– Вытянулся-то как, возмужал! Даже на человека стал похож! А не на злобного клопа, который только и может, что добрых людей колдовскими штучками избивать…
- Это я до сих пор умею, - подавился непонятным смешком Велегор, спрыгнув на пол. – А ты к нам надолго?..
…Так и прошёл день – Велегор выплеснул всё своё внимание на новое лицо в доме, Януш пытался и не мог отдохнуть после жуткой ночи. Королевские рыцари, расположившиеся в комнатах для слуг, по просьбе самого оборотня укрепили подвал, проверили петли и замки. У кухарки и конюха добавилось работы, так что домашняя жизнь в этот туманный для уставшего лекаря день бежала очень быстро.
В обед ему всё же удалось заснуть, а проснулся он уже поздним вечером, от того, что кто-то тормошил его за плечо. Открыв глаза, Януш увидел перепуганного слугу, и тотчас вскочил, не дожидаясь объяснений.
- Где он? – хрипло проговорил лекарь, накидывая рясу поверх рубашки и штанов.
- У себя в комнате…
- Как в комнате? – не понял Януш. – Мы же договорились, что он ночует в подвале!
Слуга сообразил на удивление быстро.
- Я не про оборотня, ваша милость! – шёпотом, на всякий случай, просветил его конюх. – Тот уже давно внизу, сам закрылся, рычит теперь, на дверь иногда бросается, но там бойцы дежурят… Я про мессира баронета!
- Велегор? – похолодел лекарь. – Что с ним?
- Кричит, ругается с кем-то, плачет, но нам не открывает! И свет из-под двери странный такой, зелёный…
Януш выскочил из опочивальни, услышал сам – тихий плач, доносившийся из комнаты сына, грохот и вскрик – и тотчас бросился к запертой двери.
- Велегор! Велегор, открой! – крикнул лекарь, безуспешно дёрнув ручку. – Это я!
- Папа? – послышался дрожащий голос изнутри. – Ты? Ты там… один?
- Один! – подтвердил Януш и цыкнул на замершего слугу.
Тот встрепенулся и убежал, а лекарь дёрнул неподдающуюся дверь ещё раз. Неужели… неужели Велизар всё-таки заразил его? Они так долго играли во дворе… оборотень мог случайно оцарапать мальчика! Неужели… неужели… нет, не может быть!
Дверь распахнулась наконец сама, и Януш ворвался внутрь. В комнате было жарко; ярко пылал камин. Велегор сидел прямо на полу, низко опустив голову. Как только отец оказался внутри, сын дёрнул локтем, не поворачиваясь – и резкий порыв ветра захлопнул створку у Януша за спиной.
- Не подходи, - всхлипнул мальчик, ещё ниже опуская голову. Длинные чёрные пряди скрывали его лицо, а сам Велегор, казалось, прирос к полу. – Пожалуйста, не подходи! Это опасно! Я… я не знаю, кто впустил тебя – я или он.
- Кто – он? – спросил Януш, делая осторожный шаг в сторону.
- Он хочет тебя убить, - снова всхлипнул сын, и вдруг закричал не своим голосом, выгнулся, вскидывая голову. – Прроклят, будь ты прррокляяятт, лекарррь… умррри!!!
Невидимая волна прошлась по комнате, ударила Януша в грудь, отбрасывая на стену – но уже падая, он всё же увидел. Лицо Велегора было испещрено вздувшимися жилами, почернело, изменившись до неузнаваемости, а руки… руки приросли к жуткой книге, впившейся в его кожу истекающими сукровицей страницами.
- Папа! – отчаянно вскрикнул Велегор, и лицо его на миг просветлело. – Папа!
Януш бросился к сыну ещё раз – но вновь был отброшен на стену невидимым ураганом. Велегор не выдержал, зарыдал в голос, поднимая скованные страшными страницами руки – но не смог даже оторвать их от пола, на котором лежала чёрная книга.
- Он сильнее! – мотал головой мальчик, встряхивая локтями, вскидывая изуродованное, заплаканное лицо. – Он убьёт тебя! Он уже почти внутри! Вытащи меня!!! Папа… беги, он сожрёт… У-умррри-и… Папа!..
