Вскоре за мной прибежала Ула и с порога сообщила, что меня ждут у старосты. Выглядела сестра встрепано, испугано.
- Она не пойдет одна, - сообщила мама. – Если старосте что-то надо от Малины, пусть приходит сюда.
- Но, - пыталась возразить Ула. – Там ведь много народа собралось, всем интересно…
- А нам не интересно.
Ула пожала плечами и убежала.
Потянулось время ожидания. Я вновь почувствовала в себе раздраженное рычание зверя, который не понимал моего волнения. За всеми переживаниями я даже не поделилась этой новостью с мамой, но сейчас говорить не хотелось совсем. Мы молча сидели, обнявшись. И учитель молчал, хотя я бросала ему ментальный зов. А с ним-то что случилось?
С улицы раздались голоса, хлопнули ворота, а вскоре в дом ввалилось столько народу, что я подумала, что наша избушка лопнет по углам. Тут были и родственники, даже мой дед, и соседи, был дед Есей. Впереди всех встал староста.
- Не правильно начинаешь, Рина, - заговорил он. – Малину ждали, а вы заартачились.
- Я своего ребенка не отпущу одну, это мое право, как матери, а обществу известно, что я из дома не выхожу, так что заранее должны были знать мой ответ.
- Ладно, мы пришли спросить Малину о вчерашнем. Гин вон говорит…
- Вот пусть сам и скажет, - перебила матушка старосту. – Мне интересно послушать, что скажет племянничек, который на сестру разбойников натравил.
Гина вытолкнули из-за спины Гната, он, потупившись в пол, переминался с ноги на ногу, но молчал, пока староста на него не шикнул. Только тогда парень раскрыл рот:
- Ну мы, ну я… после посиделок хотел я с Малиной встретиться, а тут мужики на неё какие-то напали, она побежала к Проклятому лесу, а я за ними… А там монстр, снег… Один сначала упал, потом второй застыл… А она стоит и монстр рядом. Я испугался и бежать…
Гин замолчал, так и не посмотрев мне в глаза, а его эмоцией был страх разоблачения и стремление свалить все на своих подельников.
- Так ли было, Малина? – задал вопрос староста. – И что про монстра сказать можешь? Тут некоторые вроде мужчину видели. И почему ты жива осталась?
- Не так было, - начала я. – Гин вместе с этими двумя был. По именам их называл. И в лес они втроем меня гнали, хотели снасильничать.
По мере моего рассказа плечи парня опускались, а среди селян послышались перешёптывания, возгласы удивления и неверия. Но я продолжала:
- Я решила, что лучше в лесу замерзну, чем им достанусь…
- Лжешь! – закричала Лада. – Ты нас ненавидишь, поэтому рада оболгать.
- Замолчите все! – рявкнул староста. – А мне сказал: - Продолжай.
- А что говорить? Я и сама не знаю, как жива осталась. Сначала голова монстра показалась, я просто обомлела от страха, а разбойники – один по снегу катается и воет, а другой замер и весь инеем покрылся. Оглянулась, а там мужчина стоит и молчит, а потом сказал…
- Что? – выдохнуло сразу несколько голосов.
- Сказал, чтобы домой я шла, а то замерзну. И ничего не боялась, вроде он меня защитит ото всех, - это я сказала специально, чтобы ни у кого не было желания обвинить меня и попытаться придумать наказание. Пусть все знают, что я под защитой. Говоря все это, смотрела в глаза старосте и не испытывала угрызений совести за свои слова. Ведь я не лгу – учитель обещал мне защиту? Обещал!
- А откуда в селе разбойники? – нарушил минутное молчание Есей. А я порадовалась, что разговор с монстра перейдет на тех, кто нападал на меня.
В горнице опять заговорили все разом, выдвигая разные версии, часто слышалось имя Гина.
- Разбойники у нас в селе прятались, раз так быстро у моего дома оказались. Не успел дядя Гнат Гина с посиделок увести, а он уже меня с этими двумя караулит, - продолжила я. И не жалко мне было свою родню. Вот пусть сейчас походят в нашей шкуре отверженными! Но тут же сама устыдилась своего злорадства. Гадкое это чувство – радоваться чужому горю.
