Квон тоже частенько ходил хмурый, пока не познакомился с невестой. Бенита стала для него огоньком, у которого можно согреться. Вот уж кто мог мертвого растормошить, во всех смыслах слова! – И да, я оценил твою попытку сменить тему разговора. Почти удалось. А теперь возвращайся. Пустошь не место для прогулок.
– «Не место для прогулок» – сказал тот, кто вышел из паба подышать свежим воздухом, – съязвила Кайла. – Знаешь, молчаливым ты мне нравился больше. И если тебе интересно, наш водитель спит вон в том углу, – она мотнула головой, указывая на угол рядом с кухней.
Эрни похрапывал, откинувшись на спинку стула, а рядом сидела механическая птичка и клевала его за руку.
– Достала, – прохрипел водитель, не глядя смахнув вестника со стола. Птичка врезалась в стену. Будь на ее месте живой почтовый голубь, шею бы свернул, а так вестник лишь отряхнулся и снова попрыгал к адресату, стрекоча механическими перышками.
Официант, убирающий в зале, добрел до столика и забрал валявшуюся тут же пустую бутылку из-под потина.
– Шел бы ты домой, Эрни. Напиваешься всю ночь, – посоветовал он, хлопнув посетителя по плечу.
– И что? Я не плачу, что ли? Тебе-то какое дело? Сегодня я могу кутить! Пять фунтов перевезли, Вилли. Пять! Это ж охрененно много, – пробормотал он заплетающимся языком. – Пара таких ходок, и я забуду, что должен Большому Хеку!
– Пара таких пьянок, и ты свое имя забудешь, – парировал официант. – Прочитай, что тебе вестник принес. А то он тебе руку расклюет.
– Да пошел он! З-зараза мелкая!
Эрни Семь Монет все же продрал глаза и сел более-менее прямо. Забрал у вестника запечатанный конверт, оторвал угол и, отхлебнув из кружки, вчитался в записку. Рейн заглянул ему через плечо и тоже вчитался: каллиграфическим почерком – таким на свидания приглашать, а не заказывать убийства! – была расписана их дорога и то, что от пассажиров надо избавиться быстро и по чистому. Подписи не стояло.
– Почерк не узнаешь? – со слабой надеждой уточнил он у спутницы, понимая, что самой записки им не видать как своих ушей. Такие улики не оставляют.
– Он такой чистенький и аккуратненький, что до жути напоминает Луиса. Но нет, не узнаю, – с сожалением призналась Кайла.
– Дерьмо, – емко озвучил мысли Рейна водитель, но пить перестал. Попытался встать, завалился на бок, попутно сбив пару стульев и разбудив немногочисленных посетителей – таких же пьяниц. – Давай свою знаменитую настойку, Вилли. Мне срочно надо опохмелиться.
– На работу вызывают? – сочувственно спросил официант, жестом указав что-то бармену. Тот понятливо кивнул и вытащил из-за стойки большущую бутыль из темного стекла.
– Типа того, – Эрни скривил губы и махом выпил поданный стакан с мутной жидкостью.
Не похоже, чтобы официант был в курсе его дел, но в таких забегаловках вообще старались не лезть в дела посетителей – целее будешь.
Опохмелялся Эрни недолго, черканул ответ, что задачу понял, оплата по обычному тарифу, и отдал записку вестнику. Рейн с любопытством проследил, куда полетела птичка – в сторону гор и отеля, что укрепило подозрения. Последовать бы за ней, но, увы, так далеко в Пустошь не зайти.
Паромобиль у Эрни оказался наемный. Он заплатил за него целых два кровента за день. Что ж, владельца ждал неприятный сюрприз. Хотя если паромобиль застрахован, то выбьет страховку и еще в плюсе окажется.
Какое-то время они покружили следом за Эрни по городу – как оказалось, выискивая самих себя, и остановились неподалеку от рыночной площади. Туман сгущался. Очертания людей становились всё более смазанными, некоторые паромобили, проезжая мимо, рассыпались седыми клочьями. Кайла стала гораздо тише, не ёрничала и всё больше жалась к Рейну. Ему показалось, что в какой-то момент она хотела взять его за руку, но не решилась. И дело было вовсе не в симпатии, просто Пустошь забирала свое. Вымораживала кровь, завлекая вглубь тихих туманных улочек… В конечном счете доктор не выдержал и сам предложил Кайле локоть, и она вцепилась в него, как в якорь.
