Кивает.
— А то, что ты холодный, как холодильник?
Правая бровь слегка приподнялась.
— Когда это я был холодильником, теплый, как и ты.
— Ты иногда включал режим холодильника, мне даже было холодно.
Он смотрел на меня.
Сегодня на удивление я спала нормально, без признаков тошноты или чего-то подобного. Глеб обнимал меня, прижимая к себе и тихо храпя мне в шею.
В голове уже всплывали моменты, что мы одна семья, второй ребенок. Мы знакомы давно и познакомились мы не так. Гуляли в парке и столкнулись, как нормальные. Я всегда хотела познакомиться со своим парнем или с будущим мужем где-то в парке или еще в подобном месте. Это хоть и странно, но, тем не менее, очень даже романтично. Потом говорить об этом своим друзьям, а то так и слышно: «а познакомились мы в ночном клубе». Разве это хорошо?
Под утро спать уже не хотелось. Когда открыла глаза, Глеб еще спал, продолжая меня обнимать, а мне стало уже жарко. Аккуратно убрала его руку, встала с кровати и пошла туда, о чем подумала. Никогда такого не было.
Часы показывали шесть часов. А мне уже спать совершенно не хотелось.
Какая из меня мать в девятнадцать лет? Мне еще самой многому учится.
В голове всплывает момент из прошлого, когда я еще училась в школе, когда мы с матерью еще не ссорились. Моя мама родила меня слишком поздно, почти в тридцать, хотя это не считается слишком поздно, а через десять лет мою сестру, с которой у меня в последнее время были не лучшие отношения. Мы каждый день ссорились, мы недолюбливали друг друга, хотя раньше все было нормально. Не знаю, почему все так случилось.
С каждым днем, мама перестала меня замечать, для сестры было все самое лучшее. Я стала жить самостоятельно, забыв о том, что у меня кто-то есть. Отец все время был на работе. Большая разница возрасте давала о себе знать. Даже знакомые, приезжая к нам в гости перестали меня замечать, что меня сильно огорчало.
А после одиннадцатого класса, маму будто подменили, и она сказала свои последние слова, которые я услышала: «у меня больше нет дочери». После этого дня я собрала вещи и уехала, стала снимать квартиру, позже познакомилась с Никитой, переехала к нему и… дальше уже все сказано.
Я опустилась на пол, хватая себя за волосы, слезы покатились по щекам. Вижу Никиту, его улыбку, становится так тошно, лишь от того, что вспомнила его. Закусываю губу, до крови. Мне не жалко губ, лишь бы не знать того человека.
Мне хочется кричать, кричать, кричать.
Мне захотелось закричать, но теплые руки, опустившиеся неожиданно, успокаивали.
— Рит, — голос Глеба, донеся до меня, его руки меня прижимали, слегка поглаживая по спине, — что случилось?
— Мне плохо, — призналась я.
— От чего? — последовал вопрос.
— Не знаю. Все было хорошо, а потом вспомнила своих родителей, Никиту и стало тошно. Тошно от того, что была с ним, — уткнулась лицом в плечо парня, давая слезам волю.
— Пошли, поспим, сегодня будет энергичный день.
Уснуть я так и не смогла.
Глеб разбудил меня ближе к одиннадцати. Мы перекусили. Должна признаться, готовит он отлично.
— А теперь иди, одевайся.
— Зачем?
— Просто оденься.
Остается только гадать, зачем и куда меня повезут. Таня проснулась, когда мы собрались выйти из дома. Она пыталась узнать, куда и зачем мы еде, только Глеб, говорил, что секрет и позже его расскажет. Потом попыталась узнать у меня, а что я могла сказать? правильно — ничего. Ведь сама толком ничего не знаю.
Девочка немного расстроилась. Подумала, что мы идем гулять, а ее с собой не берем. Но как я могу догадываться, идем мы совсем не гулять или как в прошлый раз в ресторан, что очень жаль. Хотя в время от времени меня все еще тошнит от запаха еды.
Глеб отвел меня в гараж, где стояла машина и не та, на которой я приехала сюда, или та, на которой меня возили в город.
С боку я не смогла понять, что это за автомобиль, но на колесах красовалась марка BMW.
— Глеб, ты серьезно? BMW?