И тут почувствовала ментальное присутствие Алькора, его одобрение и поддержку. К мыслям мага, как всегда, пробиться не смогла, но эмоции были открыты. Улыбнулась в ответ, понимая, что скучала столько часов без него.
- Она еще и лыбиться! – взвилась тетка Лада.- Под виселицу брата подводит и ухмыляется!
Ладка оттолкнула старосту и бросилась ко мне, стараясь вцепиться в волосы. Её попытался перехватить Есей, но разъяренная женщина просто снесла с ног деда, тем более это не было трудно с его-то деревянным протезом.
Я отпрянула, соскочив с лавки, и схватила подвернувшийся у печки ухват, выставила его, как рогатину против зверя, не давая тетке приблизиться, а та шипела как змея и плевалась, ругалась и проклинала меня и маму, и весь наш род.
По знаку старосты Ладу схватили его сыновья и оттащили от меня.
- Гнат, может, ты объяснишь, что знаешь о своем сыне? – глава деревни спросил уже дядю.
- Ничего не знаю, - хмуро пробубнил мужчина. – Только не мог Гин насильничать, ведь Малинка сестра ему, и ни когда я дурному детей не учил. А тех двоих я в глаза не видел…
Дядя говорил, а я отчетливо видела по ауре и по его мыслям, что он врет. Подозревал он сына в черных делах, когда у того деньги завелись. И незнакомцев видел с сыном. Только как об этом мне сказать? Ментальную магию в доказательство не приложишь. А сделаем по-другому – почистим ауру от черноты и внушим говорить правду, ведь на посиделках у меня получилось с Улой.
Мысленно мои действия одобрил учитель, считывая мои размышления.
- Ты стала смелее. Твой зверь уже не даст тебе быть покорной и пугливой, - проговорил Алькор. – Скоро ты полностью переймешь уверенность своей драконьей сущности.
Маг прав. Я сама удивлялась тому, как и что говорила. А потом произнесла заклинание и ментальным потоком ударила по голове дяди. То, что подействовало, я поняла сразу не только по уменьшению черноты в ауре, но и по тому, что он начал говорить.
- Так Гин …он … приходили двое этих к сыну, - промямлил он, теребя шапку в руках.
- Ты что говоришь! – взревела тетка Лада, кидаясь с кулаками уже на мужа. – Сдурел, окаянный! Сына пожалей! На плаху ведь сведут!
Она кричала, топала ногами, плевалась, начинала рвать на своей голове платок. Смотреть и слушать было жутко. Ула стояла бледная, прикусив кончик ленты из косы, в её глазах стояли слезы.
Тут не выдержали нервы братца. Гин попытался растолкать толпу у дверей и выскочить из дома, но его удержали, развернули и вытолкнули на середину горницы. Испуганное лицо парня было перекошено гримасой страха. Глаза бешенного, загнанного зверя. Вдруг он рухнул на колени и заговорил:
- Втянули меня эти двое, Борода и Став, в их банду. Встретились в трактире, угостили медовухой и стали рассказывать какие большие деньги можно срубить, если путников останавливать на тракте. А они в первый же раз, как я с ними пошел, убили. А потом пригрозили, что с ними я повязан. Вот совесть свою и пропивал я последнее время. А с Малиной я только поговорить хотел, а эти увязались, приставать начали, догонять побежали…
- Так ты тоже бежал! – высказала своё замечание я, вспомнив, что гнали они меня втроем до оврага.
- Так не оставить же их одних с Малинкой?! – ответил Гин, взглянув на меня, а потом закричал. – Я никого не убивал! Простите! По дурости и пьяни согласился, а уйти они мне живым не дали бы. Только кроме этих, есть еще двое, в трактире осели, награбленное пропивают… Я их укажу… Правда…
Парень уже рыдал на последних словах. К нему подошла Ула и положила ему на плечи руки в знак поддержки и сострадания. Эти эмоции исходили от неё, и любовь к непутевому брату. Глядя на Улу, к ним подскочила и обняла уже обеих Лада, тоже всхлипывая. Гнат подошел и заключил в свои руки жену и детей. Вот хоть и вредные они, а есть в их семье искра любви и заботы друг к другу, которая вспыхнула в горькую минуту опасности.