– Всё будет хорошо, не бойся, – нужных слов не нашлось, но ему хотелось как-то ее успокоить.
– Ты со мной, почему я должна бояться?
Бравируя и стараясь не стучать зубами от охватившей ее дрожи, Кайла подняла глаза, и Рейн растерялся. У нее был удивительно открытый взгляд: она не отводила его, смотря с искренним интересом. Пожалуй, можно было бы списать ее спокойствие на феномен Пустоши, позволяющий Рейну выглядеть человеком, а не автоматоном, но Кайла так же смотрела на него и в обычной жизни.
– Как ни крути, теперь ты выглядишь куда солиднее, – сказала она, наблюдая, как они прошлые, из воспоминаний, расстались неподалеку от рынка.
Рейн тоже посмотрел и с досадой отметил, что непозволительно долго провожал Кайлу взглядом. Ни дать ни взять брошенный любовник; в его исполнении это выглядело жалко.
– Теперь? – запоздало уточнил он, но Кайла не стала комментировать свои слова.
На этом все интересности закончились. Сидеть несколько часов кряду, дожидаясь погони, было бесполезно, да и времени не осталось, данный им час истекал.
Они вернулись почти одновременно: Рейн заметил, как Кайла глубоко вздохнула и бессмысленно моргнула несколько раз, прежде чем взгляд стал осознанным и бесконечно усталым. Поход в Пустошь мало кого оставлял равнодушным.
– Увидели что-то полезное? – потушив сигарету, спросил Фертан.
Может, он и не жаждал расследовать это дело, но оставался рядом на подстраховке. Задержись они в Пустоши, успел бы вытащить.
Вдаваться в подробности Рейн не стал, обошелся тем, что назвал следователю время получения записки. Он мог рассказать и про заказ, и про вестника, но Фертан всё равно перепроверит.
– Спасибо, посмотрю, – предсказуемо пообещал следователь и, покосившись на дрожащую Кайлу, добавил: – Забирайтесь в машину и отогревайтесь. Я провожу вас до отеля. Не стоит садиться за руль после Пустоши.
В дороге Кайлу отпустило. Давненько она не наведывалась в Пустошь, уже успела подзабыть, каково это, чувствовать ее зов. В ней хотелось заблудиться. Всех магов влек густой туман – неосознанно, против их воли. Кто-то убеждал, что не нужно противиться – достаточно пройти по зову, чтобы получить сакральные знания. Правда, после этих умельцев обычно навещали в сумасшедшем доме.
Кайле хватало знаний обычных, поэтому в Пустоши она вцепилась в доктора – вдвоем было не так страшно. Понимание, как близко они находились от смерти, накрыло с головой. Пронизывающий холод Пустоши, казалось, въелся под кожу, и женщина даже пожалела, что сунулась туда следом за Рейном. Прогулка вышла вовсе не такой увлекательной, как она рассчитывала.
До отеля они доехали на паромобиле следователя.
– Ты повредила ногу? – спросил Рейн глухо, когда до отеля осталось всего ничего.
– А? – Кайла так задумалась, что едва не пропустила вопрос.
– Трость, – пояснил он, кивая на ее колени, где покоилась птичья голова.
Трость! Она совершенно забыла и теперь таскала ее с собой, не найдя подходящего момента, чтобы вручить.
– На самом деле это тебе, – она протянула Рейну подарок. – Я хотела извиниться за причинённые неудобства, но они всё множатся и множатся. Кажется, скоро одной тростью не обойдусь.
Кайла замерла, ожидая, что Рейн отвергнет дар, но он осторожно забрал трость из ее рук. Взвесил на здоровой ладони.
– Спасибо. Тяжелая, – отметил он и покрутил птичий череп, выискивая скрытый механизм. Трость не поддавалась, но доктор не собирался сдаваться.
– Там внутри клинок. Давай покажу, как открывается.
