Легкое покачивание лодки и плеск воды напоминал, что я плыву. Но в моем положении взгляду открывалось лишь небо, серое, свинцовое, c тяжелыми, низкими облаками. Такими низкими, что казалось, подними я руку, обязательно коснусь холодного рваного края. Чудилось, что я плыву не по реке, а в небе. И от этого было еще страшнее.
Ритм ритуального песнопения отдавался в грудной клетке. Плач и причитания женщин нервировали.
Было холодно. Саван, он же свадебное платье, был хоть и шерстяным, но тонким, а ступни я не чувствовала после того, как мне пришлось прогуляться по кровавой дорожке из ягод, вдавленных в снег.
– Тори! Тори-и! – мужской голос сорвался и затих, а потом я услышала тихое сдавленное рыдание. Бред, я не могла этого услышать в ритмичном грохоте стучащих древков, в вое и плаче женщин. Да и Джейк не мог плакать, это не в его характере. Это мое сознание начинает выдавать такие финты. В том ритуальном напитке явно был какой-то галлюциноген.
Я попыталась разжать замерзшие пальцы и прошептала, хоть и знала, что он не услышит меня:
– Прости, Джейк. Прости, что втянула тебя в это.
Перед глазами все еще стояла картина, как его отпихнули в сторону, когда он попытался протянуть мне оберег из красных ягод, названия которых я не знала. Женщина, что плела мне косу, сильно дернула меня за волосы, не позволяя повернуть голову и посмотреть на него. Но краем глаза я видела, как Джейкоба ударили по лицу, так что брызнула алая струйка из разбитой губы, и оттащили в толпу, и последнее, что запомнилось, были ссыпающиеся в снег ягоды с разорванного ремешка в его руке. Или это были капли крови?
В голове у меня не помещалось то, что сейчас происходило. Этого просто не могло быть! Это какой-то бред! Я не могу сейчас реально лежать в мерно покачивающемся ритуальном челне, одетая в один только шерстяной саван, замерзшая и связанная, и ждать своей участи. Ждать выбора.
Нас было семеро. Семь девушек, семь невест. Семь невест для одного жениха.
Каждая из нас знала, что он выберет только одну. Каждая знала, что выбор одной из нас оставит остальных в живых. Каждая молилась, чтобы этой одной оказалась не она.
Еще вчера мне казалось все это только забавным ритуалом, но сейчас… Я не думала, я даже не могла себе представить, что мне будет так страшно. Это происходит! Это реально происходит! Я слышу рядом плеск волн, бьющихся о борта других челнов, и молюсь, чтобы дракон выбрал не меня! Только не меня! Я не хочу умирать! Кого угодно, только не меня! Пусть выберет другую!
Я мысленно одернула себя. Паника еще никому не помогала. И вообще низко желать смерти другим девушкам, недостойно хотеть, чтобы дракон выбрал их. Я сейчас ничего не могу сделать, кроме как покориться судьбе и… выбору дракона.
Я глубоко вздохнула, чувствуя, как постепенно паника уходит на второй план. Повела связанными плечами, пытаясь расслабиться, насколько это возможно, чтобы не чувствовать холода. Любопытно, по какому принципу дракон выбирает себе невесту? И что он с ней делает? Ест? Почему именно невесту? Почему, прилетая, он не хватает любого упитанного человека, а выбирает девушку в саване, плывущую в лодке, часто худенькую и явно недостаточную для пропитания его огромного организма? Может быть, дело все же не в еде? И он выбирает девушку по другому принципу? Например, действительно выбирает себе невесту? Но для чего ему человеческая самка? Не может же дракон реально… Я зажмурилась и помотала головой. Нет, я не могу предположить, что дракон может делать с человеческой особью в качестве его невесты и будущей жены. Это физически невозможно! И рисунки, которые я видела на скалах, не могут быть реальными! Это бред! Это все легенды, и только!
Я не успела додумать, потому что какая-то женщина истошно завизжала:
– Это он, он! Он летит!
