- Недалеко уже, - вдруг проговорил Кай, оглядываясь. – Я помню эти холмы. Мне кажется, я видел их – совсем близко от тайника…
Янтарные глаза германского рыцаря уловили движение прежде, чем мозг успел среагировать: точка на склоне холма мелькнула и исчезла, так что ему вполне могло и померещиться неладное под палящим июньским солнцем. Всё же госпитальер привык доверять собственным ощущениям.
- Там, впереди, - приглушённо выговорил Штрауб, кивая на холмы. – Люди.
- Там, позади – тоже, - добавил Сабир. – Мчатся сюда галопом, не таясь.
Гуго с Каем обернулись: в самом деле, на горизонте вздымались уже явственно заметные облака пыли.
- Чтоб их черти взяли, - хмуро пробормотал госпитальер, придерживая коня. – Кого нелёгкая несёт по этой Богом забытой тропе?
Кай подумал о том же: все трое ехали по удалённому от основных дорог пути, и то, что догонявшие их всадники выбрали именно эту дикую местность, чтобы добраться до восточных поселений, говорило лишь об одном.
- За нами едут, - высказался за всех Сабир.
Гуго фон Штрауб выругался, порывисто надел шлем. Некрасивое, красное лицо превратилось в угрюмую маску, когда он медленно повернулся к спутникам.
- Посреди пустыни не уйти, - хмуро констатировал рыжий рыцарь. – Назад ходу нет. Будем прорываться.
- Может, те, которые нас догоняют, и не враги вовсе? – предположил Кай. – Ну, зачем сразу… плохо думать…
Под перекрёстными взглядами спутников молодой крестоносец не выдержал, фыркнул, в свою очередь надевая шлем.
- Уже и слова не вставить, - невесело пошутил он, перехватывая поводья поудобней. – В галоп?
Не сговариваясь, все три пришпорили лошадей, срываясь с места. Попытка Кая скрасить настроение перед неизбежным боем провалилась с треском: уже через секунду сам он не думал ни о чём больше – только об опасности, в объятия которой они летели с такой горячечной, безысходной поспешностью. Молодой рыцарь понимал, что битвы не избежать – их либо загонят в очередную засаду, либо добьют стрелами, либо выведут на хорошо охраняемые главные дороги, откуда они уже не выберутся.
Больше подумать он ни о чём не успел: со склона холма с гиканьем и боевыми кличами понеслись наперерез с десяток всадников, и Кай направил все усилия на то, чтобы проскочить такой узкий перешеек. Почти получилось.
Почти, потому что когда до несущихся на них арабов оставалось несколько метров, лучники выпустили стрелы. Кай, летевший в центре, благополучно избежал неприятной участи; посчастливилось и хорошо защищённому Штраубу: несколько стрел вонзились в щит, закрывавший широкую спину, чиркнули по толстому наплечнику. Не повезло Сабиру.
Заржал раненый конь; глухо вскрикнул ассасин, склоняясь к шее животного. Кай мельком обернулся и тотчас натянул поводья.
- Проклятье!!! – раздался громогласный рёв Штрауба.
Рыжий рыцарь развернул коня, направил его на мчавшихся навстречу сарацин, выхватил меч из ножен, вздымая клинок над головой. Кай последовал примеру, и уже через секунду услышал лязг металла – Гуго сошёлся в битве с первым соперником. Поединком их бойню назвать было нельзя – один взгляд через плечо убедил Кая, что германский наёмник сражался, как тигр, раздавая удары направо и налево. Скинув со спины щит – и когда только успел – госпитальер использовал обе руки, бросив бесполезные поводья: сарацины обступили рыжего рыцаря со всех сторон. Кромкой щита отбрасывая наседавших врагов, мечом Гуго отражал и наносил удары, разворачиваясь всем корпусом к окружившим противникам.
