В голосе Расаласа звучала гордость.
– Но вы сможете что-то сделать? – спросил Дармер с надеждой.
– Конечно! За тем и приехал. Эти островные алхимики до последнего тянули, очень опасно, говорили они. А я им сказал: не боитесь, через пару часов получите своего учителя целехоньким!
Дверь в другом конце короткого коридора, где они стояли, распахнулась. Из нее вышли четверо. Двое «друидов», один незнакомый, второй – Трим. Алхимик, чью профессию Дармер опознал по желтому цвету формы. Последней шла Крин. Подобно служащим госпиталя она надела белый халат, но не просовывала руки в рукава и не застегивала молнию, а накинула на плечи.
«Друид» и алхимик увели Расаласа Триквера в недра своей вотчины. Маги-сопровождающие покинули госпиталь. Дармер и Адель остались стоять в коридорчике вместе с Крин и Тримом. Последний не торопился следовать за коллегами.
– Почему ты не идешь с ними? – спросила Адель.
– А! – Трим махнул рукой. – Там и без меня полно помощников! Представляешь, посмотреть на операцию сбежались даже те, кто сегодня не на смене. Никогда такого столпотворения не видел. Не госпиталь, а проходной двор! Хорошо хоть, кроме Линта, тяжелых больных нет.
– Объясни, что будут делать с Линтом? Какая операция? – поинтересовался Дармер.
– А, ну да, вы ж не знаете. Слыхали, наверное, что не смогли из его легких ту гадость убрать? Въедливая зараза оказалась. В этом случае выход лишь один – полностью удалить пораженные ткани и вырастить на их месте новые.
– Линту же все легкие разъело... – нахмурилась Адель.
– Ну да, – подтвердил Трим, – вот легкие ему и вырежут. Ничего другого не остается.
Адель приоткрыла рот. На ее лице сменялись шок и отвращение.
Большинство болезней и травм лечатся магическими способами, будь то целительство или вливание алхимического элемента Жизнь. С настоящей операцией магам нечасто приходится иметь дело.
– То есть ему... разрежут грудь, – выдавила Адель, – и вытащат....
Она не договорила – Дармер ткнул ее в бок пальцем, а затем кивнул на Крин.
Солнечный свет не проникал сквозь плотно закрытые двери, и в коридорчике было темно. Освещали его пара тусклых магических ламп под потолком. Но даже в полумраке было видно, насколько бледна Крин.
Девушка сложила руки на груди, вцепившись в предплечья. Отстраненный взгляд устремлен в пол. Крин будто не замечала ничего вокруг. Но Дармер видел, как сжимались пальцы на черной ткани, когда произносили имя Линта.
– А... зачем им нужен дед Ксилоты? – перевела тему Адель после заминки. – Разве алхимики Варнорта не могут справиться сами?
– Ну... – протянул Трим. Он тоже заметил, в каком состоянии Крин. «Друид» чуть отошел в сторону, жестом велев Дармеру и Адель сделать так же. Продолжил он шепотом: – Такие операции проводят редко, и опыта даже у лучших лекарей мало. Они, конечно, все сделают, как надо, – заверил Трим, – но операция может затянуться. И они не уверены... что смогут поддерживать жизнь Линта все это время. Вот потому господина Триквера и позвали. Говорят, он лучший алхимик среди магов. А, возможно, и во всем мире. Во всяком случае, с преобразователем управляется виртуозно. Он будет поддерживать жизнеобеспечение Линта, когда у него... ну, когда он останется без легких.
Адель передернуло, и Дармер ее понимал. Он тоже чувствовал себя неуютно. Будто под кожу забралось что-то холодное и мерзкое.
– А… почему ты не идешь смотреть? Зрелище, должно быть, редкое.
– Да ну его, – Трим махнул рукой. – Я лучше посплю. Сейчас найду свободную палату… Крин! Можешь тоже там пересидеть. Чего стоять столько времени. Ты как?
Крин кивнула и, развернувшись, медленно пошла к двери.
– А вы? – спросил Трим у ребят. – Будете дожидаться?
– Наверное, да, – Адель смотрела в спину Крин.
– Тогда проходите.
