку нашли, вытащили из покореженного паромобиля замерзшей, израненной и живой, целители назвали это чудом. Они же окрестили поход в Пустошь сном, в котором причудливо перемешались все её страхи. Разве можно после суток в Пустоши остаться в здравом уме? Правда, в рассудке Бениты засомневались, ведь она обвинила тьена Гретора в похищении.
– Тебе не поверили, – утвердительно сказал Квон.
– Было бы странно, случись обратное. Тьен Гретор – уважаемый сановник и меценат, не стоило заикаться о том, что он виновен в похищении. Но мне хотелось справедливости и защиты. Увы, виконт Дениш принял его сторону. Меня поддержали только Эл и матушка. Именно тогда матушка подала на развод. Сам понимаешь, почему.
– Вы проводили расследование?
– Пытались. Гретор умело скрывал любое упоминание о своем плане. Эл считает, он хотел пробить один свой законопроект, против которого выступал виконт Дениш, и надеялся надавить через меня. Но это догадки. Реальных доказательств мы не нашли, а потом стало не до них. У меня начались приступы паники, я не могла спать и боялась незнакомцев… Да чего уж там говорить, я всех боялась, и Пустошь казалась выходом, местом, где можно спрятаться от жестокого мира.
Бениту затрясло. Как глупо! Столько времени прошло, а она до сих пор остро реагировала на случившееся!
– Да что ж это, – разозлилась она на собственную слабость, до боли сжимая пальцы в кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладонь.
– Тише, всё давно закончилось.
Объятия Квона стали полной неожиданностью. Первой мыслью было отстраниться, но от напарника веяло таким теплом и спокойствием, что Бенита плюнула на все приличия и обняла его в ответ.
– Не знаю, в кого бы я превратилась, если бы не вмешались матушка и Эл, – пробубнила она, уткнувшись носом ему в грудь. – Они придумали план, чтобы у меня не осталось свободного времени задумываться или вспоминать. Некогда было бояться. Единственное, о чем я мечтала, приползая домой – упасть на кровать и не вставать. Как оказалось, усталость – отличное средство от бессонницы!
– Мне всё больше хочется познакомиться с твоими родителями, – тепло улыбнулся Квон, проведя ладонью по её голове, приглаживая встрепанные со сна волосы.
– Это как раз не проблема. Приезжай в Хаврию, тебе всегда будут рады, – предложила Бенита, чтобы разбить затянувшееся молчание.
– Смотри, сама пригласила, потом не отвертишься, – поймал ее на слове Квон.
– И не собираюсь.
В последнее время она всё чаще ловила себя на мысли, что не прочь продлить командировку в Анвенту. И что уж врать самой себе, она совершенно не хотела искать другого напарника.
В коридоре послышались голоса первых проснувшихся стражей, и девушка отстранилась. Неловкость повисла в воздухе, разрушая уютную атмосферу.
– Тебе не пора? Иначе мы не только Нура взбудоражим твоим появлением из моей комнаты, – нехотя напомнила Бенита.
– Зато всякие глупые споры точно закончатся, – заметил Квон, но с тахты поднялся. – Не буду тебя смущать. Встретимся за завтраком.
ГЛАВА 6
– Тьен Квон, вы в порядке?!
Ринкет влетел в кабинет без стука, растрепанный, в тренировочной форме. Похоже, кто-то поделился с ним последними сплетнями, подробностей не сообщил, и мальчишка не на шутку перепугался. Страх разлился в воздухе удушливым запахом, который хотелось сбросить, как липкую паутину.
– Для начала неплохо было бы поздороваться, – откликнулась вместо детектива Бенита, отложив на время материалы дела и укоризненно посмотрев на стажера.
Ей поставили стол почти впритык с окном – посиди полчаса, и зажаришься под летними солнечными лучами. Поёрзав на жестком стуле полдня, девушка перебралась на софу в тень, поджав ноги и разложив вокруг себя бумаги. Соргесу это не мешало, но он стал ловить себя на мысли, что порой посматривает на коллегу. Когда Бенита задумывалась о чем-то, то хмурила брови и начинала тарабанить пальцами по коленке, а если что-то не выходило, то забавно надувала щеки и глубоко вздыхала.