Дикий вой наполнил пространство вокруг. Лодка дернулась и поплыла быстрее, видно, мой кормчий отпустил веревку челна. Наверное, как и все вокруг, улепетывает на безопасное расстояние. А Джейк? Он тоже?
Я по-прежнему видела лишь тяжелые рваные облака, теперь движущиеся чуть быстрее. Неожиданно наступила мертвая тишина. Ни вздоха, ни всхлипа. И в этой тишине я отчетливо услышала свист мерно рассекаемого воздуха и хлопки, как будто огромный хлыст взвивался и опускался с силой на спину раба, так что лопалась кожа.
Раздался отчаянный крик, вспоровший небо:
– Не-ет!
«Кажется, слева, – машинально подумала я. – Кажется, та черненькая, невысокая, с округлыми формами, очень привлекательная. Катарина?»
Но вот уже и справа, и дальше слева, тоже завопили девушки-невесты.
Небо потемнело, словно быстро наступала ночь, что-то неотвратимо приближалось.
«Нет-нет, – в панике подумала я, пытаясь сдержать рвущийся из горла вопль и зажмуриваясь. – Надо молчать. Наверняка, крик привлечет его внимание, а мне ведь это не нужно? Я не знаю, как он выбирает девушек, но он не должен выбрать меня. Я ничем не лучше других! Я обычная, не красивее, и не упитаннее, и не вкуснее, и не… Господи, да зачем же ему девушки? Что он с ними делает? Зачем они ему? Заче-е…?»
Последнее слово все же вырвалось из меня диким воплем, но так и осталось не законченным, потому что лодка нырнула под воду, будто ее с огромной силой толкнули на дно. Я захлебнулась, пытаясь вздохнуть, ледяная вода впилась в тело узкими лезвиями, проникая до самого сердца. Напоследок я подумала, что смерть от остановки сердца из-за переохлаждения ничем не лучше смерти от…
– Джейк, пожалуйста! – уговаривала я парня. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! В этой игре участвуют пары, и я могу рассчитывать только на тебя. Я очень хочу поиграть. Ты же знаешь, игры в альтернативной реальности мои самые любимые!
– Скажи лучше, что у тебя не любимое! – засмеялся Джейкоб. – Все, что может быть опасным, твое любимое.
– Ну, ты утрируешь, – чуть натянуто улыбнулась я, надеясь, что он этого не заметил.
– Говоришь, что игра проходит апробацию, и ее еще нет на рынке? Как ты умудрилась засунуть нас в число участников?
– Эрик помог. Взломал их сайт, чуток поколдовал. Ну, ты знаешь, как он может. Для него не бывает закрытой информации.
– Хм… – только и сказал Джейк. Эрика он недолюбливал, хотя и зря. Все равно у меня с этим компьютерщиком-ботаником никогда ничего не было.
– Ну, давай, рассказывай, в чем же смысл игры?
– Недавно появившаяся на рынке игр компания со скучным названием «Корпорация развлечений» разрабатывает игру. Подробности специально не разглашают, чтобы была интрига. Рабочее название игрушки – «Невеста дракона». Можно предположить, что будет что-то связанное с похищением девушек древним звероящером. Надо бы средневековые легенды перечитать.
– Где же они дракона возьмут? – задумался практичный Джейк. – Голограмма? Но если ему действительно нужно будет похищать девушек, то голограмма не подойдет. Сделают робота в виде дракона? Или сыграют на внушении?
– Ой, да какая разница? – засмеялась я. – Главное, чтобы было страшно, чтобы верилось, чтобы адреналин в крови вскипал… А как это сделано, неинтересно.
Джейк был со мной не согласен, но решил не спорить.
Холод рвал тело на куски. Отдирал лоскуты кожи, расщеплял кости, пробирался внутрь тела, как ненавистный любовник. Пронзительно свистел в ушах и раздавливал легкие.
«Я не могу это терпеть, – подумала я. – Я не могу… больше…»
Мне казалось, что любому человеческому и нечеловеческому терпению уже давно должен был придти конец. Мой организм должен был уже давно отказать, сердце должно было остановиться, а я еще почему-то находилась в сознании. Это какая-то невозможная пытка, и кто тот извращенный монстр, кто может так долго удерживать меня на краю, не позволяя соскользнуть в забытье? Казалось, веки примерзли и обязательно оторвутся, если я попытаюсь открыть глаза.
