Рассказ 6. ГЕРОЙ ТРЕТЬЕЙ СТЕПЕНИ
Аннотация. Астронавт Уильям Бекс недоволен сложившейся ситуацией на космической станции "Прометей". Русский командор Ларин и борт-инженер Суарас спелись и не принимают его в тесный круг; присоединившаяся к коллективу врач-исследователь Анита Андерссон не обращает на него никакого внимания... А тут ещё и китайские тейконавты на станцию пожаловали!
***
Утяжелённые ботинки обиженно бухали по подрагивающим металлическим ступеням, ведущим на верхнюю палубу. Скользкие перила то и дело норовили вывернуться из рук, да и в целом знакомая до ломоты в зубах пилотируемая станция «Прометей» странно покачивалась, словно попавший в шторм корабль.
Или галера, мрачно подумал специалист по полезной нагрузке Уильям Бекс, прикладываясь к горлышку карманной фляги. Подумать только – заносчивый русский пилот отказался с ним выпить! Сказал, что день независимости Соединенных Штатов ему так же интересен, как пролетающий на расстоянии миллионов световых лет астероид, что пить в условиях искусственной гравитации всегда чревато – пару раз система перезагружалась, и им пришлось почти час пережидать невесомость, сдерживая рвотные позывы после недавнего ужина – и что им, космонавтам лучшей пилотируемой станции в этой части системы, не к лицу такие увеселения. Билл бы заехал охамевшему русскому в глаз, да только Александр Ларин занимал, на беду, главный пост командора и пилота станции. За временное лишение зрения Ларин мог бы подать прошение о переводе инженера Бекса на Марс, а уж на красную планету Биллу точно не хотелось: дома, в родном Техасе, он не появлялся уже пару земных лет.
И, что обиднее всего, этот вёрткий мексиканец Хосе Суарас, их борт-инженер и главный раздражитель для истинного техасца Билла, полностью поддерживал русского командора. Бекс чувствовал себя в меньшинстве и странно отрезанным от тихой жизни «Прометея».
- Отдыхай-отдыхай, - мстительно прошипел специалист по полезной нагрузке, делая ещё несколько глотков и пиная покачивающуюся перед глазами дверцу главного шлюза. Куда ещё идти бедному техасцу? На рабочее место, где, по крайней мере, никто не смерит укоряющим взглядом праведника. – Ишь, трезвенник выискался...
Здесь швартовались суда и происходил обмен грузами, за который ему, Бексу, и приходилось честно отвечать перед тем же Лариным. По правде, распоряжаться всего лишь грузовым отсеком Биллу казалось зазорным: среди прочего «умного» состава команды техасец чувствовал себя почти ущербным. Ещё и факт прибытия бортового врача-исследователя, шведки Аниты Андерссон, не добавил Бексу хорошего настроения. Мыслимое ли дело – баба на борту! Хорошо хоть, эти соплежуи, Александр и Хосе, не принялись за гонку на опережение: не по зубам им такая роскошная женщина, как Анита. Соплякам-то всего ничего – Ларину тридцать три, младше самого Билла на десяток лет, Суарасу и того меньше, недавно свой двадцать шестой день рождения справлял. Мелкие засранцы!
Билл пьяно шмыгнул носом и решительно отмахнулся от назойливого образа мисс Андерссон. Анита поглядывала на членов экипажа отстранённо и холодно, несмотря на то, что уже второй месяц находилась на станции, и запиралась у себя в отсеке сразу же, как начинался час отбоя.
- В мои годы, - с достоинством заявляла шведка, - рекомендуется соблюдать умеренный режим.
Билл не рискнул тогда спросить про возраст, но глазастый Хосе тут же зарылся в личные дела и даже взломал архив с медкартами, чтобы узнать.
- Сорок девять, - подмигнул он техасцу. – Не сказать, чтобы первоцвет, но и ты у нас не огурчик!
От мордобоя Суараса спас только командор, вовремя появившийся в столовой.
И вот теперь Бекс страдал полнейшим одиночеством, невзирая на пополненный состав экипажа. Четыре человека на борту станции – а поговорить, кроме себя, не с кем! Мексиканский щенок Суарас в рот русскому командору заглядывает, тенью за ним повсюду следует; Анита...