Она потянулась к нему, и тут паромобиль подпрыгнул на кочке. Они стукнулись лбами, ладони Кайлы оказались у него на коленях, и Рейн подхватил ее за талию. Долгие три удара сердца женщина боялась пошевелиться, а затем отпрянула так же быстро, как упала.
– Прости. – Она поспешно провернула птичью голову трости и почти вжалась в свой угол. Лицо пылало, и хорошо, что в полутемном салоне этого не было видно.
Сегодня в Пустоши Кайла слишком многое вспомнила.
Доктор Рейнхольд Гарт, взрослый мужчина с протезами, немногословный и хмурый, был чужим. Да, в нем угадывались черты того мага, в которого она когда-то влюбилась, а повзрослевший Рейн, что греха таить, был чертовски харизматичен. Даже страшный, он притягивал к себе взгляд, но казался суровым железным доктором, и Кайла списывала чувства на восхищение.
Однако в Пустоши он стал собой: спорил с ней, а не молчал, защищал ее от напастей. Напомнил себя прежнего, взбаламутив и без того неспокойные чувства. Это был ее Рейн, и как же хотелось по-хозяйски обнять его, крепко прижаться и убедиться, что он больше никуда не денется!
Сейчас его вдумчивый взгляд беспокоил ее куда сильнее, чем недавний поход в Пустошь, а это из ряда вон выходило! Ей ведь уже не двадцать, она взрослая умудренная жизнью женщина. «Не вздумай снова влюбляться, Кайла Абель! У тебя есть дела поважнее. Вот найдешь, кто напал на сестру, тогда и развлекайся», – как заклинание повторяла она про себя, старательно глядя куда угодно, только не на Рейна. А предательское сердце отстукивало рваный ритм без ее согласия.
До отеля они больше не разговаривали.
– Спасибо, что проводили.
– Не за что. Разрешите зайти? Мне бы хотелось пообщаться с вашим мужем, тьенна Абель.
Следователь высадил их у ворот, но уезжать не торопился. Он тоже заглянул в Пустошь, но ненадолго – ровно настолько, чтобы прочесть записку и вернуться. Не сказать, чтобы новости его обрадовали: теперь покушение точно нельзя было переиначить в несчастный случай. А значит, предстояла долгая и почти наверняка бесполезная проверка знакомых Кайлы и их алиби, составление списка подозреваемых, мотивов… Дело тухлое, зато на радость скучающим без новостей газетчикам: вот уж кто не упустит своего и под шумок распишет и погоню на горной дороге, и несостоятельность местной стражи. Так что настроение у Фертана было самое что ни на есть отвратительное, и он не пытался это скрыть.
– Разумеется, – вежливая улыбка будто приклеилась к лицу Кайлы.
Она посторонилась, пропуская следователя во двор.
Возвращение «под конвоем» вызвало понятный ажиотаж: Ансельм – небольшой город, и тьена Фертана здесь знали. Выделенные на охрану отеля стражи развлекали себя подготовкой дров для кухни – быстро же они переключились с поисков птицелюда! – но тотчас подошли ближе и теперь жестами и выразительными взглядами за спиной начальства пытались выяснить, что произошло. Ланти, встретив их в холле со стопкой чистых полотенец, уронила их на пол – хорошо, что в этот раз разбиться было нечему. На Эмиля было жалко смотреть: он порядком струхнул и переводил непонимающий взгляд со следователя на Кайлу, будто ждал от нее команды к действию.
Дядя сориентировался первым. Выглядело так, будто он готов подстроиться под любую ситуацию и вывернуть ее в свою пользу. Беспокойство выдавали разве что бегающие глаза да слегка запинающийся голос.
– Тьен Фертан, какой приятный сюрприз! Чем могу быть полезен? – приторно улыбаясь, он вышел к следователю.
– Я хочу увидеть господина Луиса. Он в отеле?
– С самого утра. Уехать в город не смог: жена взяла для поездки его паромобиль. А омнибус еще не починили.
На последней фразе следователь закашлялся и посмотрел в окно: во двор как раз въехал сам паромобиль в развороченном состоянии: с исцарапанным боком, мятой крышей и без фары – последнюю, как оказалось, отбило камнем.
