Нарвав лепестков, Тая вынырнула из дурмана и увидела, что ее шершень тянется усиками к высоченному стеблю чертовки-мухоловки, у которой уже распахнулась хищная ловушка из двух толстых листьев, соединившихся в форме варежки. Про это растение рассказывали кучу страшных историй, и Тая верила в них без тени сомнений. Говорили, будто мухоловка нарочно подманивает муравьев, пауков и жуков. Стоит им залезть в ее «варежку», как их ноги вязнут в клейком соке, листья схлопываются, и чертовка переваривает их заживо, оставляя лишь косточки и несъедобные крылья. Не раз и не два охотники, вскрыв ловушку, находили в ней останки погибших животных. Подружки на посиделках шептались, что кое-где попадались и кости съеденных игрунов. Мол, «у меня есть знакомая, так вот, ее дядя сам, своими собственными глазами видел, как…» Бр-р-р, от таких страшилок мороз пробегает по коже.
Едва Тая увидела, что Шептун лезет к ловушке, как заорала на него не своим голосом, дернула за жало, чего обычно себе не позволяла, и со всех сил потянула его назад. Шершень обиделся на такое бесцеремонное обращение, но уступил и подался обратно. Хозяйке он привык доверять. Любопытство пересилило страх, Тая вспорхнула на собственных крыльях и заглянула в разверстую «варежку». Ее внутренняя поверхность казалась жирной, лоснящейся и покрасневшей, как будто напившейся крови ни в чем не повинных жертв.
Тая со страхом отлетела подальше, схватила уздечку и потащила Шептуна прочь. Однако покой к ней не возвращался, и она то и дело оглядывалась – не подбирается ли незаметно коварная мухоловка, не тянет ли к ней свои листья с отростками, похожими на зубастую пасть?
Продравшись сквозь вязкий цветочный подлесок, Тая очутилась перед густой рощей высоченных растений с толстыми стеблями, похожими на ствол пальмы, и с алыми цветками на вершине.
«Маки! Именно то, что я искала!» - оживилась игрунья.
Это и в самом деле были цветущие пальмовые маки, уносящиеся на такую высоту, что до их верхушек можно было достать, лишь взлетев. Шептун оживился, расправил крылья и натянул поводок. Тая не стала его сдерживать и пустила на волю. Шершень тут же взвился ввысь и начал исследовать содержимое распускающихся бутонов. Избавившись от плаща и прихватив мешочек, Тая последовала его примеру.
Давным-давно, в незапамятные времена, с дальних небес на Туманную Дымку свалился огненный великан. Он был настолько горячим, что только шипел и плевался огнем. Но богиня Светозара остудила его проливным дождем, рассекла его тело на части, и сотворила из них тысячу летучих островов. А кровь великана впиталась в землю, и из ее капель выросли россыпи алых маков. С тех пор маки хранят в себе таинственную силу древнего великана. Они навевают сон и забытье – как раз то, чего добивалась юная игрунья.
Тая зачерпнула котелком воды из реки, огибающей рощу, и на поляне развела костерок. Затем срубила пару рогаток, воткнула их в землю и приладила сверху перекладину, на которую и повесила котел. Вскоре вода закипела, и игрунья начала бросать в нее все, что собрала за последний час, строго отмеряя порции.
Сначала в котел отправились пустырник и дикая мята, за ними последовали корни валерианы, цветы календулы и листья мелиссы. С полынью Тая обошлась осторожно: окунула в вар лишь одну веточку, не больше, иначе зелье станет таким горьким, что пить его будет противно. Дурман и маковый цвет отправились в котел в последнюю очередь.
Пока зелье варилось, Тая сплела венок из маковых лепестков и водрузила на голову, чтобы скрыть недостаток прически. Не удержавшись, она присела на берегу и начала любоваться на свое отражение в воде.
«Как все сложится? Что ждет меня впереди? – гадала она, пуская в речные струи оставшиеся лепестки. – Вернутся ли целыми и невредимыми папа с мамой и братиком? Будет ли счастлив мой дед? Сможет ли он под конец жизни снова ступить на палубу летучего корабля? Поможет ли Леммонт? И встречу ли я своего принца? Кто наполнит мою жизнь любовью и счастьем?»
