Поезд нужно остановить. Любой ценой. До полуночи остаётся меньше часа, так что крест закопать они всё равно не успеют, но даже если бы и успели, Небесный поезд уже вышел из своего депо и мчится навстречу. У них нет другого выхода, кроме как самим встать у двери и закрыть своей силой образовавшуюся между мирами щель. Возможно, их магическая защита окажется достаточно крепкой? Попробовать стоит. В любом случае, это будет лучше, чем безвольно ожидать прихода смерти, так и не попытавшись использовать последнюю возможность.
Оба рыцаря решительно поднялись.
— Прости, Сэм, — сказал Итиль. — Ты сделал всё, что мог, теперь наша очередь.
Глаза менестреля сверкнули лихорадочным блеском, в котором смешались надежда и отчаяние. Однако появившаяся на его губах улыбка, была бодрой и беспечной, как всегда.
— Вы придумали, как заткнуть эту дыру? Да? Тогда идите уже скорее!
На прощание Семён горячо обнял их обоих, а когда Итиль и Лас вышли из палатки, тайком перекрестил вслед. Он всё понял.
Выйдя из «капитанской» палатки, Лас и Итиль направились туда, где река делала крутой поворот, а холмы упирались в сосновый лес, растущий по другую сторону большого оврага. Именно здесь, если верить карте, начинался и геологический разлом — трещина в карстовых породах. Проходя через все холмы горизонтально, параллельно реке, этот разлом оканчивался там, где сейчас торчал из земли наполовину откопанный крест с маковки старинной часовни. Сама часовня находилась где-то посередине.
Друзья уже не сомневались, что раньше она служила вокзалом для Небесного поезда. Почему ветка этой странной железной дороги проходила именно здесь и почему теперь вокзал разрушен, а станция закрыта, не знал, наверное, никто. Но эльфы уже убедились в том, что городские легенды возникли не на пустом месте, а доискиваться причин им совсем не хотелось. Есть такие двери, куда заглядывать нельзя. Есть такие тайны, о которых лучше не спрашивать. И поэтому будет хорошо, если всё просто вернётся на круги своя: Небесный поезд должен держать свой путь по небесным мирам, среди живых ему делать нечего.
Миновав открытое пространство и добравшись до последнего холма, ещё не поросшего деревьями, друзья взобрались наверх и присели на пологий склон, обращённый к лесу. Июньские ночи светлые, но здесь, рядом с тёмным лесом и оврагом, холмы тоже окутывала непроглядная темнота. Иногда на фоне неба бесшумно проносились летучие мыши, в мягком густом земляничнике сонно копошились июньские жуки. Реку отсюда почти не было видно, лишь несколько дрожащих огоньков в отдалении указывали место, где на другом берегу расположились рыбаки или туристы.
— Помнишь, мы тогда как раз стояли лагерем там внизу, — сказал вдруг Лас, вспомнив о своём первом лете с эльфами.
— Да, чуть подальше, у самого поворота реки, — задумчиво откликнулся Итиль. — Если бы мы знали, что это за место!
Лас вздохнул. В то время он искренне верил, что ему под силу изменить мир, лишь бы рядом были дорогие друзья и прекрасная наставница. А теперь, хотя его магические умения сильно выросли с тех пор, он совсем не уверен в том, что у них всё получится. Итиль, почувствовав эту мысль, ободряюще положил руку ему на плечо. Он тоже не был уверен в этом, но глаза его сейчас сияли так ярко, что Лас улыбнулся.
— Мне кажется, мы приняли правильное решение, — сказал Итиль. — Однажды Незабудка уже была здесь. Она знает, как сюда войти, значит, должна знать и то, как выйти отсюда. Её дом там, по ту сторону зеркала. В этом мире она не останется. Хотя, возможно, нам с тобой это уже не поможет…
— Тебе жалко? — спросил Лас, придвигаясь ближе. Итиль грустно усмехнулся.
