Экран разбит, вряд ли заработает. Поднимаю аккумулятор. Дотягиваюсь до крышки, беря, а мою руку накрывает мужская рука. Я начинаю понимать кто это. Мелкая дрожь пробивает меня. Оттягиваю руку к себе.
— Чего так испугалась? — подает крышку телефона, смотря прямо на меня.
— Глеб, не пугай моих сотрудников.
— Помнится мне, что ты решил отдать ее за долги, — он по прежнему смотрит на меня и отвечает хозяину.
Подождите. Что он сейчас сказал? Продал за долг? Меня? Да как он посмел. Может все-таки послышалось?
— Советую заткнуться, — мужчина встает на ноги, поворачиваясь к собеседнику, — как тебя только в начальники взяли, клоун без грима.
Парень садится за стол. Допивает содержимое своего рюмки.
Они продолжают еще какое-то время разговаривать.
— Сочувствую, — произносит Костя.
— Чем ты?
— Тебя, как и Витю продали за долг. Он был вторым барменом.
Вот тебе и раз.
Не знаю, мне сейчас в истерике забиться или прямо здесь вскрыть себе вены? Что же я такого сделала, за что меня решили вот так вот отдать. Непонятно кому, непонятно за что. Нет, разумеется, понятно за что, за долги. Но зачем кому попало отдавать?
Света появилась рядом, радостно хихикая. Узнала, что нее отдают?
— Знаешь, Ритуль, если б ты спала с хозяином, то тебя бы не отдали, поверь.
— Я не какая-нибудь шлюха, чтобы спать с тем, кому за тридцать. Готовой быть подстилкой, пожалуйста, не держу.
Нервы сдают с огромной скоростью. Чувствую, как лопаются капилляры. Еще немного и путь в психушку мне обеспечен.
Света еще раз довольно хихикнула и пошла в сторону столика, сев на колени хозяину заведения. Ну, офигеть. То есть, чтобы меня не продали, я должна была спать с ним. Класс. Где я живу? Моя душа кричит. Крик души. Спасите.
Еще немного и я просто в очередной раз падаю на колени. Быть никому не нужной или быть чьей-то вещью. Ничего из этого не может быть лучшим.
Двое крепких мужиков подошли ко мне, грубо взяв за руки. Молча, без лишних слов, держат меня. Тело перестало меня слушаться то ли от страха, то ли от того, что жить мне не хочется. Кричать, вырываться. Ничего не хочется.
Зачем ему, такая как я?
Меня вывели из кафе. Глеб разговаривал по телефону, выражаясь не очень цензурными словами, похоже, что был человек, который его раздражает.
После звонка подъехали два внедорожника. Тонированные стекла, номера были слишком крутыми, будто у него есть знакомый из гаи.
— Вы в первую, я с девушкой во вторую, — сказал он, подходя ко второй машине.
Двое, что держали меня, сели в машину.
Ночной город, такой красивый, только мне плакать хочется. Вся эта ситуация не дает мне покоя. Страшно. Мне пугает неизвестность.
— Эй, сладкая, ждем только тебя, — крикнул Глеб, возвращая меня к реальности.
Медленно, словно я только-только встала на ноги и это мои самые первые шаги, я шла к нему. Ноги не хотят меня держать. С каждым шагом они перестают меня слушать. На глазах уже наворачиваются слезы. Что, что мне делать?
Я остановилась в метре от него. Мы вновь встретились глазами. Вновь пробежала по телу дрожь. Я теперь все время буду его бояться? Все время от такого контакта по телу будут пробегать мурашки?
— Садись, — холодно ответил он.
Я подчинилась, сама не понимая как это вышло. Сразу как Глеб сел в салон, машина поехала.
Куда мы едем, я даже не представляю.
— Думаю, у тебя есть вопросы, — все тот же холодный голос, мол «только без глупых вопросов, а то в ледышку превратишься», вот как здорово, даже режим холодильника включил на полную. Уже чувствую, как леденеют мои конечности.
Посмотрела в окно, потом на руки. В окно, где дороги пусты, фонари загорелись, чтобы было светло. На руки, что стали дрожать и опять непонятно от чего.
— Вопросов нет, значит, я могу провести диктант?
