Высказав накипевшее, Хлоя уставилась на дорогу, слегка надув губы. Пожалуй, она наговорила мне лишнего. Пожалуй, она это даже понимала. Но сказанного не воротишь. Ну.. на правду ли обижаться? А ведь правда в её язвительных замечаньях, увы, была.
Воровато оглядевшись вокруг, я мягко взял ладонь Хлои в свою руку. Раз для неё успеть на эту вот саму приёмку было так важно…
Глава 99. Художник
Скользнув по перегибам пространства, мы мгновенно оказались у киоска, образ которого я наспех отыскал в памяти Хлои. Мы ни на секундочку не опоздали, что не могло ни радовать. Только голова опять закружилась. И двойник обругал меня, на чём свет стоит. Надо сказать, культурный код он усвоил давно и бесповоротно, и получше меня, но.. как бы с обратной его стороны.
Моя спутница же некоторое время ошарашено глядела по сторонам. А затем, осознав, где находится, всё-таки заговорила, размеренно чеканя каждый слог, как строевой шаг: «А ты не мог это сделать сразу, умник такой?» Я приподнял воображаемую бровь. А Хлоя чуть раздосадовано продолжила: «..Чтобы нам не трястись в вонючем автобусе битый час, а? И соточку бы сэкономили заодно!»
Не успел я ничего толком ей возразить, как Хлоя объявила: «Так, ща хозяйка придёт. Она обещалась с утреца. Ну и по отгрузке надо дела поделать, накладные тоси-боси: ты давай часок погуляй. Сможешь не напортачить?»
Я кивнул, а после, немного подумав, отправился на вокзал.
Разглядывая табло с графиком отправлений, я бесцельно скитался меж пребывающими и отбывающими пассажирами, вскользь поглядывая на облезлые кресла и разномастный народ. На ком-то сидели лярвы, жадно качая соки. За кем-то нет-нет, да и плёлся козлоногий бес, угрюмо зыркая в мою сторону. На моём же лице упокоилась маска скучающего равнодушия, и в ближайший час расставаться с ней я не собирался. Как и совать нос в чужие дела.
Возле закрытого ларька с газетами маленький мальчик в сбитой на бок шапке громко плакал, однако в круговерти отправлений и прибытий на него никто не обращал внимания. По-видимому, он просто потерялся, – пришёл к выводу я, и неторопливо приблизился к горюющему малышу, участливо осведомившись, что именно его так опечалило?
Да, я был прав. Я опустился рядом на корточки. Малыш перестал всхлипывать и принялся с интересом меня разглядывать, я же совершил очередное незапланированное открытие – на таких маленьких ребятишек, оказывается, морок не действует. Занятно.
«Дядя ты кто?» – невинно спросил малыш.
«Ну, – задумался я, как бы так не соврать, а заодно выразиться покороче, – я – ангел».
Как ни странно, о таком он слышал. Может, родители верующие, может, где-то ещё проскользнуло. Это был очень смешной разговор с одной стороны, а с другой.. вопрос «где я потерял свои крылышки».. был немного.. как бы… Двойник, конечно, точно знал, где, но маленьким детям о таком не говорят. Ни стыда, ни совести у него. Впрочем, чему я удивляюсь?
А буквально через пару минут к нам подбежала перепуганная взъерошенная женщина. Мать ребёнка, – сообразил я. Судорожно схватив сына на руки, она гневно посмотрела на меня.
«Я сейчас полицию позо…»
Фраза оборвалась на полуслове. Я же с интересом следил за тем, как работает защитный алгоритм. Глаза женщины остекленели, появилась в них некая поволока. Малыш озадаченно потормошил маму. Я же поднялся на ноги и пошёл прочь.
Как там говорила Хлоя.. «не напортачить»? Ну почти сумел.
Стоило мне отойти, как женщина пришла в себя.
«Мама, я видел ангела!» – тотчас радостно объявил малыш. Мать поправила на нём сбившуюся шапочку и проговорила немного отстранённо: «Выдумываешь опять… Не отставай больше, знаешь как я перепугалась…»
«Какой ты, бля, ангел! – вновь подал голос двойник. – Херня, прости Господи! Вот я – да, другое дело».
