Это Кайла. Она не ушла.
– Надо выбраться наружу.
Женщина встала рядом, удерживая магический щит, на вид прочнее, чем его, с вплетением настоящего металла – черт знает, как она переплавила подсвечники за такой короткий срок! Ругаться на нее было бесполезно. Судя по упрямо сжатым губам, она не собиралась бросать его один на один с химерой.
– Мой щит крепкий, не сломает, – сказала Кайла и тише добавила: – Не должна.
Тварь бросалась на щит с остервенением, и магическая защита не выглядела такой уж надежной преградой. Но Кайла была права, здесь лучше было не задерживаться. Случайно обрушишь свод – и останешься похороненным вместе с тварью.
Где-то замкнул протез, и стало жутко, что нога вообще откажет, но нет, отпустило. По коридору уходили с оглядкой, то и дело подновляя заклинание – Рейн вплел в магию Кайлы собственную силу, и щит хотя и дрожал, но держался. Удар! Удар! Кажется, химера твердо решила добраться до своих обидчиков. Вот только чем дальше уходили маги, тем слабее становился щит. Они почти выбрались, когда он разлетелся, и тварь огромными прыжками помчалась за ними.
– Может, еще один щит? Я могу...
– Нет! – Рейн не дал Кайле договорить. Сплести заклинание они не успевали. Химера догоняла, раззявив пасть. А до выхода оставалось всего ничего…
Доктор круто развернулся на носках, повернул голову ворона на трости и вытащил клинок. Хор-роший подарок! Когти подскочившей твари ударили по металлу с пронзительным скрежетом. Химера завопила, желая добраться и уничтожить противника – эта игра в кошки-мышки ей надоела. Хвост снова пошел в ход, на этот раз вспоров ему плечо, и кровь алым веером разлетелась по сторонам.
Испуганный крик Кайлы отразился от стен, и почти сразу налетевший черный вихрь повалил химеру на пол. Сначала маг решил, что это Кайла геройствовует – и был готов вытащить ее за шиворот, но потом увидел обоих противников: и верещащую химеру, и рвущего ее когтями птицелюда. Подгадав момент, не обращая внимание на боль – главное, живой, это важнее! – Рейн одним резким движением пригвоздил химеру к полу. И тут же развернулся к помощнику – или следующему противнику?
Птицелюд выпрямился и замер напротив доктора с той же настороженностью. Молодой, это было видно и по телу, и по перьям – жестким и глубоко черным, будто его окунули в чернила. Длинные когти на пальцах были измазаны кровью химеры. Птицелюд что-то прокаркал, громко, с вызовом. Хотел забрать тело химеры? Или готовился к нападению? Можно подумать, Рейн понял хоть слово!
Доктор подобрался, пальцы потеплели от магии. Плести вязь, почти не шевеля ими, чтобы не привлечь внимание, было сложно. Но если ударить сейчас, пока птицелюд не выдохнул от прошлого сражения, шанс выше. Потому что еще одну драку Рейн не выдержит, у него и так мутнело перед глазами от кровопотери. Плечо химера раскроила, как заправский мясник! И держался он сейчас на одной силе воли.
«Ты ж был одним из лучших магов, или уже возраст сказывается?» – отвесил он себе мысленную оплеуху, что оказалось легче, чем закончить заклинание.
– Нет!
Побледневшая Кайла с искусанными от волнения губами встала между ними, расставив руки, ничуть не боясь ни магии, ни птицелюда. Готовое заклинание Рейн прервал в последний миг, сжимая пальцы и впитывая рвущуюся в атаку магию. И впервые за долгие годы рявкнул, не сдержавшись:
– Кайла!
Куда она лезла?!
– Это свой! Свои! – Женщина посмотрела сначала на Рейна, затем на птицелюда и, прикусив губу, с досадой вздохнула: – В общем, не деритесь. Я всё объясню.
Объяснять пришлось позже: Рейна повело от кровопотери. Кайла дернулась к нему, чтобы поддержать, а птицелюд что-то прокаркал и отошел на несколько шагов. Если не приглядываться, его запросто можно было спутать с сутулым человеком в плаще.