Выключи свой гребаный холодильник, урод.
Я промолчала опять. Только он собрался сказать, как телефон его перебил.
— Да, родная, — телефонный звонок и холодильник благополучно растаял, ну что за человек? Что я ему сделала? — Уже еду, будем через час, ложись спать.
Ишь, какой заботливый. Со мной как с товаром, а с той, как с принцессой. Действительно, я ведь и есть товар. Меня же продали за долг.
Хотела поменять что-то в своей жизни? На, получай, Рита. Ты это получила. Теперь живи с этим. Черт знает, что там с тобой сделают. Если останешься живой — значит, есть шанс сбежать, нет, видно не судьба. Грустно усмехаюсь, глядя в окно.
— Думаю, ты уже поняла, что тебя продали за долг, — он засунул телефон в карман своих брюк.
— Я что вещь аль как? — повернулась к нему. Сейчас я все выскажу, индюк.
— Нет.
— Нет? Ну, тогда я вас совершенно не понимаю. Тогда какого лешего вы меня забрали, как долг?
— Этого я пока не скажу.
— Так значит? Машину останови, я выйду. Домой, как ни как нужно, муж заждался.
Он посмотрел на меня с неким удивлением, а может так, будто я сморозила глупость типо: «у меня там банан не траханный». Честно, я бы в это сама не поверила, ну, а как иначе выживать в подобных ситуациях. Вот выживу, вернусь домой и напишу книгу: 30 фактов по выживанию в обществе странных людей или как Риту продали за долг.
Хорошее название, надо запомнить.
— Можешь так выходить, — улыбается краем рта, от чего становиться противно. Так ему плевать на человеческие жизни. Гад.
— Эй, останови, — обращаюсь к водителю, но тот игнорирует мои слова, как пустой звук. Может, выполняет только приказы этого индюка.
— Он не станет тебе подчиняться.
— Да ну? А я сразу этого не поняла, подумала, что он как джин. Потрешь бутылочку — вылезет, а потом смело загадывай желание.
— Сладкая, давай без этого, хорошо? Я сильно устал и хочу немного вздремнуть, пока едем. Можем переговорить дома, окей?
Теперь так. Понятно все. Забрал меня, как вещь, собственную вещь. Затащил в машину. Нет, уговорил сесть в машину. А теперь не хочет говорить. Класс.
Он закрыл глаза, а мне остается любоваться видом из окна. Что ж, не худший вариант, который мог бы прийти в голову.
— Эй, давай ты остановишь машину, я уйду, а ему скажешь, что я тебя по голове стукнула, — не оставила я попыток на побег, только этот человек меня вновь проигнорировал.
Даже не знаю, что теперь и думать.
Я была простой студенткой. Хотела простой жизни. Она была, пока все не полетело вниз по лестницы: измена парня, закрытие кафе и я в качестве долга. Хорошая жизнь.
Если кто-то думает, что у него скучная жизнь, то я не советую ему об этом думать. Я неделю назад об этом уже подумала, сейчас еду с незнакомыми людьми и черт знает куда. Если б я могла предположить, что будет, то я никогда об этом даже не стала думать. Честное слово.
Мы приехали в большой загородный дом. Боюсь представить сколько, подобных мне людей, здесь можно уместить. А много ли таких?
Ворота открылись, позволив нам проехать, а после, как положено — зарылись.
Машину остановили рядом с крыльцом, где расположились люди, нас еще и встречают. Класс.
— Здравствуйте, Глеб, — женщина подошла к мужчине.
— Нина Викторовна, не беспокойтесь так, доехали мы хорошо, — опять режим заботливого индюка. Это он только со мной ведет себя, как холодильник? Я, если что, его еще кастрировала, а могу.
— Танечка уже спит, только-только уснула.
— Хорошо. Покажите девушке ее комнату и можете все идти спать.
Мне комнату? Что простите? Я не собираюсь здесь оставаться. Кто сказал, что он мой хозяин? У него на лбу этого, к сожалению, или, к счастью, не написано.
— Как скажете.
Вот и закончилась жизнь Власовой Маргариты Александровы. Можно уже могилку ставить, цветочки, венки. Правда, места на кладбище пока нет, но это дело поправимо.
