— Никаких тебе волчат, блохастый, — Илона уткнулась носом во влажный дерн.
— Я буду ждать тебя, Пинки, — проворковал Феликс.
Позвоночник Ил пробила ржавая стрела боли, и она с криком ушла в беспамятство, которое пронизывали визгливые вопли и мучительные всхлипы. Она выплывала из потока оглушительных завываний, что рвали ее тело на части, и вновь уходила на дно под пучину холодного ужаса.
Глава 5. Воля Луны
Ил очнулась с судорогами, что выгнули ее спину до хруста. На чернильном небе сияла равнодушная полная луна, серебром осыпающая кроны елей и сосен. Кости затрещали, суставы прокрутились с неприятными щелчками в пазухах. Горло сдавил спазм, когда Илона вместо очередно крика издала сиплый стон.
Девушка тонула в горячей лихорадке и боли. Она с мычанием каталась по мху и иголкам, скрюченными пальцами сдирая с себя тонкую футболку и джинсы, которые жгли кожу крапивой.
Боль на секунду отступила, и Ил полной грудью вздохнула, чтобы выгнуться в новом припадке. Она ощущала, как клетки ее тела делятся, мышцы растягиваются и наливаются кипящей кровью, а кости трескаются и утолщаются. Лицо лопнуло и челюсти с оглушительным скрежетом вышли из суставных пазух. Десна закровоточили, и из разинутого рта Ил вывалился длинный слюнявый язык. Она приподнялась на трясущихся руках и с ужасом уставилась на когтистые ладони, которые поросли редкой белесой шерстью с розоватым пушком.
— Вот же хренотень какая, — промычала Ил и услышала лишь недовольное ворчание.
Она встала на ноги и пошатываясь крутанулась вокруг своей оси. Она не была похожа на оборотня или человека. Мускулитые ноги с вывернутыми коленями, крепкий живот и уродливые руки лишь кое-где покрылись клочками шерсти. Девушка ощупала голову и испуганно всхрапнула. Ее прекрасное лицо теперь напоминало обезьянью морду с вялым толстым языком наружу, а на макушке торчали лысые острые уши. Ну и ко всему прочему позади болтался жуткий плешивый хвост.
Ил потеряла равновесие и упала на четвереньки. Треск костей, и ее тело опять выгнулось в спине. Она чувствовала каждую шерстинку, что пробивалась через зудящую кожу, каждую фалангу на пальцах, которые видоизменялись в мерзкие обрубки с острыми когтями. Челюсти выдвинулись с щелчком вперед и она, наконец, смогла одолеть непослушный язык и спрятать его за зубами.
— Мать вашу, — заревела Илона, клацая разинутой пастью. — Я же уродина! Никаких голубых барменов мне точно не светит!
Руки теперь напоминали уродливые лапы монстра. Густая шерсть переливалась розовым лоском в свете луны, и Илона хрюкнула от глупого и истеричного смеха сквозь боль. Где ж это видано, чтобы оборотни были приятного оттенка летнего заката? Это же не ее родной цвет волос. Они-то у нее непримечательного мышиного цвета. Блеклые, пыльно-серенькие с вечно секущимися кончиками. Вот она их и стрижет коротко и красит яркой ядреной краской, что потом оставляет пятна и разводы на подушках и полотенцах.
— Какой идиотизм! Розовый волчара! — она с хихиканьем облизала нос и с визгом повалилась на землю.
Она вновь содрогнулась в приступе и с недовольным рыком подскочила. Она вскинула морду к холодной луне и хотела уже завыть на нее, но зло фыркнула. Ил обиженно легла на живот и прикрыла нос неуклюжими лапищами, запрещая себе поддаваться отвратительным инстинктам, что лезли из нее печальным скулежом. Ей однозначно не нравилось быть волком — она чуяла запах животного дерьма, ссанины и резких меток Феликса, который, похоже, помочился на каждую елочку и кустик.
Раздался вой, и Ил рассерженно зарычала. Из ночных теней к ней явились мохнатые гости, которые тревожно принюхивались к прохладе и вяло помахивали хвостами. С каменистого склона грациозно прыгнула черная образина с желтыми глазами, и девушка отскочила назад, с урчанием прижимая голову к земле. Феликс аккуратно положил на мох окровавленную тушку зайца и вперился в Ил пустыми глазами.
