— Хорошо, — пообещала Мартышка. — Я к вам ещё приду?
— Ты спрашиваешь? — ухмыльнулась девчонка.
Гарри глянул на Рыцаря. Тот, вроде бы, снова мигнул.
— Не-а. Я вам это просто так — сообщаю.
И они рассмеялись — все вместе.
Рыцарь поднял Гарри на плечи и повёз, раскачиваясь, словно высокая мачта, — прямо к пересохшему морю Снейпа.
Он немного устал, и пел теперь всё тише, даже немного печальнее:
Пусть мой белый саван усыплет тис —
Вот просьба последнего дня,
Потому что мою смертную роль
Не сыграет никто за меня.
Но Гарри всё равно очень понравилось.
* * *
Когда я был совсем уж мальчишкой —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Мелочь была мне только игрушкой,
А дождь (посмотрите!) всё льёт и льёт.
Когда я вступил во владения взрослых, —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Повесил замки от соседей недобрых,
А дождь (посмотрите!) всё льёт и льёт.
Когда я — увы! — обзавёлся женой, —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Никогда не хотел возвращаться домой,
А дождь (посмотрите!) всё льёт и льёт.
Когда жизнь меня уложила в постель, —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Из головы моей так и не выдуло хмель,
А дождь (посмотрите!) всё льёт и льёт.
И пускай этот мир зародился давно, —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Моя песенка спета уже всё равно,
Хей-хо, хей-хо и хо-хо-хо-хо!
— Хо-о-о-о, — протяжно исчезало в груди Рыцаря эхо, и доспехи шагали обратно на постамент, — хо-хо-о-о!.. — раскатилось в последний раз и умолкло.
А Рыцарь, ещё один добрый друг, замер перед Гарри с опущенными плечами. Он был похож на большую игрушку, растратившую завод, только вот он — не игрушка. Гарри знал это наверняка. Ведь Гарри водил его по замку за палец, Гарри слушал его шутливые песенки, Гарри взбирался ему на плечи и хохотал! Разве можно, чтобы так хорошо — с теми, кто без души?
— Вы живее живых, мистер, сэр! — утешил он напоследок и погладил тёплый металлический бок. — Я обязательно вас навещу!
Из-под массивного сапога выполз тускло мигающий светлячок, и Гарри спрятал его в карман. А затем поскакал вприпрыжку вдоль полутёмного коридора, напевая себе под нос, подмурлыкивая:
Этот мир зародился давно,
А я спою песенку всё равно!
Хей-хо, хей-хо и хо-хо-хо-хо!
Ах, до чего любопытным был тот волшебник!
Гарри даже разинул рот.
— Дуэль! — продолжал реветь он, словно рассерженный лев. — Дуэль, Снейп!
— Ух ты-ы-ы! — протянул Макаронина в самое ухо. — Теперь что-то будет!
И Гарри стал ждать это «что-то» с ребяческим нетерпением. Теперь его макушка возвышалась над пуффендуйцами, словно травинка среди подстриженного газона.
Тем временем за преподавательским столом Северус донёс чашку до рта. Весь Большой зал глядел на него выжидающе, а Виндтакер от нетерпения даже дрожал.
— Вы с ума сошли? — наконец выдавил из себя зельевар.
— Дуэль, Снейп!
— Вы отдаёте себе отчёт, что…
Но тут ему пришлось отшатнуться, так как в лицо полетела перчатка. Она была промокшей насквозь, впрочем, как и сам волшебник, и громкое «блюмп!» разрезало тишину зала. Не без изумления Снейп наблюдал, как перчатка уходит на дно блюда, а по его отутюженной мантии сползает овсянка.
— ДУЭЛЬ! — повторил этот умалишённый, сверкая глазами.
Кто-то схватил Северуса за рукав, не дав выдернуть палочку, и тогда он, свирепый донельзя, перегнулся через обеденный стол и зашипел, как змея:
— Время и место, Виндтакер.
Чародей между тем ни капельки не испугался. Он и сам-то выглядел ого-го с его большими плечами и пламенем вместо волос — Виндтакер был ослепительно рыжим.
— Завтра в полдень, — заключил он.
— Где?
— На квиддичном поле.
— Это вам не арена! — возмутилась МакГонагалл, всё ещё державшая Снейпа. — Вразумите их, Альбус, — с надеждой обернулась она к директору.