Януш улучил момент, когда обжигающие волны, отталкивавшие его от сына, прекратились, и метнулся наперерез зелёному свечению, исходившему от страниц чёрной книги. Он не думал, что делает. Просто ухватился поперёк толстой обложки и рванул на себя.
Сын закричал, жутко и протяжно, но лекарь видел, как медленно, тяжело отрываются от пальцев липкие, кровавые страницы. Кровь была его, Велегора – книга отдиралась вместе с кожей. После очередного рывка она оторвалась совсем, с утробным и злым чавканьем, и Януш, не глядя, отбросил её в огонь: толстый фолиант жёг ладони.
Раздался дикий вой, но лекарь уже не смотрел на корчащуюся, умирающую книгу. Он обхватил пошатнувшегося Велегора и прижал лицом к себе, так крепко, как только мог, ощущая, как по телу сына проходят одна за другой волны конвульсивной дрожи.
- Во имя Единого, - зашептал Януш начало молитвы, - да воскреснет свет…
Велегор забился в его руках, порываясь броситься за книгой в огонь, замотал головой, пытаясь отлепиться от отца, и лекарь почти прижал его своим телом к полу, удерживая в объятиях.
- У… уйди…
- Да обратятся враги его и бегут ненавидящие его… как исчезает дым, как тает воск от лица огня…
Полыхнуло пламя в камине, и мельком обернувшийся лекарь заметил, как с прощальным воем чёрная книга рассыпается в прах, совершенно не похожий на обыкновенный серый пепел.
- Уйди! – выкрикнул Велегор ему в плечо, и Януш едва не разомкнул руки: дыхание сына прожгло дыру в его одежде, покрыло волдырями незащищённую кожу.
- Молись вместе со мной! – крикнул лекарь. – Повторяй! Так погибнут слуги клеветниковы…
- А праведные возрадуются, - обмяк Велегор, всхлипнул, вжался в отца, обхватил обеими руками. – И радости их не будет конца…
Януш закончил молитву уже в одиночку: сын затих, слушая его голос, лишь изредка эхом повторял отдельные слова за ним. Они просидели так долго – огонь в камине погас, погружая комнату в полумрак красных углей – а лекарь продолжал читать все известные ему молитвы, баюкая сына в руках, как младенца. Велегор, казалось, и в самом деле уснул: дыхание выровнялось, тело расслабилось. Впрочем, когда лекарь поднял руку, чтобы убрать его волосы, мальчик встрепенулся, поднял голову, и Януш с облегчением увидел родное просветлённое лицо.
- Ты сильно сердишься? – выдохнул сын. – Мне было так страшно… я открыл её, хотел дочитать… вдруг что-то произошло. Я будто прилип, - Велегор вздрогнул от жутких воспоминаний. – Перед глазами потемнело, в голове непонятные видения… я испугался, хотел бросить, но не мог. Чувствовал, как в меня заливается чужая сила, как она говорит моим голосом… Он хотел заполучить меня всего, - мальчик задрожал, прижимаясь к отцу. – Я знал, о чём он думает. Он стал мной! И был очень зол. На тебя… на весь мир! Я помню… эта ненависть… бесконечная ненависть…
Велегор умолк, и Януш посидел молча, поглаживая растревоженного сына по спине. Клеветник почти поглотил душу его мальчика, почти победил. Вот только…
- Откуда у тебя эта книга, Велегор?
- В пещере нашёл, - едва слышно буркнул сын, не поднимая глаз. – На прогулке…
Януш не расспрашивал – Велегор рассказал сам. Про пещеру, про скелеты, про кожаный балахон, какие носили колдуны на Туманных Островах, про обвал… Про книгу, интерес к которой превозмог данное отцу слово.
За долгим рассказом забыл даже про ободранные руки – но вспомнил сам Януш, когда сын нетерпеливым жестом смахнул с лица волосы и размазал кровь по щеке. Обработав и перемотав мальчику ладони, Януш снял боль, помог ему переодеться и уселся рядом с кроватью, поглаживая встревоженного сына по плечу.
- Ты же не уйдёшь? – беспокойно спросил Велегор, оглядываясь по сторонам. – Останешься на ночь?
- Обязательно, - пообещал лекарь.