— Жалко, конечно. Дядя грант получил. Большое исследование, совместное с Гарвардом, где он раньше работал. А его пассия Кейт уже ждёт нас всех в гости. Я хотел, как закончится экспедиция, выпросить у Леди Анны отпуск, чтобы махнуть с моими в Америку. И ещё… хотел, наконец, сделать Алиэ предложение. Думал, как закончится это всё, так сразу… А сейчас даже думаю, прямо завтра бы сказал, чего откладывать.
— Вот здорово! — обрадовался Лас. — А знаешь… — он немного помолчал и смущённо хихикнул. — Меня тоже на свадьбу пригласили!
— Да ну?
— Бабушка Милы и Ларион Витальевич решили расписаться. Они девочку берут из детдома, там столько бумаг нужно, ужас. И чтобы семья была. А Мила говорит, что девчушка — вылитая она: такая же рыженькая и с веснушками. Сейчас они к ней только в гости ходят, а как свадьбу сыграют, сразу подадут документы на опеку.
— Вот это новости! Мила, наверное, рада?
— Не то слово! Она так этого ждала, всегда хотела сестрёнку. И дядька Ларион ей теперь как отец. Говорила мне, вот закончится экспедиция, сразу поедем вместе в Калугу на свадьбу.
Друзья снова замолчали. Каждый понимал: сейчас между этим, таким обычным в другой ситуации будущим и их настоящим пролегает пропасть. Их родные и друзья ничего не знают, и это правильно. О таких вещах не говорят. Машинист Небесного поезда никого не предупреждает заранее…
— Лас, извини за глупый вопрос, — вдруг сказал Итиль. — Тебе Мила нравится?
Эльфёнок невольно вздрогнул и смущённо завозился в земляничнике.
— Вот уж правда, глупый вопрос! — пробормотал он.
Но Итиль был настойчив.
— Мне кажется, что твоя Владычица могла бы сделать для тебя исключение и подарить второй шанс.
— Почему? — удивился Лас.
Эльфы ничего не забывают, и в любви у них может быть только одна попытка. Всё это время Лас честно старался забыть Нику и уже смирился с тем, что у его чувства нет будущего. Они с детства были друзьями, но этого оказалось слишком мало. Их судьбы разошлись, когда Ника решила навсегда отказаться от магии. Её страх был таким сильным, что их детская дружба и те тёплые чувства, которые она когда-то питала к нему, просто не выдержали. Лас ничего не мог с этим поделать, но всё-таки не допускал даже мысли, что в его жизни может появиться другая девушка.
Однако Итиль смотрел на него так, словно нужно было немедленно принять какое-то решение. Конечно же, он завёл этот разговор не из любопытства, причина была гораздо серьёзнее.
— Потому что ты как солнце, ты нужен людям. Я давно заметил, что ты нравишься Миле. Может, она сама себе в этом не признаётся, но переживает за тебя так, как можно переживать только за человека, который очень дорог.
Лас, вздохнув, посмотрел на небо. Там, в бархатной чернильной глубине, сияли яркие звёзды. Отсюда, вдалеке от огней и рядом с тёмным лесом, их было видно очень хорошо. Наверное, так же ярко должны сиять сейчас и их сердца: для того, чтобы оба рыцаря смогли высвободить всю свою магическую силу без остатка, на сердце не должно быть ни пятнышка. Никакой грусти, никаких сомнений, только твёрдая решимость и вера в завтрашний день. Только так они смогут сделать то, что задумали.
— Ты сказал это потому, что завтра…
— Да. Но сейчас исполняется всё, что мы храним в своём сердце. Всё самое тайное выходит наружу. Думаю, это подходящий момент.
— Тогда… — Лас задумался.
Сидя на этом холме, в буквальном смысле на пороге смерти, он вдруг понял, что очень ценит жизнь и отчаянно не хочет с ней расставаться. Если Итиль, наконец, победил свой страх и решился сделать Алиэ предложение, неужели он сам даже не попытается иначе взглянуть на этот мир? Прошлое ушло, реально только настоящее. Поэтому его сердце должно принадлежать тем, кто поддерживает его именно сейчас, в этот самый момент. Таков закон жизни: цветы всегда тянутся навстречу солнечному свету.