– Дай мне умереть! Я больше не могу терпеть этот холод! – закричала я и замолотила руками по железным обручам, сдавливающим мою грудь и не позволяющим вздохнуть. – Дай! Мне! Умереть!
Я не узнала свой голос, охрипший и сорванный. Наверное, кричала я давно.
Вдруг я услышала рев, как будто извергался огромный вулкан, и меня окутало жаром. Жаром, проникающим в каждую клеточку истерзанного тела, согревающим и испепеляющим.
Может, такой и бывает смерть?
– Спасибо, – прошептала я своему мучителю и погрузилась в горячую темноту.
– Виктория, ты трусиха! – смеясь, подначивал меня Джеймс.
Я отрицательно качала головой, разглядывая дельтаплан.
– Нет, Джеймс, я не умею летать! Это не для меня.
– Тебе ничего не нужно будет делать, я буду управлять, ты просто будешь наслаждаться полетом.
– Я лучше сто раз с тарзанки прыгну, чем один раз взлечу, – упрямо нахмурилась я.
– Как можно не любить полет? – усмехался Джеймс.
Да уж, летать он любил. Иногда мне казалось, что он должен был родиться птицей. Или каким-нибудь другим летающим существом. В небе он чувствовал себя в своей стихии чуть ли не больше, чем стоя на земле.
– Виктория, обещаю с тобой заняться спелеологией, если ты полетаешь со мной, – выложил козырь Джеймс.
– А вдруг у меня руки сорвутся, или еще что? – нерешительно пробормотала я.
– Привяжем твои руки, – заулыбался муж, чувствуя, что я сдаюсь.
Я вздохнула и согласилась...
Жаль, что нельзя повернуть время вспять.
Просыпаться не хотелось. Все тело болело, как тогда, когда я попала под снежную лавину, катаясь на лыжах в Межеве, и едва выкопалась из снега. Помню, Джейк, смеясь, говорил, что мои синяки светят ярче солнца.
Джейк?
Неожиданно вспомнилось ритуальное действо, разбитая губа парня, красные ягоды на снегу, тяжелый свинец неба…
Я подскочила на кровати и, застонав, тут же рухнула навзничь. Глаза открывались с трудом, и я едва смогла их разлепить.
Надо мной был высокий каменный потолок с грубоватыми каменными украшениями вместо галтели. Стены комнаты, в которой я находилась, были сложены из такого же грубого необработанного камня. Три узких длинных окна со стрельчатыми арками пропускали немного пасмурного света. Недалеко от меня находились деревянные массивные стол и стул, с витиеватой, но отнюдь не изящной резьбой.
Руками я нащупала края кровати, на которой лежала. Потом с трудом повернула голову и посмотрела в другую сторону. Дверь. Низкая, выглядящая тяжелой и массивной, деревянная дверь.
Где я? И какого хрена тут делаю?
Я попыталась откинуть тяжелое покрывало, больше напоминающее шкуру огромного медведя, удалось мне это с трудом, и я сразу покрылась мурашками от холода. Возникло желание снова залезть под одеяло, чтобы согреться, но я пересилила себя и спустила ноги на пол. Он был каменным и абсолютно ледяным. А мои ноги были сплошь в подживающих ранах.
На мне была надета ночная рубашка из довольно грубой некрашеной ткани, с длинными рукавами. Интересно, кто меня в нее облачил?
Грудь болела ужасно, как будто по ней проехались катком. Неужели ребра сломаны? Я задрала рубашку, попутно отметив, что под ней я абсолютно голая, и уставилась на тряпки, которыми были обмотана моя грудная клетка. Из-под импровизированных бинтов расплывались фиолетовые синяки. Это кто это так постарался? Меня били? В голове мелькнули какие-то непонятные видения, ощущения ужасающего холода и обжигающего жара… Меня пытали? Кто?
