- Я когда в городе бываю, у своей старой знакомой останавливаюсь. Мала женщина одинокая, но свое дело имеет, сладости стряпает и торгует. У неё и место своё на рынке есть. Вот она меня и пристраивает рядом. А за это я ей со скидкой мед продаю. И мне и ей выгода, - пояснял старик, направляя лошадку к одному из домов с палисадником.
Из дома, у которого мы остановились, вышла слегка полноватая пожилая женщина, одетая по-городскому, её темно-русые волосы с прядями седины не скрывал платок, а голубые глаза смотрели по-доброму. Она приветливо улыбнулась Есею и мне.
- А я ждала, - просто сказала Мала, открывая ворота, чтобы пропустит телегу. – И место готово. Не знала, что девчушку с собой возьмешь, а то бы не пришлось Миху зазывалой нанимать.
- Малинка зазывать покупателей не сможет, скромна и к ярмарочному крику не привычная, - ответил старик, распрягая лошадку.
Потом нас кормили, а меня еще угостили сахарным петушком на палочке. Я такой только видела, когда дядька Гнат в город ездил и своим детям привозил такие гостинцы. А вкус! Я с ним и заснула под негромкий разговор хозяйки и деда Есея, которые обсуждали цены на мед, дороговизну и налоговые поборы.
А рано утром, когда еще весь город спал, мы выехали на рыночную площадь, где торговцы выкладывали товар, готовясь к наплыву покупателей. Мы тоже принялись выгружать бочонки и корзины с горшками, а порожнюю телегу с лошадью отвели на специальное место, куда сводили весь транспорт и где за небольшую плату присматривали и кормили животных. Вскоре прибежал мальчишка, тот самый Миха, которой будет приглашать покупателей. Я и не думала, что торговля такое сложное занятие.
Миха, вихрастый паренек лет двенадцати, несколько угловатый, сначала встретил меня угрюмым взглядом, но когда сказали, что я ему не конкурентка, расцвел в довольной улыбке, и взял надо мной опеку, проведя по еще полупустому рынку, показывая достопримечательности и приметы, по которым можно будет найти наше место, когда тут будет толчея.
Тут же мы позавтракали лепешками, разглядывая торговцев, а потом стали появляться первые покупатели. Миха, прожевав булочку, вышел к фонтану и звонким голосом стал приглашать попробовать и купить самый лучший мед от самых трудолюбивых пчел.
- Сейчас слуги и оптовики пришли за товаром. И те и другие дорого товар не купят. А вот пойдут горожане, даже знатные господа, те могут и по завышенной цене купить, если торговаться не умеют или не хотят, - пояснял мне дед Есей, сидя на стульчике, так как стоять на протезе долго он не мог.
- А вот мед, смотрите какой прозрачный, а какой сладкий! Как раз для такой красивой дамы, как вы, моя госпожа, - говорил Миха, подводя к нашему прилавку горожанку. Женщина была одета в шикарное платье, расшитое вышивкой по груди. Дед стал показывать свой товар, разрешал пробовать, зацепляя мед тонкой палочкой. Покупательница купила горшочек меда за целую серебрушку!
- Дедушка, - обратилась я к пасечнику. - А почему для пробы пользуетесь не ложкой, а палочками. Ими же поддевать мед неудобно.
- Ха-ха! – рассмеялся старик. – Потому и пользуемся, что неудобно. Палочку только макнуть можно, а ложкой сколько подцепишь? То-то! Пробовальщиков много, так весь мед могут бесплатно съесть.
Я согласно кивнула головой, да, могут все съесть. А народу прибавлялось. Торговля шла бойко. Вскоре дед Есей послал меня и Миху купить маленьких горшков под мед, и выделил монетки. Мы взяли корзины, и пошли к гончарным рядам. Пробираться сквозь толпу было трудно, все толкались, а я боялась отстать и потеряться. Слава богам, покупкой занялся Миха. Он пробежался по рядам, повертел в руках пару горшков, спрашивая цену на штуку, и какая будет скидка за дюжину горшков. А потом мы разливали мед по новым горшкам, а вокруг нас летали пчелы. И откуда они могли взяться в городе?