Она представила себе принца, уносящего ее в сказочные дали. Вот только лицо этого принца никак не хотело показываться. Может, это его высочество Леммонт Ярн?
Тая вспомнила Ярна в беличьей мантии, небрежно свисающей с плеча. Еще недавно он принимал ее в дворцовых апартаментах, и впечатления были свежи. Все говорили, что принц лишь на несколько месяцев старше нее, однако он так возмужал в странствиях, что казался взрослее. Каштановые волосы, тревожный взгляд карих глаз, порывистые движения. Он чего-то добивается, ему что-то нужно.
«Какое будущее его ждет? Может ли он стать моей судьбой?» - От этой мысли Тае было ни жарко, ни холодно. «Пусть хотя бы поможет вернуть папу с мамой, а там будь что будет, - думалось ей. – А Тупиллио? Он ведь такой сердцеед. И такой галантный кавалер. Любая игрунья, наверное, только мечтает о таком женихе…»
Ей вспомнилось, как герцог-наследник выпрашивал у нее поцелуйчик. Почему-то это воспоминание ее рассмешило. Звонкий хохот поплыл над журчащей водой и смешался с легким ветром, колышущим маки.
Тая склонилась к реке и плеснула себе в лицо. С венком из маков на голове она казалась себе похожей на Алую королеву. Неожиданно водное зеркало отразило чужую фигуру, выглядывающую у нее из-за плеча. Незнакомец в потрепанной багряной ливрее потянул к ней руки, явно намереваясь схватить.
«Равион! Выходит, и ты сумел удрать от егеря!»
Эта мысль быстро скользнула в голове Таи и заставила ее резко вскочить. Она рванулась, взмахнула крыльями и взмыла над речной гладью. Равион набросился на нее, но просчитался и со всего размаха плюхнулся в воду, подняв тучу брызг.
Тая заложила вираж и понеслась к роще, где ее ждало кипящее варево.
- Погоди, не хочешь со мной иметь дело – попадешь в лапы маковому ягуару! – крикнул ей вслед Равион.
Маковый ягуар – еще одна страшилка, которой пугали детей, чтобы они не сбегали из дома. Тая не раз слышала, что в чащах водятся дикие звери, только и ждущие случая, чтобы напасть, растерзать и полакомиться мясом непослушных игрунов. Только кто поверит в эти байки? Разве что малыши.
Но Равион, видимо, задался целью ее застращать.
- Постой! Там ягуар! Он тебя на клочки порвет! – голосил он, размахивая шпагой.
Тая на эту уловку не поддалась. Густо сплетенные ветви и листья не позволяли летать, но она придумала трюк похитрее. Взмыв к алым цветкам, качающимся на высоте, она выбрала самый крупный, еще не до конца раскрывшийся бутон, и полезла в него, чтобы спрятаться.
Найти в чаще игрунью, укрытую лепестками, да еще высоко над головой, вряд ли смог бы даже опытный следопыт. Однако вес Таи оказался достаточным, чтобы цветок колыхнулся и начал клониться к земле. Широкие лепестки начали расходиться, и из глубины бутона прямо на голову Тае вывалилось когтистое животное, напоминающее огромную пятнистую кошку.
Поначалу Тая даже не поняла, что случилось. Она настолько не ожидала встретить кого-то на такой высоте, что даже после того, как зверь забарахтался, цепляя ее упругими лапами, нужная мысль долго не находилась. Лишь когда Тая вспомнила, что ягуары и называются маковыми от того, что любят отдыхать в зарослях маков, забираясь на их верхушки, где ничто не угрожает их покою, до нее вдруг дошло, кто это так раздраженно рычит и похрапывает рядом с ней.