Кое-как я сползла с высокой кровати, охая и кряхтя. Ноги тряслись и не хотели стоять, но я все же попыталась удержаться на них и, придерживаясь за спинку кровати, поползла сначала к стене, а потом, опираясь на нее дрожащими руками, к двери. Дверь, разумеется, была заперта. Я попыталась толкнуть ее плечом, взвыла от пронзившей все тело боли, и оставила попытки ее открыть. Немного отдохнув, я, так же перебирая руками по стене, поплелась к окну.
И тут я услышала, как в двери загремел замок, и она со скрипом отъехала внутрь. Стоящий в проеме широкоплечий молодой мужчина в средневековой одежде с подносом в руках шагнул в комнату и замер, глядя на меня. Не то чтобы он удивился, я бы вообще не рискнула предположить его эмоции. На его суровом лице не дрогнул ни один мускул. Окинув меня взглядом, он, как ни в чем не бывало, зашел в комнату и поставил на стол поднос с глиняной миской, потом так же невозмутимо вернулся к двери и запер ее.
Я ошарашено смотрела на него.
– Быстро же ты в себя пришла, – невозмутимым голосом произнес он.
– Вы кто? – попыталась сказать я, но вышло какое-то невразумительное сипение. Я напрягла голосовые связки и попробовала еще раз: – Вы кто?
– Я? – переспросил он медленно, будто тянул время. – Я Эдвард.
– Это вы пытали меня?
– Пытал? – снова переспросил он. Что за дурная привычка повторять вопрос!
– Ну… – я лихорадочно пыталась сообразить, кто этот человек и как мне с ним себя вести. – Я мало что помню, но я вся в синяках и кровоподтеках, на мне раны, как от ожогов… И я подумала…
– Женщине думать незачем, – чуть усмехнувшись, произнес он.
Мне захотелось разозлиться и высказать ему, что я о нем думаю, но мои трясущиеся ноги выбрали именно этот момент, чтобы подвести свою хозяйку, и я самым глупейшим образом рухнула на пол.
Незнакомец не сразу подошел ко мне. Я некоторое время ерзала по полу, пытаясь встать, пробовала опереться на руки, но они тоже подламывались. Мне стыдно было сдаваться, и я продолжала безуспешные попытки, чем, наверное, забавляла вошедшего.
Видимо, ему надоело смотреть на мои барахтанья. Он подошел, неудобно подхватил меня одной рукой под живот, заставив взвыть от боли, перекинул через плечо, слегка придерживая за ноги, донес до кровати и небрежно, как куль с мукой, стряхнул меня на нее. Рубашка задралась к талии, и я лихорадочно стала натягивать ее, чтобы не сверкать отсутствием нижнего белья.
Неожиданно мне стало страшно. Захотелось заползти под медвежью шкуру и спрятаться под ней с головой. Усилием воли я удержала себя на месте и попыталась надменно посмотреть на него. Получилось неудачно, так как шея взбунтовалась так же, как и ноги, и не захотела нести на себе тяжесть моей головы.
– Ложку в состоянии до рта донести? – недовольно произнес мужчина, назвавшийся Эдвардом. Видно было, что его не прельщает перспектива быть моей сиделкой.
– Да, – просипела я.
Он взял со стола поднос, который сам выглядел как маленький столик, подошел к кровати и остановился, словно чего-то ожидая. Я недоуменно посмотрела на него. Потом до меня дошло, что он ждал, пока я лягу удобнее, чтобы он мог поставить столик на меня. Я кое-как вытянулась на кровати, закусывая губу, чтобы не охать в присутствии этого немногословного человека, оперлась спиной на подушки, приняв полусидячее положение, и мужчина водрузил поднос.
Я ждала, что он уйдет, но он стоял, смотрел на меня и не уходил. Я поняла, что мне придется есть под его присмотром, и трясущейся рукой взялась за деревянную ложку. В глиняной миске плескалось что-то, похожее на бульон, и было еще горячим. В животе у меня заурчало. Мне стало неловко, но Эдвард никак не прореагировал, и я попыталась зачерпнуть ложкой жидкость. Это-то мне удалось, но до рта донести не получилось. Дрожащая ложка по дороге расплескала все содержимое на покрывало.