Птицелюд демонстративно их игнорировал: выставил крыло и начал чистить перья длинным клювом. В любом случае, агрессии он пока не проявлял. А вот рана Рейна выглядела отвратительно: химера глубоко рассекла кожу, и в рваной мешанине кожи и мяса проглядывала белая кость. Рука пульсировала огнем, и короткое заклинание лишь ненадолго облегчило боль. Кайла, к слову, неплохо держалась – стажеры при виде таких ранений чаще всего либо опорожняли желудки у стены, либо грохались в обморок, а Кайла лишь побледнела и сжала ему руку, помогая удерживать края. Не причитала и не болтала лишнего. Рейн начал стягивать рану магией, в первую очередь восстанавливая крупные сосуды. О шрамах он не заботился, у него их было столько, что новый роли не играл. Не отрубили хвостом руку, и на том спасибо, ему хватало трех протезов, чтобы быть чудовищем.
Гораздо хуже, что его пошатывало, пусть он и старался это скрыть. Лечиться становилось сложнее, перед глазами расплывалось, и женская фигура то распадалась на две, то снова собиралась в одну. Птицелюд оказался рядом с ним быстрее, чем Кайла успела что-то сказать, а сам доктор – возразить. Повел носом-клювом у шеи – со стороны выглядело так, будто собирался разорвать ему горло. Но если бы действительно хотел, уже сделал.
Гортанное карканье для доктора не значило ровным счетом ничего, а вот Кайла нахмурилась, прислушиваясь.
– Плохой запах, – перевела она, каким-то невероятным образом разбирая имитацию голоса, а затем посмотрела на химеру. – Он говорит, что химера могла быть ядовитой.
Рейн и сам видел, что дело дрянь. Будь это обычная рана, даже такая глубокая, он мог бы срастить ее за минуту. Но тут края будто обуглились и ни в какую не желали восстанавливаться.
Птицелюд снова что-то прокаркал.
– Он может помочь. Только тебе не понравится.
Рейну происходящее уже не нравилось. И крылатая тварь рядом с ним особенно.
– Он не нападет, – негромко произнесла Кайла, заметив его недоверчивый взгляд.
– Почему?
– Я его знаю.
Сомнительный аргумент. Рейн тоже отлично знал соседскую собаку, она радостно лаяла ему из-за забора, что не помешало ей столь же беззаботно цапнуть его при встрече. Доктору, конечно, хоть бы хны, а вот хозяин пытался стребовать с него компенсацию за поврежденные о протез клыки.
– Это не он напугал тьенну Мейбур в отеле, – на всякий случай добавила Кайла, и доктор кивнул. В последнем он не сомневался.
– Хорошо, – хрипло согласился он, и птицелюд тут же странно задергал горлом, а потом отрыгнул что-то на руку. Комок то ли шерсти, то ли перьев…
Рейн выругался, догадавшись, что его ждет.
– Я предупреждала.
Кайла зачерпнула смесь и нанесла на рану. Защипало так, будто туда воткнули раскаленный штырь. Впору орать, но Рейн только скрипнул зубами – и поймал на себе внимательный взгляд круглых красных глаз.
С птицелюдом Рейн встречался впервые. Видел стаю издалека во время службы, а в академии магии хранился крылатый скелет – профессор монстрологии был одержимым таксидермистом и привез скелет откуда-то с границы. Всё жалел, что не сумел довезти чучело, что-то там протухло. Но чтобы с живым птицелюдом, вот так близко, на расстоянии пары ярдов!..
– Его зовут Хорг.
Еще одна порция «мази». Рейн не сдержал стон, но, к счастью, основное Кайла уже закончила.
– Меня спасли не охотники, а птицелюды. Я жила у них… всё это время, – Кайла споткнулась на последней фразе и впервые за весь разговор подняла на него глаза, глядя с ожиданием: поверит или нет?
Очки где-то потерялись во время сражения, но, кажется, женщине это нисколько не мешало. У нее были необычные глаза: светло-орехового цвета, почти в янтарь. На щеке застыла полоска его крови, она измазалась в ней и не обратила внимания. Рыжие волосы растрепались, выбились из пучка: медные тугие завитушки, как пружинки. Упрямые, как она сама.