— Если ты не заметила, то у меня и моих людей самые хорошие, качественные и новые машины.
— А еще очень дорогие.
— Восемь миллионов, не так дорого, малышка.
— Восемь? Да кто-то в руках таких денег не видал, только слышал, а ты тут миллионами крутишь?
— Спортивная машинка с двумя сотнями лошадей.
— Бедные лошади.
Парень проводил меня до моей двери, и... она поднялась к верху. Серьезно? Ну, и машинка.
Он сел рядом, завел. Мы поехали не быстро, кто-то просто испугался за меня, хотя я люблю скорость. Иногда, кажется, что это лучшее, что придумало человечество.
— Может, ты все же скажешь, куда мы едем?
— К врачу, — тяжело выдыхает тот, будто я его уже достала, — сдашь анализы, а там уже подтвердиться или не подтвердится.
Резкий перепад его настроения меня пугал.
— Просто я хочу быть уверен, что ребенок мой, а не Андрея. Понимаешь? Если мой, то поженимся, забудем о том, что ты спала с кем-то другим.
— Ты меня еще и подозреваешь в чем-то?
— Стоит?
— Что если не твой? Бросишь меня?
— Нет.
— А что тогда?
Он не стал отвечать, но его напряженные мышцы ответили за него. Меня это начало бесить. Какая разница, что у меня было до него и с кем? Я была свободной девушкой, делала что хотела.
— Знаешь, я была тогда свободной, не твой собственностью!
Он резко остановил машину в обочины. Если бы не ремень, я бы вылетела в лобовое окно.
— С первого дня ты была моей. Не забывай, что ты все еще числишься у меня, как долг, — он посмотрел на меня с некой злобой, — и я бы не позволил ребенку Андрея жить под моей фамилии. Хочешь знать, что я сделаю, если подтвердиться, что отец не я? Убью. Понятно?
Не выдержала его слов, дала как можно сильнее пощечину и вышла из машины. плевать, что я за городом, что до города пешком идти долго. Побежала прочь от него. Даже, если не от него, даже если от Никиты, я оставлю этого малыша. Нельзя убивать. Нельзя. Монстр, какой он все-таки монстр.
— Рита! — кричал мне в след, но я не оборачивалась. Я бежала вперед, в надежде, что кто-то остановится и поможет мне уехать, вернуться в город. Нельзя так жить. Нельзя жить с монстром, который убьет моего ребенка. Плевать кто отец. Просто плевать. У ребенка будет только мать.
Я пробежала от силы три километра, дальше пришлось идти пешком, восстанавливая дыхательную систему. Сзади уже слышался рев мотора его машины, поймает и снова в сети. Не хочу быть пленницей монстра. Обнимаю себя за плечи, грея, успокаивая. Только слезы все равно навернулись.
— Нет, нельзя сдаваться, — говорила себе, слушая приближение автомобиля.
— Рита.
Машина остановилась передо мной, Глеб вышел, остановившись рядом.
— Рита, — повторил он, — садись в машину.
— Я не позволю сделать больно этому ребенку, даже если он не твой, — процедила сквозь зубы, не поднимая на него свой взгляд. Не смотреть, не смотреть на него. Нельзя.
— Успокойся, ничего я ему не сделаю.
— Врешь. Я не верю тебе. Не верю.
— Рита, — его руки легли на мои плечи, поверх моих рук.
— Отпусти.
— Я погорячился, уверен, что он мой. Прости.
— Отпусти. Я не хочу тебя видеть.
— Послушай меня.
— Нет.
Я освободилась из его объятий. Плевать, что он скажет. Просто плевать. Больше ничего нас не связывает. Ничего.
Я чувствую его пристальный взгляд, от которого становилось не по себе. Мурашки уже пробежали по всему телу. Что он со мной делает?
— Рит, не дури, прошу. Это все гормоны. Успокойся.
— Уйди.
— Сядь в машину, пока я не применил силу.
— А если не сяду? Убьешь?
— Не цепляйся к словам.
— Прости, заело.
Пошла к машине, села. Вот до города доедим, и я выйду, сбегу, как в тот раз. Плевать. Уже на все реально плевать. Монстр не может любить. Это вам не сказка о «Красавица и чудовище». Жалкая жизнь Риты, которая влюбилась в бесчувственного монстра, готового убить не своего ребенка.