Женщина проводила меня в комнату, пожелав напоследок доброй ночи. Ну-ну, доброй, так доброй.
В комнате я увидела большой шкаф, двуспальную кровать и стол. Какие они заботливые. А для такой как я, даже совсем не плохо. Еще бы вещи были.
Подхожу к шкафу. В нем была одежда, жаль не моя, к которой я привыкла.
— Умереть не встать, — только и смогла вымолвить я, когда увидела ночную рубашку еще и своего размера. Сказать, что я в шоке — ничего не сказать.
Быстро переоделась, заплела простую косу и легла.
Чувство, будто меня здесь ждали. Может он еще тогда знал, что заберет меня? Но зачем? Зачем все это?
Новое место, уснуть, никак не получается.
Солнце начало светить прямо в глаза. Ужас, а не солнце. Натянула одеяло на голову, теперь просто отлично. Никто и ничто не помешает досмотреть сон.
Сегодня посвящаю день своему сну. Я и сон, больше никого и ничего.
Мне удалось вздремнуть еще совсем немного. Правда, из сонного царства меня выдернуло то, что кто-то стянул с меня одеяло. Стало прохладно. Мне удалось сжаться в комок, как ежик в спячку. Не хватает только иголок.
— Встаем, — мужской, холодный голос над моей головой. Неужели он? Я думала, мне все это снится. Черт.
Он сел на кровать, думая, что я все еще сплю. Только это я так думала. Он давным-давно меня раскусил.
— Я знаю, что ты не спишь, — грубо проговорил он.
— И что? Имею полное право спать или притворяться, что сплю, — ответила ему так же грубо, как и он со мной. Плачу той же монетой, индюк.
А может я все-таки зря так ответила? Ведь сейчас я прижата к кровати, руки уже болят от его захвата. Как? Как он мог так быстро меня прижать, я даже не успела моргнуть.
— Советую держать свой язык за зубами, — его лицо так близко. Я чувствую его дыхание. Боже мой.
— Советую держать своего «друга» в штанах, — стараюсь показать, что он меня так просто не напугает.
Вижу, как он меняется в лице, как он удивлен. Что-что, а удивлять я могу. Иногда даже саму себя удивляю так, что неделю отхожу.
— Держи свой рот на замке, — его взгляд опустился ниже.
Хорошо, что мы встретились взглядом. Вспоминаю предыдущие попытки заглянуть в эти карие глаза, как по всему телу пробегают мурашки. Неловкая тишина наступила так же внезапно, как и то, что этот человек прервал мой сон, о котором я мечтала несколько дней.
Глеб тяжело задышал, уже минуту он не смотрит мне в лицо, уже минуту я смотрю на его затылок.
Вспомнив, что на мне легкая ночная рубашка, сквозь которую слегка просвечивались соски. А учитывая, каким взглядом он уставился на нее, мне стало не по себе. Мне еще не известно, какие тараканы живут в голове этого человека.
Этот индюк уставился на мою грудь! Уставился так, словно готов сорваться ткань, которую трудно назвать ночнушкой, а одеждой тем более.
Беру всю волю в кулак, отталкиваю его от себя и как можно быстрее прикрываюсь одеялом.
— Индюк-извращенец, — сказала я, стараясь не смотреть в сторону этого человека. И как же я могла так облажаться? Знала же, что я не у себя. Знала же и все равно решила спать так, как привыкла.
— Что? — он вскочил на ноги.
— Врываетесь, потом сдергивает одеяла, а после и вовсе пялитесь, да как вам не стыдно?! — вскочила с кровати, все так же прикрываясь одеялом.
— Это мой дом.
— Коль поселил меня здесь, в этой комнате, так будь любезен не врываться, индюк, — последнее слово я сказала как можно тише.
Он, ничего не ответив, решив, возможно, что мой аргумент был весомей его. И я бы с ним согласилась. Если бы не чувство такое странное.
— Скоро будет готов завтрак, — ну, вот, вернулись к тому, с чего начали. Опять он включил режим холодильника.
— Ну, точно холодильник, — пробубнила себе под нос, присаживаясь на кровать.
