Видимо, Дан действительно решил потренироваться вести себя как любящий супруг. Я по-прежнему ела одна в своей комнате, закрывшись на засов, потому что с вуалью принимать пищу было затруднительно. Но Дан приглашал меня на прогулки по заснеженному саду с ледяными скульптурами, или же мы играли с ним в шахматы, или катались вместе на лошадях.
       
       Вот и в этот раз мне было передано приглашение после обеда совершить прогулку верхом. Я не очень любила холод, но ради того, чтобы побыть рядом с мужем, была готова мерзнуть сколько угодно. Когда я вышла во двор в отороченной мехом амазонке и шерстяном плаще, Дан уже сидел в седле на своем вороном жеребце. Он даже не накинул капюшон, и его черные кудри рассыпались по плечам, снова напомнив о нашей первой встрече и заставив мое глупое сердце сжаться от любви и боли.
       
       Поодаль также верхом ожидали несколько человек из стражи, которые собирались нас сопровождать.
       
       Мирх помог мне сесть в седло, а затем отошел и вскочил на своего коня. Я заметила, что Дан проводил его задумчивым взглядом. Может быть, снова лелеял идею о том, чтобы «сделать меня счастливой», как он выражался?
       Мне эта мысль не понравилась, и я расстроилась. Тем не менее, заставив себя успокоиться, я подъехала к своему супругу.
       
       – Замечательный день, не так ли? – заговорил Дан, отдавая дань этикету и трогая своего коня. – Небольшой морозец и яркое солнце.
       
       Вряд ли мороз можно было назвать небольшим, потому что даже в теплом шерстяном зимнем плаще, накинутом сверху на амазонку, меня пробирало до костей. Но присутствие Дана скрашивало все неудобства.
       – Вы правы, – ответила я, нисколько не кривя душой. – День действительно замечательный.
       
       Мы легкой рысью выдвинулись вперед, а вся наша свита двигалась позади, отстав на значительное расстояние. Так предписывали правила: они не должны были слышать то, о чем мы говорим. Впрочем, наша беседа не затрагивала никакие особенные предметы и была сугубо светской.
       
       Мы говорили о погоде, рассуждали о красотах местности, которую проезжали, Дан выражал надежду, что мне нравится Леонтия, и постоянная зима меня не смущает. Я с готовностью откликалась на любые предложенные фразы, а сама в это время гадала: мой супруг ведет себя столь отстраненно, потому что считает меня чужим человеком, или думает, что никакую другую более интересную тему я не смогу поддержать? На самом деле мне куда больше нравились те наши разговоры, которые касались запретных личных вопросов. Например, когда Дан объяснял мне особенности физиологии мужчин или рассказал, почему был вынужден жениться на мне.
       
       После той его исповеди я глядела на него совсем другими глазами. Я и раньше не считала Дана злым или жестоким, но он казался немного самолюбивым и довольно эгоистичным. После признания, что он согласился на свадьбу ради спасения своего народа, я начала восхищаться им с новой силой.
       
       – Слева, за той долиной, – продолжал Дан, взмахивая рукой в перчатке, – небольшая деревушка под названием Арих. Хоть и маленькая, но очень живописная. В следующий раз можем совершить прогулку в том направлении.
       
       Картина природы, раскинувшаяся перед нами, была поистине великолепной. Заснеженные холмы перемежались рощицами, одетыми в белые причудливые одеяния, а возле долины блестело озеро, покрытое серебристым, сверкающим на солнце льдом. Но почему-то окружающая красота внезапно перестала казаться потрясающей, как только Данихард добавил:
       – Хотя, возможно, в саму деревню нам заезжать нет необходимости.
       – Почему? – не выдержала я. – Дабы не вызывать смущение у простых крестьян необычным видом королевы?
       
       Дан коротко взглянул на меня, но тут же отвел глаза. Меня всегда удивляло, почему он так боится на меня смотреть, ведь вуаль плотно закрывает мое лицо. «Быть может, – мелькнула внезапная мысль, – при взгляде на меня он вспоминает ту уродливую девочку, и ему становится неприятно».
       
       Подобное размышление оказалось настолько болезненным, что у меня перехватило дыхание от возникшего комка в горле, а сердце, казалось, на мгновение остановилось.
       