Были и те, кто покупал сразу бочонками. За первый день мы распродали почти половину. Раскупались и мои заготовки с ягодами и орехами. И хотя торговля еще шла бойко, мы стали собираться. Миха привел лошадь и телегу, и поехали к Мале.
- Не будем ждать темноты, - заявил Есей. – Деньги выручили немалые, а разбойников и в городе хватает.
На следующий день мы расторговались так, что уже после обеда у нас ничего не осталось. Повезло, что гречишный мед понравился какому-то пекарю, и он скупил сразу всё. И мы отоварились, закупили оптом продукты по списку, а потом отправились в тканевые и обувные ряды. И чего только в них не было! У меня глаза разбежались, я растерялась и не знала, что делать. Помог дед. Он умел торговаться, а я была рада любому куску ткани, мне все казались красивыми и пригодными к носке. В результате через два часа я была обладательницей двух отрезов материи на платья, куска белой бязи на сорочки, кожаных тапочек на настоящей подошве, двух платков, пары чулок, ниток для штопки и шитья, зеленой ленты для волос и куска душистого мыла!
Завтра мы едем домой. С утра Есей заедет к бондарю за новыми бочками под мед, а потом нас ждет дорога. Я скучала и беспокоилась о маме. Как она обрадуется, когда я вернусь с таким богатством. Мала снабдила нас выпечкой на дорогу, а мне выдала гостинцы - коробочку леденцов и петушок на палочке. Это для мамы, решила я.
Небольшой обоз из десяти повозок двигался в нашу сторону, и мы примкнули к нему. Это были такие же, как мы крестьяне, которые удачно все продали и сейчас тоже возвращались домой. Ехали весело! В одной из повозок, залихватски выводили песни, празднуя удачную сделку. Дед Есей, тоже довольный ярмаркой, в этот раз не молчал, а рассказывал истории о своих первых поездках на торжище.
Уже к вечеру, когда вот-вот должен был показаться постоялый двор для ночевки, впереди нашего каравана послышался скрип и скрежет падающего дерева. Раздались крики возниц, останавливающих лошадей, возгласы удивления и паники: «Что такое?», «Что случилось?», «Разбойники?», «Разворачиваемся!», «Надо посмотреть, можно ли убрать дерево». Все опасливо осматривались по сторонам, некоторые мужики достали топоры и толстые дрыны. Дед Есей тоже потянул вожжи на себя, останавливая нашу лошадку. Я приподнялась на телеге, чтобы посмотреть, что твориться впереди, но старик резко дернул меня за подол платья, и я упала на мешки с мукой, но дед на этом не остановился, он потянул меня ниже, за мешки.
- Ты что вылезла? – зло прошептал Есей. – А вдруг стрела или болт, или нож кто метнет? На нападение похоже.
И только пасечник замолчал, как сзади нас опять раздался скрип поваленного дерева.
- Ух, ты, докатались! – зло выдохнул старик. – Пригнись и не высовывайся.
А от передних повозок послышались звуки ударов железа, крики людей вперемешку с плачем женщин и хрипами умирающих. Пока сзади было тихо. Есей хотел развернуть телегу назад, но понял, что рухнувшее на дорогу дерево все равно не даст уехать. Я высунула голову и посмотрела по сторонам. Слева сплошной стеной стоял лес без единого просвета, а справа, хоть и росли кусты, деревья располагались реже, образуя своеобразную арку, и была возможность проехать телеге. Объяснять времени не было, я соскочила, выдернула вожжи у старика, потянула вправо и направила повозку прямиком в лес, хорошенько хлестнув по крупу лошади, придавая ей ускорение. Коняшка, оглушенная болью, рванула бодро, прямо через кусты. Все действие заняло буквально несколько минут. Мы углублялись в лес, править лошадью я не старалась, она сама находила дорогу среди деревьев.
- Что ты творишь? – заорал старик, опомнившись, пытаясь выдернуть у меня вожжи. – Ты куда поехала? Угробить нас решила! Это же Проклятый лес, Ледяная чащоба!