— Рит, слышишь, я не трону ребенка. Успокойся и не нервничай. Вредно.
Мы приехали в частную клинику. Десятиэтажное здание, видно, что новое. Рядом даже аллея есть, чтобы люди могли прогулять, пока проходят обследование или же просто ждут анализы.
Глеб завел меня внутрь, провел на пятый этаж, где был самый главный или как их по-другому называют? А черт с этим. Пришли. Мужики начали о чем-то говорить, в разговор я не влезла, даже не вслушивалась.
— В общем, возьмем кровь на анализы и проведем осмотр. А дальше поймем, беременные или нет.
— Срок узнать как-то можно?
— Хм, думаю можно, во всяком случаи постараемся. На каждой недели малыш начинает меняться, а по этим самым изменениям мы сможем понять срок.
— Пройдите в 532 кабинет, можете даже без очереди, я предупрежу.
Глеб взял меня за руку и повел. Думает, что убегу. Молодец! Совсем шансов не оставил. Индюк. Холодильник. Монстр.
Когда у меня взяли кровь, мы вернулись в тот кабинет. Меня посадили на кушетку. Никогда прежде мне не было стыдно. Зашла женщина и началось. Я уже проходила подобную процедуру, но, когда рядом стоит еще кто-то третий — никогда. Глеб стоял и о чем-то думал. Чтоб тебе пусто было.
Именно сейчас мне захотелось плакать. Правда, не знаю почему. Моя жизнь перестала мне принадлежать.
Мы сидели в кабинете в ожидании анализов. Да и кто тут еще ждет, остается еще выяснить. Честно, я уже понимаю, что беременна, чувствую внутренние изменения, но как долго? А Глебу просто интересно знать: чьего ребенка я все-таки ношу под сердцем.
— Ну, что сказать, — начал врач, всматриваясь в листки бумаги, — повышен уровень ХГЧ, с чем я вас поздравляю. А по его уровню могу предположить, что вторая неделя беременности.
И тут я упала в пропасть. Теперь мы связаны. Получается после первого раза.
По лицу Глебе не скажешь, что он рад, скорее в раздумьях, думает, чьей же тот малыш.
Ничей. Мой.
Мы вышли из здания. Молчим, каждый думает о своем.
Я уже уверена на все сто, кто отец этого маленького малыша, а вот Глеб думает и, кажется, подозревая не то, что может оказаться на самом деле. Увы, я не читаю его мыслей. Могу лишь догадываться.
Мы сели в машину. Глеб не сразу ее завел.
— Глеб, если ты думаешь, что это не твой малыш, то выброси эту мысль из головы. Индюк безмозглый.
Он молчит, ухмыльнувшись.
— Рит, я о другом. Проблемы.
— Правда?
— Да, любимая.
Его слова меня успокаивают, только мне становится стыдно за то, что я устроила по дороге.
— Прости, — сказала я за секунду, как парень завел машину.
— Я и не обижался, сам виноват, — целует меня в щеку, а потом машина трогается с места.
Сказал, что чувствует вину, да и я сама ее чувствую. Уставилась в окно. За окном начался дождик, а на душе повис камень плохого настроения. Глеб взял меня за руку, слегка ее поглаживая.
— Не хочешь перекусить?
— Ты хочешь в кафе?
— Против?
Начала кивать, на лице появляется идиотская улыбка и слезы радости. Парень улыбнулся, заворачивая к торговому центру. Припарковались на парковке, вип зоне. Не думала, что в торговых центрах и такое бывает.
— Прошу, — парень открывает дверь, подавая руку.
Мы прошли внутрь, сели за столик у окна. Глеб пошел заказывать, а я осталась сидеть, ждать.
Заказ сделали быстро. Ели мы большим удовольствием. Было вкусно, аппетитно и много. Честно, не помню, когда ела в подобных местах, но тогда точно было не столь вкусно как сейчас.
Рядом прошел официант с рыбой на подносе, от чего сразу стало не по себе. Прикрыла нос рукой, но и это не помогло. Тошнота подкатила быстро. Всю жизнь не любила запах рыбы, хотя раньше не тошнило, как сейчас. Глеб посмотрел меня, понимая, почему стараюсь не дышать, привести себя в норму. Только это не помогает.