Но Дамблдор внимательно смотрел на спорщиков и, кажется, не собирался хоть что-то менять. Переведя взгляд с Виндтакера на Снейпа, он лишь коротко поинтересовался:
— Северус? — словно спрашивая у того разрешения.
— Да, директор.
— В таком случае, мистер Виндтакер, Хогвартс будет рад разместить вас до завтрашнего дня, — сказал волшебник негромко в своей полушутливой манере, но ученики в зале расслышали все слова до единого. — А сейчас, прошу, присоединяйтесь к нам! Знаете, один мой знакомый говорит, что нет места в мире, где овсяная каша вкуснее, чем в Хогвартсе…
— И бесстыже врёт, — поморщилась Зверь, уныло зачёрпывая ложку и переворачивая её для наглядности: каша сползла на тарелку с громким неприличным «чпок!».
Гарри хихикнул и попробовал это повторить.
Виндтакер уселся за преподавательский стол (подальше от Снейпа), взмахом палочки высушил свою мантию и шевелюру, и завтрак мало-помалу возобновился.
В целом, все остались очень довольны, хотя и боялись возбуждённо галдеть — никто не хотел попасть Снейпу под горячую руку. А сомневаться не приходилось: зельевар разве что не дымился, сжав губы в нитку, да и МакГонагалл рядом с ним едва ли была приветливей.
— Вот это да-а! — мечтательно тянул Макаронина после каждой ложки. — Вот э-это да-а!
— Надеюсь, он его хорошо помутузит, — поддержала Зверь.
— Не думаю, что это забавно.
Все вылупились на Анну, будто она ляпнула несусветную чушь. Ничего себе! Главная зачинщица приключений да с такими словами — дуэль ей, видите ли, не нравится.
— Ну ты совсем? — покрутил Синьор у виска. — Это ж какое зрелище!
— Это ты совсем, — покрутила Анна ухо Синьора. — Магическая дуэль у взрослых заканчивается просто ужасно.
— Это как же?
— Смертью обычно.
Ложки перестали стучать, и только от Гарри снова послышалось «чпок». Он извинился и покраснел, как майская розочка.
— Хотя и существует запрет на использование тёмных искусств, — продолжила девочка, — сильный волшебник может одним экспеллиармусом свернуть шею.
— Да ты врёшь, — неуверенно заключил Макаронина, толкая сестру, ничего, в общем-то, не замечая. — Делать им нечего — убиваться!
— Я на четвёртом курсе, я больше тебя знаю, — надулась Анна.
— Ну поистекают немножко кровью…
— Замолчи.
— Руки-ноги там поотрывают…
— Закрой рот, эй! — внезапно шикнула Зверь, округляя глаза.
И кто-то задёргал Макаронину за рукав, право слово, как ненормальный!
— Дамблдор бы не позволил убить нашего зельевара, — заключил Синьор наконец.
Ему даже показалось, что все притихли из уважения. А на самом-то деле…
— Благодарю за веру в меня, мистер Олдфорд, — послышался вкрадчивый голос прямо за его спиной, и Макаронина разом позеленел и едва проглотил изумлённое «ах!». — Надеюсь, вы с такой же уверенностью напишите сегодня лабораторную по зельям. Я прав?
Все Неслабоки уткнулись в свои тарелки и молча заработали ложками, чтобы не попасться преподавателю на крючок — Снейп явно искал кого-нибудь, надеясь отвести душу.
А вот у Макаронины выбора не оставалось, и он оглянулся бесстрашно (только колени дрожали):
— Д-да, сэр.
Снейп же стоял позади, сложив руки, похожий на ворона, и некоторое время сверлил ученика взглядом. От этого было не по себе, и вскоре практически весь пуффендуйский стол замолчал и сконфузился.
— Как и мистер Вуд, я полагаю, — вдруг добавил Снейп.
А Индюк, и без того сегодня мрачный, посерел ещё больше. Зельевар на него даже не посмотрел, а так — упомянул вскользь, и это больше походило на угрозу, чем выпад в сторону Макаронины.
После того, как Снейп покинул Большой зал, скисшие было Неслабоки снова воспрянули духом.
— Мда-а, — сочувственно вздохнул Синьор, когда они отправились за учебниками, — теперь-то Индюку до конца школы на отработки к Снейпу ходить.