В голосе Есея слышалась паника. Мы остановились, с опаской оглядываясь. Оказалось, что за нами свернула еще одна повозка. В ней сидели молодой парень и прижимающаяся к его плечу девушка. Мы и они прислушивались к тому, что доносилось от дороги, слышали крики и визг женщин, но в лес никто не бежал и не ехал.
- Грабят, - выдавил хрипло парень, привстав в повозке. – Может отъехать еще дальше?
- Не стоит, - ответил Есей. – Это же Проклятый лес! Ты, что, не знаешь?
- Слышал сказки, когда мимо проезжали.
- А ты поверь! У нас этот лес за порогом. На себе испытал, - сказал пасечник, и постучал своей тростью по протезу. Глаза испуганного молодого мужчины округлились еще больше, а его спутница сильнее вцепилась в его руку.
А я вспомнила слова Алькора о том, что в случае опасности могу спрятаться именно здесь, и успокоилась.
- Надеюсь, разбойники знают о проклятии, - то ли спрашивала, то ли утверждала девушка, оглядываясь на дорогу, где уже раздавался только женский плач.
- Давайте поедем вперед вдоль дороги, ведь скоро стемнеет, а недалеко должен быть постоялый двор, - предложила я. Дед Есей взял у меня вожжи и стал править лошадкой. Парень с девушкой поехали за нами.
Вскоре мы поравнялись с тем местом, где разбойники повалили первое дерево. Оттуда долетали запах гари и лошадиное ржание. Меня передернуло от осознания, какой жуткой участи мы миновали. Это почувствовал и старик, сказав:
- Хорошо ты сообразила в эту сторону свернуть, вот только бы на более страшное не нарваться.
Но он сглазил нашу удачу. В просвете кустов от тракта выехал всадник с мечом в руке, а вслед за ним вывались еще два пеших разбойника. И тоже вооруженные.
- Я же говорил, что далеко не уедут, - радостно воскликнул один из них, обнажая в скабрезной улыбке гнилые черные зубы. – И девки тут! И пожива будет.
Разбойники приближались, дед Есей пытался прикрыть меня своей спиной, но какой из него боец?! Тросточкой от меча не отбиться. Тоненько, протяжно, на одной ноте завизжала девчонка в соседней повозке.
И тут.. Прямо, как в сказке, что рассказывал пасечник, налетел порыв холодного ветра, закружились снежинки. Зло, матерно выругался дед, чего раньше я от него никогда не слышала. Но что делать? Здесь замерзнем, там убьют, а перед смертью и помучают. Я уже приготовилась расстаться с жизнью, как поняла, что творится что-то необычное.
Та снежная стена, о которой говорил Есей, не надвигалась на нас, а обтекала, проходила стороной, только обогнула телеги, а потом опять стала прямой и устремилась к разбойникам. А наши повозки вместе с нами и лошадьми оказались в коконе, куда напрямую не проникал убийственный холод, но тепло ощутимо покидало нас.
Я неотрывно смотрела, как стена почти дошла до трех мужчин, а те, потеряв от неожиданности пару минут, развернулись к дороге, но это им не помогло. Их достигла снежная метель, и они замерли белыми статуями, застывшими прямо на бегу.
Снежный ураган бушевал вокруг нас, бился в кокон, ревел, как раненый зверь, а я сидела и прижималась к старику, дрожа от холода и страха. А потом вздрогнула от неожиданно раздавшегося знакомого голоса:
- И что дрожим? Разве я не учил тебя ставить тепловой щит? Используй его.
Мы резко обернулись. На границе кокона стоял мой ночной учитель Алькор. Он был почти таким же, как во сне, только одежды были не искристо-белыми, а серыми, с серебряной вышивкой, а грудь прикрывал железный доспех с чеканкой какого-то герба с изображением дракона. В руке инеем искрился меч. Длинные белые волосы развевались на ветру, как крылья за спиной. Высокий, широкоплечий и … реальный. Теперь у меня перехватило дух от созерцания этого мужчины. Ведь во сне я не могла воспринимать его, как живого, существующего по-настоящему.