— Я отойду, — тихо проговорила я, вставая из-за стола. Глеб кивает. А я быстро направляюсь в туалет.
К счастью, оказалась я здесь одна, что меня несказанно радовало.
— Прикинь, — раздался за дверью голос девушки и всюду по всему, они шли сюда. Я быстро спряталась в последнею кабинку. Не знаю, зачем это сделала, — эта крашеная дрянь, узнала о измене парня и решила сбежать, больше месяца ее нет в институте.
— Да ну? А что Никита говорит?
— А что он, — противно сказала она, жаль лица не видно, видимо, такое же, будто лимон целиком сожрала и не один, — он в первый же день на коленях ползал, пытался позвонить. А она еще и телефон выключила, правда потом включила, они поговорили и он понял, что хочет к этой Ритке вернуться.
— Да он дурак, хочет от такого сокровища убежать. Что, воевать будешь?
— А смысл, она опять куда-то делась. А этот Никита всего лишь запасной вариант. Он реальный дурак, повелся.
— А отдай его мне, давно секса не было, на стену уже лесть хочется.
Подруга засмеялась, но отнекиваться не стала.
— Ладно, бери, пользуйся. Мне для подруги ничего не жалко.
Потом они ушли, а я осталась сидеть в шоке. Эта та самая девица, которая увела у меня Никиту, потом еще и ему изменяла. Ну, попался парень в ведьмины сети, что еще сказать.
Вышла через пять минут, чтобы никто ничего не заподозрил. Какие нынче девушки пошли.
Села за стол.
— Если плохо, можем поехать домой, — сказал Глеб.
— Не, все хорошо. Просто знакомых увидела, — от слова «знакомых» стало так гадко, что еще немного и вся еда выйдет наружу.
— Знакомых?
— Девушка, которая у меня чуть больше месяца назад увела парня, хотя сама ему изменяет, а если быть точнее использует его, как игрушку. А сейчас хочет его подарить подруге.
— Я думал таких шлюх можно только на трассе найти, а не среди таких милых, как ты.
— Скажешь тоже.
Посидели мы тут еще. Дальше решили прогуляться по торговому центру. На втором этаже, зашли в магазин для будущих родителей, посмотрели, что и как. На глазах наворачиваются слезы. Я не плачу, просто это слезы радости.
— Рит, давай собирай слезы и смотри, что тебе нравится, — обнимает меня за талию, когда мы остановились у одной из колясок.
— Плохая примета покупать до рождения. Ты не слышал этого.
— Ты в них веришь?
— Не то чтобы не верю…
— Тогда выбирай то, что нравится и будем покупать. Плевал я на все эти приметы, поняла меня?
Целует в лоб. Это как успокоительно, которое действует быстрее любых других. Я стану мамой. Даже не верится.
— Но мы же не знаем, кто будет.
— А это плохо? Не меньше трех, поняла?
— Не меньше трех чего? — мои глаза округлились, когда он сказал это. Не меньше трех миллионов? Учитывая сколько стоит его машина, дом и все такого рода.
Да если покупать так, это же будет не ребенок, а золото. В прямом смысле этого слова. Много денег. Блин.
— Не чего, а кого. Детей. Не меньше, поняла, Рита? — обнимает меня.
— Двоих рожать будешь ты.
— У меня матки нет, — Глеб понял мою шутку, ну, как шутку, глупость. Ответил глупостью, и мы оба посмеялись от души, — выбрала?
— Если ты хочешь троих, то можно взять две коляски и для мальчика и для девочки…
— Но первым пусть будет мальчик.
— Это не от меня зависит, а от тебя.
— От нас, — поправил он.
— Ты биологию изучал? У девушек хромосома икс икс, а у парней икс игрек. И пол ребенка зависит от парней, понял?
Парень сделал умный вид, будто что-то понял. А потом положил руку мне на живот, слегка погладил и начал что-то бурчать.
— Надеюсь, ты пацаном будешь, слышишь?
— Он еще не слышит нас.
— Пусть попробует не услышать, — с несерьезной угрозой проговорил он, слышался его смешок в голосе, — я уже тебя люблю, малыш.