- И будешь тут до утра? – подозрительно уточнил сын, забираясь под одеяло. – Правда?
- Конечно, правда, - подтвердил Януш, подвигая кресло вплотную к кровати.
Велегор уснул не сразу; то и дело вздрагивал, распахивал чёрные, как ночь, глаза; вглядывался в темноту, унимая прерывистое дыхание, затем ловил внимательный взгляд отца и вновь облегчённо откидывался на подушки.
Под утро уснули оба: Велегор – в постели, Януш – в кресле, положив голову на скрещенные на кровати руки. Лекарь хотел днём переговорить с сыном, потребовать, чтобы тот не покидал поместья, - но это оказалось лишним.
Все последующие дни Велегор сам не отходил от отца дальше, чем на несколько шагов, и даже Велизар не смог его отвлечь: мальчишка соглашался играть с оборотнем, только если Януш был поблизости. Сам лекарь наблюдал за сыном с тревогой, искал изменения, отголоски чужого в родном лице – но к огромному своему облегчению, не находил.
Глядя, как Велизар учит мальчика метать ножи, лекарь думал о будущем, и оно казалось неутешительным. Если Хетаг с подручными действительно выжил и ищет их, то он не остановится ни перед чем. А уж если он столь близок, что смог так или иначе подсунуть Велегору чёрную книгу, то дело выглядело почти безнадёжным. На королевских рыцарей, взявших на себя охрану дома, Януш теперь не рассчитывал: они спасут его от убийц вроде полоумного Бекса, но не защитят ни его, ни Велегора от колдовства озверевших магов, утративших своё эфемерное могущество на затопленных Островах.
В глухих переулках Галагата было темно даже ярким солнечным днём, а ясное небо, столь редкое для поздней осени, надёжно скрывалось нависающими крышами тесно прижатых друг к другу мрачных домов. Окна чаще всего плотно затворялись деревянными ставнями и закрывались холщовыми занавесками; редкие прохожие, выходившие из своих дворов, поскорее устремлялись на широкие площади и просторные улицы центра столицы, избегая давно знакомых, но по-прежнему опасных узких проходов.
В одном из таких переулков стоял, дрожа от страха, бывший кучер по имени Бекс. Тот, кого он ждал, ещё не явился на встречу, но мародёр не обманывался: если он не видел своего визави, это вовсе не означало, что тот не пришёл.
Поминутно оглядываясь, истекая, несмотря на морозный день, холодным потом, Бекс кутался в рваный плащ, то и дело шмыгая красным, распухшим носом. Шапка осталась в загородном поместье, за столом, куда его пригласил Януш, и мародёр окончательно замёрз после суток шныряния по городу. От верхней одежды тоже остались одни лохмотья – жуткий зверь отшвырнул его от лекаря, вцепившись в меховой плащ, так, что клок от него наверняка остался где-то там, на дороге. Однако вовсе не пробирающий холод заставлял Бекса трястись всем телом, выбивая гнилыми зубами замысловатую дрожь.
- Что, раб, сплоховал? – раздался вкрадчивый голос.
Бекс заозирался, но обладателя этого мягкого, почти дружелюбного тона не увидел. Зато ощутил, как невидимая пятерня вонзается ему в горло, заставляя корчиться, хватать раздувшимися ноздрями воздух, скрести скрюченными пальцами вокруг себя.
- Ничтожество, - лениво обронил незримый мучитель. – Бесполезный мешок с костями.
Бекс тотчас увидел его – вначале мерцающую дымку вокруг худого тела, затем бледные, дрожащие контуры, и наконец уже совсем явственного, видимого колдуна.
- П-прости… те… я… я не…
Тот не стал слушать – щёлкнул пальцами, сплёвывая непонятное слово, и Бекс тотчас повалился на землю, корчась в жутких муках. Мародёр не кричал: спазмом перехватило горло, пересохла глотка, отнялся язык; нутро выворачивало, пронзало раскалёнными иглами, заставляя Бекса давиться кровавой от лопнувших сосудов слюной.