Рейн поверил. Этот Хорг явно дорожил Кайлой, раз предпочел вмешаться в сражение с химерой. И помог ему тоже наверняка из-за нее. Для других птицелюд пером не шевельнул бы! Зато знакомство Кайлы с птицелюдом объясняло, почему, по словам домочадцев, хозяйка так сильно изменилась: за пару месяцев в стае нечисти мировоззрение волей-неволей подстроится под чужое! В голове не укладывалось, почему птицелюды не сожрали ее, а выходили и отпустили обратно к людям.
Прерывая их молчание, упомянутый птицелюд раскаркался.
– Если продолжишь меня дразнить, я пожалуюсь на тебя Урху, – буркнула Кайла под нос, но достаточно громко, чтобы птицелюд услышал угрозу.
Стало любопытно, кто такой Урх, потому что Хорг тотчас перестал смеяться каркающим смехом и прокряхтел что-то еще, уже строже.
– Нет, я сама не пострадала. Это не моя кровь! – Она непроизвольно провела пальцем под носом, напомнив Рейну о вчерашнем инциденте: похоже, носовые кровотечения не были для Кайлы редкостью. Интересно, это врожденное или последствие несчастного случая?
Еще интереснее, как за пару месяцев она выучила чужой язык, гортанный и непереводимый. Кайла понимала его свободно, не просила Хорга говорить помедленнее или повторить. Тоже врожденный талант? Или Кайла видела птицелюдов раньше, до своего спасения?
Вопросы копились, но задавать их прямо сейчас было не ко времени. После противоядия птицелюда рана затягивалась, и Рейн сумел закончить лечение. На пробу повел плечом и поморщился – плечо ныло, хоть и удалось превратить рану в уродливый рубец. Ладно, переживет как-нибудь до отеля, а там подлечит получше. Обезболивающие у него в саквояже. И с ногой надо разобраться, а то протез заедает…
– Как думаешь, почему здесь оказалась химера? – Кайла обошла по кругу коченеющий труп, стараясь не ступать в вонючую лужу крови.
Зря старалась – они все перепачкались в чужой крови. И вряд ли ароматные травы выведут с одежды непередаваемый запах гнили и мертвечины.
– Темно. Тихо. Спячка, – перечислил Рейн. Горные твари не любили шума, предпочитая прятаться по катакомбам, пещерам, городским канализациям и подобным им местам. Могли и в склеп забраться, тем более, доктор сомневался, что его часто посещали «любящие» родственники.
– Надеюсь, он один спал, – задумчиво высказалась Кайла, и они с Рейном обеспокоенно переглянулись. Проблема в том, что химеры по сути своей не были одиночками. Выживать стаей было проще. – Надо вернуться в зал. Вдруг мы уйдем, а там кто-нибудь вылупится.
«Главное, чтобы не вылупился прямо сейчас», – мрачно додумал Рейн, отправившись за ней следом.
Зал пострадал больше, чем показалось Кайле во время сражения. Удар магии пришелся на потолок и стены, усыпал пол мелкой каменной крошкой. Хвост химеры повредил саркофаги. От крышки «ее» саркофага остались одни осколки, и хорошо, что Луис не положил туда никакого тела.
Зато в саркофаге Минты покоились чьи-то кости. В одном месте треснула крышка, и Кайла увидела останки. Вероятно, это была Эдна, молоденькая подающая надежды сиротка, которую мать взяла на воспитание. Именно с ней Кайла видела их вживую в последний раз. Сиротка была рыжей, как и близняшки, и примерно одного с ними телосложения. Если от тела мало что осталось, когда его нашли, то могли и перепутать.
Злая шутка судьбы: тогда Кайла ревновала Эдну к матери. С сестрой она за внимание родителей никогда не боролась, но эту умницу терпеть не могла. Обладая недюжими способностями, Кайла ленилась учиться и с трудом вытягивала первый курс магической академии, занимаясь только прикладной магией и бессовестно игнорируя остальные предметы. Мама же частенько ставила свою воспитанницу ей в пример. Казалось, эта девчонка метит на ее место. В итоге она действительно его заняла, но лучше бы осталась в городе и прожила долгую спокойную жизнь.