       Что бы я ни предпринимала, это никогда не заставит моего супруга полюбить меня!
       
       Почти не осознавая, что делаю, и стремясь сбежать от накрывшего меня отчаяния, я хлестнула свою лошадь, посылая вперед. Она, не ожидая такого предательства, взвилась на дыбы, чуть не скинув меня, а затем понесла.
       
       Кажется, Дан что-то кричал, но я даже не пыталась разобрать. Выронив поводья и вцепившись в луку седла, я сосредоточилась на том, чтобы не свалиться под копыта. Кобыла неслась по полю наперерез, затем, не сбавляя скорости, вбежала в рощицу. Здесь стало еще опаснее, так как мне, помимо всего прочего, приходилось уворачиваться от веток деревьев, норовивших сбросить меня с лошади. Я все ждала, что Дан нагонит меня и остановит обезумевшее животное, но через некоторое время, увидев его, движущегося параллельно на его жеребце вдалеке между деревьями, поняла, что он не может подобраться ко мне. Моя лошадь была небольшого размера, да и я ростом не отличалась, а мой высокий муж на его огромном животном не могли проскочить через те малые прогалины, куда удавалось проскользнуть моей кобыле.
       
       Я поняла, что мне придется спасаться самой.
       
       По-прежнему крепко держась одной рукой за луку, я наклонилась и попыталась подхватить поводья. Не с первого раза, но мне это удалось. Я принялась их натягивать, желая остановить лошадь, но испуганное животное только поворачивало, не сбрасывая скорости.
       
       Я не знаю, сколько прошло времени. Возможно, это длилось всего несколько минут, но мне казалось, что минули века. Руки устали и дрожали. За своей спиной я услышала треск ломаемых ветвей и голос Мирха, который кричал:
       – Моя госпожа, тяните сильнее! Заворачивайте голову лошади!
       
       Я постаралась сделать так, как он советовал, на мгновение отвлеклась, и это сыграло свою роковую роль. Не успев увернуться от нависшей толстой ветви, я ударилась об нее лбом и слетела с лошади, которая, избавившись от своей ноши, унеслась прочь.
       
       Возможно, я потеряла на мгновение сознание. Придя в себя, как в тумане увидела двух мужчин, подбегающих ко мне с разных сторон. Дан был ближе, он почти добрался до меня, но, когда между нами оставалась пара ярдов, вдруг замер на месте, словно наткнулся на невидимую стену. Мирх же буквально подлетел и, упав на колени, склонился ко мне.
       – Ваше величество, вы в поряд..? – начал было Мирх, но его прервал Дан, буквально заревевший как медведь:
       – Не смей! На королеву нельзя смотреть! Отвернись!
       – Я не смотрю, не смотрю, – забормотал Мирх, зажмуриваясь и отворачиваясь. – Я ничего не видел! Но кажется, ее величество ранена, ее покрывало в крови.
       
       Мое сознание было спутанным, и лишь через несколько мгновений я поняла, что мои щеки и нос мерзнут, а это означало, что вуаль сбилась, частично открыв лицо. С трудом подняв отяжелевшие руки, я постаралась поправить ее.
       
       – Ваше величество, что у вас болит? – спросил Мирх, не поворачиваясь.
       – Кажется, лоб, – невнятно пробормотала я.
       
       Дан все так же стоял в паре ярдов от меня, застыв как статуя.
       
       – Ваше величество, мне кажется, госпожу королеву нужно осмотреть и, возможно, наложить повязку, – произнес Мирх. – Я боюсь, ее величество может истечь кровью. И раз мне нельзя смотреть…
       
       Повисшая пауза была довольно красноречивой. Мой слуга весьма прозрачно намекал королю, что тот должен сам помочь своей королеве.
       Дан не сдвинулся с места.
       
       Послышались приближающиеся голоса. Видимо, остальная свита спешилась на опушке и теперь шла по нашим следам.
       – Возвращайтесь к своим лошадям, – крикнул им Дан. – Мы скоро присоединимся к вам.
       При этом он продолжал оставаться на месте, не приближаясь ко мне.
       