Сам Кай оказался оттеснённым к склону холма двумя сарацинами, отбиваясь сразу от нескольких ударов: один из арабов оказался вооружён шамширами, и сабли плясали в его руках, выбивая искры при встрече с английским клинком. Щитом юный лорд не владел, зато левая рука оставалась свободной для управления гарцующим конём – и хотя его противники наверняка тоже были прекрасными наездниками, стратегами оба всё же не оказались. Кай не нападал, отбивая удары и постепенно разворачивая коня – и в нужный момент оба попали на его место, притёртые к скале. И тогда рыцарь обрушил на них всё своё мастерство – вспомнил даже приёмы, которые показал сэр Гуго на последней их тренировке.
Когда первая кровь брызнула ему в лицо, он не отвернулся. Сарацин рухнул с коня с перерубленной шеей, в то время как Кай, свесившись с седла, уже летел мимо второго противника, вспоров брюхо его коня. Араб вскрикнул и рухнул вместе с животным, не успев даже подняться с земли: английский рыцарь обрушил клинок сверху, разрубая плечо воина вместе с тонкой кольчугой. Не задерживаясь, чтобы убедиться в кончине захлёбывавшегося кровью врага, Кай резко обернулся.
Гуго отмахивался от трёх сарацинов, с проклятиями и ругательствами разворачивая огромный корпус то вправо, то влево. Германец будто не знал устали: удары его с каждым разом будто набирали силы, становились злее и вывереннее. Один из его соперников уже валялся на земле с окровавленным лицом – франк пронзил несчастному глотку колющим, безжалостным ударом – и Кай направил коня к тому, кто более всех нуждался в помощи в безумной рубке.
Сабира оттеснили к скале четверо, и ассасин будто играл с каждым, дразня одиночными выпадами, уходя от прямых столкновений. Всадники спешились, не рискуя здоровьем своих лошадей, и подступали к раненому убийце медленно, не торопясь. Тот тоже не спешил: приглядевшись, Кай заметил оперенье стрелы, торчавшей из бедра ассасина. Сабиру чудом удалось соскочить с собственного коня до того, как тот придавил бы хозяина своим весом, но теперь, раненый и загнанный в угол, он едва ли мог уйти от неизбежной участи.
- Добивай! – услышал Кай, и тотчас двое из сарацинов вскинули луки, целясь в ассасина.
Юный лорд по-прежнему находился далеко, а потому сделал единственное, что мог: со всей силы метнул меч в крайнего лучника. В тот же миг Сабир выбросил руку вперёд, раскрывая ладонь – и метательный кинжал выскользнул легко, незаметно, оставив после себя лишь режущий глаз отблеск под палящим палестинским солнцем.
Они попали оба. Жертва Сабира рухнула в пыль с пробитым глазом; меч Кая разрубил ладонь второго лучника, увлекая за собой выбитый из его руки арабский лук.
Сабир не медлил, выхватывая меч и нападая на раненого араба; зато открыл свою спину двум другим противникам. Обезоруженный Кай не придумал лучшего способа, чтобы помочь другу: бросив поводья, английский рыцарь спрыгнул на спины подбиравшихся к Сабиру арабов, повалив их на землю.
А затем всё смешалось: мельтешащие клинки, чужие руки и ноги, собственные закованные в сталь кулаки, бьющие по бородатым лицам; арабский клинок, зажатый между ладонями, рукоять шамширы в своей руке, рубящий удар наотмашь, брызги чужой крови, обжигающая боль – нет, её отражение, просто очень близко, совсем рядом…
Перекошенное лицо Сабира оказалось последним, что он увидел – перед тем, как слух уловил новые звуки.
Отряд всадников, который мчался позади, теперь наконец догнал их; это оказались трое рыцарей храма с красными крестами на белых туниках. Двое тотчас спешились, устремившись в рубку; Кай поначалу не понял, на чьей они стороне. Лица тамплиеров скрывали глухие шлемы, так что и голоса их звучали глухо и искажённо.
- Братья!.. – донёсся до Кая возглас Гуго, тотчас оборвавшийся: в металлический нагрудник германского рыцаря угодил арбалетный болт.
Стрелявший в «брата» тамплиер немедленно убрал оружие, перемещаясь в сторону разразившейся у склонов битвы, в которой спина к спине сражались Кай с Сабиром; его же место занял всё ещё не спешившийся храмовник. Продираясь сквозь гущу рубки, тот приблизился к рыжему рыцарю настолько, чтобы прокричать:
- Одурманенный воин Христов! Где твои глаза?! Твой спутник – ассасин Горного Старца! Он ищет Святой Крест, чтобы отдать его персам! И ты с ним заодно?!