Кажется, у кого-то чувство собственной важности до самых до небес, да и только, – невзначай обронил я.
«Кажется, кто-то давно б коньки отбросил, если б не моя душевная доброта», – язвительно парировал он.
Душевная доброта. Душевная. Доброта. Оба эти слова, как я их не поворачивал, приладить к доппельгангеру ни вместе, ни по отдельности не получалось ни с одной из сторон.
…
Пожалуй, пора. Час уже прошёл: наверное, Хлоя утренние дела уладила.
Когда я вошёл в небольшую стеклянную будку, девушка размеренно поправляла розы в высокой вазе. Столько здесь было ароматов, столько… Не воздух, а сироп. Разглядывая цветы, я вдруг наткнулся взглядом на охапку с белоснежных лилий. И вздрогнул. Я помнил одну такую.. и то, что с ней сделал. Отчего-то теперь эти безобидные соцветья не внушали мне никакого доверия, хотя виноваты-то были не они, а я сам.
«Вон там табуретка в углу: садись и не отсвечивай – план такой, ага?» Однако, прочтя в выражении моего лица жажду деятельности, Хлоя обречённо вздохнула: «Ладно, щас букетики с тобой пособираем. Но если чего попортишь мне – получишь по шее».
Справедливо, – рассудил я. И отчего-то припомнил, что Мигелю очень не нравилось, когда она вот так панибратски говорила со мной. А уж насчёт сегодняшнего совместного путешествия... Однако, узнав о наших планах и тихо вздохнув, молодой маг заметил разве что: «Это плохая идея». И всё. Мне б такое терпение. А лучше ему, второму, а то болтает всякое…
..Сперва я действительно помогал: принеси-подай-подержи-завяжи-подрежь. Потом мне стало скучно. И захотелось поэкспериментировать. Ведь суть-то я уже уловил. Хлоя недоверчиво поглядела на меня, размышляя, какой урон я способен нанести всему этому цветочному хозяйству, да и махнула рукой. Я с упоением взялся за дело. Если ангелы и не могут творить новые формы, зато с готовыми управляются неплохо. Вот я и управился. На ура. Хлоя, ничего подобного не ожидая, заворожено следила за моими действиями. Когда я-таки собрал свой первый букет, она восхищённо воскликнула: «Ну, ты даёшь! Прямо флорист пропадает! Давай ещё!» Отчего нет? Можно. В конце концов, это всего лишь цветы. И они завянут. Останется жить лишь нетленная красота сама по себе.
Интересно, а как ощущает себя Тот, кто собирает светила в изгибы галактик? – мечтательно сверкнул я глазами. – Вот бы попробовать…
К вечеру снова пожаловала хозяйка киоска: Хлое нужно было сдать ей кассу. Но мы так увлеклись, что «русалка» попросту не успела меня спровадить. И я как раз завершал очередную композицию, сосредоточенно обрывая лишние листочки с колючего стебля тёмно-бардовой розы. Увидев за прилавком постороннего, женщина нахмурилась, намереваясь сделать своей работнице строгий выговор, но не успела завершить мысль, взглянув на то, что я держал в руках. Я улыбнулся, и водворил последний цветок на отведённое ему место.
Хозяйка киоска подошла ко мне, взяла в руки законченный букет и придирчиво оглядела со всех сторон. Кажется, она больше не сердилась. Теперь её разбирало любопытство. Хлоя же, и глазом не моргнув, наплела про то, что я – её парень, и вообще-то художник, вот придумываю композиции, а потом рисую. По фото. Я благоразумно помалкивал, чтобы не испортить такую-то легенду. Двойник же задушевно пропел: «Мой друг художник и поэт нажарил из людей котлет». Это было до того ужасно, и люди.. и котлеты эти.. и вообще… но я отчего-то хохотнул. Может, от его интонации. Хозяйка киоска, Мария Андреевна, как обращалась к ней Хлоя, глянула на меня. И я тотчас сделал серьёзное лицо.
«А ну, я понял теперь, – не унимаясь, продолжил доппельгангер. – Художник же должен быть голодным. Вот мы и не жрём ничё».
Сжав губы, я посмотрел под ноги. Нашёл же он время остротами сыпать.