– Почему бы тебе не прогуляться? Посмотри, какой вид открывается с палубы! – зовет мама, и Кайла нехотя отрывается от книги.
Мама стоит у большого окна в бархатистом синем платье и накинутой поверх теплой шали и с детским интересом рассматривает проплывающие мимо деревушки и заставу. Это ее первый полет на дирижабле – пока близняшки были маленькими, было не до полетов.
Кайла же путешествует с отцом с пяти лет и сейчас ей гораздо интереснее учебник по теории магии. Вот бы разобраться, как заставить металл менять форму! Прогулки? Она успеет побыть на свежем воздухе, пока родители будут покорять ассамблею! Но тут книжку выхватывают у нее из рук.
– Вставай! – не церемонится отец. Он сердится, но самую малость. Это забияке Кайле достался бы подзатыльник, но к Минте все добры. – Тебя сестра, что ли, покусала? Целый день с книжкой. Лучше побудь с матерью. Видишь же, как она переживает из-за первого полета.
– Она не переживает. У нее есть компания.
От мамы с самого порта не отходит рыженькая девчонка, ровесница Кайлы. Эдна – лучшая ученица магической Академии, как мама с гордостью ее представляет. Кайла сама удивляется, почему к ней ревнует. Мама со всеми добрая, и то, что она треплет по волосам эту льнущую к ней сиротку, ничего не значит.
Кайла фыркает, но Минта с отцом точно не стала бы спорить. Она встает, покорно разворачивается к окну – и тут дирижабль встряхивает, а ее саму откидывает на угол стола.
Больно!
Возмутиться она не успевает. Раздается оглушительный взрыв, крики. Она вдруг оказывается в крепких объятиях отца, он что-то кричит ей в ухо, и Кайла чувствует, как ее окутывает чужая магия. Затем очередная встряска, и их раскидывает по сторонам. От едкого дыма щиплет глаза, жар пламени опаляет кожу. Кто-то отчаянно кричит, кто-то лежит сломанной куклой. Кайла задыхается, пытается найти родителей в этом кошмаре наяву, и последнее, что видит, как стекло рядом с матерью разлетается на мелкие осколки.
– Мне жаль, – скрипучий голос Рейна и прикосновение теплой руки к плечу привело ее в чувство.
Кайла убрала ладони с каменной плиты, затем развернулась и вцепилась в него, уткнулась носом в мужскую грудь. Ее потряхивало. Все-таки, пока она не видела захоронения родителей, было легче. Кайла бывала у склепа раньше, почти сразу, как смогла ходить, но зайти не решалась. Обманывала себя. Оттягивала неизбежное, не желая признавать – их больше нет, они с Минтой остались вдвоем.
Оттолкнуть женщину сейчас мог бы только полный придурок, а Рейн никогда таким не был. Он терпеливо ждал, пока она успокоится и возьмет себя в руки, лишь изредка поглаживая ее по спине.
– Прости. Накатило.
Рейн кивнул, так и не убирая руку, и его молчаливая поддержка окончательно помогла собраться. Что ж это она! Не время распускать нюни!
Кайла отпустила доктора и отошла от саркофага, пытаясь прогнать всплывшее воспоминание.
Жаль, что совместная борьба с химерой нисколько не примирила мага с птицелюдом. Кайла чувствовала исходящую угрозу: потоки силы трещали в воздухе. Рейн сдерживался, пытался быть вежливым, но в любой момент был готов атаковать. И как убедить его, что Хорг не опасен? Она и сама первое время боялась птицелюдов до дрожи. Даже еду брала с опаской – вдруг ее хотят откормить и съесть? Только потом, убедившись, что никто убивать ее не собирается, научилась им доверять, медленно, шаг за шагом преодолевая собственный страх.
Страх Рейна был намного глубже и не такой явный. Но после всего, что с ним произошло, глупо было ожидать, что он примет горную нечисть с распростертыми объятиями.
– Хорг, ты что-то нашел? – обернулась в поисках притихшего птицелюда Кайла и осеклась. Он вел себя странно: покачивался у подпаленного штандарта, мотал головой из стороны в сторону, то задирая ее, то опуская ниже.