– Я лучше снаружи подожду, – отказался Дармер. – Адель, позовешь меня, когда все кончится?
– Хорошо, – кивнула девушка. – Ты собираешься сказать остальным?
– Нет. Салли испереживается, пока будет ждать. Кси явно не обрадуется, когда узнает, что здесь ее дед. Лучше расскажем им после.
А Мартес вовсе избегает появляться в госпитале. Вряд ли по тем же причинам, что сам Дармер, но… Юноша заметил это, когда они принесли раненного Линта. Мартес тогда пытался забиться в самый темный угол и прятался за спины товарищей. А когда команда уходила, «друид» первым вылетел из госпиталя.
Выйдя за дверь, Дармер сощурился от солнечного света. После мрака госпиталя он резал по глазам даже в тени верхнего яруса. Дармер вдохнул полной грудью тропический воздух. Пусть снаружи печет неимоверно, но лучше жариться на солнце, чем сидеть в темной каменной коробке.
Дармер подошел к краю этажа. Никаких заграждений тут нет. Однако упасть и убиться почти невозможно – снизу выступал пол другого этажа. Если и оступишься, падать недолго.
Пол-потолок поддерживали анфилады колонн на каждом ярусе. Они стояли не вплотную к краю, до него оставалось пространство в полшага. Дармер сел на один из таких зазоров, свесил ноги вниз и откинулся на колонну. Не слишком удобное сидение, зато не стоишь. И вид шикарный.
Дармеру повезло, что двери госпиталя выходили на южную сторону острова. В отличие от северной, где можно любоваться только бараками жилого квартала, на южной находились тренировочные площадки и цветники. Последние когда-то давно разбили по приказу Мистихт Кранх, посадив цветы со склонов гор ее родной Земли. Дармер не знал их названий, различал лишь по цвету: синие, белые и фиолетовые. Не сильно большое разнообразие, но цветов с других Земель азарларская Старейшина не признавала.
Интересно, что «друиды» не принимали участия в создании цветника. Всю работу проделали азарларские артефакторы. Они зачаровали цветы так, чтобы те всегда выглядели ухоженными и свежими.
Похожие заклинания наложены на сад Весперов, и Дармер сначала не впечатлился, когда родители рассказывали о цветнике. Но потом узнал, что азарларам всего дважды приходилось обновлять заклинания за все время существования острова. Магия дома Весперов вряд протянет так долго.
За цветниками начинался причал. Когда-то к нему подплывали гости с Земли Иных Миров. Теперь причал заброшен, а ворота в стене напротив намертво запечатаны.
Дармер сидел, прислонившись к теплому нагретому камню, смотрел на лагуну с кристально голубой водой и думал. Не о красоте острова и не о Линте, которому сейчас вырезают остатки легких. Дармер даже не рассматривал возможность, что тренер умрет. Линт в руках лучших алхимиков, а те способны почти на все. Да, почти... Вырастить новый позвоночник не в их силах.
Дармер мало что смыслил лекарском деле. Но слыша всю жизнь истории о чудесных исцелениях и невероятных возможностях «друидов» и, особенно, алхимиков, начинаешь думать, что для них нет ничего невозможного. Теперь образ всесильных лекарей пошел трещинами. Яд Кси они так и не победили. Удаление пораженного органа – все равно, что признать поражение. И изобретение Ксилоты может оказаться не единственной субстанцией, неподвластной лекарям.
Главное оружие Киары Торменты – не меч, а умение использовать жизненную силу за пределами тела. Она покрывает силой себя и меч, чтобы защищаться и уничтожать заклинания. Эта энергия сильнее магической. Дармер лично в этом убедился.
Когда Тормента ранила Шеда, ее энергия попала в рану. Что, если именно это обстоятельство, а вовсе не упущенное время помешало лекарям исцелить Шеда? Чужеродная энергия не поддавалась попыткам убрать ее из раны. Если так, то чудо уже то, что Шед смог встать на ноги. Ведь лекари не имели возможности удалить пораженный участок, как Линту. Даже Дармер понимал, что позвоночник гораздо сложнее легких.