Мария Андреевна в свой черёд, будучи женщиной деловой, но не чуждой прекрасному, решила, что молодым талантам следует всячески содействовать. И что она в принципе не против, чтобы я приходил и ваял тут.. натуры для рисованья. Всё эти жертвы в имя искусства, конечно. Я согласно закивал, а Хлоя уныло посмотрела в окно, прошептав беззвучно, чтоб хозяйка её не услышала: «Лучше б денег дала».
Я же, немного замявшись, вдруг попросил забрать одно из моих творений. Чтобы рисовать не по фото, а непосредственно с готового.. изделия. Мария Андреевна, на миг задумавшись, согласно кивнула, когда я указал ей на букет. Не велика растрата. А Хлоя в свою очередь лишь тихонько вздохнула.
Глава 100. Тишина в эфире
Закончив работу и сдав смену, мы отправились домой, неспешно бредя по тёмным выстуженным улицам. Небольшая прогулка – это всегда приятно. А большая – вдвойне. Я отчего-то припомнил наш давний с Хлоей разговор, когда мы вот также точно шли по городу, правда, было куда теплее. Тогда я задал «русалке» простой и, как считал сам, заманчивый вопрос, а не желает ли она вспомнить то, что успела углядеть посмертно. Хлоя сильно меня удивила, ответив «нет». Настаивать я не стал. Однако сейчас, найдя момент вполне подходящим, я решил попытать счастье ещё разок – познать при жизни тайну потустороннего бытия, шутка ли? Разве не этого она хотела, идя к реке тем злополучным утром?
Смутившись, словно я спрашивал о чём-то очень личном, о чём говорить не принято, Хлоя, наконец, ответила, что многого не зная, о многом и не тревожишься. Так оно попроще будет. А вот когда пытаешься постигнуть безграничное ограниченным умом, ничего хорошего, в общем, не выходит. Она ведь уже пыталась. Зато теперь у неё есть ещё один шанс прожить эту жизнь. По-людски.
«Вот ты всё звёзды, да звёзды… Красиво, конечно. Да только светят они, а не греют».
Я задумался над её словами.
«Вам бы с Мишей почаще бывать тут, а не там. Ну ты-то ладно. Природа, порода, я не знаю. А вот он-то чего? Сколько раз уже чуть на совсем не остался в этом своём иномирье, а всё равно.. неймётся ему!»
Я промолчал. Я никого не хотел втягивать во всю эту допотопную историю. Потому до сих пор и не поговорил с Михаилом про ключи на чистоту. Боялся разболтать чего лишнего и сделать только хуже. Негоже людям о таком знать. Мало ли, какая ответственность полагается за оную осведомлённость. А человек – до того хрупкая вещица.
Так и не проронив ни полслова в ответ, я долго рассматривал спешащие автомобили и грязный почерневший снег у обочин. В руках я нёс аккуратный букет, такой ажурный и белый, точно снежная паутинка. Я чувствовал, что цветам холодно в объятиях наступающей ночи и моих ледяных ладонях. С другой стороны, понимал я и то, что холод для них будто останавливает время, продляя эту короткую жизнь. Только они его всё равно не хотели. Цветы неуклонно тянулись к теплу. Неужели и люди, тоже.. как цветы? Потому звёзды-звёздами, да только сколько б не было в них огня, а костёр, он.. завсегда теплее и.. ближе. Я сильней стиснул пальцы и еле уловимо вздохнул.
Мы шли до дома пешком: Хлоя замёрзла, но глядя на огромную пробку и набитый битком салон автобуса, застрявшего в ней, как в трясине, решила, что так оно даже получше будет, ножками. И, вместо того, чтобы пойти на ближайшую остановку, взяла себе кофе по дороге. Я же в тайне надеялся, что всё дело не только в автобусах и пробках, а в том.. что она просто хотела ещё немного.. побыть со мной. Вот так. Наедине.
Попетляв по промерзшим дворам, мы, наконец, добрались до родного крыльца, шагнув в грязно-жёлтый мрак старой парадной. Дойдя до лифта и уже было потянувшись к прожжённой кнопке вызова, Хлоя, замявшись на секунду, внезапно предложила подняться пешком. Я молча согласился, хотя такое пожелание показалось мне немного странным, после всей этой утомительной дороги.