Штрауб замер на миг; этого оказалось достаточно, чтобы атаковавший его сарацин попал в открывшийся бок госпитальера. Гуго взревел, с яростью обрушивая смертельный удар на обидчика, и тут же, не задумываясь о последствиях, двинул подобравшегося близко тамплиера кромкой щита в защищённое шлемом лицо.
От удара тот шатнулся назад; больше Штрауб его не видел. Бились все против всех; и, пожалуй, именно обида не позволила рыжему рыцарю проиграть. Тамплиеры, братья, христиане – или те, кто таковыми назвались, втёрлись в доверие – вдруг оказались предателями, бьющими в спины. Возможно ли такое под Божьим солнцем?! Где же истина? В чём правда и кому верить?!
Разгневанный Штрауб уже не щадил ни собственное раненое тело, ни окружавших врагов. Где-то там сражались спина к спине Кай с Сабиром, где-то ждали его помощи спутники, один из которых оказался убийцей персидского Шейха.
Ругаясь и проклиная человеческую подлость и вероломство, Гуго прорубал свой путь к английскому рыцарю, который стал его единственной целью и последней надеждой на чудо.
Кай между тем не терял из виду своей цели: торчащий в земле клинок с королевским гербом на рукояти. Случай представился внезапно: один из тамплиеров отвлёк на себя атаковавших их сарацинов, и молодой рыцарь воспользовался ситуацией, чтобы метнуться к собственному оружию. Ладонь привычно легла на рукоять, а в следующий миг Кай уже отражал удар, обрушившийся на раненого ассасина.
Сабир пихнул подобравшегося слишком близко араба здоровой ногой и тотчас вскрикнул от боли в простреленном бедре. Находившийся за сарацином тамплиер наотмашь рубанул его по спине клинком, и тот повалился прямо на Сабира, едва утвердившегося на ногах. Ассасин не успел сделать ничего, кроме как принять неожиданный удар и рухнуть вместе с противником на землю.
К тому моменту, как Кай покончил с неосторожно подставившимся врагом, Сабир уже спихнул безвольное тело с себя и пытался выбраться из-под придавившей его тяжести, убирая скрытый в рукаве клинок. Кай подскочил вовремя, чтобы заслонить ассасина от очередного удара: один из тамплиеров обратил внимание на смуглое лицо Сабира.
- Брат госпитальер! – хрипло донеслось из-под шлема на франкском. – Именем Христа, уйди с дороги! Наши ордена никогда не враждовали! Тем более негоже сейчас – из-за грязного убийцы Горного Старца…
Кай вспыхнул, заслоняя Сабира и крепче сжимая рукоять меча. Краем уха он слышал яростные вскрики Штрауба, лязг оружия и протяжные стоны, топот копыт брошенных лошадей и болезненное ржание тех животных, чьи хозяева не пожелали спешиться. Тамплиер перед ним был выше и крупнее, лучше вооружён и защищён – закрытый шлем, щит, толстый доспех. И всё-таки отступать Кай не собирался.
- Я знаю, кто он! – крикнул молодой лорд Ллойд в ответ. – И знаю, кто вы! Теперь я тебя прошу – именем Христа, уйди с дороги!
Вместо ответа тамплиер развернулся, отбивая удар одного из сарацинов, и отступил от английского рыцаря и раненого ассасина, словно разом утратив к ним всякий интерес.
- Сабир? – позвал Кай, оборачиваясь к другу.
Ассасин молча ухватился за протянутую руку, утверждаясь на ногах.
- Трусливые шакалы, - морщась от боли, выплюнул он. – Ехали за нами всей стаей…
- Всего трое… двое, - подсчитал Кай оставшихся в живых храмовников. – Что теперь, Сабир?
- Перебить всех, - опираясь о крестоносца, с трудом выговорил ассасин. – Они не… не дадут нам уйти… со святыней.