Она отцепилась от длинных тычинок и рухнула вниз, лишь у самой травы успев взмахнуть крыльями, чтобы не грохнуться оземь. Ягуар не хотел сдаваться и цеплялся когтями за пестики, но цветок наклонился так низко, что он повис вниз головой, не удержался и оторвался, полетев вслед за Таей. Крыльев у этих лесных зверей не было, однако он ухитрился извернуться в падении и приземлился на все четыре лапы, коснувшись земли мягкими подушечками.
Тая ошеломленно сидела, не смея пошевелиться. Ягуару определенно пришлось не по вкусу такое обращение. Кому понравится, когда тебя посреди отдыха бесцеремонно вытряхивают из благоуханного цветка, в котором ты нежишься на мягком ложе?
Зверь оскалился и двинулся к Тае. Его движения были по-кошачьи мягкими и грациозными, но в них сквозила сила и мощь, с которой вряд ли справился бы даже самый отважный из игрунов. Желтая шкура вспыхивала, когда на нее падали солнечные лучи, а широкие пятна переливались разными цветами, как и все в этом лесу. При прямом взгляде эти пятна казались коричневыми, но стоило зверю хоть чуть-чуть повернуться, и они начинали блестеть и менять оттенки от огненно-красного до темно-рдяного.
Тая вскочила и понеслась прочь, громко крича:
- Шептун, где ты? Быстро ко мне!
Но шершень скрылся из вида в густых зарослях, и до него было не докричаться. Ягуар перешел на бег и бросился за игруньей. Ему остался всего один прыжок, чтобы настигнуть ее и придавить к земле мощной лапой.
Тая попыталась взлететь, но застряла в переплетении стеблей и листьев, тянущихся во все стороны. В этот миг рядом показался Равион, пробравшийся сквозь чащу. Не обращая на него внимания, ягуар проскочил мимо и бросился к Тае, но Равион ухватил его за хвост, резко дернул и потянул на себя.
Зверь споткнулся и хлопнулся оземь, яростно рыча.
- Улетай, пока можешь! – крикнул Тае игрун.
Дева выпуталась из переплетения листьев и взмыла вверх. Ягуар ловко вывернулся, раскрыл пасть и попытался прокусить руку, схватившую его хвост. Равион отпустил его и бросился наутек, но огромная кошка скакнула за ним, едва не сбив с ног.
Игрун судорожно взмахнул крыльями и взлетел, однако дощечка у него за спиной хлопала и мешала быстро передвигаться. Он натужно поднялся к ближайшему цветку мака и уселся среди широко раскинувшихся лепестков. Но ягуара это не смутило – зверь вскочил на толстый стебель и начал карабкаться по нему, цепляясь когтями.
- На маке от ягуара не спрячешься, там он достанет! – крикнула Тая, едва пришедшая в себя.
Но Равиону некуда было деваться, на новый перелет сил у него уже не хватало. Зверь добрался до основания бутона и яростно зарычал. Под его тяжестью растение наклонилось, цветок опрокинулся лепестками вниз, игрун не удержался и вывалился, неловко махая крыльями. Ягуар едва не дотянулся до него когтистой лапой, и сразу же прыгнул следом.
Не раздумывая, Тая ринулась к ним, подхватила Равиона, уже готового шлепнуться оземь, и понесла его сквозь хлещущую листву. Ее крылья работали изо всех сил. Ягуар бросился за ней по траве, но взлететь он не мог, и лишь озлобленно рычал вслед.
Тая вынесла Равиона из маковой рощи и добралась до огромных цветов живокости, вымахавших еще выше пальмовых маков. Верхушки этих растений, похожих на длинные булавы, были сплошь покрыты большими, ядовито-синими соцветиями. Их запах отпугивал диких зверей, но Таю он не смутил.
Она приземлилась среди лепестков и сбросила Равиона с плеча. Высокий стебель под ними качнулся, но выдержал тяжесть и вернулся на место. Равион вцепился обеими руками в цветки и оседлал ветку, на которой они крепились.
- Где зверь? – задыхаясь, спросил он.
- Не беспокойся, здесь он нас не достанет, - ответила Тая.
Шуршание листьев внизу показало, что ягуар рыщет поблизости. Однако запах живокости ему явно не нравился. Порычав для острастки, он развернулся и с достоинством царя всех окрестных владений пошел прочь.