— А то, что ты холодный, как холодильник?
Правая бровь слегка приподнялась.
— Когда это я был холодильником, теплый, как и ты.
— Ты иногда включал режим холодильника, мне даже было холодно.
Он смотрел на меня.
***
Сегодня на удивление я спала нормально, без признаков тошноты или чего-то подобного. Глеб обнимал меня, прижимая к себе и тихо храпя мне в шею.
В голове уже всплывали моменты, что мы одна семья, второй ребенок. Мы знакомы давно и познакомились мы не так. Гуляли в парке и столкнулись, как нормальные. Я всегда хотела познакомиться со своим парнем или с будущим мужем где-то в парке или еще в подобном месте. Это хоть и странно, но, тем не менее, очень даже романтично. Потом говорить об этом своим друзьям, а то так и слышно: «а познакомились мы в ночном клубе». Разве это хорошо?
Под утро спать уже не хотелось. Когда открыла глаза, Глеб еще спал, продолжая меня обнимать, а мне стало уже жарко. Аккуратно убрала его руку, встала с кровати и пошла туда, о чем подумала. Никогда такого не было.
Часы показывали шесть часов. А мне уже спать совершенно не хотелось.
Какая из меня мать в девятнадцать лет? Мне еще самой многому учится.
В голове всплывает момент из прошлого, когда я еще училась в школе, когда мы с матерью еще не ссорились. Моя мама родила меня слишком поздно, почти в тридцать, хотя это не считается слишком поздно, а через десять лет мою сестру, с которой у меня в последнее время были не лучшие отношения. Мы каждый день ссорились, мы недолюбливали друг друга, хотя раньше все было нормально. Не знаю, почему все так случилось.
С каждым днем, мама перестала меня замечать, для сестры было все самое лучшее. Я стала жить самостоятельно, забыв о том, что у меня кто-то есть. Отец все время был на работе. Большая разница возрасте давала о себе знать. Даже знакомые, приезжая к нам в гости перестали меня замечать, что меня сильно огорчало.
А после одиннадцатого класса, маму будто подменили, и она сказала свои последние слова, которые я услышала: «у меня больше нет дочери». После этого дня я собрала вещи и уехала, стала снимать квартиру, позже познакомилась с Никитой, переехала к нему и… дальше уже все сказано.
Я опустилась на пол, хватая себя за волосы, слезы покатились по щекам. Вижу Никиту, его улыбку, становится так тошно, лишь от того, что вспомнила его. Закусываю губу, до крови. Мне не жалко губ, лишь бы не знать того человека.
Мне хочется кричать, кричать, кричать.
Мне захотелось закричать, но теплые руки, опустившиеся неожиданно, успокаивали.
— Рит, — голос Глеба, донеся до меня, его руки меня прижимали, слегка поглаживая по спине, — что случилось?
— Мне плохо, — призналась я.
— От чего? — последовал вопрос.
— Не знаю. Все было хорошо, а потом вспомнила своих родителей, Никиту и стало тошно. Тошно от того, что была с ним, — уткнулась лицом в плечо парня, давая слезам волю.
— Пошли, поспим, сегодня будет энергичный день.
***
Уснуть я так и не смогла.
Глеб разбудил меня ближе к одиннадцати. Мы перекусили. Должна признаться, готовит он отлично.
— А теперь иди, одевайся.
— Зачем?
— Просто оденься.
Остается только гадать, зачем и куда меня повезут. Таня проснулась, когда мы собрались выйти из дома. Она пыталась узнать, куда и зачем мы еде, только Глеб, говорил, что секрет и позже его расскажет. Потом попыталась узнать у меня, а что я могла сказать? правильно — ничего. Ведь сама толком ничего не знаю.
Девочка немного расстроилась. Подумала, что мы идем гулять, а ее с собой не берем. Но как я могу догадываться, идем мы совсем не гулять или как в прошлый раз в ресторан, что очень жаль. Хотя в время от времени меня все еще тошнит от запаха еды.
Глеб отвел меня в гараж, где стояла машина и не та, на которой я приехала сюда, или та, на которой меня возили в город.
С боку я не смогла понять, что это за автомобиль, но на колесах красовалась марка BMW.
— Глеб, ты серьезно? BMW?