- Малина, ставь щит! – прорычал Алькор. – Я не могу долго сдерживать проклятие. И уезжайте быстрее из моих владений, я прослежу, чтобы вас больше никто не тронул.
Я активировала магию, поставила щит вокруг себя, а потом стала растягивать на остальных. Получился тепловой кокон в коконе холода.
- Спасибо, господин Алькор, - вымолвила я отходящими от мороза губами. – Вы спасли нас.
- Я спас тебя, остальные мне не интересны. Правь к дороге, а то твой дед никак не придет в себя от потрясения. Что вспомнил, как ногу потерял? – обратился маг к Есею, но тот и говорить не мог. Учитель опять заговорил со мной, предупреждая. – Твой резерв магии мал, а такой щит ты не сдержишь долго. Встретимся, когда будешь дома.
Из стены вылетел рой снежинок, сформировался в плеть, и хлестнул нашу лошадку по боку. Животинка встрепенулась, бодро зашагала к тракту, обходя деревья, а мой щит двинулся вместе с телегой, на которой я сидела. Когда я оглянулась, снежная завеса удалялась вглубь Проклятого леса, а фигуры мага уже не было видно.
Только на дороге я убрала свой кокон, так как почувствовала, что теряю силы. Я ожидала расспросов и требований объяснить знакомство с хозяином леса, но мои спутники молчали почти до самого постоялого двора. У них, что, языки отмерзли? Я первая заговорила с Есеем, спросив об ужине, что собирались заказать в таверне. Дед согласился ужинать только в телеге, боялся оставить без присмотра наше добро, но и в таверну меня не отпустил, пошел сам. О нашем приключении он, как будто забыл, за весь вечер разговоры были только о разбойниках, да нашем удачном бегстве через лес. И тут меня осенило! Маг - менталист! Он на расстоянии читает мои мысли, и он мог стереть память и деду, и парню с девушкой. Что же, меньше помнишь, крепче спишь, да и мне лишние разговоры не нужны. Это успокоило, и я еще раз поблагодарила Алькора. А ночью он снился мне, но просто стоял и смотрел, а потом я оказалась у него в объятиях, мои черные волосы смешались с его белыми… Проснулась я в поту… И что это было? Это его или моя фантазия? Ужас!
Дальше путь был без приключений, дома я радостно бросилась к маме, взахлеб рассказывая о городе, торговле, покупках, разбойниках и о том, как я тосковала о ней, моей дорогой матушке. И сейчас у нас есть и продукты, и платки, и отрезы на платья… Матушка молча слушала, радуясь со мной, и чуть не разрыдалась, когда услышала о нападении лихих людей.
Есей на следующий день пришел к нам и принес обещанный мед, и дал маме целую серебрушку, объяснив, что прибыль в этот год превзошла все его ожидания. И я продолжаю у него работать даже зимой, ведь надо доить корову и готовить еду, а он уже слишком стар. Я прыгала от счастья, как ребенок.
В первую же ночь дома в сновидениях опять пришел Алькор, а я, вспомнив некстати свой сон, стушевалась, засмущалась, и щеки загорели от прилива крови.
- Значит, понравился? – спросил мужчина, опять прочитав мои мысли, но не зло, а даже как-то удивленно, что он может кому-то вообще понравиться.
Вот что он такое говорит? Разве можно?
- А почему не поговорить? Ты же со мной можешь беседовать, а не только головой качать. И сейчас у тебя от смущения язык не отсох? – допытывался маг, а мне неловко было признаться, что «да», понравился, ведь даже если я отвечу «нет», учитель будет знать правду.
- Конечно, буду, - отозвался Алькор. – Но, я не смущать тебя пришел, а заниматься.
- А вы кто? – вырвалось у меня. – И почему решили меня учить?
- Да, вопросов в твоей голове много скопилось. Придется рассказать. Отчасти ты ведь уже знаешь, кто я?
- Вы монстр из Проклятого леса, - выпалила я свою догадку.