- Знаешь ли, чем обернулся твой промах? – по-прежнему спокойно спросил мучитель, не глядя на скрюченного у ног мародёра. – Наш добрый друг, лекарь, уничтожил чёрную книгу и прервал обряд поглощения хранителя магии, юного предателя Велегора. Если бы не твоя безрукость, лекарь был бы мёртв, и наш господин прорвался бы наконец в этот жалкий, слабый мир… Но этого не случилось. Работа нескольких месяцев обернулась крахом. Скажи, зачем мне оставлять тебе жизнь?
Колдун щёлкнул пальцами, и Бекс перестал давиться кровавой слюной, распластался по земле, откашливаясь и хватая непослушным ртом острый морозный воздух.
- Этот мир ужасно несправедлив, не правда ли? – продолжал рассуждать сам с собой колдун, пинком переворачивая хрипящего мародёра на спину. – Ни я, ни Рейнхард, ни даже Хетаг не можем приблизиться к юному хранителю так, чтобы тот не почувствовал нашего присутствия. И все мы беззащитны перед его могуществом...
Бекс попытался отползти, и Этьен какое-то время со слабым любопытством рассматривал копошащегося на земле человека.
- Даже Хетаг боится его, - всё так же задумчиво проронил колдун, скрещивая руки на груди. – Ещё бы! Малыш Велегор выпьет его магию одним глотком и не подавится. Остатки души через глаза вытащит и сожрёт… Какая безудержная, вселенская сила гниёт под боком у доброго доктора!..
Бекс застонал, овладев наконец своим голосом, и Этьен встрепенулся.
- Клеветник больше не вернётся, вчера мы использовали последнюю возможность, - грубо бросил колдун, пиная мародёра сапогом. – Ничего, мы найдём другой способ воспользоваться могуществом юного хранителя… Вставай, раб! Я даю тебе последний шанс.
Бекс оторвал тяжёлую голову от земли; повозившись, встал на четвереньки, вырвал, утирая дрожащие губы засаленным рукавом.
- Передашь это Велегору из рук в руки, - мрачно проронил колдун, протягивая мародёру крохотный мешочек. – Мне неважно, как ты это сделаешь, главное – чтобы мальчишка раскрыл кошель и коснулся того, что внутри. Сделай это, раб! – стиснул кулак Этьен, и Бекс замычал, хватаясь за голову. – Ты служил нам семь лет, ты видел, как мы умеем убивать! Даже после смерти ты не освободишься, ничтожество! Твой труп будет плясать для меня, ты будешь сгорать тысячу раз, но не умрёшь никогда! Понял?!
Мародёр захрипел, кивнул через силу, пряча мешочек за пазухой, и поднялся на нетвёрдых ногах.
- В твоих интересах, чтобы это случилось поскорей. Я могу в любой момент призвать тебя к ответу, и если мне покажется, что ты плохо стараешься…
Бекс в ужасе замахал руками, завизжал, убегая прочь по узкому переулку. Бежал мародёр, несмотря на отголоски колдовской боли, быстро: боялся новых мучений. Этьен проводил его взглядом и усмехнулся: этот экземпляр оказался крепким орешком. Подумать только, сохранить рассудок после семи лет рабства! Под пытками, под тотальным контролем хлипкого сознания, под толщей земли и свинца…
Хетаг был прав, Этьену без труда удалось получить власть над его больным разумом. Увы, подчинить себе кого-то из здоровых людей, а уж тем более из этих толстошкурых валлийцев, оказалось не по зубам никому из колдунов: магия подводила их с того самого сокрушительного дня. Хетаг, впрочем, говорил, что им повезло: они сохранили хотя бы её часть после разрушительного катаклизма, устроенного Велегором, и мальчишка так и не вытянул из них колдовскую силу.
Этьен плотнее запахнул добротный новый плащ, накинул капюшон, скрывая изуродованное ожогами лицо. Он потратил много сил на запугивание Бекса – колдовство каждый раз давалось ему неимоверным трудом – и сейчас хотел отдохнуть. Дом, комнату в котором он снимал, находился недалеко, но молодой колдун не стал туда возвращаться: хотел заглянуть на рынок.
Этьен наслаждался свободой. Впервые за много лет он оказался предоставлен сам себе. Хетаг с Рейнхардом находились далеко, готовя запасной план задолго до того, как основной с треском провалился, и Этьен за это время почти полюбил и суровую Валлию, и самобытный Галагат.
