- Скоро уже, - встрепенувшись, уверенно отвечала Сильва.
Трапезничали молча. Пират о чём-то напряжённо думал, поглядывая в сторону тихой хозяйки, смотрительница тревожно вглядывалась в тёмное окно.
- Буря.
Фэбиан оглянулся на тёмное небо, кивнул. Он хорошо помнил ледяные объятия океана и вполне сочувствовал тем, кому не повезло оказаться в море в такую непогоду.
- Пойду, - поднялась Сильва. – Разведу костёр поярче: пусть видят.
- Не спеши, - подскочил гость. – Не угаснет твой маяк, красавица, а мне сейчас без твоей помощи никак…
Сильва изумлённо обернулась, вскрикнула, когда пират ухватил её под локоть, притягивая к себе.
- Что это ты надумал? – уворачиваясь от чужих рук, возмутилась она. – Так благодаришь за добро? Мало крова и еды?
- Мало, - жарко шепнул корсар, впиваясь жадными губами в открывшуюся шею. – Да тихо ты, глупая женщина…
Сильва вспыхнула, забилась в крепких объятиях, как птица в силке.
- Пусти! Слышишь? Пусти! Шторм начинается! Я светить должна! Да слышишь ли?! Тебе, твоему кораблю, дорогу указывала – и другим буду!
- Всё равно без толку, - поморщился пират, хватая смотрительницу в охапку. – Иди сюда, красавица. Да не дёргайся: у меня не вырвешься…
- С ума сошёл! Вернётся Патрик – шею тебе свернёт, Фэбиан Кровавый! – Сильва взбрыкнула, отчаянно вглядываясь в окно. Первые молнии осветили ночь, и последовавший за ними гром заглушил грязное словцо, сорвавшееся с губ пирата.
- Не вернётся твой Патрик, - огрызнулся он, бросая хозяйку на кровать. – Знавал я таких, как ты, сумасшедших… У тебя есть я, красавица, вот и наслаждайся!
Сильва с силой пихнула тяжёлое тело, придавившее её к постели, забилась в чужих руках.
- Я не сумасшедшая, слышишь? Не сумасшедшая! – выкрикнула она в рубашку Патрика. – Я мужа жду! Он придёт, слышишь?! Близко уже его шаги!
Фэбиан на миг замер, отстранился, разглядывая безумную женщину, и этого Сильве оказалось достаточно: выскользнула змеёй из-под мужского тела, запахнула надорванную на груди рубашку. И даже плаща не захватила с собой перед тем, как выскочить из дому в грозу.
Посидев какое-то время молча, пират медленно поднялся со смятого ложа, обвёл крохотный домик мрачным взглядом. Украшенный к празднику зелёными ветвями да самодельными игрушками, он являл собой олицетворение покоя да уюта. Пока он, Фэбиан, в него не вошёл.
И хозяйка эта… вроде и сумасшедшая, каких он повидал немало, а ведь что-то в ней было. Как картинка из детства, когда он заглядывал в яркие окна чужих домов, наблюдая, как веселятся внутри другие дети – не такие, как он. И как целуют их женщины с такими же добрыми, открытыми лицами, как у этой Сильвы.
Пираты спасли его младенцем из трюма погибающего корабля и сразу заметили родовое клеймо на его плече: такое подделать нельзя. Да и герб знаменитого дворянского рода перепутать сложно. Тайны из этого не делали, но и возвращать юного дворянина родственникам не стали: наградой заботливым пиратам вполне могла стать тюрьма. Спустя годы Фэбиан сам постучался в дверь родового поместья. «Проходимца» выгнали вон, а в стычке со стражей он в ту ночь потерял глаз…
Больше вернуться к корням корсара не тянуло.
Передёрнув широкими плечами, Фэбиан Кровавый вышел из дому. Где-то на вершине маяка металась, должно быть, безумная женщина, светила путь тем, кому это могло помочь. Ещё надеялась, ещё ждала.
Медленно преодолевая ступень за ступенью, пират мрачно размышлял о том, что, пожалуй, ещё одно поругание женской чести ничуть не отяжелило бы вопиющую совесть. Слишком много преступлений содеяно за короткую жизнь. И таких, каким прощения нет, - тоже.