- Зачем ты дернул его за хвост? – спросила Тая спутника, до сих пор судорожно цепляющегося за ветви.
- А что еще с ним было делать?
- Ты что, никогда не встречал макового ягуара?
- А где его вообще можно встретить?
Они просидели на вершине цветка до тех пор, пока не убедились, что хищник не вернется.
- Пойдем. Здесь нельзя долго торчать, эти цветы ядовитые, - распорядилась Тая.
Равион недоверчиво огляделся, заставил себя оторваться от ветки и осторожно слетел на землю. Перед спуском Тая не упустила случая надергать синих лепестков.
- Зачем они? – с подозрением спросил Равион, встретив ее на траве.
- Для лечения, - нашлась с объяснением Тая. – Надо же немного тебя подлечить?
Они выбрались на поляну, где над затухающим костром слабо булькало варево. Тая набросала в котел все, что успела добыть. Ей пришлось побороться с соблазном сунуть туда и лепестки живокости, но она удержалась – эти цветы могли превратить отвар в яд, способный выкосить целый взвод вояк.
Она понюхала дымок, поднимающийся над котлом, и заключила:
- Почти готово. Осталось добавить веточку душицы – только для вкуса и запаха, больше она ни на что не влияет.
Костер почти догорел, лишь багровые угольки еще тлели, вспыхивая алым пламенем при редких порывах ветра. Тая извлекла из сумки большие бутылки и попыталась налить в них черпаком остывающее зелье, но те никак не хотели стоять ровно на траве, в которой сновали крупные муравьи.
- Подержи-ка! – велела она Равиону.
Тот послушно взял в руки бутылку и подставил широкое горлышко под черпак. Дело пошло на лад, и бутылка быстро наполнилась, хотя череда струек и сбежала по ее бочку, пролив лужицу на листья. Муравьи нахлынули и принялись слизывать жидкость.
- Что это ты приготовила? – с подозрением спросил Равион.
- Это целебное зелье, - не моргнув глазом, принялась сочинять Тая. – Спасает от боли и помогает заживлять раны. Выпьешь немного – и перелом быстро срастется. Хочешь попробовать?
- Сначала сама попробуй, - недоверчиво буркнул игрун.
- Мне-то зачем? У меня ничего не сломано. Держи вторую бутылку, - и Тая начала наполнять оставшийся сосуд, так предусмотрительно прихваченный из дома.
Вскоре обе бутылки оказались наполнены до краев, осталось лишь заткнуть их пробками и завязать тряпицами. Но и после этого на дне котла среди переваренных листьев еще бултыхались остатки темного пахучего варева.
- Попей, тебе полегчает! – Тая наполнила ковшик и поднесла его к губам Равиона.
Тот осторожно понюхал питье, посмотрел себе под ноги и неожиданно выбил черпак из рук Таи, расплескав его содержимое.
- Ты – ведунья! – выкрикнул он. – Думаешь, я ничего не замечаю? Посмотри: муравьи нализались твоей отравы и дуба дали! Ты и меня отравить вздумала?
Несколько муравьев, напившихся пролитой жидкости, в самом деле опрокинулись на спину и валялись, безвольно вздернув кверху тонкие лапки. Равион выхватил шпагу и направил ее острие Тае в грудь.
- Зачем ты спасла меня от ягуара? – спросил он. – Дикий зверь мог сделать то, о чем вы все только мечтаете.
- Ни о чем таком я не мечтаю, - обиделась игрунья. – И травить тебя я вовсе не собиралась.
- Ложь! Ты только что предложила мне отпить этой гадости.
- Сам ты гадость! Мое зелье никого не убьет, - принялась оправдываться Тая. – Может, и стоило бы добавить в него цветки живокости, но тогда оно и вправду сделалось бы ядовитым. Так и хочется напоить им цензуриона Шипилио со всей его шайкой! Но нет, ты же видел, живокость у меня при себе.
Для убедительности Тая продемонстрировала Равиону запасы, сделанные у него на глазах.
- Тогда отчего муравьи сдохли?