Кай быстро оглядел поле сражения: Гуго бился с двумя сарацинами, у тамплиеров осталось по одному противнику. Германскому рыцарю подмога едва ли требовалась: в яростном порыве он, скорее, порешил бы союзников, чем поблагодарил бы их за помощь.
Зато над его головой Кай ясно увидел сверкнувший в голубом небе слепящий белый крест.
- Туда! – поддерживая ассасина, выдохнул Кай. – Видишь те холмы? Пещера там… тайник… Крест!
- Точно знаешь? – кривясь, переспросил Сабир. Глянул на небо и умолк.
Кай же вместо ответа прислонил убийцу к каменистому склону и опустился на одно колено, берясь за торчавшую из его бедра стрелу. Сабир понял слишком поздно: рыцарь хладнокровно выдернул её вместе с наконечником, отбросил в сторону. Ассасин прошипел что-то неразборчивое, глядя поверх головы крестоносца, но не протестовал, когда тот поднялся и, перекинув руку друга через плечо, помог добраться до ближайшего брошенного коня. Подсадил в седло, обернулся.
- Помоги Гуго, - велел он Сабиру, - отвлеки на себя одного из сарацинов. Затем догоняйте меня. Те холмы, понял?
- Я еду с тобой, крестоносец, - нахмурился ассасин.
Кай запрыгнул в седло своего коня, захватил поводья.
- Помоги ему и догоняй меня, - повторил он. – Пожалуйста, Сабир!
Вместе с последним словом Кай быстро коснулся плеча ассасина, коротко сжал, так же неожиданно отпустил – и тотчас дал шпоры, срываясь с места в галоп. Сабир замер: неприятная боль внезапно ушла, перестав терзать раненое тело, – и ассасин с запозданием понял, чем именно поделился с ним упрямый молодой рыцарь. И ведь даже молитвы свои не читал! Вслух, по крайней мере…
Больше подумать Сабир ни о чём не успел – расправившийся со своим врагом тамплиер вскочил на коня и помчался к нему, обрушив на ассасина целый шквал ударов. Рядом сражался Гуго фон Штрауб, по каменистой тропе мчался к холмам сэр Кай Ллойд, а вслед за ним… вслед за ним летел тот самый тамплиер, который так ни разу и не спешился во время битвы.
Нехорошее предчувствие – то самое, о котором Сабир говорил Каю в Акре – кольнуло ассасина изнутри, но пока на него наседал последний из оставшихся на поле боя храмовников, он не мог последовать за английским крестоносцем. За человеком, которого он назвал другом, и который только что спас ему жизнь.
Кай сбросил помятый шлем ещё в пути. Расстегнул кожаный ремень, с трудом стащил с себя искорёженный металл, позволяя ему упасть в пыль палестинской пустыни. Как рыцарь ни прислушивался к себе, боли от ранений почувствовать так и не смог: ему и в самом деле повезло в этой битве. Шлем спас его от смертоносного удара, а кольчуга – от беспощадно-тычкового. Звенья её, конечно же, порвались – на правом боку. Металлические кольца лохмотьями свисали из-под разрезанной чёрной рясы, пропускали неприятную прохладу к открытому боку. Всё же, в отличие от спутников, он вышел целым из жестокой битвы, и сдаваться по-прежнему не собирался: как только он завладеет Святым Крестом, то вернётся, чтобы помочь Гуго с Сабиром – если его помощь ещё потребуется. Госпитальер, кажется, ранен не слишком серьёзно, а ассасин больше обездвижен, нежели обезврежен. Они выполнят свою миссию! Кай чувствовал близость святыни, и сердце горело радостным предвкушением.
Торопясь, он не сразу услышал позади топот копыт; но когда обернулся, преследователь будто сквозь землю провалился – хотя, возможно, попросту скрылся за каменной грядой, которую он только что проехал. Далёкая теперь битва явно завершалась; Кай видел, как от склонов отделился всадник, как понёсся в его сторону. Мелькнул белый балахон; больше рыцарь ничего не увидел: тот исчез в низине, став невидимым для крестоносца.
Молодой лорд был уже у самых холмов; спешившись, он торопливо накинул поводья на каменный выступ и побежал вдоль склона, отыскивая нужное место. Знамение креста в небе исчезло; теперь его вела лишь собственная память. Необычный сон жил в голове, наполнял мысли, управлял действиями.