В памяти возник образ Милы, как он видел её вчера. Яркие веснушки, похожие на блестящие монетки; выбившись из-под косынки, трепещет у виска рыжий локон. Её глаза — цвета диких трав, в них тайна, которую Владычица Йаванна вложила в каждое своё творение. Лас вспомнил жёлтые цветы, которые подарила ему Мила после их знакомства на Куликовом Поле. Вспомнил земляничный чай и мешочек сушёных ягод, которые она вложила в его ладонь, прощаясь на вокзале в Калуге. Её ласковые пальцы, вытирающие сажу с его лица, и тёплые плечи в ту ночь, когда она увидела в зеркале Небесный поезд. Мила… Неужели новое чувство к ней и в самом деле уже давно росло в его сердце, отчаянно пробиваясь сквозь сухую листву несбывшейся любви?
Это действительно великий дар Владычицы — и солнечный эльф Лас-эл-Лин принимает его!
…гдe-то в далёких мирах перевернулась страница Книги Жизни…
Лас в темноте нашёл руку друга и благодарно сжал его ладонь.
— Я хотел бы её защитить. Ей будет больно, если это случится…
Итиль ответил таким же тёплым и благодарным пожатием. Не размыкая рук, они встали и, повернувшись в сторону леса, замерли в ожидании. Из глубины чёрного пространства им навстречу уже мчался Небесный поезд.
Когда Мила встретила Семёна, была уже почти полночь.
Ей очень хотелось скорее увидеть Назара, который должен был давно вернуться из города. Но вечером она решила, что сейчас друзья наверняка обсуждают сложившуюся ситуацию, поэтому, не желая им мешать, сосредоточилась на выполнении своих обязанностей по лагерю. И только к ночи, когда студенты были накормлены и разогнаны по палаткам спать, посуда перемыта, а инвентарь разложен по местам, Мила нашла Семёна. Опершись рукой о самодельный шлагбаум, он в одиночестве стоял на краю лагеря и смотрел на тёмную реку. Лицо его было серьёзным, как никогда, а обычно весёлый и лукавый взгляд — очень печальным.
Едва заметив Милу, он сказал:
— Такая невезуха нам с тобой. Ждать и догонять — хуже всего.
С первых же слов Семёна Мила почувствовала, что у неё упало сердце. Назар и Ярослав ушли останавливать Небесный поезд. Сейчас они где-то поблизости, на этих холмах, но где? Расстояние слишком большое, и для того, чтобы всё здесь обойти, потребуется два или даже три часа, а у неё осталось всего пятнадцать минут до полуночи. Впрочем, если бы Мила вдруг успела найти друзей, что дальше? Помочь им она всё равно не сможет, а помешать — запросто.
Мила вдруг вспомнила, как весной они втроём возвращались домой после пожара. Это было первое серьёзное дело, где она выступала в качестве ведьмы-предсказательницы. Ответственное задание, от которого зависели чужие жизни. Тогда она впервые работала в паре со своим наставником и использовала для связи с ним магический передатчик. Она так сильно волновалась! А Назар просто шёл домой, и по его беспечному виду совсем нельзя было сказать, что ещё совсем недавно он вытаскивал из огня подростка. Они с Ярославом разговаривали о чём-то своём, музейном, смеялись, их глаза блестели, а улыбки сияли радостью. В голове у Милы это никак не связывалось с образом настоящих магов, героев и спасителей мира. Потому что так действительно не бывает.
От этого осознания ей вдруг стало по-настоящему страшно. Вот, например, Владимир Васильевич, «главный по тарелочкам», назвал бы это всё игрой и глупостью. А Юля сегодня чуть не утонула. Да и сам он может не дожить до утра. Впрочем, ещё неизвестно, каким оно будет для них — это утро, если два отчаянных волшебника не сумеют остановить Поезд смерти…
Эти мысли пронеслись в голове за секунду. Но Миле казалось, что она долго спала и проснулась только сейчас, услышав голос менестреля:
— От меня уже ничего не зависит. Но ты — другое дело.