— Что-что? — он остановился в проходе, оборачиваясь в мою сторону.
— Ничего, — сказала, как отрезала. Достал уже.
Выйти из комнаты дело простое, а вот отыскать столовую в большом доме — не просто.
Я ходила по дому, в надежде найти то, что мне нужно было. И все-таки, зачем этому человеку, столь огромное здание? В прятки играть? Вспомнила «интернов», когда Семен подозревал Олю в измене и пытался найти доказательство, а когда его нашли, ссылался на: «а мы в прятки играем с Глебом». Какое совпадение, не правда ли?
Открыла наугад дверь. Ничего необычного, всего лишь тренажерный зал. Даже груша имеется.
Интересно, а что же здесь еще есть? Закрыла дверь и отправилась дальше, изучать дом, в котором я не известно сколько пробуду.
Следующее, что я нашла, оказался бассейн. Интересно, а мне здесь поплавать можно? Стоп, в чем это я собралась плавать, если вещи мне так и не удосужились выдать или хотя бы свои забрать. Ну, что это за такое.
Хочется сейчас биться головой о стену, прекрасно понимая, что долго я тут еще буду жить.
— Вас уже ждут, а вы тут прохлаждаетесь, — грубый голос раздался так внезапно, от чего я вздрогнула, и что будь, оказалась я так рядом с краем бассейна. Упала б? Может, это было бы лучше, чем умереть в столь юном возрасте от инфаркта.
— За смерть по неосторожности тоже имеется статья, — наконец выговорила я, когда дар речи ко мне вернулся.
Высокий мужик, про которых говорят: «шкаф два на два», а может даже на четыре. Ух, еще один человек, пугающий меня своей внешностью. Тут все такие или нет?
— Можно было и проводить, а то тут и заблудиться недолго, — бросила я свое недовольство, скрещивая руки на груди, а этот шкаф развернулся и пошел.
Без комментариев.
В столовку мне все же удалось попасть, хоть не сразу. Огромный стол, человек на пятьдесят, а то и больше, не знаю. За ним даже никто не сидит, меня, что ль ждали? Только хотела присесть, как Шкаф хватает меня под локоть и ведет в другому столу, стоящий во второй столовой. Ужас.
Здесь уже стоял стол поменьше. Глеб уже сидел за своим столом, справа от него сидела девочка, лет пяти или шести. На этом люди за столом кончились.
— Я думал, ты в сон погрузилась, — сделал глоток из чашки.
Мне предложили сесть слева от него. Плотный завтрак, горячая кружка кофе. В животе заурчало. Я с надеждой посмотрела на окружающих, только бы не услышали. Только бы не услышали. И я была услышана. Прекрасно.
Плотный завтрак придает сил. Крепкий сон поднимает настроение, а когда у тебя получилось хорошо поесть и выспаться, то все плохое кажется не таким уж и ужасным. Ах, как же мне сейчас хорошо. Нет, такого ощущение, что я не в своей тарелке.
— Я пойду, — нежным голоском сказала девочка, вскакивая со стула.
— Иди, не забудь, что сегодня у тебя художественная школа, — он ответил ей так нежно, так будто она ему самая родная. Почему как? Может это его дочь.
Девочка ушла.
— У вас красивая дочь, — проговорила я, чувствуя себя посмешищем.
А зачем я это сказала? Сначала делаю, потом думаю. Да это обо мне. Обращайтесь.
— Она мне не дочь, племянница, — сказал, немного посмеиваясь. Индюк, не больше.
— А почему она не со своими родителями?
— Отец сбежал, когда Тани еще не было, а мать погибла, когда ей было полтора года.
Кажется, это было не уместно. Чем я думала, когда задавала этот вопрос. Стыдно-то.
Ночью я спала плохо: долгое время я не могла уснуть, а когда сон все же пришел, то мне снились кошмары. Первый раз я проснулась около двух часов ночи. Постояла у окна, за окном шел дождь. Вернувшись в постель, я полежала минут пять, и смогла уснуть. Проснулась в половине третьего, от очередного ночного кошмара.
Дальше я спать не могла. Боялась, что закрою глаза и кошмар снова вернется. Прошлое продолжает меня преследовать. Как долго это может продолжаться? Я думала, что кошмары бывают от того, когда мы спин на новом месте. Только это не срабатывало со мной.