Эдвард прорычал что-то нелестное в мой адрес, сел рядом со мной на кровать и выхватил у меня ложку.
Ритм ритуального песнопения отдавался в грудной клетке. Плач и причитания женщин нервировали.
Было холодно. Саван, он же свадебное платье, был хоть и шерстяным, но тонким, а ступни я не чувствовала после того, как мне пришлось прогуляться по кровавой дорожке из ягод, вдавленных в снег.
– Тори! Тори-и! – мужской голос сорвался и затих, а потом я услышала тихое сдавленное рыдание. Бред, я не могла этого услышать в ритмичном грохоте стучащих древков, в вое и плаче женщин. Да и Джейк не мог плакать, это не в его характере. Это мое сознание начинает выдавать такие финты. В том ритуальном напитке явно был какой-то галлюциноген.
Я попыталась разжать замерзшие пальцы и прошептала, хоть и знала, что он не услышит меня:
– Прости, Джейк. Прости, что втянула тебя в это.
Перед глазами все еще стояла картина, как его отпихнули в сторону, когда он попытался протянуть мне оберег из красных ягод, названия которых я не знала. Женщина, что плела мне косу, сильно дернула меня за волосы, не позволяя повернуть голову и посмотреть на него. Но краем глаза я видела, как Джейкоба ударили по лицу, так что брызнула алая струйка из разбитой губы, и оттащили в толпу, и последнее, что запомнилось, были ссыпающиеся в снег ягоды с разорванного ремешка в его руке. Или это были капли крови?
В голове у меня не помещалось то, что сейчас происходило. Этого просто не могло быть! Это какой-то бред! Я не могу сейчас реально лежать в мерно покачивающемся ритуальном челне, одетая в один только шерстяной саван, замерзшая и связанная, и ждать своей участи. Ждать выбора.
Нас было семеро. Семь девушек, семь невест. Семь невест для одного жениха.
Каждая из нас знала, что он выберет только одну. Каждая знала, что выбор одной из нас оставит остальных в живых. Каждая молилась, чтобы этой одной оказалась не она.
Еще вчера мне казалось все это только забавным ритуалом, но сейчас… Я не думала, я даже не могла себе представить, что мне будет так страшно. Это происходит! Это реально происходит! Я слышу рядом плеск волн, бьющихся о борта других челнов, и молюсь, чтобы дракон выбрал не меня! Только не меня! Я не хочу умирать! Кого угодно, только не меня! Пусть выберет другую!
Я мысленно одернула себя. Паника еще никому не помогала. И вообще низко желать смерти другим девушкам, недостойно хотеть, чтобы дракон выбрал их. Я сейчас ничего не могу сделать, кроме как покориться судьбе и… выбору дракона.
Я глубоко вздохнула, чувствуя, как постепенно паника уходит на второй план. Повела связанными плечами, пытаясь расслабиться, насколько это возможно, чтобы не чувствовать холода. Любопытно, по какому принципу дракон выбирает себе невесту? И что он с ней делает? Ест? Почему именно невесту? Почему, прилетая, он не хватает любого упитанного человека, а выбирает девушку в саване, плывущую в лодке, часто худенькую и явно недостаточную для пропитания его огромного организма? Может быть, дело все же не в еде? И он выбирает девушку по другому принципу? Например, действительно выбирает себе невесту? Но для чего ему человеческая самка? Не может же дракон реально… Я зажмурилась и помотала головой. Нет, я не могу предположить, что дракон может делать с человеческой особью в качестве его невесты и будущей жены. Это физически невозможно! И рисунки, которые я видела на скалах, не могут быть реальными! Это бред! Это все легенды, и только!
Я не успела додумать, потому что какая-то женщина истошно завизжала:
– Это он, он! Он летит!
Дикий вой наполнил пространство вокруг. Лодка дернулась и поплыла быстрее, видно, мой кормчий отпустил веревку челна. Наверное, как и все вокруг, улепетывает на безопасное расстояние. А Джейк? Он тоже?