- Покажешь тех двоих из банды, - распорядился староста. – В город за стражей посылать не будем, сами справимся. Собираемся, мужики, берем топоры, и едем к трактиру.
После этих слов все облегченно вздохнули. Разбирательства официальных властей в деревне никто не хотел. Все засуетились, стали выходить из горницы, поняв, что все закончилось. Только застывшая фигура из четырех обнимающихся тел осталась в комнате, да дед Есей сидел на скамейке в углу. Заговорить никто не пытался.
Тишину нарушил сын старосты, заглянувший в двери и позвавший Гина идти за ним. Гнат тоже решил ехать с мужиками. Вслед за мужем и братом ушли женщины.
- Да, дела… - протянул Есей, подсаживаясь ближе к столу, а я пошла ставить на огонь чайник, хотя это так, к слову, давно уже грела воду магией.
- Значит, видела ты монстра из Проклятого леса, - дед не спрашивал, а утверждал. – Расскажи, какой он на самом деле.
Я и рассказала о большой голове с зубами и рогами и о мужчине в доспехах и мечом. Конечно, о том, что я давно с этим «монстром» знакома, умолчала. Дед слушал, качая головой, а когда я замолчала, заговорил:
- Вот, ведь, как оказывается! Это, значит, этот лиходей тогда детей погубил и меня без ноги оставил. Ледяное сердце без жалости и сочувствия. И ведь живет столько лет это зло рядом с нами, и ничего ему не делается… Вот и ты чуть не погибла.
Стало обидно за учителя. Вот не помнит дед, кто его от разбойников в лесу спас! И меня второй раз защитил учитель. И ни какой он не злодей!
- Как не злодей? – раздался вопрос Есея. Оказывается, я вслух произнесла последние слова.
- Он меня спас от разбойников, хотя заморозил одного из них. А ведь я была ближе к нему. Он как будто сдерживал свой холод и предупредил, что бы я уходила.
- Да…, - опять протянул задумчиво дед. – Чудны дела ваши, о боги! Ладно, все хорошо, что хорошо кончается.
- А как там второй разбойник, которому руки опалило? Жив? – спросила мама.
- Дышал еще с утра, - ответил пасечник. – Его к травнице унесли, но она не берется его лечить. Он в беспамятстве… Вот не пойму, руки ему тоже монстр сжег? Почему не заморозил?
Дед проявил любопытство, а я только пожала плечами, сворачивая этот разговор. Мама, рассудив, что говорить об огне для меня опасно, перешла на погоду, приближение весны, виды на урожай трав и меда. Есей, сев на своего любимого конька, оживился, разговорился, прикусывая с чаем сыр. А потом засобирался, решив, что скоро должны вернуться мужики и привести разбойников, вот он и разведает.
- Деда, к нам загляните потом, расскажете, чем дело закончилось, - попросила матушка.
Потом я села заниматься. Учитель сегодня был немногословен, можно сказать, задумчив, только думы свои от меня прятал, а эмоции фонили грустью и сожалением. Вот только о чем? Не выдержав, задала вопрос напрямую:
- Господин Алькор, вам сегодня грустно? Есть причина?
- Ты научилась хорошо считывать эмоции, Малина. Из тебя выйдет хороший менталист. А грусть? Это так…, пройдет.
- Вас задели слова деда о том, что вы зло?
- На правду не обижаются. На моей совести много смертей. Я ведь сначала не мог контролировать силу проклятия, а в лес ходили дети, ездили за дровами крестьяне…
- Это не вы! – вырвалось у меня. – Вы не такой! Вы добрый! Вы учите меня, заботитесь, защищаете! Вы не можете винить себя во всем!
- Успокойся, Малина, - раздался голос мага. – Ты стала для меня почти …дочерью, птенцом, которого надо поставить на крыло, иначе его заклюют. Я привязался к тебе.