— Бедняга!
— А почему? — любопытно встрял Гарри.
— Так ведь Виндтакер — Индюшкин дядя.
— Не повезло человеку, а? — но звучало это так, словно Зверь очень радовалась: едва ли проблемам друга, но точно — дуэли. — Славная должна быть драка, а?
— Не помолчать бы тебе, а? — обиделся всё же Индюк.
Он только что их нагнал и шёл позади хмурее осенней тучи.
— Дядя у меня, в целом, хороший, но чокнутый, — объяснил он всем позже, в гостиной. — Снейп его работу раскритиковал, знали?
— В «Вестнике зельевара»? — уточнила Анна к удивлению многих.
— А ты откуда?..
— А она выписывает — семью позорит, — заявил Макаронина, корча рожу. — У неё дома уже целый сундук…
— Т-ш-ш! — одёрнула Анна, а Синьор показал язык. — Ты меня извини, Индюк, но дядя твой ещё напыщеннее тебя.
— Я не напыщенный!
— А ещё ты сутулый, — вставила Зверь, и все покивали, словно это что-то доказывало.
— Да где вы видели сутулых индюков?
— Везде! Везде, тебе говорят!..
Тем временем Гарри пережевал печенье, которым ему снова забили рот. Ему было не очень понятно, почему все так боятся каких-то там отработок, и он скорее радовался тому, что в Хогвартсе будет веселье, нежели сочувствовал проблемам Индюшки.
На стенах гостиной плясали солнечные блики, шторку, отделявшую Неслабок от всех остальных, шевелил ветерок — пуффендуйцы раскрыли окна, и с улицы тянуло запахами первых цветов. Замечательно!
Было.
Пока один из портретов не крикнул:
— Мистер Вуд! — а затем не дал такого звонкого петуха, что закашлялся. — Вуд, Грегори!
— Я здесь, — отозвался Индюк и выкатился из-за шторки.
Гарри невольно заметил, что мальчишка, и без того крохотный и худой, скукожился ещё больше. Все Неслабоки тут же повысовывали носы из укрытия и навострили уши: они напомнили Гарри стайку любопытных зверей.
— К директору, мистер Вуд, — вполне дружелюбным тоном, поглаживая свои усы-щётки, сообщил волшебник с портрета. — И побыстрее: вас ожидает дядя.
— Ух! — не вытерпел Макаронина. — Что-то будет!
— А меня ожидают? — встрял Гарри.
Человек почесал задумчиво брюхо, но вспомнил:
— Гарри Поттер?
— Ага, — кивнула Мартышка.
— Тогда директор просил передать, что ты можешь зайти попрощаться со Шляпой, если тебе так хочется.
Гарри развеселился: ему нравилось общаться с ворчливой старушкой, которая, к тому же, пообещала разжиться зайцами, пока будет отлёживаться на пляже.
— Наверное, он хочет меня в секунданты, — всё желтел и желтел бедный Вуд, пока они с Гарри плелись вверх по лестнице. — Ведь на дуэли нужны секунданты, ты знал?
— Они секут волшебников, если те трусят? — предположил маленький Гарри, проходя сквозь какое-то привидение и начиная дрожать. — Ну, подгоняя?
Грегори представил себе во всех красках, как ему дают в руки плеть, и он лупит по очереди то дядю, то Снейпа, и оба они не хотят идти драться, а затем и вообще — плачут и обнимаются. А потом вместе режут Индюка на кусочки и варят лучшее в мире зелье.
Кошмар какой! Тихий ужас!
— Нет! — позеленел Вуд и схватился за волосы. — От слова «секунда»! Секунда — секундант!
— Как жаль, — искренне расстроился Гарри (ему показалось, что было бы весело). — А что они тогда делают?
— Они считают шаги и время, а потом уносят тела, — убеждённо заявил Индюк, весь нахохлившись от испуга, — или что-то в этом роде.
— А можно наоборот: считать тела, а уносить время?
— Едва ли…
— А ты кого понесёшь?
— Себя, — без тени сомнения кивнул Грегори, уже подходя к горгулье. — Себя в первую очередь.
Индюк ссутулился, сунув руки в карманы, и пробурчал, что его вызывали к директору: горгулья тут же отступила, словно живая, и дети дружно прыгнули на одну из ступенек.