– Кстати, насчет паромобиля…
Договорить Фертан не успел. С улицы раздался вскрик, а затем такой поток брани, что заслушаешься! А Кайла-то всё гадала, куда подевался Луис...
– Ты! – Он ворвался в отель, выискивая взглядом жену, нашел и решительно направился к ней.
Кажется, взбешенный поломкой любимой игрушки, он не заметил следователя. Красивое лицо искажал гнев и, не будь рядом стольких свидетелей, Луис не пожалел бы затрещины. Вернее, он попробовал бы ударить, но его ждал бы неприятный сюрприз – Кайла не собиралась позволять ему распускать руки. Ей было достаточно шрамов, оставленных на теле сестры.
«Луис не со зла. Просто много выпил, а после выпивки он плохо себя контролирует» – оправдывала мужа Минта, кутаясь в рубашку и безрезультатно пытаясь натянуть ее на исполосованный бок. Таких шрамов по ее телу было немало, а некоторые лишь недавно поджили. В первый раз, когда их увидела, Кайла очень хотела скормить Луиса своему ручному ворону. Кроу с удовольствием расправился бы с мерзавцем! Даже сейчас ее потряхивало от воспоминаний.
Луис навис над ней, рыча вполголоса.
– Ты мне за каждую царапину заплатишь! Ты его со злости разбила?
– Думай что говоришь! Нас чуть не столкнули с обрыва. Мог хотя бы приличия ради спросить о моем самочувствии, – искренне возмутилась Кайла, наступая на него в ответ.
Опешив от неожиданности, Луис отпрянул: Минта никогда с ним не спорила. Кайле же было плевать, что он подумает. В голове не укладывалось, что он прожил с Минтой десять лет, она родила ему дочь, а Луису какой-то паромобиль был важнее.
– Моя жена мертва. А ты самозванка, решившая занять ее место! – не сдержался Луис. Запустил пальцы в свои волосы, дернул пряди – эй-ей, так без шевелюры остаться можно. Огляделся. Заметив, сколько собралось народу, он сначала смешался, а затем нахмурился. – Видят боги, я хотел решить миром, чтобы не тревожить имя Кайлы, но, видно, не выйдет. Тьен Фертан, простите за эту несдержанность, но вы примите мое заявление? Я уверяю, эта женщина – самозванка. Обманула прислугу… Ввела в заблуждение… Наверняка они действуют заодно…
Луиса прорвало. Злые слова так и сыпались из его рта. Если верить его умозаключениям, Кайла была профессиональной аферисткой, а Гарт – ее верным помощником. Три раза ха! И с чего Луис решил, что следователь встанет на его сторону?
– Господин Луис, у вас есть доказательства? Я понимаю, что сложно поверить в воскрешение любимой женщины, с которой успел проститься и оплакать, но…
– Да какие доказательства вам нужны? Я прожил со своей женой десять лет! Думаете, я ее не узнаю?
– Погоди, Луис, – вмешался дядя, уловив сомнение в голосе Фертана. – Раз уж она утверждает, что хозяйка этого дома, может, сможет его оживить, как это делал прежний хозяин? Заодно усилит защиту дома, давненько ее не обновляли.
– Тьенна Абель? – следователь выжидающе посмотрел на нее.
Кайла сдержала рвущееся ругательство. Конечно, она могла «оживить» дом. Отец научил ее заклинанию, и спустя десять лет Кайла помнила его уроки. Но как колдовать после Пустоши и нервной встряски?
– Я бы предпочла отложить проверку до завтра, – нехотя призналась она. – После случившегося…
– Вот видите! – торжествующе прервал ее Луис. – А завтра она придумает что-то еще.
Людей на шум собралось предостаточно. Гости, прислуга – благодатная почва для скандала и развенчивания мифов. Не было только Беннета, занятого починкой омнибуса. И если сейчас она отступит…
– Ну хорошо, если вы настаиваете, – скрипнула зубами Кайла.
Главное, не свалиться в процессе, а там она как-нибудь доберется до комнаты. Хоть ползком, зато с полной уверенностью, что больше никто не заикнется о ее происхождении.