Я по-прежнему видела лишь тяжелые рваные облака, теперь движущиеся чуть быстрее. Неожиданно наступила мертвая тишина. Ни вздоха, ни всхлипа. И в этой тишине я отчетливо услышала свист мерно рассекаемого воздуха и хлопки, как будто огромный хлыст взвивался и опускался с силой на спину раба, так что лопалась кожа.
Раздался отчаянный крик, вспоровший небо:
– Не-ет!
«Кажется, слева, – машинально подумала я. – Кажется, та черненькая, невысокая, с округлыми формами, очень привлекательная. Катарина?»
Но вот уже и справа, и дальше слева, тоже завопили девушки-невесты.
Небо потемнело, словно быстро наступала ночь, что-то неотвратимо приближалось.
«Нет-нет, – в панике подумала я, пытаясь сдержать рвущийся из горла вопль и зажмуриваясь. – Надо молчать. Наверняка, крик привлечет его внимание, а мне ведь это не нужно? Я не знаю, как он выбирает девушек, но он не должен выбрать меня. Я ничем не лучше других! Я обычная, не красивее, и не упитаннее, и не вкуснее, и не… Господи, да зачем же ему девушки? Что он с ними делает? Зачем они ему? Заче-е…?»
Последнее слово все же вырвалось из меня диким воплем, но так и осталось не законченным, потому что лодка нырнула под воду, будто ее с огромной силой толкнули на дно. Я захлебнулась, пытаясь вздохнуть, ледяная вода впилась в тело узкими лезвиями, проникая до самого сердца. Напоследок я подумала, что смерть от остановки сердца из-за переохлаждения ничем не лучше смерти от…
***
– Джейк, пожалуйста! – уговаривала я парня. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! В этой игре участвуют пары, и я могу рассчитывать только на тебя. Я очень хочу поиграть. Ты же знаешь, игры в альтернативной реальности мои самые любимые!
– Скажи лучше, что у тебя не любимое! – засмеялся Джейкоб. – Все, что может быть опасным, твое любимое.
– Ну, ты утрируешь, – чуть натянуто улыбнулась я, надеясь, что он этого не заметил.
– Говоришь, что игра проходит апробацию, и ее еще нет на рынке? Как ты умудрилась засунуть нас в число участников?
– Эрик помог. Взломал их сайт, чуток поколдовал. Ну, ты знаешь, как он может. Для него не бывает закрытой информации.
– Хм… – только и сказал Джейк. Эрика он недолюбливал, хотя и зря. Все равно у меня с этим компьютерщиком-ботаником никогда ничего не было.
– Ну, давай, рассказывай, в чем же смысл игры?
– Недавно появившаяся на рынке игр компания со скучным названием «Корпорация развлечений» разрабатывает игру. Подробности специально не разглашают, чтобы была интрига. Рабочее название игрушки – «Невеста дракона». Можно предположить, что будет что-то связанное с похищением девушек древним звероящером. Надо бы средневековые легенды перечитать.
– Где же они дракона возьмут? – задумался практичный Джейк. – Голограмма? Но если ему действительно нужно будет похищать девушек, то голограмма не подойдет. Сделают робота в виде дракона? Или сыграют на внушении?
– Ой, да какая разница? – засмеялась я. – Главное, чтобы было страшно, чтобы верилось, чтобы адреналин в крови вскипал… А как это сделано, неинтересно.
Джейк был со мной не согласен, но решил не спорить.
***
Холод рвал тело на куски. Отдирал лоскуты кожи, расщеплял кости, пробирался внутрь тела, как ненавистный любовник. Пронзительно свистел в ушах и раздавливал легкие.
«Я не могу это терпеть, – подумала я. – Я не могу… больше…»
Мне казалось, что любому человеческому и нечеловеческому терпению уже давно должен был придти конец. Мой организм должен был уже давно отказать, сердце должно было остановиться, а я еще почему-то находилась в сознании. Это какая-то невозможная пытка, и кто тот извращенный монстр, кто может так долго удерживать меня на краю, не позволяя соскользнуть в забытье? Казалось, веки примерзли и обязательно оторвутся, если я попытаюсь открыть глаза.