– Надо выбраться наружу.
Женщина встала рядом, удерживая магический щит, на вид прочнее, чем его, с вплетением настоящего металла – черт знает, как она переплавила подсвечники за такой короткий срок! Ругаться на нее было бесполезно. Судя по упрямо сжатым губам, она не собиралась бросать его один на один с химерой.
– Мой щит крепкий, не сломает, – сказала Кайла и тише добавила: – Не должна.
Тварь бросалась на щит с остервенением, и магическая защита не выглядела такой уж надежной преградой. Но Кайла была права, здесь лучше было не задерживаться. Случайно обрушишь свод – и останешься похороненным вместе с тварью.
Где-то замкнул протез, и стало жутко, что нога вообще откажет, но нет, отпустило. По коридору уходили с оглядкой, то и дело подновляя заклинание – Рейн вплел в магию Кайлы собственную силу, и щит хотя и дрожал, но держался. Удар! Удар! Кажется, химера твердо решила добраться до своих обидчиков. Вот только чем дальше уходили маги, тем слабее становился щит. Они почти выбрались, когда он разлетелся, и тварь огромными прыжками помчалась за ними.
– Может, еще один щит? Я могу...
– Нет! – Рейн не дал Кайле договорить. Сплести заклинание они не успевали. Химера догоняла, раззявив пасть. А до выхода оставалось всего ничего…
Доктор круто развернулся на носках, повернул голову ворона на трости и вытащил клинок. Хор-роший подарок! Когти подскочившей твари ударили по металлу с пронзительным скрежетом. Химера завопила, желая добраться и уничтожить противника – эта игра в кошки-мышки ей надоела. Хвост снова пошел в ход, на этот раз вспоров ему плечо, и кровь алым веером разлетелась по сторонам.
Испуганный крик Кайлы отразился от стен, и почти сразу налетевший черный вихрь повалил химеру на пол. Сначала маг решил, что это Кайла геройствовует – и был готов вытащить ее за шиворот, но потом увидел обоих противников: и верещащую химеру, и рвущего ее когтями птицелюда. Подгадав момент, не обращая внимание на боль – главное, живой, это важнее! – Рейн одним резким движением пригвоздил химеру к полу. И тут же развернулся к помощнику – или следующему противнику?
Птицелюд выпрямился и замер напротив доктора с той же настороженностью. Молодой, это было видно и по телу, и по перьям – жестким и глубоко черным, будто его окунули в чернила. Длинные когти на пальцах были измазаны кровью химеры. Птицелюд что-то прокаркал, громко, с вызовом. Хотел забрать тело химеры? Или готовился к нападению? Можно подумать, Рейн понял хоть слово!
Доктор подобрался, пальцы потеплели от магии. Плести вязь, почти не шевеля ими, чтобы не привлечь внимание, было сложно. Но если ударить сейчас, пока птицелюд не выдохнул от прошлого сражения, шанс выше. Потому что еще одну драку Рейн не выдержит, у него и так мутнело перед глазами от кровопотери. Плечо химера раскроила, как заправский мясник! И держался он сейчас на одной силе воли.
«Ты ж был одним из лучших магов, или уже возраст сказывается?» – отвесил он себе мысленную оплеуху, что оказалось легче, чем закончить заклинание.
– Нет!
Побледневшая Кайла с искусанными от волнения губами встала между ними, расставив руки, ничуть не боясь ни магии, ни птицелюда. Готовое заклинание Рейн прервал в последний миг, сжимая пальцы и впитывая рвущуюся в атаку магию. И впервые за долгие годы рявкнул, не сдержавшись:
– Кайла!
Куда она лезла?!
– Это свой! Свои! – Женщина посмотрела сначала на Рейна, затем на птицелюда и, прикусив губу, с досадой вздохнула: – В общем, не деритесь. Я всё объясню.
***
Объяснять пришлось позже: Рейна повело от кровопотери. Кайла дернулась к нему, чтобы поддержать, а птицелюд что-то прокаркал и отошел на несколько шагов. Если не приглядываться, его запросто можно было спутать с сутулым человеком в плаще.