От такого признания стало почему-то одновременно и приятно, и грустно. Я ему не безразлична, он проявляет заботу, но вот одно слово из этой фразы мне точно не понравилось, кольнуло иголочкой разочарования и потери. А душа рвалась к Алькору. И это произошло снова – я опять оказалась в ледяных стенах его дома, опять увидела учителя, сидящего на этот раз за письменным столом, заваленным кучей книг и свитков. И снова удивление в его глазах, снова наши протянутые друг к другу руки, соединение моего огня и его холода, дающее ощущение общего тепла, и взгляд глаза в глаза, так рядом, так притягательно. И наши встретившиеся губы – его твердые и мои, невесомо прозрачные. Я чувствовала все, хотя астральное тело – это только отпечаток моей сущности, но даже в этом теле я услышала довольный рык своего зверя. Драконица жаждала познакомиться с драконом Алькора.
- Не зови меня дочерью…, - едва слышно прошептала я.
- Не буду, но…
- Молчи…
Не хотелось разрывать рук и уходить.
- Не грусти…
- Не буду…
- Я рядом…
- Всегда…
Тихий шепот губы в губы, как признание в любви.
Очнулась от того, что мама трясла меня за плечи:
- Дочка! Да что с тобой?! – А увидев, что я открыла глаза, заговорила. – Малина! Не пугай меня так больше. Сидела, писала, а потом как закаменела – глаза закрыла и ни на что не реагируешь. Что это было?
- Я в гости к господину Алькору ходила, - пояснила, улыбаясь.
- Ходила? И как? Взгляд уж больно у тебя какой-то шальной, – в голосе мамы слышалась тревога.
- Сознанием перенеслась, - пояснила я. – Это одна из возможностей ментальной магии, которой владеют драконы. Учитель говорит, что этот дар у меня сильный. И когда у меня будет зверь, магия еще увеличится.
- Ты предупреждай меня, когда еще так делать будешь, а то я подумала, что на тебя столбняк напал, - успокоилась матушка.
Только мы поговорили, как прихромал дед Есей с новостями о походе мужчин в таверну. Разбойников повязали, но без драки не обошлось. Слава богам, все живыми остались, хотя двоих деревенских пришлось к травнице отвезти. Завтра будет суд над задержанными. Староста не желает везти их в город. Говорит, что отправит разбойников в Проклятый лес на расправу к монстру.
В глубине души я обиделась за учителя – они, что, палача из него решили сделать? Вот делать Алькору нечего, как вершить казнь.
Мама, словно услышав мои рассуждения, сказала:
- Зачем грех на душу брать? В город их отправить надо.
- Э… Тут такое дело, если их в город везти, то и Гина тоже, а Гнат упросил старосту этого не делать. Да и староста боится, что пришлые стражники в деревню нагрянут, а их кормить и поить надо, - дед Есей давал пояснения. – Так что завтра с утра перед домом старосты суд будем вершить.
- Да вы их уже осудили, раз и казнь уже придумали, - в сердцах сказала я.
- А ты, Малина, их защищаешь? – удивление возникло на лице старика. – Вот уж не ожидал! Ты ж сама чуть от этих лиходеев не пострадала!
Моё нервное состояние было вызвано как раз не судьбой разбойников, а тем, что они хотят заставить учителя совершить убийство.
- Монстр к вам не нанимался, - выпалила я, а мама схватила за руку, останавливая, чтобы я чего сгоряча не наговорила.
- Монстр и есть монстр, - философски заключил Есей. – Какая ему разница, он же всех убивает.
- А меня спас! Так, что не наговаривайте на человека! – продолжала возмущаться. – Если хотите казнить, так сами и делайте.
- Вот завтра все старосте и скажешь, - свернул разговор старик и вскоре распрощался с нами.
Утром, как не уговаривала меня мама, я пошла на судилище. Учитель после вчерашней встречи не появлялся, но я была уверена, что мой разговор с дедом он слышал. А еще во мне недовольно порыкивала драконица в порыве защитить большого дракона. Эта её решимость придавала смелости и мне. Вторая моя сущность была храбрее и бесстрашнее, поэтому я решительно выступила вперед, когда староста на сходе закончил обличение разбойников и предложил отправить их в ледяную чащобу.