Пока они ехали, Вуд совсем скис, и Гарри даже немного проникся:
— Не бойся, — посоветовал он, робко заглядывая другу в глаза, — может, ты понесёшь себя не в первую очередь, а во вторую.
* * *
Пока малыш Гарри прощался со Шляпой, а Индюк — с мирным существованием, взрослые разрешили дела и расстались. Дамблдор кивнул мистеру Виндтакеру — заметно повеселевшему! — Виндтакер кивнул Дамблдору, и дверь в кабинет дважды хлопнула: это Индюк неуклюже на неё навалился. Гарри даже подумалось: «может, обморок?»
Но директор весело ему подмигнул.
— Не волнуйся за мистера Вуда, Гарри. Это хороший опыт.
Мартышка сунула Шляпу в коробку (её должны были вскоре забрать) и обернулась:
— А не опасно?
— Только не для нашего юного друга! — заверил Дамблдор без раздумий. — У него нет причин для страха, мальчик мой.
— Правда?
— Конечно.
— Тогда и я могу быть секундантом, сэр? — спросила Мартышка с восторгом.
Дамблдор обернулся не сразу, а только когда отыскал нужную книгу на полке. Пока он водил пальцем по разным форзацам, борода его раскачивалась взад-вперёд. В такие моменты Гарри казалось, что она похожа на перевёрнутый айсберг. А может, на вьюгу.
На что-то холодное и смешное.
— Секундантом кого, мальчик мой? — переспросил директор, снова опустившись за стол. Глаза его смотрели поверх очков, а лицо слегка улыбалось. — Боюсь, профессор Снейп уже выбрал профессора МакГонагалл, а мистер Виндтакер — твоего друга…
— Секундантом секунданта, — перебил Гарри, не сомневаясь.
Дамблдор замер, словно что-то обдумывая, и его тонкие пальцы постучали по одной из страниц.
— Что ж… — протянул директор, — а ведь это возможно…
Но вдруг Гарри заметил нечто ужасно странное: раскрытая книга попыталась тяпнуть Дамблдора за палец, словно собака. Из белых страниц она отрастила зубы и неприветливо клацнула.
— Ой, — предупредила Мартышка, — кусается!
Директор не шевельнулся: лишь стукнул странице по носу, и та прекратила. У Гарри глаза разгорелись — так захотелось ему подержать эту книжку!
— Можно мне, сэр?
— Думаю, нет правила, которое бы это запрещало.
Мартышка тут же потянулась к раскрытому фолианту. Дамблдор понял, что запоздалый ответ никогда не успеет вовремя, но не стал расстраивать Гарри — поставив его на кресло, он придвинул книгу поближе к мальчишке, и даже Шляпа заинтересованно наклонилась вперёд и поднялась из коробки.
— Здесь говорится, как должна проходить дуэль, — объяснил старый волшебник.
— А почему книга такая вредная? — поинтересовался маленький Гарри, вовремя убрав палец — страница опять отрастила зубы.
— Редкая дуэль бывает полезной, мальчик мой. Это то, что необходимо знать секундантам…
— А секундантам секундантов?
Тем временем глаза Дамблдора уже знакомо искрились:
— А им и вовсе — в первую очередь, — сказал он и заговорщицки подмигнул.
И Гарри подумал опять, в незнамо который раз: «Кажется, что-то будет!»
* * *
Из-за угла вытянулась рука, похожая на воронью лапу, и схватила Гарри за шиворот.
— Ой! — испугалась Мартышка и завертелась.
— Надо же! — обрадовался тем временем Виндтакер, своим длинным носом почти упираясь мальчишке в лицо. — Шрам настоящий!
— Я его нарисовал, — соврал из вредности Гарри: ему надоело, что все шрамом интересуются. — Хотите, и вам намалюю, сэр?
Виндтакер хмыкнул и распрямился, приглаживая свою шевелюру слева направо: огненные кудри вначале послушались, а затем снова распались и полезли в глаза; Гарри настороженно наблюдал за волшебником снизу вверх и не знал, нравится тот ему или нет.
— Я не представился, — сказал чародей, всё ещё любопытно поглядывая на молнию. — Оливер Виндтакер, зельевар.
Волшебник ждал ответа, но Гарри почему-то насупился, словно его обидели.