В голове у несчастной, уставшей Ил что-то щелкнуло при взгляде на шерстистого урода, который макнул ее с головой в волчье дерьмо. Лес и остальные мохнатые мрази на секунду перестали существовать, и в молчаливой ночи она увидела лишь мерзкого Феликса. Она разглядела каждую шерстинку, каждую микроскопическую бороздку на его носу и каждое пятнышко на желтой радужке его злых и звериных глаз. И это была не любовь с первого взгляда, потому что при первом взгляде на Феликса Ил знатно так перепугалась. Нет, это было что-то жуткое, болезненное и отчаянное.
Она подняла взгляд на луну, потом вновь посмотрела на порыкивающего Черного Когтя и озлобленно фыркнула, отказываясь верить, что гадкий белый круг над головой уготовил ей участь сохнуть по жестокому мудаку и искать его симпатии и расположения. Она опять залюбовалась его мощным покатым лбом и пушистыми ушками и утробно зарычала, перебирая в нетерпении лапами. Эх, кинуться бы ей сейчас на него и как следует облизать, покусать и прижаться к мохнатому боку.
— Вот же мудак, — заурчала Ил, скаля зубы.
Феликс уверенно подтолкнул носом к ней тушку зайца. Сердечко забилось от радости, и Ил бросилась с поскуливанием к волку, но на полпути ненависть, что горела в ее человеческой душе, вырвалась из нее гулким рыком. Она разинула пасть, целясь в шею Феликса, но тот ловко увернулся от рассерженной волчицы, и она сильными и широкими прыжками кинулась прочь. Лучше сдохнуть, чем прогнуться под подлеца без совести и чести.
Злобный вой, и враги устремились за Ил. Они звали ее, просили остановиться и передохнуть. Волки выли, что без их помощи, без их силы она одичает и сгинет в лесу, станет зверем и умрет. Ил слышала в их растянутых надрывных голосах жалость к ней и желание обогреть. Воля стаи — спасти глупую девку, которую в лес притащил их бешеный вожак, и он не мог пойти против семьи.
Илона молча бежала вперед, перепрыгивая через низенькие кустики, корни и поваленные трухлявые стволы. Она сотрет лапы в кровь, и все равно будет гнать прочь от черной тени, что превратила ее в чудовище с милой розоватой шерсткой на спинке и хвостике. Если она остановится, если она поддастся желанию поиграть с другими оборотнями и красивым ловким Феликсом, то…то… как же она будет счастлива!
Тонкий едва различимый аромат терпких растертых листьев пиона, что на днях она высаживала у дома Марго, оборвал нехорошие мысли, и она свернула на запах. Нити спасительного дуновения повели испуганную душу за собой. Позади взревел Феликс, приказывая остановиться чокнутой розовой идиотке. Несколько прыжков и она оказалась на обрыве.
Внизу шумела горная река и белели острые скалы. Ил с визгом притормозила, оглянулась на зловещую стаю и нервно облизала нос. Волки заскулили, и опять у лап Феликса лежал мертвый заяц. Запах зелени звал ее вниз и просил не бояться.
— В жопу тебя, Феликс, и твой красивый хвост, — рыкнула Ил, бесстрашно оттолкнулась крепкими лапищами от камней и взмыла в бездну мохнатой воющей птицей.
Отчаянный испуганный вой, и Илона закрыла глаза, отдаваясь во власть судьбы. Однако ее смелость через мгновение лопнула растянутой струной, когда пришло осознание, что она сейчас сдохнет. Так глупо и безрассудно. Она рухнула в ледяные бурлящие воды разъяренной реки и ушла на каменистое дно, взвыв от трескучей боли в ребрах. Ядовитая жидкость хлынула в легкие, и Илону закрутило в клокочущем ненавистью потоке. Ил выплыла на поверхность, глотнула воздуха и вновь ушла под воду. Ее било о камни, вышвыривало в ночь и опять утаскивало в бушующий водоворот. Борьба со злобной стихией была не под силу слабой и голодной волчице, и она сдалась. Водная лавина подхватила ее безвольное тело и выплюнула в устье тихой полноводной реки в окружении лиственного леса.