- Это я до сих пор умею, - подавился непонятным смешком Велегор, спрыгнув на пол. – А ты к нам надолго?..
…Так и прошёл день – Велегор выплеснул всё своё внимание на новое лицо в доме, Януш пытался и не мог отдохнуть после жуткой ночи. Королевские рыцари, расположившиеся в комнатах для слуг, по просьбе самого оборотня укрепили подвал, проверили петли и замки. У кухарки и конюха добавилось работы, так что домашняя жизнь в этот туманный для уставшего лекаря день бежала очень быстро.
В обед ему всё же удалось заснуть, а проснулся он уже поздним вечером, от того, что кто-то тормошил его за плечо. Открыв глаза, Януш увидел перепуганного слугу, и тотчас вскочил, не дожидаясь объяснений.
- Где он? – хрипло проговорил лекарь, накидывая рясу поверх рубашки и штанов.
- У себя в комнате…
- Как в комнате? – не понял Януш. – Мы же договорились, что он ночует в подвале!
Слуга сообразил на удивление быстро.
- Я не про оборотня, ваша милость! – шёпотом, на всякий случай, просветил его конюх. – Тот уже давно внизу, сам закрылся, рычит теперь, на дверь иногда бросается, но там бойцы дежурят… Я про мессира баронета!
- Велегор? – похолодел лекарь. – Что с ним?
- Кричит, ругается с кем-то, плачет, но нам не открывает! И свет из-под двери странный такой, зелёный…
Януш выскочил из опочивальни, услышал сам – тихий плач, доносившийся из комнаты сына, грохот и вскрик – и тотчас бросился к запертой двери.
- Велегор! Велегор, открой! – крикнул лекарь, безуспешно дёрнув ручку. – Это я!
- Папа? – послышался дрожащий голос изнутри. – Ты? Ты там… один?
- Один! – подтвердил Януш и цыкнул на замершего слугу.
Тот встрепенулся и убежал, а лекарь дёрнул неподдающуюся дверь ещё раз. Неужели… неужели Велизар всё-таки заразил его? Они так долго играли во дворе… оборотень мог случайно оцарапать мальчика! Неужели… неужели… нет, не может быть!
Дверь распахнулась наконец сама, и Януш ворвался внутрь. В комнате было жарко; ярко пылал камин. Велегор сидел прямо на полу, низко опустив голову. Как только отец оказался внутри, сын дёрнул локтем, не поворачиваясь – и резкий порыв ветра захлопнул створку у Януша за спиной.
- Не подходи, - всхлипнул мальчик, ещё ниже опуская голову. Длинные чёрные пряди скрывали его лицо, а сам Велегор, казалось, прирос к полу. – Пожалуйста, не подходи! Это опасно! Я… я не знаю, кто впустил тебя – я или он.
- Кто – он? – спросил Януш, делая осторожный шаг в сторону.
- Он хочет тебя убить, - снова всхлипнул сын, и вдруг закричал не своим голосом, выгнулся, вскидывая голову. – Прроклят, будь ты прррокляяятт, лекарррь… умррри!!!
Невидимая волна прошлась по комнате, ударила Януша в грудь, отбрасывая на стену – но уже падая, он всё же увидел. Лицо Велегора было испещрено вздувшимися жилами, почернело, изменившись до неузнаваемости, а руки… руки приросли к жуткой книге, впившейся в его кожу истекающими сукровицей страницами.
- Папа! – отчаянно вскрикнул Велегор, и лицо его на миг просветлело. – Папа!
Януш бросился к сыну ещё раз – но вновь был отброшен на стену невидимым ураганом. Велегор не выдержал, зарыдал в голос, поднимая скованные страшными страницами руки – но не смог даже оторвать их от пола, на котором лежала чёрная книга.
- Он сильнее! – мотал головой мальчик, встряхивая локтями, вскидывая изуродованное, заплаканное лицо. – Он убьёт тебя! Он уже почти внутри! Вытащи меня!!! Папа… беги, он сожрёт… У-умррри-и… Папа!..