— Ты спрашиваешь? — ухмыльнулась девчонка.
Гарри глянул на Рыцаря. Тот, вроде бы, снова мигнул.
— Не-а. Я вам это просто так — сообщаю.
И они рассмеялись — все вместе.
Рыцарь поднял Гарри на плечи и повёз, раскачиваясь, словно высокая мачта, — прямо к пересохшему морю Снейпа.
Он немного устал, и пел теперь всё тише, даже немного печальнее:
Пусть мой белый саван усыплет тис —
Вот просьба последнего дня,
Потому что мою смертную роль
Не сыграет никто за меня.
Но Гарри всё равно очень понравилось.
* * *
Когда я был совсем уж мальчишкой —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Мелочь была мне только игрушкой,
А дождь (посмотрите!) всё льёт и льёт.
Когда я вступил во владения взрослых, —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Повесил замки от соседей недобрых,
А дождь (посмотрите!) всё льёт и льёт.
Когда я — увы! — обзавёлся женой, —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Никогда не хотел возвращаться домой,
А дождь (посмотрите!) всё льёт и льёт.
Когда жизнь меня уложила в постель, —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Из головы моей так и не выдуло хмель,
А дождь (посмотрите!) всё льёт и льёт.
И пускай этот мир зародился давно, —
Хей-хо, ливень — всю ночь напролёт! —
Моя песенка спета уже всё равно,
Хей-хо, хей-хо и хо-хо-хо-хо!
— Хо-о-о-о, — протяжно исчезало в груди Рыцаря эхо, и доспехи шагали обратно на постамент, — хо-хо-о-о!.. — раскатилось в последний раз и умолкло.
А Рыцарь, ещё один добрый друг, замер перед Гарри с опущенными плечами. Он был похож на большую игрушку, растратившую завод, только вот он — не игрушка. Гарри знал это наверняка. Ведь Гарри водил его по замку за палец, Гарри слушал его шутливые песенки, Гарри взбирался ему на плечи и хохотал! Разве можно, чтобы так хорошо — с теми, кто без души?
— Вы живее живых, мистер, сэр! — утешил он напоследок и погладил тёплый металлический бок. — Я обязательно вас навещу!
Из-под массивного сапога выполз тускло мигающий светлячок, и Гарри спрятал его в карман. А затем поскакал вприпрыжку вдоль полутёмного коридора, напевая себе под нос, подмурлыкивая:
Этот мир зародился давно,
А я спою песенку всё равно!
Хей-хо, хей-хо и хо-хо-хо-хо!
Глава четвёртая - Секундант секунданта
Ах, до чего любопытным был тот волшебник!
Гарри даже разинул рот.
— Дуэль! — продолжал реветь он, словно рассерженный лев. — Дуэль, Снейп!
— Ух ты-ы-ы! — протянул Макаронина в самое ухо. — Теперь что-то будет!
И Гарри стал ждать это «что-то» с ребяческим нетерпением. Теперь его макушка возвышалась над пуффендуйцами, словно травинка среди подстриженного газона.
Тем временем за преподавательским столом Северус донёс чашку до рта. Весь Большой зал глядел на него выжидающе, а Виндтакер от нетерпения даже дрожал.
— Вы с ума сошли? — наконец выдавил из себя зельевар.
— Дуэль, Снейп!
— Вы отдаёте себе отчёт, что…
Но тут ему пришлось отшатнуться, так как в лицо полетела перчатка. Она была промокшей насквозь, впрочем, как и сам волшебник, и громкое «блюмп!» разрезало тишину зала. Не без изумления Снейп наблюдал, как перчатка уходит на дно блюда, а по его отутюженной мантии сползает овсянка.
— ДУЭЛЬ! — повторил этот умалишённый, сверкая глазами.
Кто-то схватил Северуса за рукав, не дав выдернуть палочку, и тогда он, свирепый донельзя, перегнулся через обеденный стол и зашипел, как змея:
— Время и место, Виндтакер.
Чародей между тем ни капельки не испугался. Он и сам-то выглядел ого-го с его большими плечами и пламенем вместо волос — Виндтакер был ослепительно рыжим.
— Завтра в полдень, — заключил он.
— Где?
— На квиддичном поле.
— Это вам не арена! — возмутилась МакГонагалл, всё ещё державшая Снейпа. — Вразумите их, Альбус, — с надеждой обернулась она к директору.