Киара Тормента опаснее, чем он думал. Помимо того, что она мастерски сражается, раненных ею противников становится невозможно исцелить в полевых условиях. А если рана серьезная, то не помогут даже в госпитале.
Когда Киара Тормента стала настолько сильной? И была ли она таковой пять лет назад?
Снова. Информация, рассказанная Кси, не выходит из головы. Вот только она не ответила на вопросы Дармера, а породила десяток новых. И главный из них: почему Тормента все еще жива?
Она попала Варнорту в руки. Ее отправили на остров Старейшин для суда. Если даже половина слухов о ней правда, Тормента заслуживала смертной казни! Так почему? Почему Гефест не отдал приказ?
Если бы Киара Тормента умерла... то Шед был бы жив. Команда двадцать четыре была бы жива. Маги Глабера... Никто бы не погиб. Никого не жгли бы заживо.
Сейчас Дармер с товарищами все еще проходил бы практику. И Адель не присоединилась бы к их команде...
Дармер резко мотнул головой, желая избавиться от непрошеной мысли.
Прошлого не изменить. Оно случилось и не изменится, что бы он ни надумал. Шед мертв. А Тормента жива. Могло быть наоборот, если бы Гефест Кандаон сказал лишь одно слово.
Что ему помешало? Какие у него были мотивы не убивать Торменту? Почему позволил ей сбежать?
Если бы Дармер мог, то непременно спросил Гефеста. Сейчас им обуревало столько мыслей и чувств, что юноша не стал бы робеть перед Старейшиной. До дворца всего несколько ярусов и десятка четыре ступенек. Дармер может оказаться наверху через минуту. Но какой смысл? Кандаон до сих пор игнорирует его. Дармер не видел учителя ни разу с последнего урока перед злополучной тренировкой.
Остается надеяться, что Старейшина сменит гнев на милость, когда Линт поправится. Потому Дармер продолжил сидеть у госпиталя, безразлично оглядывать окрестности, дожидаясь, когда операция закончится.
И чуть не свалился с насеста, когда что-то вылетело прямо перед носом.
– Осторожнее! – его схватили за локоть, не дав упасть. – Тут невысоко, но я знаю случаи, когда и с такой высоты умудрялись ломать шеи. Ты же не хочешь присоединиться к ним? Уверяю, «друиды» не помогут.
– Пока ты не выскочил, как зомби из могилы, я не собирался падать, – проворчал Дармер. – Может, сядешь? А то твое лицо мельтешит перед глазами.
Зависший перед ним Гимнур Спинорог непрерывно махал крыльями, из-за чего колебался в воздухе вверх-вниз. Старейшина подлетел ближе, ухватился за край и одним движением уселся рядом с Дармером, сложив крылья за спиной. Белые перья мазнули юношу по лицу.
– И о чем ты так глубоко задумался, что не заметил моего появления? Почему в таком месте? Никогда прежде не видел, чтобы здесь сидели маги. Или ты пришел полюбоваться на остров?
– Нет, – ответил Дармер. – Сегодня у нашего тренера операция, и я…
– Точно, мне говорили, – припомнил Гимнур. – Настоящая полостная операция, давно о таком не слышал. Значит, ты за тренера переживаешь?
– Нет, – покачал головой Дармер и глубоко вздохнул.
– А, понимаю, – улыбнулся Спинорог. – Это из-за Гефеста, верно? Не расстраивайся. Он всегда устраивает бойкот, когда сердится. Такой у него способ наказания. Но долго это обычно не длится. Вот увидишь, как только твой тренер поправится, Гефест тут же объявит помилование.
– А тебя он тоже игнорировал? – заинтересовался Дармер.
– Его я раздражаю куда реже, чем Мистихт, – усмехнулся Гимнур. – На фоне взаимоотношений с ней, у нас с Гефестом идеальная дружба.
Вот уж точно. За то время, что Дармер провел на острове, Спинорог умудрился трижды вызвать неудовольствие Мистихт Кранх. Это не беря в расчет десятки мелких конфликтов, вроде того, что видел Дармер, когда Гимнур летал над островом. Такие стычки между двумя Старейшинами происходили едва ли не ежедневно.