Смотрительница сидела на широком подоконнике смотровой площадки, обхватив свои колени. Взгляд её был устремлён вдаль, за тёмный горизонт; ветер трепал выбившиеся из косы каштановые пряди.
Фэбиан присел рядом.
- Глупая женщина, - пробормотал, разглядывая добрую хозяйку. – Это кто ж тебя учил чужих мужиков в дом пускать? Да ещё пиратов? Не бойся, - добавил почти грубо, как только Сильва вздрогнула – не то от холода, не то от страха. – Просто оголодал я. Долго уже без баб. А тут ты…
Она перевела на него беспокойный взгляд, но ничего не сказала. Только колени покрепче обхватила.
- Замёрзла, - Фэбиан, не слишком церемонясь, притянул к себе смотрительницу, стиснул узкие плечи. – Пойдём уже. Некому светить.
Сильва повернула голову, прислоняясь виском к мужскому плечу. Вспышки далёких молний освещали чистый горизонт; ни один корабль не вошёл в бухту Нового Сорпигала в эту ночь.
- А ты знаешь, - проговорила задумчиво, слушая шторм, - в канун Утренней Звезды можно загадать желание, и оно сбудется. Ты веришь?
Фэбиан усмехнулся, покачал головой. И о чём только думает безумная женщина?
- Твои сбывались?
- Сбудется, - убеждённо проговорила смотрительница. – Загадай и ты, Фэбиан. Ну?
Пират хмыкнул, не удержался. О чём ему просить? Когда-то мечтал о доме и семье – не построил ни того, ни другого. Хотел богатства – получил лишь шрамы. Думал о том, чтобы свернуть наконец с морского пути грабежа и разбоя – мысли терялись, как заблудшие овцы в горах…
Да и у кого просить? У Того, чьи заветы нарушал каждый день, каждый час, каждым вздохом отравленной вином утробы? Так для начала стоило бы попросить прощения за все злодеяния своей недолгой жизни. Но ведь есть такие преступления и такие грехи, которым нет прощения…
Видит Дух, его не зря прозвали Кровавым.
- Мне нечего загадывать, красавица, - ответил почти честно.
Хотелось бы, чтобы всё было по-другому… Но ведь уже не будет. Слишком много крови, слишком поздно…
- Ну хоть что-нибудь, - встрепенулась в его руках молодая женщина. – Если не для себя, то для других. А? Я вот раньше просила родным счастья. А ты?
Фэбиан крепче прижал к себе сумасшедшую хозяйку, чтобы только не смотреть в широко распахнутые доверчивые глаза. Он никогда ничего не просил. Просто брал то, что хотел. Другие? Других для Фэбиана Кровавого не существовало.
- Что ты ко мне пристала, женщина? – нахмурился он, чувствуя, как тепло мягкого, податливого тела вновь вызывает в нём самые недвусмысленные желания. – Вставай, говорю тебе. Если в постели от тебя толку никакого, то хоть пожрать дай. Выпивка-то есть?
Сильва покорно поднялась на ноги, заглянула ему в лицо.
- А желание? – напомнила она.
Фэбиан закатил единственный глаз и подтолкнул смотрительницу к лестнице. Сильва пошла молча, вытирая на ходу мокрое от дождя лицо. Пират задержался у смотрового окна маяка, взирая на бушующий океан. Срослись с ним за много лет, стали одной плотью, понимали друг друга лучше, чем самые верные супруги. Океан кричал. Звал к себе…
- Пусть этот Патрик вернётся, - буркнул в темноту пират. – Жалко её…
Если Великий Дух и расслышал за диким рёвом разбушевавшейся стихии, то знака не подал. Не разжимая губ, Фэбиан вздохнул и направился вслед за смотрительницей.
Задерживаться в доме Сильвы пират не стал: ушёл в канун Утренней Звезды, на закате. Фэбиан видел, как редеют припасы странной хозяйки каждый раз, как она накрывала на стол, и оставаться ещё дольше у сумасшедшей не хотел: и без того засиделся. Сильва же с каждым часом становилась всё беспокойнее: то подскакивала к окну, то подолгу стояла у двери, крепко вцепившись в створку. Затем садилась в плетёное кресло и молчала, устремив грустный взгляд в камин, – только чтобы вскочить через минуту снова.