Но Дамблдор внимательно смотрел на спорщиков и, кажется, не собирался хоть что-то менять. Переведя взгляд с Виндтакера на Снейпа, он лишь коротко поинтересовался:
— Северус? — словно спрашивая у того разрешения.
— Да, директор.
— В таком случае, мистер Виндтакер, Хогвартс будет рад разместить вас до завтрашнего дня, — сказал волшебник негромко в своей полушутливой манере, но ученики в зале расслышали все слова до единого. — А сейчас, прошу, присоединяйтесь к нам! Знаете, один мой знакомый говорит, что нет места в мире, где овсяная каша вкуснее, чем в Хогвартсе…
— И бесстыже врёт, — поморщилась Зверь, уныло зачёрпывая ложку и переворачивая её для наглядности: каша сползла на тарелку с громким неприличным «чпок!».
Гарри хихикнул и попробовал это повторить.
Виндтакер уселся за преподавательский стол (подальше от Снейпа), взмахом палочки высушил свою мантию и шевелюру, и завтрак мало-помалу возобновился.
В целом, все остались очень довольны, хотя и боялись возбуждённо галдеть — никто не хотел попасть Снейпу под горячую руку. А сомневаться не приходилось: зельевар разве что не дымился, сжав губы в нитку, да и МакГонагалл рядом с ним едва ли была приветливей.
— Вот это да-а! — мечтательно тянул Макаронина после каждой ложки. — Вот э-это да-а!
— Надеюсь, он его хорошо помутузит, — поддержала Зверь.
— Не думаю, что это забавно.
Все вылупились на Анну, будто она ляпнула несусветную чушь. Ничего себе! Главная зачинщица приключений да с такими словами — дуэль ей, видите ли, не нравится.
— Ну ты совсем? — покрутил Синьор у виска. — Это ж какое зрелище!
— Это ты совсем, — покрутила Анна ухо Синьора. — Магическая дуэль у взрослых заканчивается просто ужасно.
— Это как же?
— Смертью обычно.
Ложки перестали стучать, и только от Гарри снова послышалось «чпок». Он извинился и покраснел, как майская розочка.
— Хотя и существует запрет на использование тёмных искусств, — продолжила девочка, — сильный волшебник может одним экспеллиармусом свернуть шею.
— Да ты врёшь, — неуверенно заключил Макаронина, толкая сестру, ничего, в общем-то, не замечая. — Делать им нечего — убиваться!
— Я на четвёртом курсе, я больше тебя знаю, — надулась Анна.
— Ну поистекают немножко кровью…
— Замолчи.
— Руки-ноги там поотрывают…
— Закрой рот, эй! — внезапно шикнула Зверь, округляя глаза.
И кто-то задёргал Макаронину за рукав, право слово, как ненормальный!
— Дамблдор бы не позволил убить нашего зельевара, — заключил Синьор наконец.
Ему даже показалось, что все притихли из уважения. А на самом-то деле…
— Благодарю за веру в меня, мистер Олдфорд, — послышался вкрадчивый голос прямо за его спиной, и Макаронина разом позеленел и едва проглотил изумлённое «ах!». — Надеюсь, вы с такой же уверенностью напишите сегодня лабораторную по зельям. Я прав?
Все Неслабоки уткнулись в свои тарелки и молча заработали ложками, чтобы не попасться преподавателю на крючок — Снейп явно искал кого-нибудь, надеясь отвести душу.
А вот у Макаронины выбора не оставалось, и он оглянулся бесстрашно (только колени дрожали):
— Д-да, сэр.
Снейп же стоял позади, сложив руки, похожий на ворона, и некоторое время сверлил ученика взглядом. От этого было не по себе, и вскоре практически весь пуффендуйский стол замолчал и сконфузился.
— Как и мистер Вуд, я полагаю, — вдруг добавил Снейп.
А Индюк, и без того сегодня мрачный, посерел ещё больше. Зельевар на него даже не посмотрел, а так — упомянул вскользь, и это больше походило на угрозу, чем выпад в сторону Макаронины.
После того, как Снейп покинул Большой зал, скисшие было Неслабоки снова воспрянули духом.
— Мда-а, — сочувственно вздохнул Синьор, когда они отправились за учебниками, — теперь-то Индюку до конца школы на отработки к Снейпу ходить.