- Она не пойдет одна, - сообщила мама. – Если старосте что-то надо от Малины, пусть приходит сюда.
- Но, - пыталась возразить Ула. – Там ведь много народа собралось, всем интересно…
- А нам не интересно.
Ула пожала плечами и убежала.
Потянулось время ожидания. Я вновь почувствовала в себе раздраженное рычание зверя, который не понимал моего волнения. За всеми переживаниями я даже не поделилась этой новостью с мамой, но сейчас говорить не хотелось совсем. Мы молча сидели, обнявшись. И учитель молчал, хотя я бросала ему ментальный зов. А с ним-то что случилось?
С улицы раздались голоса, хлопнули ворота, а вскоре в дом ввалилось столько народу, что я подумала, что наша избушка лопнет по углам. Тут были и родственники, даже мой дед, и соседи, был дед Есей. Впереди всех встал староста.
- Не правильно начинаешь, Рина, - заговорил он. – Малину ждали, а вы заартачились.
- Я своего ребенка не отпущу одну, это мое право, как матери, а обществу известно, что я из дома не выхожу, так что заранее должны были знать мой ответ.
- Ладно, мы пришли спросить Малину о вчерашнем. Гин вон говорит…
- Вот пусть сам и скажет, - перебила матушка старосту. – Мне интересно послушать, что скажет племянничек, который на сестру разбойников натравил.
Гина вытолкнули из-за спины Гната, он, потупившись в пол, переминался с ноги на ногу, но молчал, пока староста на него не шикнул. Только тогда парень раскрыл рот:
- Ну мы, ну я… после посиделок хотел я с Малиной встретиться, а тут мужики на неё какие-то напали, она побежала к Проклятому лесу, а я за ними… А там монстр, снег… Один сначала упал, потом второй застыл… А она стоит и монстр рядом. Я испугался и бежать…
Гин замолчал, так и не посмотрев мне в глаза, а его эмоцией был страх разоблачения и стремление свалить все на своих подельников.
- Так ли было, Малина? – задал вопрос староста. – И что про монстра сказать можешь? Тут некоторые вроде мужчину видели. И почему ты жива осталась?
- Не так было, - начала я. – Гин вместе с этими двумя был. По именам их называл. И в лес они втроем меня гнали, хотели снасильничать.
По мере моего рассказа плечи парня опускались, а среди селян послышались перешёптывания, возгласы удивления и неверия. Но я продолжала:
- Я решила, что лучше в лесу замерзну, чем им достанусь…
- Лжешь! – закричала Лада. – Ты нас ненавидишь, поэтому рада оболгать.
- Замолчите все! – рявкнул староста. – А мне сказал: - Продолжай.
- А что говорить? Я и сама не знаю, как жива осталась. Сначала голова монстра показалась, я просто обомлела от страха, а разбойники – один по снегу катается и воет, а другой замер и весь инеем покрылся. Оглянулась, а там мужчина стоит и молчит, а потом сказал…
- Что? – выдохнуло сразу несколько голосов.
- Сказал, чтобы домой я шла, а то замерзну. И ничего не боялась, вроде он меня защитит ото всех, - это я сказала специально, чтобы ни у кого не было желания обвинить меня и попытаться придумать наказание. Пусть все знают, что я под защитой. Говоря все это, смотрела в глаза старосте и не испытывала угрызений совести за свои слова. Ведь я не лгу – учитель обещал мне защиту? Обещал!
- А откуда в селе разбойники? – нарушил минутное молчание Есей. А я порадовалась, что разговор с монстра перейдет на тех, кто нападал на меня.
В горнице опять заговорили все разом, выдвигая разные версии, часто слышалось имя Гина.
- Разбойники у нас в селе прятались, раз так быстро у моего дома оказались. Не успел дядя Гнат Гина с посиделок увести, а он уже меня с этими двумя караулит, - продолжила я. И не жалко мне было свою родню. Вот пусть сейчас походят в нашей шкуре отверженными! Но тут же сама устыдилась своего злорадства. Гадкое это чувство – радоваться чужому горю.