— Чего так испугалась? — подает крышку телефона, смотря прямо на меня.
— Глеб, не пугай моих сотрудников.
— Помнится мне, что ты решил отдать ее за долги, — он по прежнему смотрит на меня и отвечает хозяину.
Подождите. Что он сейчас сказал? Продал за долг? Меня? Да как он посмел. Может все-таки послышалось?
— Советую заткнуться, — мужчина встает на ноги, поворачиваясь к собеседнику, — как тебя только в начальники взяли, клоун без грима.
Парень садится за стол. Допивает содержимое своего рюмки.
Они продолжают еще какое-то время разговаривать.
— Сочувствую, — произносит Костя.
— Чем ты?
— Тебя, как и Витю продали за долг. Он был вторым барменом.
Вот тебе и раз.
Не знаю, мне сейчас в истерике забиться или прямо здесь вскрыть себе вены? Что же я такого сделала, за что меня решили вот так вот отдать. Непонятно кому, непонятно за что. Нет, разумеется, понятно за что, за долги. Но зачем кому попало отдавать?
Света появилась рядом, радостно хихикая. Узнала, что нее отдают?
— Знаешь, Ритуль, если б ты спала с хозяином, то тебя бы не отдали, поверь.
— Я не какая-нибудь шлюха, чтобы спать с тем, кому за тридцать. Готовой быть подстилкой, пожалуйста, не держу.
Нервы сдают с огромной скоростью. Чувствую, как лопаются капилляры. Еще немного и путь в психушку мне обеспечен.
Света еще раз довольно хихикнула и пошла в сторону столика, сев на колени хозяину заведения. Ну, офигеть. То есть, чтобы меня не продали, я должна была спать с ним. Класс. Где я живу? Моя душа кричит. Крик души. Спасите.
Еще немного и я просто в очередной раз падаю на колени. Быть никому не нужной или быть чьей-то вещью. Ничего из этого не может быть лучшим.
Двое крепких мужиков подошли ко мне, грубо взяв за руки. Молча, без лишних слов, держат меня. Тело перестало меня слушаться то ли от страха, то ли от того, что жить мне не хочется. Кричать, вырываться. Ничего не хочется.
Зачем ему, такая как я?
Глава 5
Меня вывели из кафе. Глеб разговаривал по телефону, выражаясь не очень цензурными словами, похоже, что был человек, который его раздражает.
После звонка подъехали два внедорожника. Тонированные стекла, номера были слишком крутыми, будто у него есть знакомый из гаи.
— Вы в первую, я с девушкой во вторую, — сказал он, подходя ко второй машине.
Двое, что держали меня, сели в машину.
Ночной город, такой красивый, только мне плакать хочется. Вся эта ситуация не дает мне покоя. Страшно. Мне пугает неизвестность.
— Эй, сладкая, ждем только тебя, — крикнул Глеб, возвращая меня к реальности.
Медленно, словно я только-только встала на ноги и это мои самые первые шаги, я шла к нему. Ноги не хотят меня держать. С каждым шагом они перестают меня слушать. На глазах уже наворачиваются слезы. Что, что мне делать?
Я остановилась в метре от него. Мы вновь встретились глазами. Вновь пробежала по телу дрожь. Я теперь все время буду его бояться? Все время от такого контакта по телу будут пробегать мурашки?
— Садись, — холодно ответил он.
Я подчинилась, сама не понимая как это вышло. Сразу как Глеб сел в салон, машина поехала.
Куда мы едем, я даже не представляю.
— Думаю, у тебя есть вопросы, — все тот же холодный голос, мол «только без глупых вопросов, а то в ледышку превратишься», вот как здорово, даже режим холодильника включил на полную. Уже чувствую, как леденеют мои конечности.
Посмотрела в окно, потом на руки. В окно, где дороги пусты, фонари загорелись, чтобы было светло. На руки, что стали дрожать и опять непонятно от чего.
— Вопросов нет, значит, я могу провести диктант?
Выключи свой гребаный холодильник, урод.
Я промолчала опять. Только он собрался сказать, как телефон его перебил.