Билл прерывисто вздохнул и допил содержимое фляги до конца. И пьяно икнул, взглянув на мониторы.
Кораблей в ближайшую неделю не ожидалось, тем неожиданнее оказался стремительно ворвавшийся в их поле юркий военный лайнер. Кажется, китайский – у их исследователей самые быстроходные суда. Правда, ломаются часто и ремонту почти не подлежат.
Билл нерешительно потянулся к сигнальной кнопке – дать знак командору станции – а потом резко отдёрнул ладонь. На пьяном лице расплылась довольная ухмылка. Раз заносчивый Ларин выбрал сон вместо доброй выпивки в приятной компании, то пусть спит и дальше! А важные военные гости у шлюза потопчутся, не понимая, отчего не разрешена швартовка. Ругани будет! Международный скандал! А всё из-за того, что русский командор – стыдно сказать – проспал приближение лайнера! Билл даже руки потёр в предвкушении.
Чего Бекс не знал, так это того, что Александр включил автопилот, и системы среагировали сами. Разочарованный Билл прислушался к знакомым звукам со стороны главного шлюза, сполз с кресла и вразвалку направился к внутреннему коридору. Отсюда открывался вид на двери, за которыми притаился внешний люк, и откуда вот-вот, как только створки бы разъехались в стороны, появился бы экипаж чужого корабля.
Затем новая идея озарила пьяный мозг, и мрачная подавленность вновь сменилась радостным возбуждением. Да он же может заблокировать вход вручную! Китайских тейконавтов, конечно, жаль, потопчутся на пороге, да и развернутся восвояси, посылать сигнал станции. Пока суть да дело, раздражение выплеснется уже на проснувшегося Ларина. Чудно!
Бекс хихикнул и подскочил к контрольной панели, хватаясь за рычаг. В тот самый миг, когда створки люка с шипением распахнулись, пропуская внутрь первый чёрный силуэт, Билл резко опустил рычаг.
Странный воющий звук ворвался через колонки в рубку контрольной панели, и Бекс на миг даже протрезвел. Резко захлопнувшиеся створки люка, кажется, прижали кого-то из резвых тейконавтов чужого экипажа – Биллу почудилось, что на полу коридора осталось чёрное и бесформенное. Неужто рука?!..
Специалист по полезной нагрузке похолодел, протрезвел, вгляделся в лежащее на полу и рухнул без сознания.
Пришёл в себя в медотсеке. Вокруг было тихо, жуткого звука он больше не слышал, пьяными галлюцинациями – что там за бред ему почудился?! – не страдал, но, что самое замечательное, – над ним с искренней тревогой склонилось прекрасное лицо мисс Аниты Андерссон.
- Уильям, - обеспокоенно позвала она. – Во имя всего святого! С вами всё хорошо?
Бортовой врач-исследователь с облегчением выдохнула и пробормотала что-то на родном языке, пока Бекс привыкал к новым ощущениям. Кажется, за него переживают. Да ещё и такая потрясающая женщина, как Анита. Приятно, дьявол побери!
- Билл, - позвали с другой стороны. – Дружище, ты как?
Командор Ларин, нервно путая английские слова с русскими, чего на памяти Бекса не случалось никогда, рассказал о том, как они проснулись от сигнала тревоги и как нашли специалиста по полезкой нагрузке на полу у шлюза.
- Да ты герой, чувак! – не выдержал борт-инженер Суарас, подскакивая к постели техасца. – Не пустил к нам этих тварей! Что бы мы без тебя делали? Да уже передохли бы, как наши желтокожие друзья! Мисс Андерссон говорит, эти гады типа паразитов, только пожирают носителя целиком. Слышь, янки? Схрумали бы нас живьём!
- Кости они не едят, - педантично поправил русский пилот. – Используют скелет, жилы и остатки мышц для передвижения и поиска нового хозяина. Но как только учуют живую материю...