Но в вечерние сумерки вместе с ним вышла: не побоялась ни случайных глаз, ни возможных пересудов. Фэбиан позволил ей проводить себя до перекрёстка.
- Всё, ступай домой, сестрёнка, - грубовато бросил он, разворачиваясь к ней лицом к лицу. Подумал, положил ладони на узкие плечи, коротко сжал, борясь с очередной волной похоти. Хороша баба! Жаль, что безумна. – Пора тебе. Мало ли какой у вас здесь народец? Вон, идёт уже кто-то. Беги, пока не увидели. Ну?
- Прощай, Фэбиан Кровавый, - послушно проронила Сильва.
Пират секунду помедлил, затем осторожно поцеловал открытый лоб, обрамлённый растрёпанными каштановыми прядями. Тёплые женские ладошки скользнули по груди, завязывая бечёвку старой рубахи у самого горла. Не пожалела – отдала мужнино. Столько лет берегла – ради кого?
Развернувшись, Фэбиан пошёл прочь от моря и от сумасшедшей смотрительницы. Пройдя несколько шагов, не удержался и обернулся.
Сильва улыбалась.
Больше пират медлить не стал: ускорил шаг, стремясь уйти поскорее и подальше, пока жадные объятия оставшегося за спиной океана не затянули, не сожрали, не похоронили мятущуюся душу на самом дне…
Выйдя на широкий путь, ведущий вглубь материка, Фэбиан разминулся с путником, спешащим в обратном направлении. Этот, если поторопится, успеет попасть в Новый Сорпигал до темноты.
И если бы пират обернулся ещё хотя бы раз, то увидел бы, как всплеснула руками маленькая смотрительница, как бросилась навстречу усталому страннику…
- Патрик! – вскрикнула глухо, пряча лицо на родной груди.
- Сильва… - задыхаясь, прерывисто выдавил небритый мужчина, зарываясь носом в каштановые пряди. – Моя Сильва…
Смотрительница прильнула к пропитанной потом и пылью рубахе, позволяя родным рукам стиснуть её в тесных, отчаянных объятиях; вслушалась в бешеный ритм родного и такого долгожданного сердца…
- Пиратский корабль… почти все погибли, - хрипло, взахлёб рассказывал Патрик, перемежая слова дикими, болезненными поцелуями – в макушку, в висок, в лоб, щёки, дрожащие губы. – Нас было несколько человек… Продали в рабство… вырвался. Два года добирался к тебе… душа моя… Сильва… ждала? Скажи мне: ждала?
Патрик отстранил от себя жену, вгляделся ищущим, почти безумным взглядом в любимое лицо. Если нет… если всё зря…
Сильва улыбалась
- Я ждала тебя семь лет, - прошептала едва слышно, - к Утренней Звезде. И каждый год с накрытым столом. Почему же именно сегодня мне нечем тебя угостить, муж мой?..
…Тучи на небе давно расступились, позволяя ночным светилам осветить бескрайние воды океана, старый маяк и супругов, слившихся в крепком объятии. Мягкий шум вечернего прибоя заглушал жаркие, торопливые слова, а над ними сияла, освещая ночь, трепетная, как надежда, неизменная, как вера, и такая долгожданная Утренняя Звезда.
Рассказ 2. ГОРДОСТЬ И ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ
Аннотация. В далёкую деревню на границе с Пределом, откуда в мир лезет всякая нечисть, приезжает молодой лекарь, непривычный к грубой крестьянской жизни. Соседом неумелого поселенца оказывается бывший охотник на оборотней, осевший в здешних краях, и его очаровательная, но слишком разборчивая в пище жена. Да и у самого лекаря рыльце в пушку...
Примечание автора. Данную повесть также можно встретить в сети под названием «Соседи и секреты». Это название для версии этой повести на английском языке и публикации на Амазоне. Ссылка на книгу на Амазоне: https://www.amazon.com/gp/product/B07MYHYXCV/
— Вы с ним близко знакомы?
— Ровно настолько, чтобы не желать знакомства более близкого!