— Да, родная, — телефонный звонок и холодильник благополучно растаял, ну что за человек? Что я ему сделала? — Уже еду, будем через час, ложись спать.
Ишь, какой заботливый. Со мной как с товаром, а с той, как с принцессой. Действительно, я ведь и есть товар. Меня же продали за долг.
Хотела поменять что-то в своей жизни? На, получай, Рита. Ты это получила. Теперь живи с этим. Черт знает, что там с тобой сделают. Если останешься живой — значит, есть шанс сбежать, нет, видно не судьба. Грустно усмехаюсь, глядя в окно.
— Думаю, ты уже поняла, что тебя продали за долг, — он засунул телефон в карман своих брюк.
— Я что вещь аль как? — повернулась к нему. Сейчас я все выскажу, индюк.
— Нет.
— Нет? Ну, тогда я вас совершенно не понимаю. Тогда какого лешего вы меня забрали, как долг?
— Этого я пока не скажу.
— Так значит? Машину останови, я выйду. Домой, как ни как нужно, муж заждался.
Он посмотрел на меня с неким удивлением, а может так, будто я сморозила глупость типо: «у меня там банан не траханный». Честно, я бы в это сама не поверила, ну, а как иначе выживать в подобных ситуациях. Вот выживу, вернусь домой и напишу книгу: 30 фактов по выживанию в обществе странных людей или как Риту продали за долг.
Хорошее название, надо запомнить.
— Можешь так выходить, — улыбается краем рта, от чего становиться противно. Так ему плевать на человеческие жизни. Гад.
— Эй, останови, — обращаюсь к водителю, но тот игнорирует мои слова, как пустой звук. Может, выполняет только приказы этого индюка.
— Он не станет тебе подчиняться.
— Да ну? А я сразу этого не поняла, подумала, что он как джин. Потрешь бутылочку — вылезет, а потом смело загадывай желание.
— Сладкая, давай без этого, хорошо? Я сильно устал и хочу немного вздремнуть, пока едем. Можем переговорить дома, окей?
Теперь так. Понятно все. Забрал меня, как вещь, собственную вещь. Затащил в машину. Нет, уговорил сесть в машину. А теперь не хочет говорить. Класс.
Он закрыл глаза, а мне остается любоваться видом из окна. Что ж, не худший вариант, который мог бы прийти в голову.
— Эй, давай ты остановишь машину, я уйду, а ему скажешь, что я тебя по голове стукнула, — не оставила я попыток на побег, только этот человек меня вновь проигнорировал.
Даже не знаю, что теперь и думать.
Я была простой студенткой. Хотела простой жизни. Она была, пока все не полетело вниз по лестницы: измена парня, закрытие кафе и я в качестве долга. Хорошая жизнь.
Если кто-то думает, что у него скучная жизнь, то я не советую ему об этом думать. Я неделю назад об этом уже подумала, сейчас еду с незнакомыми людьми и черт знает куда. Если б я могла предположить, что будет, то я никогда об этом даже не стала думать. Честное слово.
***
Мы приехали в большой загородный дом. Боюсь представить сколько, подобных мне людей, здесь можно уместить. А много ли таких?
Ворота открылись, позволив нам проехать, а после, как положено — зарылись.
Машину остановили рядом с крыльцом, где расположились люди, нас еще и встречают. Класс.
— Здравствуйте, Глеб, — женщина подошла к мужчине.
— Нина Викторовна, не беспокойтесь так, доехали мы хорошо, — опять режим заботливого индюка. Это он только со мной ведет себя, как холодильник? Я, если что, его еще кастрировала, а могу.
— Танечка уже спит, только-только уснула.
— Хорошо. Покажите девушке ее комнату и можете все идти спать.
Мне комнату? Что простите? Я не собираюсь здесь оставаться. Кто сказал, что он мой хозяин? У него на лбу этого, к сожалению, или, к счастью, не написано.
— Как скажете.
Вот и закончилась жизнь Власовой Маргариты Александровы. Можно уже могилку ставить, цветочки, венки. Правда, места на кладбище пока нет, но это дело поправимо.
Глава 6
Женщина проводила меня в комнату, пожелав напоследок доброй ночи. Ну-ну, доброй, так доброй.