       – Или, если не возражаете, ваше величество, я могу на ощупь оценить, насколько опасны травмы ее величества, – снова подал голос Мирх.
       – Со мной все в порядке, – слабым голосом заявила я, хотя и чувствовала, как кровь струится по лицу. – Я прижму снег к ране, чтобы замедлить кровотечение. Мне нужно побыстрее добраться до дворца, и все будет в порядке.
       – Но ваша лошадь убежала, – напомнил Мирх, по-прежнему зажмурившись.
       
       Повисла тревожная пауза. Я скосила глаза на Дана. Единственный приемлемый выход заключался в том, что король и мой супруг посадил бы меня на своего коня и доставил во дворец, но Дан молчал. Мне кажется, я догадывалась, почему он колеблется: ему было неприятно прикасаться ко мне. Получается, ему это было настолько отвратительно, что он не мог себя пересилить.
       
       – Ты можешь открыть глаза, я уже поправила вуаль, – сказала я Мирху.
       
       Тот сразу же уставился на короля, ожидая от него какого-либо приказания, но Дан безмолвствовал.
       
       – Ваше величество, – обратился к нему мой слуга, видя его нерешительность, – если вы позволите, я мог бы посадить королеву на своего коня и повел бы его под уздцы.
       И тут Дан словно очнулся.
       – Нет. Я сам.
       
       Видимо, он все же понял, в какое странное положение себя и меня поставит, если позволит простолюдину спасать его супругу, в то время как сам будет ехать рядом.
       – Лучше отправляйся на поиски убежавшего животного.
       – Слушаюсь, ваше величество, – смиренно ответил Мирх.
       Но я видела: он недоволен тем фактом, что придется оставить меня одну.
       
       Когда скрип снега под подошвами слуги затих, Дан сделал шаг ко мне. Его скулы напряглись, как будто он сжал зубы, намереваясь совершить нечто чрезвычайное и опасное.
       – Я попробую встать, – пробормотала я. – Не беспокойтесь. Я встану и потихоньку дойду до вашего жеребца.
       Дан снова замер.
       
       Честно, я изо всех сил пыталась подняться, цепляясь за ветви кустарника, но руки ослабели, голова кружилась, а ноги не хотели меня держать. В итоге я с позором шлепнулась назад в снег.
       – Простите, – пролепетала я.
       
       Дан сдвинул брови и выглядел настолько суровым, что я даже немного испугалась.
       – Лежите смирно, не двигайтесь, – жестким тоном произнес он, решительно наклонился и подхватил меня на руки.
       
       Впервые в жизни мой муж держал меня на руках. По сути, после того первого и единственного раза, когда он взял мою ледяную потную ладошку во время нашей свадьбы, он впервые прикасался ко мне, зная, что это я.
       
       Я побоялась обнять его за шею, резонно рассудив, что это может поколебать его решимость.
       
       Дан постоял несколько секунд, словно прислушиваясь к своим ощущениям, а затем двинулся в сторону своего коня, стоявшего неподалеку.
       Я практически не дышала, не желая неосторожным движением или словом подвергнуть выдержку Дана тяжелому испытанию. Но сейчас его лицо было так близко, и я могла беспрепятственно любоваться через вуаль линией его напряженных скул и чернотой невероятно длинных ресниц.
       
       Мой супруг быстрым шагом добрался до своего коня, и казалось, будто я ничего не вешу – настолько легко он нес меня. Затем усадил на спину жеребцу боком и в следующее мгновение взлетел в седло и оказался сзади меня, так что я прижалась плечом к его груди. Я попыталась выпрямиться, чтобы как можно меньше касаться его, но он не позволил мне это сделать, довольно сурово произнеся:
       – Не шевелитесь, а то свалитесь.
       Обхватив одной рукой за талию, он удерживал меня, а другой взялся за поводья и тронул коня.
       
       У меня кружилась голова, болел лоб, стекающая кровь мешала смотреть, и все-таки я чувствовала себя счастливой. Мой муж держал меня в своих объятиях!
       
       Мы быстро выбрались из рощи и наткнулись на остальных членов свиты.
       – Королева упала с лошади и ранена. Мы возвращаемся во дворец, – объявил Дан. – Двое поскачут вперед, чтобы предупредить лекаря и приготовить все необходимое. Остальные остаются в сопровождении.
       