Янтарные глаза германского рыцаря уловили движение прежде, чем мозг успел среагировать: точка на склоне холма мелькнула и исчезла, так что ему вполне могло и померещиться неладное под палящим июньским солнцем. Всё же госпитальер привык доверять собственным ощущениям.
- Там, впереди, - приглушённо выговорил Штрауб, кивая на холмы. – Люди.
- Там, позади – тоже, - добавил Сабир. – Мчатся сюда галопом, не таясь.
Гуго с Каем обернулись: в самом деле, на горизонте вздымались уже явственно заметные облака пыли.
- Чтоб их черти взяли, - хмуро пробормотал госпитальер, придерживая коня. – Кого нелёгкая несёт по этой Богом забытой тропе?
Кай подумал о том же: все трое ехали по удалённому от основных дорог пути, и то, что догонявшие их всадники выбрали именно эту дикую местность, чтобы добраться до восточных поселений, говорило лишь об одном.
- За нами едут, - высказался за всех Сабир.
Гуго фон Штрауб выругался, порывисто надел шлем. Некрасивое, красное лицо превратилось в угрюмую маску, когда он медленно повернулся к спутникам.
- Посреди пустыни не уйти, - хмуро констатировал рыжий рыцарь. – Назад ходу нет. Будем прорываться.
- Может, те, которые нас догоняют, и не враги вовсе? – предположил Кай. – Ну, зачем сразу… плохо думать…
Под перекрёстными взглядами спутников молодой крестоносец не выдержал, фыркнул, в свою очередь надевая шлем.
- Уже и слова не вставить, - невесело пошутил он, перехватывая поводья поудобней. – В галоп?
Не сговариваясь, все три пришпорили лошадей, срываясь с места. Попытка Кая скрасить настроение перед неизбежным боем провалилась с треском: уже через секунду сам он не думал ни о чём больше – только об опасности, в объятия которой они летели с такой горячечной, безысходной поспешностью. Молодой рыцарь понимал, что битвы не избежать – их либо загонят в очередную засаду, либо добьют стрелами, либо выведут на хорошо охраняемые главные дороги, откуда они уже не выберутся.
Больше подумать он ни о чём не успел: со склона холма с гиканьем и боевыми кличами понеслись наперерез с десяток всадников, и Кай направил все усилия на то, чтобы проскочить такой узкий перешеек. Почти получилось.
Почти, потому что когда до несущихся на них арабов оставалось несколько метров, лучники выпустили стрелы. Кай, летевший в центре, благополучно избежал неприятной участи; посчастливилось и хорошо защищённому Штраубу: несколько стрел вонзились в щит, закрывавший широкую спину, чиркнули по толстому наплечнику. Не повезло Сабиру.
Заржал раненый конь; глухо вскрикнул ассасин, склоняясь к шее животного. Кай мельком обернулся и тотчас натянул поводья.
- Проклятье!!! – раздался громогласный рёв Штрауба.
Рыжий рыцарь развернул коня, направил его на мчавшихся навстречу сарацин, выхватил меч из ножен, вздымая клинок над головой. Кай последовал примеру, и уже через секунду услышал лязг металла – Гуго сошёлся в битве с первым соперником. Поединком их бойню назвать было нельзя – один взгляд через плечо убедил Кая, что германский наёмник сражался, как тигр, раздавая удары направо и налево. Скинув со спины щит – и когда только успел – госпитальер использовал обе руки, бросив бесполезные поводья: сарацины обступили рыжего рыцаря со всех сторон. Кромкой щита отбрасывая наседавших врагов, мечом Гуго отражал и наносил удары, разворачиваясь всем корпусом к окружившим противникам.
Сам Кай оказался оттеснённым к склону холма двумя сарацинами, отбиваясь сразу от нескольких ударов: один из арабов оказался вооружён шамширами, и сабли плясали в его руках, выбивая искры при встрече с английским клинком. Щитом юный лорд не владел, зато левая рука оставалась свободной для управления гарцующим конём – и хотя его противники наверняка тоже были прекрасными наездниками, стратегами оба всё же не оказались. Кай не нападал, отбивая удары и постепенно разворачивая коня – и в нужный момент оба попали на его место, притёртые к скале. И тогда рыцарь обрушил на них всё своё мастерство – вспомнил даже приёмы, которые показал сэр Гуго на последней их тренировке.