Чтобы избежать гнева Кранх, Гимнур улетал из дворца и прятался в лесах. Они с Дармером так и познакомились: однажды во время тренировки с Кандаоном Спинорог спикировал с неба и шутливо попросил убежища от «злобной азарларки». Гефест отнесся к выходке товарища снисходительно, разрешил остаться, а заодно познакомил с учеником.
Вскоре выяснилось, что доброта Кандаона была не совсем бескорыстной. Гимнур был превосходным мастером меча, и Гефест попросил его дать Дармеру пару уроков. Чему Спинорог был только рад.
С тех пор Гимнур всегда при встрече общался с Дармером по-дружески, словно между ними не было разницы в семь сотен лет. Спинорог категорически запретил называть его «Ваше Старейшинство» и «выкать». Только на «ты» и только по имени. Дармер не возражал. Ему оказалось гораздо легче общаться без формальностей с Гимнуром, чем с Гефестом.
Спинорог больше походил на однокурсника Дармера, чем на древнее существо, созданное, чтобы править одной из Земель. Гефест тоже не производил впечатления умудренного старца в молодом теле, но от него ощущалась аура мощи и могущества. Сказать того же про Гимнура Дармер не мог. Если не знать, что этот маг с крыльями – Старейшина, ни за что не догадаешься.
– Но ссоры с Гефестом тоже случались, – продолжил Гимнур. – Мы живем слишком долго, чтобы их не было. И я на своей шкуре прочувствовал его тактику игнорирования. Но только если случай не особо серьезный. Когда я в один день профукал свою Землю, Гефест так не делал – ситуация была не та. Сам понимаешь, война началась, не до бойкотов.
Гимнур умолк. Он больше не улыбался. Дармер смотрел на него и вдруг понял – и как ему раньше в голову не пришло – Спинорог участвовал в тех же событиях, что и Кандаон. Он тоже должен знать ответы на мучающие Дармера вопросы.
– Гимнур, я хочу спросить тебя кое о чем.
– Так спрашивай.
Дармер набрал в грудь воздуха и произнес:
– Можешь рассказать мне… о Киаре Торменте?
Гимнур повернул голову к Дармеру. Юноша не смог понять выражение, застывшее на его лице.
– Я слышал, что ты с ней встречался, – сказал Спинорог. – Но это было почти месяц назад. Почему ты спрашиваешь только сейчас?
– Я узнал недавно, – проговорил Дармер, – что пять лет назад ее схватили. И привезли на остров Старейшин. Прямо перед нападением.
Гимнур отвел взгляд от Дармера и посмотрел вдаль.
– Я хочу знать, – продолжил юноша, – почему ее не казнили. Времени было достаточно. Преступлений на счету Торменты – тоже. И почему ты не приказал ее уничтожить? Это твое право – ведь она с Земли Иных Миров. Почему ты не решал ее судьбу?
– Не совсем так, – откликнулся Гимнур. – Тормента не с острова свободных людей Натрон, как многие думают. Она родилась в Раттоне.
– Закрытом человеческом городе?! – Дармер не поверил своим ушам.
После поражения в Вековой войне небольшой части представителей человеческой расы удалось укрыться на острове Натрон возле западного берега Земли Иных Миров. Остальных взяли в плен. Для людей построили шесть городов на Земле Вечного Огня: Аранея, Корникс, Раттон, Ангаис, Венум и Таурук. Чтобы предотвратить восстания, всем людям стерли память о прошлом. Теперь они живут в мирке, ограниченном городскими стенами. Никто из них не знает, что творится по ту сторону. А стерегущих тюрьмы-города магов воспринимают кем-то вроде богов.
При подобном жизненном укладе немыслимо, что хоть одному человеку позволили выйти в большой мир.
– Тогда почему Тормента оказалась на Земле Иных Миров? Я слышал, она училась в их местной школе, – Дармер смотрел на Гимнура и ждал ответ.
– Киара Тормента проявила необычные способности, – произнес Спинорог. – Она убила двух магов, и никто не мог понять, каким образом ей это удалось. Из города ее убрали, потому что обычным человеком Киара точно не была. И стали думать, что делать с ней дальше.