Джейн Остин
Натан наблюдал за новым соседом, не скрывая насмешливой, саркастической усмешки. С пригорка открывался прекрасный вид на заброшенную ферму: обрушившийся забор, просевшая крыша, зияющие темнотой покосившиеся окна. Дом пустовал недавно: семь зим тому зверьё растерзало престарелого хозяина с женой, неплотно заперших на ночь двери. Дети фермера давно перебрались в деревню и обзавелись своим хозяйством, так что с тех пор жильё пустовало – ни один из сыновей или дочерей покойного владельца прав на землю не предъявил. Да и кому охота жить у самого леса, за пределами пусть малочисленного, но худо-бедно защищённого поселения, когда свободной земли кругом – валом? Выбирай клок пожирнее да обрабатывай, коли силы есть. Хоть в этом жителям Предела повезло.
Натан закончил точить копьё и выпрямился, разминая затекшую спину. Солнце сегодня светило непривычно ярко, и, несмотря на ранний вечер, в деревне всё ещё слышались оживлённые голоса. Сюда, к кромке подступавшего вплотную к полю леса, звуки поселения доносились редко, и это устраивало и Натана, и односельчан. За десять лет обособленной жизни охотник уже и забыл, как это – жить забор к забору, слышать, как ругаются хозяева в соседнем дворе. Свой дом он выстроил в стороне от узких улочек, и от деревни его отделяла мелководная речка с переброшенным через неё единственным хлипким мостом. Когда требовалась его помощь – к нему направляли просителей, зачастую целой толпой. Сам Натан в деревне появлялся раз в две седмицы – продать шкуры, мясо, выменять припасы, одежду, проверить кузню оружейника – а ну как разжился ценной рудой – присмотреть чего по мелочи в деревенской лавочке. К нему привыкли не сразу; даже сейчас, спустя десять лет после приезда, деревенские раскланивались с ним вежливо, дружелюбно, но спиной старались не поворачиваться и перед его светлыми очами не задерживаться.
Натан их прекрасно понимал. Он бы обошёлся и без их общества, но без него не могла жить Ирида. Девушка тосковала в одиночестве, и не раз и не два Натан замечал её грустный взгляд, направленный в сторону деревни. Живая, весёлая, игривая Ирида сходила с ума, предоставленная сама себе и их немногочисленным, однообразным развлечениям.
Появление соседа обрадовало её несказанно.
- Может, хоть он составит мне… нам компанию? – щебетала девушка, в упоении порхая по дому. – Ох, Натан, ты должен с ним познакомиться! Я хочу знать о нём всё, слышишь?!
Охотник внимать мольбам любимой не спешил.
Он прекрасно помнил, как сам приехал в эту деревню – самую удалённую от столицы, расположенную в глухом и гиблом месте. В гильдии все поселения, расположенные вдоль Предела, считались безнадёжными; мастера даже не посылали туда охотников, приберегая их силы для других, более безопасных мест. Как здесь выживали безрассудные безумцы – в жуткой близости от исчадий тьмы, при почти постоянно мёрзлой погоде, лишённые протектората имперских стражников, предоставленные сами себе – их мало волновало. Натану такое равнодушие к судьбе проживавших на окраине людей сыграло лишь на руку.
Он ушёл из гильдии охотников на нечисть в самом расцвете сил – здоровый, крепкий мужчина тридцати лет, известный и уважаемый в своих кругах воин. Прихватил заработанное за годы верной службы золото, подал прошение об отставке – чтобы не сочли беглецом – и покинул ряды гильдии. Исчез вместе с последней своей целью – молодой вампиршей по имени Ирида.
- Да чтоб тебя Мор забрал!.. – донеслось со стороны заброшенной фермы.
Натан усмехнулся, глядя, как прыгает на одной ноге новый сосед. Видела бы его сейчас Ирида – мигом растеряла бы весь свой восторг. Безрукий чистоплюй, не способный две доски сбить, чтобы не пораниться. Сам Натан всегда не без оснований считал себя человеком мастеровитым, чем втайне гордился: обученный изничтожать нечисть любой ценой, бывший охотник открыл в себе массу талантов, когда пришлось строить собственное жилище и налаживать хозяйство. Они с Иридой не бедствовали: он охотился, она смотрела за домом, находя в этом какое-то своё, особое женское удовольствие.