Птицелюд демонстративно их игнорировал: выставил крыло и начал чистить перья длинным клювом. В любом случае, агрессии он пока не проявлял. А вот рана Рейна выглядела отвратительно: химера глубоко рассекла кожу, и в рваной мешанине кожи и мяса проглядывала белая кость. Рука пульсировала огнем, и короткое заклинание лишь ненадолго облегчило боль. Кайла, к слову, неплохо держалась – стажеры при виде таких ранений чаще всего либо опорожняли желудки у стены, либо грохались в обморок, а Кайла лишь побледнела и сжала ему руку, помогая удерживать края. Не причитала и не болтала лишнего. Рейн начал стягивать рану магией, в первую очередь восстанавливая крупные сосуды. О шрамах он не заботился, у него их было столько, что новый роли не играл. Не отрубили хвостом руку, и на том спасибо, ему хватало трех протезов, чтобы быть чудовищем.
Гораздо хуже, что его пошатывало, пусть он и старался это скрыть. Лечиться становилось сложнее, перед глазами расплывалось, и женская фигура то распадалась на две, то снова собиралась в одну. Птицелюд оказался рядом с ним быстрее, чем Кайла успела что-то сказать, а сам доктор – возразить. Повел носом-клювом у шеи – со стороны выглядело так, будто собирался разорвать ему горло. Но если бы действительно хотел, уже сделал.
Гортанное карканье для доктора не значило ровным счетом ничего, а вот Кайла нахмурилась, прислушиваясь.
– Плохой запах, – перевела она, каким-то невероятным образом разбирая имитацию голоса, а затем посмотрела на химеру. – Он говорит, что химера могла быть ядовитой.
Рейн и сам видел, что дело дрянь. Будь это обычная рана, даже такая глубокая, он мог бы срастить ее за минуту. Но тут края будто обуглились и ни в какую не желали восстанавливаться.
Птицелюд снова что-то прокаркал.
– Он может помочь. Только тебе не понравится.
Рейну происходящее уже не нравилось. И крылатая тварь рядом с ним особенно.
– Он не нападет, – негромко произнесла Кайла, заметив его недоверчивый взгляд.
– Почему?
– Я его знаю.
Сомнительный аргумент. Рейн тоже отлично знал соседскую собаку, она радостно лаяла ему из-за забора, что не помешало ей столь же беззаботно цапнуть его при встрече. Доктору, конечно, хоть бы хны, а вот хозяин пытался стребовать с него компенсацию за поврежденные о протез клыки.
– Это не он напугал тьенну Мейбур в отеле, – на всякий случай добавила Кайла, и доктор кивнул. В последнем он не сомневался.
– Хорошо, – хрипло согласился он, и птицелюд тут же странно задергал горлом, а потом отрыгнул что-то на руку. Комок то ли шерсти, то ли перьев…
Рейн выругался, догадавшись, что его ждет.
– Я предупреждала.
Кайла зачерпнула смесь и нанесла на рану. Защипало так, будто туда воткнули раскаленный штырь. Впору орать, но Рейн только скрипнул зубами – и поймал на себе внимательный взгляд круглых красных глаз.
С птицелюдом Рейн встречался впервые. Видел стаю издалека во время службы, а в академии магии хранился крылатый скелет – профессор монстрологии был одержимым таксидермистом и привез скелет откуда-то с границы. Всё жалел, что не сумел довезти чучело, что-то там протухло. Но чтобы с живым птицелюдом, вот так близко, на расстоянии пары ярдов!..
– Его зовут Хорг.
Еще одна порция «мази». Рейн не сдержал стон, но, к счастью, основное Кайла уже закончила.
– Меня спасли не охотники, а птицелюды. Я жила у них… всё это время, – Кайла споткнулась на последней фразе и впервые за весь разговор подняла на него глаза, глядя с ожиданием: поверит или нет?
Очки где-то потерялись во время сражения, но, кажется, женщине это нисколько не мешало. У нее были необычные глаза: светло-орехового цвета, почти в янтарь. На щеке застыла полоска его крови, она измазалась в ней и не обратила внимания. Рыжие волосы растрепались, выбились из пучка: медные тугие завитушки, как пружинки. Упрямые, как она сама.
