— Детали, Карел, – мой голос стал жестче, требовательнее.
— Возраст? Толстая? Худая? Низкая? Высокая? Цвет глаз? Одежда? Украшения? Где ты ее подцепил? – нажимал Брандт. – В Верейках или здесь?
— Встречались обычно в лесу. У огромного дуба с вывороченными корнями на центральной поляне. Молодая… роста среднего. Платье… простое, – пастух замялся, напрягая память. – Зеленое? Коричневое? Не помню… Украшений не помню. - Он махнул рукой в отчаянии. - Все как в дымке.
— Голос? Тембр? Высокий? Низкий? Акцент?
— Голос звонкий. Смеялась часто, - парень снова сжал виски. - Больше не помню! Все как в тумане. Красивый сон, который стал кромешным адом.
— Спала с тобой? – Брандт пошел с козырей.
И пускай пастух весь превратился в отрицание, я накидывал сверху.
— Родинки? Шрамы?
— Дай хоть что-то! - Брандт ударил по столу. – Хоть чем от нее пахло?
Пастух сорвался на слезы.
— Она не могла! Она не могла!
Я откинулся на спинку стула, сомкнув пальцы. Информация скудна, но направление задано: рыжая девушка, встреча в лесу, зачарованный амулет. Допрос Карела исчерпал себя. Требовались какие-то более серьезные доказательства или другие свидетели. Всех рыжих в Эдернии точно не перепроверить.
***
Моргнул, отрываясь от мрачных воспоминаний о прошедшем.
Взгляд снова нашел Тею внизу на площади. Она отбивала дробь каблучками по брусчатке, смеясь над неуклюжими па подруги. Рыжие волосы пылали в свете фонарей, как живое пламя.
Рыжая. Живет на опушке, в лесу. Травница.
Мысль, холодная и логичная, как клинок, прорезала сознание: «Она идеально подходит под описание». Живет в нужном месте. По лесу шастает. Знает травы и, возможно, больше, чем признается.
Но тут же в голове возник другой образ: та же девушка, вцепившаяся в шею чудовища с безумными глазами, кричащая: «Это человек!» Рискующая быть разорванной, чтобы спасти того, кого сама же заколдовала? Зачем тогда было спасать Карела? Зачем было срывать амулет? Чтоб рисковать разоблачить себя? Абсурд.
«Нет», – я решительно отмел подозрение. - «Не она».
Логика и инстинкт кричали об этом. Ее действия у реки были импульсивными, отчаянными, лишенными расчета. Истинный преступник был бы осторожнее.
Я тяжело вздохнул. Воздух праздника, сладкий и душный, вдруг показался удушающим. Бросил последний взгляд на площадь, на мелькающий в толпе рыжий огонек волос. Тея уже не танцевала с подругой.
Она стояла, слегка запыхавшись, поправляя рыжие пряди, когда к ней подошел молодой паренек. Щупловатый, с застенчивой улыбкой и каштановыми волосами. Он что-то неуверенно проговорил, явно приглашая на танец, и протянул руку. Тея уже собралась ответить, ее губы тронула вежливая улыбка согласия, но…
Из толпы, словно лавина в синем мундире, вынырнул другой. Высокий, плечистый, со светлыми кудрями, выбивавшимися из-под форменной фуражки, и уверенной улыбкой, озарявшей загорелое лицо. Молодой жандарм из местного гарнизона, и, судя по всему, первый кавалер на любых деревенских танцах.
Он почти не заметил скромного парня и легко оттеснил его локтем, перехватив инициативу. Что-то бойко сказал Тее, не оставляя места для возражений, и уже в следующее мгновение его сильная рука уверенно легла на ее талию.
Теяна на миг замерла, удивленно подняв брови, но потом рассмеялась и позволила увлечь себя в вихрь танца.
Жандарм держал девушку за талию чуть неуклюже, но с откровенным воодушевлением и привычной нагловатостью завсегдатая подобных празднеств, широко улыбаясь.
На секунду я почувствовал, что мне неприятно это. Неприятно видеть чужие руки на ее талии.
«Ревность? Нет, это невозможно», - отмел глупую мысль.