Трапезничали молча. Пират о чём-то напряжённо думал, поглядывая в сторону тихой хозяйки, смотрительница тревожно вглядывалась в тёмное окно.
- Буря.
Фэбиан оглянулся на тёмное небо, кивнул. Он хорошо помнил ледяные объятия океана и вполне сочувствовал тем, кому не повезло оказаться в море в такую непогоду.
- Пойду, - поднялась Сильва. – Разведу костёр поярче: пусть видят.
- Не спеши, - подскочил гость. – Не угаснет твой маяк, красавица, а мне сейчас без твоей помощи никак…
Сильва изумлённо обернулась, вскрикнула, когда пират ухватил её под локоть, притягивая к себе.
- Что это ты надумал? – уворачиваясь от чужих рук, возмутилась она. – Так благодаришь за добро? Мало крова и еды?
- Мало, - жарко шепнул корсар, впиваясь жадными губами в открывшуюся шею. – Да тихо ты, глупая женщина…
Сильва вспыхнула, забилась в крепких объятиях, как птица в силке.
- Пусти! Слышишь? Пусти! Шторм начинается! Я светить должна! Да слышишь ли?! Тебе, твоему кораблю, дорогу указывала – и другим буду!
- Всё равно без толку, - поморщился пират, хватая смотрительницу в охапку. – Иди сюда, красавица. Да не дёргайся: у меня не вырвешься…
- С ума сошёл! Вернётся Патрик – шею тебе свернёт, Фэбиан Кровавый! – Сильва взбрыкнула, отчаянно вглядываясь в окно. Первые молнии осветили ночь, и последовавший за ними гром заглушил грязное словцо, сорвавшееся с губ пирата.
- Не вернётся твой Патрик, - огрызнулся он, бросая хозяйку на кровать. – Знавал я таких, как ты, сумасшедших… У тебя есть я, красавица, вот и наслаждайся!
Сильва с силой пихнула тяжёлое тело, придавившее её к постели, забилась в чужих руках.
- Я не сумасшедшая, слышишь? Не сумасшедшая! – выкрикнула она в рубашку Патрика. – Я мужа жду! Он придёт, слышишь?! Близко уже его шаги!
Фэбиан на миг замер, отстранился, разглядывая безумную женщину, и этого Сильве оказалось достаточно: выскользнула змеёй из-под мужского тела, запахнула надорванную на груди рубашку. И даже плаща не захватила с собой перед тем, как выскочить из дому в грозу.
Посидев какое-то время молча, пират медленно поднялся со смятого ложа, обвёл крохотный домик мрачным взглядом. Украшенный к празднику зелёными ветвями да самодельными игрушками, он являл собой олицетворение покоя да уюта. Пока он, Фэбиан, в него не вошёл.
И хозяйка эта… вроде и сумасшедшая, каких он повидал немало, а ведь что-то в ней было. Как картинка из детства, когда он заглядывал в яркие окна чужих домов, наблюдая, как веселятся внутри другие дети – не такие, как он. И как целуют их женщины с такими же добрыми, открытыми лицами, как у этой Сильвы.
Пираты спасли его младенцем из трюма погибающего корабля и сразу заметили родовое клеймо на его плече: такое подделать нельзя. Да и герб знаменитого дворянского рода перепутать сложно. Тайны из этого не делали, но и возвращать юного дворянина родственникам не стали: наградой заботливым пиратам вполне могла стать тюрьма. Спустя годы Фэбиан сам постучался в дверь родового поместья. «Проходимца» выгнали вон, а в стычке со стражей он в ту ночь потерял глаз…
Больше вернуться к корням корсара не тянуло.
Передёрнув широкими плечами, Фэбиан Кровавый вышел из дому. Где-то на вершине маяка металась, должно быть, безумная женщина, светила путь тем, кому это могло помочь. Ещё надеялась, ещё ждала.
Медленно преодолевая ступень за ступенью, пират мрачно размышлял о том, что, пожалуй, ещё одно поругание женской чести ничуть не отяжелило бы вопиющую совесть. Слишком много преступлений содеяно за короткую жизнь. И таких, каким прощения нет, - тоже.