Рейн поверил. Этот Хорг явно дорожил Кайлой, раз предпочел вмешаться в сражение с химерой. И помог ему тоже наверняка из-за нее. Для других птицелюд пером не шевельнул бы! Зато знакомство Кайлы с птицелюдом объясняло, почему, по словам домочадцев, хозяйка так сильно изменилась: за пару месяцев в стае нечисти мировоззрение волей-неволей подстроится под чужое! В голове не укладывалось, почему птицелюды не сожрали ее, а выходили и отпустили обратно к людям.
Прерывая их молчание, упомянутый птицелюд раскаркался.
– Если продолжишь меня дразнить, я пожалуюсь на тебя Урху, – буркнула Кайла под нос, но достаточно громко, чтобы птицелюд услышал угрозу.
Стало любопытно, кто такой Урх, потому что Хорг тотчас перестал смеяться каркающим смехом и прокряхтел что-то еще, уже строже.
– Нет, я сама не пострадала. Это не моя кровь! – Она непроизвольно провела пальцем под носом, напомнив Рейну о вчерашнем инциденте: похоже, носовые кровотечения не были для Кайлы редкостью. Интересно, это врожденное или последствие несчастного случая?
Еще интереснее, как за пару месяцев она выучила чужой язык, гортанный и непереводимый. Кайла понимала его свободно, не просила Хорга говорить помедленнее или повторить. Тоже врожденный талант? Или Кайла видела птицелюдов раньше, до своего спасения?
Вопросы копились, но задавать их прямо сейчас было не ко времени. После противоядия птицелюда рана затягивалась, и Рейн сумел закончить лечение. На пробу повел плечом и поморщился – плечо ныло, хоть и удалось превратить рану в уродливый рубец. Ладно, переживет как-нибудь до отеля, а там подлечит получше. Обезболивающие у него в саквояже. И с ногой надо разобраться, а то протез заедает…
– Как думаешь, почему здесь оказалась химера? – Кайла обошла по кругу коченеющий труп, стараясь не ступать в вонючую лужу крови.
Зря старалась – они все перепачкались в чужой крови. И вряд ли ароматные травы выведут с одежды непередаваемый запах гнили и мертвечины.
– Темно. Тихо. Спячка, – перечислил Рейн. Горные твари не любили шума, предпочитая прятаться по катакомбам, пещерам, городским канализациям и подобным им местам. Могли и в склеп забраться, тем более, доктор сомневался, что его часто посещали «любящие» родственники.
– Надеюсь, он один спал, – задумчиво высказалась Кайла, и они с Рейном обеспокоенно переглянулись. Проблема в том, что химеры по сути своей не были одиночками. Выживать стаей было проще. – Надо вернуться в зал. Вдруг мы уйдем, а там кто-нибудь вылупится.
«Главное, чтобы не вылупился прямо сейчас», – мрачно додумал Рейн, отправившись за ней следом.
***
Зал пострадал больше, чем показалось Кайле во время сражения. Удар магии пришелся на потолок и стены, усыпал пол мелкой каменной крошкой. Хвост химеры повредил саркофаги. От крышки «ее» саркофага остались одни осколки, и хорошо, что Луис не положил туда никакого тела.
Зато в саркофаге Минты покоились чьи-то кости. В одном месте треснула крышка, и Кайла увидела останки. Вероятно, это была Эдна, молоденькая подающая надежды сиротка, которую мать взяла на воспитание. Именно с ней Кайла видела их вживую в последний раз. Сиротка была рыжей, как и близняшки, и примерно одного с ними телосложения. Если от тела мало что осталось, когда его нашли, то могли и перепутать.
Злая шутка судьбы: тогда Кайла ревновала Эдну к матери. С сестрой она за внимание родителей никогда не боролась, но эту умницу терпеть не могла. Обладая недюжими способностями, Кайла ленилась учиться и с трудом вытягивала первый курс магической академии, занимаясь только прикладной магией и бессовестно игнорируя остальные предметы. Мама же частенько ставила свою воспитанницу ей в пример. Казалось, эта девчонка метит на ее место. В итоге она действительно его заняла, но лучше бы осталась в городе и прожила долгую спокойную жизнь.