Она даже не догадывалась, что Семён имел в виду. Знал ли он то, чего не знала она? Или просто решил подбодрить девушку в своей обычной манере? Семён не обладал пророческим даром, но иногда его слова звучали как предсказания. В любом случае, ему следовало верить, особенно сейчас, когда он так серьёзен.
Поэтому Мила просто кивнула и, повернувшись, зашагала вверх по тропинке — туда, где вчера вечером Ярослав пел ей свою балладу про Небесный поезд. Зачем она шла туда? Могла ли в действительности что-то изменить? Внутри было пусто и тоскливо. Ей даже не хотелось прибегать к помощи магии и активировать пророческий дар: она и так знала, что сейчас должно произойти.
Что случается с теми, кто решился встать на пути у судьбы? С теми, кто дерзнул бросить вызов самой смерти?
Когда на фоне ночного неба показался чёрный силуэт торчащего из земли креста, Мила сняла с шеи кольцо, подаренное её другом и наставником, и, оборвав шнурок, надела на безымянный палец правой руки. Это было самое удобное положение, на других пальцах кольцо сидело так неловко, что его хотелось снять. Она зачем-то вспомнила, как Назар обнимал её, когда она увидела в разбившемся зеркале Небесный поезд. Такие тёплые, заботливые руки. Такое родное лицо. Неужели она больше никогда его не увидит?..
Дойдя до креста, Мила схватилась двумя руками за фигурную вязь на его поперечной перекладине (латунь кольца легонько звякнула о железо) и, опершись на неё, стала смотреть туда, где над тёмным лесом, в который упирались холмы, дрожала в небе светлая полоса. В ясные июньские ночи она вообще не исчезала, так что местные ребята шутили: мол, у них здесь тоже есть свои белые ночи, как в Санкт-Петербурге, только маленькие.
Но вдруг эта светлая полоса в небе начала стремительно менять свой цвет: из тёмно-голубой стала палевой, потом бледно-розовой и, наконец, заполыхала яркими кровавыми оттенками. Будь время ближе к рассвету, Мила решила бы, что это восходит солнце, ведь восток действительно находился в той стороне. Но сейчас только полночь, и до рассвета ещё как минимум три часа. А это значит, что…
По тёмному небу, сверкая и грохоча, прямо на неё мчался Поезд. И теперь это было наяву. Чёрная махина двигалась стремительно, как туча в грозу, а из-под огромных колёс разлетались в разные стороны алые искры. Мила крепко, до боли, вцепилась обеими руками в ржавое железо и изо всех сил навалилась на крест. «Стрелка! Переведи стрелку!» — вспомнился отчаянный голос проводницы из того видения.
— Я не знаю, что ты такое, — бормотала Мила, обращаясь к кресту. — Но если тоже оттуда, с той стороны, пожалуйста, помоги мне! Мне нужно перевести стрелку! Стрелку! Перевести! Пожалуйста…
Кольцо на её пальце стало горячим, а руки словно прилипли к железу: теперь она не смогла бы разжать их, даже если бы захотела. Мила с ужасом и восхищением смотрела на чёрную громаду Поезда, несущегося навстречу. Вдруг алые искры, летящие из-под его колёс, полыхнули особенно ярко, словно машинист неожиданно попытался затормозить. Столб белого пламени поднялся к небесам, и холмы осветились как днём. Сверху хлынули потоки яркого света — рядом в зените застыли солнце и луна. Под их лучами сразу заблестела река, раскрылись цветы на холмах, проснулись птицы и бабочки. А в небе, обрамляя два светила, словно бриллиантовое ожерелье, сверкали большие яркие звёзды. Полночь и полдень соединились в этот священный час.
И Мила вдруг закричала — изо всех сил, но не слыша своего голоса:
— Я люблю тебя, Назар! Люблю!!! И всегда буду ждать!
Железная вязь под её руками хрустнула и обломилась. Девушка с размаху полетела вниз, на кучу камней. Она ещё видела, как гаснет небо, исчезают светила и звёзды, а тяжёлая туча Поезда растворяется в пространстве, превращаясь в клочья тумана. А потом её сознание погасло так же, как погас за несколько секунд до этого магический столб белого огня.