Она уколола палец вытащенной из прически шпилькой. Жесты, показанные отцом и некогда заученные до автоматизма, удавались с трудом. Плетение заклинания то и дело прерывалось, приходилось ловить ускользающие нити силы и уплотнять узор.
– «Не место для прогулок» – сказал тот, кто вышел из паба подышать свежим воздухом, – съязвила Кайла. – Знаешь, молчаливым ты мне нравился больше. И если тебе интересно, наш водитель спит вон в том углу, – она мотнула головой, указывая на угол рядом с кухней.
Эрни похрапывал, откинувшись на спинку стула, а рядом сидела механическая птичка и клевала его за руку.
– Достала, – прохрипел водитель, не глядя смахнув вестника со стола. Птичка врезалась в стену. Будь на ее месте живой почтовый голубь, шею бы свернул, а так вестник лишь отряхнулся и снова попрыгал к адресату, стрекоча механическими перышками.
Официант, убирающий в зале, добрел до столика и забрал валявшуюся тут же пустую бутылку из-под потина.
– Шел бы ты домой, Эрни. Напиваешься всю ночь, – посоветовал он, хлопнув посетителя по плечу.
– И что? Я не плачу, что ли? Тебе-то какое дело? Сегодня я могу кутить! Пять фунтов перевезли, Вилли. Пять! Это ж охрененно много, – пробормотал он заплетающимся языком. – Пара таких ходок, и я забуду, что должен Большому Хеку!
– Пара таких пьянок, и ты свое имя забудешь, – парировал официант. – Прочитай, что тебе вестник принес. А то он тебе руку расклюет.
– Да пошел он! З-зараза мелкая!
Эрни Семь Монет все же продрал глаза и сел более-менее прямо. Забрал у вестника запечатанный конверт, оторвал угол и, отхлебнув из кружки, вчитался в записку. Рейн заглянул ему через плечо и тоже вчитался: каллиграфическим почерком – таким на свидания приглашать, а не заказывать убийства! – была расписана их дорога и то, что от пассажиров надо избавиться быстро и по чистому. Подписи не стояло.
– Почерк не узнаешь? – со слабой надеждой уточнил он у спутницы, понимая, что самой записки им не видать как своих ушей. Такие улики не оставляют.
– Он такой чистенький и аккуратненький, что до жути напоминает Луиса. Но нет, не узнаю, – с сожалением призналась Кайла.
– Дерьмо, – емко озвучил мысли Рейна водитель, но пить перестал. Попытался встать, завалился на бок, попутно сбив пару стульев и разбудив немногочисленных посетителей – таких же пьяниц. – Давай свою знаменитую настойку, Вилли. Мне срочно надо опохмелиться.
– На работу вызывают? – сочувственно спросил официант, жестом указав что-то бармену. Тот понятливо кивнул и вытащил из-за стойки большущую бутыль из темного стекла.
– Типа того, – Эрни скривил губы и махом выпил поданный стакан с мутной жидкостью.
Не похоже, чтобы официант был в курсе его дел, но в таких забегаловках вообще старались не лезть в дела посетителей – целее будешь.
Опохмелялся Эрни недолго, черканул ответ, что задачу понял, оплата по обычному тарифу, и отдал записку вестнику. Рейн с любопытством проследил, куда полетела птичка – в сторону гор и отеля, что укрепило подозрения. Последовать бы за ней, но, увы, так далеко в Пустошь не зайти.
Паромобиль у Эрни оказался наемный. Он заплатил за него целых два кровента за день. Что ж, владельца ждал неприятный сюрприз. Хотя если паромобиль застрахован, то выбьет страховку и еще в плюсе окажется.
Какое-то время они покружили следом за Эрни по городу – как оказалось, выискивая самих себя, и остановились неподалеку от рыночной площади. Туман сгущался. Очертания людей становились всё более смазанными, некоторые паромобили, проезжая мимо, рассыпались седыми клочьями. Кайла стала гораздо тише, не ёрничала и всё больше жалась к Рейну. Ему показалось, что в какой-то момент она хотела взять его за руку, но не решилась. И дело было вовсе не в симпатии, просто Пустошь забирала свое. Вымораживала кровь, завлекая вглубь тихих туманных улочек… В конечном счете доктор не выдержал и сам предложил Кайле локоть, и она вцепилась в него, как в якорь.