- Вот видишь, один вопрос отпал, - грустно ответил маг. – Так меня называют уже более двухсот лет. Меня прокляли и заперли здесь. Я расплачиваюсь за свою глупость и зазнайство, а еще за то, что не принял любовь одной женщины.
Из дома, у которого мы остановились, вышла слегка полноватая пожилая женщина, одетая по-городскому, её темно-русые волосы с прядями седины не скрывал платок, а голубые глаза смотрели по-доброму. Она приветливо улыбнулась Есею и мне.
- А я ждала, - просто сказала Мала, открывая ворота, чтобы пропустит телегу. – И место готово. Не знала, что девчушку с собой возьмешь, а то бы не пришлось Миху зазывалой нанимать.
- Малинка зазывать покупателей не сможет, скромна и к ярмарочному крику не привычная, - ответил старик, распрягая лошадку.
Потом нас кормили, а меня еще угостили сахарным петушком на палочке. Я такой только видела, когда дядька Гнат в город ездил и своим детям привозил такие гостинцы. А вкус! Я с ним и заснула под негромкий разговор хозяйки и деда Есея, которые обсуждали цены на мед, дороговизну и налоговые поборы.
А рано утром, когда еще весь город спал, мы выехали на рыночную площадь, где торговцы выкладывали товар, готовясь к наплыву покупателей. Мы тоже принялись выгружать бочонки и корзины с горшками, а порожнюю телегу с лошадью отвели на специальное место, куда сводили весь транспорт и где за небольшую плату присматривали и кормили животных. Вскоре прибежал мальчишка, тот самый Миха, которой будет приглашать покупателей. Я и не думала, что торговля такое сложное занятие.
Миха, вихрастый паренек лет двенадцати, несколько угловатый, сначала встретил меня угрюмым взглядом, но когда сказали, что я ему не конкурентка, расцвел в довольной улыбке, и взял надо мной опеку, проведя по еще полупустому рынку, показывая достопримечательности и приметы, по которым можно будет найти наше место, когда тут будет толчея.
Тут же мы позавтракали лепешками, разглядывая торговцев, а потом стали появляться первые покупатели. Миха, прожевав булочку, вышел к фонтану и звонким голосом стал приглашать попробовать и купить самый лучший мед от самых трудолюбивых пчел.
- Сейчас слуги и оптовики пришли за товаром. И те и другие дорого товар не купят. А вот пойдут горожане, даже знатные господа, те могут и по завышенной цене купить, если торговаться не умеют или не хотят, - пояснял мне дед Есей, сидя на стульчике, так как стоять на протезе долго он не мог.
- А вот мед, смотрите какой прозрачный, а какой сладкий! Как раз для такой красивой дамы, как вы, моя госпожа, - говорил Миха, подводя к нашему прилавку горожанку. Женщина была одета в шикарное платье, расшитое вышивкой по груди. Дед стал показывать свой товар, разрешал пробовать, зацепляя мед тонкой палочкой. Покупательница купила горшочек меда за целую серебрушку!
- Дедушка, - обратилась я к пасечнику. - А почему для пробы пользуетесь не ложкой, а палочками. Ими же поддевать мед неудобно.
- Ха-ха! – рассмеялся старик. – Потому и пользуемся, что неудобно. Палочку только макнуть можно, а ложкой сколько подцепишь? То-то! Пробовальщиков много, так весь мед могут бесплатно съесть.
Я согласно кивнула головой, да, могут все съесть. А народу прибавлялось. Торговля шла бойко. Вскоре дед Есей послал меня и Миху купить маленьких горшков под мед, и выделил монетки. Мы взяли корзины, и пошли к гончарным рядам. Пробираться сквозь толпу было трудно, все толкались, а я боялась отстать и потеряться. Слава богам, покупкой занялся Миха. Он пробежался по рядам, повертел в руках пару горшков, спрашивая цену на штуку, и какая будет скидка за дюжину горшков. А потом мы разливали мед по новым горшкам, а вокруг нас летали пчелы. И откуда они могли взяться в городе?