Януш улучил момент, когда обжигающие волны, отталкивавшие его от сына, прекратились, и метнулся наперерез зелёному свечению, исходившему от страниц чёрной книги. Он не думал, что делает. Просто ухватился поперёк толстой обложки и рванул на себя.
Сын закричал, жутко и протяжно, но лекарь видел, как медленно, тяжело отрываются от пальцев липкие, кровавые страницы. Кровь была его, Велегора – книга отдиралась вместе с кожей. После очередного рывка она оторвалась совсем, с утробным и злым чавканьем, и Януш, не глядя, отбросил её в огонь: толстый фолиант жёг ладони.
Раздался дикий вой, но лекарь уже не смотрел на корчащуюся, умирающую книгу. Он обхватил пошатнувшегося Велегора и прижал лицом к себе, так крепко, как только мог, ощущая, как по телу сына проходят одна за другой волны конвульсивной дрожи.
- Во имя Единого, - зашептал Януш начало молитвы, - да воскреснет свет…
Велегор забился в его руках, порываясь броситься за книгой в огонь, замотал головой, пытаясь отлепиться от отца, и лекарь почти прижал его своим телом к полу, удерживая в объятиях.
- У… уйди…
- Да обратятся враги его и бегут ненавидящие его… как исчезает дым, как тает воск от лица огня…
Полыхнуло пламя в камине, и мельком обернувшийся лекарь заметил, как с прощальным воем чёрная книга рассыпается в прах, совершенно не похожий на обыкновенный серый пепел.
- Уйди! – выкрикнул Велегор ему в плечо, и Януш едва не разомкнул руки: дыхание сына прожгло дыру в его одежде, покрыло волдырями незащищённую кожу.
- Молись вместе со мной! – крикнул лекарь. – Повторяй! Так погибнут слуги клеветниковы…
- А праведные возрадуются, - обмяк Велегор, всхлипнул, вжался в отца, обхватил обеими руками. – И радости их не будет конца…
Януш закончил молитву уже в одиночку: сын затих, слушая его голос, лишь изредка эхом повторял отдельные слова за ним. Они просидели так долго – огонь в камине погас, погружая комнату в полумрак красных углей – а лекарь продолжал читать все известные ему молитвы, баюкая сына в руках, как младенца. Велегор, казалось, и в самом деле уснул: дыхание выровнялось, тело расслабилось. Впрочем, когда лекарь поднял руку, чтобы убрать его волосы, мальчик встрепенулся, поднял голову, и Януш с облегчением увидел родное просветлённое лицо.
- Ты сильно сердишься? – выдохнул сын. – Мне было так страшно… я открыл её, хотел дочитать… вдруг что-то произошло. Я будто прилип, - Велегор вздрогнул от жутких воспоминаний. – Перед глазами потемнело, в голове непонятные видения… я испугался, хотел бросить, но не мог. Чувствовал, как в меня заливается чужая сила, как она говорит моим голосом… Он хотел заполучить меня всего, - мальчик задрожал, прижимаясь к отцу. – Я знал, о чём он думает. Он стал мной! И был очень зол. На тебя… на весь мир! Я помню… эта ненависть… бесконечная ненависть…
Велегор умолк, и Януш посидел молча, поглаживая растревоженного сына по спине. Клеветник почти поглотил душу его мальчика, почти победил. Вот только…
- Откуда у тебя эта книга, Велегор?
- В пещере нашёл, - едва слышно буркнул сын, не поднимая глаз. – На прогулке…
Януш не расспрашивал – Велегор рассказал сам. Про пещеру, про скелеты, про кожаный балахон, какие носили колдуны на Туманных Островах, про обвал… Про книгу, интерес к которой превозмог данное отцу слово.
За долгим рассказом забыл даже про ободранные руки – но вспомнил сам Януш, когда сын нетерпеливым жестом смахнул с лица волосы и размазал кровь по щеке. Обработав и перемотав мальчику ладони, Януш снял боль, помог ему переодеться и уселся рядом с кроватью, поглаживая встревоженного сына по плечу.
- Ты же не уйдёшь? – беспокойно спросил Велегор, оглядываясь по сторонам. – Останешься на ночь?
- Обязательно, - пообещал лекарь.
- И будешь тут до утра? – подозрительно уточнил сын, забираясь под одеяло. – Правда?