– Но вы сможете что-то сделать? – спросил Дармер с надеждой.
– Конечно! За тем и приехал. Эти островные алхимики до последнего тянули, очень опасно, говорили они. А я им сказал: не боитесь, через пару часов получите своего учителя целехоньким!
Дверь в другом конце короткого коридора, где они стояли, распахнулась. Из нее вышли четверо. Двое «друидов», один незнакомый, второй – Трим. Алхимик, чью профессию Дармер опознал по желтому цвету формы. Последней шла Крин. Подобно служащим госпиталя она надела белый халат, но не просовывала руки в рукава и не застегивала молнию, а накинула на плечи.
«Друид» и алхимик увели Расаласа Триквера в недра своей вотчины. Маги-сопровождающие покинули госпиталь. Дармер и Адель остались стоять в коридорчике вместе с Крин и Тримом. Последний не торопился следовать за коллегами.
– Почему ты не идешь с ними? – спросила Адель.
– А! – Трим махнул рукой. – Там и без меня полно помощников! Представляешь, посмотреть на операцию сбежались даже те, кто сегодня не на смене. Никогда такого столпотворения не видел. Не госпиталь, а проходной двор! Хорошо хоть, кроме Линта, тяжелых больных нет.
– Объясни, что будут делать с Линтом? Какая операция? – поинтересовался Дармер.
– А, ну да, вы ж не знаете. Слыхали, наверное, что не смогли из его легких ту гадость убрать? Въедливая зараза оказалась. В этом случае выход лишь один – полностью удалить пораженные ткани и вырастить на их месте новые.
– Линту же все легкие разъело... – нахмурилась Адель.
– Ну да, – подтвердил Трим, – вот легкие ему и вырежут. Ничего другого не остается.
Адель приоткрыла рот. На ее лице сменялись шок и отвращение.
Большинство болезней и травм лечатся магическими способами, будь то целительство или вливание алхимического элемента Жизнь. С настоящей операцией магам нечасто приходится иметь дело.
– То есть ему... разрежут грудь, – выдавила Адель, – и вытащат....
Она не договорила – Дармер ткнул ее в бок пальцем, а затем кивнул на Крин.
Солнечный свет не проникал сквозь плотно закрытые двери, и в коридорчике было темно. Освещали его пара тусклых магических ламп под потолком. Но даже в полумраке было видно, насколько бледна Крин.
Девушка сложила руки на груди, вцепившись в предплечья. Отстраненный взгляд устремлен в пол. Крин будто не замечала ничего вокруг. Но Дармер видел, как сжимались пальцы на черной ткани, когда произносили имя Линта.
– А... зачем им нужен дед Ксилоты? – перевела тему Адель после заминки. – Разве алхимики Варнорта не могут справиться сами?
– Ну... – протянул Трим. Он тоже заметил, в каком состоянии Крин. «Друид» чуть отошел в сторону, жестом велев Дармеру и Адель сделать так же. Продолжил он шепотом: – Такие операции проводят редко, и опыта даже у лучших лекарей мало. Они, конечно, все сделают, как надо, – заверил Трим, – но операция может затянуться. И они не уверены... что смогут поддерживать жизнь Линта все это время. Вот потому господина Триквера и позвали. Говорят, он лучший алхимик среди магов. А, возможно, и во всем мире. Во всяком случае, с преобразователем управляется виртуозно. Он будет поддерживать жизнеобеспечение Линта, когда у него... ну, когда он останется без легких.
Адель передернуло, и Дармер ее понимал. Он тоже чувствовал себя неуютно. Будто под кожу забралось что-то холодное и мерзкое.
– А… почему ты не идешь смотреть? Зрелище, должно быть, редкое.
– Да ну его, – Трим махнул рукой. – Я лучше посплю. Сейчас найду свободную палату… Крин! Можешь тоже там пересидеть. Чего стоять столько времени. Ты как?
Крин кивнула и, развернувшись, медленно пошла к двери.
– А вы? – спросил Трим у ребят. – Будете дожидаться?
– Наверное, да, – Адель смотрела в спину Крин.
– Тогда проходите.