Были и те, кто покупал сразу бочонками. За первый день мы распродали почти половину. Раскупались и мои заготовки с ягодами и орехами. И хотя торговля еще шла бойко, мы стали собираться. Миха привел лошадь и телегу, и поехали к Мале.
- Не будем ждать темноты, - заявил Есей. – Деньги выручили немалые, а разбойников и в городе хватает.
На следующий день мы расторговались так, что уже после обеда у нас ничего не осталось. Повезло, что гречишный мед понравился какому-то пекарю, и он скупил сразу всё. И мы отоварились, закупили оптом продукты по списку, а потом отправились в тканевые и обувные ряды. И чего только в них не было! У меня глаза разбежались, я растерялась и не знала, что делать. Помог дед. Он умел торговаться, а я была рада любому куску ткани, мне все казались красивыми и пригодными к носке. В результате через два часа я была обладательницей двух отрезов материи на платья, куска белой бязи на сорочки, кожаных тапочек на настоящей подошве, двух платков, пары чулок, ниток для штопки и шитья, зеленой ленты для волос и куска душистого мыла!
Завтра мы едем домой. С утра Есей заедет к бондарю за новыми бочками под мед, а потом нас ждет дорога. Я скучала и беспокоилась о маме. Как она обрадуется, когда я вернусь с таким богатством. Мала снабдила нас выпечкой на дорогу, а мне выдала гостинцы - коробочку леденцов и петушок на палочке. Это для мамы, решила я.
Небольшой обоз из десяти повозок двигался в нашу сторону, и мы примкнули к нему. Это были такие же, как мы крестьяне, которые удачно все продали и сейчас тоже возвращались домой. Ехали весело! В одной из повозок, залихватски выводили песни, празднуя удачную сделку. Дед Есей, тоже довольный ярмаркой, в этот раз не молчал, а рассказывал истории о своих первых поездках на торжище.
Уже к вечеру, когда вот-вот должен был показаться постоялый двор для ночевки, впереди нашего каравана послышался скрип и скрежет падающего дерева. Раздались крики возниц, останавливающих лошадей, возгласы удивления и паники: «Что такое?», «Что случилось?», «Разбойники?», «Разворачиваемся!», «Надо посмотреть, можно ли убрать дерево». Все опасливо осматривались по сторонам, некоторые мужики достали топоры и толстые дрыны. Дед Есей тоже потянул вожжи на себя, останавливая нашу лошадку. Я приподнялась на телеге, чтобы посмотреть, что твориться впереди, но старик резко дернул меня за подол платья, и я упала на мешки с мукой, но дед на этом не остановился, он потянул меня ниже, за мешки.
- Ты что вылезла? – зло прошептал Есей. – А вдруг стрела или болт, или нож кто метнет? На нападение похоже.
И только пасечник замолчал, как сзади нас опять раздался скрип поваленного дерева.
- Ух, ты, докатались! – зло выдохнул старик. – Пригнись и не высовывайся.
А от передних повозок послышались звуки ударов железа, крики людей вперемешку с плачем женщин и хрипами умирающих. Пока сзади было тихо. Есей хотел развернуть телегу назад, но понял, что рухнувшее на дорогу дерево все равно не даст уехать. Я высунула голову и посмотрела по сторонам. Слева сплошной стеной стоял лес без единого просвета, а справа, хоть и росли кусты, деревья располагались реже, образуя своеобразную арку, и была возможность проехать телеге. Объяснять времени не было, я соскочила, выдернула вожжи у старика, потянула вправо и направила повозку прямиком в лес, хорошенько хлестнув по крупу лошади, придавая ей ускорение. Коняшка, оглушенная болью, рванула бодро, прямо через кусты. Все действие заняло буквально несколько минут. Мы углублялись в лес, править лошадью я не старалась, она сама находила дорогу среди деревьев.
- Что ты творишь? – заорал старик, опомнившись, пытаясь выдернуть у меня вожжи. – Ты куда поехала? Угробить нас решила! Это же Проклятый лес, Ледяная чащоба!