Когда первая кровь брызнула ему в лицо, он не отвернулся. Сарацин рухнул с коня с перерубленной шеей, в то время как Кай, свесившись с седла, уже летел мимо второго противника, вспоров брюхо его коня. Араб вскрикнул и рухнул вместе с животным, не успев даже подняться с земли: английский рыцарь обрушил клинок сверху, разрубая плечо воина вместе с тонкой кольчугой. Не задерживаясь, чтобы убедиться в кончине захлёбывавшегося кровью врага, Кай резко обернулся.
Гуго отмахивался от трёх сарацинов, с проклятиями и ругательствами разворачивая огромный корпус то вправо, то влево. Германец будто не знал устали: удары его с каждым разом будто набирали силы, становились злее и вывереннее. Один из его соперников уже валялся на земле с окровавленным лицом – франк пронзил несчастному глотку колющим, безжалостным ударом – и Кай направил коня к тому, кто более всех нуждался в помощи в безумной рубке.
Сабира оттеснили к скале четверо, и ассасин будто играл с каждым, дразня одиночными выпадами, уходя от прямых столкновений. Всадники спешились, не рискуя здоровьем своих лошадей, и подступали к раненому убийце медленно, не торопясь. Тот тоже не спешил: приглядевшись, Кай заметил оперенье стрелы, торчавшей из бедра ассасина. Сабиру чудом удалось соскочить с собственного коня до того, как тот придавил бы хозяина своим весом, но теперь, раненый и загнанный в угол, он едва ли мог уйти от неизбежной участи.
- Добивай! – услышал Кай, и тотчас двое из сарацинов вскинули луки, целясь в ассасина.
Юный лорд по-прежнему находился далеко, а потому сделал единственное, что мог: со всей силы метнул меч в крайнего лучника. В тот же миг Сабир выбросил руку вперёд, раскрывая ладонь – и метательный кинжал выскользнул легко, незаметно, оставив после себя лишь режущий глаз отблеск под палящим палестинским солнцем.
Они попали оба. Жертва Сабира рухнула в пыль с пробитым глазом; меч Кая разрубил ладонь второго лучника, увлекая за собой выбитый из его руки арабский лук.
Сабир не медлил, выхватывая меч и нападая на раненого араба; зато открыл свою спину двум другим противникам. Обезоруженный Кай не придумал лучшего способа, чтобы помочь другу: бросив поводья, английский рыцарь спрыгнул на спины подбиравшихся к Сабиру арабов, повалив их на землю.
А затем всё смешалось: мельтешащие клинки, чужие руки и ноги, собственные закованные в сталь кулаки, бьющие по бородатым лицам; арабский клинок, зажатый между ладонями, рукоять шамширы в своей руке, рубящий удар наотмашь, брызги чужой крови, обжигающая боль – нет, её отражение, просто очень близко, совсем рядом…
Перекошенное лицо Сабира оказалось последним, что он увидел – перед тем, как слух уловил новые звуки.
Отряд всадников, который мчался позади, теперь наконец догнал их; это оказались трое рыцарей храма с красными крестами на белых туниках. Двое тотчас спешились, устремившись в рубку; Кай поначалу не понял, на чьей они стороне. Лица тамплиеров скрывали глухие шлемы, так что и голоса их звучали глухо и искажённо.
- Братья!.. – донёсся до Кая возглас Гуго, тотчас оборвавшийся: в металлический нагрудник германского рыцаря угодил арбалетный болт.
Стрелявший в «брата» тамплиер немедленно убрал оружие, перемещаясь в сторону разразившейся у склонов битвы, в которой спина к спине сражались Кай с Сабиром; его же место занял всё ещё не спешившийся храмовник. Продираясь сквозь гущу рубки, тот приблизился к рыжему рыцарю настолько, чтобы прокричать:
- Одурманенный воин Христов! Где твои глаза?! Твой спутник – ассасин Горного Старца! Он ищет Святой Крест, чтобы отдать его персам! И ты с ним заодно?!