Смотрительница сидела на широком подоконнике смотровой площадки, обхватив свои колени. Взгляд её был устремлён вдаль, за тёмный горизонт; ветер трепал выбившиеся из косы каштановые пряди.
Фэбиан присел рядом.
- Глупая женщина, - пробормотал, разглядывая добрую хозяйку. – Это кто ж тебя учил чужих мужиков в дом пускать? Да ещё пиратов? Не бойся, - добавил почти грубо, как только Сильва вздрогнула – не то от холода, не то от страха. – Просто оголодал я. Долго уже без баб. А тут ты…
Она перевела на него беспокойный взгляд, но ничего не сказала. Только колени покрепче обхватила.
- Замёрзла, - Фэбиан, не слишком церемонясь, притянул к себе смотрительницу, стиснул узкие плечи. – Пойдём уже. Некому светить.
Сильва повернула голову, прислоняясь виском к мужскому плечу. Вспышки далёких молний освещали чистый горизонт; ни один корабль не вошёл в бухту Нового Сорпигала в эту ночь.
- А ты знаешь, - проговорила задумчиво, слушая шторм, - в канун Утренней Звезды можно загадать желание, и оно сбудется. Ты веришь?
Фэбиан усмехнулся, покачал головой. И о чём только думает безумная женщина?
- Твои сбывались?
- Сбудется, - убеждённо проговорила смотрительница. – Загадай и ты, Фэбиан. Ну?
Пират хмыкнул, не удержался. О чём ему просить? Когда-то мечтал о доме и семье – не построил ни того, ни другого. Хотел богатства – получил лишь шрамы. Думал о том, чтобы свернуть наконец с морского пути грабежа и разбоя – мысли терялись, как заблудшие овцы в горах…
Да и у кого просить? У Того, чьи заветы нарушал каждый день, каждый час, каждым вздохом отравленной вином утробы? Так для начала стоило бы попросить прощения за все злодеяния своей недолгой жизни. Но ведь есть такие преступления и такие грехи, которым нет прощения…
Видит Дух, его не зря прозвали Кровавым.
- Мне нечего загадывать, красавица, - ответил почти честно.
Хотелось бы, чтобы всё было по-другому… Но ведь уже не будет. Слишком много крови, слишком поздно…
- Ну хоть что-нибудь, - встрепенулась в его руках молодая женщина. – Если не для себя, то для других. А? Я вот раньше просила родным счастья. А ты?
Фэбиан крепче прижал к себе сумасшедшую хозяйку, чтобы только не смотреть в широко распахнутые доверчивые глаза. Он никогда ничего не просил. Просто брал то, что хотел. Другие? Других для Фэбиана Кровавого не существовало.
- Что ты ко мне пристала, женщина? – нахмурился он, чувствуя, как тепло мягкого, податливого тела вновь вызывает в нём самые недвусмысленные желания. – Вставай, говорю тебе. Если в постели от тебя толку никакого, то хоть пожрать дай. Выпивка-то есть?
Сильва покорно поднялась на ноги, заглянула ему в лицо.
- А желание? – напомнила она.
Фэбиан закатил единственный глаз и подтолкнул смотрительницу к лестнице. Сильва пошла молча, вытирая на ходу мокрое от дождя лицо. Пират задержался у смотрового окна маяка, взирая на бушующий океан. Срослись с ним за много лет, стали одной плотью, понимали друг друга лучше, чем самые верные супруги. Океан кричал. Звал к себе…
- Пусть этот Патрик вернётся, - буркнул в темноту пират. – Жалко её…
Если Великий Дух и расслышал за диким рёвом разбушевавшейся стихии, то знака не подал. Не разжимая губ, Фэбиан вздохнул и направился вслед за смотрительницей.
Задерживаться в доме Сильвы пират не стал: ушёл в канун Утренней Звезды, на закате. Фэбиан видел, как редеют припасы странной хозяйки каждый раз, как она накрывала на стол, и оставаться ещё дольше у сумасшедшей не хотел: и без того засиделся. Сильва же с каждым часом становилась всё беспокойнее: то подскакивала к окну, то подолгу стояла у двери, крепко вцепившись в створку. Затем садилась в плетёное кресло и молчала, устремив грустный взгляд в камин, – только чтобы вскочить через минуту снова.