— Бедняга!
— А почему? — любопытно встрял Гарри.
— Так ведь Виндтакер — Индюшкин дядя.
— Не повезло человеку, а? — но звучало это так, словно Зверь очень радовалась: едва ли проблемам друга, но точно — дуэли. — Славная должна быть драка, а?
— Не помолчать бы тебе, а? — обиделся всё же Индюк.
Он только что их нагнал и шёл позади хмурее осенней тучи.
— Дядя у меня, в целом, хороший, но чокнутый, — объяснил он всем позже, в гостиной. — Снейп его работу раскритиковал, знали?
— В «Вестнике зельевара»? — уточнила Анна к удивлению многих.
— А ты откуда?..
— А она выписывает — семью позорит, — заявил Макаронина, корча рожу. — У неё дома уже целый сундук…
— Т-ш-ш! — одёрнула Анна, а Синьор показал язык. — Ты меня извини, Индюк, но дядя твой ещё напыщеннее тебя.
— Я не напыщенный!
— А ещё ты сутулый, — вставила Зверь, и все покивали, словно это что-то доказывало.
— Да где вы видели сутулых индюков?
— Везде! Везде, тебе говорят!..
Тем временем Гарри пережевал печенье, которым ему снова забили рот. Ему было не очень понятно, почему все так боятся каких-то там отработок, и он скорее радовался тому, что в Хогвартсе будет веселье, нежели сочувствовал проблемам Индюшки.
На стенах гостиной плясали солнечные блики, шторку, отделявшую Неслабок от всех остальных, шевелил ветерок — пуффендуйцы раскрыли окна, и с улицы тянуло запахами первых цветов. Замечательно!
Было.
Пока один из портретов не крикнул:
— Мистер Вуд! — а затем не дал такого звонкого петуха, что закашлялся. — Вуд, Грегори!
— Я здесь, — отозвался Индюк и выкатился из-за шторки.
Гарри невольно заметил, что мальчишка, и без того крохотный и худой, скукожился ещё больше. Все Неслабоки тут же повысовывали носы из укрытия и навострили уши: они напомнили Гарри стайку любопытных зверей.
— К директору, мистер Вуд, — вполне дружелюбным тоном, поглаживая свои усы-щётки, сообщил волшебник с портрета. — И побыстрее: вас ожидает дядя.
— Ух! — не вытерпел Макаронина. — Что-то будет!
— А меня ожидают? — встрял Гарри.
Человек почесал задумчиво брюхо, но вспомнил:
— Гарри Поттер?
— Ага, — кивнула Мартышка.
— Тогда директор просил передать, что ты можешь зайти попрощаться со Шляпой, если тебе так хочется.
Гарри развеселился: ему нравилось общаться с ворчливой старушкой, которая, к тому же, пообещала разжиться зайцами, пока будет отлёживаться на пляже.
— Наверное, он хочет меня в секунданты, — всё желтел и желтел бедный Вуд, пока они с Гарри плелись вверх по лестнице. — Ведь на дуэли нужны секунданты, ты знал?
— Они секут волшебников, если те трусят? — предположил маленький Гарри, проходя сквозь какое-то привидение и начиная дрожать. — Ну, подгоняя?
Грегори представил себе во всех красках, как ему дают в руки плеть, и он лупит по очереди то дядю, то Снейпа, и оба они не хотят идти драться, а затем и вообще — плачут и обнимаются. А потом вместе режут Индюка на кусочки и варят лучшее в мире зелье.
Кошмар какой! Тихий ужас!
— Нет! — позеленел Вуд и схватился за волосы. — От слова «секунда»! Секунда — секундант!
— Как жаль, — искренне расстроился Гарри (ему показалось, что было бы весело). — А что они тогда делают?
— Они считают шаги и время, а потом уносят тела, — убеждённо заявил Индюк, весь нахохлившись от испуга, — или что-то в этом роде.
— А можно наоборот: считать тела, а уносить время?
— Едва ли…
— А ты кого понесёшь?
— Себя, — без тени сомнения кивнул Грегори, уже подходя к горгулье. — Себя в первую очередь.
Индюк ссутулился, сунув руки в карманы, и пробурчал, что его вызывали к директору: горгулья тут же отступила, словно живая, и дети дружно прыгнули на одну из ступенек.