Пройдя один лестничный пролёт, Хлоя внезапно в задумчивости замерла возле узкого высокого окна, через мутное стекло которого вырисовывались узловатые ветви старого клёна. Затем, развернувшись, девушка внимательно посмотрела на меня. А после сжала в своих ладонях моё озадаченное лицо и притянула меня к себе, поцеловав в белые холодные губы. По её телу в тот момент словно прокатилась волна. А миг спустя её руки разжались. Распрямившись и по-прежнему прижимая букет к груди, я замер, не смея шевельнуться. Какая.. гулкая тишина. Будто весь мир.. внезапно умолк. Только шорох дыхания. Её дыхания. Я ведь.. не дышал.
В тот первый раз.. я так боялся.. что от этого огня попросту растаю. Но вот теперь понял, что холод мой – это отнюдь не холодность льда, обращающегося в прозрачную лужицу вблизи тёплого очага, но выстуженный простор бескрайнего космоса, что неподвластен и миллиардам пылающих в его тёмном зеве светил, завсегда оставаясь неизменным, и с лёгкостью пожирая как свет, так и жар.
«Ты хоть что-нибудь вообще чувствуешь, а, ледяной принц?»
Я моргнул. Я всегда забывал это делать, когда что-то выбивало меня из колеи.
«Вот как с тобой таким быть?» – с какой-то щемящей горечью проговорила Хлоя.
Да я и сам не знал, как мне с собой быть. Разве ж мог я ей ответить?
«Слышишь, не вздумай!» – зашипел вдруг двойник. Но его интонация на сей раз не была язвительной или злой.. скорее.. это было... «Никогда никого не люби, балда!» – резко бросил он, и я непроизвольно дёрнул головой. И вдруг меня осенило.
Помнишь, ты говорил про качество.. человеческое и божественное вкупе.. которое необходимо, чтобы добыть ключ? – обратился я к доппельгангеру и мысленно вдохнул поглубже. – У того другого это было самопожертвование. А у тебя.. ты так и не сказал мне.. но я, кажется, теперь знаю.
Двойник молчал.
Это.. любовь, – досказал я и уронил белоснежный букет на грязный пол, закрыв лицо руками и опустившись рядом.
Господи.. да разве возможно.. я сам себе не поверил. Неужто эта злобная эгоистичная тварь способна была кого-то когда-то любить?.. Не на словах, как это частенько воображают себе люди. Нет, иначе. До конца. Всем своим существом.
С того момента, как он объявился, становясь всё настойчивей день ото дня, я впервые ощутил, что остался один. Двойник ушёл. Он ушёл, а мне.. как же мне стало от этого не по себе. Такая неуютная сосущая пустота.
Нелепо, конечно.. он был тем ещё чудовищем, но я вдруг отчаянно захотел его вернуть. Однако он не отзывался. Полна тишина в эфире. Но на сей раз не благостная, а зловещая.
«Эй, ты чего это.. ты плачешь?» – склонившись ко мне, растерянно пробормотала Хлоя, стирая с моих щёк изморозь. Я не знал, как это вышло. Я посмотрел на неё, поджав губы.
«Я не хотела, прости.. прости..» – зашептала она.
Я не мог ответить. Я вообще и при всём желании не сумел бы выдавить из себя ни звука.
И внезапно меня посетило ещё одно беспощадное пониманье: раз уж он.. любил.. то я.. стало быть.. уже не смогу. Качества ведь не должны повторяться.. да и ключи у нас.. разные. От этой мысли внутри будто бы взорвалась нейтронная бомба, и то, что секунду назад рыдало и билось в конвульсиях, внезапно омертвело. Я поднял с пола букет и принялся ломать тонкие стебли, выдергивая цветки по одному. Я ведь хотел подарить его ей. Но так и не решился.
«Ты чего делаешь-то?» – растерянно проговорила Хлоя. Я молчал. И моргать перестал тоже. Да и зачем мне оно? Зачем вообще всё это?
Покончив с букетом я уставился в несуществующую точку. «Русалка», тяжко вздохнув, села рядом.
«Извини если…»
«Ты не виновата».
Мой ответ прозвучал почти механически.
Немного опомнившись, я подумал, какая это, должно быть, выразительная картина..