– Я лучше снаружи подожду, – отказался Дармер. – Адель, позовешь меня, когда все кончится?
– Хорошо, – кивнула девушка. – Ты собираешься сказать остальным?
– Нет. Салли испереживается, пока будет ждать. Кси явно не обрадуется, когда узнает, что здесь ее дед. Лучше расскажем им после.
А Мартес вовсе избегает появляться в госпитале. Вряд ли по тем же причинам, что сам Дармер, но… Юноша заметил это, когда они принесли раненного Линта. Мартес тогда пытался забиться в самый темный угол и прятался за спины товарищей. А когда команда уходила, «друид» первым вылетел из госпиталя.
Выйдя за дверь, Дармер сощурился от солнечного света. После мрака госпиталя он резал по глазам даже в тени верхнего яруса. Дармер вдохнул полной грудью тропический воздух. Пусть снаружи печет неимоверно, но лучше жариться на солнце, чем сидеть в темной каменной коробке.
Дармер подошел к краю этажа. Никаких заграждений тут нет. Однако упасть и убиться почти невозможно – снизу выступал пол другого этажа. Если и оступишься, падать недолго.
Пол-потолок поддерживали анфилады колонн на каждом ярусе. Они стояли не вплотную к краю, до него оставалось пространство в полшага. Дармер сел на один из таких зазоров, свесил ноги вниз и откинулся на колонну. Не слишком удобное сидение, зато не стоишь. И вид шикарный.
Дармеру повезло, что двери госпиталя выходили на южную сторону острова. В отличие от северной, где можно любоваться только бараками жилого квартала, на южной находились тренировочные площадки и цветники. Последние когда-то давно разбили по приказу Мистихт Кранх, посадив цветы со склонов гор ее родной Земли. Дармер не знал их названий, различал лишь по цвету: синие, белые и фиолетовые. Не сильно большое разнообразие, но цветов с других Земель азарларская Старейшина не признавала.
Интересно, что «друиды» не принимали участия в создании цветника. Всю работу проделали азарларские артефакторы. Они зачаровали цветы так, чтобы те всегда выглядели ухоженными и свежими.
Похожие заклинания наложены на сад Весперов, и Дармер сначала не впечатлился, когда родители рассказывали о цветнике. Но потом узнал, что азарларам всего дважды приходилось обновлять заклинания за все время существования острова. Магия дома Весперов вряд протянет так долго.
За цветниками начинался причал. Когда-то к нему подплывали гости с Земли Иных Миров. Теперь причал заброшен, а ворота в стене напротив намертво запечатаны.
Дармер сидел, прислонившись к теплому нагретому камню, смотрел на лагуну с кристально голубой водой и думал. Не о красоте острова и не о Линте, которому сейчас вырезают остатки легких. Дармер даже не рассматривал возможность, что тренер умрет. Линт в руках лучших алхимиков, а те способны почти на все. Да, почти... Вырастить новый позвоночник не в их силах.
Дармер мало что смыслил лекарском деле. Но слыша всю жизнь истории о чудесных исцелениях и невероятных возможностях «друидов» и, особенно, алхимиков, начинаешь думать, что для них нет ничего невозможного. Теперь образ всесильных лекарей пошел трещинами. Яд Кси они так и не победили. Удаление пораженного органа – все равно, что признать поражение. И изобретение Ксилоты может оказаться не единственной субстанцией, неподвластной лекарям.
Главное оружие Киары Торменты – не меч, а умение использовать жизненную силу за пределами тела. Она покрывает силой себя и меч, чтобы защищаться и уничтожать заклинания. Эта энергия сильнее магической. Дармер лично в этом убедился.
Когда Тормента ранила Шеда, ее энергия попала в рану. Что, если именно это обстоятельство, а вовсе не упущенное время помешало лекарям исцелить Шеда? Чужеродная энергия не поддавалась попыткам убрать ее из раны. Если так, то чудо уже то, что Шед смог встать на ноги. Ведь лекари не имели возможности удалить пораженный участок, как Линту. Даже Дармер понимал, что позвоночник гораздо сложнее легких.