– Дай мне умереть! Я больше не могу терпеть этот холод! – закричала я и замолотила руками по железным обручам, сдавливающим мою грудь и не позволяющим вздохнуть. – Дай! Мне! Умереть!
Я не узнала свой голос, охрипший и сорванный. Наверное, кричала я давно.
Вдруг я услышала рев, как будто извергался огромный вулкан, и меня окутало жаром. Жаром, проникающим в каждую клеточку истерзанного тела, согревающим и испепеляющим.
Может, такой и бывает смерть?
– Спасибо, – прошептала я своему мучителю и погрузилась в горячую темноту.
***
– Виктория, ты трусиха! – смеясь, подначивал меня Джеймс.
Я отрицательно качала головой, разглядывая дельтаплан.
– Нет, Джеймс, я не умею летать! Это не для меня.
– Тебе ничего не нужно будет делать, я буду управлять, ты просто будешь наслаждаться полетом.
– Я лучше сто раз с тарзанки прыгну, чем один раз взлечу, – упрямо нахмурилась я.
– Как можно не любить полет? – усмехался Джеймс.
Да уж, летать он любил. Иногда мне казалось, что он должен был родиться птицей. Или каким-нибудь другим летающим существом. В небе он чувствовал себя в своей стихии чуть ли не больше, чем стоя на земле.
– Виктория, обещаю с тобой заняться спелеологией, если ты полетаешь со мной, – выложил козырь Джеймс.
– А вдруг у меня руки сорвутся, или еще что? – нерешительно пробормотала я.
– Привяжем твои руки, – заулыбался муж, чувствуя, что я сдаюсь.
Я вздохнула и согласилась...
Жаль, что нельзя повернуть время вспять.
***
Просыпаться не хотелось. Все тело болело, как тогда, когда я попала под снежную лавину, катаясь на лыжах в Межеве, и едва выкопалась из снега. Помню, Джейк, смеясь, говорил, что мои синяки светят ярче солнца.
Джейк?
Неожиданно вспомнилось ритуальное действо, разбитая губа парня, красные ягоды на снегу, тяжелый свинец неба…
Я подскочила на кровати и, застонав, тут же рухнула навзничь. Глаза открывались с трудом, и я едва смогла их разлепить.
Надо мной был высокий каменный потолок с грубоватыми каменными украшениями вместо галтели. Стены комнаты, в которой я находилась, были сложены из такого же грубого необработанного камня. Три узких длинных окна со стрельчатыми арками пропускали немного пасмурного света. Недалеко от меня находились деревянные массивные стол и стул, с витиеватой, но отнюдь не изящной резьбой.
Руками я нащупала края кровати, на которой лежала. Потом с трудом повернула голову и посмотрела в другую сторону. Дверь. Низкая, выглядящая тяжелой и массивной, деревянная дверь.
Где я? И какого хрена тут делаю?
Я попыталась откинуть тяжелое покрывало, больше напоминающее шкуру огромного медведя, удалось мне это с трудом, и я сразу покрылась мурашками от холода. Возникло желание снова залезть под одеяло, чтобы согреться, но я пересилила себя и спустила ноги на пол. Он был каменным и абсолютно ледяным. А мои ноги были сплошь в подживающих ранах.
На мне была надета ночная рубашка из довольно грубой некрашеной ткани, с длинными рукавами. Интересно, кто меня в нее облачил?
Грудь болела ужасно, как будто по ней проехались катком. Неужели ребра сломаны? Я задрала рубашку, попутно отметив, что под ней я абсолютно голая, и уставилась на тряпки, которыми были обмотана моя грудная клетка. Из-под импровизированных бинтов расплывались фиолетовые синяки. Это кто это так постарался? Меня били? В голове мелькнули какие-то непонятные видения, ощущения ужасающего холода и обжигающего жара… Меня пытали? Кто?