Просто мне не нравятся женщины, вокруг которых выстраиваются очереди из кавалеров. Общественные женщины – это не мое.
Тея отбивала дробь каблучками, ее рыжие волосы, выбившиеся из пучка, плясали вокруг лица, освещенного румянцем и улыбкой. Она что-то крикнула парню через музыку, и тот рассмеялся в ответ, крутанув ее так, что юбка взвихрилась ярким цветком.
На мгновение мне почудилось, что девичий взгляд – острый, зеленый – метнулся вверх, к темному балкону Жандармерии, и на миг зацепился за мою фигуру. Но это, конечно, была лишь игра света, теней и моего собственного измотанного воображения.
Я резко развернулся и шагнул в зев открытой двери, в царство пыльных папок, допросов и вечного камня. Гул музыки и навязчивого смеха стих за тяжелым дубовым полотном. Праздник Середины Лета остался снаружи, вместе с миражом счастья. Впереди была работа.
Глава 13
Теяна
Мой рогатый бывший жених стоял у порога. Его пустые козлиные глаза смотрели на меня с немым укором. Моментами в них как будто (вот как сейчас) проявлялась искра рассудка. Он бодал копытцем половицу, явно выражая недовольство.
— Берни, нет. Ты останешься дома, – твердо повторила я, укладывая в корзину последние баночки мази из окопника – травы не ведавшей увядания. – Скоро вернусь, а ты подождешь меня здесь. Обещаю, постараюсь побыстрее.
Я подошла к нему, провела рукой по жесткой шерсти на загривке. В его взгляде мелькнуло что-то знакомое, то самое, от чего сжималось сердце – не просто животный страх, а человеческая тревога.
Ах, если б все можно было бы исправить! Эта мысль, как заноза, сидела глубоко.
Когда Берни был просто козлом с сознанием животного – это было грустно. Но когда в теле животного просыпался человеческий разум, осознающий свою немоту и ненормальность… это было настоящей пыткой для нас обоих.
— Но ты же понимаешь, что никто не пойдет в нашу глушь за чаями и травами? Волка ноги кормят, и ведьму в нашем случае тоже.
Берни фыркнул, брызгая слюной, и отвернулся, демонстративно принявшись жевать высокую травинку, растущую у крыльца. Его хвост нервно подергивался.
— Знаю, знаю, ты волнуешься за меня, – вздохнула, подхватывая корзину. – Но ты ведь понимаешь, что самая лучшая защита – это если ты не будешь попадаться на глаза инквизиторам. Да и я тоже, – добавила с горечью, глядя на свое отражение в полированном медном тазу – бледное лицо, вечно растрепанные рыжие волосы, простое зеленое платье.
— Мы вроде неплохо здесь прижились. И совсем не хотелось бы внезапно убегать с нажитого места, как… - закусила губу, не договорив. Прошлое из Линтарии – все это было слишком близко, слишком больно.
Внезапно послышался осторожный шорох у калитки, скрип половицы на крыльце, приглушенный кашель. Я резко замолчала, застыв на месте.
Меня и так некоторые считают не от мира сего. Не хватало еще, чтобы кто-то застал меня за этим душевным разговором. Сердце екнуло. Я метнула Берни предостерегающий взгляд – «Молчи!» – и шагнула к двери, стараясь придать лицу безмятежное выражение.
И только потом поняла нелепость ситуации. Берни точно не смог бы мне ответить… по крайней мере на человеческом языке.
У калитки, затененный разлапистой веткой старого дуба, стоял Йорген. Новенький помощник местного архивариуса. Молодой человек, стройный, в чистой, но скромной одежде из добротного сукна. Русые волосы были аккуратно зачесаны назад, открывая высокий, умный лоб. Лицо из правильных черт, с тонким носом и тонкими губами. На первый взгляд – воплощение молодого ученого.
Но… Но было в нем что-то. Что-то, от чего по спине пробегали мурашки, а в душе шевелилась тревога. Его глаза. Они смотрели не на тебя, а сквозь, словно искали что-то спрятанное, оценивая, классифицируя. И улыбка. Вежливая, учтивая, но не достигающая глубины этих бездонных глаз.