Пока они ехали, Вуд совсем скис, и Гарри даже немного проникся:
— Не бойся, — посоветовал он, робко заглядывая другу в глаза, — может, ты понесёшь себя не в первую очередь, а во вторую.
* * *
Пока малыш Гарри прощался со Шляпой, а Индюк — с мирным существованием, взрослые разрешили дела и расстались. Дамблдор кивнул мистеру Виндтакеру — заметно повеселевшему! — Виндтакер кивнул Дамблдору, и дверь в кабинет дважды хлопнула: это Индюк неуклюже на неё навалился. Гарри даже подумалось: «может, обморок?»
Но директор весело ему подмигнул.
— Не волнуйся за мистера Вуда, Гарри. Это хороший опыт.
Мартышка сунула Шляпу в коробку (её должны были вскоре забрать) и обернулась:
— А не опасно?
— Только не для нашего юного друга! — заверил Дамблдор без раздумий. — У него нет причин для страха, мальчик мой.
— Правда?
— Конечно.
— Тогда и я могу быть секундантом, сэр? — спросила Мартышка с восторгом.
Дамблдор обернулся не сразу, а только когда отыскал нужную книгу на полке. Пока он водил пальцем по разным форзацам, борода его раскачивалась взад-вперёд. В такие моменты Гарри казалось, что она похожа на перевёрнутый айсберг. А может, на вьюгу.
На что-то холодное и смешное.
— Секундантом кого, мальчик мой? — переспросил директор, снова опустившись за стол. Глаза его смотрели поверх очков, а лицо слегка улыбалось. — Боюсь, профессор Снейп уже выбрал профессора МакГонагалл, а мистер Виндтакер — твоего друга…
— Секундантом секунданта, — перебил Гарри, не сомневаясь.
Дамблдор замер, словно что-то обдумывая, и его тонкие пальцы постучали по одной из страниц.
— Что ж… — протянул директор, — а ведь это возможно…
Но вдруг Гарри заметил нечто ужасно странное: раскрытая книга попыталась тяпнуть Дамблдора за палец, словно собака. Из белых страниц она отрастила зубы и неприветливо клацнула.
— Ой, — предупредила Мартышка, — кусается!
Директор не шевельнулся: лишь стукнул странице по носу, и та прекратила. У Гарри глаза разгорелись — так захотелось ему подержать эту книжку!
— Можно мне, сэр?
— Думаю, нет правила, которое бы это запрещало.
Мартышка тут же потянулась к раскрытому фолианту. Дамблдор понял, что запоздалый ответ никогда не успеет вовремя, но не стал расстраивать Гарри — поставив его на кресло, он придвинул книгу поближе к мальчишке, и даже Шляпа заинтересованно наклонилась вперёд и поднялась из коробки.
— Здесь говорится, как должна проходить дуэль, — объяснил старый волшебник.
— А почему книга такая вредная? — поинтересовался маленький Гарри, вовремя убрав палец — страница опять отрастила зубы.
— Редкая дуэль бывает полезной, мальчик мой. Это то, что необходимо знать секундантам…
— А секундантам секундантов?
Тем временем глаза Дамблдора уже знакомо искрились:
— А им и вовсе — в первую очередь, — сказал он и заговорщицки подмигнул.
И Гарри подумал опять, в незнамо который раз: «Кажется, что-то будет!»
* * *
Из-за угла вытянулась рука, похожая на воронью лапу, и схватила Гарри за шиворот.
— Ой! — испугалась Мартышка и завертелась.
— Надо же! — обрадовался тем временем Виндтакер, своим длинным носом почти упираясь мальчишке в лицо. — Шрам настоящий!
— Я его нарисовал, — соврал из вредности Гарри: ему надоело, что все шрамом интересуются. — Хотите, и вам намалюю, сэр?
Виндтакер хмыкнул и распрямился, приглаживая свою шевелюру слева направо: огненные кудри вначале послушались, а затем снова распались и полезли в глаза; Гарри настороженно наблюдал за волшебником снизу вверх и не знал, нравится тот ему или нет.
— Я не представился, — сказал чародей, всё ещё любопытно поглядывая на молнию. — Оливер Виндтакер, зельевар.
Волшебник ждал ответа, но Гарри почему-то насупился, словно его обидели.