– Всё будет хорошо, не бойся, – нужных слов не нашлось, но ему хотелось как-то ее успокоить.
– Ты со мной, почему я должна бояться?
Бравируя и стараясь не стучать зубами от охватившей ее дрожи, Кайла подняла глаза, и Рейн растерялся. У нее был удивительно открытый взгляд: она не отводила его, смотря с искренним интересом. Пожалуй, можно было бы списать ее спокойствие на феномен Пустоши, позволяющий Рейну выглядеть человеком, а не автоматоном, но Кайла так же смотрела на него и в обычной жизни.
– Как ни крути, теперь ты выглядишь куда солиднее, – сказала она, наблюдая, как они прошлые, из воспоминаний, расстались неподалеку от рынка.
Рейн тоже посмотрел и с досадой отметил, что непозволительно долго провожал Кайлу взглядом. Ни дать ни взять брошенный любовник; в его исполнении это выглядело жалко.
– Теперь? – запоздало уточнил он, но Кайла не стала комментировать свои слова.
На этом все интересности закончились. Сидеть несколько часов кряду, дожидаясь погони, было бесполезно, да и времени не осталось, данный им час истекал.
Они вернулись почти одновременно: Рейн заметил, как Кайла глубоко вздохнула и бессмысленно моргнула несколько раз, прежде чем взгляд стал осознанным и бесконечно усталым. Поход в Пустошь мало кого оставлял равнодушным.
– Увидели что-то полезное? – потушив сигарету, спросил Фертан.
Может, он и не жаждал расследовать это дело, но оставался рядом на подстраховке. Задержись они в Пустоши, успел бы вытащить.
Вдаваться в подробности Рейн не стал, обошелся тем, что назвал следователю время получения записки. Он мог рассказать и про заказ, и про вестника, но Фертан всё равно перепроверит.
– Спасибо, посмотрю, – предсказуемо пообещал следователь и, покосившись на дрожащую Кайлу, добавил: – Забирайтесь в машину и отогревайтесь. Я провожу вас до отеля. Не стоит садиться за руль после Пустоши.
***
В дороге Кайлу отпустило. Давненько она не наведывалась в Пустошь, уже успела подзабыть, каково это, чувствовать ее зов. В ней хотелось заблудиться. Всех магов влек густой туман – неосознанно, против их воли. Кто-то убеждал, что не нужно противиться – достаточно пройти по зову, чтобы получить сакральные знания. Правда, после этих умельцев обычно навещали в сумасшедшем доме.
Кайле хватало знаний обычных, поэтому в Пустоши она вцепилась в доктора – вдвоем было не так страшно. Понимание, как близко они находились от смерти, накрыло с головой. Пронизывающий холод Пустоши, казалось, въелся под кожу, и женщина даже пожалела, что сунулась туда следом за Рейном. Прогулка вышла вовсе не такой увлекательной, как она рассчитывала.
До отеля они доехали на паромобиле следователя.
– Ты повредила ногу? – спросил Рейн глухо, когда до отеля осталось всего ничего.
– А? – Кайла так задумалась, что едва не пропустила вопрос.
– Трость, – пояснил он, кивая на ее колени, где покоилась птичья голова.
Трость! Она совершенно забыла и теперь таскала ее с собой, не найдя подходящего момента, чтобы вручить.
– На самом деле это тебе, – она протянула Рейну подарок. – Я хотела извиниться за причинённые неудобства, но они всё множатся и множатся. Кажется, скоро одной тростью не обойдусь.
Кайла замерла, ожидая, что Рейн отвергнет дар, но он осторожно забрал трость из ее рук. Взвесил на здоровой ладони.
– Спасибо. Тяжелая, – отметил он и покрутил птичий череп, выискивая скрытый механизм. Трость не поддавалась, но доктор не собирался сдаваться.
– Там внутри клинок. Давай покажу, как открывается.
Она потянулась к нему, и тут паромобиль подпрыгнул на кочке. Они стукнулись лбами, ладони Кайлы оказались у него на коленях, и Рейн подхватил ее за талию. Долгие три удара сердца женщина боялась пошевелиться, а затем отпрянула так же быстро, как упала.