Но в вечерние сумерки вместе с ним вышла: не побоялась ни случайных глаз, ни возможных пересудов. Фэбиан позволил ей проводить себя до перекрёстка.
- Всё, ступай домой, сестрёнка, - грубовато бросил он, разворачиваясь к ней лицом к лицу. Подумал, положил ладони на узкие плечи, коротко сжал, борясь с очередной волной похоти. Хороша баба! Жаль, что безумна. – Пора тебе. Мало ли какой у вас здесь народец? Вон, идёт уже кто-то. Беги, пока не увидели. Ну?
- Прощай, Фэбиан Кровавый, - послушно проронила Сильва.
Пират секунду помедлил, затем осторожно поцеловал открытый лоб, обрамлённый растрёпанными каштановыми прядями. Тёплые женские ладошки скользнули по груди, завязывая бечёвку старой рубахи у самого горла. Не пожалела – отдала мужнино. Столько лет берегла – ради кого?
Развернувшись, Фэбиан пошёл прочь от моря и от сумасшедшей смотрительницы. Пройдя несколько шагов, не удержался и обернулся.
Сильва улыбалась.
Больше пират медлить не стал: ускорил шаг, стремясь уйти поскорее и подальше, пока жадные объятия оставшегося за спиной океана не затянули, не сожрали, не похоронили мятущуюся душу на самом дне…
Выйдя на широкий путь, ведущий вглубь материка, Фэбиан разминулся с путником, спешащим в обратном направлении. Этот, если поторопится, успеет попасть в Новый Сорпигал до темноты.
И если бы пират обернулся ещё хотя бы раз, то увидел бы, как всплеснула руками маленькая смотрительница, как бросилась навстречу усталому страннику…
- Патрик! – вскрикнула глухо, пряча лицо на родной груди.
- Сильва… - задыхаясь, прерывисто выдавил небритый мужчина, зарываясь носом в каштановые пряди. – Моя Сильва…
Смотрительница прильнула к пропитанной потом и пылью рубахе, позволяя родным рукам стиснуть её в тесных, отчаянных объятиях; вслушалась в бешеный ритм родного и такого долгожданного сердца…
- Пиратский корабль… почти все погибли, - хрипло, взахлёб рассказывал Патрик, перемежая слова дикими, болезненными поцелуями – в макушку, в висок, в лоб, щёки, дрожащие губы. – Нас было несколько человек… Продали в рабство… вырвался. Два года добирался к тебе… душа моя… Сильва… ждала? Скажи мне: ждала?
Патрик отстранил от себя жену, вгляделся ищущим, почти безумным взглядом в любимое лицо. Если нет… если всё зря…
Сильва улыбалась
- Я ждала тебя семь лет, - прошептала едва слышно, - к Утренней Звезде. И каждый год с накрытым столом. Почему же именно сегодня мне нечем тебя угостить, муж мой?..
…Тучи на небе давно расступились, позволяя ночным светилам осветить бескрайние воды океана, старый маяк и супругов, слившихся в крепком объятии. Мягкий шум вечернего прибоя заглушал жаркие, торопливые слова, а над ними сияла, освещая ночь, трепетная, как надежда, неизменная, как вера, и такая долгожданная Утренняя Звезда.
Рассказ 2. ГОРДОСТЬ И ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ
Аннотация. В далёкую деревню на границе с Пределом, откуда в мир лезет всякая нечисть, приезжает молодой лекарь, непривычный к грубой крестьянской жизни. Соседом неумелого поселенца оказывается бывший охотник на оборотней, осевший в здешних краях, и его очаровательная, но слишком разборчивая в пище жена. Да и у самого лекаря рыльце в пушку...
Примечание автора. Данную повесть также можно встретить в сети под названием «Соседи и секреты». Это название для версии этой повести на английском языке и публикации на Амазоне. Ссылка на книгу на Амазоне: https://www.amazon.com/gp/product/B07MYHYXCV/
***
— Вы с ним близко знакомы?
— Ровно настолько, чтобы не желать знакомства более близкого!