В это время на другом конце разлома на мягких листьях луговой земляники лежали рядом два рыцаря. Руки их были по-прежнему крепко сомкнуты, а глаза закрыты. Ночь стремительно двигалась к рассвету.
Оба рыцаря решительно поднялись.
— Прости, Сэм, — сказал Итиль. — Ты сделал всё, что мог, теперь наша очередь.
Глаза менестреля сверкнули лихорадочным блеском, в котором смешались надежда и отчаяние. Однако появившаяся на его губах улыбка, была бодрой и беспечной, как всегда.
— Вы придумали, как заткнуть эту дыру? Да? Тогда идите уже скорее!
На прощание Семён горячо обнял их обоих, а когда Итиль и Лас вышли из палатки, тайком перекрестил вслед. Он всё понял.
Часть 10
Выйдя из «капитанской» палатки, Лас и Итиль направились туда, где река делала крутой поворот, а холмы упирались в сосновый лес, растущий по другую сторону большого оврага. Именно здесь, если верить карте, начинался и геологический разлом — трещина в карстовых породах. Проходя через все холмы горизонтально, параллельно реке, этот разлом оканчивался там, где сейчас торчал из земли наполовину откопанный крест с маковки старинной часовни. Сама часовня находилась где-то посередине.
Друзья уже не сомневались, что раньше она служила вокзалом для Небесного поезда. Почему ветка этой странной железной дороги проходила именно здесь и почему теперь вокзал разрушен, а станция закрыта, не знал, наверное, никто. Но эльфы уже убедились в том, что городские легенды возникли не на пустом месте, а доискиваться причин им совсем не хотелось. Есть такие двери, куда заглядывать нельзя. Есть такие тайны, о которых лучше не спрашивать. И поэтому будет хорошо, если всё просто вернётся на круги своя: Небесный поезд должен держать свой путь по небесным мирам, среди живых ему делать нечего.
Миновав открытое пространство и добравшись до последнего холма, ещё не поросшего деревьями, друзья взобрались наверх и присели на пологий склон, обращённый к лесу. Июньские ночи светлые, но здесь, рядом с тёмным лесом и оврагом, холмы тоже окутывала непроглядная темнота. Иногда на фоне неба бесшумно проносились летучие мыши, в мягком густом земляничнике сонно копошились июньские жуки. Реку отсюда почти не было видно, лишь несколько дрожащих огоньков в отдалении указывали место, где на другом берегу расположились рыбаки или туристы.
— Помнишь, мы тогда как раз стояли лагерем там внизу, — сказал вдруг Лас, вспомнив о своём первом лете с эльфами.
— Да, чуть подальше, у самого поворота реки, — задумчиво откликнулся Итиль. — Если бы мы знали, что это за место!
Лас вздохнул. В то время он искренне верил, что ему под силу изменить мир, лишь бы рядом были дорогие друзья и прекрасная наставница. А теперь, хотя его магические умения сильно выросли с тех пор, он совсем не уверен в том, что у них всё получится. Итиль, почувствовав эту мысль, ободряюще положил руку ему на плечо. Он тоже не был уверен в этом, но глаза его сейчас сияли так ярко, что Лас улыбнулся.
— Мне кажется, мы приняли правильное решение, — сказал Итиль. — Однажды Незабудка уже была здесь. Она знает, как сюда войти, значит, должна знать и то, как выйти отсюда. Её дом там, по ту сторону зеркала. В этом мире она не останется. Хотя, возможно, нам с тобой это уже не поможет…
— Тебе жалко? — спросил Лас, придвигаясь ближе. Итиль грустно усмехнулся.
— Жалко, конечно. Дядя грант получил. Большое исследование, совместное с Гарвардом, где он раньше работал. А его пассия Кейт уже ждёт нас всех в гости. Я хотел, как закончится экспедиция, выпросить у Леди Анны отпуск, чтобы махнуть с моими в Америку. И ещё… хотел, наконец, сделать Алиэ предложение. Думал, как закончится это всё, так сразу… А сейчас даже думаю, прямо завтра бы сказал, чего откладывать.