Бекс с подозрением уставился на товарищей, прикидывая, не разыгрывают ли его. Ларин хлопнул себя по лбу и торопливо пояснил:
- Ты, верно, от шока ещё не отошёл. К нам во время отбоя лайнер приблизился – военный. Я станцию в режим автопилота перевёл на время отдыха – болван! Не ожидал швартовки... Если бы не ты, к нам на станцию проникли бы космические черви – так их называют – и никто из нас уже не проснулся бы. А ты мало того, что не пустил – ты добыл образчик этих тварей! Не переживай, мы уже отправили контейнер с отрубленной конечностью на Марс, для исследования. Аните работать с червём запретили – мол, материал ценный, а мы себе ещё наловим, если понадобится.
- И благодарность! – перебил Суарас, не в силах сдержать себя от возбуждения. – Уильяму Бексу, космическому герою третьей степени, за отвагу и находчивость в условиях экстремальной опасности, грозящей экипажу, во!
- Ура! – подтвердил командор с улыбкой. – Такому герою, как ты, Билл, даже завидовать грешно! Я горд работать с тобой, дружище!
Бекс ошеломлённо перевёл взгляд с русского пилота на улыбающуюся Аниту Андерссон и, взяв себя в руки, удовлетворённо хмыкнул.
- А что? – он деланно-равнодушно пожал плечами. – Должен же хоть кто-то приглядывать за вами, детки, пока вы дрыхнете!
Анита посмотрела на американского героя с откровенным обожанием.
Рассказ 7. МЫ ДЖОРДАНО БРУНО НЕ СЖИГАЛИ
Аннотация. Трудно быть демиургом на вверенной тебе планете. Дикие законы, дурные нравы, но хуже всего - местные зрелища и реальный шанс оказаться на помосте в самой главной роли.
***
- Но послушайте же, - человек в бордовом дублете тронул своего соседа за плечо. – Ведь у нас приказ: ускорить развитие земной цивилизации исключительно мирным, научным путём. Этим людям пригодятся учёные, гении, двигатели прогресса! Нужно приглядеться к этому человеку – это может оказаться второй Коперник! Его трудами, возможно, воспользуются представители нового поколения! Земные люди, невзирая на чудовищное невежество, невероятно умны, и благодаря таким, как сеньор Филиппо, мы встретимся с их потомками в Космосе ещё до новой эры!
- Оставьте, - поморщился статный мужчина в богатом гауне без рукавов. Он пристально смотрел на трибуну, где зачитывали приговор. – Какого дьявола нас сюда послали, ума не приложу. Я бы обратил взор на сеньора Галилея, которому потребуется поддержка в самом ближайшем будущем...
- Начальство сочло, что этот человек справится и без нас, - миролюбиво заметил человек в дублете.
Мужчина в гауне скривился и замолчал: инквизиционный трибунал зачитывал приговор.
- Сим признаём Джордано Бруно, урождённого Филиппо Бруно, известного также по прозвищу Бруно Ноланец, нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком. Приор Джордано лишается священнического сана и отлучается от Церкви. Предаём Джордано Бруно на суд губернатора с нижайшим поручением подвергнуть его наказанию без крови.
По зале пронёсся сдавленный многоголосый шёпот, так что возгласы двух собеседников на крайней скамье потонули в поднявшемся шуме.
- Помилуйте... Лучиано, - запнувшись, словно забыл имя соседа, выговорил человек в бордовом дублете. – Но ведь это означает...
- Ну да, - дёрнул щекой Лучиано. – Сжечь живым. Дикари, любезный Кристиано, сущие дикари. В конце концов, могли бы придумать альтернативу смертельной инъекции – поднести яд, к примеру. Однако же, надо думать, развлечений у аборигенов не так уж много. Прилюдное сожжение – вполне себе представление. Получше интерактивных шоу виртуальной реальности.
- Вот почему мы должны стимулировать их науку, вырвать из первобытного состояния... – с жаром начал Кристиано и тут же умолк: приговорённый резко выпрямился, окидывая трибунал почти просветлённым взором.
Несмотря на многолетнее заточение, философ непостижимым образом сохранил и здоровье, и даже внешнюю привлекательность: копна нечёсаных волос, некогда каштановых, а теперь с густой проседью, обрамляла бледное лицо, на котором в этот миг жили только сверкающие гневом карие глаза.