Киара Тормента опаснее, чем он думал. Помимо того, что она мастерски сражается, раненных ею противников становится невозможно исцелить в полевых условиях. А если рана серьезная, то не помогут даже в госпитале.
Когда Киара Тормента стала настолько сильной? И была ли она таковой пять лет назад?
Снова. Информация, рассказанная Кси, не выходит из головы. Вот только она не ответила на вопросы Дармера, а породила десяток новых. И главный из них: почему Тормента все еще жива?
Она попала Варнорту в руки. Ее отправили на остров Старейшин для суда. Если даже половина слухов о ней правда, Тормента заслуживала смертной казни! Так почему? Почему Гефест не отдал приказ?
Если бы Киара Тормента умерла... то Шед был бы жив. Команда двадцать четыре была бы жива. Маги Глабера... Никто бы не погиб. Никого не жгли бы заживо.
Сейчас Дармер с товарищами все еще проходил бы практику. И Адель не присоединилась бы к их команде...
Дармер резко мотнул головой, желая избавиться от непрошеной мысли.
Прошлого не изменить. Оно случилось и не изменится, что бы он ни надумал. Шед мертв. А Тормента жива. Могло быть наоборот, если бы Гефест Кандаон сказал лишь одно слово.
Что ему помешало? Какие у него были мотивы не убивать Торменту? Почему позволил ей сбежать?
Если бы Дармер мог, то непременно спросил Гефеста. Сейчас им обуревало столько мыслей и чувств, что юноша не стал бы робеть перед Старейшиной. До дворца всего несколько ярусов и десятка четыре ступенек. Дармер может оказаться наверху через минуту. Но какой смысл? Кандаон до сих пор игнорирует его. Дармер не видел учителя ни разу с последнего урока перед злополучной тренировкой.
Остается надеяться, что Старейшина сменит гнев на милость, когда Линт поправится. Потому Дармер продолжил сидеть у госпиталя, безразлично оглядывать окрестности, дожидаясь, когда операция закончится.
И чуть не свалился с насеста, когда что-то вылетело прямо перед носом.
– Осторожнее! – его схватили за локоть, не дав упасть. – Тут невысоко, но я знаю случаи, когда и с такой высоты умудрялись ломать шеи. Ты же не хочешь присоединиться к ним? Уверяю, «друиды» не помогут.
– Пока ты не выскочил, как зомби из могилы, я не собирался падать, – проворчал Дармер. – Может, сядешь? А то твое лицо мельтешит перед глазами.
Зависший перед ним Гимнур Спинорог непрерывно махал крыльями, из-за чего колебался в воздухе вверх-вниз. Старейшина подлетел ближе, ухватился за край и одним движением уселся рядом с Дармером, сложив крылья за спиной. Белые перья мазнули юношу по лицу.
– И о чем ты так глубоко задумался, что не заметил моего появления? Почему в таком месте? Никогда прежде не видел, чтобы здесь сидели маги. Или ты пришел полюбоваться на остров?
– Нет, – ответил Дармер. – Сегодня у нашего тренера операция, и я…
– Точно, мне говорили, – припомнил Гимнур. – Настоящая полостная операция, давно о таком не слышал. Значит, ты за тренера переживаешь?
– Нет, – покачал головой Дармер и глубоко вздохнул.
– А, понимаю, – улыбнулся Спинорог. – Это из-за Гефеста, верно? Не расстраивайся. Он всегда устраивает бойкот, когда сердится. Такой у него способ наказания. Но долго это обычно не длится. Вот увидишь, как только твой тренер поправится, Гефест тут же объявит помилование.
– А тебя он тоже игнорировал? – заинтересовался Дармер.
– Его я раздражаю куда реже, чем Мистихт, – усмехнулся Гимнур. – На фоне взаимоотношений с ней, у нас с Гефестом идеальная дружба.
Вот уж точно. За то время, что Дармер провел на острове, Спинорог умудрился трижды вызвать неудовольствие Мистихт Кранх. Это не беря в расчет десятки мелких конфликтов, вроде того, что видел Дармер, когда Гимнур летал над островом. Такие стычки между двумя Старейшинами происходили едва ли не ежедневно.