В комнате я увидела большой шкаф, двуспальную кровать и стол. Какие они заботливые. А для такой как я, даже совсем не плохо. Еще бы вещи были.
Подхожу к шкафу. В нем была одежда, жаль не моя, к которой я привыкла.
— Умереть не встать, — только и смогла вымолвить я, когда увидела ночную рубашку еще и своего размера. Сказать, что я в шоке — ничего не сказать.
Быстро переоделась, заплела простую косу и легла.
Чувство, будто меня здесь ждали. Может он еще тогда знал, что заберет меня? Но зачем? Зачем все это?
Новое место, уснуть, никак не получается.
***
Солнце начало светить прямо в глаза. Ужас, а не солнце. Натянула одеяло на голову, теперь просто отлично. Никто и ничто не помешает досмотреть сон.
Сегодня посвящаю день своему сну. Я и сон, больше никого и ничего.
Мне удалось вздремнуть еще совсем немного. Правда, из сонного царства меня выдернуло то, что кто-то стянул с меня одеяло. Стало прохладно. Мне удалось сжаться в комок, как ежик в спячку. Не хватает только иголок.
— Встаем, — мужской, холодный голос над моей головой. Неужели он? Я думала, мне все это снится. Черт.
Он сел на кровать, думая, что я все еще сплю. Только это я так думала. Он давным-давно меня раскусил.
— Я знаю, что ты не спишь, — грубо проговорил он.
— И что? Имею полное право спать или притворяться, что сплю, — ответила ему так же грубо, как и он со мной. Плачу той же монетой, индюк.
А может я все-таки зря так ответила? Ведь сейчас я прижата к кровати, руки уже болят от его захвата. Как? Как он мог так быстро меня прижать, я даже не успела моргнуть.
— Советую держать свой язык за зубами, — его лицо так близко. Я чувствую его дыхание. Боже мой.
— Советую держать своего «друга» в штанах, — стараюсь показать, что он меня так просто не напугает.
Вижу, как он меняется в лице, как он удивлен. Что-что, а удивлять я могу. Иногда даже саму себя удивляю так, что неделю отхожу.
— Держи свой рот на замке, — его взгляд опустился ниже.
Хорошо, что мы встретились взглядом. Вспоминаю предыдущие попытки заглянуть в эти карие глаза, как по всему телу пробегают мурашки. Неловкая тишина наступила так же внезапно, как и то, что этот человек прервал мой сон, о котором я мечтала несколько дней.
Глеб тяжело задышал, уже минуту он не смотрит мне в лицо, уже минуту я смотрю на его затылок.
Вспомнив, что на мне легкая ночная рубашка, сквозь которую слегка просвечивались соски. А учитывая, каким взглядом он уставился на нее, мне стало не по себе. Мне еще не известно, какие тараканы живут в голове этого человека.
Этот индюк уставился на мою грудь! Уставился так, словно готов сорваться ткань, которую трудно назвать ночнушкой, а одеждой тем более.
Беру всю волю в кулак, отталкиваю его от себя и как можно быстрее прикрываюсь одеялом.
— Индюк-извращенец, — сказала я, стараясь не смотреть в сторону этого человека. И как же я могла так облажаться? Знала же, что я не у себя. Знала же и все равно решила спать так, как привыкла.
— Что? — он вскочил на ноги.
— Врываетесь, потом сдергивает одеяла, а после и вовсе пялитесь, да как вам не стыдно?! — вскочила с кровати, все так же прикрываясь одеялом.
— Это мой дом.
— Коль поселил меня здесь, в этой комнате, так будь любезен не врываться, индюк, — последнее слово я сказала как можно тише.
Он, ничего не ответив, решив, возможно, что мой аргумент был весомей его. И я бы с ним согласилась. Если бы не чувство такое странное.
— Скоро будет готов завтрак, — ну, вот, вернулись к тому, с чего начали. Опять он включил режим холодильника.
— Ну, точно холодильник, — пробубнила себе под нос, присаживаясь на кровать.
— Что-что? — он остановился в проходе, оборачиваясь в мою сторону.
— Ничего, — сказала, как отрезала. Достал уже.