И тут почувствовала ментальное присутствие Алькора, его одобрение и поддержку. К мыслям мага, как всегда, пробиться не смогла, но эмоции были открыты. Улыбнулась в ответ, понимая, что скучала столько часов без него.
- Она еще и лыбиться! – взвилась тетка Лада.- Под виселицу брата подводит и ухмыляется!
Ладка оттолкнула старосту и бросилась ко мне, стараясь вцепиться в волосы. Её попытался перехватить Есей, но разъяренная женщина просто снесла с ног деда, тем более это не было трудно с его-то деревянным протезом.
Я отпрянула, соскочив с лавки, и схватила подвернувшийся у печки ухват, выставила его, как рогатину против зверя, не давая тетке приблизиться, а та шипела как змея и плевалась, ругалась и проклинала меня и маму, и весь наш род.
По знаку старосты Ладу схватили его сыновья и оттащили от меня.
- Гнат, может, ты объяснишь, что знаешь о своем сыне? – глава деревни спросил уже дядю.
- Ничего не знаю, - хмуро пробубнил мужчина. – Только не мог Гин насильничать, ведь Малинка сестра ему, и ни когда я дурному детей не учил. А тех двоих я в глаза не видел…
Дядя говорил, а я отчетливо видела по ауре и по его мыслям, что он врет. Подозревал он сына в черных делах, когда у того деньги завелись. И незнакомцев видел с сыном. Только как об этом мне сказать? Ментальную магию в доказательство не приложишь. А сделаем по-другому – почистим ауру от черноты и внушим говорить правду, ведь на посиделках у меня получилось с Улой.
Мысленно мои действия одобрил учитель, считывая мои размышления.
- Ты стала смелее. Твой зверь уже не даст тебе быть покорной и пугливой, - проговорил Алькор. – Скоро ты полностью переймешь уверенность своей драконьей сущности.
Маг прав. Я сама удивлялась тому, как и что говорила. А потом произнесла заклинание и ментальным потоком ударила по голове дяди. То, что подействовало, я поняла сразу не только по уменьшению черноты в ауре, но и по тому, что он начал говорить.
- Так Гин …он … приходили двое этих к сыну, - промямлил он, теребя шапку в руках.
- Ты что говоришь! – взревела тетка Лада, кидаясь с кулаками уже на мужа. – Сдурел, окаянный! Сына пожалей! На плаху ведь сведут!
Она кричала, топала ногами, плевалась, начинала рвать на своей голове платок. Смотреть и слушать было жутко. Ула стояла бледная, прикусив кончик ленты из косы, в её глазах стояли слезы.
Тут не выдержали нервы братца. Гин попытался растолкать толпу у дверей и выскочить из дома, но его удержали, развернули и вытолкнули на середину горницы. Испуганное лицо парня было перекошено гримасой страха. Глаза бешенного, загнанного зверя. Вдруг он рухнул на колени и заговорил:
- Втянули меня эти двое, Борода и Став, в их банду. Встретились в трактире, угостили медовухой и стали рассказывать какие большие деньги можно срубить, если путников останавливать на тракте. А они в первый же раз, как я с ними пошел, убили. А потом пригрозили, что с ними я повязан. Вот совесть свою и пропивал я последнее время. А с Малиной я только поговорить хотел, а эти увязались, приставать начали, догонять побежали…
- Так ты тоже бежал! – высказала своё замечание я, вспомнив, что гнали они меня втроем до оврага.
- Так не оставить же их одних с Малинкой?! – ответил Гин, взглянув на меня, а потом закричал. – Я никого не убивал! Простите! По дурости и пьяни согласился, а уйти они мне живым не дали бы. Только кроме этих, есть еще двое, в трактире осели, награбленное пропивают… Я их укажу… Правда…
Парень уже рыдал на последних словах. К нему подошла Ула и положила ему на плечи руки в знак поддержки и сострадания. Эти эмоции исходили от неё, и любовь к непутевому брату. Глядя на Улу, к ним подскочила и обняла уже обеих Лада, тоже всхлипывая. Гнат подошел и заключил в свои руки жену и детей. Вот хоть и вредные они, а есть в их семье искра любви и заботы друг к другу, которая вспыхнула в горькую минуту опасности.