В голосе Есея слышалась паника. Мы остановились, с опаской оглядываясь. Оказалось, что за нами свернула еще одна повозка. В ней сидели молодой парень и прижимающаяся к его плечу девушка. Мы и они прислушивались к тому, что доносилось от дороги, слышали крики и визг женщин, но в лес никто не бежал и не ехал.
- Грабят, - выдавил хрипло парень, привстав в повозке. – Может отъехать еще дальше?
- Не стоит, - ответил Есей. – Это же Проклятый лес! Ты, что, не знаешь?
- Слышал сказки, когда мимо проезжали.
- А ты поверь! У нас этот лес за порогом. На себе испытал, - сказал пасечник, и постучал своей тростью по протезу. Глаза испуганного молодого мужчины округлились еще больше, а его спутница сильнее вцепилась в его руку.
А я вспомнила слова Алькора о том, что в случае опасности могу спрятаться именно здесь, и успокоилась.
- Надеюсь, разбойники знают о проклятии, - то ли спрашивала, то ли утверждала девушка, оглядываясь на дорогу, где уже раздавался только женский плач.
- Давайте поедем вперед вдоль дороги, ведь скоро стемнеет, а недалеко должен быть постоялый двор, - предложила я. Дед Есей взял у меня вожжи и стал править лошадкой. Парень с девушкой поехали за нами.
Вскоре мы поравнялись с тем местом, где разбойники повалили первое дерево. Оттуда долетали запах гари и лошадиное ржание. Меня передернуло от осознания, какой жуткой участи мы миновали. Это почувствовал и старик, сказав:
- Хорошо ты сообразила в эту сторону свернуть, вот только бы на более страшное не нарваться.
Но он сглазил нашу удачу. В просвете кустов от тракта выехал всадник с мечом в руке, а вслед за ним вывались еще два пеших разбойника. И тоже вооруженные.
- Я же говорил, что далеко не уедут, - радостно воскликнул один из них, обнажая в скабрезной улыбке гнилые черные зубы. – И девки тут! И пожива будет.
Разбойники приближались, дед Есей пытался прикрыть меня своей спиной, но какой из него боец?! Тросточкой от меча не отбиться. Тоненько, протяжно, на одной ноте завизжала девчонка в соседней повозке.
И тут.. Прямо, как в сказке, что рассказывал пасечник, налетел порыв холодного ветра, закружились снежинки. Зло, матерно выругался дед, чего раньше я от него никогда не слышала. Но что делать? Здесь замерзнем, там убьют, а перед смертью и помучают. Я уже приготовилась расстаться с жизнью, как поняла, что творится что-то необычное.
Та снежная стена, о которой говорил Есей, не надвигалась на нас, а обтекала, проходила стороной, только обогнула телеги, а потом опять стала прямой и устремилась к разбойникам. А наши повозки вместе с нами и лошадьми оказались в коконе, куда напрямую не проникал убийственный холод, но тепло ощутимо покидало нас.
Я неотрывно смотрела, как стена почти дошла до трех мужчин, а те, потеряв от неожиданности пару минут, развернулись к дороге, но это им не помогло. Их достигла снежная метель, и они замерли белыми статуями, застывшими прямо на бегу.
Снежный ураган бушевал вокруг нас, бился в кокон, ревел, как раненый зверь, а я сидела и прижималась к старику, дрожа от холода и страха. А потом вздрогнула от неожиданно раздавшегося знакомого голоса:
- И что дрожим? Разве я не учил тебя ставить тепловой щит? Используй его.
Мы резко обернулись. На границе кокона стоял мой ночной учитель Алькор. Он был почти таким же, как во сне, только одежды были не искристо-белыми, а серыми, с серебряной вышивкой, а грудь прикрывал железный доспех с чеканкой какого-то герба с изображением дракона. В руке инеем искрился меч. Длинные белые волосы развевались на ветру, как крылья за спиной. Высокий, широкоплечий и … реальный. Теперь у меня перехватило дух от созерцания этого мужчины. Ведь во сне я не могла воспринимать его, как живого, существующего по-настоящему.
- Малина, ставь щит! – прорычал Алькор. – Я не могу долго сдерживать проклятие. И уезжайте быстрее из моих владений, я прослежу, чтобы вас больше никто не тронул.