Чтобы избежать гнева Кранх, Гимнур улетал из дворца и прятался в лесах. Они с Дармером так и познакомились: однажды во время тренировки с Кандаоном Спинорог спикировал с неба и шутливо попросил убежища от «злобной азарларки». Гефест отнесся к выходке товарища снисходительно, разрешил остаться, а заодно познакомил с учеником.
Вскоре выяснилось, что доброта Кандаона была не совсем бескорыстной. Гимнур был превосходным мастером меча, и Гефест попросил его дать Дармеру пару уроков. Чему Спинорог был только рад.
С тех пор Гимнур всегда при встрече общался с Дармером по-дружески, словно между ними не было разницы в семь сотен лет. Спинорог категорически запретил называть его «Ваше Старейшинство» и «выкать». Только на «ты» и только по имени. Дармер не возражал. Ему оказалось гораздо легче общаться без формальностей с Гимнуром, чем с Гефестом.
Спинорог больше походил на однокурсника Дармера, чем на древнее существо, созданное, чтобы править одной из Земель. Гефест тоже не производил впечатления умудренного старца в молодом теле, но от него ощущалась аура мощи и могущества. Сказать того же про Гимнура Дармер не мог. Если не знать, что этот маг с крыльями – Старейшина, ни за что не догадаешься.
– Но ссоры с Гефестом тоже случались, – продолжил Гимнур. – Мы живем слишком долго, чтобы их не было. И я на своей шкуре прочувствовал его тактику игнорирования. Но только если случай не особо серьезный. Когда я в один день профукал свою Землю, Гефест так не делал – ситуация была не та. Сам понимаешь, война началась, не до бойкотов.
Гимнур умолк. Он больше не улыбался. Дармер смотрел на него и вдруг понял – и как ему раньше в голову не пришло – Спинорог участвовал в тех же событиях, что и Кандаон. Он тоже должен знать ответы на мучающие Дармера вопросы.
– Гимнур, я хочу спросить тебя кое о чем.
– Так спрашивай.
Дармер набрал в грудь воздуха и произнес:
– Можешь рассказать мне… о Киаре Торменте?
Гимнур повернул голову к Дармеру. Юноша не смог понять выражение, застывшее на его лице.
– Я слышал, что ты с ней встречался, – сказал Спинорог. – Но это было почти месяц назад. Почему ты спрашиваешь только сейчас?
– Я узнал недавно, – проговорил Дармер, – что пять лет назад ее схватили. И привезли на остров Старейшин. Прямо перед нападением.
Гимнур отвел взгляд от Дармера и посмотрел вдаль.
– Я хочу знать, – продолжил юноша, – почему ее не казнили. Времени было достаточно. Преступлений на счету Торменты – тоже. И почему ты не приказал ее уничтожить? Это твое право – ведь она с Земли Иных Миров. Почему ты не решал ее судьбу?
– Не совсем так, – откликнулся Гимнур. – Тормента не с острова свободных людей Натрон, как многие думают. Она родилась в Раттоне.
– Закрытом человеческом городе?! – Дармер не поверил своим ушам.
После поражения в Вековой войне небольшой части представителей человеческой расы удалось укрыться на острове Натрон возле западного берега Земли Иных Миров. Остальных взяли в плен. Для людей построили шесть городов на Земле Вечного Огня: Аранея, Корникс, Раттон, Ангаис, Венум и Таурук. Чтобы предотвратить восстания, всем людям стерли память о прошлом. Теперь они живут в мирке, ограниченном городскими стенами. Никто из них не знает, что творится по ту сторону. А стерегущих тюрьмы-города магов воспринимают кем-то вроде богов.
При подобном жизненном укладе немыслимо, что хоть одному человеку позволили выйти в большой мир.
– Тогда почему Тормента оказалась на Земле Иных Миров? Я слышал, она училась в их местной школе, – Дармер смотрел на Гимнура и ждал ответ.
– Киара Тормента проявила необычные способности, – произнес Спинорог. – Она убила двух магов, и никто не мог понять, каким образом ей это удалось. Из города ее убрали, потому что обычным человеком Киара точно не была. И стали думать, что делать с ней дальше.