- Покажешь тех двоих из банды, - распорядился староста. – В город за стражей посылать не будем, сами справимся. Собираемся, мужики, берем топоры, и едем к трактиру.
После этих слов все облегченно вздохнули. Разбирательства официальных властей в деревне никто не хотел. Все засуетились, стали выходить из горницы, поняв, что все закончилось. Только застывшая фигура из четырех обнимающихся тел осталась в комнате, да дед Есей сидел на скамейке в углу. Заговорить никто не пытался.
Тишину нарушил сын старосты, заглянувший в двери и позвавший Гина идти за ним. Гнат тоже решил ехать с мужиками. Вслед за мужем и братом ушли женщины.
- Да, дела… - протянул Есей, подсаживаясь ближе к столу, а я пошла ставить на огонь чайник, хотя это так, к слову, давно уже грела воду магией.
- Значит, видела ты монстра из Проклятого леса, - дед не спрашивал, а утверждал. – Расскажи, какой он на самом деле.
Я и рассказала о большой голове с зубами и рогами и о мужчине в доспехах и мечом. Конечно, о том, что я давно с этим «монстром» знакома, умолчала. Дед слушал, качая головой, а когда я замолчала, заговорил:
- Вот, ведь, как оказывается! Это, значит, этот лиходей тогда детей погубил и меня без ноги оставил. Ледяное сердце без жалости и сочувствия. И ведь живет столько лет это зло рядом с нами, и ничего ему не делается… Вот и ты чуть не погибла.
Стало обидно за учителя. Вот не помнит дед, кто его от разбойников в лесу спас! И меня второй раз защитил учитель. И ни какой он не злодей!
- Как не злодей? – раздался вопрос Есея. Оказывается, я вслух произнесла последние слова.
- Он меня спас от разбойников, хотя заморозил одного из них. А ведь я была ближе к нему. Он как будто сдерживал свой холод и предупредил, что бы я уходила.
- Да…, - опять протянул задумчиво дед. – Чудны дела ваши, о боги! Ладно, все хорошо, что хорошо кончается.
- А как там второй разбойник, которому руки опалило? Жив? – спросила мама.
- Дышал еще с утра, - ответил пасечник. – Его к травнице унесли, но она не берется его лечить. Он в беспамятстве… Вот не пойму, руки ему тоже монстр сжег? Почему не заморозил?
Дед проявил любопытство, а я только пожала плечами, сворачивая этот разговор. Мама, рассудив, что говорить об огне для меня опасно, перешла на погоду, приближение весны, виды на урожай трав и меда. Есей, сев на своего любимого конька, оживился, разговорился, прикусывая с чаем сыр. А потом засобирался, решив, что скоро должны вернуться мужики и привести разбойников, вот он и разведает.
- Деда, к нам загляните потом, расскажете, чем дело закончилось, - попросила матушка.
Потом я села заниматься. Учитель сегодня был немногословен, можно сказать, задумчив, только думы свои от меня прятал, а эмоции фонили грустью и сожалением. Вот только о чем? Не выдержав, задала вопрос напрямую:
- Господин Алькор, вам сегодня грустно? Есть причина?
- Ты научилась хорошо считывать эмоции, Малина. Из тебя выйдет хороший менталист. А грусть? Это так…, пройдет.
- Вас задели слова деда о том, что вы зло?
- На правду не обижаются. На моей совести много смертей. Я ведь сначала не мог контролировать силу проклятия, а в лес ходили дети, ездили за дровами крестьяне…
- Это не вы! – вырвалось у меня. – Вы не такой! Вы добрый! Вы учите меня, заботитесь, защищаете! Вы не можете винить себя во всем!
- Успокойся, Малина, - раздался голос мага. – Ты стала для меня почти …дочерью, птенцом, которого надо поставить на крыло, иначе его заклюют. Я привязался к тебе.