— Вот здорово! — обрадовался Лас. — А знаешь… — он немного помолчал и смущённо хихикнул. — Меня тоже на свадьбу пригласили!
— Да ну?
— Бабушка Милы и Ларион Витальевич решили расписаться. Они девочку берут из детдома, там столько бумаг нужно, ужас. И чтобы семья была. А Мила говорит, что девчушка — вылитая она: такая же рыженькая и с веснушками. Сейчас они к ней только в гости ходят, а как свадьбу сыграют, сразу подадут документы на опеку.
— Вот это новости! Мила, наверное, рада?
— Не то слово! Она так этого ждала, всегда хотела сестрёнку. И дядька Ларион ей теперь как отец. Говорила мне, вот закончится экспедиция, сразу поедем вместе в Калугу на свадьбу.
Друзья снова замолчали. Каждый понимал: сейчас между этим, таким обычным в другой ситуации будущим и их настоящим пролегает пропасть. Их родные и друзья ничего не знают, и это правильно. О таких вещах не говорят. Машинист Небесного поезда никого не предупреждает заранее…
— Лас, извини за глупый вопрос, — вдруг сказал Итиль. — Тебе Мила нравится?
Эльфёнок невольно вздрогнул и смущённо завозился в земляничнике.
— Вот уж правда, глупый вопрос! — пробормотал он.
Но Итиль был настойчив.
— Мне кажется, что твоя Владычица могла бы сделать для тебя исключение и подарить второй шанс.
— Почему? — удивился Лас.
Эльфы ничего не забывают, и в любви у них может быть только одна попытка. Всё это время Лас честно старался забыть Нику и уже смирился с тем, что у его чувства нет будущего. Они с детства были друзьями, но этого оказалось слишком мало. Их судьбы разошлись, когда Ника решила навсегда отказаться от магии. Её страх был таким сильным, что их детская дружба и те тёплые чувства, которые она когда-то питала к нему, просто не выдержали. Лас ничего не мог с этим поделать, но всё-таки не допускал даже мысли, что в его жизни может появиться другая девушка.
Однако Итиль смотрел на него так, словно нужно было немедленно принять какое-то решение. Конечно же, он завёл этот разговор не из любопытства, причина была гораздо серьёзнее.
— Потому что ты как солнце, ты нужен людям. Я давно заметил, что ты нравишься Миле. Может, она сама себе в этом не признаётся, но переживает за тебя так, как можно переживать только за человека, который очень дорог.
Лас, вздохнув, посмотрел на небо. Там, в бархатной чернильной глубине, сияли яркие звёзды. Отсюда, вдалеке от огней и рядом с тёмным лесом, их было видно очень хорошо. Наверное, так же ярко должны сиять сейчас и их сердца: для того, чтобы оба рыцаря смогли высвободить всю свою магическую силу без остатка, на сердце не должно быть ни пятнышка. Никакой грусти, никаких сомнений, только твёрдая решимость и вера в завтрашний день. Только так они смогут сделать то, что задумали.
— Ты сказал это потому, что завтра…
— Да. Но сейчас исполняется всё, что мы храним в своём сердце. Всё самое тайное выходит наружу. Думаю, это подходящий момент.
— Тогда… — Лас задумался.
Сидя на этом холме, в буквальном смысле на пороге смерти, он вдруг понял, что очень ценит жизнь и отчаянно не хочет с ней расставаться. Если Итиль, наконец, победил свой страх и решился сделать Алиэ предложение, неужели он сам даже не попытается иначе взглянуть на этот мир? Прошлое ушло, реально только настоящее. Поэтому его сердце должно принадлежать тем, кто поддерживает его именно сейчас, в этот самый момент. Таков закон жизни: цветы всегда тянутся навстречу солнечному свету.