— Если ты не заметила, то у меня и моих людей самые хорошие, качественные и новые машины.
— А еще очень дорогие.
— Восемь миллионов, не так дорого, малышка.
— Восемь? Да кто-то в руках таких денег не видал, только слышал, а ты тут миллионами крутишь?
— Спортивная машинка с двумя сотнями лошадей.
— Бедные лошади.
Парень проводил меня до моей двери, и... она поднялась к верху. Серьезно? Ну, и машинка.
Он сел рядом, завел. Мы поехали не быстро, кто-то просто испугался за меня, хотя я люблю скорость. Иногда, кажется, что это лучшее, что придумало человечество.
— Может, ты все же скажешь, куда мы едем?
— К врачу, — тяжело выдыхает тот, будто я его уже достала, — сдашь анализы, а там уже подтвердиться или не подтвердится.
Резкий перепад его настроения меня пугал.
— Просто я хочу быть уверен, что ребенок мой, а не Андрея. Понимаешь? Если мой, то поженимся, забудем о том, что ты спала с кем-то другим.
— Ты меня еще и подозреваешь в чем-то?
— Стоит?
— Что если не твой? Бросишь меня?
— Нет.
— А что тогда?
Он не стал отвечать, но его напряженные мышцы ответили за него. Меня это начало бесить. Какая разница, что у меня было до него и с кем? Я была свободной девушкой, делала что хотела.
— Знаешь, я была тогда свободной, не твой собственностью!
Он резко остановил машину в обочины. Если бы не ремень, я бы вылетела в лобовое окно.
— С первого дня ты была моей. Не забывай, что ты все еще числишься у меня, как долг, — он посмотрел на меня с некой злобой, — и я бы не позволил ребенку Андрея жить под моей фамилии. Хочешь знать, что я сделаю, если подтвердиться, что отец не я? Убью. Понятно?
Не выдержала его слов, дала как можно сильнее пощечину и вышла из машины. плевать, что я за городом, что до города пешком идти долго. Побежала прочь от него. Даже, если не от него, даже если от Никиты, я оставлю этого малыша. Нельзя убивать. Нельзя. Монстр, какой он все-таки монстр.
— Рита! — кричал мне в след, но я не оборачивалась. Я бежала вперед, в надежде, что кто-то остановится и поможет мне уехать, вернуться в город. Нельзя так жить. Нельзя жить с монстром, который убьет моего ребенка. Плевать кто отец. Просто плевать. У ребенка будет только мать.
Я пробежала от силы три километра, дальше пришлось идти пешком, восстанавливая дыхательную систему. Сзади уже слышался рев мотора его машины, поймает и снова в сети. Не хочу быть пленницей монстра. Обнимаю себя за плечи, грея, успокаивая. Только слезы все равно навернулись.
— Нет, нельзя сдаваться, — говорила себе, слушая приближение автомобиля.
— Рита.
Машина остановилась передо мной, Глеб вышел, остановившись рядом.
— Рита, — повторил он, — садись в машину.
— Я не позволю сделать больно этому ребенку, даже если он не твой, — процедила сквозь зубы, не поднимая на него свой взгляд. Не смотреть, не смотреть на него. Нельзя.
— Успокойся, ничего я ему не сделаю.
— Врешь. Я не верю тебе. Не верю.
— Рита, — его руки легли на мои плечи, поверх моих рук.
— Отпусти.
— Я погорячился, уверен, что он мой. Прости.
— Отпусти. Я не хочу тебя видеть.
— Послушай меня.
— Нет.
Я освободилась из его объятий. Плевать, что он скажет. Просто плевать. Больше ничего нас не связывает. Ничего.
Я чувствую его пристальный взгляд, от которого становилось не по себе. Мурашки уже пробежали по всему телу. Что он со мной делает?
— Рит, не дури, прошу. Это все гормоны. Успокойся.
— Уйди.
— Сядь в машину, пока я не применил силу.
— А если не сяду? Убьешь?
— Не цепляйся к словам.
— Прости, заело.
Пошла к машине, села. Вот до города доедим, и я выйду, сбегу, как в тот раз. Плевать. Уже на все реально плевать. Монстр не может любить. Это вам не сказка о «Красавица и чудовище». Жалкая жизнь Риты, которая влюбилась в бесчувственного монстра, готового убить не своего ребенка.