- Конечно, правда, - подтвердил Януш, подвигая кресло вплотную к кровати.
Велегор уснул не сразу; то и дело вздрагивал, распахивал чёрные, как ночь, глаза; вглядывался в темноту, унимая прерывистое дыхание, затем ловил внимательный взгляд отца и вновь облегчённо откидывался на подушки.
Под утро уснули оба: Велегор – в постели, Януш – в кресле, положив голову на скрещенные на кровати руки. Лекарь хотел днём переговорить с сыном, потребовать, чтобы тот не покидал поместья, - но это оказалось лишним.
Все последующие дни Велегор сам не отходил от отца дальше, чем на несколько шагов, и даже Велизар не смог его отвлечь: мальчишка соглашался играть с оборотнем, только если Януш был поблизости. Сам лекарь наблюдал за сыном с тревогой, искал изменения, отголоски чужого в родном лице – но к огромному своему облегчению, не находил.
Глядя, как Велизар учит мальчика метать ножи, лекарь думал о будущем, и оно казалось неутешительным. Если Хетаг с подручными действительно выжил и ищет их, то он не остановится ни перед чем. А уж если он столь близок, что смог так или иначе подсунуть Велегору чёрную книгу, то дело выглядело почти безнадёжным. На королевских рыцарей, взявших на себя охрану дома, Януш теперь не рассчитывал: они спасут его от убийц вроде полоумного Бекса, но не защитят ни его, ни Велегора от колдовства озверевших магов, утративших своё эфемерное могущество на затопленных Островах.
Глава 9. Дело случая
В глухих переулках Галагата было темно даже ярким солнечным днём, а ясное небо, столь редкое для поздней осени, надёжно скрывалось нависающими крышами тесно прижатых друг к другу мрачных домов. Окна чаще всего плотно затворялись деревянными ставнями и закрывались холщовыми занавесками; редкие прохожие, выходившие из своих дворов, поскорее устремлялись на широкие площади и просторные улицы центра столицы, избегая давно знакомых, но по-прежнему опасных узких проходов.
В одном из таких переулков стоял, дрожа от страха, бывший кучер по имени Бекс. Тот, кого он ждал, ещё не явился на встречу, но мародёр не обманывался: если он не видел своего визави, это вовсе не означало, что тот не пришёл.
Поминутно оглядываясь, истекая, несмотря на морозный день, холодным потом, Бекс кутался в рваный плащ, то и дело шмыгая красным, распухшим носом. Шапка осталась в загородном поместье, за столом, куда его пригласил Януш, и мародёр окончательно замёрз после суток шныряния по городу. От верхней одежды тоже остались одни лохмотья – жуткий зверь отшвырнул его от лекаря, вцепившись в меховой плащ, так, что клок от него наверняка остался где-то там, на дороге. Однако вовсе не пробирающий холод заставлял Бекса трястись всем телом, выбивая гнилыми зубами замысловатую дрожь.
- Что, раб, сплоховал? – раздался вкрадчивый голос.
Бекс заозирался, но обладателя этого мягкого, почти дружелюбного тона не увидел. Зато ощутил, как невидимая пятерня вонзается ему в горло, заставляя корчиться, хватать раздувшимися ноздрями воздух, скрести скрюченными пальцами вокруг себя.
- Ничтожество, - лениво обронил незримый мучитель. – Бесполезный мешок с костями.
Бекс тотчас увидел его – вначале мерцающую дымку вокруг худого тела, затем бледные, дрожащие контуры, и наконец уже совсем явственного, видимого колдуна.
- П-прости… те… я… я не…
Тот не стал слушать – щёлкнул пальцами, сплёвывая непонятное слово, и Бекс тотчас повалился на землю, корчась в жутких муках. Мародёр не кричал: спазмом перехватило горло, пересохла глотка, отнялся язык; нутро выворачивало, пронзало раскалёнными иглами, заставляя Бекса давиться кровавой от лопнувших сосудов слюной.