– Прости. – Она поспешно провернула птичью голову трости и почти вжалась в свой угол. Лицо пылало, и хорошо, что в полутемном салоне этого не было видно.
Сегодня в Пустоши Кайла слишком многое вспомнила.
Доктор Рейнхольд Гарт, взрослый мужчина с протезами, немногословный и хмурый, был чужим. Да, в нем угадывались черты того мага, в которого она когда-то влюбилась, а повзрослевший Рейн, что греха таить, был чертовски харизматичен. Даже страшный, он притягивал к себе взгляд, но казался суровым железным доктором, и Кайла списывала чувства на восхищение.
Однако в Пустоши он стал собой: спорил с ней, а не молчал, защищал ее от напастей. Напомнил себя прежнего, взбаламутив и без того неспокойные чувства. Это был ее Рейн, и как же хотелось по-хозяйски обнять его, крепко прижаться и убедиться, что он больше никуда не денется!
Сейчас его вдумчивый взгляд беспокоил ее куда сильнее, чем недавний поход в Пустошь, а это из ряда вон выходило! Ей ведь уже не двадцать, она взрослая умудренная жизнью женщина. «Не вздумай снова влюбляться, Кайла Абель! У тебя есть дела поважнее. Вот найдешь, кто напал на сестру, тогда и развлекайся», – как заклинание повторяла она про себя, старательно глядя куда угодно, только не на Рейна. А предательское сердце отстукивало рваный ритм без ее согласия.
До отеля они больше не разговаривали.
***
– Спасибо, что проводили.
– Не за что. Разрешите зайти? Мне бы хотелось пообщаться с вашим мужем, тьенна Абель.
Следователь высадил их у ворот, но уезжать не торопился. Он тоже заглянул в Пустошь, но ненадолго – ровно настолько, чтобы прочесть записку и вернуться. Не сказать, чтобы новости его обрадовали: теперь покушение точно нельзя было переиначить в несчастный случай. А значит, предстояла долгая и почти наверняка бесполезная проверка знакомых Кайлы и их алиби, составление списка подозреваемых, мотивов… Дело тухлое, зато на радость скучающим без новостей газетчикам: вот уж кто не упустит своего и под шумок распишет и погоню на горной дороге, и несостоятельность местной стражи. Так что настроение у Фертана было самое что ни на есть отвратительное, и он не пытался это скрыть.
– Разумеется, – вежливая улыбка будто приклеилась к лицу Кайлы.
Она посторонилась, пропуская следователя во двор.
Возвращение «под конвоем» вызвало понятный ажиотаж: Ансельм – небольшой город, и тьена Фертана здесь знали. Выделенные на охрану отеля стражи развлекали себя подготовкой дров для кухни – быстро же они переключились с поисков птицелюда! – но тотчас подошли ближе и теперь жестами и выразительными взглядами за спиной начальства пытались выяснить, что произошло. Ланти, встретив их в холле со стопкой чистых полотенец, уронила их на пол – хорошо, что в этот раз разбиться было нечему. На Эмиля было жалко смотреть: он порядком струхнул и переводил непонимающий взгляд со следователя на Кайлу, будто ждал от нее команды к действию.
Дядя сориентировался первым. Выглядело так, будто он готов подстроиться под любую ситуацию и вывернуть ее в свою пользу. Беспокойство выдавали разве что бегающие глаза да слегка запинающийся голос.
– Тьен Фертан, какой приятный сюрприз! Чем могу быть полезен? – приторно улыбаясь, он вышел к следователю.
– Я хочу увидеть господина Луиса. Он в отеле?
– С самого утра. Уехать в город не смог: жена взяла для поездки его паромобиль. А омнибус еще не починили.
На последней фразе следователь закашлялся и посмотрел в окно: во двор как раз въехал сам паромобиль в развороченном состоянии: с исцарапанным боком, мятой крышей и без фары – последнюю, как оказалось, отбило камнем.
– Кстати, насчет паромобиля…
Договорить Фертан не успел. С улицы раздался вскрик, а затем такой поток брани, что заслушаешься! А Кайла-то всё гадала, куда подевался Луис...