От такого признания стало почему-то одновременно и приятно, и грустно. Я ему не безразлична, он проявляет заботу, но вот одно слово из этой фразы мне точно не понравилось, кольнуло иголочкой разочарования и потери. А душа рвалась к Алькору. И это произошло снова – я опять оказалась в ледяных стенах его дома, опять увидела учителя, сидящего на этот раз за письменным столом, заваленным кучей книг и свитков. И снова удивление в его глазах, снова наши протянутые друг к другу руки, соединение моего огня и его холода, дающее ощущение общего тепла, и взгляд глаза в глаза, так рядом, так притягательно. И наши встретившиеся губы – его твердые и мои, невесомо прозрачные. Я чувствовала все, хотя астральное тело – это только отпечаток моей сущности, но даже в этом теле я услышала довольный рык своего зверя. Драконица жаждала познакомиться с драконом Алькора.
- Не зови меня дочерью…, - едва слышно прошептала я.
- Не буду, но…
- Молчи…
Не хотелось разрывать рук и уходить.
- Не грусти…
- Не буду…
- Я рядом…
- Всегда…
Тихий шепот губы в губы, как признание в любви.
Очнулась от того, что мама трясла меня за плечи:
- Дочка! Да что с тобой?! – А увидев, что я открыла глаза, заговорила. – Малина! Не пугай меня так больше. Сидела, писала, а потом как закаменела – глаза закрыла и ни на что не реагируешь. Что это было?
- Я в гости к господину Алькору ходила, - пояснила, улыбаясь.
- Ходила? И как? Взгляд уж больно у тебя какой-то шальной, – в голосе мамы слышалась тревога.
- Сознанием перенеслась, - пояснила я. – Это одна из возможностей ментальной магии, которой владеют драконы. Учитель говорит, что этот дар у меня сильный. И когда у меня будет зверь, магия еще увеличится.
- Ты предупреждай меня, когда еще так делать будешь, а то я подумала, что на тебя столбняк напал, - успокоилась матушка.
Только мы поговорили, как прихромал дед Есей с новостями о походе мужчин в таверну. Разбойников повязали, но без драки не обошлось. Слава богам, все живыми остались, хотя двоих деревенских пришлось к травнице отвезти. Завтра будет суд над задержанными. Староста не желает везти их в город. Говорит, что отправит разбойников в Проклятый лес на расправу к монстру.
В глубине души я обиделась за учителя – они, что, палача из него решили сделать? Вот делать Алькору нечего, как вершить казнь.
Мама, словно услышав мои рассуждения, сказала:
- Зачем грех на душу брать? В город их отправить надо.
- Э… Тут такое дело, если их в город везти, то и Гина тоже, а Гнат упросил старосту этого не делать. Да и староста боится, что пришлые стражники в деревню нагрянут, а их кормить и поить надо, - дед Есей давал пояснения. – Так что завтра с утра перед домом старосты суд будем вершить.
- Да вы их уже осудили, раз и казнь уже придумали, - в сердцах сказала я.
- А ты, Малина, их защищаешь? – удивление возникло на лице старика. – Вот уж не ожидал! Ты ж сама чуть от этих лиходеев не пострадала!
Моё нервное состояние было вызвано как раз не судьбой разбойников, а тем, что они хотят заставить учителя совершить убийство.
- Монстр к вам не нанимался, - выпалила я, а мама схватила за руку, останавливая, чтобы я чего сгоряча не наговорила.
- Монстр и есть монстр, - философски заключил Есей. – Какая ему разница, он же всех убивает.
- А меня спас! Так, что не наговаривайте на человека! – продолжала возмущаться. – Если хотите казнить, так сами и делайте.
- Вот завтра все старосте и скажешь, - свернул разговор старик и вскоре распрощался с нами.
Глава 5
Утром, как не уговаривала меня мама, я пошла на судилище. Учитель после вчерашней встречи не появлялся, но я была уверена, что мой разговор с дедом он слышал. А еще во мне недовольно порыкивала драконица в порыве защитить большого дракона. Эта её решимость придавала смелости и мне. Вторая моя сущность была храбрее и бесстрашнее, поэтому я решительно выступила вперед, когда староста на сходе закончил обличение разбойников и предложил отправить их в ледяную чащобу.