- Знаешь ли, чем обернулся твой промах? – по-прежнему спокойно спросил мучитель, не глядя на скрюченного у ног мародёра. – Наш добрый друг, лекарь, уничтожил чёрную книгу и прервал обряд поглощения хранителя магии, юного предателя Велегора. Если бы не твоя безрукость, лекарь был бы мёртв, и наш господин прорвался бы наконец в этот жалкий, слабый мир… Но этого не случилось. Работа нескольких месяцев обернулась крахом. Скажи, зачем мне оставлять тебе жизнь?
Колдун щёлкнул пальцами, и Бекс перестал давиться кровавой слюной, распластался по земле, откашливаясь и хватая непослушным ртом острый морозный воздух.
- Этот мир ужасно несправедлив, не правда ли? – продолжал рассуждать сам с собой колдун, пинком переворачивая хрипящего мародёра на спину. – Ни я, ни Рейнхард, ни даже Хетаг не можем приблизиться к юному хранителю так, чтобы тот не почувствовал нашего присутствия. И все мы беззащитны перед его могуществом...
Бекс попытался отползти, и Этьен какое-то время со слабым любопытством рассматривал копошащегося на земле человека.
- Даже Хетаг боится его, - всё так же задумчиво проронил колдун, скрещивая руки на груди. – Ещё бы! Малыш Велегор выпьет его магию одним глотком и не подавится. Остатки души через глаза вытащит и сожрёт… Какая безудержная, вселенская сила гниёт под боком у доброго доктора!..
Бекс застонал, овладев наконец своим голосом, и Этьен встрепенулся.
- Клеветник больше не вернётся, вчера мы использовали последнюю возможность, - грубо бросил колдун, пиная мародёра сапогом. – Ничего, мы найдём другой способ воспользоваться могуществом юного хранителя… Вставай, раб! Я даю тебе последний шанс.
Бекс оторвал тяжёлую голову от земли; повозившись, встал на четвереньки, вырвал, утирая дрожащие губы засаленным рукавом.
- Передашь это Велегору из рук в руки, - мрачно проронил колдун, протягивая мародёру крохотный мешочек. – Мне неважно, как ты это сделаешь, главное – чтобы мальчишка раскрыл кошель и коснулся того, что внутри. Сделай это, раб! – стиснул кулак Этьен, и Бекс замычал, хватаясь за голову. – Ты служил нам семь лет, ты видел, как мы умеем убивать! Даже после смерти ты не освободишься, ничтожество! Твой труп будет плясать для меня, ты будешь сгорать тысячу раз, но не умрёшь никогда! Понял?!
Мародёр захрипел, кивнул через силу, пряча мешочек за пазухой, и поднялся на нетвёрдых ногах.
- В твоих интересах, чтобы это случилось поскорей. Я могу в любой момент призвать тебя к ответу, и если мне покажется, что ты плохо стараешься…
Бекс в ужасе замахал руками, завизжал, убегая прочь по узкому переулку. Бежал мародёр, несмотря на отголоски колдовской боли, быстро: боялся новых мучений. Этьен проводил его взглядом и усмехнулся: этот экземпляр оказался крепким орешком. Подумать только, сохранить рассудок после семи лет рабства! Под пытками, под тотальным контролем хлипкого сознания, под толщей земли и свинца…
Хетаг был прав, Этьену без труда удалось получить власть над его больным разумом. Увы, подчинить себе кого-то из здоровых людей, а уж тем более из этих толстошкурых валлийцев, оказалось не по зубам никому из колдунов: магия подводила их с того самого сокрушительного дня. Хетаг, впрочем, говорил, что им повезло: они сохранили хотя бы её часть после разрушительного катаклизма, устроенного Велегором, и мальчишка так и не вытянул из них колдовскую силу.
Этьен плотнее запахнул добротный новый плащ, накинул капюшон, скрывая изуродованное ожогами лицо. Он потратил много сил на запугивание Бекса – колдовство каждый раз давалось ему неимоверным трудом – и сейчас хотел отдохнуть. Дом, комнату в котором он снимал, находился недалеко, но молодой колдун не стал туда возвращаться: хотел заглянуть на рынок.
Этьен наслаждался свободой. Впервые за много лет он оказался предоставлен сам себе. Хетаг с Рейнхардом находились далеко, готовя запасной план задолго до того, как основной с треском провалился, и Этьен за это время почти полюбил и суровую Валлию, и самобытный Галагат.