– Ты! – Он ворвался в отель, выискивая взглядом жену, нашел и решительно направился к ней.
Кажется, взбешенный поломкой любимой игрушки, он не заметил следователя. Красивое лицо искажал гнев и, не будь рядом стольких свидетелей, Луис не пожалел бы затрещины. Вернее, он попробовал бы ударить, но его ждал бы неприятный сюрприз – Кайла не собиралась позволять ему распускать руки. Ей было достаточно шрамов, оставленных на теле сестры.
«Луис не со зла. Просто много выпил, а после выпивки он плохо себя контролирует» – оправдывала мужа Минта, кутаясь в рубашку и безрезультатно пытаясь натянуть ее на исполосованный бок. Таких шрамов по ее телу было немало, а некоторые лишь недавно поджили. В первый раз, когда их увидела, Кайла очень хотела скормить Луиса своему ручному ворону. Кроу с удовольствием расправился бы с мерзавцем! Даже сейчас ее потряхивало от воспоминаний.
Луис навис над ней, рыча вполголоса.
– Ты мне за каждую царапину заплатишь! Ты его со злости разбила?
– Думай что говоришь! Нас чуть не столкнули с обрыва. Мог хотя бы приличия ради спросить о моем самочувствии, – искренне возмутилась Кайла, наступая на него в ответ.
Опешив от неожиданности, Луис отпрянул: Минта никогда с ним не спорила. Кайле же было плевать, что он подумает. В голове не укладывалось, что он прожил с Минтой десять лет, она родила ему дочь, а Луису какой-то паромобиль был важнее.
– Моя жена мертва. А ты самозванка, решившая занять ее место! – не сдержался Луис. Запустил пальцы в свои волосы, дернул пряди – эй-ей, так без шевелюры остаться можно. Огляделся. Заметив, сколько собралось народу, он сначала смешался, а затем нахмурился. – Видят боги, я хотел решить миром, чтобы не тревожить имя Кайлы, но, видно, не выйдет. Тьен Фертан, простите за эту несдержанность, но вы примите мое заявление? Я уверяю, эта женщина – самозванка. Обманула прислугу… Ввела в заблуждение… Наверняка они действуют заодно…
Луиса прорвало. Злые слова так и сыпались из его рта. Если верить его умозаключениям, Кайла была профессиональной аферисткой, а Гарт – ее верным помощником. Три раза ха! И с чего Луис решил, что следователь встанет на его сторону?
– Господин Луис, у вас есть доказательства? Я понимаю, что сложно поверить в воскрешение любимой женщины, с которой успел проститься и оплакать, но…
– Да какие доказательства вам нужны? Я прожил со своей женой десять лет! Думаете, я ее не узнаю?
– Погоди, Луис, – вмешался дядя, уловив сомнение в голосе Фертана. – Раз уж она утверждает, что хозяйка этого дома, может, сможет его оживить, как это делал прежний хозяин? Заодно усилит защиту дома, давненько ее не обновляли.
– Тьенна Абель? – следователь выжидающе посмотрел на нее.
Кайла сдержала рвущееся ругательство. Конечно, она могла «оживить» дом. Отец научил ее заклинанию, и спустя десять лет Кайла помнила его уроки. Но как колдовать после Пустоши и нервной встряски?
– Я бы предпочла отложить проверку до завтра, – нехотя призналась она. – После случившегося…
– Вот видите! – торжествующе прервал ее Луис. – А завтра она придумает что-то еще.
Людей на шум собралось предостаточно. Гости, прислуга – благодатная почва для скандала и развенчивания мифов. Не было только Беннета, занятого починкой омнибуса. И если сейчас она отступит…
– Ну хорошо, если вы настаиваете, – скрипнула зубами Кайла.
Главное, не свалиться в процессе, а там она как-нибудь доберется до комнаты. Хоть ползком, зато с полной уверенностью, что больше никто не заикнется о ее происхождении.
Она уколола палец вытащенной из прически шпилькой. Жесты, показанные отцом и некогда заученные до автоматизма, удавались с трудом. Плетение заклинания то и дело прерывалось, приходилось ловить ускользающие нити силы и уплотнять узор.