Илону прибило к берегу из мелкой гальки, и ее сотрясло в кашле и всхлипах. Она тяжело поднялась и с удивлением уставилась на слабый огонек за тонкими шелестящими осинами. Девушка с несчастным поскуливанием поплелась на свет и запах пионов и вышла к покосившейся хижине в окружении цветущих кустов. На крыльце ее ждала женщина с густыми вьющимися волосами, что водопадом падали на плечи. Гладкое лицо с пухлыми и лучистыми глазами было знакомым. Женщина улыбнулась, и Ил чихнула. Это была Марго, только помолодевшая лет на сорок.
— Иди сюда, милая, — женщина спустилась по скрипучей лестнице и села на ступеньку. — Какая ты чудная.
Ил со всхлипами подползла к ногам женщины и ткнулась носом в ее босые ноги:
— Марго.
— Ты знаешь Марго? — незнакомка коснулась поникших ушей Ил. — И как моя сестрица поживает? Жива еще?
Илона подняла обеспокоенную морду и заворчала, ничего не понимая.
— Я Элиза, — женщина печально улыбнулась. — Моя милая Марго покинула меня очень давно. Ушла по зову сердца к охотнику, который ее однажды подстрелил. Отказалась от семьи и ушла к людям.
— Она оборотень? — Ил заворочала языком в пасти, выпуская из себя скулеж с ворчанием. — Я знала, что с ней что-то не так.
— Теперь уж она не та, кем была, — Элиза вздохнула. — Если человек может стать оборотнем, то и оборотень человеком тоже. Мы не любим об этом распространяться. Это большой позор для стаи и семьи. Меня с отцом после побега Марго изгнали.
— Я могу вновь стать человеком? — Илона села и нетерпеливо махнула хвостом. — Не хочу быть собакой. Это очень неудобно.
— Ты еще и оборотнем не стала, — рассмеялась женщина. — Так, чудная волчица, которая любит поворчать. В лесу хорошо. Прислушайся к нему. Ты стала частью стихии, дочерью луны.
Ил насупилась. Шелест в листве убаюкивал, прохладный ночной ветер звал порезвиться, а луна желала услышать ее голос. Девушка тряхнула мордой, отгоняя морок, и Элиза мелодично завыла, вскидывая голову. Илона зарычала. Гадкая ведьма давила в ней воспоминания о городском шуме, людях и каменных джунглях. Девушка вскочила на лапы и потрусила прочь.
— Останься, моя хорошая, — пропела Элиза. — Прими дар Луны и леса.
— Марго мне нравится больше! — прохрипела Ил. — Пионы у нее краше!
— Она предала свою кровь, — прошипела женщина.
— Она сделала свой выбор! — огрызнулась Ил, клацнув пастью. — И у меня есть выбор! И я выбираю лысых двуногих обезьян!
— Нет у тебя выбора, глупая. Я увидела в твоих глазах тень того, за кем ты вечно будешь бежать. Луна сделала за тебя выбор. И дай, Великая Мать, чтобы эта связь была взаимна.
— Хрена с два! Я не верю во все эти ваши собачьи штучки! — рявкнула девушка.
— Волчьи! — оскорбленно взвыла Элиза.
— Собачьи! — Ил высунула кончик языка и кинулась наутек. — Бесите до икоты. Связь, предначертанные, истинные… Я за свободную любовь без всех этих ваших ограничений и тупых правил. Устроили тут черт знает что. Еще и собаки теперь розовые бегают.
— Волки!
— Собаки! — завыла Илона, скрывшись в кустах молодой рябины.
Если у вредной Марго получилось сбежать из проклятого леса, то и она справится. Рядом кто-то зашуршал и Илона с восторгом кинулась за перепуганной мышью. В траве закурлыкала куропатка, и Илона, обезумев от голода, прыгнула за ней, но коварная птица хлестнула упругим крылом ее по морде и скрылась в ночи. Девушка в азарте навострила уши и побежала рысью в поисках добычи. Резкие запахи забивали нос, кружили ее и путали.