***
– Почему бы тебе не прогуляться? Посмотри, какой вид открывается с палубы! – зовет мама, и Кайла нехотя отрывается от книги.
Мама стоит у большого окна в бархатистом синем платье и накинутой поверх теплой шали и с детским интересом рассматривает проплывающие мимо деревушки и заставу. Это ее первый полет на дирижабле – пока близняшки были маленькими, было не до полетов.
Кайла же путешествует с отцом с пяти лет и сейчас ей гораздо интереснее учебник по теории магии. Вот бы разобраться, как заставить металл менять форму! Прогулки? Она успеет побыть на свежем воздухе, пока родители будут покорять ассамблею! Но тут книжку выхватывают у нее из рук.
– Вставай! – не церемонится отец. Он сердится, но самую малость. Это забияке Кайле достался бы подзатыльник, но к Минте все добры. – Тебя сестра, что ли, покусала? Целый день с книжкой. Лучше побудь с матерью. Видишь же, как она переживает из-за первого полета.
– Она не переживает. У нее есть компания.
От мамы с самого порта не отходит рыженькая девчонка, ровесница Кайлы. Эдна – лучшая ученица магической Академии, как мама с гордостью ее представляет. Кайла сама удивляется, почему к ней ревнует. Мама со всеми добрая, и то, что она треплет по волосам эту льнущую к ней сиротку, ничего не значит.
Кайла фыркает, но Минта с отцом точно не стала бы спорить. Она встает, покорно разворачивается к окну – и тут дирижабль встряхивает, а ее саму откидывает на угол стола.
Больно!
Возмутиться она не успевает. Раздается оглушительный взрыв, крики. Она вдруг оказывается в крепких объятиях отца, он что-то кричит ей в ухо, и Кайла чувствует, как ее окутывает чужая магия. Затем очередная встряска, и их раскидывает по сторонам. От едкого дыма щиплет глаза, жар пламени опаляет кожу. Кто-то отчаянно кричит, кто-то лежит сломанной куклой. Кайла задыхается, пытается найти родителей в этом кошмаре наяву, и последнее, что видит, как стекло рядом с матерью разлетается на мелкие осколки.
***
– Мне жаль, – скрипучий голос Рейна и прикосновение теплой руки к плечу привело ее в чувство.
Кайла убрала ладони с каменной плиты, затем развернулась и вцепилась в него, уткнулась носом в мужскую грудь. Ее потряхивало. Все-таки, пока она не видела захоронения родителей, было легче. Кайла бывала у склепа раньше, почти сразу, как смогла ходить, но зайти не решалась. Обманывала себя. Оттягивала неизбежное, не желая признавать – их больше нет, они с Минтой остались вдвоем.
Оттолкнуть женщину сейчас мог бы только полный придурок, а Рейн никогда таким не был. Он терпеливо ждал, пока она успокоится и возьмет себя в руки, лишь изредка поглаживая ее по спине.
– Прости. Накатило.
Рейн кивнул, так и не убирая руку, и его молчаливая поддержка окончательно помогла собраться. Что ж это она! Не время распускать нюни!
Кайла отпустила доктора и отошла от саркофага, пытаясь прогнать всплывшее воспоминание.
Жаль, что совместная борьба с химерой нисколько не примирила мага с птицелюдом. Кайла чувствовала исходящую угрозу: потоки силы трещали в воздухе. Рейн сдерживался, пытался быть вежливым, но в любой момент был готов атаковать. И как убедить его, что Хорг не опасен? Она и сама первое время боялась птицелюдов до дрожи. Даже еду брала с опаской – вдруг ее хотят откормить и съесть? Только потом, убедившись, что никто убивать ее не собирается, научилась им доверять, медленно, шаг за шагом преодолевая собственный страх.
Страх Рейна был намного глубже и не такой явный. Но после всего, что с ним произошло, глупо было ожидать, что он примет горную нечисть с распростертыми объятиями.
– Хорг, ты что-то нашел? – обернулась в поисках притихшего птицелюда Кайла и осеклась. Он вел себя странно: покачивался у подпаленного штандарта, мотал головой из стороны в сторону, то задирая ее, то опуская ниже.