В памяти возник образ Милы, как он видел её вчера. Яркие веснушки, похожие на блестящие монетки; выбившись из-под косынки, трепещет у виска рыжий локон. Её глаза — цвета диких трав, в них тайна, которую Владычица Йаванна вложила в каждое своё творение. Лас вспомнил жёлтые цветы, которые подарила ему Мила после их знакомства на Куликовом Поле. Вспомнил земляничный чай и мешочек сушёных ягод, которые она вложила в его ладонь, прощаясь на вокзале в Калуге. Её ласковые пальцы, вытирающие сажу с его лица, и тёплые плечи в ту ночь, когда она увидела в зеркале Небесный поезд. Мила… Неужели новое чувство к ней и в самом деле уже давно росло в его сердце, отчаянно пробиваясь сквозь сухую листву несбывшейся любви?
Это действительно великий дар Владычицы — и солнечный эльф Лас-эл-Лин принимает его!
…гдe-то в далёких мирах перевернулась страница Книги Жизни…
Лас в темноте нашёл руку друга и благодарно сжал его ладонь.
— Я хотел бы её защитить. Ей будет больно, если это случится…
Итиль ответил таким же тёплым и благодарным пожатием. Не размыкая рук, они встали и, повернувшись в сторону леса, замерли в ожидании. Из глубины чёрного пространства им навстречу уже мчался Небесный поезд.
Часть 11
Когда Мила встретила Семёна, была уже почти полночь.
Ей очень хотелось скорее увидеть Назара, который должен был давно вернуться из города. Но вечером она решила, что сейчас друзья наверняка обсуждают сложившуюся ситуацию, поэтому, не желая им мешать, сосредоточилась на выполнении своих обязанностей по лагерю. И только к ночи, когда студенты были накормлены и разогнаны по палаткам спать, посуда перемыта, а инвентарь разложен по местам, Мила нашла Семёна. Опершись рукой о самодельный шлагбаум, он в одиночестве стоял на краю лагеря и смотрел на тёмную реку. Лицо его было серьёзным, как никогда, а обычно весёлый и лукавый взгляд — очень печальным.
Едва заметив Милу, он сказал:
— Такая невезуха нам с тобой. Ждать и догонять — хуже всего.
С первых же слов Семёна Мила почувствовала, что у неё упало сердце. Назар и Ярослав ушли останавливать Небесный поезд. Сейчас они где-то поблизости, на этих холмах, но где? Расстояние слишком большое, и для того, чтобы всё здесь обойти, потребуется два или даже три часа, а у неё осталось всего пятнадцать минут до полуночи. Впрочем, если бы Мила вдруг успела найти друзей, что дальше? Помочь им она всё равно не сможет, а помешать — запросто.
Мила вдруг вспомнила, как весной они втроём возвращались домой после пожара. Это было первое серьёзное дело, где она выступала в качестве ведьмы-предсказательницы. Ответственное задание, от которого зависели чужие жизни. Тогда она впервые работала в паре со своим наставником и использовала для связи с ним магический передатчик. Она так сильно волновалась! А Назар просто шёл домой, и по его беспечному виду совсем нельзя было сказать, что ещё совсем недавно он вытаскивал из огня подростка. Они с Ярославом разговаривали о чём-то своём, музейном, смеялись, их глаза блестели, а улыбки сияли радостью. В голове у Милы это никак не связывалось с образом настоящих магов, героев и спасителей мира. Потому что так действительно не бывает.
От этого осознания ей вдруг стало по-настоящему страшно. Вот, например, Владимир Васильевич, «главный по тарелочкам», назвал бы это всё игрой и глупостью. А Юля сегодня чуть не утонула. Да и сам он может не дожить до утра. Впрочем, ещё неизвестно, каким оно будет для них — это утро, если два отчаянных волшебника не сумеют остановить Поезд смерти…
Эти мысли пронеслись в голове за секунду. Но Миле казалось, что она долго спала и проснулась только сейчас, услышав голос менестреля:
— От меня уже ничего не зависит. Но ты — другое дело.
Она даже не догадывалась, что Семён имел в виду. Знал ли он то, чего не знала она? Или просто решил подбодрить девушку в своей обычной манере? Семён не обладал пророческим даром, но иногда его слова звучали как предсказания. В любом случае, ему следовало верить, особенно сейчас, когда он так серьёзен.