Джейн Остин
Натан наблюдал за новым соседом, не скрывая насмешливой, саркастической усмешки. С пригорка открывался прекрасный вид на заброшенную ферму: обрушившийся забор, просевшая крыша, зияющие темнотой покосившиеся окна. Дом пустовал недавно: семь зим тому зверьё растерзало престарелого хозяина с женой, неплотно заперших на ночь двери. Дети фермера давно перебрались в деревню и обзавелись своим хозяйством, так что с тех пор жильё пустовало – ни один из сыновей или дочерей покойного владельца прав на землю не предъявил. Да и кому охота жить у самого леса, за пределами пусть малочисленного, но худо-бедно защищённого поселения, когда свободной земли кругом – валом? Выбирай клок пожирнее да обрабатывай, коли силы есть. Хоть в этом жителям Предела повезло.
Натан закончил точить копьё и выпрямился, разминая затекшую спину. Солнце сегодня светило непривычно ярко, и, несмотря на ранний вечер, в деревне всё ещё слышались оживлённые голоса. Сюда, к кромке подступавшего вплотную к полю леса, звуки поселения доносились редко, и это устраивало и Натана, и односельчан. За десять лет обособленной жизни охотник уже и забыл, как это – жить забор к забору, слышать, как ругаются хозяева в соседнем дворе. Свой дом он выстроил в стороне от узких улочек, и от деревни его отделяла мелководная речка с переброшенным через неё единственным хлипким мостом. Когда требовалась его помощь – к нему направляли просителей, зачастую целой толпой. Сам Натан в деревне появлялся раз в две седмицы – продать шкуры, мясо, выменять припасы, одежду, проверить кузню оружейника – а ну как разжился ценной рудой – присмотреть чего по мелочи в деревенской лавочке. К нему привыкли не сразу; даже сейчас, спустя десять лет после приезда, деревенские раскланивались с ним вежливо, дружелюбно, но спиной старались не поворачиваться и перед его светлыми очами не задерживаться.
Натан их прекрасно понимал. Он бы обошёлся и без их общества, но без него не могла жить Ирида. Девушка тосковала в одиночестве, и не раз и не два Натан замечал её грустный взгляд, направленный в сторону деревни. Живая, весёлая, игривая Ирида сходила с ума, предоставленная сама себе и их немногочисленным, однообразным развлечениям.
Появление соседа обрадовало её несказанно.
- Может, хоть он составит мне… нам компанию? – щебетала девушка, в упоении порхая по дому. – Ох, Натан, ты должен с ним познакомиться! Я хочу знать о нём всё, слышишь?!
Охотник внимать мольбам любимой не спешил.
Он прекрасно помнил, как сам приехал в эту деревню – самую удалённую от столицы, расположенную в глухом и гиблом месте. В гильдии все поселения, расположенные вдоль Предела, считались безнадёжными; мастера даже не посылали туда охотников, приберегая их силы для других, более безопасных мест. Как здесь выживали безрассудные безумцы – в жуткой близости от исчадий тьмы, при почти постоянно мёрзлой погоде, лишённые протектората имперских стражников, предоставленные сами себе – их мало волновало. Натану такое равнодушие к судьбе проживавших на окраине людей сыграло лишь на руку.
Он ушёл из гильдии охотников на нечисть в самом расцвете сил – здоровый, крепкий мужчина тридцати лет, известный и уважаемый в своих кругах воин. Прихватил заработанное за годы верной службы золото, подал прошение об отставке – чтобы не сочли беглецом – и покинул ряды гильдии. Исчез вместе с последней своей целью – молодой вампиршей по имени Ирида.
- Да чтоб тебя Мор забрал!.. – донеслось со стороны заброшенной фермы.
Натан усмехнулся, глядя, как прыгает на одной ноге новый сосед. Видела бы его сейчас Ирида – мигом растеряла бы весь свой восторг. Безрукий чистоплюй, не способный две доски сбить, чтобы не пораниться. Сам Натан всегда не без оснований считал себя человеком мастеровитым, чем втайне гордился: обученный изничтожать нечисть любой ценой, бывший охотник открыл в себе массу талантов, когда пришлось строить собственное жилище и налаживать хозяйство. Они с Иридой не бедствовали: он охотился, она смотрела за домом, находя в этом какое-то своё, особое женское удовольствие.