— Рит, слышишь, я не трону ребенка. Успокойся и не нервничай. Вредно.
***
Мы приехали в частную клинику. Десятиэтажное здание, видно, что новое. Рядом даже аллея есть, чтобы люди могли прогулять, пока проходят обследование или же просто ждут анализы.
Глеб завел меня внутрь, провел на пятый этаж, где был самый главный или как их по-другому называют? А черт с этим. Пришли. Мужики начали о чем-то говорить, в разговор я не влезла, даже не вслушивалась.
— В общем, возьмем кровь на анализы и проведем осмотр. А дальше поймем, беременные или нет.
— Срок узнать как-то можно?
— Хм, думаю можно, во всяком случаи постараемся. На каждой недели малыш начинает меняться, а по этим самым изменениям мы сможем понять срок.
— Пройдите в 532 кабинет, можете даже без очереди, я предупрежу.
Глеб взял меня за руку и повел. Думает, что убегу. Молодец! Совсем шансов не оставил. Индюк. Холодильник. Монстр.
Когда у меня взяли кровь, мы вернулись в тот кабинет. Меня посадили на кушетку. Никогда прежде мне не было стыдно. Зашла женщина и началось. Я уже проходила подобную процедуру, но, когда рядом стоит еще кто-то третий — никогда. Глеб стоял и о чем-то думал. Чтоб тебе пусто было.
Именно сейчас мне захотелось плакать. Правда, не знаю почему. Моя жизнь перестала мне принадлежать.
***
Мы сидели в кабинете в ожидании анализов. Да и кто тут еще ждет, остается еще выяснить. Честно, я уже понимаю, что беременна, чувствую внутренние изменения, но как долго? А Глебу просто интересно знать: чьего ребенка я все-таки ношу под сердцем.
— Ну, что сказать, — начал врач, всматриваясь в листки бумаги, — повышен уровень ХГЧ, с чем я вас поздравляю. А по его уровню могу предположить, что вторая неделя беременности.
И тут я упала в пропасть. Теперь мы связаны. Получается после первого раза.
По лицу Глебе не скажешь, что он рад, скорее в раздумьях, думает, чьей же тот малыш.
Ничей. Мой.
Глава 26
Мы вышли из здания. Молчим, каждый думает о своем.
Я уже уверена на все сто, кто отец этого маленького малыша, а вот Глеб думает и, кажется, подозревая не то, что может оказаться на самом деле. Увы, я не читаю его мыслей. Могу лишь догадываться.
Мы сели в машину. Глеб не сразу ее завел.
— Глеб, если ты думаешь, что это не твой малыш, то выброси эту мысль из головы. Индюк безмозглый.
Он молчит, ухмыльнувшись.
— Рит, я о другом. Проблемы.
— Правда?
— Да, любимая.
Его слова меня успокаивают, только мне становится стыдно за то, что я устроила по дороге.
— Прости, — сказала я за секунду, как парень завел машину.
— Я и не обижался, сам виноват, — целует меня в щеку, а потом машина трогается с места.
Сказал, что чувствует вину, да и я сама ее чувствую. Уставилась в окно. За окном начался дождик, а на душе повис камень плохого настроения. Глеб взял меня за руку, слегка ее поглаживая.
— Не хочешь перекусить?
— Ты хочешь в кафе?
— Против?
Начала кивать, на лице появляется идиотская улыбка и слезы радости. Парень улыбнулся, заворачивая к торговому центру. Припарковались на парковке, вип зоне. Не думала, что в торговых центрах и такое бывает.
— Прошу, — парень открывает дверь, подавая руку.
Мы прошли внутрь, сели за столик у окна. Глеб пошел заказывать, а я осталась сидеть, ждать.
***
Заказ сделали быстро. Ели мы большим удовольствием. Было вкусно, аппетитно и много. Честно, не помню, когда ела в подобных местах, но тогда точно было не столь вкусно как сейчас.
Рядом прошел официант с рыбой на подносе, от чего сразу стало не по себе. Прикрыла нос рукой, но и это не помогло. Тошнота подкатила быстро. Всю жизнь не любила запах рыбы, хотя раньше не тошнило, как сейчас. Глеб посмотрел меня, понимая, почему стараюсь не дышать, привести себя в норму. Только это не помогает.