Поэтому Мила просто кивнула и, повернувшись, зашагала вверх по тропинке — туда, где вчера вечером Ярослав пел ей свою балладу про Небесный поезд. Зачем она шла туда? Могла ли в действительности что-то изменить? Внутри было пусто и тоскливо. Ей даже не хотелось прибегать к помощи магии и активировать пророческий дар: она и так знала, что сейчас должно произойти.
Что случается с теми, кто решился встать на пути у судьбы? С теми, кто дерзнул бросить вызов самой смерти?
Когда на фоне ночного неба показался чёрный силуэт торчащего из земли креста, Мила сняла с шеи кольцо, подаренное её другом и наставником, и, оборвав шнурок, надела на безымянный палец правой руки. Это было самое удобное положение, на других пальцах кольцо сидело так неловко, что его хотелось снять. Она зачем-то вспомнила, как Назар обнимал её, когда она увидела в разбившемся зеркале Небесный поезд. Такие тёплые, заботливые руки. Такое родное лицо. Неужели она больше никогда его не увидит?..
Дойдя до креста, Мила схватилась двумя руками за фигурную вязь на его поперечной перекладине (латунь кольца легонько звякнула о железо) и, опершись на неё, стала смотреть туда, где над тёмным лесом, в который упирались холмы, дрожала в небе светлая полоса. В ясные июньские ночи она вообще не исчезала, так что местные ребята шутили: мол, у них здесь тоже есть свои белые ночи, как в Санкт-Петербурге, только маленькие.
Но вдруг эта светлая полоса в небе начала стремительно менять свой цвет: из тёмно-голубой стала палевой, потом бледно-розовой и, наконец, заполыхала яркими кровавыми оттенками. Будь время ближе к рассвету, Мила решила бы, что это восходит солнце, ведь восток действительно находился в той стороне. Но сейчас только полночь, и до рассвета ещё как минимум три часа. А это значит, что…
По тёмному небу, сверкая и грохоча, прямо на неё мчался Поезд. И теперь это было наяву. Чёрная махина двигалась стремительно, как туча в грозу, а из-под огромных колёс разлетались в разные стороны алые искры. Мила крепко, до боли, вцепилась обеими руками в ржавое железо и изо всех сил навалилась на крест. «Стрелка! Переведи стрелку!» — вспомнился отчаянный голос проводницы из того видения.
— Я не знаю, что ты такое, — бормотала Мила, обращаясь к кресту. — Но если тоже оттуда, с той стороны, пожалуйста, помоги мне! Мне нужно перевести стрелку! Стрелку! Перевести! Пожалуйста…
Кольцо на её пальце стало горячим, а руки словно прилипли к железу: теперь она не смогла бы разжать их, даже если бы захотела. Мила с ужасом и восхищением смотрела на чёрную громаду Поезда, несущегося навстречу. Вдруг алые искры, летящие из-под его колёс, полыхнули особенно ярко, словно машинист неожиданно попытался затормозить. Столб белого пламени поднялся к небесам, и холмы осветились как днём. Сверху хлынули потоки яркого света — рядом в зените застыли солнце и луна. Под их лучами сразу заблестела река, раскрылись цветы на холмах, проснулись птицы и бабочки. А в небе, обрамляя два светила, словно бриллиантовое ожерелье, сверкали большие яркие звёзды. Полночь и полдень соединились в этот священный час.
И Мила вдруг закричала — изо всех сил, но не слыша своего голоса:
— Я люблю тебя, Назар! Люблю!!! И всегда буду ждать!
Железная вязь под её руками хрустнула и обломилась. Девушка с размаху полетела вниз, на кучу камней. Она ещё видела, как гаснет небо, исчезают светила и звёзды, а тяжёлая туча Поезда растворяется в пространстве, превращаясь в клочья тумана. А потом её сознание погасло так же, как погас за несколько секунд до этого магический столб белого огня.
В это время на другом конце разлома на мягких листьях луговой земляники лежали рядом два рыцаря. Руки их были по-прежнему крепко сомкнуты, а глаза закрыты. Ночь стремительно двигалась к рассвету.