       Тут же двое из охраны, не сговариваясь, повернули коней и галопом направили их в сторону королевского дворца. Прочие же расступились, пропуская коня короля, а затем двинулась следом.
       
       – Меня нельзя показывать лекарю, – пробормотала я. – Он может проболтаться.
       – Ваша жизнь важнее сплетен, – резко ответил Дан.
       
       Я не могла повернуться и посмотреть, но его голос казался искренним. Мой муж действительно не хотел, чтобы я умерла. Впрочем, я тут же напомнила своему не в меру обрадовавшемуся сердцу, что Дан видит во мне лишь средство спасения своей страны. Разумеется, я понимала, что не обладала никакими способностями и не могла остановить суровую зиму, сковавшую Леонтию, но пусть это было лишь глупое суеверие, мой супруг в него верил.
       
       – Не думаю, что моя травма настолько серьезна, – возразила я, хотя каждое слово давалось с трудом. – Скорей всего, будет достаточно промыть рану и зашить ее. С этим я могу справиться и сама.
       
       Казалось, Дан колеблется. Боясь потерять средство спасения своей страны, он, тем не менее, не хотел, чтобы все видели, на каком страшилище он женат.
       – Но что, если вам станет хуже? Если вы потеряете сознание? – наконец, выдавил из себя он, и я поняла, что он готов сдаться.
       – Я позову Мирха, – ответила я. – Чтобы был рядом на случай, если мне понадобится помощь. Ему можно доверять, он не проболтается.
       – Он любит вас, потому что верит, что вы красавица, – проворчал Дан. – Что станет с его поклонением и верностью, как только…
       
       Король смешался и замолчал.
       
       «Как только он увидит ваше уродство», – договорила я мысленно за него фразу.
       
       – Что ж, – я пожала плечами, стараясь говорить ровным голосом. – Если даже ему нельзя доверить мою тайну, то никому другому нельзя тем более. Вы же не захотите мне помочь?
       
       Я буквально всем телом почувствовала, как Данихард содрогнулся. Но он тут же взял себя в руки и произнес спокойно:
       – Я мало что понимаю в лечении, но, если нужно, я готов.
       
       Зато я не готова была снова видеть отвращение на этом прекрасном лице.
       
       – Я думаю, кандидатура Мирха будет наилучшим решением, – после паузы произнесла я и явственно услышала, как Дан облегченно вздохнул.
       Правда, тут же добавил, словно сомневаясь:
       – Покажется странным, что помощь в лечении вам оказывает не лекарь и даже не придворная дама, а мужчина-простолюдин.
       – Все и так знают, что он у меня в любимцах, – возразила я. – Удивительно, что еще сплетни не сочиняют про наш роман. Но ведь вы и так не были бы против, если бы я приблизила его к себе, верно? Вы сами мне это предлагали. К тому же, вы могли бы пожаловать ему дворянство, пусть даже не титулованное, но это сразу многое сделало бы проще.
       
       Тело Дана вокруг меня внезапно окаменело.
       
       – Это он вас попросил замолвить за него слово? – жестким голосом спросил он.
       – Вовсе нет! – воскликнула я и попыталась повернуться, чтобы взглянуть супругу в лицо.
       
       Дан удержал меня и не дал мне этого сделать.
       
       – Мирх никогда даже не намекал на это, – продолжила я. – Но даже если бы и так… Если бы он был моим любовником, и я в благодарность за то, что он… делает меня счастливой, попросила бы вас возвысить его и приблизить ко мне, вы разве отказали бы?
       
       После длительной паузы Дан спросил изменившимся голосом:
       – Он ваш любовник?
       – Нет!
       
       Его грудь под моим плечом приподнялась, как будто Дан сделал глубокий вдох.
       
       – Нет, конечно, не отказал бы, – глухо ответил он. – Я ведь сам предложил вам приблизить его, и он, насколько я могу судить, действительно верно вам служит.
       После паузы он с неожиданной горечью добавил:
       – По сути он заменяет вам меня, вашего супруга. Именно к нему вы обращаетесь за помощью и поддержкой, именно ему вы готовы вверить себя и свою тайну.