— Я отойду, — тихо проговорила я, вставая из-за стола. Глеб кивает. А я быстро направляюсь в туалет.
К счастью, оказалась я здесь одна, что меня несказанно радовало.
— Прикинь, — раздался за дверью голос девушки и всюду по всему, они шли сюда. Я быстро спряталась в последнею кабинку. Не знаю, зачем это сделала, — эта крашеная дрянь, узнала о измене парня и решила сбежать, больше месяца ее нет в институте.
— Да ну? А что Никита говорит?
— А что он, — противно сказала она, жаль лица не видно, видимо, такое же, будто лимон целиком сожрала и не один, — он в первый же день на коленях ползал, пытался позвонить. А она еще и телефон выключила, правда потом включила, они поговорили и он понял, что хочет к этой Ритке вернуться.
— Да он дурак, хочет от такого сокровища убежать. Что, воевать будешь?
— А смысл, она опять куда-то делась. А этот Никита всего лишь запасной вариант. Он реальный дурак, повелся.
— А отдай его мне, давно секса не было, на стену уже лесть хочется.
Подруга засмеялась, но отнекиваться не стала.
— Ладно, бери, пользуйся. Мне для подруги ничего не жалко.
Потом они ушли, а я осталась сидеть в шоке. Эта та самая девица, которая увела у меня Никиту, потом еще и ему изменяла. Ну, попался парень в ведьмины сети, что еще сказать.
Вышла через пять минут, чтобы никто ничего не заподозрил. Какие нынче девушки пошли.
Села за стол.
— Если плохо, можем поехать домой, — сказал Глеб.
— Не, все хорошо. Просто знакомых увидела, — от слова «знакомых» стало так гадко, что еще немного и вся еда выйдет наружу.
— Знакомых?
— Девушка, которая у меня чуть больше месяца назад увела парня, хотя сама ему изменяет, а если быть точнее использует его, как игрушку. А сейчас хочет его подарить подруге.
— Я думал таких шлюх можно только на трассе найти, а не среди таких милых, как ты.
— Скажешь тоже.
***
Посидели мы тут еще. Дальше решили прогуляться по торговому центру. На втором этаже, зашли в магазин для будущих родителей, посмотрели, что и как. На глазах наворачиваются слезы. Я не плачу, просто это слезы радости.
— Рит, давай собирай слезы и смотри, что тебе нравится, — обнимает меня за талию, когда мы остановились у одной из колясок.
— Плохая примета покупать до рождения. Ты не слышал этого.
— Ты в них веришь?
— Не то чтобы не верю…
— Тогда выбирай то, что нравится и будем покупать. Плевал я на все эти приметы, поняла меня?
Целует в лоб. Это как успокоительно, которое действует быстрее любых других. Я стану мамой. Даже не верится.
— Но мы же не знаем, кто будет.
— А это плохо? Не меньше трех, поняла?
— Не меньше трех чего? — мои глаза округлились, когда он сказал это. Не меньше трех миллионов? Учитывая сколько стоит его машина, дом и все такого рода.
Да если покупать так, это же будет не ребенок, а золото. В прямом смысле этого слова. Много денег. Блин.
— Не чего, а кого. Детей. Не меньше, поняла, Рита? — обнимает меня.
— Двоих рожать будешь ты.
— У меня матки нет, — Глеб понял мою шутку, ну, как шутку, глупость. Ответил глупостью, и мы оба посмеялись от души, — выбрала?
— Если ты хочешь троих, то можно взять две коляски и для мальчика и для девочки…
— Но первым пусть будет мальчик.
— Это не от меня зависит, а от тебя.
— От нас, — поправил он.
— Ты биологию изучал? У девушек хромосома икс икс, а у парней икс игрек. И пол ребенка зависит от парней, понял?
Парень сделал умный вид, будто что-то понял. А потом положил руку мне на живот, слегка погладил и начал что-то бурчать.
— Надеюсь, ты пацаном будешь, слышишь?
— Он еще не слышит нас.
— Пусть попробует не услышать, — с несерьезной угрозой проговорил он, слышался его смешок в голосе, — я уже тебя люблю, малыш.