— Добрый день, Теяна, – произнес незваный гость, и голос его был мягким, бархатистым, как страницы старинного фолианта. Он сделал легкий, почти театральный поклон. – Надеюсь, не помешал?
— Йорген, – кивнула я, стараясь звучать естественно, гостеприимно пропуская гостя внутрь жилища. – Не помешали. Входите. Чем могу быть полезна? Травы нужны? Мази? Мыло?
Он переступил порог, и благоговейно закрыв глаза насладился ароматами, источаемыми букетом трав от крапивы до окопника.
Может быть я не отдавала себе отчета, но он здесь был впервые. Все прежние встречи с Йоргеном благополучно ограничивались лесом или городом.
Его взгляд быстрым, как у ящерицы, движением скользнул по хижине – по полкам, котлу, потом вернулся ко мне.
— Хорошо у Вас тут. Уютно. Было б времени побольше, каждую баночку бы рассмотрел.
Все это казалось каким-то двуличным, неестественным. Оттого создавалась неловкая пауза.
— Да, я к вам по делу, Теяна, – улыбнулся мужчина снова той своей учтивой, но холодноватой улыбкой. – Я… продолжаю изучать архив, пытаясь помочь своему старому отцу. Наткнулся на упоминание одной весьма любопытной травы в старинном травнике, привезенном, кажется, из Кервальских земель. Ликрянка. Знакомо ли вам это название?
Ликрянка. Слово упало в тишину хижины, как первая холодная капля дождя. Я знала эту траву. Небольшое, невзрачное растение с мелкими серо-зелеными листочками и крошечными, почти незаметными желтоватыми цветочками. Растет в сырых, темных уголках леса, у подножия старых пней, там, куда редко заглядывает солнце.
И да, эта трава входила в некоторые… специфические рецепты. Если ее правильно приготовить, то таким отваром можно погрузить человека в глубокий и довольно резко наступающий сон. Опасная штука. В недобрых руках.
— Ликрянка… – протянула, делая вид, что припоминаю. – Смутное что-то. Старое название? Может, у нас ее зовут иначе? Я подошла к полкам, будто собираясь поискать, стараясь не встречаться с его пристальным взглядом.
Что ему нужно?
— Возможно, – согласился Йорген, неотрывно следя за моими движениями. Его пальцы бесшумно барабанили по столу. – В трактате описаны ее свойства как… мощного снотворного. Практически мгновенного действия. Говорится, что она способна даровать глубокий, целительный покой даже при самых сильных страданиях.
Гость сделал паузу, его голос стал тише, с оттенком печали.
— Видите ли, Теяна, дело в том, что у меня отец… очень болен. По молодости растерял все здоровье… сейчас мучается ужасно. Особенно по ночам. Не спит сам и не дает спать никому. Лекари разводят руками. Я… я читал про ликрянку. Думал, если бы удалось раздобыть хоть немного… Можно приготовить настой. Чтоб он хоть ночью поспал нормально, набрался сил.
Мужчина вздохнул, и в этом вздохе была такая горечь.
Мое чутье, то самое, что спасало меня не раз, забило тревогу. Идея дать этому человеку ликрянку, способную вырубить быка, казалась безумием. С таким серьезным подспорьем можно хоть всю стражу Ратуши подпоить и обнести местную казну.
Хотя… Йорген не был похож на того, кто мог бы провернуть такую аферу. Тем не менее давать ее все равно не хотелось. Ведь разве можно доверять абсолютно? Настолько, чтоб доверить человеку такую опасную траву? Нет, я точно не из доверчивых. К наивным дурочкам себя не отношу, но изображать подобную-таки пришлось.
— Йорген, я… очень сочувствую вашему отцу, – начала осторожно, поворачиваясь к нему и складывая руки на фартуке. Я встретила его взгляд, стараясь выглядеть искренне озабоченной. – Но ликрянка… это очень редкое и опасное растение. Я слышала о ней лишь понаслышке от старых травников. В наших лесах, насколько я знаю, она давно не встречается. Климат не тот, почвы… - Покачала головой, изобразив сожаление. – Да и рецепты с ней крайне сложны. Ошибка в дозировке – и сон может стать вечным. Рисковать жизнью отца я вам не советую. Есть куда более безопасные успокоительные – валериана, пустырник, хмель… Могу приготовить сбор.