- Они вовсе не сдохли, а просто заснули.
Тая присела и ловко щелкнула ногтем большого, размером с ладонь, муравья. Тот очнулся, зашевелил лапами, нехотя перевернулся и пополз прочь. То же самое она проделала и с другими насекомыми, заставив их вернуться к жизни.
- Это сонное зелье, а не яд, - пояснила она.
- Зачем оно?
Синие глаза Равиона буравили Таю, и она нехотя призналась:
Едва Тая увидела, что Шептун лезет к ловушке, как заорала на него не своим голосом, дернула за жало, чего обычно себе не позволяла, и со всех сил потянула его назад. Шершень обиделся на такое бесцеремонное обращение, но уступил и подался обратно. Хозяйке он привык доверять. Любопытство пересилило страх, Тая вспорхнула на собственных крыльях и заглянула в разверстую «варежку». Ее внутренняя поверхность казалась жирной, лоснящейся и покрасневшей, как будто напившейся крови ни в чем не повинных жертв.
Тая со страхом отлетела подальше, схватила уздечку и потащила Шептуна прочь. Однако покой к ней не возвращался, и она то и дело оглядывалась – не подбирается ли незаметно коварная мухоловка, не тянет ли к ней свои листья с отростками, похожими на зубастую пасть?
Продравшись сквозь вязкий цветочный подлесок, Тая очутилась перед густой рощей высоченных растений с толстыми стеблями, похожими на ствол пальмы, и с алыми цветками на вершине.
«Маки! Именно то, что я искала!» - оживилась игрунья.
Это и в самом деле были цветущие пальмовые маки, уносящиеся на такую высоту, что до их верхушек можно было достать, лишь взлетев. Шептун оживился, расправил крылья и натянул поводок. Тая не стала его сдерживать и пустила на волю. Шершень тут же взвился ввысь и начал исследовать содержимое распускающихся бутонов. Избавившись от плаща и прихватив мешочек, Тая последовала его примеру.
Давным-давно, в незапамятные времена, с дальних небес на Туманную Дымку свалился огненный великан. Он был настолько горячим, что только шипел и плевался огнем. Но богиня Светозара остудила его проливным дождем, рассекла его тело на части, и сотворила из них тысячу летучих островов. А кровь великана впиталась в землю, и из ее капель выросли россыпи алых маков. С тех пор маки хранят в себе таинственную силу древнего великана. Они навевают сон и забытье – как раз то, чего добивалась юная игрунья.
Тая зачерпнула котелком воды из реки, огибающей рощу, и на поляне развела костерок. Затем срубила пару рогаток, воткнула их в землю и приладила сверху перекладину, на которую и повесила котел. Вскоре вода закипела, и игрунья начала бросать в нее все, что собрала за последний час, строго отмеряя порции.
Сначала в котел отправились пустырник и дикая мята, за ними последовали корни валерианы, цветы календулы и листья мелиссы. С полынью Тая обошлась осторожно: окунула в вар лишь одну веточку, не больше, иначе зелье станет таким горьким, что пить его будет противно. Дурман и маковый цвет отправились в котел в последнюю очередь.
Пока зелье варилось, Тая сплела венок из маковых лепестков и водрузила на голову, чтобы скрыть недостаток прически. Не удержавшись, она присела на берегу и начала любоваться на свое отражение в воде.
«Как все сложится? Что ждет меня впереди? – гадала она, пуская в речные струи оставшиеся лепестки. – Вернутся ли целыми и невредимыми папа с мамой и братиком? Будет ли счастлив мой дед? Сможет ли он под конец жизни снова ступить на палубу летучего корабля? Поможет ли Леммонт? И встречу ли я своего принца? Кто наполнит мою жизнь любовью и счастьем?»
Она представила себе принца, уносящего ее в сказочные дали. Вот только лицо этого принца никак не хотело показываться. Может, это его высочество Леммонт Ярн?