Штрауб замер на миг; этого оказалось достаточно, чтобы атаковавший его сарацин попал в открывшийся бок госпитальера. Гуго взревел, с яростью обрушивая смертельный удар на обидчика, и тут же, не задумываясь о последствиях, двинул подобравшегося близко тамплиера кромкой щита в защищённое шлемом лицо.
От удара тот шатнулся назад; больше Штрауб его не видел. Бились все против всех; и, пожалуй, именно обида не позволила рыжему рыцарю проиграть. Тамплиеры, братья, христиане – или те, кто таковыми назвались, втёрлись в доверие – вдруг оказались предателями, бьющими в спины. Возможно ли такое под Божьим солнцем?! Где же истина? В чём правда и кому верить?!
Разгневанный Штрауб уже не щадил ни собственное раненое тело, ни окружавших врагов. Где-то там сражались спина к спине Кай с Сабиром, где-то ждали его помощи спутники, один из которых оказался убийцей персидского Шейха.
Ругаясь и проклиная человеческую подлость и вероломство, Гуго прорубал свой путь к английскому рыцарю, который стал его единственной целью и последней надеждой на чудо.
Кай между тем не терял из виду своей цели: торчащий в земле клинок с королевским гербом на рукояти. Случай представился внезапно: один из тамплиеров отвлёк на себя атаковавших их сарацинов, и молодой рыцарь воспользовался ситуацией, чтобы метнуться к собственному оружию. Ладонь привычно легла на рукоять, а в следующий миг Кай уже отражал удар, обрушившийся на раненого ассасина.
Сабир пихнул подобравшегося слишком близко араба здоровой ногой и тотчас вскрикнул от боли в простреленном бедре. Находившийся за сарацином тамплиер наотмашь рубанул его по спине клинком, и тот повалился прямо на Сабира, едва утвердившегося на ногах. Ассасин не успел сделать ничего, кроме как принять неожиданный удар и рухнуть вместе с противником на землю.
К тому моменту, как Кай покончил с неосторожно подставившимся врагом, Сабир уже спихнул безвольное тело с себя и пытался выбраться из-под придавившей его тяжести, убирая скрытый в рукаве клинок. Кай подскочил вовремя, чтобы заслонить ассасина от очередного удара: один из тамплиеров обратил внимание на смуглое лицо Сабира.
- Брат госпитальер! – хрипло донеслось из-под шлема на франкском. – Именем Христа, уйди с дороги! Наши ордена никогда не враждовали! Тем более негоже сейчас – из-за грязного убийцы Горного Старца…
Кай вспыхнул, заслоняя Сабира и крепче сжимая рукоять меча. Краем уха он слышал яростные вскрики Штрауба, лязг оружия и протяжные стоны, топот копыт брошенных лошадей и болезненное ржание тех животных, чьи хозяева не пожелали спешиться. Тамплиер перед ним был выше и крупнее, лучше вооружён и защищён – закрытый шлем, щит, толстый доспех. И всё-таки отступать Кай не собирался.
- Я знаю, кто он! – крикнул молодой лорд Ллойд в ответ. – И знаю, кто вы! Теперь я тебя прошу – именем Христа, уйди с дороги!
Вместо ответа тамплиер развернулся, отбивая удар одного из сарацинов, и отступил от английского рыцаря и раненого ассасина, словно разом утратив к ним всякий интерес.
- Сабир? – позвал Кай, оборачиваясь к другу.
Ассасин молча ухватился за протянутую руку, утверждаясь на ногах.
- Трусливые шакалы, - морщась от боли, выплюнул он. – Ехали за нами всей стаей…
- Всего трое… двое, - подсчитал Кай оставшихся в живых храмовников. – Что теперь, Сабир?
- Перебить всех, - опираясь о крестоносца, с трудом выговорил ассасин. – Они не… не дадут нам уйти… со святыней.
Кай быстро оглядел поле сражения: Гуго бился с двумя сарацинами, у тамплиеров осталось по одному противнику. Германскому рыцарю подмога едва ли требовалась: в яростном порыве он, скорее, порешил бы союзников, чем поблагодарил бы их за помощь.