Она выцепила из карусели амбре самое резкое, и ускорилась, не замечая, как лиственные деревья уступают место елям и соснам. Она должна была сожрать вонючего мохнатого мерзавца, чью свежую кучку отыскала у корней. Несколько прыжков, и она оказалась лицом к лицу с огромным медведем. Очень аппетитным и мохнатым. Шерстистый великан фыркнул и неуклюже шагнул к ней, облизывая черный нос. Видимо, он тоже был голоден.
Илона адекватно оценила свои силы и с фырчанием поскакала подальше от агрессивного медведя, который с рыком бросился за ней. Слабые лапы едва держали ее, и ее вновь нагнал страх и желание забиться в какую-нибудь очень глубокую нору, где никто ее не достанет. Позвоночник захрустел, конечности прострелило болью, и Ил с визгом поднялась во весь рост и неуклюже побежала на задних лапах, взмахивая передними, пытаясь удержать равновесие.
Медведь за его спиной заурчал, и Ил с визгом кинулась к мигающим впереди огонькам. Она знала, что там, у особняка из серого камня с крепкой высокой крышей из почерневшей от времени черепицей, безопасно. Она с ревом прорвалась сквозь кованные ворота, споткнулась о собственные босые ноги и распласталась на мелком колючем гравии. Ил с ворчанием перевернулась на спину, раскидывая руки в стороны, и уставилась мутным взглядом в светлеющее предрассветное небо.
— Какая же ты живучая сука, — над ней склонился Феликс, облаченный в шерстяной халат в крупную клетку. — Я удивлен.
— Я хотела сожрать этого сраного медведя, — Илона выплюнула травинку и закрыла глаза. — А теперь дай мне спокойно умереть. Не мешай.
Со всех сторон послышался одобряющий смех. Кто-то поднял вялую Илону на ноги, укрыл пледом и повел в дом с широкими окнами, каменным крыльцом и дубовыми дверями. Она заглянула в лицо провожатого и медленно сморгнула песчинку. К логову оборотней ее тащил крепкий мужик с суровым лицом, в котором прослеживалась слабая схожесть с Феликсом. Последние силы покинули Ил, и она повисла в чужих руках тряпичной куклой.
Девушка пропустила момент, когда ее усадили за широкий длинный стол, за которым собрались мрачные незнакомцы — мужчины, женщины и даже дети. Кто-то придвинул ей тарелку с целой запеченной курицей.
— Почему у тети странные волосы? — круглолицый мальчик лет семи напротив с нескрываемым удивлением рассматривал ее.
— Потому что тетя в душе панк, — прохрипела Ил и уронила голову на грудь. — Бунтарка и все такое.
— Ешь, — прошипел во главе стола Феликс.
Илона перевела загнанный взгляд на мужчину и сглотнула. Ее рвали на части желание кинуться в объятия и злобный порыв впечатать его нахальную рожу в тарелку с мясным рагу. Поэтому она с рыком оторвала ножку от курицы и с ненавистью вгрызлась в нее. Голод поглотил ее с головой, и она отвлеклась сладковатое пряное мясо, игнорируя тихие разговоры и смех присутствующих.
Ил с громким чавканьем разделалась с курицей и принялась за стейк, который ей придвинула улыбчивая женщина с карими глазами. Выжрав половину графина с холодной водой и закусив плотный завтрак несколькими яблоками, Илона невоспитанно поднялась из-за стола и зашлепала кзакрытым дверям из лакированного черного дерева. Она кинула пренебрежительный взгляд на тяжелые шторы на окнах, вычурные ламбрекены и удивленно замерла, рассматривая шкуру медведя у горящего камина.
— Мне кажется, я видела твоего сыночка, — она глухо рыгнула, всматриваясь в стеклянные глаза мертвого зверя. Она уверенно потянула дверь за бронзовую ручку. — Или племянника, но точно родственника.
— И куда это ты собралась? — тихо поинтересовался Феликс.
— Домой, — пискнула Ил и с испугом оглянулась. — У меня кактус не полит.
Она икнула и возмущенно охнула, припоминая, как мерзкий оборотень ввалился в ее квартиру. Пока она дрыхла, одурманенная сигаретами Беллы, и бессовестно перевернул тумбочку с милым крошечным кактусом. Она заскрипела зубами. Осколки керамического горшка и комки почвы на белом коврике всплыли в ее памяти гневом и обидой.