Тая вспомнила Ярна в беличьей мантии, небрежно свисающей с плеча. Еще недавно он принимал ее в дворцовых апартаментах, и впечатления были свежи. Все говорили, что принц лишь на несколько месяцев старше нее, однако он так возмужал в странствиях, что казался взрослее. Каштановые волосы, тревожный взгляд карих глаз, порывистые движения. Он чего-то добивается, ему что-то нужно.
«Какое будущее его ждет? Может ли он стать моей судьбой?» - От этой мысли Тае было ни жарко, ни холодно. «Пусть хотя бы поможет вернуть папу с мамой, а там будь что будет, - думалось ей. – А Тупиллио? Он ведь такой сердцеед. И такой галантный кавалер. Любая игрунья, наверное, только мечтает о таком женихе…»
Ей вспомнилось, как герцог-наследник выпрашивал у нее поцелуйчик. Почему-то это воспоминание ее рассмешило. Звонкий хохот поплыл над журчащей водой и смешался с легким ветром, колышущим маки.
Тая склонилась к реке и плеснула себе в лицо. С венком из маков на голове она казалась себе похожей на Алую королеву. Неожиданно водное зеркало отразило чужую фигуру, выглядывающую у нее из-за плеча. Незнакомец в потрепанной багряной ливрее потянул к ней руки, явно намереваясь схватить.
«Равион! Выходит, и ты сумел удрать от егеря!»
Эта мысль быстро скользнула в голове Таи и заставила ее резко вскочить. Она рванулась, взмахнула крыльями и взмыла над речной гладью. Равион набросился на нее, но просчитался и со всего размаха плюхнулся в воду, подняв тучу брызг.
Тая заложила вираж и понеслась к роще, где ее ждало кипящее варево.
- Погоди, не хочешь со мной иметь дело – попадешь в лапы маковому ягуару! – крикнул ей вслед Равион.
Маковый ягуар – еще одна страшилка, которой пугали детей, чтобы они не сбегали из дома. Тая не раз слышала, что в чащах водятся дикие звери, только и ждущие случая, чтобы напасть, растерзать и полакомиться мясом непослушных игрунов. Только кто поверит в эти байки? Разве что малыши.
Но Равион, видимо, задался целью ее застращать.
- Постой! Там ягуар! Он тебя на клочки порвет! – голосил он, размахивая шпагой.
Тая на эту уловку не поддалась. Густо сплетенные ветви и листья не позволяли летать, но она придумала трюк похитрее. Взмыв к алым цветкам, качающимся на высоте, она выбрала самый крупный, еще не до конца раскрывшийся бутон, и полезла в него, чтобы спрятаться.
Найти в чаще игрунью, укрытую лепестками, да еще высоко над головой, вряд ли смог бы даже опытный следопыт. Однако вес Таи оказался достаточным, чтобы цветок колыхнулся и начал клониться к земле. Широкие лепестки начали расходиться, и из глубины бутона прямо на голову Тае вывалилось когтистое животное, напоминающее огромную пятнистую кошку.
Поначалу Тая даже не поняла, что случилось. Она настолько не ожидала встретить кого-то на такой высоте, что даже после того, как зверь забарахтался, цепляя ее упругими лапами, нужная мысль долго не находилась. Лишь когда Тая вспомнила, что ягуары и называются маковыми от того, что любят отдыхать в зарослях маков, забираясь на их верхушки, где ничто не угрожает их покою, до нее вдруг дошло, кто это так раздраженно рычит и похрапывает рядом с ней.
Она отцепилась от длинных тычинок и рухнула вниз, лишь у самой травы успев взмахнуть крыльями, чтобы не грохнуться оземь. Ягуар не хотел сдаваться и цеплялся когтями за пестики, но цветок наклонился так низко, что он повис вниз головой, не удержался и оторвался, полетев вслед за Таей. Крыльев у этих лесных зверей не было, однако он ухитрился извернуться в падении и приземлился на все четыре лапы, коснувшись земли мягкими подушечками.
Тая ошеломленно сидела, не смея пошевелиться. Ягуару определенно пришлось не по вкусу такое обращение. Кому понравится, когда тебя посреди отдыха бесцеремонно вытряхивают из благоуханного цветка, в котором ты нежишься на мягком ложе?