Кое-как я сползла с высокой кровати, охая и кряхтя. Ноги тряслись и не хотели стоять, но я все же попыталась удержаться на них и, придерживаясь за спинку кровати, поползла сначала к стене, а потом, опираясь на нее дрожащими руками, к двери. Дверь, разумеется, была заперта. Я попыталась толкнуть ее плечом, взвыла от пронзившей все тело боли, и оставила попытки ее открыть. Немного отдохнув, я, так же перебирая руками по стене, поплелась к окну.
И тут я услышала, как в двери загремел замок, и она со скрипом отъехала внутрь. Стоящий в проеме широкоплечий молодой мужчина в средневековой одежде с подносом в руках шагнул в комнату и замер, глядя на меня. Не то чтобы он удивился, я бы вообще не рискнула предположить его эмоции. На его суровом лице не дрогнул ни один мускул. Окинув меня взглядом, он, как ни в чем не бывало, зашел в комнату и поставил на стол поднос с глиняной миской, потом так же невозмутимо вернулся к двери и запер ее.
Я ошарашено смотрела на него.
– Быстро же ты в себя пришла, – невозмутимым голосом произнес он.
– Вы кто? – попыталась сказать я, но вышло какое-то невразумительное сипение. Я напрягла голосовые связки и попробовала еще раз: – Вы кто?
– Я? – переспросил он медленно, будто тянул время. – Я Эдвард.
– Это вы пытали меня?
– Пытал? – снова переспросил он. Что за дурная привычка повторять вопрос!
– Ну… – я лихорадочно пыталась сообразить, кто этот человек и как мне с ним себя вести. – Я мало что помню, но я вся в синяках и кровоподтеках, на мне раны, как от ожогов… И я подумала…
– Женщине думать незачем, – чуть усмехнувшись, произнес он.
Мне захотелось разозлиться и высказать ему, что я о нем думаю, но мои трясущиеся ноги выбрали именно этот момент, чтобы подвести свою хозяйку, и я самым глупейшим образом рухнула на пол.
Незнакомец не сразу подошел ко мне. Я некоторое время ерзала по полу, пытаясь встать, пробовала опереться на руки, но они тоже подламывались. Мне стыдно было сдаваться, и я продолжала безуспешные попытки, чем, наверное, забавляла вошедшего.
Видимо, ему надоело смотреть на мои барахтанья. Он подошел, неудобно подхватил меня одной рукой под живот, заставив взвыть от боли, перекинул через плечо, слегка придерживая за ноги, донес до кровати и небрежно, как куль с мукой, стряхнул меня на нее. Рубашка задралась к талии, и я лихорадочно стала натягивать ее, чтобы не сверкать отсутствием нижнего белья.
Неожиданно мне стало страшно. Захотелось заползти под медвежью шкуру и спрятаться под ней с головой. Усилием воли я удержала себя на месте и попыталась надменно посмотреть на него. Получилось неудачно, так как шея взбунтовалась так же, как и ноги, и не захотела нести на себе тяжесть моей головы.
– Ложку в состоянии до рта донести? – недовольно произнес мужчина, назвавшийся Эдвардом. Видно было, что его не прельщает перспектива быть моей сиделкой.
– Да, – просипела я.
Он взял со стола поднос, который сам выглядел как маленький столик, подошел к кровати и остановился, словно чего-то ожидая. Я недоуменно посмотрела на него. Потом до меня дошло, что он ждал, пока я лягу удобнее, чтобы он мог поставить столик на меня. Я кое-как вытянулась на кровати, закусывая губу, чтобы не охать в присутствии этого немногословного человека, оперлась спиной на подушки, приняв полусидячее положение, и мужчина водрузил поднос.
Я ждала, что он уйдет, но он стоял, смотрел на меня и не уходил. Я поняла, что мне придется есть под его присмотром, и трясущейся рукой взялась за деревянную ложку. В глиняной миске плескалось что-то, похожее на бульон, и было еще горячим. В животе у меня заурчало. Мне стало неловко, но Эдвард никак не прореагировал, и я попыталась зачерпнуть ложкой жидкость. Это-то мне удалось, но до рта донести не получилось. Дрожащая ложка по дороге расплескала все содержимое на покрывало.
Эдвард прорычал что-то нелестное в мой адрес, сел рядом со мной на кровать и выхватил у меня ложку.