Зато над его головой Кай ясно увидел сверкнувший в голубом небе слепящий белый крест.
- Туда! – поддерживая ассасина, выдохнул Кай. – Видишь те холмы? Пещера там… тайник… Крест!
- Точно знаешь? – кривясь, переспросил Сабир. Глянул на небо и умолк.
Кай же вместо ответа прислонил убийцу к каменистому склону и опустился на одно колено, берясь за торчавшую из его бедра стрелу. Сабир понял слишком поздно: рыцарь хладнокровно выдернул её вместе с наконечником, отбросил в сторону. Ассасин прошипел что-то неразборчивое, глядя поверх головы крестоносца, но не протестовал, когда тот поднялся и, перекинув руку друга через плечо, помог добраться до ближайшего брошенного коня. Подсадил в седло, обернулся.
- Помоги Гуго, - велел он Сабиру, - отвлеки на себя одного из сарацинов. Затем догоняйте меня. Те холмы, понял?
- Я еду с тобой, крестоносец, - нахмурился ассасин.
Кай запрыгнул в седло своего коня, захватил поводья.
- Помоги ему и догоняй меня, - повторил он. – Пожалуйста, Сабир!
Вместе с последним словом Кай быстро коснулся плеча ассасина, коротко сжал, так же неожиданно отпустил – и тотчас дал шпоры, срываясь с места в галоп. Сабир замер: неприятная боль внезапно ушла, перестав терзать раненое тело, – и ассасин с запозданием понял, чем именно поделился с ним упрямый молодой рыцарь. И ведь даже молитвы свои не читал! Вслух, по крайней мере…
Больше подумать Сабир ни о чём не успел – расправившийся со своим врагом тамплиер вскочил на коня и помчался к нему, обрушив на ассасина целый шквал ударов. Рядом сражался Гуго фон Штрауб, по каменистой тропе мчался к холмам сэр Кай Ллойд, а вслед за ним… вслед за ним летел тот самый тамплиер, который так ни разу и не спешился во время битвы.
Нехорошее предчувствие – то самое, о котором Сабир говорил Каю в Акре – кольнуло ассасина изнутри, но пока на него наседал последний из оставшихся на поле боя храмовников, он не мог последовать за английским крестоносцем. За человеком, которого он назвал другом, и который только что спас ему жизнь.
Кай сбросил помятый шлем ещё в пути. Расстегнул кожаный ремень, с трудом стащил с себя искорёженный металл, позволяя ему упасть в пыль палестинской пустыни. Как рыцарь ни прислушивался к себе, боли от ранений почувствовать так и не смог: ему и в самом деле повезло в этой битве. Шлем спас его от смертоносного удара, а кольчуга – от беспощадно-тычкового. Звенья её, конечно же, порвались – на правом боку. Металлические кольца лохмотьями свисали из-под разрезанной чёрной рясы, пропускали неприятную прохладу к открытому боку. Всё же, в отличие от спутников, он вышел целым из жестокой битвы, и сдаваться по-прежнему не собирался: как только он завладеет Святым Крестом, то вернётся, чтобы помочь Гуго с Сабиром – если его помощь ещё потребуется. Госпитальер, кажется, ранен не слишком серьёзно, а ассасин больше обездвижен, нежели обезврежен. Они выполнят свою миссию! Кай чувствовал близость святыни, и сердце горело радостным предвкушением.
Торопясь, он не сразу услышал позади топот копыт; но когда обернулся, преследователь будто сквозь землю провалился – хотя, возможно, попросту скрылся за каменной грядой, которую он только что проехал. Далёкая теперь битва явно завершалась; Кай видел, как от склонов отделился всадник, как понёсся в его сторону. Мелькнул белый балахон; больше рыцарь ничего не увидел: тот исчез в низине, став невидимым для крестоносца.
Молодой лорд был уже у самых холмов; спешившись, он торопливо накинул поводья на каменный выступ и побежал вдоль склона, отыскивая нужное место. Знамение креста в небе исчезло; теперь его вела лишь собственная память. Необычный сон жил в голове, наполнял мысли, управлял действиями.