Зверь оскалился и двинулся к Тае. Его движения были по-кошачьи мягкими и грациозными, но в них сквозила сила и мощь, с которой вряд ли справился бы даже самый отважный из игрунов. Желтая шкура вспыхивала, когда на нее падали солнечные лучи, а широкие пятна переливались разными цветами, как и все в этом лесу. При прямом взгляде эти пятна казались коричневыми, но стоило зверю хоть чуть-чуть повернуться, и они начинали блестеть и менять оттенки от огненно-красного до темно-рдяного.
Тая вскочила и понеслась прочь, громко крича:
- Шептун, где ты? Быстро ко мне!
Но шершень скрылся из вида в густых зарослях, и до него было не докричаться. Ягуар перешел на бег и бросился за игруньей. Ему остался всего один прыжок, чтобы настигнуть ее и придавить к земле мощной лапой.
Тая попыталась взлететь, но застряла в переплетении стеблей и листьев, тянущихся во все стороны. В этот миг рядом показался Равион, пробравшийся сквозь чащу. Не обращая на него внимания, ягуар проскочил мимо и бросился к Тае, но Равион ухватил его за хвост, резко дернул и потянул на себя.
Зверь споткнулся и хлопнулся оземь, яростно рыча.
- Улетай, пока можешь! – крикнул Тае игрун.
Дева выпуталась из переплетения листьев и взмыла вверх. Ягуар ловко вывернулся, раскрыл пасть и попытался прокусить руку, схватившую его хвост. Равион отпустил его и бросился наутек, но огромная кошка скакнула за ним, едва не сбив с ног.
Игрун судорожно взмахнул крыльями и взлетел, однако дощечка у него за спиной хлопала и мешала быстро передвигаться. Он натужно поднялся к ближайшему цветку мака и уселся среди широко раскинувшихся лепестков. Но ягуара это не смутило – зверь вскочил на толстый стебель и начал карабкаться по нему, цепляясь когтями.
- На маке от ягуара не спрячешься, там он достанет! – крикнула Тая, едва пришедшая в себя.
Но Равиону некуда было деваться, на новый перелет сил у него уже не хватало. Зверь добрался до основания бутона и яростно зарычал. Под его тяжестью растение наклонилось, цветок опрокинулся лепестками вниз, игрун не удержался и вывалился, неловко махая крыльями. Ягуар едва не дотянулся до него когтистой лапой, и сразу же прыгнул следом.
Не раздумывая, Тая ринулась к ним, подхватила Равиона, уже готового шлепнуться оземь, и понесла его сквозь хлещущую листву. Ее крылья работали изо всех сил. Ягуар бросился за ней по траве, но взлететь он не мог, и лишь озлобленно рычал вслед.
Тая вынесла Равиона из маковой рощи и добралась до огромных цветов живокости, вымахавших еще выше пальмовых маков. Верхушки этих растений, похожих на длинные булавы, были сплошь покрыты большими, ядовито-синими соцветиями. Их запах отпугивал диких зверей, но Таю он не смутил.
Она приземлилась среди лепестков и сбросила Равиона с плеча. Высокий стебель под ними качнулся, но выдержал тяжесть и вернулся на место. Равион вцепился обеими руками в цветки и оседлал ветку, на которой они крепились.
- Где зверь? – задыхаясь, спросил он.
- Не беспокойся, здесь он нас не достанет, - ответила Тая.
Шуршание листьев внизу показало, что ягуар рыщет поблизости. Однако запах живокости ему явно не нравился. Порычав для острастки, он развернулся и с достоинством царя всех окрестных владений пошел прочь.
- Зачем ты дернул его за хвост? – спросила Тая спутника, до сих пор судорожно цепляющегося за ветви.
- А что еще с ним было делать?
- Ты что, никогда не встречал макового ягуара?
- А где его вообще можно встретить?
Они просидели на вершине цветка до тех пор, пока не убедились, что хищник не вернется.
- Пойдем. Здесь нельзя долго торчать, эти цветы ядовитые, - распорядилась Тая.