- Вероятно, вы с большим страхом выносите мне приговор, - чуть задыхаясь, отчётливо выговорил он, - чем я его выслушиваю!
Один из инквизиторов кивнул стоящим в дверях конвоирам; те устремились к гордо выпрямленному мыслителю.
- Сжечь – не значит опровергнуть! – заметив приближение стражи, выкрикнул Бруно. – Сжечь – не значит опровергнуть!
В зале поднялся шум. Кристиано, приподнявшись на своём месте, напряжённо вглядывался в коридор, куда уволокли приговорённого; оттуда всё ещё доносились те же крики. Почтенное собрание потянулось следом, некоторые сбивались в группы, горячо обсуждая течение суда. В их сторону никто не смотрел, так что Кристиано, в задумчивости опустившись обратно на лавку, вновь обратился к соседу:
- А ведь только вдумайтесь, - медленно проговорил он. – В тексте обвинения ни слова не сказано о гелиоцентрической системе и вообще науке...
Лучиано скосил глаза на соседа и усмехнулся. Впервые в его облике проступило что-то почти человеческое.
- Кристиано, друг мой, - проговорил он почти мягко, - сеньор Джордано нарушил монашеские обеты, распространял всевозможные ереси, утверждал, что Дева Мария не могла родить, что Христос умирал не по своей воле и вообще был не Сыном Божиим, а магом – пособником сатаны, по сути – что возмездия за грехи не существует, и что одна душа может находиться в двух телах. Учил, что Моисей выдумал свои законы и совершал чудеса посредством магии, что пророки и апостолы тоже были магами, и многие из них не распяты, но повешены. Сеньор Бруно писал множественные каббалистические труды, искажал понятие Святой Троицы... Число и характер его ересей таково, что любого другого по законам местных дикарей сожгли бы сразу, как только тот в первый раз раскрыл рот. Джордано терпели долго, любезный Кристиано, не желая ни терять брата во Христе, монаха и пусть опустившегося, но пресвитера, ни бросать таким образом тень на имя католической церкви. Святая Матерь Божья, они дали ему семь лет! Семь лет, чтобы одуматься! – Лучиано махнул рукой и поднялся, с невыразимым отвращением одёргивая гаун. – Кого интересовали его научные труды, если можно так назвать вольный пересказ чужих мыслей? Еретика и его чудовищные учения не вытерпели ни в Швейцарии, ни в Англии, ни во Франции, ни в Германии, ни, в конечном итоге, Италии! Если бы трибунал заблуждался так уж фатально, и в сеньоре Бруно нашёлся бы проблеск надежды, разве не нашёл бы он себе тёплого места хоть где-нибудь на этой... перспективной... – Лучиано явно кого-то перекривил, - планете?
- Он хорошо говорит, - вставил в поток обвинений Кристиано.
- О да, язык подвешен, что надо! Философ, - Лучиано почти раздражённо махнул рукой. – Поэт! Всё это очень мило, мой друг, но я безумно рад, что нашу цивилизацию подобное болото миновало. Завязнуть в бессмысленном словоблудии, наплевав на то, что истинно важно – науку, прогресс – хуже судьбы не придумаешь!
- Ты предвзят, Л’лэй.
- Ты неразумно расходуешь эмоциональный ресурс, К’кай.
Кристиано с сомнением покосился на красного от возмущения товарища и вздохнул.
- Что ж, у нас в списке ещё... мистер Уильям Гилберт, герр Иоганн Кеплер... Но по этому, - Кристиано почти с сожалением взглянул в сторону коридора, - отказ?
Лучиано уверенно кивнул.
- А что в отчёте напишем? – развёл руками Кристиано. – Домой нескоро – ещё пять десятков земных лет. Это дома у нас короткая командировка, а здесь – чувствую, придётся даже тела сменить, эти уже стареют. Гаджеты применить не сможем – как бы самих инквизиторы не повязали. Переселиться-то не успеем. Когда нас спросят, почему мы не остановили дикарей и допустили, чтобы сожгли одного из списка на рассмотрение – что мы ответим?