***
Выйти из комнаты дело простое, а вот отыскать столовую в большом доме — не просто.
Я ходила по дому, в надежде найти то, что мне нужно было. И все-таки, зачем этому человеку, столь огромное здание? В прятки играть? Вспомнила «интернов», когда Семен подозревал Олю в измене и пытался найти доказательство, а когда его нашли, ссылался на: «а мы в прятки играем с Глебом». Какое совпадение, не правда ли?
Открыла наугад дверь. Ничего необычного, всего лишь тренажерный зал. Даже груша имеется.
Интересно, а что же здесь еще есть? Закрыла дверь и отправилась дальше, изучать дом, в котором я не известно сколько пробуду.
Следующее, что я нашла, оказался бассейн. Интересно, а мне здесь поплавать можно? Стоп, в чем это я собралась плавать, если вещи мне так и не удосужились выдать или хотя бы свои забрать. Ну, что это за такое.
Хочется сейчас биться головой о стену, прекрасно понимая, что долго я тут еще буду жить.
— Вас уже ждут, а вы тут прохлаждаетесь, — грубый голос раздался так внезапно, от чего я вздрогнула, и что будь, оказалась я так рядом с краем бассейна. Упала б? Может, это было бы лучше, чем умереть в столь юном возрасте от инфаркта.
— За смерть по неосторожности тоже имеется статья, — наконец выговорила я, когда дар речи ко мне вернулся.
Высокий мужик, про которых говорят: «шкаф два на два», а может даже на четыре. Ух, еще один человек, пугающий меня своей внешностью. Тут все такие или нет?
— Можно было и проводить, а то тут и заблудиться недолго, — бросила я свое недовольство, скрещивая руки на груди, а этот шкаф развернулся и пошел.
Без комментариев.
***
В столовку мне все же удалось попасть, хоть не сразу. Огромный стол, человек на пятьдесят, а то и больше, не знаю. За ним даже никто не сидит, меня, что ль ждали? Только хотела присесть, как Шкаф хватает меня под локоть и ведет в другому столу, стоящий во второй столовой. Ужас.
Здесь уже стоял стол поменьше. Глеб уже сидел за своим столом, справа от него сидела девочка, лет пяти или шести. На этом люди за столом кончились.
— Я думал, ты в сон погрузилась, — сделал глоток из чашки.
Мне предложили сесть слева от него. Плотный завтрак, горячая кружка кофе. В животе заурчало. Я с надеждой посмотрела на окружающих, только бы не услышали. Только бы не услышали. И я была услышана. Прекрасно.
Плотный завтрак придает сил. Крепкий сон поднимает настроение, а когда у тебя получилось хорошо поесть и выспаться, то все плохое кажется не таким уж и ужасным. Ах, как же мне сейчас хорошо. Нет, такого ощущение, что я не в своей тарелке.
— Я пойду, — нежным голоском сказала девочка, вскакивая со стула.
— Иди, не забудь, что сегодня у тебя художественная школа, — он ответил ей так нежно, так будто она ему самая родная. Почему как? Может это его дочь.
Девочка ушла.
— У вас красивая дочь, — проговорила я, чувствуя себя посмешищем.
А зачем я это сказала? Сначала делаю, потом думаю. Да это обо мне. Обращайтесь.
— Она мне не дочь, племянница, — сказал, немного посмеиваясь. Индюк, не больше.
— А почему она не со своими родителями?
— Отец сбежал, когда Тани еще не было, а мать погибла, когда ей было полтора года.
Кажется, это было не уместно. Чем я думала, когда задавала этот вопрос. Стыдно-то.
Глава 7
Ночью я спала плохо: долгое время я не могла уснуть, а когда сон все же пришел, то мне снились кошмары. Первый раз я проснулась около двух часов ночи. Постояла у окна, за окном шел дождь. Вернувшись в постель, я полежала минут пять, и смогла уснуть. Проснулась в половине третьего, от очередного ночного кошмара.
Дальше я спать не могла. Боялась, что закрою глаза и кошмар снова вернется. Прошлое продолжает меня преследовать. Как долго это может продолжаться? Я думала, что кошмары бывают от того, когда мы спин на новом месте. Только это не срабатывало со мной.