Сейчас напарница выжидательно смотрела на растерявшегося стажера, а Ринкет не знал, то ли последовать совету, то ли огрызнуться. Выбрал нечто среднее: буркнул себе под нос что-то похожее на «здравствуйте» и повернулся к нему, нарочито игнорируя Бениту.
– Как видишь, со мной ничего не случилось, – терпеливо ответил Соргес и поправился, стоило напарнице выразительно изогнуть брови: – Ничего страшного, небольшой ожог.
– Маленький такой, на полспины, – поддакнула Бенита. – Не ожог, а ожожечек! Ожожик! Ожож… Как правильно на анвенте?
– Дениш!
Кажется, её трепетное уважение к старшему коллеге растаяло после вчерашнего, как первый снег. Нет, хуже Бенита относиться не стала – он всё еще ощущал волны симпатии и доверия, но теперь в его присутствии она чувствовала себя комфортнее. Соргес пока не решил, к добру ли это.
– И правда, было бы из-за чего переживать! Тем более, ты давно мечтал поменять удобный стул со спинкой на эту табуретку, – добавила девушка, не дав ему приврать. Немедленно захотелось поменять стул обратно, но собственная спина тут же отозвалась нытьем. Решение пересесть пришло сразу, как только Соргес по привычке откинулся назад и болезненно проехался по спинке раной.
– Может, целителя позвать? – предложил Ринкет, впечатленный речью Бениты.
Соргес внутренне содрогнулся и поспешил отказаться: была у штатного целителя привычка отправлять всех в лазарет на недельку, для профилактики. Детектив же умудрялся избегать добровольно-принудительного лечения вот уже несколько лет. Лучше он вечером еще раз к Бените зайдет на перевязку, чем потеряет в лазарете драгоценное время!
– Это всё, что ты хотел узнать? – не дождавшись продолжения, уточнил Соргес у мальчишки.
– Нет. – Ринкет вытянулся, прокашлялся и доложил: – Тьен Квон! Вас просят пройти к комиссару Форцу!
– Опять?
– А меня?
Они с Дениш задали вопросы одновременно, и взгляд Ринкета забегал.
– Вместе с напарницей.
В яркой смеси эмоций стажера промелькнули досада и сожаление. Не похоже, что мальчишка специально выкинул Бениту из сообщения, скорее, забыл, получив тревожные известия.
– Раз вызывают, надо идти. – Девушка поднялась с софы, откладывая заметки по делу.
С утра они побывали в переулке, где единственной уликой стал след ботинка охранника. Словесный портрет сбежавших преступников они составили вместе, но из-за масок картинка получалась неполной. Да и мнения насчет Совы разнились: Бенита была уверена, что гибкая фигура Совы принадлежит мужчине, а вот Соргес сомневался. Пока отряд патрульных прочесывал город в поисках беглецов, Бенита пыталась проанализировать, не может ли кто-то из фигурантов подходить под описание, а Соргес проверял алиби подозреваемых.
О том, что хорошего от разговора не жди, детектив понял на подходе к кабинету: начальник был недоволен. И даже не скрывал этого, когда они с Бенитой зашли к нему, хотя обычно старался не выражать неприязнь.
– Вы провалили операцию, – заявил Форц вместо приветствия. – Так бездарно раскрыли себя перед потенциальными преступниками!
– Ну, если подходить формально, то это ошибка капитана Олфорда, – возразил Соргес, пусть с самого начала было ясно, что слушать его не станут.
– Квон, мне не нужны оправдания! Сколько ты занимаешься этим делом? Больше месяца. И пока не приблизился к разгадке. Кстати, по поводу Олфорда, бери пример – он в операции не задействован, а проявил участие, решил помочь…