Я активировала магию, поставила щит вокруг себя, а потом стала растягивать на остальных. Получился тепловой кокон в коконе холода.
- Спасибо, господин Алькор, - вымолвила я отходящими от мороза губами. – Вы спасли нас.
- Я спас тебя, остальные мне не интересны. Правь к дороге, а то твой дед никак не придет в себя от потрясения. Что вспомнил, как ногу потерял? – обратился маг к Есею, но тот и говорить не мог. Учитель опять заговорил со мной, предупреждая. – Твой резерв магии мал, а такой щит ты не сдержишь долго. Встретимся, когда будешь дома.
Из стены вылетел рой снежинок, сформировался в плеть, и хлестнул нашу лошадку по боку. Животинка встрепенулась, бодро зашагала к тракту, обходя деревья, а мой щит двинулся вместе с телегой, на которой я сидела. Когда я оглянулась, снежная завеса удалялась вглубь Проклятого леса, а фигуры мага уже не было видно.
Только на дороге я убрала свой кокон, так как почувствовала, что теряю силы. Я ожидала расспросов и требований объяснить знакомство с хозяином леса, но мои спутники молчали почти до самого постоялого двора. У них, что, языки отмерзли? Я первая заговорила с Есеем, спросив об ужине, что собирались заказать в таверне. Дед согласился ужинать только в телеге, боялся оставить без присмотра наше добро, но и в таверну меня не отпустил, пошел сам. О нашем приключении он, как будто забыл, за весь вечер разговоры были только о разбойниках, да нашем удачном бегстве через лес. И тут меня осенило! Маг - менталист! Он на расстоянии читает мои мысли, и он мог стереть память и деду, и парню с девушкой. Что же, меньше помнишь, крепче спишь, да и мне лишние разговоры не нужны. Это успокоило, и я еще раз поблагодарила Алькора. А ночью он снился мне, но просто стоял и смотрел, а потом я оказалась у него в объятиях, мои черные волосы смешались с его белыми… Проснулась я в поту… И что это было? Это его или моя фантазия? Ужас!
Дальше путь был без приключений, дома я радостно бросилась к маме, взахлеб рассказывая о городе, торговле, покупках, разбойниках и о том, как я тосковала о ней, моей дорогой матушке. И сейчас у нас есть и продукты, и платки, и отрезы на платья… Матушка молча слушала, радуясь со мной, и чуть не разрыдалась, когда услышала о нападении лихих людей.
Есей на следующий день пришел к нам и принес обещанный мед, и дал маме целую серебрушку, объяснив, что прибыль в этот год превзошла все его ожидания. И я продолжаю у него работать даже зимой, ведь надо доить корову и готовить еду, а он уже слишком стар. Я прыгала от счастья, как ребенок.
Глава 3
В первую же ночь дома в сновидениях опять пришел Алькор, а я, вспомнив некстати свой сон, стушевалась, засмущалась, и щеки загорели от прилива крови.
- Значит, понравился? – спросил мужчина, опять прочитав мои мысли, но не зло, а даже как-то удивленно, что он может кому-то вообще понравиться.
Вот что он такое говорит? Разве можно?
- А почему не поговорить? Ты же со мной можешь беседовать, а не только головой качать. И сейчас у тебя от смущения язык не отсох? – допытывался маг, а мне неловко было признаться, что «да», понравился, ведь даже если я отвечу «нет», учитель будет знать правду.
- Конечно, буду, - отозвался Алькор. – Но, я не смущать тебя пришел, а заниматься.
- А вы кто? – вырвалось у меня. – И почему решили меня учить?
- Да, вопросов в твоей голове много скопилось. Придется рассказать. Отчасти ты ведь уже знаешь, кто я?
- Вы монстр из Проклятого леса, - выпалила я свою догадку.
- Вот видишь, один вопрос отпал, - грустно ответил маг. – Так меня называют уже более двухсот лет. Меня прокляли и заперли здесь. Я расплачиваюсь за свою глупость и зазнайство, а еще за то, что не принял любовь одной женщины.