Разочарование мелькнуло в глазах собеседника, быстро сменившись привычной вежливой маской. Но в глубине этих темных омутов я уловила вспышку чего-то холодного, раздраженного.
— Понятно, – произнес мужчина ровно, поднимаясь. – Жаль. Я так надеялся… Но ваша осторожность понятна и, наверное, оправдана. Спасибо за совет, Теяна. Я, пожалуй, пойду. Не буду вас задерживать.
Он кивнул и развернулся на выход. Прощальный взгляд, скользнувший по хижине, казалось, запоминал каждую деталь.
— Всего доброго, Йорген. - Ускорила уход гостя я, открывая дверь.
Мужчина вышел, его тень на мгновение перечеркнула солнечный свет, падающий на крыльцо. Я закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и выдохнула. Не люблю внезапных гостей.
Глава 14
Теяна
Рыночная площадь Эдернии встретила какофонией звуков и буйством красок после утреннего ливня. Солнце, пробившись сквозь рваные облака, золотило мокрую брусчатку. Я торопливо расстилала свой скромный товар у знакомого фонтана, чьи каменные тритоны плевались струйками воды.
Пучки душистого чабреца и мелиссы, мешочки с сушеной бузиной, баночки мази из окопника и несколько оберегов из сплетенных корней боярышника – мой скромный вклад в изобилие ярмарки выглядел сиротливо рядом с лотками, ломившимися от яблок, слив и пышных караваев.
Воздух звенел от криков торговцев, смеха и перезвона монет, но мои мысли витали где-то между острым запахом лаванды и навязчивым образом раздражающе самоуверенного незнакомца в черном камзоле.
Его насмешливый взгляд, его бархатный голос с подтекстом стали – все это вертелось в голове, как назойливая муха.
Не успела я поправить последний сверток, как услышала за спиной робкое покашливание.
— Тея? Доброе утро.
Обернувшись, я увидела знакомого.
Внук старого Хануса из аптеки «Золотой Коралл» стоял, слегка смущенно переминаясь с ноги на ногу, словно боялся потревожить. Молодой, худощавый, с добрыми ореховыми глазами, в которых отражалось утреннее небо, и шапкой каштановых волос, выбивавшихся из-под простой холщовой шапочки.
В руках он сжимал льняной мешочек, от которого исходил сладкий, пряный аромат.
— Элиас! Привет. — Я невольно широко улыбнулась, отгоняя назойливого шмеля, жужжавшего над пучком зверобоя.
Простое, открытое лицо парня было глотком свежего воздуха после Йоргеновской скользкой вежливости и строгих мужественных черт столичного гостя.
— Аптекарские дела привели на площадь? Или просто погулять?
— Нет, я… — Он смущенно покраснел до корней волос, словно маков цвет, и протянул мешочек. — Бабушка пекла имбирные пряники. Говорила, помнит, как ты в прошлый раз хвалила… Вот. Попробуй. На, пока свежие.
Парень говорил быстро, глядя куда-то мимо моего плеча на лоток с глиняными горшками, и в его застенчивой заботе было что-то трогательное, как первый весенний лучик после долгой зимы.
Я приняла теплый мешочек. Сладкий, обволакивающий аромат имбиря, меда и корицы окутал меня уютным облаком.
— Спасибо огромное, Элиас! И бабушке передай – имбирные моя слабость. — Я развязала шнурок, достала один золотисто-коричневый пряник, хрустящий и еще теплый, разломила пополам и протянула ему большую часть. — Составишь компанию? Не могу же я одна объедаться.
Мы стояли у моего лотка, под щебетание ласточек, гонявшихся за мошкарой у фонтана, ели сладкую, чуть жгучую выпечку и наблюдали за суетой. Парень рассказывал о новых семенах, выписанных дедом из Альтамира. Какие-то диковинные растения, обещающие невиданные по красоте цветы. О проделках соседского пса Орни. О том как старая Руша снова устроила скандал в аптеке из-за того, что Гивельда вперед нее унесла ее любимую смесь душицы и тысячелистника.