Равион недоверчиво огляделся, заставил себя оторваться от ветки и осторожно слетел на землю. Перед спуском Тая не упустила случая надергать синих лепестков.
- Зачем они? – с подозрением спросил Равион, встретив ее на траве.
- Для лечения, - нашлась с объяснением Тая. – Надо же немного тебя подлечить?
Они выбрались на поляну, где над затухающим костром слабо булькало варево. Тая набросала в котел все, что успела добыть. Ей пришлось побороться с соблазном сунуть туда и лепестки живокости, но она удержалась – эти цветы могли превратить отвар в яд, способный выкосить целый взвод вояк.
Она понюхала дымок, поднимающийся над котлом, и заключила:
- Почти готово. Осталось добавить веточку душицы – только для вкуса и запаха, больше она ни на что не влияет.
Костер почти догорел, лишь багровые угольки еще тлели, вспыхивая алым пламенем при редких порывах ветра. Тая извлекла из сумки большие бутылки и попыталась налить в них черпаком остывающее зелье, но те никак не хотели стоять ровно на траве, в которой сновали крупные муравьи.
- Подержи-ка! – велела она Равиону.
Тот послушно взял в руки бутылку и подставил широкое горлышко под черпак. Дело пошло на лад, и бутылка быстро наполнилась, хотя череда струек и сбежала по ее бочку, пролив лужицу на листья. Муравьи нахлынули и принялись слизывать жидкость.
- Что это ты приготовила? – с подозрением спросил Равион.
- Это целебное зелье, - не моргнув глазом, принялась сочинять Тая. – Спасает от боли и помогает заживлять раны. Выпьешь немного – и перелом быстро срастется. Хочешь попробовать?
- Сначала сама попробуй, - недоверчиво буркнул игрун.
- Мне-то зачем? У меня ничего не сломано. Держи вторую бутылку, - и Тая начала наполнять оставшийся сосуд, так предусмотрительно прихваченный из дома.
Вскоре обе бутылки оказались наполнены до краев, осталось лишь заткнуть их пробками и завязать тряпицами. Но и после этого на дне котла среди переваренных листьев еще бултыхались остатки темного пахучего варева.
- Попей, тебе полегчает! – Тая наполнила ковшик и поднесла его к губам Равиона.
Тот осторожно понюхал питье, посмотрел себе под ноги и неожиданно выбил черпак из рук Таи, расплескав его содержимое.
- Ты – ведунья! – выкрикнул он. – Думаешь, я ничего не замечаю? Посмотри: муравьи нализались твоей отравы и дуба дали! Ты и меня отравить вздумала?
Несколько муравьев, напившихся пролитой жидкости, в самом деле опрокинулись на спину и валялись, безвольно вздернув кверху тонкие лапки. Равион выхватил шпагу и направил ее острие Тае в грудь.
- Зачем ты спасла меня от ягуара? – спросил он. – Дикий зверь мог сделать то, о чем вы все только мечтаете.
- Ни о чем таком я не мечтаю, - обиделась игрунья. – И травить тебя я вовсе не собиралась.
- Ложь! Ты только что предложила мне отпить этой гадости.
- Сам ты гадость! Мое зелье никого не убьет, - принялась оправдываться Тая. – Может, и стоило бы добавить в него цветки живокости, но тогда оно и вправду сделалось бы ядовитым. Так и хочется напоить им цензуриона Шипилио со всей его шайкой! Но нет, ты же видел, живокость у меня при себе.
Для убедительности Тая продемонстрировала Равиону запасы, сделанные у него на глазах.
- Тогда отчего муравьи сдохли?
- Они вовсе не сдохли, а просто заснули.
Тая присела и ловко щелкнула ногтем большого, размером с ладонь, муравья. Тот очнулся, зашевелил лапами, нехотя перевернулся и пополз прочь. То же самое она проделала и с другими насекомыми, заставив их вернуться к жизни.
- Это сонное зелье, а не яд, - пояснила она.
- Зачем оно?
Синие глаза Равиона буравили Таю, и она нехотя призналась:
